Читать книгу Берлинская кровь - Юлия Игоревна Яцкевич - Страница 1

История 1

Глава 1

Лето 1932

Август сидел на балконе своего поместья на окраине Берлина. Он, глядя вдаль, думал о будущем. Недавно его жизненный путь был простым и понятным, однако теперь ситуация в стране стала нестабильной. Все вокруг твердят о новой партии, которая вот-вот должна прийти к власти и ввести новый режим и порядок. Выбор в ее пользу считается единственно верным, однако Август вовсе не хочет ничего выбирать, считая это занятием бестолковым. Тем более, что идеология новой партии идет вразрез с устоями аристократии, то есть со всем, что Август считал и считает верным. «Теперь нам точно крышка», – ни к кому не обращаясь, сказал сегодня утром отец, глядя в газету.

Ожидать стоило чего угодно. Он слышал о том, что случилось в России, и понимал, что когда-нибудь коммунистические умонастроения доберутся и до Германии.

Идеология новой партии, разумеется, отличается от русского коммунизма, однако не в самом главном: желании переделать весь мир так, как им необходимо. Будущее, которого все окружение Августа боялось после русской революции, наступает. А ему всего двадцать три, он молод и полон сил. Он, как и отец, хотел продолжать семейное дело, но будет ли это возможно в новом мире?

Прекрасный день для стрельбы. Август посмотрел в ясное до прозрачности небо. Он встал с кресла и, направляясь вниз по лестнице, приказал прислуге принести ружье – ему хотелось пострелять по мишеням. Привычные с детства действия – отец научил его стрелять, едва Августу исполнилось семь – должны успокоить его. Зарядить ружье, сделать глубокий вдох, и, на выдохе опуская дуло, найти в прицеле мишень. Спустить курок, на мгновенье задержав дыханье, чтобы биение сердца не сбило прицел. Услышать четкий и довольно громкий звук выстрела. Опустить руки с тяжелой и опасной железкой. Он никогда не стрелял в живых существ, не понимал, почему люди делают это ради забавы. Выйдя во двор и еще раз оглянувшись, чтобы не разбудить матушку, которая тоже находилась в саду, он поставил цель и выстрелил. На мишени появилась маленькая черная точка, но далеко от центра. Раздался звон, видимо пуля пробила мишень и попала во что-то стеклянное.

Послышались тихие шаги – это проснулась мама.

– Август, почему после того, как ты постреляешь, везде должны быть битые стекла?

– Простите, матушка, я, честное слово, все уберу.

– Весь в отца. Тот тоже настреляется на охоте и все это домой тащит.

Его мать не одобряла оружие ни в каком проявлении: ни в действующем, ни в каком-либо ином. По ее мнению любое оружие – насилие в чистом виде и не может служить благим целям. Август согласен с ней в этом. Возможно, поэтому он плохо переносит запах крови и вид убитых тел. Он отложил ружьё, сел в кресло и, подозвав находившуюся рядом служанку, велел принести ему кофе.

Юноша достал сигарету и закурил – эту привычку ему навязал его друг Йенс, с которым они еще учились в школе. Он хорошо помнил их детские шалости, они много проводили времени вместе, а, выпустившись, как-то перестали общаться, хотя, по правде говоря, ему не хватало их совместных поездок и простого общения. Откинув голову и подставив лицо солнечным лучам, Август думал о личном. Но его тишину, судя по шагам сзади, решили нарушить.

– Ну и долго ты собираешься тут так лежать и пропускать все самое интересное? – Август развернулся и увидел, что к нему, как он того и желал, пришел старый друг Йенс.

Он встал, улыбнулся и, пожимая ему руку, сказал:

– Не больше, чем ты, сидя в своем банке.

– Аха-ха, очень смешно. Ты же знаешь, что я всегда хотел сделать карьеру военного, а устроился в банк только ради того, чтобы отвязаться от отца, который уже надоел своими замечаниями.

– Да, я помню. И как идет осуществление твоей мечты?

– Пока хорошо. Я подал заявку на вступление в СС.

– СС? – Август переспросил, явно не припоминая ничего такого.

– Ну СС, которая идет от НСДАП, партии, которая вот-вот победит. Гитлер станет фюрером Германии.

– Ты все-таки решил туда вступить?

– А почему нет? Она скоро победит на выборах, к тому же, ты знаешь, как сильно я хочу сделать карьеру военного. А ты ни о чем таком не думаешь?

– О Господи, конечно же нет. Мне есть чем заняться, и я уж точно не собираюсь идти в армию и лезть в политику.

– Говорят, что он собирается отнять у буржуазии все ваше имущество.

– Нет, этого точно не будет, он же не коммунист. Я слышал, в России после революции такое было и до сих пор есть. Однако мы Европа, и такого бреда у нас точно не будет.

– Ну посмотрим, посмотрим. Я пришел предложить тебе сходить на одну из таких вечеринок, вход свободен. К тому же я сам хочу посмотреть, что и как там устроено. Пойдем со мной. Ты сто лет никуда не выбирался и тебе просто необходимо быть в обществе девиц. Ты такой красавец и никому не даешь смотреть на твою красоту.

– Ладно, хорошо, пойдем, но только потому, что мне и правда нечем заняться. – Йенс по-дружески похлопал Августа по плечу и, прихватив ружье, они пошли в дом, где их ждала беседа и споры о будущем.

Вечером они, как и договорились, пошли на вечеринку СС. Здание, куда привел Августа Йенс, ничем не отличалось от других поблизости, однако стояло ближе всего к рейхстагу. Они окунулись в атмосферу дорогой вечеринки, и Август с первого взгляда понял, что тут за люди. Они одеты в строгие дорогие костюмы, на некоторых, как и рассказывал Йенс, форма СС. Она состоит из черных высоких армейских сапог, брюк, пояса, белой рубашки с галстуком и чёрного кителя с повязкой на рукаве, на которой изображена свастика.

Людей в форме со свастикой – отличительным знаком СС – оказалось не так много, как думал Август. Большая часть мужского общества, однако, одета в той же гамме, что и СС-овцы. Кроме того, почти все дамы, по последней моде среди женщин, одеты в мужские костюмы.

Август оглядел общество снова и его внимание привлекла девушка, сидевшая дальше всех. Ее темно-русые волосы, едва достигающие плеч, завиты, серые глаза, если приглядеться, полны печали. Девушка смотрит отрешенно, будто находится далеко от окружающего ее общества. Рука в кожаной длинной перчатке время от времени подносит к ярко-красным узким губам мундштук с тонко-тлеющей сигаретой. Держа в другой руке бокал шампанского, она смотрит куда-то сквозь людей. Август наблюдал за ней минут десять, пока к нему не подошел Йенс в компании незнакомого мужчины.

– Август, познакомься, Антон Дрекслер, основатель НСДАП.

– Здравствуйте, очень приятно, – он вежливо протянул руку в знак приветствия.

– Здравствуйте, Август, я вас не видел тут прежде. Вы впервые посещаете подобное мероприятие?

– Да, я пришел с Йенсом. – он указал на друга. – Он хотел бы вступить в вашу организацию.

Антон посмотрел на Йенса и приятно улыбнулся. Было видно, что он заинтересован в них обоих.

– Я вижу, что вы, – он снова обратился к Августу. – из богатой семьи.

– Я… – он немного запнулся, поскольку знал, что тут не любят людей из буржуазных семей, особенно если ты по крови принадлежишь к высшему сословию. – Да, я из богатой семьи.

– Не думали сделать карьеру военного? Скоро наша партия будет править Германией, нам бы пригодились такие люди, как вы.

– Я обязательно об этом подумаю.

На этой ноте они расстались и продолжили свой вечер в компании таких же молодых людей, как они сами. Август часто оглядывался, но той таинственной незнакомки не было больше, сколько бы он ее ни искал. Они присоединились к компании, которая обсуждала как раз то, как перспективно сейчас вступать в СС.

– Нам просто повезло родиться в Германии. Гитлер станет лучшим правителем за всю историю страны. Мы поработим весь мир.

– И уничтожим евреев и другие народы.

– Почему? – Август тут же понял, что спросил что-то не то. Все повернулись к нему.

– В книге «Моя борьба» он описывает расовую неполноценность и бесполезность других народов. Ты что, не прочитал? – этот вопрос застал его врасплох и, чтобы не быть выставленным на посмешище, Август был вынужден сделать вид, что он тоже имеет к этому отношение.

– Я только начал читать, еще не дошел до этого момента.

– А, ну тогда понятно, новенький. Давайте же выпьем за то, чтобы баронам и буржуазии оставалось одно – вон из страны. Они не дают жить нормально людям. – и под смех и шутки они закончили эту беседу.

Возвращаясь домой пешком, он думал о разговорах с основателем СС и с другими ребятами, которые уже успели вступить туда. Конечно, Август понимал по заголовкам газет, что они действительно станут править Германией, и, прочитав их лозунги и немного послушав компанию, он действительно понял, что если что-то не предпринять, то его семью могут лишить всего, что у них есть. Он шел и прокручивал фразу одного из офицеров старшего чина в голове: «Выпьем за то, чтобы баронам и буржуазии оставалось одно – вон из страны. Они не дают жить нормальным людям».

Йенс, конечно же, отправился в другую сторону, и чувство одиночества, отступившее на время, вновь расползлось по душе Августа. Оно поглощало его, как всех жителей города, но, стоя сейчас на безмолвной улице, он особенно остро ощущал это все. Он остался один. Раньше он не был так одинок. Но сейчас все его друзья разбежались кто куда. Один уехал в Швейцарию, чтобы открыть свое дело, второй пошел на врача, и он окончательно потерял с ним связь. Третий, не выдержав безответной любви, лежит под капельницей с морфием и четвёртый – Йенс – подался в армию и политику. Да, он хотел стать танкистом, но не то чтобы он так к этому рвался. Может и ему стоит получше изучить эту тему? В любом случае, если его действительно лишат всего, у него просто не будет выбора. Ему придётся туда вступить. Он чувствовал: приближается что-то пугающее. Оно надвигалось не только на Берлин, но и на весь мир. Но пока, идя по дороге домой, он совсем не понимал это чувство, не понимал, откуда взялось оно. Поэтому, отогнав ненужные мысли и это самое чувство, он просто шел домой. Увидев возле дома машину, он насторожился.

Зайдя в дом и увидев, как бегает прислуга, он остановил одну.

– Что тут происходит, что за переполох?

– Господину плохо, у него что-то с сердцем. Мы вызвали доктора.

Через миг после произнесенной фразы он понесся по лестнице вверх, расталкивая прислугу, желая поскорее увидеть отца. Но, столкнувшись с дверью и плачущей матерью, сидящей возле нее, он понял, что дела совсем плохи. Он опустился на одно колено и, взяв мать за плечо, едва заметно ее потряс. Та посмотрела на него.

– Что случилось с отцом?

– Мы… – говоря плачущим голосом. – Мы… ужинали, как вдруг ему стало плохо. Мы сразу вызвали доктора. Он сейчас его обследует. Есть подозрения на инфаркт.

Август выдохнул. Если бы не эта чертова вечеринка – он был в этом уверен – все было бы нормально. Теперь оставалось только ждать. Он сел рядом и стал думать о лучшем, о худшем думать не хотелось.

Глава 2

Они просидели в нервном ожидании не менее часа, прежде чем из комнаты, где лежал отец, вышел доктор. Вид у него был мрачный, Август сразу понял, что к чему, однако слабая надежда поддержала его несколько мгновений, пока врач не подошел и со спокойным видом, как будто ничего не произошло, сказал:

– Извините, ваш муж умер. Я сделал все, что смог.

Это звучало как приговор, как молния, которая ударила в их поместье. Наверное, врачи – единственные люди, которые вот так вот, без церемоний, могут сообщать о смерти. Хотел бы он научиться такому хладнокровию.

Они проводили врача и сели за стол, за которым они обычно сидели вчетвером. Он, отец, мать и Мия – его старшая сестра, которая вышла замуж и уехала далеко за пределы Берлина, а может, и за пределы Германии. Август не любил сестру, однако сейчас остро ощутил и ее отсутствие тоже. Вдвоем с мамой за полупустым столом… Одиночество, и свое и матери, почти заставило Августа расплакаться, однако он сдержался.

Просидев некоторое время в тяжелом безмыслии Август почему-то начал вспоминать сестру. Они не любили друг друга, отличались в каждой мелочи, притом что внешне всегда были очень похожи. Иронично. Мия всегда была любовью родителей и их гордостью, он же в свое время был для них сначала вторым ребенком, а позже, когда Мия уехала из родительского дома, причиной ее отъезда. Они так любили свою старшую дочь, хотя Август никогда не понимал, почему. Он – сын, он – наследник бизнеса. Теперь она обязательно заявится на похороны, мама ее уговорит. Ему не хотелось видеть эту самодовольную стерву. Если бы он мог, то придушил бы её собственными руками, у него на то было достаточно причин. Ох, какой же хорошей актрисой она была. Она могла переврать сказанное Августом так, что отец хлестал его ремнем до кровавых полос. Мие же все сходило с рук, что бы она ни сделала. Даже будучи взрослым Август не хотел умерить своей ненависти, как-то оправдать старшую сестру. Нет, он целенаправленно растил в себе недовольство сестрой, отвращение к ней, все, что отличало его от нее.

– Матушка, я думаю… – он не успел договорить, так как зазвонил телефон.

– Луиза, подай телефон, – мать позвала служанку. – Да, я слушаю. Мия, моя дорогая девочка, как хорошо, что ты позвонила! Ты знаешь, у нас такое горе…

– Начинается. – Август просто не мог слушать эти разговоры.

Он встал и направился в другую гостиную, которая находилась на втором этаже, подальше, только бы не слышать этого. Он сел в кресло и закурил. На душе было печально. Чтобы хоть как-то заглушить эту печаль, он встал и пошел в кабинет отца. Он хотел еще хотя бы немного ощутить ту атмосферу, которая была при нем. Ее больше не будет. Он открыл кабинет. Тут все еще пахло коньяком и сигарами. Бумаги лежали аккуратной стопкой – его отец был тот еще аккуратист – и его кресло стояло точно так же, как и сегодня рано утром, когда он в последний раз с него вставал. Он подошел, прикоснулся к изголовью, к ручкам, и сел в него. Раньше оно было таким мягким, но сейчас стало одиноким и холодным. На глаза навернулись слезы, но Август, как любой мужчина, привел себя в чувство мыслями о том, что никто не должен его видеть в таких расстроенных чувствах. Не будет больше человека, который учил его всему и направлял в нужное русло. Теперь его ждало, в лучшем случае, отстаивание своих прав на семейный бизнес. В худшем – его выгонят из дома и ему придётся так или иначе найти себе работу и позабыть о прежней жизни.

Время перевалило за двенадцать, и нужно было ложиться спать, несмотря на отсутствие усталости. Когда разговоры внизу умолкли и мать, судя по шагам, направилась в ванную, он встал и направился уже в свою комнату, зайдя по пути в бар и прихватив бутылку виски. Придя к себе, он лег на диван и стал просто смотреть в потолок. Ему было все равно. Мир начал рушиться слишком быстро, он и не предполагал, что все так будет. Теперь все будут его жалеть… Ох, как он ненавидел это чувство! Чувство, когда его считали слабым и беспомощным.

– Господин Август, с вами хочет поговорить ваша сестра. Возьмите трубку.

– А я не хочу с ней говорить, – он говорил нервно и без какого-либо желания.

– Август, немедленно возьми трубку!

Он не посмел ослушаться матери, поэтому, закатив глаза, всё же взял ее.

– Да, – холодным и грубым голосом поприветствовал он сестру.

– Ооо, ну почему ты так говоришь своей любимой старшей сестре? Мы столько не виделись, я приеду на похороны отца! – радостным голосом сообщила она, как будто ей действительно было дело.

– Да, очень рад твоим планам, только не понимаю, зачем мне эта информация? —Август хотел поскорее закончить этот бесконечный, как ему казалось, разговор.

– После официальной церемонии мы будем решать вопрос о разделе имущества.

– По твоей инициативе? Слушай, Мия, у тебя богатый муж. Неужели тебе еще что-то нужно от нас? Я думал, что ты никогда больше не переступишь порог этого дома. Он не может обеспечить твою жизнь?

– Нет, дело не в этом. Я собралась развестись с ним и думала снова пожить у вас, а тут так славно подвернулась смерть отца. Он всегда слишком сильно обо всем волновался, вот и получил. Я буду наследницей, и весь бизнес достанется мне. Или ты думал, что я не стану на него претендовать? Слышишь? Даже не думай претендовать на него! От тебя все равно никакого толку. Ты всегда был, есть и будешь вторым! Понял?! – под конец она сорвалась на крик.

– Я и не думал, что будет как-то иначе. Однако, моя дорогая сестра, я уже давно не маленький мальчик, поэтому подавись своим бизнесом, он все равно весь сгниет! После смерти отца я лучше уеду отсюда, чем буду жить с тобой и матерью под одной крышей! – с этими словами Август положил трубку.

Нет, он сын семьи Шольц. И терпеть к себе неподобающее отношение он точно не станет. Он не мог позволить, чтобы над ним изгалялись. Ничего хорошего в этом доме больше ждать не стоит. Он прогнил насквозь и в нем стало холодно. Видя из окна, как подъезжает машина, чтобы забрать тело отца, он отшатнулся, чтобы лишний раз не видеть этого. Мать тоже желала его смерти, он знал это. Знал, что между ней и отцом не было никакой любви, а их брак был построен только на выгоде. Мать была из знатной семьи, однако дедушка после своей смерти в раннем возрасте не оставил им с бабушкой ничего, кроме кучи долгов и громкого имени. Им они с бабушкой и воспользовались. Они использовали отца, который был по уши влюблен в мать, и пользовались им до его смерти. С этими мыслями он так и лег спать на диване в чем был.

На следующее утро Август проснулся от хлопка двери.

– Ты снова спишь?! Скоро приедет сестра, ты должен ее встретить. И, пожалуйста, не нужно показывать ей свой характер.

– О, да кто ей его показывал, так, напомнил, что я тоже в этом доме есть. Хотя с приходом сестры я, наверное, снова стану для тебя пустым местом. Как обычно и как всегда.

– Август, не смей так говорить! Ты был желанием отца, но не моим. Поэтому мне совершенно все равно, что будет с тобой, когда Мия отсудит у тебя все имущество.

– Ну, я…

– А хотя, это абсолютно не важно. Мне все равно. Живи хоть на улице, главное, чтобы подальше от нас.

– Тогда зачем ты сюда пришла? Я не хочу ее видеть. Единственный человек, который держал меня тут и был ко мне добр, умер. Теперь вы обе меня выгоните. Я не хочу видеть ни тебя, ни ее. Никого из вас. Прямо сейчас – нет. Встретимся в суде, – на этом Август бесцеремонно вывел ее за пределы своей комнаты и захлопнул дверь.

Ему было плохо. Он потерял человека, который действительно его любил. И теперь вынужден сидеть и наблюдать, как эти вампиры будут пить его кровь. Ну уж нет. Август снял одежду и лег спать, ему нужно было хотя бы ненадолго выйти из этой реальности.

Декабрь 1932

Со дня смерти отца прошло около полугода, и за это время он много потрепал себе нервов. Вслед за отцом, в октябре тридцать второго года, умерла и мать. Ее смерть стала для Августа каким-то облегчением, если можно так назвать. Походив недолгое время по судам и поняв, что он проиграет все, он отступился. Мия, которая до этого только и делала, что пряталась за матерью, теперь осталась совсем одна. Она ничего из себя не представляла. И поняв, что в их родном доме делать больше нечего, он уехал оттуда холодным ноябрьским вечером. Он ничего не стал говорить. Он не стал больше воевать, так как понял, что это бесполезно. Ему нечего было больше делать в этом доме. Если уж она так хочет его, то пусть забирает. Он остановился у своего знакомого, с которым они сошлись в последнее время. Он, как и Йенс, вступил в СС, и Рудольф – так звали его друга – все хвалился по вечерам, что скоро они победят, и Германия будет принадлежать им. Август, слушая это всё, даже был рад, что больше не имеет отношения к богатству своей семьи. Он понимал, что Мии все равно придётся отдать дом Третьему рейху – так сейчас стали называть Германию многие ее жители. Однако для Августа это была все та же страна, что и десять лет назад.

– Август, ты не хочешь вступить в СС?

– Я? – он удивился.

Август никогда не задумывался над этим. Он не имел никакого отношения к этой партии и расовой идеологии, никогда не читал «Мою борьбу» и вел относительно мирную жизнь.

– Да нет, я никогда не думал. А с чего вдруг ты спросил?

– Да так… Я просто думал, мало ли, ты хотел бы построить карьеру. У тебя сейчас все равно ничего нет. Ты уже месяц перебиваешься случайными заработками. Я понимаю, что ты огорчен смертью отца, но нужно двигаться дальше. А тут такой шанс. К тому же ты подходишь по всем параметрам.

– Рудольф, я никогда об этом не думал. Я даже не знаю, как я дальше буду жить. Я нахожусь в унынии и отчаянии. Весь мой мир рухнул. И я не знаю, как дальше быть. А тут ты со своим СС. Вся страна разрушена, в ней процветает инфляция. Это огорчает меня еще больше.

– Ладно, я тебя понял. Не буду настаивать, но помни, такой шанс выпадает нечасто.

Август отмахнулся от этой идеи. Ему было сейчас не до этого.

В квартире раздался телефонный звонок. Рудольф взял трубку и позвал Августа, говоря, что это его сестра. Тот в полном шоке взял телефон, не понимая, что еще ей нужно.

– Да что еще тебе от меня нужно? Я же оставил тебе поместье. Денег у меня нет.

– Не в этом дело, Август… – сквозь слёзы говорила она. – Моего мужа … Его убили.

– За что? – теперь стало интересно Августу.

Если память его не подводит, то они вот-вот должны были развестись. Но зачем и кто его убил?

– Я не знаю. Я приехала в наш дом неподалеку от Берлина и обнаружила его мертвым.

– Ты звонила в полицию?

– Да, звонила. Они сказали, что приедут. Как ты думаешь, это связано с долгами нашей семьи?

– У нашей семьи были долги?! – эта новость точно застала Августа врасплох.

– Я узнала об этом, разбирая кабинет отца. Слушай, ты можешь приехать? Я тебе все показала бы на месте.

– Хорошо. Встретимся в поместье.

На этом телефонный разговор был закончен, а Август еще минут десять стоял неподвижно. Открывались новые и новые подробности, о которых он и не подозревал.

Приехав к поместью и открыв дверь, он обнаружил Мию в главной гостиной на первом этаже. Она сидела с кучей бумаг и с пистолетом рядом. Он, не понимая, что происходит, подошел и сел на диван. Они сидели так минут десять, а может и пятнадцать, пока первой не заговорила Мия.

– Когда я стала разгребать документы отца и кабинет матери, я обнаружила, что отец все это время жил в убыток, – она протянула ему документы со счетами.

Август взглянул и обомлел. Действительно, за время его детства отец задолжал два миллиона марок, причем непонятно кому.

– Подожди, а куда он девал деньги, что шли от бизнеса?

– Он либо тратил их на дорогие поездки, либо на поездки для семьи.

– Я так понимаю, что твое обучение в Австрии и мое обучение в военной академии тоже.

– Да… я не знаю, что мне теперь делать, – она выглядела беспомощной и жалкой.

– А твой муж? Он должен был тебе что-то оставить после смерти.

– Он не был богат, мы едва сводили концы с концами. Все, что у него было, принадлежало родителям, а не ему.

– Ясно. В любом случае ты наследница этого всего, и ты должна распоряжаться. Я не буду помогать тебе. Я отказался от него не ради того, чтобы сейчас моя более-менее спокойная жизнь превратилась в это. Я не хочу вместе с тобой сидеть в тюрьме.

– Но ты будешь, ты ведь тоже Шольц. Только если ты не уйдешь в армию.

– Возможно, я поступлю так. У меня есть время подумать, и больше, чем у тебя, – с этими словами он вышел из поместья и направился к Рудольфу, чтобы посоветоваться.

Август был зол. Он не хотел участвовать в войне и быть как-либо замешанным в этом беспределе. Но, видимо, ему придётся, чтобы спасти собственную шкуру.

Когда Август приехал к Рудольфу, он был весь на нервах. Да, Мия правильно говорила, он ведь тоже наследник, и его не спасет то, что по документам он отказался от него. Их попрут, попрут обоих.

– Рудольф! – он буквально влетел в квартиру.

– Ну что ты так орёшь? – Рудольф посмотрел непонимающими глазами.

– Скажи, как мне вступить в СС?

– Что? Ты же говорил, что не хочешь.

– Обстоятельства изменились.

– Нужно пройти медкомиссию, отбор по расе, сдать физический тест, написать диктант и быть отобранным – вот и все.

– Когда это можно сделать?

– Да хоть завтра.

– Отлично. Йенс мне в этом поможет. Когда следующие выборы?

– Тридцатого января. А что?

– Нет, ничего. Просто спросил. Спасибо большое, – на этом их разговор был закончен, и Август пошел звонить Йенсу.

– Йенс… Йенс ты слышишь меня?

– Август? Ты чего звонишь так поздно? Еще бы чуть-чуть, и я бы уснул.

– Ты можешь меня завтра отвести в то место, где берут в СС?

– Да, могу … Подожди! А зачем тебе это? Ты же не собирался с этим связывать свою жизнь?

– Обстоятельства изменились. Я расскажу тебе завтра, когда встретимся. Все, до встречи.

На этом он собирался закончить разговор, но голос из телефонной трубки: «я сейчас приеду, и ты все расскажешь» – опередил его. Наблюдавший за всем этим Рудольф закрыл дверь.

– Либо ты сейчас все рассказываешь, либо я тебя не выпущу отсюда.

– Давай дождемся Йенса, и я вам обоим все расскажу.

Август выдохнул. Уж слишком сильно он не хотел рассказывать про это, слишком тяжело было ему от этого. Но пришлось рассказать им обоим всё, без вранья и выдумок. В квартиру вошел Йенс и, сев на диван, стал внимательно слушать рассказ Августа.

– Так ты хочешь спасти свою шкуру, потому что тебя могут посадить в тюрьму?

– Да, это мой единственный шанс. Пока все не вскрылось, я не собираюсь спасать сестру.

– Но ты ведь понимаешь, что если это вскроется, то тебя просто выпрут оттуда?

– Да, я знаю, но только если они узнают.

– Вероятность мала, да и к тому же, рано или поздно ему бы все равно пришлось вступить туда.

– Это еще почему? – Рудольф приподнял бровь и посмотрел на Йенса.

– Сегодня я был на собрании, после победы Гитлера всех баронов, рыцарей и прочий высший свет отправят в концлагеря на работы. Да, не думал я, Август, что вот так ты окажешься рядом с нами, – Йенс печально подвел итоги.

– Я тоже так не думал. Однако завтра я стану другим человеком. Мне нужно осознать свою новую жизнь и сущность, поэтому прошу, давайте сегодня оставшееся время вы дадите мне отдохнуть.

– Да, конечно – сказали они хором.

Каждый понимал, как нелегко приходилось ему. Они оставили его одного. Август смотрел на рассвет, рассвет своей новой жизни.

Глава 3

Август проснулся два часа спустя. Хоть голова и болела, он дал себе слово, что сегодня начнется его новая жизнь. И он должен его сдержать. Наступил рассвет, скоро они с Йенсом должны были пойти в организацию. Август оделся и взял документы. Уже на выходе Йенс спросил его:

– Ты готов?

– Да, конечно, готов.

– Ладно, пошли. Нам еще нужно заполнить бумаги.

Они вышли из дома и двинулись в нужном направлении. Было достаточно рано, люди еще не встали и на улицах не толклись толпы спешащих людей. Ветрено, снега почти нет. По дороге Август постоянно возвращался к вопросу о том, правильно ли он делает, ведь он, по сути своей, становится злодеем. Он меняет себя. Ему придётся, возможно, когда-нибудь убивать людей. Однако думать об этом не хотелось. И, задвинув сомнения на задний план, он постарался думать о хорошем. Страна в жутком кризисе, и ему нужно спасать себя.

– Ну вот мы и пришли, – Йенс указал на серое здание.

Оно стояло где-то очень далеко от остального мира, и ему казалось, что даже краска тут была темнее чем на остальных домах.

– Ты не пойдешь со мной?

– О нет, а зачем я тебе там? Это твой путь, и ты должен начать его тут один, мое дело лишь указать тебе вход и направление.

– Ладно, я пойду.

– Удачи.

Август открыл дверь и вошел. Желающих вступить в СС было даже слишком много. Август увидел окошко, где принимают бланки, рядом – медицинский кабинет, выдача формы и регистрация. Он подошел к одному окну и, наклонившись, спросил у девушки:

– Здравствуйте, скажите, где мне можно взять бланк для регистрации?

– Вы новенький? На поступление?

