Мерзавцы всех мастей и видов, что ненавидят друг друга дьявольской ненавистью, оказались в плену тех, кто обожает их и считает лучшими пациентами в исследовании их многомерных лабиринтов сознания. Кто возьмет на себя роль испытуемого, а кто станет исследователем и палачом? И нет возможности обрести покой или добраться до конца. Ведь конец вывернут наизнанку и приведет… к началу? Боги сошли с ума и сами себя наказывают за то, что их творения вышли из под их контроля. Боги в ужасе шепчут их имена, и всякий раз, оглядываясь назад, молят Безмолвных не подпускать к ним тех, кого они некогда породили. Боги плачут и по ночам видят кошмары, в которых их безумные творения добираются до них. Убийцы и безумцы, сангвинары и носферату, ликантропы и носители крови сатаны, оплетены невидимой паутиной этими уродливыми творениями безумных и мертвых богов. И имя тех древних монстров из самых недр кошмаров – Безликие. Содержит нецензурную брань.
– Какие дела могли помешать Николасу быть сегодня с нами? – озадаченно спросил Осборн. Раньше подобного не случалось. Николас был неизменным третьим на их традиционном ужине. И почему герцог в ответ на все его расспросы просто-напросто отмахнулся? Или Михаэль что-то знает, но предпочитает молчать? Несомненно что за всей кажущейся непринужденностью и вкрадчивой вежливостью хозяина, скрывается что-то из ряда вон выходящее. Михаэль в это время, пока его спрашивал Осборн, рассматривал «Chabot Armagnac», который медленно переливался в большом круглом бокале.
Он не стал отвечать на вопрос Осборна из-за девушки служанки, только что вошедшей в столовую его дома. Та вошла тихо и незаметно как мышка, начав собирать уже пустую посуду.
.....
– Похоже на него, – позволил себе иронически усмехнуться Осборн. – И как я упустил, что если у вас было время навестить этого ребенка, то мои скудные подарки Долорес точно не заметит…
Михаэль натянуто улыбнулся: – К моему сожалению, я все больше прихожу к выводу что Николас попал в переделку. Иначе он с нами так себя не повел.