– Да.

– Вот вам бланк. Заполните его и пройдите к тому окошку, после вам объяснят, что нужно делать.

– Хорошо, большое спасибо, – он стал читать бланк.

Ничего необычного в нем не было. Возраст, цель поступления, религия, семейное состояние и члены семьи. Также были графы для врачей: вес, рост, внимательность, скорость реакции. Одна графа заинтересовала его очень сильно. Эта графа называлась «Чистота арийской крови». Август вдруг подумал, как они будут ее проверять. Однако ему не о чем было волноваться: он знал, что он немец, или, как теперь было принято говорить, ариец. Он быстро заполнил все бумаги и встал в очередь к окошку, где их проверяли и говорили, куда идти. Некоторым – в медицинский кабинет, некоторым – переписывать, некоторые и вовсе были посланы, потому что не подходили по параметрам. Стоявший рядом с ним паренек волновался, хотя Август не понимал, что не так. Понял, когда его развернули и сказали, что он не подходит по религиозным убеждениям. Очередь дошла до него. Все документы и анкета оказались в порядке, так что его допустили в медицинский кабинет. Он постучал и, получив разрешение войти, переступил порог. Кабинет был простой. В нем не было сложной техники, единственное, что напрягало, – шприцы для сбора крови. Ох, как же он не любил это делать! Но, видимо, это для графы «чистота арийской крови».

– Вы новенький?

– Да, пришел на поступление.

– Хорошо, давайте вас осмотрим.

Дальше шла стандартная процедура измерения. Рост – сто семьдесят пять сантиметров – он подходил по параметрам. Глаза голубые, это был идеальный вариант. Волосы темные, но они играли меньшую роль. После этого Август должен был на время, за одну минуту, написать текст, состоящий из трех предложений, без ошибок, а также поймать падающий предмет со стола – так проверялась скорость реакции. Он справился с этими заданиями. У него взяли кровь и отправили в коридор, дожидаться итогов анализов. Сев на стул, Август немного пришёл в себя после этой, как ему казалось, неприятной процедуры. С ним рядом сел парень лет девятнадцати. Он выделялся цветом волос: рыжий, как солнце. Август встречал такой цвет в Германии. Он видел такой цвет в последний раз у двоюродной сестры мужа Мии, когда они все вместе были на свадьбе, но она была из Ирландии. Она была немкой только на половину.

– Слушай, здравствуй, – не очень уверенно обратился к нему парень. – А трудно проходить в медицинском кабинете?

– Да нет, не очень, а что? – Август посмотрел на юношу явно с каким-то непониманием: зачем он спрашивает это?

– Меня, если что, зовут Артур Леманн, – тот протянул руку.

– Август Шольц, – он пожал ее.

На этом их короткая беседа подошла к концу. Они сидели минут пять, пока Августа не позвал врач.

– Итак, вот ваши документы, медицинскую комиссию вы прошли, теперь вам вон туда. Там отдаете это все и получаете документы и форму. Поздравляю, – он пожал ему руку.

– Спасибо, до свидания. – Август принял документы и, увидев в графе «Чистота крови» девять баллов – самый высокий – с гордостью улыбнулся и направился в нужном ему направлении.

Подойдя и протянув документы, которые ему дали, Август получил на них печати. Мужчина, который их смотрел, стал рыться в шкафах своего кабинета. И, найдя нужные, открыл.

– Август Шольц?

– Да, это я.

– Вы учились в военной академии после школы, и закончили ее очень даже хорошо, со званием роттенфюрер.

– Да, кажется.

– Хорошо, вы получите звание унтершарфюрер и будете направлены… в высший штаб СС, оперативный штаб, там как раз сейчас нужны люди.

– Хорошо.

После этого документы сложили в папку к остальным. Дальше ему выдали новую форму и отправили с удостоверением унтер-офицера. Он шел назад и понимал, что его жизнь началась куда лучше, чем он думал. Август вдруг вспомнил, как он не хотел ехать в эту академию, как просил и умолял отца не отдавать его туда. Как ночью сидел и заучивал эти сложные правила. Как ненавидел это все. Однако теперь, оглядываясь назад, он понимал и говорил покойному отцу «спасибо». Он проложил ему дорогу. Выйдя из здания, Август увидел Йенса, который уже заждался его.

– Ну что? – тот приподнял выжидающе бровь.

– Я прошел и направлен в… – он посмотрел в документы. – В высший штаб СС, в оперативный штаб.

– Ты… сейчас серьезно?! – было видно, что Йенс не ожидал такого. – Это же новый штаб, к тому же, самый престижный. Подожди, а с каким званием тебя туда направили?

– Унтершарфюрер.

– А-а, ну тогда понятно. Ладно, я за тебя очень рад! Пошли, нужно заехать домой, рассказать Рудольфу, переодеться в новую форму и поехать, чтобы тебя приняли в штаб.

– Хорошо, – Август улыбнулся.

Поймав на улице такси, они сели и поехали.

– Ты теперь выше нас, получается.

– Это еще почему?

– Ну, Рудольф получил обычного рядового, а я, всего лишь, штурмана. Даже это звание пришлось еще заслужить.

– Ну, я был в военной академии, куда меня после школы, если помнишь, отправил отец, поэтому и получил такое звание.

– А, точно, ты же там тоже достучался до роттенфюрера. Теперь понятно, почему ты получил его. Ладно, поехали: сегодня вечером у нас есть, что отметить.

Когда они подъехали к зданию, которое ничем не выделялось из других, Йенс точно так же стоял у лестницы, а Август, с документами и уже одетый в форму, вдохнул побольше воздуха и открыл входную дверь. На входе была охрана, они посмотрели документы и пропустили внутрь, сказав, куда нужно идти.

Здание было огромным и светлым, тут легко дышалось, и казалось, что тут царит полный покой и мир. Придя к отделу кадров, он сел в очередь. Там было много людей, и пришлось подождать. Пока Август сидел в очереди, он успел заметить, что тут очень много девушек. Интересно, а они зачем сюда идут?

– Госпожа, здравствуйте, а скажите, зачем девушки идут в эту организацию? – он обратился к девушке лет двадцати двух.

Блондинка с голубыми глазами и приятной милой внешностью оторвалась от разговора с соседкой. Сначала она даже не поняла, что он обратился именно к ней. Август рассматривал ее фигуру: в черном пиджаке и юбке, руки в перчатках, туфли на каблуках.

– Здравствуйте. По многим причинам. Тут находится отдел кадров, где тебя распределят дальше, поэтому сюда приходят все, начиная от солдат Вермахта и заканчивая связистками, секретарями и штабными помощницами.

– Ясно, а вы на какую должность пришли устраиваться?

– Я – на секретаря Генриха Гиммлера.

– Меня зовут Август. Август Шольц.

– Очень приятно, меня зовут Иоанна Шнайдер, – на этом беседа их закончилась.

Как только Август обнаружил на безымянном пальце левой руки девушки кольцо, он вежливо и тактично прекратил беседу, чтобы не нажить себе врагов. Он отсидел в очереди часа два и по счастливому лицу Иоанны понял, что она прошла на должность, на которую хотела. И вот наконец-то, очередь дошла до него. Август прошел в кабинет и сел на стул, протянув при этом документы.

– Здравствуйте, Август Шольц, вы по распределению?

– Да, меня направили сюда. Я только прошел комиссию.

– Да я вижу, – унтерштурмфюрер посмотрел в документы, это был человек приятной внешности. – Хорошо вы приняты в штаб.

На его документах поставили печать и забрали их к остальным, которые еще лежали на столе.

– Куда теперь мне идти?

– Я провожу вас до вашего отдела, – унтерштурмфюрер встал из-за стола, и выйдя из кабинета, направился по лестнице на второй этаж.

Пройдя немного вглубь и повернув налево, он открыл перед Августом дверь, и они оказались в небольшом помещении, где сидели и работали несколько парней и девушек.

– Дамы и господа офицеры, познакомьтесь: теперь это ваш непосредственный начальник, унтершарфюрер Август Шольц, введите его в его непосредственные обязанности, – на этом унтерштурмфюрер закончил речь и, развернувшись, пошел прочь.

Минут пять все стояли и смотрели на Августа, позже к нему подошел один паренек и протянул руку.

– Меня зовут Франц Браун.

– Август Шольц, очень приятно.

Они пожали руки друг другу.

– В наши обязанности входит распределение техники и войск СС, а также материально-техническое снабжение, выплата жалования, транспортировка писем, починка техники и многое другое. Нас только сформировали, поэтому пока на нас только эта работа. Надеюсь, тебе будет приятно с нами работать.

– Я тоже так думаю.

Август заметил в комнате русоволосую даму с серыми глазами, которая показалась ему знакомой. На ней пиджак. Она сидит в углу и без конца что-то печатает. Она не подняла глаз от работы, даже когда его представляли.

– А кто это? – Август указал на незнакомку.

– А, это моя сестра, Шарлотта. Она очень странная, не такая, как все девушки, и много работает. Девушки редко получают работу в СС, поэтому она тут, как секретарь. И бухгалтер. Вот твое место, – Франц указал на стол, который стоял отдельно от других и был отделен от общей комнаты дверью со стенами.

– У меня целый небольшой кабинет.

– Да, ты теперь командуешь нами. Ладно, обустраивайся, а я пошел работать, – помахав рукой, Франц вышел.

Август стал обустраиваться на новом месте, и пока ему все нравилось. В двери постучали, и получив короткое «войдите», на пороге появилась Шарлотта с кучей бумаг.

– Это отчеты по финансам, а также зарплата, поставьте печати, – она не была расположена к беседе, и по ней было это видно.

– А, да, конечно, – увидев нужную печать, Август поставил ее на все документы и расписался, где она показала.

После того, как вся работа была выполнена, они минуту еще смотрели друг другу в глаза. Шарлотта отвела взгляд первой и ушла, прикрыв за собой дверь. Остальной день, который был не такой уж и длинный, пролетел незаметно. И, выйдя из здания, Август заметил Йенса, который уже стоял и потирал руки. И Рудольфа, который стоял с бутылками пива.

– Ну что, мой старый друг, давай отметим твое вступление в новую жизнь?

– Только не слишком бурно, – Август улыбнулся.

– Пойдем, сегодня мы должны оторваться так же, как и перед твоим отъездом в академию, – Йенс похлопал Августа по спине, и они пошли по ночному Берлину.

Они веселились всю ночь и, проводив Йенса в его квартиру только под утро, отправились спать. Как же хорошо было Августу. Его душа пела и ликовала.

Глава 4

Шарлотта после работы, как всегда пошла посидеть с подругами в баре. Она не особо любила людей, однако посидеть и перемыть кому-нибудь кости – это святое дело. Особенно когда, как сказала Иоанна, «к вам пришел такой красавчик». Она направлялась к дому, который находился в десяти минутах ходьбы от ее работы.

Не сказать, чтобы ее семья отличалась от большинства Берлинских семей. У нее есть старшая сестра – Агнет, по совместительству лучшая подружка, и старший брат, который и устроил ее на работу в СС. Агнет занималась шитьем и работала в ателье, что находилось почти на другом конце города. Она вставала раньше всех и, уже уходя, будила остальных. Ее брат Франц, по правде говоря, тот еще засранец: он любит шутить и баловаться, Шарлотта бы не сказала, что он хорошо учился в школе. Скорее, он хотел сделать карьеру военного, и поэтому пошел в СС еще в двадцать пятом, как только они образовались. Родители, конечно, не одобряли его выбор. Он пришел тогда с этим заявлением к отцу – тот хорошо разбирался в политике. Ну и скандал у них дома тогда был! Позже, когда Шарлотте исполнился двадцать один год, она и сама ушла из родительского дома. И, при помощи брата, ей удалось устроиться бухгалтером в штаб СС. Конечно, девушек там было мало, их не брали на официальную службу в СС, но она была рада уехать. Живя с братом, она нередко заставала его с проститутками под утро. Однако это намного лучше, чем терпеть строгий режим отца. Через месяц после отъезда Шарлотты, сбежала и Агнет, так как отец отыгрывался на единственной оставшейся дочери, стал еще более тираничен и заявил ей, что девушка выйдет замуж за того, кто понравится ему. Сначала она ночевала у подруг, но после переехала жить к ним с братом. Зайдя домой, Шарлотта подумала, что никого нет, и стала переодеваться и краситься.

– Я не знала, что ты так рано сегодня.

– Агнет, – Шарлотта вздрогнула. – Ты меня напугала, какого черта ты тут?

– Сегодня у меня было мало заказов, поэтому я и дома. А ты чего, куда-то собралась?

– Да, мы договорились с Иоанной, Евой и Линой посидеть в баре за переулком.

– Ладно, только не задерживайся. Еще непонятно, во сколько придёт Франц.

– Если ты про него, то возможно он будет, как всегда, веселиться до утра с проститутками. К тому же, завтра выходной.

– Да, а послезавтра Рождество, кстати.

– Даже не уговаривай, я не поеду к родителям.

– Но почему, мы же семья.

– Да чтобы он опять вынес нам всем троим мозг? Что ты не так живешь, и должна быть замужем? Что я устроилась на работу, а Франц – нацист и враг страны? Лично я не хочу слушать это. Это бред, к тому же, мы не просидим вместе и пяти минут. Когда ты уже поймешь, что мы больше не семья? Мы далеко не дети, и те дни, когда мы были семьей, давно канули в Лету!

– Эх-эх-эх, да ты права, вы с Францем давно уже не дети, да и родители давно не те, что были, когда вы только родились. К тому же, у нас скоро будут выборы и новый фюрер, а с ним и новые правила. Не думаю, что они примут его и его взгляды.

– Они – люди Германской Империи, и привыкли к порядкам, которых давно уже нет.

– Ладно, – она подошла и обняла сестру. – Береги себя, пожалуйста. Кстати, сегодня приходил Вальтер спрашивал, скоро ли ты придёшь с работы.

– Что, опять он? Нет, ты шутишь.

– А что такого? Он неплохой парень, Шарлотта.

– Да, возможно он и неплохой парень, однако не в моем вкусе. Он бегает за мной уже месяц, а я все думаю, когда же он отстанет от меня. Сегодня к нам приходил такой красавчик, говорят он из аристократии.

– И как же его зовут?

– Август Шольц.

– Подходящее ему имя.

– Ладно я побежала, – она поцеловала сестру в щеку. – Не скучай и пораньше ложись спать.

На этом Шарлотта вышла из дома и отправилась в бар, где должны были собраться все остальные. Придя туда, она заметила, что было много народу, однако за свободным столиком сидела Ева Шмидт. Она курила, заказав себе шампанского, чтобы скоротать время, ожидая подруг.

– Привет! – Шарлотта подошла сзади и положила руки на ее плечи.

– О господи, ты меня напугала! Привет.

– Ты давно тут сидишь?

– Нет не очень. Думаю, что скоро подтянутся все остальные. Ладно, хорошо. Сегодня будет много народу.

– Да я думаю, что в преддверии Рождества. Ты готова?

– К чему?

– К празднику и, конечно же, к новому фюреру.

– Морально, или физически?

– И так, и так.

– Хм… – Шарлотта задумалась и осмотрелась вокруг. – Если он избавит нас от постоянной мысли о том, что купить, и проснемся ли мы завтра, то да, готова. Я не сильна в политике, однако не думаю, что именно этой темой следует интересоваться двадцатиоднолетней девушке.

– Да ты права.

На этом разговор был закончен, и через несколько минут пришли другие девушки. Иоанна как всегда ярко накрасилась, а Лина выглядела как из двадцатых: чёрные тени на глазах и накрашенные губы. Она была самая старшая из них. Но вела себя далеко не как старшая, очень много плакала и страдала по пустякам. Они пересеклись осенью двадцать седьмого. Тогда большинство кафе и ресторанов не работало, и их свела немецкая пивнушка, где Лина работала официанткой. Девочки подсели к барной стойке, размышляя о жизни.

– Девочки, всем привет!

– Привет, как настроение?

– Как всегда, прекрасное и веселое. Сегодня я устроилась на работу младшим секретарем к Гиммлеру, – радостно сказала Иоанна.

Это действительно, была работа ее мечты, и – чтобы показать самодовольному отцу, что она тоже чего-то стоит.

– Поздравляем!

– А у тебя, Лина?

– Я нашла себе нового кавалера, он из Гестапо. Это только формирующееся звено, поэтому туда только приходят люди.

– Ясно, а у тебя, Ева? – девочки посмотрели на нее.

Ева задумалась. Она будто отсутствовала.

– Мне предложили работу связисткой.

– Девочки, я так рада, – Иоанна подскочила и обняла всех. – Вы чувствуете, как жизнь налаживается?!

– Ты так говоришь, будто до этого у нас все было плохо.

– Нет, ну не сильно, кстати, Шарлотта, как тебе новенький?

– Если ты про того аристократа, то он очень даже ничего. Он устроился в своем кабинете и сидел, копошился с бумажками.

– А что еще за новенький? – в диалог включились и другие девочки.

– Август Шольц, он пришел сегодня на работу. Унтершарфюрер Август Шольц.

– Ого, ты присмотрелась к нему?

– Лина, у меня нет отношений и пока не будет. У меня и так только жизнь стала налаживаться, куда мне еще это?

– Она права, Шарлотта, это твой шанс. К тому же, если он аристократ, у него должно быть много денег в наши-то времена.

– Он пришел работать в СС, только чтобы избежать тюрьмы, – Иоанна прервала ее.

– Да ладно, неужели преследования уже начались?

– Нет, не думаю. В любом случае, дамы, давайте найдем более подходящую тему для разговоров.

***

Август отмечал поистине торжественно свой первый рабочий день. Они пили много пива, где, как сказал Йенс, собирались много таких же солдат СС. Все отмечали и надеялись, что в скором времени Гитлер займет пост фюрера, и их жизнь улучшится. Рудольф пил шнапс и иногда запивал пивом, что конечно же, грозило ему рвотой и страшным похмельем завтра. К ним присоединились еще несколько человек, которых Йенс позвал за компанию. Это были Артур Леманн и Франц Браун, которого сегодня видел Август. Также к их компании присоединился Альфред, который представился мужем Иоанны и пошутил, что жена отпустила его только потому, что сама пошла выпить в баре с компанией подруг.

– Господа, – Альфред обратился ко всей компании. – Я хочу выпить за сегодняшнюю встречу.

– Да, – сказали все хором и опустошили свои бокалы.

– Скажите, Август, – Артур обратился к старшему по званию.

Из них только Альфред был выше Августа, он был гауптшарфюрером, потому что участвовал в Первой мировой войне. Правда, после этого он не поднялся по карьерной лестнице выше. Однако он заслужил уважение, так как получил немецкий крест первой степени, о котором мечтал почти каждый служащий.

– А зачем вы пошли в СС? Разве только ради того, чтобы спастись от тюрьмы?

– Нет, конечно, нет. – Августа этот вопрос застал врасплох. Но он быстро сообразил.

– А зачем тогда?

– Мой отец после школы отдал меня в военную академию, которую я закончил с отличием, тогда я ненавидел его за это и не понимал, зачем он отдал меня туда. Однако теперь я понимаю, что он хотел, чтобы я стал мужчиной, и отчасти он поступил правильно. Я благодарен ему за это и за то, что моя судьба привела меня сейчас сюда. Господа, я думаю, что будущее в наших руках, как и будущее всей Германии.

– Хорошо сказано.

– Да, лучше и не придумаешь.

Далее они стали слушать рассказы Альфреда о Первой мировой войне. И тех ужасах, которые ему пришлось пережить. Он рассказывал, ничего не скрывая и ничего не приуменьшая, и не преувеличивая. Молодняк – а именно так он назвал их новое поколение – сидел с открытыми ртами и мечтал о своих подвигах. Когда перевалило за полночь и бар стал пустеть и закрываться, они стали выбираться. Альфред пошел за женой, которая должна была быть в баре вместе с подружками, а они пошли следом за ним

***

Девочки сидели и смеялись на все заведение. Они изрядно выпили шампанского, но встречу не хотелось заканчивать. Заметив мужа Иоанны, девочки начали приводить ее в чувства.

– Она снова перебрала?

– Прости, Альфред, мы все немного перебрали от радости. – Ева, еле держащаяся на ногах, встала и слегка покачнулась.

– Ладно, давайте, расходитесь по домам. Я понимаю, что завтра у всех выходной, но все равно.

– Да-даа. А может ты представишь нас молодым людям?

– Каким? А-а, они. – за спиной стояли Йенс и Август, Рудольф еле шел следом.

– Это Август и его друзья, Йенс и Рудольф.

– Здравствуйте, я Лина, это – Шарлотта, Ева, Иоанна, – она показала, кто где сидит.

– Да мы знакомы с Шарлоттой и Иоанной. – Август, произнеся это, посмотрел на Шарлотту. И в знак приветствия пожал руку Лине и Еве.

– Давайте расходиться. Время уже позднее. Мы с женой поедем на такси, кого-то подвезти?

– Да, можно Рудольфа и меня. – Йенс еле держался на ногах.

– Мы доберемся тоже на такси, сами.

– Ты, Шарлотта?

– Я прогуляюсь, мне недалеко тут. Мой брат Франц должен был уже пойти домой, поэтому меня есть, кому встретить.

– Август?

– Я прогуляюсь и провожу Шарлотту, ночью сейчас небезопасно.

– Хорошо, – с этими словами все стали расходиться.

Последними из бара вышли Август и Шарлотта. Она показала ему, куда ей нужно, и они пошли, время было позднее. Ночной Берлин отличался молчаливостью и тишиной, в которой можно было услышать все. Начиная от настоящего времени, заканчивая совсем далекими историями. Они шли в одинокой тишине под тусклым светом фонарей, которые местами не освещали дорогу вовсе.

– Вы всегда хотели быть бухгалтером?

– Нет, конечно. Я сбежала из родительского дома от контроля, чтобы вот так свободно прогуливаться по кварталам Берлина.

– А скажите, почему именно в СС? Я думаю, такую девушку, как вы, взяли бы куда угодно.

– Франц, мой брат, он меня пристроил. Он первый сбежал из семьи, когда в двадцать пятом заявил отцу, что вступил в СС. Тот тогда такой скандал поднял, что ужас. На следующий день его и след простыл.

– Понятно. Да все же, как удивительно связаны между собой события в нашей жизни. Мы все пришли по разным причинам, но цель только одна, изменить свою жизнь.

– Ну, теперь по-другому никак. Мы пришли, – она подошла к двери и открыла ее.

– Спокойной ночи.

– Спокойной.

На этом они распрощались, и Август еще долго стоял и смотрел на дверь после того, как она захлопнулась. У него было странное чувство. Но он списал это на алкоголь. И поймав такси, сам отправился домой.

Глава 5

30 января 1933

Легкое январское утро, которое в Германии ознаменовалось приходом Гитлера к власти. Его партия победила, и теперь в стране он официально стал фюрером. В этот день у всех был выходной, люди рукоплескали новому вождю и преклонялись перед ним, его речи были подобны взрыву. Женщины сходили с ума от него и от его голоса, хотя он был некрасив по мнению Августа. Конечно, в этот день Гитлера он видел, когда тот проезжал на машине мимо их штаба. Они собрались на главной площади города. Было много военной техники, которую подогнали специально для этого. Весь Рейхстаг готовился к новому фюреру, а вместе с ним и Германия.

Когда дневной шум стих, люди с площади переместились в пивнушки и бары по всей Германии, в Берлине был ажиотаж. Везде были развешаны флаги со свастикой. И абсолютно везде, были солдаты СС. Их пропускали даже без документов, а любые девушки были у их ног. Теперь их организация стала популярной, и про нее много спрашивали.

В этот день Август надел черную форму с красной повязкой на рукаве, которую он очень любил, и шинель, так как на улице к вечеру немного похолодало. Пошел прогуляться подальше от друзей, которые были в компании нескольких очаровательных девиц. Девицы, узнав о том, что те в рядах СС, хотели выйти за них замуж, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь. Наверное, именно такой образ жизни Август не любил больше всего на свете. Он не любил, когда живут за счет других и, если и есть там любовь, то она фиктивна. Он отбросил уговоры Рудольфа остаться и, выйдя из дома, отправился гулять по парку.

Зимний воздух очень освежал и бодрил, продувал голову. Август вспоминал детство, когда, после отъезда Мии в Австрию, они пошли кататься семьей на коньках. Оказывается, его мать тоже была хорошей актрисой: столько лет прикидывалась, что любит отца. Август вспомнил, как отец впервые подарил ему коньки, и как он учил его кататься. Да, это были действительно теплые воспоминания, однако теперь им нет места в сердце Августа. Сегодня он дал присягу фюреру и, хоть сам еще не до конца понимал значения всего, что сказал, чувствовал гордость за себя, и за то, что судьба вовремя подсказала ему направление и спасительный выход из тупика. Интересно, как там Мия? Возможно, она уже в тюрьме. На сколько ее осудили за долги? Теперь это не интересовало его. Проходя по парку, Август смотрел на фонари, одиноко горевшие тут, освещая путь непонятно кому. Он сел на скамейку и закурил – дым шел изо рта.

При вечернем освещении картина была довольна привлекательной, Август назвал бы ее романтичной, однако терпеть не мог любви и романтики. Он всегда предпочитал легкий и быстрый секс. Первый раз у него случился еще в военной академии, когда они с приятелем вышли на выходных в местную кафешку. При ней был бордель. Август не сказал бы, что тогда это привлекало его, или он, как и другие мальчишки, хотел побыстрее этому обучиться. Ему было пятнадцать, а проститутка оказалась в два раза старше его. Затащила его в постель и обучила многому. Как ни странно, но Августу понравилось. После приезда из академии про секс можно было забыть. Строгие родители редко разрешали гулять где попало, но когда приехала сестра из Австрии, они все внимание переключили на нее. Август сбежал из дома на ночь, и они с Йенсом тогда классно оторвались. Август вспоминал, как Йенс привел откуда-то двух девушек и сказал, что те сами напросились в гости. Августу тогда много перепало, и многое он смог освоить и понять. Да, он не был любителем классики, хотя и предпочитал ее. И начинал всегда с нее. Однажды ему даже перепала молоденькая служанка, но после того, как узнали об этом родители, все закончилось позором. Август никогда не понимал взгляды отца, что заниматься сексом нужно только с одной. Может, для девушек – да, но почему это правило распространялось и на парней, он не понимал.

Встав со скамейки и пройдя в глубь Берлина, он заметил знакомую фигуру – Франца, который, выходя из пивнушки, еле держался на ногах. Рядом с ним была его сестра и еще девушка, чьего имени он не знал. Понимая, что дамы не справятся с очень пьяным солдатом, Август направился к ним, чтобы помочь.

– Добрый вечер, дамы… вам не нужна помощь?

– Здравствуйте, – Шарлотта первая начала разговор, так как Агнет он еще не знал. – Знаете, нам бы не помешала. Как странно, что мы с вами сталкиваемся в такой день. Франц изрядно напился, и мы с моей сестрой Агнет домой не утащим его.

– Я помогу вам. Здравствуйте, Агнет, – он поздоровался с ее сестрой, которая выглядела почти как она, только имела более короткую стрижку и карие глаза, как у Франца.

Взвалив его на себя, они втроем пошли в сторону их дома, который находился неблизко.

– Вы нас извините, мы не хотели портить вам праздник сегодня.

– Вы абсолютно мне не помешали. К тому же, как я знаю, мы с вами встретимся на работе?

– Да, это верно. Как думаете, с приходом нового правительства и фюрера страна изменится?

– Я думаю, что да. Нам нужно верить в лучшее.

– Я думаю, да.

Так они дошли до их квартиры. Принеся абсолютно пьяного Франца домой, положили его на кровать. А потом Шарлотта и Агнет принялись угощать Августа чаем и печеньем.

– Вы очень приятный и любезный молодой человек, – диалог начала Агнет. – Спасибо вам большое. Пейте чай. Извините, что у нас тут так все разбросано, мы тут живем втроем.

– Вы без родителей? – этот вопрос ударил очень остро под ребра всем сидящим, и на несколько минут воцарилась тишина.

– Мы ушли от них, потому что они были абсолютно невыносимы. – Шарлотта докурила сигарету, бросила окурок и, почистив мундштук, стала доставать новую.

– Извините за мою дерзость, а почему?

– Конфликт, Август… Верно? – Шарлотта обратилась к сестре, которая доставала шампанское.

– Да, конфликт. – Ангет поставила на стол бокалы.

– Как мне это знакомо. И причина? – теперь Август уже не боялся быть бестактным, или осаженным.

– Когда партия НСДАП только открылась, Франц вступил в нее. Придя в тот вечер домой, он сообщил об этом отцу. Тот был против, и в тот же вечер Франц собрался и ушел из дома. Никто его не останавливал, он хотел сделать карьеру военного и не быть в тени отца, в принципе, как и мы все. Потом ушла Шарлотта. Сначала она устроилась связисткой в отдел связи, а потом, когда открыли оперативный штаб, она перешла туда. Ну а я – после того как отец отверг моего возлюбленного и сказал, что я выйду замуж за того, кто ему понравиться.

– Да, на этом даже ее нервы сдали.

– Мне это знакомо.

– В каком плане?

– У меня была семья, как я думал, но все это время мать притворялась, что любила отца. Отец накопил кучу долгов, и сестра вечно была любимицей их обоих, а меня посылали к черту.

– Давайте не будет о грустном?

– Я предлагаю вспомнить что-то хорошее, – Шарлотта налила себе шампанского в бокал. – Сегодня стал фюрером Адольф Гитлер, и я хочу, чтобы в этот день мы забыли все плохое и свою старую жизнь и начали все с чистого листа.

– Ура! Выпьем же! – подхватили остальные и выпили: Агнет – шампанского, а Август – чай.

Странно, но, когда он смотрел на Шарлотту, он не мог оторвать взгляд. Вроде она не была какой-то особенной, но аура рядом с ней была яркой и теплой. Несмотря на то, что Шарлотта носила практически только черные костюмы с перчатками, курила достаточно много, пила шампанское и вела далеко не здоровый образ жизни, как многие фройляйн, она была по-своему хороша. Шарлотта немного ела, у нее были скулы, она была стройной. Хотя, по рассказам ее самой, она занималась гимнастикой и конным спортом, но ей пришлось его бросить из-за матери, которая считала, что это не для девушки. Шарлотта была яркой, но одновременно загадочной и очень прекрасной. От нее веяло какой-то таинственностью – могло ли это быть именно то, что зажигало в Августе искру чего-то нового? Того, чего он боялся, и что хотел познать. Он знал, что такое любовь, но не на своем примере, а скорее, на примере друзей. Но Шарлотта его манила каждым движением. После того как Агнет сказала, что ложится спать, Шарлотта потащила Августа в свою комнату, в ее маленький мир, она не была пьяна. Но такая Шарлотта гораздо больше привлекала его, нежели та, которая только печатала и курила, изредка выходя на обед.

– Тебе нравится? – она показала Августу комнату.

– Да, очень. Скажи, а что это такое? – он указал на карты, подвешенные на веревочке.

– А, это… – Шарлотта задумалась. – Это карты Таро, они для привлечения удачи и богатства. Я умею гадать, хочешь погадаю?

– Нет, спасибо, у меня нет вопросов. А скажи, тут тебе больше нравится, чем в родительском доме?

– Да, определенно больше. Тут пахнет свободой.

Август улыбнулся. Как же ему было знакомо это чувство, когда изо всех сил пытаешься раскрыть крылья, но не выходит.

– Думаю, мне пора уходить, завтра на работу с новыми силами. К тому же тебе нужно выспаться.

– Да. Давай я провожу тебя до двери.

– Хорошо.

Они дошли до самого выхода. Шарлотта встала на носочки и, поцеловав его легонько в щеку, сказала:

– Спокойной ночи.

И закрыла дверь. Первые десять минут Август стоял неподвижно, но потом все же, спустился по лестнице. Он отправился домой слегка пьяным, хотя не пил сегодня вообще.

***

Захлопнув дверь, Шарлотта подумала, что у нее выскочит сердце из груди. Она даже не знала, почему сделала это. И что ей повелевало. Что за сила заставила ее? Она выдохнула, списав все на алкоголь, который слегка одурманил ей голову. Стоя возле зеркала в прихожей, Шарлотта смотрела на свой румянец, который появлялся в самый ненужный момент. Вдруг зазвонил телефон и она, быстро взяв трубку, неприятно поморщилась. Из трубки послышался голос, который она хотела бы слышать последним.

– Да.

– Здравствуй, Шарлотта.

– Это ты, Вальтер! Сколько раз я говорила тебе не звонить сюда?

– Я забыл, я хотел поздравить тебя.

– Спасибо, тебя тоже, – она хотела, было, положить трубку.

– Шарлотта, я стоял под твоими окнами. Скажи, кто это выходил только что из твоего дома?

– Какая разница, я не обязана перед тобой отчитываться!

Как же ее бесил Вальтер! Он откровенно не в ее вкусе, но Шарлотте льстило его внимание. Поэтому она и не посылала его подальше. Это был ее крайний запасной вариант.

– Да, не обязана, – Вальтер сказал строже. – Однако я думаю, что завтра я заеду за тобой.

– Что? – не успела Шарлотта этого сказать, как он бросил трубку. – Вот, засранец!

Раздосадованная, она пошла в спальню и, раздевшись, легла спать. Голова была абсолютно тяжелой, и думать не хотелось ни о чем.

Глава 6

Немецкая весна отличалась необыкновенными закатами и прекрасными видами, которые так любили жители Берлина. Иоанна поехала с мужем в их загородный дом, который был недалеко от города. Альфред купил его для семьи, как только они поженились. Альфред был спокойным мужчиной немного старше Иоанны, его не сильно интересовала политика и война, однако он пошел в СС, чтобы, как он любил выражаться, показать отцу, что он тоже мужчина. Альфред был спокойным и немного скрытным. Он очень любил природу и тихие вечера у камина. Сидеть с трубкой и чаем, как английский лорд, и читать книгу.

Иоанна в первые месяцы знакомства никак не могла понять, почему Альфред такой скучный. Она рвалась в рестораны и кино, она хотела в театры или просто на прогулку. Однако он проводил выходные, уткнувшись в газету или книгу. Так прошел их медовый месяц. Иоанна вышла за него не потому, что сильно любила. Скорее потому, что у нее не было выбора, да и выбирать она особо не хотела.

Иоанна могла бы остаться под опекой матери, убитой горем после смерти отца. Та все время плакала и ходила на работу. Но предпочла выйти замуж и получить хоть какую-то свободу. Она никогда не понимала мать, а отца плохо помнила. Но в ее воспоминаниях он был жестокий человек. Иоанна не понимала, почему мать не ушла от него раньше. Прошло чуть больше полугода с их с Альфредом свадьбы, и они понимали друг друга, изображали любовь. Иоанна не сказала бы, что Альфред ее любил. Но она ему нравилась, поэтому они и сошлись. Иоанна устроилась секретарем Генриха Гиммлера и была рада. Работа престижная, да и муж был против. Сам Альфред работал архитектором. Однако как проходят его будни, она не интересовалась, как и он ее. Это были две души, которые сошлись и грели друг друга.

Приехав в дом, первое что сделала Иоанна – расставила садовую мебель, чтобы погреться на солнышке. Она очень любила загорать, хоть муж и был против. Когда-то в подростковом возрасте Иоанна хотела стать спортсменкой, но ее карьера закончилась, так и не начавшись, потому что отец однажды неудачно отпустил ее, когда Иоанна каталась на велосипеде. Она получила сотрясение мозга, и врач запретил любой спорт.

– Дорогая, ты не знаешь, где может быть моя книга? – Альфред распаковывал чемодан.

– Нет, я не знаю. Возможно, ты положил ее в сумку, которую мы взяли с собой в салон.

– Ах да, точно.

Альфред вышел, и она, наблюдая, как он копошится в сумке и бормочет что-то себе под нос, пошла ставить пирог с малиной. К ним должна была сегодня присоединиться ее подруга Марлен, с которой Иоанна познакомилась на работе. Марлен тоже была в личном составе Гиммлера, но она работала на складе, разбирала письма и проводила время с его женой в их доме. А к Альфреду должны были приехать его друзья по службе и новые друзья, или «молодняк», как он называл их.

Иоанна, добравшись до телефона, который стоял на первом этаже в коридоре, набрала Шарлотту. Они давно дружили, и она просто не могла ее не позвать. Услышав ее голос, Иоанна стала упрашивать подругу приехать. Шарлотта долго ломалась: все-таки выдалась тяжелая неделя, – но согласилась, сказав, что приедет ненадолго. Иоанна сказала, что будет очень рада, и пошла в уборную, готовиться. Нужно было принять душ и накраситься. Сегодня у нее жутко болела голова, но она списала это на усталость. С приходом Гитлера к власти работы у них только прибавилось, и ей приходилось иногда задерживаться до двенадцати, а иногда и до полвторого. Хоть она и была не главной секретаршей, все это выматывало ее, однако страна понемногу выходила из кризиса и разрухи, и это радовало.

***

Шарлотта встала. Делать ничего не хотелось, а воспоминания об Августе и его манере общения не могли не вызвать улыбку. Август был приятный молодой человек, в ее вкусе, она, возможно, закрутила бы с ним роман, если бы не Вальтер. Ох, как же сильно он надоел ей! А все из-за случая, который произошёл с ней сразу, как она сбежала из дома родителей. В тот вечер Шарлотта не знала, куда пойти, и пошла к брату, который снимал квартиру недалеко от центра Берлина. И он, как ни странно, даже не был пьян. Хотя обычно он напивался по вечерам вдребезги. Стоя на пороге квартиры, они долго смотрели на друг друга.

– Что, он тоже тебя выгнал?

– Я сама ушла.

– И почему же?

– Я не хочу, чтобы он меня контролировал, к тому же теперь я хочу попробовать работать в СС.

– Ладно я спрошу, что можно сделать, тебе налить чаю?

– Да, конечно, – она прошла в небольшую гостиную, где сидел молодой человек.

Блондин с голубыми глазами, он был недурно одет. И его манеры завораживали девушку.

– Шарлотта, познакомься: это мой друг, Вальтер. Мы вместе снимаем квартиру.

– Вальтер, познакомься: это моя младшая сестра, Шарлотта.

– Очень приятно, – он протянул руку.

– Взаимно, – они обменялись рукопожатиями, и сели за стол.

Шарлотта поняла потом, почему ей так неудобно было сидеть с ним наедине. Вальтер буквально пожирал ее глазами. Одно его слово, а у девушки уже мороз по коже. Позже она будет это списывать на его озабоченность.

Они сидели и пили чай в гостиной. Казалось бы, что тут такого? Но Франц, заметив взгляд Вальтера в сторону сестры, сразу все понял и под предлогом прогулки покинул помещение. Шарлотте стало не по себе. Она не чувствовала явных признаков угрозы, однако ее интуиция подсказывала, что надо бежать, но она не хотела бежать. Она никогда не пользовалась популярностью у мужчин. Даже наоборот, ее личная жизнь – сплошные промахи и разочарования. Шарлотта влюблялась шесть, или семь раз, но все безответно. В конце концов, она решила, что все это ложь, и никакой любви нет. Часы в гостиной продолжали тикать, и дышать становилось все труднее и труднее.

– Шарлотта скажите, у вас был молодой человек раньше? – этот вопрос застал ее врасплох.

– Нет, не было. – она продолжала пить чай, как ни в чем не бывало.

Шарлотта была хорошей актрисой. Когда-то она хотела поступить на актерский факультет, но не сбылось. Она обучалась в пансионе для девочек – шитью, готовке и прилежанию. Шарлотта никогда не делала домашнего задания и иногда прогуливала уроки, однако получила хороший аттестат.

– А сейчас он у вас есть? – Вальтер все никак не отставал с вопросами.

– Нет, и сейчас его нет. Зачем вы это спрашиваете? – Шарлотта начинала злиться.

Она собралась, было, встать и пойти за братом. Но Вальтер остановил ее, схватив за запястье.

– Шарлотта, вы мне симпатичны. Ваш брат много рассказывал о вас. – на этом он поцеловал ее руку, нежно глядя на нее.

Шарлотта не ожидала этого от него. И, аккуратно высвободив руку, проговорила:

– Я думаю, вам не стоит пятнать свою репутацию мной. Я думаю, что вы отыщете девушку лучше меня и намного, намного привлекательнее. Которая будет влюблена в вас по уши. Я не та, которая вам подходит, к тому же, я не верю в любовь и симпатию.

– Вы думаете? Я всегда считал, что девушкам в наше время нужно иметь мужа, или возлюбленного, в военной форме. Это здорово и привлекательно – на вашем месте любая хотела бы оказаться, – Вальтер встал сзади и подошел вплотную, опаляя дыханием ее шею.

– Отпустите меня! – Шарлотта отошла от него.

– Боюсь, вам не сбежать. – он подошел к двери и запер ее, бежать было некуда.

– Скажите, зачем я вам? Вы ведь не тот человек. Вы не займетесь со мной сексом просто потому, что я красива, и я вам симпатична!

– Да вы правы, я хочу обладать вами. И хочу, чтобы вы стали моей.

– Кто дал вам право распоряжаться моей жизнью?

– Никто, я просто так хочу. Шарлотта, вы женщина, а это означает, что у вас мало прав и свобод. Единственное, что вы сможете сделать, это быть под крылом у мужа, который будет вас обеспечивать. Даже если ваш брат, в чем я сомневаюсь, устроит вас на работу, что будет дальше?

– Это вас не касается. Я не живу будущим, я живу настоящим! А вас могут посадить за принуждение.

– И кто же вам поверит? – он смотрел на нее, и в его глазах играл огонек азарта и страсти, Вальтер хотел ее здесь и сейчас.

Шарлотта не шевелилась, понимая, что Вальтер не даст ей сбежать. Она надеялась протянуть время, пока не придёт брат, но, похоже, они договорились с ним. И он придёт не скоро.

– Прошу, давайте разойдемся мирно, – Шарлотта впервые в жизни ощутила страх.

Нет, он не был похож на страх перед учителем, или страх темноты. Это был животный страх, он поднимался откуда-то снизу и доставал до самого горла, от него тошнило. Шарлотта медленно выдохнула, решив, было, что это ей поможет.

– Ну что ж, если вы не хотите идти мне навстречу, тогда я пойду и сделаю все, что захочу, – Вальтер шел прямо к ней.

Он грубо схватил ее за запястье, и притянув к себе, поцеловал. Шарлотта как могла отталкивала его, однако у нее ничего не получалось. Вальтер грубо схватил ее за шею и порвал бусы, которые подарила сестра. Шарлотта упиралась и кричала, но он заткнул ей рот и, порвав платье в районе груди, стал похабно лапать, где только мог. Она вырывалась, и дергалась, однако все было бесполезно. Оторвав Шарлотту от стены и опрокинув на стол, Вальтер окончательно разорвал ее платье и вошел в нее. Шарлотта вскрикнула. Как же больно ей было и обидно, что так низко она пала. Хотя, возможно, это все случайное стечение обстоятельств. Он вбивал ее тело в кухонный стол, абсолютно не задумываясь о том, каково ей. Она же просто лежала и скулила, руки были заломлены. Вальтер держал ее за волосы и давил рукой, чтобы Шарлотта ничего не смогла сделать. После того, как он удовлетворил себя, Вальтер взял кухонное полотенце вышел из квартиры. Шарлотта, сползая под стол, принялась плакать. Она не знала, почему плакала – то ли от боли, то ли от собственного ничтожества. Когда брат вошел в квартиру и обнаружил ее, первое, что он сделал, это снял свой китель и отдал ей, чтобы она оделась.

– Ты сейчас умоешься, оденешься, и я выслушаю тебя, – говорил ей Франц обнимая и успокаивая.

Все, что она могла сделать, это кивнуть в знак согласия.

***

С того вечера прошел месяц, но Шарлотта до сих пор боялась оставаться в комнате наедине с мужчиной. Никто, кроме Франца, не знал этой ужасной истории, да и Шарлотта никогда не пожелала бы пережить это снова. Сейчас она, с помадой на губах, ехала к подруге в автомобиле, взятом напрокат. Шарлотта знала, что, возможно, ей снова придётся столкнуться с Вальтером, но больше она не опустится так низко. Их прошлая встреча закончилась очень быстро. Все потому, что он подцепил какую-то болезнь и провалялся в кровати. Подъехав к дому подруги и зайдя за калитку, она сразу же увидела ее. Иоанна была тут не единственной девушкой, но Августа она не увидела и среди мужчин.

– Шарлотта, здравствуй, моя дорогая! – Иоанна, как всегда, крепко обняла подругу.

– Здравствуй, я не думала, что будет так много народу.

– Это совсем немного, если не считать того, что я отговорила Альфреда позвать его друзей. Они должны скоро уехать. А, кстати, познакомься: это Марлен, моя подруга. – она показала на девушку с темными глазами и каштановыми волосами, стоявшую в углу сада.

– Где вы с ней подружились?

– На работе. Она тоже входит в состав помощников Гиммлера.

– Понятно.

Они подошли к Марлен и, обменявшись рукопожатиями, стали вместе накрывать на стол.

Когда все гости сели, а вино было налито, Шарлотта оказалась рядом с Марлен. И, глядя на то, как та с огромным аппетитом поглощает пирог, тоже решила, что ей нужно побольше съесть. Она не хотела показаться невоспитанной.

– Шарлотта, скажите, а откуда вы?

– Я из оперативного штаба, бухгалтер-связистка.

– Я секретарь Генриха Гиммлера.

– Очень приятно.

– Иоанна, скажите, а вы знаете о новом проекте, который готовит Гиммлер и наш фюрер?

– Нет.

– А вы? – она обратилась к Шарлотте.

– Нет, я тоже не имею понятия.

– Так, что же это за проект? – Иоанна отличалась любопытством, и на этот раз оно взяло над ней верх.

– Я слышала разговор его главного секретаря по телефону, они говорили про новый проект, который предполагает построение концентрационных лагерей для политических и военных преступников, или людей с необычной ориентацией.

– С необычной ориентацией? – Шарлотта подключилась.

– Да, геев и лесбиянок.

– О господи, а тогда на что нам тюрьмы?

– Ну, тюрьмы для обычных преступников, а эти особые места – для особенных.

– Наверное, всю страну поднимут на уши.

– Так оно и будет, дамы. – Альберт подошел сзади и, наклоняясь, добавил. – Фюрер хочет, чтобы у нас была идеальная страна.

– Он никогда не сделает ее. Чем больше человек стремиться к идеалу, тем больше становится пропасть, в которую он упадет потом, – Иоанна встала на этих словах и, собрав тарелки, ушла их мыть.

Все задумались. В ее словах, действительно, был смысл, и очень глубокий. Однако все надеялись, что до фанатизма не дойдет.

Глава 7

Август стоял у окна и курил. Сегодня был его единственный выходной, но он все больше и больше времени стал проводить за бумагами, нежели гуляя на улице. Его, как начальника отдела, нагружали достаточно сильно, но он старался со всем справляться. Был полдень, и хотелось увидеть ее – Шарлотту.

Откуда у него в голове возникла это мысль? Это желание? Он никогда прежде так не интересовался девушками. Шарлотта стала первой, кто занял все его мысли. Ее манера работать была особенной. Сидя в своем кабинете, Август мог часами только и делать, что ждать от нее отчета, или наоборот, потянуть документы, чтобы она подольше постояла. Ее духи Шанель №5 превосходно дополняли ее. Шарлотту отличало многое. Например, ношение только черных костюмов на работу, ее манера приходить за час до начала рабочего дня. Август не сказал бы, что она много красилась. Нет, наоборот: немного пудры и ярко-красные губы, на контрасте с которым ее серо-голубые глаза казались ярче. Он мог читать женщин с первого взгляда, понимая, какие они и чего стоят, но эта… Шарлотта таила в себе загадку. И хоть говорила она прямо, в ее словах всегда был какой-то подтекст.

Возможно, Август ошибается. Но в их последнюю неформальную встречу Шарлотта показала свой маленький мир. И в нем Август нашел нечто необычное, ему еще и еще хотелось видеть ее без маски, живой и немного под алкоголем. Он сел и закурил, из головы все никак не выходила Шарлотта.

На следующее утро Август проснулся в шесть и, надев форму, пошел на рабочее место. Он шел по улице, это был его утренний ритуал и, глядя по сторонам, Август понимал, что Берлин, как и вся страна, восстанавливаются, и все возвращается на свои места. Безработица исчезла, инфляция тоже. Фюрер поднял страну, и это не могло не радовать. Он снизил преступность. Зайдя в здание, Август встретился с Францем.

– Доброе утро, унтершарфюрер.

– Доброе, Франц. Судя по тому, что ты меня встречаешь, случилось что-то важное.

– Да, случилось. Сегодня будет собрание, сейчас офицеры на планерке, потом планерка будет у вас, унтер-офицеров.

– С чего бы это?

– Не знаю, говорят постановление фюрера.

– Ладно, пойдем.

Они шли по длинным коридорам. Придя в кабинет, Август заметил некоторое беспокойство. Поставив портфель, он стал ждать звонка от вышестоящих. Интересно, что это за постановление фюрера, которое требует такого внимания? Однако Август сидел и молча заканчивал пустячную работу, которую начал вчера ночью. Он делал это, чтобы хоть как-то себя занять и отвлечься.

Где-то через час раздался звонок и, подняв телефон, Август получил распоряжение идти в кабинет для собраний. Кабинет находился на четвертом этаже здания. Август встал и пошел по узкому коридору, который местами был темноват по причине своей расположенности. Он видел и других унтер-офицеров, которые выползли из своих небольшой отделов и подотделов и тоже шли на собрание. Зайдя в кабинет, Август сел на самый последний ряд, это было его любимое место. Он не любил сидеть среди толпы, наоборот, предпочитал сидеть и наблюдать за всеми.

– Господа унтер-офицеры! – только что зашедший унтерштурмфюрер сообщил о своем присутствии.

– Здравствуйте. – поздоровались все хором.

– На повестке дня два важнейших проекта, поэтому я хочу сразу сказать, что на нас лежит огромная нагрузка, и эта неделя будет нелегкой!

Все стали внимательно слушать.

– Первое, что я бы хотел сказать, это то, что в Германии открывается новая организация – гестапо. Она будет заниматься внутренними делами, а также рассмотрением особо опасных преступлений. Это спецслужба, она будет работать в отдельном здании, поэтому некоторые отделы будут перенесены туда, и некоторые сотрудники получат перевод. Позже вывесят списки. Второе, что я хотел бы сказать, это то, что в Германии открывается первый концентрационный лагерь. Он будет создан для политзаключенных и особо опасных преступников. Поэтому большая часть работы ложится на оперативный штаб. Август Шольц, надеемся на ваш отдел.

– Так точно! – Август был рад что именно его отдел был ответственным.

Дальше была какая-то чушь, которую Август особо не слушал. Она не касалась его, или его отдела. Он отметил для себя, что нужно будет взять документы и почитать поподробнее и про гестапо, и про тех, кого туда переводят, и про концентрационный лагерь.

Придя в свой отдел с документами, Август осмотрел его и понял, что ничего примечательного в нем не было.

– Господа и дамы, – он обратился ко всему отделу. – у меня для вас две новости.

– Говорите, унтершарфюрер.

– Первое: некоторые из вас, человека два, перейдут в новую организацию под названием гестапо, приказ сверху. Я вас отдельно вызову и скажу, куда вас направили и что вам теперь нужно делать. Второе, на нас наложили огромную ответственность за постройку нового объекта под названием, – он повернул к себе папку. – концентрационный лагерь. Поэтому те, кто останется, будут работать в полную силу. Всем все ясно?

– Да, – ответил отдел.

Август понимал, что никто не хотел бы потерять это место, особенно, когда переводят непонятно куда и непонятно почему. Но все также понимали, что ничего сделать с этим не могут. Август прошел в свой кабинет, сел в кресло и открыл небольшой список тех, кто должен был переходить. Пробежавшись глазами, он заметил ее. «Шарлотта Браун». Он удивился: а ее-то за что? Было написано, что в качестве связистки она работала лучше, поэтому ее снова переводят на эту работу. Он удивился: если она работала лучше, почему бы ее просто не перевести в другой отдел, где сидят все связистки? Просмотрев список из других отделов, он понял, что не только ее на должности бухгалтера забирают, видимо эту нагрузку и имел в виду унтерштурмфюрер. Хотя отдел связи они почти не тронули. Видимо, Шарлотта не сильно влилась в коллектив. Да и все-таки было в ней что-то такое, что манило его и одновременно пугало.

Вызвав людей из списка и объяснив им, что они переходят в другие отделы, он, как и следовало, сказал, что их ждет и к кому им нужно идти. Шарлотту он еще не вызывал. Почему-то с ней Август не хотел прощаться. У него не было даже ее телефона, только домашний адрес. Но приходить к ней домой каждый день, потому что он хочет ее увидеть… нет, это уже слишком. Август выглянул из кабинета и громко, чтобы она услышала, произнес:

– Шарлотта Браун, подойдите ко мне!

Она обернулась, докуривая сигарету, потушила окурок в пепельнице и пошла, как всегда, гордой походкой.

– Вы меня звали?

– Да, Шарлотта, по распоряжению вы переходите в отдел связи в гестапо. Многие говорят, что вы работали лучше в отделе связи.

– Хорошо, мне нужно что-нибудь взять?

– Только личные вещи.

– Хорошо, это все?

– Предоставьте последние отчеты мне сегодня.

– Хорошо. – она, опустив голову, ушла.

Было видно, что Шарлотта не обрадовалась этой новости, однако она ничего не могла поделать.

Шарлотта работала вместе с ним до поздней ночи. Августу пришлось закрывать отчеты теперь уже уволенных подчинённых. Он не хотел сидеть с бумагами, однако вероятнее всего, завтра его вызовут на стройку нового объекта. Да, какая суматоха! Неделя будет тяжелой. Когда же ее работа была закончена, Шарлотта аккуратно постучала в дверь к начальнику.

– Унтершарфюрер Август?

– Да, Шарлотта?

– Я не разбудила вас?

– Нет, ни в коем случае.

– Я принесла отчет, как вы и просили.

– Спасибо, я посмотрю его завтра, сегодня уже очень поздно. Шарлотта, скажите, могу я проводить вас?

– Да, конечно, если вас это не затруднит.

Они вышли из здания. Теплый апрельский ветерок ударил в лицо. Это была прекрасная ночь, они шли по улицам медленно и, растягивая прогулку, обсуждали все, начиная от чистых улиц, заканчивая новым правительством и изменениями.

– Честно признаться, Шарлотта, я не думал, что людей в гестапо частично будут набирать из СС.

– Ну, а откуда еще им их набирать? К тому же СС – уже сформированная действующая организация. Правда я думала, что они возьмут людей, которые стоят выше. Я не могу понять, зачем им мы, люди, вступившие туда только потому, что нам некуда деться?

– Им именно такие и нужны. Вы от них никуда не уйдете.

– А вы-то откуда знаете?

– Мой отец набирал на работу всегда таких людей. Им некуда было идти, а значит, какие бы плохие времена ни были, они никогда не уйдут, они всегда будут привязаны к месту.

– Ну, логика в ваших словах есть, жалко правда, что теперь мне придётся вставать еще раньше, чтобы успеть на работу. Она находится хоть и недалеко, но, все равно, еще нужно узнать, где это и понять все, с чем мне придётся работать.

– Я все хотел у вас спросить, а почему вы ушли с прошлого места работы?

Шарлотта хотела сделать вид, что не поняла вопроса. Но догадалась, что номер не пройдет. Она посмотрела на небо, посмотрела на Августа, вздохнула и сказала:

– Я не сильно люблю людей, в огромном количестве.

– Что? – Август сначала не понял.

Только потом до него дошло, что именно имела в виду Шарлотта. Все связистки работают в одном помещении, в наушниках, и хоть друг друга они не слышат, но, все равно видят и могут общаться, видимо именно это и напрягало ее.

– Так вы не любите сидеть в людных местах?

– Да нет, я не люблю работать, когда большое скопление людей.

– Я люблю сидеть с девочками в кафе и могу выносить присутствие людей, но не люблю сидеть в огромном пространстве, где есть только один стол, стул, и ты – посреди этого бардака.

– Так вот почему у вас была такая грусть в глазах, когда я говорил вам про ваш перевод. Простите, Шарлотта, людей для перевода выбирал не я, выбирали офицеры. Вам было там уютно, да? Вы сидели с краю.

– Да, вы правы. Надеюсь, что, когда окажусь на новом месте, там тоже будет место с краю, не люблю быть в центре.

– Понимаю вас отчасти, я был очень рад с вами работать и, как работник, вы меня полностью устраивали. Знайте, Шарлотта, я не прочь с вами встретиться в другой обстановке.

– Да мы с вами тогда хорошо посидели, это правда.

– Если что, я всегда рад вас видеть.

– Я вас тоже, надеюсь, что это наша не последняя встреча.

Подойдя к дому, Шарлотта вошла в подъезд. Посмотрев в ее глаза, Август понял, что если не сделает этого сейчас, то возможно, будет жалеть об этом до конца жизни. Он подошел и поцеловал ее в губы, которые сегодня оказались без красной помады. Этот поцелуй был легкий и ни к чему не обязывающий, это было лучше любого признания словами.

Идя домой к Рудольфу и вспоминая этот поцелуй, Август удивлялся, как так получилось, что в его сердце прорастало незнакомое чувство, которое он презирал, и которое вызывало у него только лишь ужас – любовь? Он не заметил, как дойдя до дома, еще минут пятнадцать просто стоял, как дурак, у двери и смотрел на нее. Пока какой-то мужчина не подошел и не спросил, все ли с ним в порядке?

Август зашел в квартиру. Рудольф был немного пьян, однако он не сидел на этот раз с проститутками, это уже радовало.

– Привет, друг!

– Здорово, снова пьешь?

– Ну почему сразу – пью? Так, расслабляюсь.

– Ты смотри, тебе завтра ведь в штаб, чтобы тебя никто из старших не заметил.

– Да не, не бойся.

– Как прошел день?

– Ну, – он потянулся, сняв китель и расстегнув рубашку. – Неплохо.

– Неплохо? Дружище, да ты светишься от счастья! Что-нибудь случилось?

– Ну, я…

– Ну, ты?

– Поцеловался с сестрой Франца.

– Да ладно?! Говорят, что ее никто не смог поцеловать, и вообще она мужчин не очень любит.

– Рудольф, это все сплетни. Перестань.

– Ладно, ладно, ты завтра поедешь на новый объект?

– А ты то откуда знаешь?

– Ну об этом все знают, всех подняли.

– Понятно, я спать.

Пойдя во вторую комнату, Август разделся и сразу лег спать. От переполняющих эмоций его клонило в сон, но мысли были только об этом поцелуе. Августу обещали повышение, если он справится. Поэтому его душу переполняла радость. Он не думал, что так быстро у него все пойдет. Поэтому Август должен был проконтролировать строительство нового объекта. Он много думал, что же будет дальше? Что еще придумает их новый фюрер? Август чувствовал, что это только начало. Начало чего-то большого, но очень пугающего.

– Доброй ночи, Шарлотта Браун, – сказав это, Август закрыл глаза.

Глава 8

Август ехал на объект ранним утром, и глаза так и слипались от усталости. Вчера он спал вполглаза: ему не терпелось увидеть этот объект, так как он был ответственный за него. Август должен проконтролировать все в наилучшем виде. Подъехав к штабу, который, пока что, был единственным постоянным зданием среди пустой земли, Август увидел несколько грузовиков, которые привозили людей – по всей видимости, рабочих. Но единственное, что насторожило Августа, это то, что они не были похожи на обычных рабочих. Этот момент он хотел уточнить у оберъюнкера, который стоял и ждал его. Выйдя из только что подъехавшей машины, он поздоровался:

– Здравствуйте оберъюнкер.

– Здравствуйте, унтершарфюрер Шольц, меня зовут Эрих Мейер.

– Август Шольц, я из оперативного штаба.

– Да, мне рассказали, что вы ответственные в большей части за это объект. Давайте введу вас в курс дела.

– Да давайте, но прежде, чем мы начнем, скажите, кто эти люди? – он указал на рабочих, которые стояли в колоннах, и к ним привозили еще и еще. – Они не просто рабочие, так ведь?

– Да, вы правы, это заключенные тюрем большей части Германии. Они будут строить концентрационный лагерь, где потом будут жить, можно сказать, для себя и строят.

– А кто они?

– Противники нового фюрера и его власти.

– Ясно, – Август тяжело вздохнул. – Ладно, пойдемте, нам с вами многое нужно сделать.

На этом разговор был окончен, и они пошли в дом, где уже ожидали инженеры, архитекторы, а также бухгалтер, который собирался записывать все и составлять отчет, с которым Август должен был поехать в главный штаб.

– Давайте не будем затягивать!

На этом они сели решать вопрос. Проведя в комнате часа два, а то и три, все разошлись для недельного обдумывания, а также для начала строительства. Было утро, поэтому Август ехал в офис для сдачи документов.

Приехав в офис и поднявшись на нужный этаж, Август понял, что как-то слишком мало людей, а те, что есть, чем-то очень обеспокоены. Августа это смутило, он никогда не видел переполоха. Поднявшись к кабинету унтерштурмфюрера и постучавшись, он не обнаружил его на месте. Август развернулся и стал спрашивать у всех проходящих, где его можно найти. Обегав почти все здание, он нашел его через час в архиве.

– Унтерштурмфюрер, я принес отчет.

– Унтершарфюрер Шольц, не сейчас. К нам едет один очень важный гость.

– Если не секрет, кто?

– Генрих Гиммлер. А что у вас за отчет? – он бросил взгляд на папку.

– По поводу сегодняшнего лагеря и постройки, там даты постройки, а также характеристики.

– Отлично, тогда у вас есть возможность лично представить их Гиммлеру.

– Что?! Вы сейчас серьезно? А как же вы, и почему я?

– Ваш отдел ответственный за это, к тому же, почему нет, вы же хотите повышения?

На этом он вышел из архива, оставив Августа стоять в полном недоумении. Хотел ли он повышения? Он не знал, не задумывался об этом, он был рад тому месту, которое ему дали, но если судьба дала ему такой шанс, терять его нельзя. Поэтому, собравшись с мыслями, Август пулей полетел в свой отдел.

Залетев в кабинет, он скомандовал:

– К нам едет Гиммлер! Всем привести себя в порядок!

– Кто? Я не ослышался? – Франц подскочил.

– Нет, ты не ослышался.

– Так вот почему сегодня такой переполох!

– За работу! Все должно быть идеально.

– Так точно!

На этом они разошлись, а Август пошел в свой кабинет для того, чтобы прибраться, поправить форму и приготовить еще некоторые документы.

Минут через тридцать в кабинет вошел солдат с предупреждением, что Гиммлер подъезжает, и чтобы все были готовы и стояли внизу на первом этаже.

Они спустились на первый этаж, где собрались и другие отделы, а точнее то, что от них осталось. Все встали по линейке, как их учили в академии. Не думал Август, что ему и это придётся вспомнить. Машина подъехала, и рядом со штабом было множество солдат – они буквально окружили здание. И вот, вышел он, Генрих Гиммлер. Он был в черной форме и абсолютно некрасив. Он шел в сопровождении двух сотрудниц – по всей видимости, это были бухгалтеры, заместители или личные адъютанты. Двое. Первое, что подумал Август – не многовато ли? Хотя для такой персоны – нет, не много.

Гиммлер прошел, огляделся. Штурмбаннфюрер все время крутился возле него, как мать возле ребенка. Он много говорил, Гиммер половину его речи пропускал мимо ушей. Это был довольно спокойный человек среднего телосложения, он носил смешные усики. Август все никак не мог понять, ради чего он сюда приехал? Посмотреть, что и как устроено? Вряд ли, это слишком мелкие вещи, которые не должны волновать такую крупную шишку. Может, из-за этого проекта? Да, скорее всего, из-за него. Он бы не стал устраивать такой переполох просто так. Значит, что-то очень важное было в этом проекте. Видимо, это был не просто лагерь для заключенных и не просто тюремный лагерь. Может, он имел военную задачу? Или, может, там хотели производить какое-нибудь тайное оружие? Эти размышление глубоко легли в сознание Августа. И, пока он думал, очередь дошла до него. Август, возможно, так бы и не вышел из мыслей, если бы стоящий рядом Франц не толкнул его в бок.

– А это унтершарфюрер Август Шольц. Он и его отдел ответственны за постройку первого концентрационного лагеря, – Гиммлер посмотрел на него с любопытством. – Здравствуйте.

Он поднял правую руку в знак приветствия, как это было принято.

– Здравствуйте, рейхсфюрер, – Август так же вытянул руку и поприветствовал его, они обменялись взглядами.

– Пусть он зайдет с отчетом про первый осмотр концентрационного лагеря ко мне лично.

– Да, конечно, – штурмбаннфюрер кивнул ему, и они прошли дальше.

Август все так же держал папку с отчетом.

После того, как Гиммлер прошел в один из специально приготовленных кабинетов, где должен был состояться обед, все выдохнули и разошлись по своим местам, работать. А Августу нужно было к штурмбаннфюреру. Дойдя до кабинета, постучав и получив разрешение войти, он открыл дверь.

– Ты проходи, садись. Он сказал, вызвать тебя после обеда. Чем ты его так заинтересовал?

– Даже не знаю.

– В любом случае ты должен держать планку и не облажаться перед ним.

– Да, конечно. А скажите, ведь он не просто так к нам приехал, – мужчина, стоя к нему спиной, затушил сигарету.

– Да, не просто так. Но тебе истинных причин знать не нужно, – он устало улыбнулся и, посмотрев на часы, сказал, что скоро у него будет встреча, поэтому нужно выходить, он подождет у входа.

Август никогда так не волновался, стоя у самых дверей. Он понимал, что это момент, когда он может показать себя с лучшей стороны. Он должен это сделать. Дверь открылась, и штурмбаннфюрер пригласил его внутрь. Закрыв дверь, Август прошел и остановился посреди комнаты. Рядом с этим человеком была холодная черная аура. Август чувствовал, как мурашки проходят по всему его телу. На улице и в кабинете не было холодно, но он ощущал этот холод, который буквально захватывал его тело, пока он находился в кабинете вместе с ним.

– Август Шольц, если не ошибаюсь?

– Да, рейхсфюрер.

– Подойдите ближе, – он говорил спокойным тоном, однако за этим голосом скрывался холодный убийца.

Возможно, будь они в другой обстановке, Август посмотрел на него под другим углом, но не сейчас. Он боялся его и, хоть этот страх и возможно объяснить, однако это бы не человеческий страх, это был животный страх. Август подошел ближе, но не слишком, чтобы не надоедать своим присутствием.

– Значит, вы ответственный за объект?

– Да, сегодня я ездил на место строительства, я составил отчет.

– Хорошо, давайте я посмотрю. Положите на стол. Скажите, Август, каковы ваши впечатления?

– Мне трудно сказать, рейхсфюрер, однако я думаю, что все это будет на благо Третьего рейха.

– Звучит патриотично. Вам сказали, зачем мы строим этот объект?

– Мне лишь сказали, что для содержания преступников и противников режима.

– Да, это правильно. Но, видите ли, это не вся правда. Это не единственный концентрационный лагерь, их будет еще много. Но пока начнем с этого. Итак, я посмотрю ваш отчет. Вы можете пока быть свободны, – слово «пока» рейхсфюрер выделил другой интонацией, от чего сердце у Августа забилось, однако, вида он не подал.

– Да, конечно, рейхсфюрер.

Развернувшись, как его учили, Август вышел из кабинета, и выдохнул. Такого внутреннего напряжения он не чувствовал давно.

– Что он сказал? – к нему сказу же подошел штурмбаннфюрер.

– Он сказал, что ознакомится позже, а пока я могу быть свободен.

– Хорошо, иди на свое место и работай.

На этом их беседа была закончена, и они разошлись каждый по своим местам.

Войдя в свой кабинет, Август закурил. Ему хотелось расслабиться.

– Ну, что он сказал?

– Сказал, что пока я могу быть свободен.

– Ладно, не переживай, все будет хорошо, я уверен, – Франц был один из немногих людей, которые умели поддерживать простыми словами, что в это время было редкостью.

– Ладно, иди работай, а то еще не хватало, чтобы мне прилетело.

– Ладно, ладно, – и Франц скрылся за дверью.

Август затянулся сигаретой и выдохнул дым. Давно он так не волновался. Он все думал над словами Гиммлера. «Это не единственный лагерь». Получается, что это будет массово? Лагерями заменят тюрьмы? Или туда будут отправлять только людей, обвиненных в особо тяжких преступлениях? Это не давало ему покоя.

Август открыл ящик стола и нашел небольшой блокнот, в котором он обычно вел записи, как начал работать в СС. «Сегодня к нам приехал рейхсфюрер. На меня наложили большую ответственность. Даже не знаю, справлюсь ли я с ней. Надеюсь, что, да».

Зазвонил телефон, Август поднял трубку.

– Быстрее иди сюда!

– Понял, – он положил трубку и помчался к кабинету, где сидел рейхсфюрер.

Прибежав и переведя немного дух, Август постучал и вошел. В кабинете были три человека: рейхсфюрер, штурмбаннфюрер и унтерштурмфюрер. Август подошел, еще раз поприветствовал всех стоящих в кабинете.

– Унтершарфюрер Шольц, мне понравился ваш отчет. Вы грамотно излагаете мысли, скажите, вы аристократ?

Август замер. Не может быть, как он догадался?

– Да, рейхсфюрер.

– Я это понял, как только вы вошли. Обычные люди не могут так грамотно выражать свои мысли, а также они не могут, поглядев на людей, понять, откуда они и чего стоят. Однако, Август Шольц, вы можете. Скажите, откуда вы и почему пришли в СС?

– Я из Берлина. Моя семья владела несколькими фабриками, у меня была полная семья. Однако в тридцать втором году сначала скончался отец, а за ним и мать. У меня была сестра Мия, она и унаследовала бизнес отца. Я не стал претендовать на него. Я был так поглощен горем, что решил построить карьеру военного в СС. К тому же я был в военной академии и закончил ее с отличием.

– Да, я в курсе, я ознакомился с вашим делом и с медицинским осмотром. Я не думал, что люди из аристократии тоже придут в нашу организацию. Вы мне понравились, Август Шольц. Вы будете повышены до звания шарфюрера, а также назначены ответственным лично за этот объект. Все отчеты вы будете привозить моему адъютанту Карлу. Штурмбаннфюрер, приготовьте документы на повышение, а также выделите ему отдельный кабинет. Он больше не прикреплен к отделу.

– Есть!

На этом беседа подошла к концу, а Гиммлер отправился к своей машине, которая отвозила его по другим делам. Август попрощался. Выйдя из кабинета, он улыбался. Неужели, он действительно такой особенный? Он пошел быстро собирать свои вещи и прощаться.

– Господа, – войдя в отдел, Август остановился. – Я хочу сообщить вам некоторую новость. Отныне у вас будет другой ответственный за ваш отдел. Я по приказу рейхсфюрера перехожу и буду отвечать только за тот концентрационный лагерь, который мы курировали.

– Ты уходишь?

– К сожалению да.

– Эх, – тяжело вздохнул Франц. – Сначала Шарлотта, теперь – ты.

– Думаю у вас тоже будет хороший начальник.

– Будем надеяться… А до какого звания тебя повысили?

– Шарфюрер.

– Ничего себе! Так тебе новую форму выдадут?

– Думаю, что да, ладно я пошел.

На прощание они обнялись с Францем. Непонятно, встретятся ли они еще.

Август зашел за документами, и новой формой.

– Не думал, что вы так быстро тут освоитесь, – унтерштурмфюрер сказал это, выдавая ему форму.

– Я и сам этого не ожидал.

– В любом случае, рады за вас, Август Шольц.

– Спасибо, – Август светился от радости.

Накатывал вечер, и последние лучи солнца освещали город. Август шел домой, подумывая о том, как похвастается друзьям о повышении. Возможно, они будут рады. Август знал о том, что и Рудольф, и Йенс завидовали ему, хоть и не показывали этого. Зайдя в телефонную будку, он позвонил Йенсу и сказал, чтобы приходил к Рудольфу, им есть что отметить.

– Я дома.

– О, проходи, ты сегодня рано, что-то случилось?

– Да, меня повысили!

– С чего это вдруг?

– Я все расскажу тебе и Йенсу, когда он придёт с пивом.

– Ладно, уже жду не дождусь.

Где-то через полчаса Йенс был на месте с большим количеством пива.

– Итак, что отмечаем?

Усевшись в кресло величественно, как царь, и надев новую форму, Август стал им рассказывать. Они слушали с открытыми ртами, иногда не веря, однако дослушав до конца, минут пять сидели и отходили от шока.

– Я тебя поздравляю, ты действительно взлетел.

– Да, я тоже очень рад. Давайте же выпьем за то, чтобы мы все достигли огромных высот в карьере.

– Да, давайте! – все трое чокнулись и выпили кружки пива до дна.

Глава 9

Прошло несколько недель с тех событий. Август уже освоился на новом месте, да и должность пришлась очень кстати, на накопленные деньги он наконец-то смог съехать и снять небольшую однокомнатную квартиру рядом с работой. Теперь ему не приходилось вставать на час раньше, чтобы не опоздать. Он каждый день ехал на объект и осматривал его. Отдавал приказы и смотрел, смотрел на то, как несколько сотен заключённых строят себе тюрьму, с более жесткими условиями, чем была до этого.

Наступало лето и в Берлине все цвело и пахло. Но у него не было даже возможности выбраться куда-то подальше от рабочего места и углов квартиры, он уставал и времени на досуг не оставалось. Он часто вспоминал Шарлотту, которая сейчас работала в гестапо. Интересно, как она?

В их последнюю встречу она не оставила номера телефона и единственное, что он знает, это ее домашний адрес. Однако будет неприлично заявиться к ней домой. К тому же, в качестве кого? Он ей не более, чем бывший начальник и, возможно, хороший приятель.

Сидя на балконе своей квартиры и смотря в даль, он вообразил, что солнце никогда не зайдет, а будет всегда освещать их путь: и днем, и ночью. Иногда его будет не разглядеть из-за туч, но оно все равно будет стоять высоко в небе. Он налил себе еще вина, и, достав сигарету, начал думать над обыденными вещами. Над тем, какой температуры подают кофе в кофейне напротив, над тем, какого это – летать? Над тем, стоит ли ему все-таки позвонить Шарлотте или же не стоит?

Завтра новый день и ему предстоит везти отчет адъютанту Гиммлера в личный офис. Интересно, как он выглядит? Еще белее и еще больше свастик, чем у них? Он думал над тем, как все-таки судьба благосклонна к нему, и вспоминал своих друзей, которые там уже достаточно давно, однако шанса на повышения у них не было. Ему нужно было еще раз проверить документы. И доделать отчеты.

****

Первые несколько недель на новом рабочем месте у Шарлотты выдались очень тяжелыми. Мало того, что ее новым начальником теперь был никто иной, как Вальтер, так еще и работать приходилось в постоянном шуме, так как здание только открыли, и кабинеты еще не были до конца распределены. Поначалу они вместе с другими связистами работали в полуподвальном помещении, больше походившем на склад. Однако потом, когда они все-таки получили свои кабинеты, ей удалось захватить уголок в дальней части просторной комнаты, так что ее никто не отвлекал.

Шарлотта до сих пор не понимала, почему, по мнению руководства, она была более полезной в роли связистки. Однако она не стала в этом разбираться. Возможно, ситуация не была бы такой странной, если бы не Вальтер, по сорок раз на дню докучавший ей с другими заданиями. Шарлотту, не желавшую привлекать лишнее внимание, особо смущала его компания за обедом. Настолько, что она даже попробовала пропускать обеденные перерывы, съедая яблоко или выпечку на рабочем месте. Такая диета никак не отражалась на ее фигуре, поэтому девушка продолжила избегать нежеланного общества.

Всегда отличавшаяся молчаливостью, Шарлотта невзлюбила не только пышные шумные праздники, но и менее назойливое общество своих коллег на обеденных перерывах. В среду, когда все снова покидали кабинеты, чтобы поесть, она сделала вид, что ужасно занята и осталась. Оказавшись в тишине, девушка сдвинула аппаратуру на столе, закинула стройные ноги на поверхность, чтобы отдохнули от каблуков, затушила сигарету и достала булочку.

– Не думал, что ты ешь на рабочем месте.

Шарлотта едва удержалась от разочарованного вздоха.

– Вальтер, пожалуйста, дай мне спокойно поесть.

Девушка проводила взглядом довольно театральный жест, которым Вальтер выразил изумление.

– Неужели ты не хочешь, чтобы я присоединился?

– Конечно нет, – без выражения ответила связистка. Так, чтобы было не понятно, все же против она или за. Хитро улыбнулась. – Ты начальник и можешь позволить себе есть в ресторане.

– И отказать себе в возможности побыть с тобой?

– Вальтер! – Шарлотта встала из-за стола и, не выдержав, подошла к нему.

– Я понимаю, что ты мой начальник и я тебе нравлюсь, но когда ты уже поймешь, что близости, которая случилась между нами, смысл придаешь ты один? Для меня это все не имеет значения! Ты сломил меня, теперь из-за тебя я не могу даже нормально говорить с другими мужчинами! Ты понимаешь, как ты меня опозорил?! – процедила она сквозь зубы.

– Да я знаю, я думал, что за то время, которое я был на расстоянии, ты поняла, что я был бы лучшей для тебя партией. Я даже распорядился, чтобы тебя перевели сюда. Мне хочется видеть тебя каждый день.

– Ты маньяк, озабоченный, неужели ты не можешь найти себе девушку, которая будет удовлетворять твое эго с искренним удовольствием, не предавая саму себя?

– Зачем же мне «кто-нибудь»? – мужчина неприятно усмехнулся. – Мне нужна ты.

– Я не твоя… Никогда не была и никогда не буду! – она развернулась и пошла к своему столу. С вызовом села и откусила от булочки. – Ты идиот. Если бы я действительно тебе нравилась, ты не перевел бы меня сюда, ты бы понимал, что там мне намного лучше. Ты знал бы, как я не люблю работу связистки, как мне сложно сидеть в этом помещении, в окружении других людей. – она обвела свободной рукой комнату, заставленную столами. – Я была на своем месте, была свободна, пока не оказалась здесь. И ты… – она перевела дыхание. – Ты приковал меня к себе. Это не любовь, обершарфюрер Вальтер Закс, это рабство! – она посмотрела на настенные часы и он проследил за ее взглядом. Скоро перерыв кончится, и он должен уйти сейчас же, чтобы никто не застал их ссоры и не пошли слухи.

– Ладно, надеюсь, когда до тебя дойдет, не будет поздно.

Сказав это, он вышел. Чем его смогла так зацепить девчонка, что он, почти тридцатилетний, уверенный в себе мужчина, бегает за взбаламошной гордячкой? Вальтер шел к своему кабинету, мрачнея с каждым шагом. Он всего лишь хотел, чтобы она на миг приняла его чувства. Стать причиной ее улыбки.

Действительность упорно отказывала Вальтеру в этом удовольствии. Он думал, что девушка сдастся, но Шарлотта, по-видимому, даже не намеревалась опускать руки.

Едва Вальтер отошел на достаточное расстояние, из-за угла вышла Ева – одна из девушек-работниц. Она слышала все до мелочей и теперь понуро привалилась к стене. Она знала, что ее чувства к Вальтеру безответны, однако получить еще одно доказательство этого… Если бы Шарлотта, с которой Ева подружилась только, чтобы быть ближе к возлюбленному, знала, каково ей приходится! Жизнь ужасно несправедлива.

В это время Шарлотта устало вздохнула. Он отнял у нее больше сил, чем работа. Которую она, вообще-то, не любит. И почему на ее долю выпало все это? Минут через пятнадцать начнут возвращаться другие девушки, поэтому Шарлотта быстро доела остатки булочки, стряхнула пару крошек с колен и подкрасила губы. Никто не должен знать, кто она и что твориться в ее душе. Совсем не хочется ни перешептываний, ни смешков за спиной, ни наигранного сочувствия. Всем здесь безразлично ее положение, значит, лучше просто работать.

– Шарлотта Браун, вас к себе начальство – раздавая связисткам бумаги, кивнул ей полузнакомый солдат. Кажется, его посылают с заданиями чаще других.

– Иду – она встала с места под пристальными удивленными взглядами коллег и направилась по узкому коридору штаба. Тут пахло краской и новым ремонтом, все блестело и сверкало. Поднявшись по лестнице на третий этаж и свернув направо, она оказалась у кабинета Штурмбаннфюрера, который заправлял всем. Постучав и получив приглашение войти, она открыла дверь.

– Здравствуйте, вы звали ?

– Да, звал. Шарлотта, тебе нужно будет съездить в главное управление и передать эти документы адъютанту Гиммлера. – бумаги он положил перед ней на стол. Она развернула папку и, недоумевая, спросила:

– Я? Может вы меня с кем-то пугаете? Я обычная радистка.

– Они попросили прислать кого-то незаметного, машину туда и обратно я тебе обеспечу. После выполнения можешь отдыхать, я позвоню Вальтеру, тебя не будут искать на рабочем месте. Собирайся, машина тебя уже ждет.

– Хорошо – она вышла из кабинета в полном недоумении, однако, раз таков приказ, надо выполнять. Она подхватила сумочку и, выдержав удивленные взгляды во второй раз, направилась к машине.

****

Август возвращался с объекта, когда рядовой подбежал к нему и сказал, что звонил Гиммлер и ему нужны отчеты, поэтому он едет в главный штаб. Он сел в машину, хотя устал ужасно, с шести утра он метался по трем разным объектам, требующим присмотра. На него повесили не один концентрационный лагерь, поэтому он иногда не успевал перекусить за целый день. В их организации и так творился переполох: всех разделили на тех, кто находился в распоряжении Гиммлера и подчинялись только ему, и тех, кто был под началом Гитлера и находились в его распоряжении. Эти две части никогда пересекались. К тому же СА были очень сильно возмущены тем, что теперь не они главная сила в Германии, они бунтовали, и работа стояла прежде всего из-за них. Августа это раздражало, однако он ничего поделать не мог. Поэтому он сел в машину, захватив с собой документы и отчеты, и поехал в штаб лично, хотя до того отдавал все бумаги адъютанту, который либо приезжал сам, если был неподалеку, либо посылал секретаршу – Хедвиг Поттхаст. Ехать в штаб в первый раз оказалось неожиданно волнительно. Почему же его вызвали?

Подъехав к зданию Рейхстага, которое было не меньше, чем их, окружено солдатами, он предъявил документы и, получив разрешение, вошел. Здание изнутри оказалось довольно светлым, в нем легко дышалось. Спросив у постового, где кабинет Гиммлера, он направился к нему.

В Рейхстаге заседали все высшие чины СС, здесь решалось все, а потому коридоры были заполнены спешащими людьми. Дойдя до нужного места и открыв дверь, он столкнулся с тремя секретаршами, среди которых была и Иоанна которую он видел несколько раз. Интересно как она? Как ее муж?

– Здравствуйте – он подошел и вежливо, чтобы не слишком отвлекать ее от работы, постучал по столу.

– Здравствуйте. Вы к Генриху Гиммлеру, вам назначено?

– Он сказал приехать к нему сейчас, поэтому можно сказать да. А где…? – он посмотрел на пустующее место Хедвиг.

– У него. Сейчас выйдет и вы сможете войти.

– Хорошо – он присел на стул рядом с ней и стал ждать.

*****

Кроме документов Шарлотте выдали на руки пропуск, который она должна была предъявить при входе. Она ехала вся как на иголках и очень волновалась. Лучше бы вместо нее отправили Вальтера, он мужчина, почему она, девушка, которая ничем не выделяется, кроме нелюбви к шумным компаниям, должна этим заниматься?

Ей не пришло в голову сразу спросить, где нужный ей кабинет, поэтому ей пришлось уже на втором этаже останавливать торопящихся с поручениями солдат, чтобы ее проводили.

– Здравствуйте, я на прием к рейхсфюреру. – тихо постучалась она в указанный кабинет.

– Здравствуй, Шарлотта, какими судьбами? – приветливо улыбнулась ей Иоанна.

– У меня документы. – натянуто ответила ей девушка. – Даже не знаю, что там.

– Ничего страшного. Садись рядом с Августом, он тоже ждет аудиенции.

Шарлотта оглянулась.

– Здравствуйте. – она едва узнала его в новой форме.

– Здравствуйте. Я не знал, что гестапо тоже приносят отчеты сюда.

– Обычно это делают люди вышестоящие, но почему-то сегодня отправили меня.

– Ясно.

– Я смотрю, у вас новая форма.

– Да, меня повысили. – ему польстило, что она это заметила.

– Вы теперь?

– Шарфюрер

– Нравится в новой должности?

– Неплохо, правда меня загрузили работой. Ношусь по трем объектам как чокнутый. А как вы на новом месте?

– Не плохо, но и не хорошо. – девушка решила умолчать о новом начальнике. – работа терпимая, мне досталось место в отдалении, как я и хотела. Правда работниц в два раза больше. Поэтому лучше было с вами. – подводя итоги, сказала она.

Август улыбнулся, сам не понимая, почему. Он хотел спросить номер телефона, однако из кабинета вышла Хедвиг и они оба при виде ее встали.

– Вы по какому вопросу? – обратилась она к Августу.

– Я по поводу объектов. Шарфюрер Август Шольц.

– А вы? – она обратилась к Шарлотте.

– Я из гестапо, тоже с документами. Шарлотта Браун.

– Ждите, я вас сейчас представлю. – она снова вошла в кабинет. Они стали ждать, на этот раз они даже не садились.

– Заходите, оба.

– Хорошо.

Они вошли в кабинет и, как любой мужчина, Август уступил. В кабинете было много контрастов. Белые стены и красные флаги со свастикой. Белый пол и черная мебель. Это конечно немного резало глаза.

– Проходите ближе, что вы стоите в самом углу. – кабинет был большим и несмотря на все контрасты, светлым.

Они подошли и первым протянул документы Август.

– Это те отчеты и документы по объектам, которые вы просили рейхсфюрер.

– Да, я помню. Почему строители задерживают сроки?

– Рабочие и половина строителей на объектах – члены СА, они порой отказываются работать и не выходят, так как их притесняют.

– Ясно, я так понимаю, что члены этой партии на всех трех объектах?

– Да, рейхсфюрер.

– Хорошо, это единственное, что меня беспокоило, все остальное меня устраивает. Скажите, Август, вы как-то бледно выглядите, что-то случилось?

– Нет, ничего, просто не очень успеваю делать отчеты. Я думал попросить секретаря, который будет брать на себя хотя бы небольшую часть работы.

– Верная мысль – он протянул руку Шарлотте. Та понятливо вложила в нее документы.

– Гестапо вас направило?

– Да, меня, рейхсфюрер.

– Вам нравиться работать?

Шарлотта не могла не ответить положительно на такой вопрос. Однако лгать ей не хотелось. Рейсхфюррер заметил заминку.

– Где вы были до этого?

– Я работала в оперативном штабе секретарем-бухгалтером, вместе с шарфюрером Августом, а до этого в том же штабе, но связисткой.

– Понятно, и по какой же причине вас перевели?

– Под тем предлогом, что в качестве связистки я работаю лучше.

– Под предлогом, говорите. – мужчина проницательно сощурился. – Вам это место не нравится? Отвечайте честно, не бойтесь.

– Нет рейхсфюрер.

– Интересно. Ваши документы в порядке. Я сам позвоню в гестапо. – мужчина обратился к Августу. – Ваши отчеты я принимаю. По поводу рабочих: я свяжусь с ними и решу проблему, продолжайте работать.

– Понял.

– Раз уж так складываются обстоятельства, не хотите взять эту девушку в качестве секретаря?

– Рейхсфюрер, я хотел бы… но ведь теперь она переведена в другой отдел.

– Это не проблема, к тому же леди не должна заниматься работой, которая ей не нравится.

– Хорошо, тогда…

– Вы оба можете быть свободны, соответствующие документы я выдам вам через секретаря Хедвиг.

– Хорошо – они вышли из кабинета и выдохнули. Они были очень напряжены, сразу после них зашла секретарь, они присели на лавочку, которая стояла рядом и стали ждать документы. Видимо, судьба решила свести их двоих.

Шарлотта сидела и не верила происходящему. Она переходит работать подальше от Вальтера, и ей больше не придётся терпеть его выходки. Какое счастье. Август думал, что его проблемы решены самым приятным образом, теперь он сможет наслаждаться ее ароматом каждый день и смотреть снова на то, как она работает.

Глава 10

Примерно через час Хедвиг вышла из кабинета. Она подошла к ним гордой походкой, как и следовало главному секретарю Гиммлера.

– Вот ваши документы, подтверждающие то, что вы теперь личный секретарь шарфюрера Августа Шольца.

Хедвиг улыбнулась и протянула ей документы. Шарлотта не смогла не улыбнуться в ответ.

– Хорошо, спасибо.

Август, решивший подождать вместе с Шарлоттой, аккуратно подхватил ее под локоть и они вместе вышли в коридор. Обоим стало легко, будто намечался какой-то праздник. В коридоре, просторном и светлом, на Шарлотту как на симпатичную девушку многие засматривались, и Август начал ревновать.

– Не думал я, что мы с вами вот так встретимся. – снова произнес Шольц, искоса взглянув на нее.

– Я тоже не ожидала, но спасибо вам большое. Знаете, вы меня спасли в некотором плане. – захотела признаться Шарлотта.

Она не думала, что все решится так быстро. Она на ходу достала из сумочки зеркальце и подправила прическу. Она всегда так делала когда волновалась.

– Спас? – Шольц был удивлен, он вопросительно изогнул бровь.

Шарлотта на мгновение заглянула ему в лицо, но почти сразу же отвернулась. Она не могла вот так открыто смотреть в глаза. Август, заметив это, не стал искать ее взгляда снова.

– От моего теперь уже бывшего начальника Вальтера Закса. – тихо произнесла она к облегчением.

– Чем он вам так насолил? —

надевая черные кожаные перчатки, спросил Август.

– Это… – засомневалась она…

Слишком рано рассказывать ему об этой неприглядной ситуации. К тому же: кто он ей? Она подтянула черную перчатку на левой руке и перехватила ей папку.

К тому же, не в стенах рейхстага. Она уверенно развернулась к нему всем телом, но прямо посмотреть глаза в глаза не решилась. Август замер, ему редко удавалось побыть к ней так близко.

– Долгая история, по правде говоря… Давайте я расскажу вам ее за чашечкой кофе или же на ужине в ресторане, но не сейчас и не здесь. Мне нужно забрать свою печатную машинку и личное дело, чтобы передать вам.

Шарлотта заметила, что излишне волнуется. Она впервые, после произошедшего с Вальтером, идет куда-то с мужчиной наедине.

Август почувствовал, что тут не все так просто. Его обеспокоили слова девушки, поэтому он решил, что в ближайшее время должен узнать, что скрывает Шарлотта. Он улыбнулся и, взяв ее легонько за талию, повел на улицу. Они вышли из здания и, не сговариваясь, остановились неподалеку. Август наконец встретился взглядом с ее серыми ясными глазами.

– Это приглашение? – чуть понизил он голос.

– А вы как думаете? – Шарлотта игриво улыбнулась. Ей нравилось заигрывать с Шольцем, это не казалось опасным. К тому же, Шарлотта догадывалась, что ему тоже нравится, иначе он не смотрел бы так очарованно, будто пытаясь приоткрыть дверцы ее души.

– Могу я рассчитывать на вас сегодня? Скоро конец рабочего дня, давайте поужинаем? Думаю, ни ваша сестра, ни ваш брат не будут против. – он поправил фуражку, немного смущаясь.

Это первый раз, когда он приглашает девушку на свидание. На улице ярко светит солнце и в кителе немного жарко.

– Где вы предлагаете встретиться?

– Давайте в том кафе, где мы с вами увиделись в первый раз.

– Выбираете знакомые места, Август?

Мужчина слегка качнул головой в знак согласия. С полувопросительной интонацией произнес:

– Я буду ждать вас в семь… – он посмотрел на часы а затем на нее, ожидая ответа.

– Я приду – кивнула Шарлотта.

Он проводил ее до служебной машины, стоявшей все это время неподалеку, и открыл дверцу, помогая сесть. Шарлотта проводила его глазами, пока фигура Августа не скрылась за очередным поворотом.

Девушка ехала в офис со счастливой улыбкой на лице, впервые в жизни ощущая себя интересной и нужной. Она была рада. Она все время прокручивала у себя в голове реплики их диалога, присматриваясь к самой себе: достаточно ли привлекательна она была рядом с ним? Могла ли чем-то зацепить? Ее любимый черный костюм, который она носила на работу, был великолепен. Юбка до колена, пиджак, перчатки, которые она снимала в помещении, и туфли на невысоком каблуке. Собираясь на работу утром, она, захваченная каким-то игривым настроением, ярко накрасила губы, подвела глаза и завила волосы, хотя давно хотела их подстричь. Теперь она по-новому оценила свой внешний вид и поблагодарила утреннее настроение.

Шарлотта не собиралась влюбляться. Стоит прекрасная погода, почему бы не посидеть теплым летним вечером с мужчиной, который, судя по всему, видит в ней нечто большее, чем прихоть? – примерно так размышляла девушка. Однако она уже понимала, что обманывает себя, рассуждая так, будто она лишь пользуется случаем отдохнуть. Пока они ехали, она из окна машины смотрела на обстановку вокруг, на людей, которые идут по тротуарам, на летнюю погоду, которая стоит в Берлине, и ощущала, вопреки ожидаемому, внутрннее беспокойство. Препараты, которые выдавал ей психиатр, хотя и помогали, иногда переставали действовать в самый неподходящий момент. Как сейчас, когда она, сидя с водителем в одной машине, ощущает себя крайне неуютно и неосознанно держится ближе к двери.

Приехав в офис, Шарлотта первым делом направилась в кабинет к Вальтеру. Она шла, высоко задрав голову, как жена генерала. Она шла и понимала, что теперь она свободна от этого места. Он спас ее. Она всегда хотела быть сильной и не давать себе повода зависеть от мужчин, однако теперь она понимала свою подругу Иоанну, которая любила лишний раз притвориться слабой, чтобы муж за ней поухаживал.

Кабинет Вальтера был слишком маленький и неуютный. Серые стены, коричневый стол, который стоит здесь – явно не к месту, как и кресло, которое больше походит на часть обстановки старой гостиной. И этот отвратительный запах табака. Дешевого табака, который она терпеть не может. Она могла выносить лишь запах дорогого табака, это была еще одна причина, по которой Вальтер ее раздражал. Его вечно маслянистые волосы, которые он укладывает гелем, выглядят ужасно. Даже его ярко-голубые глаза «истинного арийца», как говорили коллеги, вызывали у Шарлотты только неприязнь, хотя, надо признать, кому-то могли показаться прекрасными. Каждый раз, когда она находилась с ним наедине, ей становилось неприятно и страшно, однако она успешно скрывала это за вызывающим поведением.

Особенно на нее давил этот взгляд. Вальтер не видел ничего перед собой, поэтому его секретари перепечатывали текст намного крупнее обычного, чтобы он без очков смог хоть что-то прочитать. Носить же предписанные докторами очки он считал не солидным.

Она ворвалась в его кабинет даже не постучавшись. Ей было все равно, что он скажет, ведь теперь он, как и раньше, не в праве помыкать ей.

Мужчина, сидящий за столом, от неожиданности слишком резко подвинул кресло, на котором сидел. Оно душераздирающе проскрипело по полу. Шарлотта замерла у самого стола, порывисто уперевшись в него руками и с торжествующей улыбкой чуть подалась к хозяину кабинета. Вальтер возмущенно вдохнул, чтобы зашипеть, он был не в настроении сейчас говорить с ней:

– Ты что, совсем с ума сошла, так вламываться в кабинет начальника?

Шарлотта ухмыльнулась еще шире. Ей хотелось вмазать по его нахальному самодовольному лицу, однако она знала, что ему и так придется не по вкусу новость, поэтому не торопилась.

– Ты хотел сказать бывшего начальника?..

Девушка поняла, что Вальтера еще не поставили в известность. Так даже лучше, потому что она может насладиться его искренними эмоциями. Она приняла более приличную позу, выпрямилась и небрежно спросила:

– Еще не звонили из главного управления?

– Что? Нет! – мужчина с подозрением нахмурился. – Что ты натворила?

– Ничего. Я больше не в твоем распоряжении и пришла забрать свое личное дело. – Она с гордостью вздернула подбородок вверх.

– С чего вдруг, твоя прихоть? Или ты умом тронулась? – Вальтер искренне не понимал, почему она так говорит, и что она успела такого сделать в главном штабе, что ему должны были позвонить.

Шарлотта чувствовала, как становится все спокойнее и спокойнее. Маленькая победа над Вальтером ненадолго удовлетворила ее. Стены в его кабинете давили на нее, но она размеренно дышала, чтобы не выдать себя.

– Приказ Гиммлера. – гораздо ровнее, чем в начале этой сцены из фарса, произнесла она. – Отныне я тут не работаю, а перехожу в личное распоряжение шарфюрера Августа Шольца.

– С чего вдруг? Ты пытаешься меня обмануть или сошла с ума. Этот идиот снова стал твоим начальником? – раздался телефонный звонок. – Стой тут. – Вальтер снял трубку и стал внимательно слушать, что ему говорили. И чем дальше он слушал, тем больше у него становились глаза от удивления. Шарлотта, все это время стоявшая, независимо сложив руки, только ухмылялась. Да, такого поворота событий он не ожидал.

Положив трубку и посмотрев на нее, он тихо-тихо выговорил почти по буквам, было видно, что его потрясывает от ярости:

– С-сука! Ты думаешь, что он тебя спасет? Ты хоть знаешь, что он делает и за что отвечает?

Если он хотел смутить ее этим – ему не удалось.

– Он отвечает за постройку концентрационных лагерей. И, в отличии от тебя, он никогда не ограничивал меня. Работать с ним было сказкой!

– Заткнись! – подошел он вплотную и процедил сквозь зубы – Давай, иди, работай на него. Ты просто грязная шлюха, которая решила, что может притвориться невинной девушкой. Но я знаю твою натуру! – он повышал голос, и терял контроль над собой.

– Не я затащила вас в постель и не я вас насиловала. – с ненавистью ответила ему Шарлотта. – Ваша репутация все еще чиста только благодаря моему молчанию. Если бы мне нечего было терять, вы уже лишились бы поста. – она, сдерживая дрожь, мило улыбнулась. Ей действительно ничего не угрожало.

Он отступил. Все так, как она говорит, но это не значит, что все не может измениться в его сторону снова. Ему нужно время.

– Свободна. – махнул Вальтер рукой и обошел стол, чтобы найти ее личное дело. – Вон отсюда! – хлопнул он по столу ее папкой.

Затем, не обращая на нее больше внимания, повернулся к окну и закурил. Снял фуражку и небрежно бросил на стол.

Шарлотта убедилась, что это именно ее папка, развернулась и пошла прочь из кабинета, из здания, и в принципе подальше от всего этого. Ей нужно было зайти к своему психотерапевту – Берте – и взять новые успокоительные, а также ее любимое снотворное. Пульс учащался и она ускорила шаг, чтобы поскорее выйти на свежий воздух.

Она шла по бесконечным улицам Берлина и во всех витринах магазинов видела себя. Она не знала, как общаться с людьми нормально, не принимая таблетки или же не царапая кожу себе на запястье до покраснений. Ей было страшно, и она каждый раз ловила себя на мысли запереться дома и вообще никуда не выходить. Ее ненависть к людям росла. Она все больше и больше их ненавидела за открытость и возможность не носить маски перед другими, по крайней мере так ей казалось. Каждый в этом мире скрывает себя, однако нет такого человека который это делает на сто процентов. Она забыла, что это такое. Зайдя в здание с надписью «психиатрическая лечебница», она принялась искать своего доктора. Шарлотта не особо любила это место. От него веяло смертью и депрессией, а еще тут жутко воняло людьми, которые не хотели жить или же просто сдавались. После первой мировой войны в психклиниках содержались солдаты, которые сошли с ума. Ей было неприятно находиться к этом месте, все было белое, начиная от людей, заканчивая стенами и полами. Белый ужасен. Шарлотта с детства не переносит яркие цвета. Они кажутся ей пустыми и безжизненными.

Быстро поднявшись на второй этаж и пробежав между группами людей, которые страдали расстройством личности, она постучалась в кабинет и вошла.

– Шарлотта! – воскликнула доктор, сидя за бумагами. Это была женщина средних лет с едва проглядывающей сединой на волосах и карими глазами. Она обняла девушку, а потом предложила присесть.

– Что-то случилось? – сказала она, складывая обычный набор ее препаратов.

– Нет, я зашла за лекарствами, они мне нужны. – в голосе Шарлотты слышалась мольба.

– Ты так и не смогла отказаться? – врач серьезно на нее посмотрела. Шарлотта не смогла вынести ее укоряющего взгляда.

– Нет, я все так же боюсь и не могу побороть себя, но, я думаю, это пройдет. Сегодня я иду на свидание с одним молодым человеком.

– Я думаю, что в твоем лечении это пойдет на пользу, ты многое смогла в себе открыть заново после того случая. – в голосе доктора слышались положительные нотки.

– Да, вы правы, но все-таки пока что проблем много.

– Всему свое время. – подытожила доктор и, выдав ей лекарства, обняла ее как родную дочь.

У Берты не было мужа и детей, а с Шарлоттой они познакомились давно, после того как Шарлотта, вернувшись домой из пансионата, не выходила из комнаты дня три или четыре. Мать забеспокоилась и пригласила Берту. Оказалось, что Шарлотта предрасположена к нервным расстройствам, поэтому неразделенная любовь уничтожила ее. Берта тогда хорошо ей помогла, и их дружба крепла с того времени. Еще раз поблагодарив ее за лекарства, Шарлотта отправилась домой.

****

Август сидел в своем кабинете и, смотря на желтоватую лампу, думал о том, что будет дальше. Он не сказал бы, что его кабинет отличался от других: стол, два стула и еще шкаф, где хранились отчеты, папки и многое другое. Пепельница заполнена сигаретами, так как ему было лень ее вычищать, телефон и ручка, которая всегда мажет. Он хотел ее заменить, но времени не было. Он понимал, что за все время службы в СС он изменился, но пока не понимал, как. Он стал грубее и строже – это факт. Он стал больше времени уделять работе и раньше вставать. Он начал пить черный горький кофе, хотя раньше он не переносил его на дух. Еще он стал больше курить. Видимо, непростые дни на работе сказывались. А еще он пил снотворное. Без него спать не получалось, потому что он работал до часу, а то и до двух часов ночи, а когда ложился, его занимали беспокойные мысли. Зато, когда заснуть удавалось, он видел отца и мать, и свою прошлую жизнь, свое детство. Иногда еще свое юношество, когда он был не таким потрепанным, как теперь.

Интересно, как там Йенс? Он не встречался ни с ним, ни с Рудольфом, с тех пор как съехал. Они ни разу не созванивались. Их слишком затянули будни. Они стали теми взрослыми, которых раньше считали слишком скучными. Он размышлял и размышлял. Он чувствовал, как работа в СС изменила его и продолжает менять. Он становится человеком, которому иногда плевать на себя. Это уже не оправдывается благом страны, Август почти осознанно загоняет себя до изнеможения. Порой он часами не может приступить к работе, потому что ему нужно ломать себя каждый раз.

Он внимательно изучал документы всех, кто работал на стройке, включая и унтер-офицеров. И как же порой ему было непросто понимать, что все эти люди, все полторы тысячи человек потом будут тут жить. В основном это были либо политзаключенные, либо евреи. Концентрационный лагерь должен заработать в конце июля и там должны расположиться первые евреи.

Август сидел и думал, почему Гитлер против евреев, что с ними не так. Он видел этих людей на стройке и не подходил к ним близко и, как предписывали правила, смотрел на них с некоторым высокомерием. Август выполнял предписания, но не понимал национализм. Евреи для него – такие же люди, как и он сам.

Гонения начались сразу же после прихода Гитлера к власти. Август отчетливо помнит, как они с Рудольфом просыпались по ночам, потому что в их квартиру кто-то ломится и стучит, спрашивая, кто они по национальности. Солдаты видели форму СС и только тогда отступали, извиняясь за беспокойство. Евреев же гнали на улицу, где они могли часами растерянно стоять и ждать машину, которая заберет их. Евреев снимали со всех постов в политических партиях, увольняли отовсюду. Они были никому не нужны. Многие жили на улице, прятались от националистов. Августу, когда он проходил мимо, было их жалко, однако он убивал в себе это чувство, считая это слабостью.

Унижение не заканчивалось и тогда, когда евреи оказывались пойманы. Из окон своего кабинета Август часто наблюдал такую картину: когда рабочим давали перерыв, немцев кормили лучше и клали больше еды, нежели евреям. Август каждый раз искал полные зависти и желания отомстить взгляды, беспокойно хмурился, но хотел запомнить это выражение ненависти на чужих лицах. Нужно понять, что для этих людей, после всего, что с ними произошло, он в первую очередь – немец, ариец, угнетатель и враг. Он отходил от окна и садился снова за бумаги. Стройка – не его место.

Все три объекта – серые, покрытые мраком, несмотря на солнечные дни, установившиеся на немецких территориях, полные безысходности места, где небо черное, а дышать тяжело от витающей в воздухе пыли. Он при любой возможности уезжал оттуда как можно скорее.

Позже, сидя в своем кабинете уже в штабе, он часто задумывался о своем происхождении. Всех офицеров, унтер-офицеров и простых рядовых тщательнейшим образом расспросили о родословных, доходя чуть ли не до седьмого колена. И, конечно, в штабе узнали, что Август аристократ, да еще и по крови. Однако никто ничего говорить не стал. Он гордился чистотой своей арийской крови, и желанием служить на благо родине.

Он часто подходил к зеркалу и разглядывал свои черты. В своих глазах он уже не видит подростка, который только-только пришел служить. На него смотрит двадцатичетырехлетний мужчина при военном чине и форме, голубые глаза которого отражают печаль и усталость от мира, чьи едва отросшие волосы торчат из-под фуражки. Он не хочет их стричь. Раньше у него были длинные прямые волосы, доходящие до плеч: он отрастил их, как только приехал из академии, потому что не любил короткие стрижки и считал их некрасивыми. В СС снова потребовалось остричься, и он принес эту маленькую жертву.

Теперь, перед тем как покинуть кабинет, он подошел к зеркалу, чтобы поправить воротничок. Хотелось прибавить себе уверенности – Август улыбнулся отражению. Его ждет Шарлотта.

****

Шарлотта забежала домой, чтобы подготовиться к ужину с Августом. Ей не терпелось надеть то черное платье из бархата. Она бросила сумку и, завернувшись в полотенце, пошла в душ. На душе было радостно. Она сама не знала почему, но для нее Август никогда не был серьезным мужчиной. Она считала его юношей, таинственным и очаровательным, скрывающим свои шрамы, однако все еще только начинающим познавать жизнь. Он пробуждал в ней не страх, скорее любопытство, смешанное с адреналином. В его компании она чувствовала себя живой.

Выходя из душа, по дороге в комнату она отметила, что сапоги, стоящие на пороге, принадлежат Францу, а значит сегодня он тоже пришел рано. С чего бы это? Он говорил вчера, что домой не придет.

– Франц, ты дома?! – позвала она брата, чтобы точно убедиться.

– Да, это я, а с чего ты вдруг дома?

– Неожиданные обстоятельства. Меня перевели.

– Перевели? – Франц вопросительно изогнул бровь, оперся об дверной косяк.

– Теперь я снова буду в подчинении у Августа Шольца.– она радостно улыбнулась

– И почему вы все время сталкиваетесь? – закатил он глаза.

– Это случайности, к тому же это намного лучше, чем работать на Вальтера.

– Ты рада, что ушла? – вопрос был задан серьезно. Он посмотрел на нее, не стесняясь того, что она в полотенце.

– Конечно я рада. – Шарлотта стала делать себе прическу, хотя волосы все еще были слегка влажными.

– И почему же?

– Франц, не начинай, ты знаешь – почему. Я ненавижу этого идиота, и, между прочим, я по твоей вине оказалась в такой ситуации. – сказав это, она накрутила прядь на бигуди.

– По моей? – Франц удивленно взглянул на сестру и подошел ближе.

– А кто вышел тогда из квартиры под предлогом прогуляться? И не строй из себя дурака, может, Вальтер тебе и поверит, но я когда-то делила с тобой комнату, тебе не одурачить меня.

– Ладно, ты права – он выдохнул и поднял руки вверх, сдаваясь. Франц заметил, что сестра заводится. Это в ее характере: заводиться с пол оборота по любому поводу. Если она влюблялась, то влюблялась сразу, если ненавидела или же презирала, то до конца.

– Да, действительно я тогда был с ним заодно. Мы договорились, он заплатил мне триста пятьдесят марок.

– Так ты продал меня ему?! – Шарлотта не сдержалась и почти прокричала это. Такой правды она не ожидала.

– Шарлотта, на тот момент мне очень нужны были деньги. – Франц стал отходить от нее, понимая что сейчас ему придет конец.

– Ах, ну да, я забыла, что ты все деньги спускаешь на свои развлечения. Надо будет проверить свой кошелёк, а то, может быть, ты и туда забрался?!

– Шарлотта, не переходи границы, ты моя сестра, но все же! – Франц тоже начал закипать. Он был дураком и сам это признавал, но брать у сестры не стал бы.

– Я обижена, Франц, я думала, что это совпадения, а ты продал и себя и меня за каких-то триста пятьдесят марок. Ну и как так получилось? – она отвернулась и стала краситься. Стало противно, она не знала, что ее брат пойдет на такое ради средненькой суммы.

– Шарлотта, я проиграл ему тогда в карты, я блефовал, у меня не было такой суммы. Он предложил тебя, ну я и согласился. Но пожалуйста, не отворачивайся от меня, прошу. Я не имею отношения к твоему переходу в гестапо. Я желаю тебе хорошо поработать у Августа, я знаю, что он хороший начальник. Пожалуйста, не закрывайся от меня. – он повернул сестру к себе и, взяв ее за руки, пристально посмотрел в ее глаза.

– Ладно, но только потому, что он идиот, и ты идиот, завтра ты пойдешь и отдашь ему эти деньги. – Шарлотта не знала, почему, но на брата она не умела долго злиться. Может быть, глядя в его глаза, она видела там их покойную бабушку… То же самое пламя, пляшущее в глубине зрачков.

Она пошла к своей сумке и, взяв кошелек, протянула ему нужную сумму. Он качнул головой в знак согласия. Говорить, что Агнет ничего не должна знать, не понадобилось. Оба понимали это слишком хорошо. Старшая сестра периодически общалась с родителями, которые пытались наладить контакт с детьми только потому, что хотели вновь взять их под опеку.

Шарлотта оделась, приведя себя в порядок, взяла плащ, который хотела набросить поздним вечером, так как она не планировала расставаться с Августом раньше десяти, а то и одиннадцати. Она вышла из дома и направилась в нужный бар, попросив Франца встретить сестру и сообщить ей, куда пошла Шарлотта. Только после этого он сам может идти хоть на все четыре стороны.

Она летела по оживленным улицам города и отмечала, что город сильно изменился за небольшой промежуток времени, на протяжении которого Гитлер был у власти. Рождаемость очень повысилась, а среди девушек все чаще и чаще, стало быть, появлялись неработающие, которые занимались хозяйством, а, по мнению Шарлотты, сидели на шее у мужа. Нет, не то чтобы Шарлотта критиковала этот образ жизни, просто считала его неприемлемым для себя. Ведь когда ты зависим от одного человека, это очень большой риск для тебя самой. Она никогда не видела себя в роли жены и матери. Нет, она никогда не запрет себя в такие рамки, она всегда будет крутить романы, не преступая границы, за которой долгосрочные отношения. Обременять себя семьей? Увольте. С этими мыслями она зашла в кафе.

Здесь довольно простой интерьер и меню, однако многим кафе нравится, поэтому свободных мест тут всегда немного. Август сидел в конце зала, заняв столик, какой она сама заняла бы. Она прошла через весь зал и, поставив сумку, проговорила:

– Долго пришлось ждать?

Август едва понял вопрос. Шарлотта была прекрасна: черное бархатное платье подчеркивало фигуру как нельзя лучше, оттеняло серый цвет глаз, делало их глубже и притягательнее.

– Нет, что вы. – наконец очнулся мужчина. – Вам очень идет это платье. Вы выглядите в нем… нежно. – последнее слово он произнес как бы растягивая его.

– Спасибо. – он помог ей сесть, и, подозвав официанта, они взяли два стейка с картофелем. Пока ужин не принесли, они решили немного поговорить про работу, а позже перейти к более личным темам. Августу не терпелось узнать подробности истории с Вальтером. Он надеялся, что Шарлотта не забудет ее рассказать. Он сел поудобнее и, поправив китель и галстук, еще раз оглядел свою спутницу. Сегодня она надела турмалиновый комплект украшений: пара сережек и кольцо, которые прекрасно гармонировали с платьем чуть выше колен, открывающим также плечи.

– Август, скажите, чем мне предстоит заниматься? Я ведь не только буду писать отчеты. – Шарлотта приложила руку к щеке и расслабленно улыбнулась. Таблетки подействовали, остатки тревоги покинули ее.

– Нет, конечно нет. Вы будете ездить со мной на объекты, составлять отчеты, а также отвозить их Гиммлеру или же его адъютанту.

– Скажите, вам нравится это занятие? Для чего этот проект? – Шарлотта подумала, что ей очень нравится его голос, он успокаивает и дает уверенность, что она в безопасности.

– Это постройка нескольких концентрационных лагерей, предназначенных для политзаключенных, а также для евреев. Сегодня я получил новые бумаги. – девушка случайно столкнулась с ним взглядом и у нее мороз пробежал по коже. Он очаровал ее окончательно.

– Вы серьезно? Я думала, что всех евреев просто будут вывозить из страны, переселять за рубеж.

– Раньше так и задумывалось, однако теперь планы фюрера изменились, и он хочет держать евреев в лагерях, чтобы они трудились на благо Рейха. Вы же знаете, их увольняют с любой работы. – К их столу принесли еду, которое очень вкусно пахла.

– Да, я знаю. Слышала, планируются еще некоторые законы? Об этом много говорят в гестапо. Да и, между нами, за его пределами. – сказала она, подхватывая приборы.

– Да, через вас много документов проходит. Шарлотта, давайте сегодня, раз мы в неформальной обстановке, не будем говорить о работе, я объясню вам все завтра. Единственное, хочу порадовать, вам не нужно больше вставать в шесть утра, работа начинается с девяти, поэтому вы можете вставать попозже. – он развернул салфетку и положил на колени.

– Это действительно радует. Хорошо, давайте не будем больше о работе.

– Может быть поговорим о детстве? – он открыл шампанское и налил ей и себе. Он не хотел, чтобы она смущалась, поэтому хотел ее раскрепостить, но не слишком сильно.

– Неплохую тему для разговора вы выбрали, шарфюрер Август. – она посмеялась – Наверное, оно было как и у всех детей. Нас трое: самая старшая – Агнет, ей было семь, когда появился Франц, и девять, когда появилась я. Агнет всегда успокаивала нас, когда родители наказывали за очередную шалость. Франц не был любимчиком. Его всегда воспитывали в жесткости и жестокости, из соображений, что он мужчина. Я бы не сказала, что и я была любимицей. Я – младшая и меня всегда оставляли либо у бабушки, где я проводила по полгода не встречаясь с родителями, либо в различных пансионах. В общем, как видите, мы не сильно дружная семья. Мать работала на двух работах: днем она была парикмахером, а ночью иногда подрабатывала официанткой. Отец был инженером, и мы практически его не видели.

Помолчали. Шарлотта отпила из бокала и спросила:

– А как проходило ваше детство? Иногда мне кажется, что вы знаете обо мне больше, чем я о вас.

– Ну как вам сказать. Вы знаете, что у меня была старшая сестра – Мия -, которую родители обожали. Я же учился сначала в закрытом лицее, потом, едва я вернулся домой, меня отправили в военную академию. Дома меня игнорировали, воспитание пустили на самотек. Сестра же уехала в Австрию, где обучалась в гимназии для девушек, а позже, выскочила замуж и вернулась только после смерти отца в тридцать втором году. Я уехал, когда умерла мать, а Мия осталась с долгами нашей семьи. Откуда они взялись и что с ней теперь, я не знаю. Честно сказать, не сильно хочу интересоваться этим.

– Не находите, что мы с вами похожи? – Шарлотта прямо посмотрела Августу в глаза.

– В чем-то – да. Шарлотта, я знаю, что для вас это неприятная тема, но расскажите про историю с Вальтером. – он наклонился и, взяв ее руку, поцеловал запястье. Сердце замерло и Шарлотта не смогла понять – от испуга или от восторга. Она посчитала до десяти и, только после маленькой передышки, заговорила:

– Давайте начну с того, что я не интересовалась мужчинами и сама никогда не подходила первой. В тот вечер я сбежала от родителей и пришла к Францу, так как у него была своя квартира. Я, стоя на пороге, попросила пожить у него немного. Он разрешил. Пройдя в квартиру, я увидела Вальтера. Он не показался мне каким-то странным, хотя все время спрашивал, есть ли у меня возлюбленный или жених. Я, как дура, отвечала, что нет. Потом Франц под надуманным предлогом вышел погулять и оставил нас наедине. После. – она запнулась и только теперь Август все понял. – он изнасиловал меня. – она закончила, и, вставив сигарету в мундштук, закурила.

– Шарлотта, мне очень жаль, что все так произошло. – он посмотрел на нее с печалью. Теперь он ненавидел Вальтера еще сильнее. – И мне жаль, что я заставил вас вспомнить.

Шарлотта подумала, что она и так не забывает об этом ни на минуту, но ничего не сказала, предпочтя ответить на первые слова.

– Это не самое страшное, Август, самое страшное, что брат был с ним заодно. Вальтер заплатил ему триста пятьдесят марок. Теперь я знаю себе цену. – она горько усмехнулась и позволила допить содержимое бокала залпом.

– Шарлотта – все не так! Вы стоите чего угодно, но только не денег. Человек не может цениться деньгами! Только в поступках, словах ваших я вижу большую ценность. Вы прекрасная молодая девушка, я не думал, что скажу это так скоро, но вы симпатичны мне. – он сказал это на одном дыхании и Шарлотта замерла с бокалом в руке. Ей не послышалось? Она действительно ему нравится? Она посмотрела в него голубые глаза и, покачнув бутылку, тихо спросила:

– Скажите, а что значит тот поцелуй. Я не хочу блуждать в иллюзиях. Пока моя фантазия не увела меня далеко-далеко, откуда не возвращаются, скажите…

– Я много думал о вас. Шарлотта, я…

– Не хочу возвращаться домой. Можно сегодня я останусь у вас?

Август на мгновенье подумал, что это неправильно – поддаться ей сейчас, сделать, как она просит, но не смог противиться ни ее просящему взгляду, ни своим желаниям.

– Если ваши родные не будут против, двери моего дома всегда открыты для вас.

– Они не будут против. Давайте допьем шампанское и отправимся к вам.

Август согласно кивнул. Они встали из-за стола, Август оплатил ужин.

Было около десяти вечера, фонари начинали зажигаться. Последние лучи солнца заходили за горизонт. Они шли медленно и смотрели вокруг. Каждый думал о своем, они шли рядом, но не вплотную, чтобы не нарушать границы друг друга. Они оба могли променять свободу лишь на настоящую любовь. Иногда они ловили мимолетные взгляды друг друга и дарили друг другу улыбки. Каждое движение казалось безумно важным.

Зайдя в подъезд и поднявшись на третий этаж, он открыл перед ней дверь.

– Добро пожаловать.

– Спасибо. – она прошла по коридору.

Квартира была уютной, но немного захламленной. Видимо, Август еще не все вещи разобрал. Небольшой коридор заканчивался закрытой дверью, по левую руку расположилась кухня, совмещенная с гостиной. Шарлотта почувствовала себя так комфортно, как давно не чувствовала.

– Я поставлю чайник?

– Да, было бы неплохо. У вас есть молоко?

– Пьете с ним?

– Исключительно с молоком.

– Впервые встречаю такого человека!

– Да, я вот такая вот. – она улыбнулась и прошла на кухню. Стол приставлен к стене, две табуретки. Он взял кружки и, поставив чайник, они стали ждать, пока тот вскипятится. Они просто сидели и смотрели друг другу в глаза. Никто из них не смел нарушать этого молчания, паузы, которая была так нужна им обоим. Они сидели и смотрели, не отводя взглядов. Когда чайник вскипел, Август первый отвел взгляд и, налив им чаю, снова сел в ту же позу. Она не хотела проигрывать эту схватку, поэтому смотрела, пока не почувствовала, что тонет в них, казалось она познала целую вселенную.

– Скажите, вы хотите потанцевать? – неожиданно спросил Август.

– Я? Почему бы и нет.– она глотнула чаю.

– Хорошо, – он встал и направился к граммофону. Включив мелодию очень популярную в то время, он галантно подошел к Шарлотте и, протянув руку, спросил:

– Позвольте пригласить вас… – чуть наклонясь, он с нетерпением ожидал ее ответа.

– Конечно. – Шарлотта вложила свою руку в его, и он закружил ее в плавном танце.

В какой-то момент они растворились друг в друге и, когда границы совсем размылись, Август прикоснулся к ее губам своими. Шарлотта отдалась требовательному поцелую и не заметила, как кончилась музыка. Наступила полная ночная тишина. Они продолжали стоять в гостиной, целоваться, не видя друг друга, так как света почти не было. Луна заглядывала в окно, лампа освещала коридор и этого было достаточно, чтобы различать очертания лиц и рук.

Это были две души, которые поняли, что теперь для них все ясно без слов. Им обоим важны были действия. Их переполняла любовь, это была любовь к самой натуре человека, его внутреннему миру, к его природе и к тому, как он показывает свою любовь. Им обоим казалось, что их души коснулись друг друга.

Глава 11

Июнь 1934

Летний вечер в Берлине. Солнце почти зашло за горизонт, но лучи все еще оставались на самых высоких зданиях, и их отражения освещали город вместо фонарей. Дневная жара постепенно уходила, уступая место вечерней прохладе. Улицы постепенно заполнялись людьми, уставшими от работы, открывались вечерние кафе, зажигались фонари, указывая путь к легким креслам, за которыми так приятно поужинать. Берлин прожил еще один день.

Вернувшись после работы домой, обершарфюрер Август Шольц поставил свой портфель с документами на стул и, сняв свой китель, повесил его на спинку. Выдохнул, чувствуя облегчение от того, что маску уверенного в своих поступках и словах руководителя можно снять. Он закурил сигарету, и, выпуская дым изо рта, стал с удовольствием вспоминать, как получал свою первую награду из рук Гиммлера. Ее, наряду с повышением в звании, присудили ему за сдачу первых трех концентрационных лагерей. Его авторитет повысился и среди персон, приближенных к Гиммлеру, они стали обращать внимание на Августа.

Концентрационные лагеря продолжали строить, но теперь он не разрывался между ними, пытаясь лично все проконтролировать, он только руководил процессом, разбирал документы, – бегали другие. Кроме успеха в карьере радость приносили отношения с Шарлоттой, которые складывались неплохо. Все шло так, как он и хотел: никаких букетов и пикников по выходным, она все так же работает секретарем и работа не влияет на личную связь. Не все могли бы понять его желания, а с Шарлоттой не приходилось объяснять. Никаких правил и ограничений, и при этом ни один из них не пытается проверить границы дозволенного. Многие назвали бы их любовь платонической, хотя Август просто не торопился. Шарлотта часто приходит к нему, чтобы обсудить работу, или просто почитать вместе, и Августу нравится лежать на ее коленях, вслушиваясь в ее голос.

Они много говорили о литературе, о музыке, об искусстве. Август покупал билеты в кино, в театры, и Шарлотта не отказывала ему. Они соблюдали все приличия: Шарлотта неизменно была дома до десяти часов, никаких проявлений чувств на людях, кроме самого факта их встреч.

Им не было нужно одобрение друзей. Они оказались в собственном мирке, в своей вселенной. И, если одному становилось плохо, другой всегда помогал забыться. Их отношения казались чем-то неправильным, не по стандартам книг или фильмов.

Август не торопился делить с ней постель. Он хотел познать ее душу. Что толку от тела? Он видел много красивых женщин и ему никогда не хотелось ни одну из них узнать. Но с Шарлоттой… С ней все было по-другому. Она всегда была загадкой, сколько бы он не общался с ней. Она была сумасшедшей, и никто этого не видел, кроме него, потому что девушка умела притвориться нормальной. Иногда казалось, что перед ним совсем другой человек, так быстро она меняла свое поведение. Он не сказал бы, и что Шарлотта старалась как-то давить на него. Свобода в отношениях была главным, за что они оба ценили друг друга. Они понимали, что если один из них станет ограничивать другого хоть в чем-то, то этот баланс нарушится.

Август сел, налил себе виски. Ох, как же ему нравилось иметь деньги и звание, это льстило. Он не зазнавался, но проходить с личным отчетом к Гиммлеру вне очереди – стоило многого, и Август по-лисьи улыбался, когда случалось оставить кого-то подождать.

Однако даже это меркло по сравнению с любовью к Шарлотте и беспокойством за нее. Надолго ли она с ним? Августу порой казалось, что каждый их день – последний. Секретарь Шарлотта Браун будет работать на него всегда, но девушка Шарлотта, та, кто читает ему книги и позволяет класть голову на колени, будет ли она с ним до конца их дней?

Август понял, что это не в ее привычках – быть верной кому-то или чему-то одному. К тому же его беспокоило ее психологическое состояние. Она говорит, что отказалась от препаратов, но так ли это? Так ли просто забыть прошлое?

Единственное, что он понял только теперь, тишина в квартире гнетет его. Дома одиноко, когда Шарлотта не с ним. Даже в дни, когда тяжелый труд вытягивал все силы и тишина могла быть лучшим спутником, Август иногда подумывал о теплых руках Шарлотты, о ее улыбке.

Он думал о том, что каждый человек в этом городе и в этой стране одинок. Как все эти люди воспринимают свое одиночество? Они захлебываются им или наслаждаются? Может быть заполняют его важными делами, а может быть ищут встреч? Август принимал его спокойно, понимая, что в ближайшем будущем не готов отказаться от одиночества. Одиночество – это свобода. Это очень для него ценно.

Видимо Шарлотта думала о том же самом, поэтому и не торопила его с принятием решений. Одиночество томительно, а общество – утомляет.

Август смотрел на город при свете луны и бело-голубые блики крыш казались ему знаками того, о чем он думал. Одиночества.

***

Шарлотта торопилась на работу. Сегодня она позволила себе полежать десять минут, и это слишком дорого ей обошлось, несмотря на то, что Август был с ней любезен. Он терпеть не мог, когда опаздывают, хотя бы на минуту. Когда шарфюреры и унтершарфюреры опаздывали, он всегда отчитывал их по всей строгости. Поэтому Шарлотта не хотела бы оказаться на их месте. Сегодня среда, а значит будет планерка в главном штабе унтер-офицеров. Август всегда уходил с таких планерок темнее тучи. А все потому, что ему приходилось видеться с его недоброжелателем – Фридрихом Леманом.

Леман – унтершарфюрер, мужчина лет тридцати пяти, с карими практически черными глазами и черными волосами, невысокого роста, слегка полноватый. Он крайне завистлив, особенно по отношению к тем, кто быстро взлетел по карьерной лестнице и стал выше его по званию. Август игнорировал его замечания. Он как истинный аристократ был выше этого, хотя слова завистника и оставляли неприятный остаток.

Шарлотта, заметив подъезжающий троллейбус, побежала к остановке, по дороге натягивая перчатки. Машина подвозила ее прямо к зданию рейхстага, где проходили планерки. Удивительно, с приходом новой власти стало меньше безбилетников, и это приятно радовало. Люди либо не садились в общественный транспорт вообще, либо оплачивали билет. Посмотрев на людей в утреннем транспорте, Шарлотта отметила про себя, что люди, которые едут с утра и люди, которые едут вечером, – отличаются. Привычки, поведение… Если утром, когда все взвинчены и разозлены, троллейбус по какой-либо причине ломается – тревожность возрастает в геометрической прогрессии. А вечером они реагируют очень спокойно. В них просыпается равнодушие к мелочам, которое, возможно, многих спасает от стресса.

Она еще не опаздывала, когда вышла из троллейбуса, но Август уже поглядывал на часы, и – одобрительно улыбнулся, увидев Шарлотту.

– Доброе утро! – он первым поздоровался с ней. Оглядел ее с ног до головы и отметил, что сегодня она явно собиралась в спешке. Но все равно выглядела потрясающе: она надела серый костюм, уложила волосы в кудри и накрасила губы розовой помадой. День обещал быть довольно длинный. И к тому же в рейхстаг не принято было сильно ярко краситься.

– Доброе утро. – Шарлотта заметила, что Август уже не в настроении и, чтобы хоть как-то его поддержать, она, пока они шли, незаметно положила в папку с отчетами небольшую шоколадную конфету. Она знала, что Август перед тем, как отдать отчет посмотрит в него, и надеялась, что это поднимет ему настроение.

Зайдя в рейхстаг и предъявив удостоверения, они прошли на второй этаж, попутно оглядывая служащих, сколько уже получили сегодня от начальства. Они повернули к кабинету собраний. Заметив издалека Фридриха, который уже направлялся к нему, чтобы испортить настроение, Август выпрямился и поправил форму. Он знал, как ответить этому человеку. Нужно застать его врасплох.

– Обершарфюрер Август Шольц, – сказал Фридрих с язвительной усмешкой. Он был дядей Артура Лемана, того рыжеволосого мальчика, который когда-то сидел с Августом на комиссии, а нынче служит рядовым.

– Фридрих Леман. Оно было добрым, пока я не встретился с вами. – Август поправил кожаные перчатки и, взяв Шарлотту под руку, сделал вид, что разговор закончен. Леман едва не нарушил этикет, дернувшись схватить Августа и задержать его силой, но только поправил воротник.

– Взаимно, Август. Что, все так же таскаешься со своей секретаршей- любовницей? – он посмотрел на Шарлотту с презрением и брезгливостью. Шарлотта, привыкшая к его взгляду, отвечала тем же. Она даже не думала вмешиваться, зачем? Август должен насладиться и поставить его на место.

– Мой секретарь, в отличие от вашего, не позорится перед Гиммлером. Соответствует своему начальству, унтершарфюрер Фридрих Леман, – он выделил его звание, чтобы надавить на слабое место. По глазам Фридриха было видно, что у Августа получилось. Фридрих промолчал, смеряя взглядом соперника.

Они продолжили бы перепалку, но открылся кабинет и все направились к нему.

Секретари и адъютанты оставались снаружи. Шарлотта, по правде говоря, не сильно любила эти собрания, так как среди секретарей и адъютантов тоже выстроилась своя иерархия. Они ждали окончания собрания, и, хотя все знали друг друга в лицо, никогда не переговаривались. Это было негласное правило. Все отношения заканчивались переглядываниями, одобрительными или осуждающими.

В кабинете Август занял излюбленное место: в самом конце. Он любил еще раз прочитать документы перед сдачей и убедиться, что все правильно. Он доверял Шарлотте, она стала его правой рукой, но считал, что всё нужно знать самому, чтобы не упираться в бумаги после каждого вопроса.

Август развернул папку и увидел небольшую шоколадную конфету. Он улыбнулся, видимо Шарлотта положила ее, пока они шли. Он умилялся ее небольшим сюрпризам. Мелочи, с помощью которых она проявляла свою заботу, согревали его. В конце концов, это высшая форма любви.

Он отложил конфету и стал читать документы, пока унтершарфюрер произносил знакомые, почти не изменяющиеся от планерки к планерке слова. Он читал и отмечал профессионализм Шарлотты, ее навыки явно выросли с тех пор, как она начала работать на него. Сперва ей было трудно, однако девушка быстро училась.

Собрание шло своим чередом, Август отчитался, ответил на все вопросы, беспокоившие руководство, и, сдав документы одним из последних, выходил из кабинета, когда его окликнули:

– Обершарфюрер Август Шольц, подождите, – незнакомый унтершарфюрер подхватил Августа под локоть и отвел немного в сторону.

– Генрих Гиммлер требует вас лично, но это не по поводу лагерей. – Августу стало не по себе.

– Хорошо, я понял.

Сказав это, он вышел, стуча каблуками, к Шарлотте, которая одна осталась в коридоре.

– Ну что, как прошло? – ее серые глаза мгновенно заставили забыть о плохом. Он обошел ее и, наклонившись так, чтобы их глаза были на одном уровне, произнес:

– Гиммлер хочет видеть меня, есть какое-то дело и это не касается лагерей. Поэтому сейчас идем к нему.

– Ага… – заметно смутилась Шарлотта. Она всегда смущалась будто впервые, когда его лицо находилось так близко, хотя целовались они не раз.

Шарлотта уже повернулась в направлении кабинета Гиммлера, когда за плечо ее остановила твердая рука.

– Ты обращаешься ко мне на «вы», потому что мы на работе, или потому что смутилась? – Шарлотта покраснела так, что стало видно даже через бледную пудру на ее щеках.

– Я… – она пыталась подобрать слова. – Потому что мы на работе, – выпалила она шепотом.

Август на это только посмеялся и, подхватив ее за талию, повел к кабинету Гиммлера.

В секретарской как всегда было много людей, ожидавших аудиенции. Сам же рейхсфюрер еще не пришел с собрания высших чинов.Обершарфюрер и его секретарь встали в конце этой очереди. Пока ждали, Август вытянул из кармана маленькую коробочку с леденцами, открыл и предложил Шарлотте. Девушка любила всякие леденцы, поэтому взяла не раздумывая. Август давно отметил, что Шарлотта любит все твёрдое и сосучее. Ириски, карамельки, леденцы. Сам он ни когда не получал удовольствия от сладкого, особенно в твердой форме, но для Шарлотты он покупал их.

Увидев Гиммлера, который шел по коридорам рейхстага от приемной фюрера, где доносились гневные реплики. Он был похож на тучу, а его холодный расчетливый взгляд резал пространство. Гиммлер прошагал мимо них в свой кабинет, бегло кивнув. Видно сегодня планерка не задалась не только у Августа, но и у высших чинов СС.

Август с Шарлоттой переглянулись. Они впервые видели его таким. Было даже страшно, однако Август интуитивно понимал, что ему не стоит бояться. Следом за Гиммлером шла Хедвиг, видно было, как она нервничает. На нее тут же налетели с вопросами все, кто давно ожидал в очереди, но женщина не могла вымолвить ни слова, и скрылась в кабинете.

Через десять минут она вышла из кабинета с пустыми глазами и легкой походкой направилась к ним. Движения ее были скованы, видно, каждый шаг дается ей с трудом.

– Август, пройдите в кабинет к рейхсфюреру. Шарлотта, он попросил остаться вас здесь.

Август и Шарлотта с беспокойством переглянулись.

– Хорошо, я уже иду.

Он скрылся в кабинете, а Шарлотте достался сочувствующий взгляд Хедвиг. Секретарь Шольца уже едва справлялась с волнением.

Август вошел в кабинет, который теперь знал наизусть. В нем не было каких-либо особенностей, кроме отпечатка личности Гиммлера. Одно присутствие его фигуры изменяло, всё. Атмосфера в кабинете напрямую зависит от настроения его хозяина: прямо сейчас находившегося в состоянии холодной ярости. Август остановился, почти касаясь лопатками двери, он не решался подойти ближе.

Наконец Гиммлер немного успокоился, мрак по углам рассеялся и Август рискнул продвинуться вперед. Рейсхфюрер спокойно, как удав наблюдает за кроликом, смотрел, как Август борется с собой и приближается к его рабочему столу. Когда Шольц оказался на должном расстоянии, Гиммлер начал:

– Обершарфюрер Шольц, я хотел обсудить рабочих, которые заняты в концентрационных лагерях, и уже построенных под вашим руководством и только строящихся.

– Хорошо, рейхсфюрер – он сказал это четко, без запинок и в достаточной мере эмоционально, чтобы не показаться грубым.

– Присядьте, – он указал на черное кожаное кресло, которое стояло слева от стола.

– Я вас слушаю, рейхсфюрер.

– Если я не ошибаюсь, очень многие немецкие рабочие уже включены в будущие проекты из СА?

– Да, это верно.

– И, как и в прошлом году, они устраивают забастовки, верно? Ничего не изменилось, – он ухмыльнулся.

– Да, это действительно проблема. И достаточно серьезная, так как это вызывает недовольство и у других рабочих, – Август сидел на краю стула и ощущал напряжение всей спиной.

– Дело в том, что готовится масштабная операция, СА может помешать ее воплощению. Все что вам нужно, Август, – это расстрелять рабочих, которые состоят в оппозиционных отрядах. Вам сообщат дату и время, новые рабочие будут присланы в ближайшие пару-тройку дней. На сдачу объектов это никак не повлияет, – он закончил и отвел ненадолго тяжелый взгляд, предоставляя Августу возможность справиться с собой.

– Понял, – едва выговорил он. – Если это все, я могу идти? – он пытался произнести это более-менее собранным тоном, но ничего не вышло.

– Свободен, – кивнул Гиммлер и поднес к губам сигарету.

Август встал со стула развернулся и , на ватных ногах и с полным ощущением, что его огрели по голове, пошел к выходу. Он не различал пространства и времени, двигался как под водой. Он открыл дверь, и, глубоко вдохнув, вышел к Шарлотте.

Глава 12

Август вышел из кабинета, не чувствуя пола под ногами. Он ничего не видел и не слышал, оглушенный приказом, который ему придется выполнить. Шарлотта, заметив, что мужчина как-то странно себя ведет, в два шага преодолела расстояние до Августа и вывела его из приемной, подальше от чужих глаз.

В коридоре она подвела не сопротивляющегося Шольца к окну, сняла фуражку, легонько потрясла за плечо, заглядывая в глаза.

– Август, что случилось, на тебе лица нет, – она никогда не видела Августа в таком состоянии и невольно волновалась все сильнее.

– Гиммлер… – Август понемногу начинал говорить, до него доходили слова Шарлотты. – Рейхсфюрер говорил о том, что готовиться операция по убийству членов СА полностью.

– И? – Шарлотта не удивилась.

Краем уха она слышала о планирующихся чистках, еще когда работала в гестапо, однако никогда не думала, что это коснется ее хотя бы косвенно.

– Ты же знаешь, что большинство рабочих из этой партии, – он тяжело вздохнул, опуская голову. – Мне приказано их убить, – он выдохнул и посмотрел в потолок. Ох как нелегко дались ему несколько простых слов.

– Так вот в чем дело. – Шарлотта постаралась взглядом выразить сочувствие. Теперь она понимала, почему Август вышел таким из кабинета. – Август, ты не будешь убивать их своими руками, – понизила голос девушка. – Ты передаешь приказ. Это даже не твоя воля…

– Да? – в его глазах сверкали молнии. Он вдруг взорвался. – Этих смертей не должно быть! Я даже птиц не убивал, ты понимаешь Шарлотта?! – он говорил надрывисто. Словно струна, которая вот-вот порвётся.

– Август, я понимаю. Я сама подготовлю документы, – она положила руку ему на плечо и чуть сжала. Шарлотте хотелось разделить с ним эту ответственность.

– Давай поедем домой. Нет никакого смысла думать об этом сейчас, – она с болью пыталась поймать его затуманенный взгляд.

– Ты права. Сегодня от меня никакого толку, – он уперся головой в ее плечо и чуть потерся.

Один этот слишком интимный жест давал понять, насколько Август разбит новостями. Шарлотта подумала, что их могут увидеть и понять неправильно, но не стала одергивать мужчину, тем более, что тот и сам через несколько секунд поднялся.

Он надел фуражку, поправил форму и подал Шарлотте руку. Легкий ветер дул в лицо, когда они выходили, охлаждая горящее от волнения лицо Августа. Волосы Шарлотты немного растрепались, прядка плескалась у чистого лба девушки, и вид этой свободной прядки заставил Шольца улыбнуться. У двери служебного автомобиля возникла небольшая заминка: Шарлотта по-привычке ждала, что Август галантно откроет ей створку, но мужчина как будто застыл.

– Август, – негромко произнесла она, приводя его в чувства и, открыв дверь самостоятельно, села.

Он наконец сориентировался в пространстве и сел на переднее сиденье. Они ехали молча некоторое время, каждый думал о своем, Шарлотта смотрела как мелькает ровный тротуар совсем рядом с колесами.

– Ты не оставишь меня сегодня?

Шарлотта не сразу разобрала слова, и с минуту задумчиво хмурилась. Потом, будто очнувшись, ответила:

-А, да, думаю часам к девяти, к полдесятому я приеду к тебе.

– Я буду ждать, – он взял ее руку, с которой она сняла перчатку, в свою ладонь и легонько прикоснулся к ней губами, девушка засмущалась. Август даже в таком состоянии не мог оставить ее без внимания и это подкупало.

Когда они подъехали к ее дому, Август пожалел, что им придется расстаться, пусть на несколько часов. Однако он понимал, что девушке нужно закончить работу: едва перевалило за полдень. Он знал, что большую часть работы Шарлотта делает ночью и дома, пока все спят. Однажды он спросил ее, почему она так делает, на что девушка, не сильно покривив душой, ответила – так удобнее. И все же настоящей причиной было не это. Ночью даже обязанности становятся выбором. Ночью ты никому не принадлежишь, делай, что заблагорассудится!

Шарлотта не хотела объяснять это ощущение свободы, поэтому просто как-то раз посвятила его в свое хобби: бродить глубокой ночью по улицам Берлина, стараясь, конечно, выбирать наиболее освещенные, однако вполне наслаждаясь безлюдьем и тишиной. Август, кажется, понял.

Шарлотта вышла из машины, открыла дверь подъезда и быстро зашагала по лестнице. Ни брата, ни сестры не должно быть дома, так как Агнет работает в это время в ателье, а Франца повысили до унтершарфюрера в том самом отделе, где она и Август работали поначалу.

Она прошла к себе в комнату, где на стенах играли небольшие солнечные зайчики. Работалось в тишине пустующего дома было гораздо приятнее, поэтому часть бумаг перекочевала в личное распоряжение Шарлотты к ней домой. Бумаги часто занимали всё ее время, и на них всегда можно было сослаться, если приходило время помочь с уборкой по дому. Шарлотта, несмотря на трудоголизм, была лентяйкой во всем, что касалось домашнего хозяйства. Поддержанием чистоты в их квартире чаще всего занималась Агнет. Шарлотте также категорически не нравилось гладить, а про готовку вообще можно промолчать. Изредка она все же протирала у себя в комнате пыль под испепеляющим взглядом Агнет.

Пальцы девушки замелькали над печатной машинкой под звуки проезжающих автомобилей. Работа была почти механическая и Шарлотта урывками возвращалась к обдумыванию характера их с Августом отношений. После того случая, когда Август подвез ее до дома поздней ночью, брат и сестра еще полчаса не отставали от нее с вопросами типа: «кто он такой, чтобы тебя подвозить? И в каких вы тогда отношениях?» Шарлотта едва скрывала злое недоумение. Ей казалось, что уж для Агнет и Франца такого рода вещи не будут важны, но тема еще не раз поднималась за ужином, если им удавалось поужинать вместе.

Первое, что сделал Август, приехав домой, это пошел в душ, ему нужно было освежиться. Он надеялся, что вода его успокоит, поможет привести в порядок себя и нервы. Конечно, можно было уцепиться за оправдание, предложенное Шарлоттой: он лишь передает приказ, убийца людей находится где-то среди высших чинов СС. Однако это Август должен будет наблюдать казнь невинных людей, это он даст отмашку спустить курок. Мужчина еще ничего не сделал, но уже чувствовал себя по локоть в крови тех, кто только отстаивал свои права.

Нужно было отвлечься до десяти вечера, на глаза, едва Август вышел из душа, ему на глаза попался телефон. Стоило позвонить Йенсу, чтобы тот отвлек его разговорами в какой-нибудь пивнушке. На том конце провода долго не отвечали, однако как только Август решил положить трубку, ему ответили.

– Да, кто это? – по голосу было слышно, что Йенс чем-то огорчен, он ответил быстро и явно не тем тоном, который Август хотел бы слышать в свой адрес сейчас.

– Йенс, это Август, не узнал меня? – Август сел на край стола, в замотанном на бедрах полотенце.

– Август? Ничего себе, нет… Я узнал, ты просто так давно не звонил, я думал, что…– тот запнулся явно думая, что сказать.

– Я подумал, что раз мы так давно не виделись, давай посидим сегодня с шести до десяти? В какой-нибудь пивнушке. Трое: Я, ты и Рудольф.

– Сегодня … хорошо давай. Возле твоей работы как раз открылась новая! – настороженные нотки из голоса Йенса исчезли, теперь он явно улыбался.

– Хорошо, я позвоню Рудольфу.

– Нет, не нужно, я сам ему позвоню, мы с ним очень даже хорошо общаемся.

– Правда? Не знал. Ладно, буду ждать вас там.

Повесив трубку, Август пошел дальше приводить себя в порядок. Почему Йенс и Рудольф общаются, неужели они сблизились после его отъезда? Интересная информация. Он посмотрел в окно: солнце почти не освещало город, оно медленно катилось к закату, однако на улицах все так же было тепло. В пепельнице тлела недокуренная сигарета, Август, уже почти готовый выходить, встал перед зеркалом. Он выглядел прекрасно. Спустившись на улицу, он порадовался, что взял плащ. Несмотря на янтарное солнце, растекавшееся по улицам, и ясное небо, в воздухе чувствовалась прохлада, предвещавшая дождь.

Заходя в кафе, Август сразу же нашел друзей: они уже сидели с кружками пива в руках и что-то шумно обсуждали. Он поздоровался первым, все-таки он был инициатором встречи.

– Добрый вечер, господа! – Август сел на свое место и пожал руку всем.

– Привет, как давно мы не видели тебя. Ты прекрасно выглядишь, – Рудольф обнял его по-дружески.

– Новая должность обязывает.

– Новая? Йенс, по-моему мы слишком много пропустили.

– Ты преувеличиваешь, всего-то половина жизни прошла без нас.

– Ха-ха, как смешно, я по крайне мере успел многое сделать за свою жизнь.

– Эх ты, я стал забывать твой острый язык, а с тех пор, как ты поступил на службу, так ты вообще стал просто огнем.

– Ладно вам, я хотел встретиться с вами и спросить, как вы. С тех пор, как я переехал, мы практически не виделись.

– Ну я нормально, сегодня получили новые распоряжения по поводу уничтожения СА.

– Так вы тоже… – Август вздохнул.

– Что случилось, ты как будто труп увидел.

– Сказать честно, именно поэтому поводу я и позвонил.

– По поводу чего? – Йенс и Рудольф удивленно переглянулись.

– Ну про операцию, которая должна вот-вот состояться

– Аа, вот ты про что, – Йенс отпил из кружки, снимая фуражку.

– Часть операции лежит на мне и моих подчиненных, так как большинство членов СА попало на стройку лагерей.

– Ты знал, на что шел, вступая в СС, – хмуро усмехнулся Йенс. – Я назвал бы тебя лицемером, однако ты мой друг и я понимаю, как сложно тебе даже просто отдать приказ о расстреле людей.

Август сжал губы. Йенс прав, он вступил в СС, пытаясь спасти свою шкуру, он несколько лет служил этому режиму, он руководил стройкой концентрационных лагерей и видел несправедливость того, чем занимается. Он уже ничего не сделал для них. Расстрелять бунтовщиков – не первая сделка с совестью, на которую он пойдет.

– Август послушай, – продолжил мысль Йенса Рудольф. – легче не будет, возможно когда-нибудь тебе и самому придётся убивать. Ты не был готов к этому, но если ты не трус, то возьми себя в руки. Не сделаешь ты – сделают другие, твое положение шатко, ты не можешь идти наперекор власти, если не хочешь лишиться жизни. Поэтому соберись и выполни приказ! – Рудольф ударил кулаком по столу, не от гнева, а скорее для того, чтобы привести его в чувство.

Рудольф вырос практически на улице, переходя из одного детского дома в другой, поэтому он не понаслышке знал как жестока судьба. Август тяжело вздохнул. Их понимание правильного всегда отличались.

– Да, он прав, Август. Тебе посчастливилось расти в обеспеченности, ты не видел реальной жизни, никогда не бился за место под солнцем. Теперь пришло время отстаивать свое положение.

– Возможно вы правы, – Август откинул голову – Я должен быть сильнее и принять эту ответственность. Ладно, давайте тогда сегодня больше никаких разговоров о работе, сколько проституток вы успели снять?

Все дружно рассмеялись, хотя Август не очень умело перевел тему. Вечер прошел в теплых красках, и, когда за окном совершенно стемнело, все разошлись, пообещав друг другу, что все-таки не будут так надолго пропадать.

Август шел на мостовую и еще раз прокручивал слова Рудольфа. Наверное, он прав, их соперничество с сестрой ничто по сравнению с тем, что действительно иногда происходит в этой жизни. Ему пора повзрослеть и понять, что если ты чего-то добился, то ты должен это сохранить, испачкавшись в крови своих врагов по локоть. Таков закон. Он шел и фонари, освещавшие ему путь, иногда моргали, от чего становилось жутко. Дойдя до дома Шарлотты, он понял, что она еще не вышла и, сев напротив окна, стал смотреть на знакомый силуэт.

Шарлотта под стук своих каблуков выскочила из подъезда и, заметив Августа, поправила небольшую шляпку. И направилась к нему.

– Добрый вечер, – она подошла сзади, и Август вздрогнул, однако, придав своему лицу невозмутимый вид, сказал:

– Добрый вечер, миледи. Прогуляемся до моего дома?

– Разумеется, милорд, – усмехнулась Шарлотта. – Вы, судя по одежде, где-то были? – Да, я ходил с друзьями в бар, мне нужно было спросить у кого-то совета.

– Стало легче? – она взяла его под локоть.

– Знаешь, да, однако думаю, что ты поможешь мне больше.

Они шли медленно, и глядя куда-то вдаль, думали каждый о своем. Тишина поначалу прерывалась только короткими фразами, которые неизменно сопровождают гуляющие пары на улице. Только к концу прогулки они немного разговорились, Август вспомнил пару забавных историй из детства.

Они зашли в дом под смех Шарлотты и улыбку Августа, в последнее время он все реже и реже стал улыбаться искреннее и ценил каждый радостный момент.

– Знаете, Август, я никогда бы не подумала, что вы, аристократы, иногда хотите прогуляться по обычным улочкам города.

– О да, Шарлотта, знаешь, когда я перестал быть аристократом, я получил то, чего все они лишены – свободу. Ладно прошу в гостиную, я сейчас принесу что-нибудь выпить.

– Завтра же рабочий день?

– Не переживайте, я не собираюсь вас спаивать.

– Хорошо, если так. – она прошла в гостиную и, присев на диван, стала ждать его.

Он вошел и, поставив виски и два стакана, стал открывать уже начатую бутылку. Налил понемногу в каждый и подал бокал Шарлотте. Он сел рядом, приобнял ее за талию и, поднимая бокал, сказал:

– За смелость.

– Да, за то, чтобы у тебя, Август Шольц, все получилось! – бокалы со звоном встретились.

Выпив, они стали говорить обо всем на свете. Больше говорил Август, обычно такие вечера заканчивались его длинными монологами, в то время как Шарлотта слушала его с большим вниманием. Шарлотта знала, что ему нужно выговориться, ему нужно чтобы его кто-то послушал, он должен опустошить свою душу, чтобы она наполнилась новыми эмоциями, и это нормально.

Девушка незаметно уснула на его плече, а Август замер в неудобной позе, боясь ее разбудить. Его душа была свободна от волнений и какой бы кровавый приказ ему не пришлось отдавать, он готов ко всему. Вскоре он уснул и сам и проспал спокойно до утра.

***

Утром, когда Шарлотта вернулась домой, чтобы собраться на работу, она никого не встретила, ни брата, ни сестру. Видимо, у них появилась какая-то ночная жизнь вне общей квартиры.

Стоя в душе, Шарлотта думала об Августе. Она чувствовала в нем двойственность: ему нужно принять решение, которое противоречит всем его принципам, отнять чью-то жизнь, чтобы его собственная осталась неизменной.

Шарлотта решила обратиться к картам. Шарлотта увлекалась картами и эзотерикой, когда была подростком, и, если ей что-то нужно было узнать, она спрашивала у них, она больше доверяла картам, нежели людям. Она достала их из коробочки и задала достаточно простой вопрос: «Измениться ли Август Шольц?» Вытащив из колоды несколько карт, она улыбнулась. Ответ был скорее положительным. Значит он станет сильнее, это радовало Шарлотту.

***

Август сидел в своем кабинете и разбирал бумаги, только что вернувшись с очередной стройки. Господи, что там творилось, рабочие бунтовали еще сильнее. Он был огорчен: рабочие чуть не сломали забор, ограждающий администрацию и их территорию, Августу пришлось стрелять в воздух, чтобы привести людей в чувство. Сейчас Август пил кофе, поглядывая то в окно, то на дверь. Он ждал, когда Шарлотта закончит с документами. В дверь постучали.

– Да, войдите.

– Август, – Шарлотта прошла в кабинет, и закрыв двери, протянула папку с документами, – это список и отчеты – она протянула ему конверт.

– Спасибо. Не уходи, сейчас дам тебе отчеты, отвезешь их адъютанту Гиммлера. – Он разорвал конверт и, открыв письмо, быстро прошелся по списку. Его взгляд упал на имя, которое он никак не ожидал увидеть «Мия Шольц». Он обомлел, сердце пропустило удар. Она в СА? Она не в тюрьме? Тысяча вопросов закружилось в его голове. Он был в таком шоке, что Шарлотта, обойдя его, аккуратно взяла письмо из его рук, не решаясь спросить, что произошло. И, увидев имя его сестры, все что она смогла сказать: «О господи».

Глава 13

Они сидели так минут пять. Первой пришла в себя Шарлотта. Она легонько коснулась плеча Августа, чтобы хоть немного привести его в чувство. Мужчина сидел как каменный, гипнотизируя имя, отпечатанное на листке. Теперь все перевернулось с ног на голову. Август хватался за бредовые мысли: может быть это другая девушка, тезка, может допущена ошибка? Однако логика подсказывала обратное. Он запрокинул голову, положив бумагу на стол.

– Август, – позвала Шарлотта.

– Да, не думал я, что все так обернется, – задумчиво и будто бы равнодушно отозвался он. – Когда нужно убрать их?

– Вечер и ночь первого июля. Рано утром второго привезут новых рабочих.

– Ясно, – он вздохнул.

Сегодня тридцатое июня, а значит у него есть одна ночь чтобы все-таки принять этот факт. Ему придётся убить сестру. И как бы тяжело это ни было, нужно сделать это.

– Я тогда оставлю тебя одного, тебе нужно все обдумать, – Шарлотта мягко сняла руку с его плеча и собиралась уже уйти, но Август, перехвативший ее, остановил.

– Постой… – во всем облике мужчины читалась мольба. – Пожалуйста, скажи снова, что я не убийца, не стану таким же холодным и расчетливым как те, кто отдает такие приказы десятками, скажи, что эта казнь не сделает меня… – он хотел сказать «плохим человеком», но почувствовал, что лицемерит.

Шарлотта в который раз за последнее время собрала свою волю в кулак и приподняла его за подбородок, стараясь выглядеть как можно убедительней.

– Ты не станешь им. Август, ты должен бороться, твоя слабость тебя уничтожит! Я буду рядом в любом случае.

– Хорошо, – он обнял ее за талию и уткнулся лбом в блузку у солнечного сплетения девушки, медленно выдохнул. Она погладила его по голове, успокаивая.

***

Утром первого числа, как и было назначено, Август и Шарлотта приехали в один из концентрационных лагерей. Работы предстояло много, поэтому выехать пришлось почти затемно. Рабочие знали только о проверке, но слухи о предстоящей чистке явно проникли в их ряды, поэтому среди людей, стоящих длинными колоннами, то и дело перекатывался взволнованный шепот.

Шарлотта, одетая и накрашенная непривычно скромно, строчила в планшет, придерживая бумагу большим пальцем левой руки. Края листков загибались от ветра. Человек, уверенным голосом гимназического преподавателя представляющий им итоги работ, тоже должен быть казнен и Август не может отделаться от мысли, что почти уважает идеологического врага. Может поэтому, убивая в себе сочувствие, он не стал церемониться с заключенным: спрашивал жестко, придирался, не давал лишнего слова вставить. Заметив явно незаконченный каркас барака, Август подошел и пнул торчащую балку. Часть конструкции обрушилась, часть повисла на стыках. По рядам пронеслась красноречивая тишина. Его ненавидели.

Август развернулся и с непринужденным видом пошел к начальнику.

– Как вы это объясните? – Август буквально навис над ним.

Кажется, это стало последней каплей. Мужчина засипел, подыскивая оправдания.

– Это строители . Они неправильно построили.

Даже Август понимал, что мужчина лжет. Все строилось правильно, заключенные просто не успели. Несправедливость ситуации, которую он сам создал, приносила Августу двойственные чувства. Страх перед собственной властью и безнаказанностью и – наслаждение. Он продолжал:

– Перекладываете ответственность? Вы должны были все проверить перед моим приездом!

– Я… ну… – Август даже не стал слушать его дальше. У него не было на это времени, он все рано умрет сегодня.

– Шарлотта, запиши его как причину того, что рабочим придется заново строить этот барак.

Девушка, заглушая в себе странное чувство неприязни, кивнула. Она понимала, что движет Августом, но примириться с подобным поведением все рано было тяжело.

– Да, конечно.

Они развернулись и скрылись в помещении, где Августу должны были показать отчеты по стройматериалам, а также по питанию.

После долгих и нудных разбирательств, он приказал принести обед, решив, что ехать в личный кабинет нет никакого смысла. Шарлотта отказалась составить ему компанию и попробовать местную «кухню» – она брезговала. Однако девушка достала яблоко, чтобы Август не оказался в неудобном положении, в одиночестве обедая при даме.

Долго ждать не пришлось, принесенная еда показалась довольно аппетитной: печеный картофель исходил горячим паром, с куриных котлет капал сок. Август был так голоден, что мог бы заглотить всю тарелку не глядя, но фамильное воспитание победило, что и спасло ему жизнь. Август взял приборы в руки, разрезал котлету и настороженно замер. Легкий скрип, которого не должно было быть, заставил его приблизить ухо к тарелке и повторить свои действия. Стекло? Шарлотта удивленно наблюдала за его поведением. Мужчина продолжал крошить подозрительную котлету и в конце концов наткнулся на крупный кусочек стекла. Находка заставила его потерять всякое самообладание. Он вскочил, схватил тарелку и быстрым шагом направился к заключенным в столовой.

– Как вы это объясните? – почти закричал он с порога.

На что они надеялись, испортить ему желудок?

– Я спрашиваю, как так получилось, что у меня в тарелке стекло?

Он знал, что они сделали это все вместе, на кухне тоже работают члены СА, значит это их рук дело. Однако простым заключенным не хватило бы смелости. Значит тот, кто стоит выше их, позволил.

Вспышка гнева прошла. Август подавил желание бросить пищу в толпу людей, грохнул тарелку с аппетитным, но опасным кушаньем, и вышел. Он не хотел скандалить. Сегодня многие из них умрут. Скорее всего, они знают об этом. Только это могло сподвигнуть трусливую массу на столь опрометчивый, идиотический поступок. Август понял, что рад этой детской выходке, до нее ему не хватало злости, ничтожнейшего повода для исполнения приказа, теперь же они словно дали ему разрешение.

Ровно в одиннадцать к нему пришлют несколько отрядов, и они по его команде убьют тут всех, а он займется своей сестрой. Август точно решил: он найдет и убьет ее сам.

Шарлотта, испуганная его резкими движениями, уже стояла у автомобиля. Он преодолел расстояние до машины нервным распаленным шагом, почти захлопнул каблук девушки, закрывая за ней дверь и, сев на переднее сиденье, приказал ехать в офис.

Шарлотта, как только страх перед агрессивным мужчиной прошла, ощутила не ожидаемую злость – все же она была гордой девушкой – а нежность. Она пожалела, что сидит позади и не может коснуться напряженных ладоней Августа, смягчить его сердце. Она дотянулась до локтя мужчины и чуть сжала. На Августа это подействовало действительно моментально. Он пришел в чувство. Ярость отступила, как только он взглянул в ее глаза. Там было только безмолвное понимание, волнение, сочувствие – ни обиды, ни осуждения. Август просто не смог продолжать растить в себе темные чувства.

– Все хорошо? – мягко спросила она. – Что было с едой?

– Все в порядке, – он выдохнул. – Стекло. Не знаю, чего они хотели добиться…

Шофер не сдержался и вопросительно посмотрел на Шарлотту в окно заднего вида. Та чуть заметно покачала головой.

– Я рада, что ты невредим, – с нажимом произнесла она.

Над Берлином висели черные тучи, обещая дождь.

***

Первое, что запросил Август по возвращении в офис, это документы о сестре. Если она и правда работает там, он должен изучить ее личное дело. Интересно, как ее приняли? Он нервно перебирал бумаги и смотрел на часы. Сколько прошло времени с тех пор, как ушел офицер с его приказом. Он не находил себе места, внутри он метался, как зверь в клетке, но внешне был спокоен, как скала. Единственное, что его выдавало – это взгляд, который буквально убивал.

Минут через тридцать к нему постучались, и Шарлотта как его секретарь приняла папку, протянутую из-за двери. Протянула ее с опаской Августу. Она боялась что то, что увидит Август, может разочаровать его. Хоть он и говорил, что сестра ему безразлична, она прекрасно понимала, что это не так. Он взял папку, поспешно ее открыл и вчитался. Шарлотта не посмела сесть, она знала, как важно быть с ним тут, рядом, и ощущать его. Прочитав весь отчет, он посмотрел на нее, потом на потолок, и снова на Шарлотту, потер виски.

– Она все-таки избежала тюрьмы, – печально подвел итоги Август.

Он встал и закурил сигарету, было видно, что ему тяжело.

– Я даже не знал, что она и правда пошла на такое, она, конечно, всегда была дурой, но что бы настолько, – Шарлотта чувствовала, что Август начинает теряться в пространстве, он начинает говорить сам с собой, чтобы хоть как-то успокоить мысли.

– Август, я не думаю, что она это сделала только из побуждения спасти свою шкуру. Да, основной ее посыл был в этом, но, возможно, она также хотела отомстить тебе? – она выдала эту мысль прежде, чем успела ее обдумать, Август развернулся к ней, задумался.

– А ведь ты права, она не могла не знать, куда я пойду. Это не такая и скрытая информация, возможно, она ударилась в оппозицию, чтобы отомстить мне, или уничтожить, – он вспомнил сегодняшнее стекло в еде. Если это действительно она, а на нее это очень похоже, то ей не поздоровится.

Август посмотрел на часы, которые висели на стене. Пять часов ровно, значит он все успеет. Он плавной походкой подошел к столу сел за него. Шарлотта, конечно, была удивлена таким поведением, однако она ничего говорить не стала.

Когда луна высоко поднялась над Берлином, Шарлотта принесла последние отчеты. Было около девяти тридцати, она жутко устала сидеть за печатной машинкой, и постоянно что-то считать, ей тоже не давало эта ситуация. Однако она понимала, что Август должен сам разобраться с сестрой, поэтому все, что она могла, это мысленно пожелать ему удачи.

– Обершарфюрер? – она тихо позвала его, он сидел на стуле и смотрел в одну точку. – Обершарфюрер, – она подошла и, коснувшись его плеча, вывела его из транса.

– Да Шарлотта, что у тебя там? – он повернулся с любопытством.

– Эти отчеты – последние, я могу идти домой, или…

– Я тебя провожу, – он встал и, подхватив ее за талию, повел прочь из здания. Оба чувствовали необходимость в зрительном контакте после долгого трудного дня, поэтому ловили мимолетные взгляды друг друга.

Они шли в полной тишине, единственное, что отличало сегодняшнюю прогулку от всех предыдущих, это то, что Август впервые держал ее за руку. Шарлотта не стала надевать перчатки: контакт с его кожей, немного грубой и неухоженной, привел Шарлотту в трепет. Они дошли до ее дома, было видно, что он не хочет ее отпускать. Она и сама не хотела расставаться с ним, она хотела запомнить именно такого Августа – еще слегка мальчишку. Возможно, сегодня он станет другим. На прощание Август поцеловал ее в лоб и, пожелав спокойной ночи, крепко, крепко обнял ее. Она зашла, он проводил ее взглядом, и, когда дверь захлопнулась, пошел прочь от ее дома.

Август шел по ночным улицам Берлина и понимал, что скоро будет много крови. СА не сдастся просто так, они будут сражаться, однако скорее всего их уничтожат с позором. Ему срочно нужно в офис, он, пройдя к нему короткой дорогой, даже не стал оборачиваться, когда кто-то позвал его. Обернулся он только тогда, когда его ударили по плечу. Август обернулся и увидел Йенса и Рудольфа, они оба стояли вооруженные до зубов, и в своей прекрасной форме. Как же им шел черный цвет. Август всегда считал его цветом благородства.

– Август, ты что, совсем глухой?! – Йенс буквально тряс его за плечо.

– Ребята, – он, не веря своим глазам, обнял их. – Я думал, что не увижусь с вами сегодня.

– Нет, мы будет сражаться тут, ты ведь поедешь в лагеря? – этот вопрос Рудольф задал достаточно спокойно, хотя он переживал за друга.

– Да, я поеду туда, а это, – он посмотрел за их спины, где подвозили солдат и разгружали.

– Да это часть твоих солдат, они под твоим командованием, – они еще раз все обнялись и разошлись. Август видел, как к нему подходит роттенфюрер.

– Обершарфюрер Август Шольц. Солдаты прибыли для выполнения задания!

– Хорошо. Идемте, я объясню вам, что нужно сделать. Он развернул перед ним план задания и стал подробно объяснять. Тот лишь соглашался.

Они приехали на место и две стороны сошлись в противостоянии. Как и думал Август, штурмовики СА не хотели сдаваться, солдаты шли и умирали, так как они понимали, что остались без начальства, все высшее руководство уже схвачено и отправлено в тюрьмы для расстрела. Август наблюдал как три тысячи человек умирают, потому что не согласны с политикой фюрера и его законами. Они тоже хотели места у власти, возможно, они выжили бы, если бы не захотели слишком многого. Видя, как из автомата расстреливают людей, Август стоял неподвижно. Да он не любил вид убитых тел, но его друзья были правы, пора принимать жизнь такой, как есть. Он стоял и смотрел как их убивают, и хоть тошнота подходила к горлу, он подавлял ее, он пил и курил. Больше курил конечно. Он все больше и больше приходил к выводу, что в этом мире выживают сильнейшие и он должен им стать. Он направился туда, где, по его предположениям, должна быть сестра. Сегодня должна быть их последняя битва.

Здание оказалось старым – темно, пахнет запыленной гарью, стук каблуков тонет в мягкости досок пола, штукатурка кое-где осыпалась, потолок грозил вот-вот отвалиться. Он прислушивался к каждому шороху, увидев свет, он пошел в комнату, где должна была сидеть сестра.

– Ты все-таки пришел, – она начала первой.

Август поразился бы ее внешнему виду, если бы не досье. Волосы отросли и путаются, спадая ниже плеч свободными прядями, костюм поношен и явно с чужого плеча, лицо серое от усталости и плохой жизни.

– И ты догадываешься, зачем?

– Да, я знаю, не думала, что такую работу поручат тебе, мой милый братец, – она зажгла сигарету, и подвинулась ближе к столу, чтобы снова увидеть его.

– Не думал я, что еще раз увижу тебя, – Август стал медленно подходить, положив руку на кобуру пистолета.

– Думал, я в тюрьме, верно? – она хрипло рассмеялась. – Я могла бы там оказаться, но добрый джентльмен спас меня.

Было заметно, что она не в себе.

– Правда? И что же он тебе такого пообещал, раз ты на это пошла? Хотя… ты всегда была шлюхой, ничего не смогла сохранить, даже гордости. Только и умела, что прятаться за маминой юбкой, – Август посмотрел на нее с презрением.

– Говоришь, пряталась?! Ты хоть знаешь, что быть идеальной дочерью было непросто, ты делал все, что хотел, а мне приходилось каждый раз смотреть на тебя и завидовать, потому что тебя не душили любовью и заботой, потому что к тебе никогда не относились как к маленькому ребенку, который не имеет своего выбора.

– Может это и к лучшему, моя сестра, однако ты знала, на что шла, когда согласилась на эту сделку, – она изогнула бровь. – ты знала про меня, про СС, про все и ты решила добавить мне стекла в сегодняшний обед, – он достал пистолет и направил на нее.

– О, а ты не так глуп. Да, это действительно сделала я. Надеялась обойтись малой кровью. Вижу, ты не с пустыми руками, братец.

– Ты знаешь, как хорошо я стреляю, – он прицелился.

Только спустить курок, и он перейдет эту черту, станет убийцей.

– О, да ладно, ты научился быть мужчиной? – она тоже подняла пистолет, который явно прятала на коленях. Теперь они смотрели друг на друга сквозь прицелы.

– Да, представь себе. Ты ведь понимаешь, что умрешь первой?

– Не факт. Ты никогда не мог стрелять в живых существ, Август, ты всегда был и остаешься бесхарактерным мальчишкой. Хочешь знать, кто мне помог? Вальтер Закс. Он предложил мне тогда сотрудничать с ним, взамен он закрыл все долги. Оказывается, у нас с ним общий враг. Он хотел получить, как там ее… Шарлотту, а я твою голову. Как видишь, все в плюсе.

– И ты ему поверила? Он выживет и не будет никаким образом к этому причастен. А ты погубила себя, – с этими словами он прицелился и выстрелил. Разумеется он попал.

Она схватилась за шею и по ее белоснежной рубашке расползлось пятно алой крови, она упала и еще минут минуты две была в сознании.

Он не решался к ней подойти, пока сестра корчилась в агонии. Только когда он понял, что она не дышит, Август подошел, присел на корточки и заглянул в стекленеющие глаза.

– Мия Шольц, спокойной ночи.

Он оставил ее там, неподвижно уставившейся в потолок, а сам вышел, затягиваясь сигаретой. В Берлине наступал рассвет. Август почувствовал, будто ночь до этой минуты лежала у него на плечах, а теперь сползла, как плащ.

Солнце только-только засияло на крышах домов. Август переродился. Он шел по совершенно пустым улицам, желая только одного – посмотреть в живые глаза – глаза Шарлотты.

Глава 14

С событий той ночи прошла неделя, и внешне Август пришел в себя. Однако это было далеко не так. Август снаружи казался таким же как обычно, только еще более безэмоциональным, но внутри с каждым днем все сильнее и сильнее разрасталась пустота. Он часами смотрел куда-то в пол. Он не мог приступить к работе, и поэтому все отчеты и документы взяла на себя Шарлотта. Он реже и реже выходил из своего кабинета, а на предложение прогуляться отвечал отказом. Он не брал трубку, когда ему звонили друзья, а с Шарлоттой общался только по делу.

Девушку все это расстраивало. Ей очень не хватало его внимания и его заботы, к которой оказалось так легко привыкнуть. Она чувствовала себя брошенной игрушкой в компании отчуждённого и холодного спутника. Казалось, даже лед теплее, чем он. Теперь он позволял себе срываться на подчиненных, хотя раньше был сдержанным и корректным. В конце концов Шарлотте это надоело, тем более, что однажды Август едва не наорал и на нее.

Это произошло из-за букета ромашек, который девушка принесла в офис, чтобы немного освежить обстановку. Он лежал на столе – Шарлотта просто не успела поставить его в какую-нибудь вазочку – но одним своим видом рассеивал серость кабинета. Август тогда, как только увидел цветы, выбросил их, ни минуты не задумываясь. Девушка расстроилась, она сама купила букетик, хотелось порадоваться. Она так и не поняла, чем Августа обидели цветы, предположить, что Август приревновал ее к кому-то, было уже практически невозможно: мужчина своим отношением заставил Шарлотту вспомнить, что значит быть неуверенной в себе. С тех пор девушка стала избегать Августа и сама.

Причина же на самом деле была простой: ромашки любил отец, Шольц-старший, – цветы всегда стояли на столе в гостиной, их растили в саду. Для Августа они стали символом сразу нескольких травмирующих воспоминаний, и тревога окутала его разум, стоило лишь увидеть букет.

Всего этого он ей не сказал, только ожег воспаленным взглядом. Шарлотта, несмотря на то, что была личным секретарем Шольца, ухитрялась свести общение к абсолютному минимуму, и самые пустяковые бумажки передавала с посетителями. Она брала работу домой, часто сбегала из приемной, не желая терпеть к себе такого отношения. Ей хватило горького опыта с Вальтером. Августу было абсолютно все равно. Он слишком сосредоточился на прошлом, ничего и никого не видел вокруг себя.

Август глубоко внутри осознавал, что делает другим больно, но собственная боль, душившая его поминутно, не давала мужчине сочувствовать чужим эмоциям. Он хотел бы быть с сестрой в хороших отношениях! Не он первый начал эту войну, однако он ее закончил. Он посмотрел на папку с ее делом, на фото, где она смотрела прямо в камеру, будто ему в глаза, и, оторвав фото, сложил его в блокнот, в который записывал все, что ни происходило.

Теперь у него осталась только Шарлотта, и он не хотел потерять ее. Он попытался бы объясниться, если бы после недели жестокости и десятка обид ему удалось поймать ее и поговорить. Она избегала его с мастерством бывалого шпиона.

Лишь спустя день или два ему представился шанс перехватить девушку в офисе. Это был обычный вторник, она возвращалась с объезда лагерей, и уже собиралась уходить, но ей это не удалось. Август схватил ее за руку, Шарлотта вскрикнула – он прятался до этого момента и напугал ее. Мужчина поволок ее в свой кабинет, она упиралась как могла, но все было бесполезно. Сознание захватила паника, это напомнило ей тот вечер с Вальтером, она не смогла даже закричать, только сдавленно просипела:

– Что ты делаешь?!

Затащив ее в кабинет, он закрыл дверь на ключ. Она злобно посмотрела на него. Сердце колотилось, разгоняя кровь по телу, а в ушах стоял шум.

– Я просто, – он подошел практически вплотную, тяжело дыша. – Я просто хочу понять, почему тебя нет на рабочем месте? – он сказал это как можно спокойнее и как можно сдержаннее, чтобы она успокоилась.

– Я ездила на объекты! – Шарлотта отвернула голову, чтобы глаза не выдали ее чувств к нему.

– Я не про это! – Август был на пределе: никто не смеет ему лгать! – Я не видел тебя три дня!

– Я пишу отчеты, и вы их получаете, я выполняю работу, что вас не устраивает?

– Шарлотта Браун, не выводите меня из себя! – он процедил сквозь зубы. – ты должна работать как раньше. – он взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– С чего бы это?! – она повысила голос. – Раньше вас устраивало, если я работала дома, а теперь не устраивает. Обершарфюрер Август Шольц, если вы думаете, что я буду терпеть неподобающее отношение, то я вернусь в гестапо! – она, сказав это, отошла на метр.

– Нет, – он смотрел сквозь нее. – нет… – повторил он в шоке. – Нет только не это! Ты правда считаешь, что я стал сумасшедшим? Что я стал как все те, кто убивает сотнями?! – он снова подошел к ней, – Шарлотта, милая Шарлотта, прошу не уходи от меня, я же пропаду без тебя.

Он говорил это как в бреду, он и правда немного сошел с ума. Шарлотта с возмущением вдохнула, широко открывая рот, чтобы что-то сказать. Закрыла. Она мужским движением потерла лоб, собралась с силами.

– Август, я не знаю, можешь ли ты теперь убивать сотнями, но ты никуда не выходишь, ты всем грубишь, срываешься по пустякам, – она перевела дух, теперь девушка почти кричала. – Ты выбросил мои цветы! Я должна делать за тебя всю работу, уже даже рабочие поговаривают «Шольц слетел с катушек». И ты не хочешь их разубедить.

Тут Шарлотта остановилась, потому что Август с ужасом смотрел даже не на нее – в пол. Она, едва справляясь с дрожью, попыталась немного успокоиться.

– Ты не справляешься, а я не могу тебе помочь. Не знаю, что у вас с сестрой были за отношения, но после вашей стычки ты ведешь себя отвратительно. Тебе нужна помощь. И я сейчас о психиатре. – она заметила недовольство, промелькнувшее по его лицу. – Август, я не шучу.

– Это неправда! Шарлотта, о господи, не нужна мне помощь! Ты меряешь по себе, хочешь, чтобы я тоже сидел на таблетках, как наркоман.

Девушка проглотила обиду. Эти слова лишь доказали полную неадекватность Августа. С горечью она проговорила:

– Ты не понимаешь, Август. Даже зависимость для тебе сейчас лучше, чем то состояние, в котором ты находишься…

– Я не сумасшедший, как ты! – выкрикнул мужчина, сжимая голову руками.

Шарлотта не выдержала. Ее терпению есть предел, тем более, что до Августа не представлялось возможным достучаться. По себе девушка знала, как тяжело признать собственную беспомощность, обратиться к медикам, позволить себе довериться. Но ей и самой теперь нужна была помощь, она не намного стабильнее Шольца и эта «беседа» предвещает ей ночные кошмары.

– Открой дверь. – ледяным тоном отчеканила девушка. – Открой или ты ничем не лучше убийц, на которых боишься походить, потому что приволок меня сюда силой.

Мужчина взъярился, будто лопнула струна, вскинулся. Сил бояться у Шарлотты уже не осталось, по щекам потекли нервные, неконтролируемые, горячие слезы. Это отрезвило его ровно до того, чтобы зло распахнуть дверь и выпустить девушку. Он стоял, тяжело дыша и слушал, как ее каблуки стучат сначала по пустому коридору, затем по лестнице. Стук гулко отдавался в ушах и когда она уже ушла. Август прислонился к стене. Что он наделал? Он же хотел извиниться. Видимо, он действительно идиот. От злости он снял свою фуражку и бросил на пол.

Шарлотта ехала в полупустом из-за позднего часа трамвае абсолютно разбитая. Нет, она не плакала больше. Август не колеблясь ударил по самым больным ее точкам, ни разу не подумал о ее состоянии, ни разу не обратил внимание, каково ей. Обида разъедала былое самообладание девушки.

Придя домой, она прошла в свою комнату и, не раздеваясь, легла на кровать. Укрылась пледом с головой, желая только одного – тишины.

– Шарлотта? – из гостиной вышла сестра.

– Я просто… – она запнулась, так как голос дрогнул, она не хотела показывать своей слабости сестре. – Оставь меня ненадолго.

– Что-то случилось? – проигнорировала Агнет ее просьбу.

Она подошла к сестре и, откинув одеяло, увидела ее заплаканные глаза.

– Ничего, – девушка отвернулась к стенке.

– Шарлотта, я твоя сестра и я знаю, что последний раз ты такая приезжала с пансионата.

– Ты хочешь знать всю правду или только половину? – она повернувшись к сестре, вытерла слезы.

– Конечно всю, – Агнет присела на край кровати и посмотрела в родное лицо.

– Ты помнишь, что неделю назад была зачистка СА?

– Да, я помню. Такой балаган стоял. Они сломали мне витрину в ателье.

– В тот день Августу пришлось убить свою сестру, так как та была из этой организации. И с тех пор он стал сам не свой, на всех стал срываться, скрываться. Сегодня он сорвался и на меня. Назвал меня сумасшедшей, когда я просто хотела ему помочь.

– А что ты сказала ему, раз он так бурно отреагировал?

– Я сказала, что ему нужна помощь, и он один не справится. На что он ответил, что не такой сумасшедший как я.

– И ты после этого ушла, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Агнет.

– А что еще мне оставалось делать? – Шарлотта села на кровати. – Он был не в состоянии слушать.

– Шарлотта, моя милая сестра, – она обняла ее. – Мы все сумасшедшие, наш мир полон странностей, однако люди – такие существа, они никогда не признают, что не в себе. Мы живем по правилам, мы загоняем себя в рамки нормы, но то это такое, кто устанавливает эти правила? Никто не сможет ответить. И никто не хочет выделяться. Поэтому так сложно признать себя сумасшедшим, ненормальным, для этого нужно мужество.

Шарлотте хотелось возразить, хотелось сказать, что сестра не к месту философствует, но почему-то вместо этого спросила:

– А много сумасшествий в нашем мире?

Агнет нежно поцеловала ее в макушку.

– Много. Ненависть. Фанатизм. Война. – она отстранилась и заглянула в глаза Шарлотты. – Любовь.

– Думаешь, он вернётся? – она посмотрела в ответ.

Агнет едва заметно улыбнулась.

– Думаю да, он не дурак и дорожит тобой, просто ему сейчас тяжело, он перешагнул через себя, Шарлотта, он смог стать сильнее. Дай ему время.

***

Шольц все еще размышлял о том, что они наговорили друг другу. За окном стремительно темнело. Он, понимая, что это невозможно, ждал ее возвращения, поминутно оглядывался на дверь. Ему хотелось ее видеть, ему хотелось снова почувствовать ее объятия. Зачем он тогда сказал это?! Зачем? Он ведь знал, что это ее слабое место. Как подло. Просто кошмар. Шарлотта права, ему не выбраться самому, он тонет и тонет, он в беспросветном отчаянии, а она луч света, который озарял его жизнь. Вернётся ли она – или это конец? Август не знал, на что надеяться. Он ничего не знал. Все, что ему оставалось, это сидеть и курить, выпуская дым, снова и снова вспоминать ее.

Может, ему и правда нужна помощь? Он вздохнул и, пододвинув телефон, набрал номер. На том конце провода не отвечали. Август не терял надежды и через минуту трубку сняли.

– Да, – ответил ее брат Франц.

– Франц, это Август Шольц, помнишь меня? – спросил он осторожно. Он боялся, что тот бросит трубку.

– Август, конечно, помню. Ты не звонил нам никогда домой. Что случилось?

– Честно сказать, мне нужна Шарлотта, не позовешь ее?

– Ладно, не вешай трубку, я позову ее. Но, если она откажется говорить, пообещай принять это – она и так сегодня много плакала из-за вашей ссоры.

– Понимаю. – после этих слов он стал ждать, пока она подойдет. Минуты тянулись словно вечность. Наконец-то он услышал в трубке возню и ее голос.

– Да, вы что-то хотели, обершарфюрер Шольц? – хлестнула она резким тоном.

– Шарлотта, я хотел извиниться за сегодняшние, прости меня. Я не со зла. Просто я так много держал в себе. Ты права. Я не справлюсь один.

– Очень рада, что вы поняли, – Шарлотта стояла и еле сдерживала улыбку.

Август услышал в ее голосе эту улыбку, это прощение и едва не упал со стула от облегчения.

– Ты вернёшься ко мне?

– Как секретарь? – она задала этот вопрос для уточнения, однако прекрасно понимала все.

– И как секретарь и как девушка.

– Я подумаю.

– Ты мне тоже нравишься, – иронично произнес Август, скрывая, сколько тонн свалилось с его души в эту минуту.

И, пока головой владел счастливый дурман, быстро попросил:

– Шарлотта отведи меня к своему врачу.

Девушка оторопела. Так быстро?

– Завтра? – спросила она с любопытством.

– Да, завтра, мы завезем документы в главный штаб и после осмотра лагеря поедем.

– Но я была сегодня на осмотре.

– Мне нужно лично все проверить.

– Хорошо, я поняла тебя. Я и сама завтра к ней собиралась.

– Тогда спокойной ночи, Шарлотта Браун

– Спокойной, Август Шольц.

Он положил трубку и закурил сигарету. Теперь, когда тяжелые мысли испарились из его головы, он смог обратить внимание на пейзаж за окном. Синева сгущалась над крышами домов, по улицам проносились машины, зажигались фонари, разгоняя первый прозрачный мрак на тротуарах. В их уютном янтарном свете люди прогуливаются перед сном, их лиц не разглядеть, но почему-то кажется, что все они расслабленно улыбаются. Август вдруг вспомнил, как он совсем еще ребенком лет пяти поехал с семьей в Мюнхен к бабушке. Это были те редкие поездки, когда даже их ссоры с сестрой прекращались. Они бегали и ели собранные яблоки, или помогали бабушке готовить шарлотку. Он до сих пор помнил запах этой шарлотки, от этих воспоминаний становилось горько. Август, глядя на это через призму своего сегодняшнего понимания жизни, винил себя за то, что не ценил тогда эти моменты, наивно полагая, что их будет еще много. Он ухмыльнулся и, затушив сигарету, отправился домой.

Проходя мимо кабинета Лемана, он услышал очень интересный разговор. Тот говорил с кем-то по телефону, и с первых слов Август догадался, с кем.

– Неужели ее все-таки убрали? – Леман был взволнован, их операция по убийству Августа очень невовремя сорвалась. Придется придумывать новый план. Они надеялись остаться вне подозрений, сестра была идеальным вариантом. Они недооценили Августа, придется идти другим путем.

– Надеюсь, мы уберем его, Вальтер, и оба получим, что хотим. – Леманн положил трубку.

Август в панике сбежал по лестнице вниз. Так это они все устроили. Господи, как он раньше не догадался! Правда что-то ему подсказывает, что Закс и Леман действовали не совсем самостоятельно, и есть кто-то еще… Но кто?

***

Шарлотта до последнего не хотела выходить, ее психическое состояние со вчерашнего дня не сильно улучшилось, настроение скакало, подкрадывалась истерика. Однако она собралась с мыслями и, одеваясь, посмотрела в зеркало. Хорошо подобранная одежда, казалось, не красила ее, как раньше. Да, эта девушка явно сломлена. Жалость к себе затапливала с головой, но Шарлотта приучилась отрешаться от самой себя еще до встречи с Августом.

Подходя к работе, она заметила его. Мужчина ждал ее, но до назначенного времени еще оставалось несколько минут, поэтому Шарлотта сперва оправила одежду, успокоила дыхание.

– Доброе утро, – заметил ее Август.

– Доброе, – Шарлотта сразу заметила перемену – Август перестал быть таким напряженным.

– Сейчас занесем документы и едем на стройку.

– Ты поведешь?

– Да. Но мы поедем на другой, вместительнее и новее.

– Ты…?

– Я обменял старую и немного доплатил сверху. – он указал в сторону, где стояла новая машина.

Август сегодня был крайне вежливым и внимательным, он шел всегда первым и открывал двери, вел и под локоть. Шарлотте было приятно, однако резкая перемена пугала. Будто он хочет усыпить ее бдительность.

– Шарлотта, скажи, какие фрукты ты любишь? – они поднимались по лестнице и девушка недоуменно повернулась к спутнику.

– Фрукты? Ну, я люблю яблоки, на этом, наверное, все. А с чего ты вдруг спрашиваешь?

– Хочу узнать тебя. Я понял, что был эгоистом в некотором плане.

– Правда продолжим позже, – он открыл перед ней последнюю дверь и пропустил вперед.

Они поехали на стройку. Дорога много времени не заняла. Шарлотта все время смотрела по сторонам, разглядывая пейзажи, хоть и видела их раз сто, подмечала для себя что-то новое. Август же все время смотрел на нее. Он не мог отвести от нее взгляда. Он наверстывал упущенное за неделю, когда не обращал никакого внимания. В ней что-то изменилось, или он наконец-то смог разглядеть что-то новое в ней. Посмотреть свежим взглядом. Может, она и есть тот волшебный элемент, который поддерживает его в равновесии?

Они подъехали к лагерю. В обычно шумном месте застыла непривычная тишина. Ни рабочих, ни администрации на улице не было видно. Людей должно быть десятки, не могли же они испариться! Что произошло?

В здании, едва они открыли дверь, обнаружился бессознательный бригадир.

– Эй, – Август потряс мужчину за плечо. – Ты слышишь меня? – мужчина никак не отвечал, дыша перегаром.

Август заметил бутылку и брезгливо тронул ее перчатками, чтобы заглянуть внутрь. В пиве плавало что-то еще, из горлышка резко несло спиртом и яблоками.

– Вчера тут все было так же? – Август понимал, что что-то не так.

Запах не давал покоя. Яблоки сами по себе так ярко не пахнут, он где-то уже слышал подобный аромат, но не мог вспомнить, где, пока юркая мысль не замерла на секунду. Отцовские фабрики! Если память ему не изменяет, так пахнет только стрихнин.

– Нет вчера было все нормально. – немного запоздало ответила Шарлотта.

Девушка тоже не понимала, что к чему, вчера, когда она приезжала, все было обычно. Август решил, что все были в другом здании, которое так же находилось неподалеку. Они направились туда, однако по дороге Август издалека заметил что-то странное: небольшой холмик возвышался там, где его не было.

Он едва успел заслонить мертвые тела от Шарлотты, когда все же понял, что свалено небрежной кучей у одного из недостроенных бараков.

– Шарлотта, доберись до телефона и звони в полицию.

– Что там? – попыталась заглянуть ему через плечо девушка.

Август остановил ее.

– Не надо. Иди и не оборачивайся, хорошо?

Шарлотта кивнула.

– Что сказать полиции?

– Чтобы они срочно приезжали. Массовое убийство.

Шарлотта кивнула и зашагала к администрации. Август понадеялся, что там ей не встретятся трупы, а сам приблизился к окровавленным телам. В куче оказались и заключенные и административные работники. Многие головы были прострелены, однако все явно скончались в результате действия яда. Попытка замаскировать?

Такое происшествие не останется без внимания. Гиммлер вызовет его к себе, возможно, его понизят в звании, если не выставят из СС. Кому могло понадобиться убивать всех этих людей? Было ли это нацелено на него или среди десятков убитых попытались спрятать одну истинную цель? В любом случае это неслыханная жестокость.

Прибыла полиция. Августа осматривали, лагерь оцепили, мертвецов растащили для внимательного изучения. Все пришли к выводу, что это убийство. Он знал что это дело рук одного из тех двоих, что хотели его убрать, но как доказать свою невиновность? Он не знал, что они пойдут так далеко. Стоит ли говорить Шарлотте? Их отношения пришли к хрупкому равновесию, он боялся его разрушить, он решил пока обо всем умолчать. Ей не стоит знать. Он опасался что Вальтер и Фридрих скоро и ее вовлекут в это. Он дал себе слово, что теперь она не отойдет от него ни на шаг.

Он посмотрел на ее бледное лицо и, подойдя к ней в два шага, обнял.

– Август, – Она была взволнована, Шарлотта абсолютно ничего не понимала.

– Ничего не говори, – он, закрыв глаза, обнимал ее. Это была его точка опоры, женщина, ради которой он был готов на многое. Она рядом и этого достаточно.

Шарлотта потеряла счет времени, она сидела и смотрела на то, как Августа спрашивали одни и те же вопросы по несколько раз, как записывали и, как снова и снова приводили его к этой горе трупов. Когда они ехали назад Шарлотта предложила перенести посещение психиатра на завтра, видя разбитое состояние Августа, но тот категорически отказался, сказав, что еще чуть-чуть и он сам ляжет в клинику. Они приехали и Шарлотту немного передернуло, при взгляде на него: как он рассматривает неприметную трехэтажную постройку. Шарлотта хотела сказать, что подождет вне кабинета, но поняла, что это будет ошибкой, Август нуждается в ней. Холл встретил их крепким запахом препаратов, спирта, прокаленных инструментов и бинтов. В кабинет зашли вместе, взявшись за руки.

– Шарлотта, ты давно не заходила ко мне, – Берта обняла ее, а, посмотрев на Августа, быстро сообразила, что это и был тот самый парень.

– Я тоже рада вас увидеть. Я хотела бы зайти за препаратами, а также познакомить вас: это Август Шольц, – она указала на него.

Он, до этого стоя в стороне, протянул руку, и они пожал мягкую ладонь женщины, но – все же врача. – Он хотел бы получить консультацию.

– Я выдам тебе препараты после, – с мягким намеком произнесла психиатр и улыбнулась. Шарлотта понятливо вышла из кабинета.

Она, конечно, боялась, что Август не сможет открыться Берте, но верила в профессионализм женщины.

– Август Шольц, прошу, садитесь, – она указала на стул, стоящий возле ее стола.

– Спасибо. Я впервые прихожу сюда, поэтому мне не очень удобно.

– Я понимаю. Расскажите, что с вами? Если вы пришли сюда по собственному желанию это значит, что рядом с вами есть тот, кем вы дорожите, и что вам есть за что бороться.

– Это действительно так. Недавно прошла чистка СА, о которой вы, вероятно, знаете. И в этой операции мне пришлось убить свою сестру и отдать приказ о расстреле людей. Я никогда не стрелял в живых существ, и пришел служить в СС, потому что мне нужно было спасти свою шкуру, я знал, что когда-нибудь мне придется убивать. Но не думал, что это будет так скоро. Я потерялся после этого. Я думал, что моя сестра… что она в тюрьме, куда ее должна были отправить за долги нашей семьи, однако она избежала этой участи. И я чувствую, что ее смерть давит на меня и смерть всех тех людей. Я становлюсь строже к самому себе. Я недавно сорвался на Шарлотту, и после этого я решил, что приду к вам. Ии – он не смог больше говорить так как перед глазами вновь встала сестра.

– Скажите, а в каких отношениях вы были с сестрой при жизни?

– В плохих, мы никогда не ладили. И когда в тридцать втором году умер отец, я отдал весь семейный бизнес ей.

– Вы хотели сказать что-то еще, но не договорили, – врач придвинулась к своему столу.

– Да. Я руковожу постройкой концентрационный лагерей, однако сегодня, приехав на место, я застал гору трупов. Кто-то хочет меня убрать.

– Скажите, Август, в каких отношениях вы находитесь с Шарлоттой? – этот вопрос был задан неожиданно.

– Ну… Я ее ценю как работника, и она мне нравиться как девушка, но мы больше находимся с ней в платонических отношениях, у нас много свободы.

– Но, видимо, она вам очень нравится, раз вы пошли ко мне, потому что сорвались на нее. Август, из-за неразрешенных внутренних конфликтов и часто изменяющихся обстоятельств у вас начинается депрессия. Вам пришлось непросто, вы в некотором плане сломали себя, – Берта дала немного времени пациенту, чтобы осмыслить ее слова. – Я могу сказать вам по поводу сестры, что ваше подсознание не может ее отпустить. Вы чувствуете вину, хотите попросить у нее прощения, и боль от того, что это невозможно выбивает вас из равновесия. Я выпишу вам препараты и скажу, когда их нужно принимать. У вас не все так запущено.

– Хорошо, надеюсь они мне помогут. – с этими словами Август встал со стула, чтобы размяться, а Берта собирала его препараты. Она написала, когда их нужно принимать и отпустила его. Следом за ним вошла Шарлотта и, сев, стала ждать свои лекарства.

– Шарлотта, я хочу тебе сказать, что ты ему нужна, он не справиться один, – Берта открыла ящик стола, и стала рыться в нем.

– Я? – Шарлотта удивленно взглянула на врача.

– Да ты, ты можешь его сдерживать. Ему предстоит нелегкий путь, и ты можешь ему помочь. Он пропадет без тебя.

– Берта, не придумывай, я себе – то помочь не могу, куда мне помогать кому-то?

– Но он может взамен помочь тебе, – Берта поставила препараты.

– А почему так мало?

– Тебе больше не нужно. Он оказывает положительное влияние на тебя, ты на него. Шарлотта, пойми, он не выгребет из этого. На него сейчас начнут спускать всех собак за убийства. Вряд ли кто-то станет разбираться. Не бросай его. Он пошел ко мне, потому что не хотел терять тебя, – Шарлотта посмотрела в пол. Она была права. Девушка понимала, что в свете последних событий Августу придется тяжело. И ему необходимо, чтобы кто-то был рядом.

– Хорошо, – на этом она, попрощавшись с врачом, вышла в коридор, где стоял Август.

Он сразу же встретил ее взгляд со слегка детским выражением лица.

– Ну что, пошли? – он протянул ей руку.

– Да, пойдем, – она вложила свою руку.

Они спустились по лестнице, Август быстро огляделся и подхватил ее на руки, выходя из здания. Она, хохоча, просила опустить ее на землю, на них оборачивались, однако Августу было все равно. Ему было радостно и от этого чувства хотелось кричать на весь город. Он закружил ее в своих объятиях, и не хотел отпускать – она спасла его. Он никогда бы раньше и не подумал, как девушка может изменить его, но теперь он вел себя как влюбленный идиот и ему не было стыдно.

Он боялся ее потерять, и впервые в жизни признавал это. Ему было страшно, что на ней могут начать отыгрываться.

– Шарлотта, скажите, вы любите конные прогулки? – Август посмотрел на нее с любопытством.

– Если это приглашение на верховую прогулку по лесу, то я согласна, правда, я не очень хороша в езде.

– Я научу вас, не переживайте. Если захотите, обучу вас стрельбе из лука.

– Я начала забывать, Август, что вы аристократ и практически принц.

– Я и есть принц в черной форме СС. Я пришел, чтобы охранять ваше сердце.

Глава 15

Вальтер Закс отличался особым спросом у дам. Ему не отказывали, в свои тридцать пять он ничего не знал о любви, но все знал о соблазне и сексе. Хотя он любил многих женщин, была ли это любовь? Их первая встреча с Шарлоттой озарилась особым светом. Они играли тогда с ее братом в карты, и девушка пролетела мимо, овеяв приятным женским с сигаретной горчинкой запахом. Вальтер влюбился в нее с первого взгляда. Он тогда схитрил и выиграл у ее бестолкового брата в карты, и она досталась ему. Нет Вальтер не хотел делать ей больно, он просто не привык, чтобы женщины ему отказывали. Обычно те, на кого он обращал внимание, падали в его руки не раздумывая. А тут он впервые столкнулся с отказом. Он решил взять ее грубой силой. Он не думал, что девушка будет научена уже горьким опытом, он думал, что сможет ее сразить. Однако не вышло. Он заплатил за то, чтобы ее перевели, чтобы она просто была рядом. Он не мог выносить присутствия с ней рядом этого Августа Шольца, а она? Она словно прилипла к нему.

Даже в то время, когда она была в его власти, Шарлотта не хотела сдавать позиции, хоть немного обратить к нему благосклонное внимание. Закс много думал над ее словами, каждый раз, когда он видел их в рейхстаге,в нем просыпалось огромное желание подойти и врезать по лицу этому самодовольному аристократу. В его глазах Август выглядел как самодовольный напыщенный индюк, который возомнил себя не пойми кем. Однако Вальтер сдерживал свои порывы, понимая, что у него будет еще возможность и не одна, чтобы отомстить. Он ожидал, когда они уйдут, а потом шел и бросал бумаги на стол второму секретарю Гиммлера. Иоанне. Он знал, что они дружат. И знал, что Лина была в него влюблена, он видел эти карие глаза, которые всегда смотрели на него с любовью, но он делал вид что не замечает этого. Он боялся разбить ей сердце, потому что сам знал – каково это.

Она была обычной связисткой, однако после того, как ушла Шарлотта, она стала чаще появляться в его кабинете. Вальтер понимал, что находится меж двух огней и не знал, что выбрать. Лину, которая любит и души в нем не чает, или Шарлотту, в которой он души не чает. Он метался между выбором любить или быть любимым. Он не знал, что хуже. Быть любимым Линой и каждый раз представлять на ее месте Шарлотту и прямо ей в глаза врать, что тоже любит. Или сломать жизнь Августу, подставить его и все-таки силой забрать свое.

Вальтер выбрал второе. Он решил: раз уж марать руки, то по самые локти. Он знал еще одного человека, который тоже недолюбливал Августа. Фридрих Леманн. Правда, он совсем не понимал побуждений этого человека, чем его не устраивает Август. Только потому, что у Августа есть расположение Гиммлера? Вряд ли, слишком мелко. Потому что он выше по званию? Тоже нет. Тут крылось что-то такое, что должно было стоить затрачиваемых усилий.

Сегодня они должны встретиться и подумать, что делать дальше, план по убийству Августа с помощью сестры оказался провальным. Они не ожидали, что эта девка окажется такой слабохарактерной. И у этого сопляка хватит смелости ее убить. Да, походу, не все будет так легко, как они планировали.

Вальтер вошел в небольшое помещение, которое больше напоминает подвал, они обычно тут встречаются, чтобы никто не знал об их встречах.

– Вальтер, я не знал, что ты будешь тут так рано, – он прошел в помещение, где на единственному столе сидел Фридрих. Он выглядел устало и измождённо, а единственная старая навесная лампа, которая имелась в помещении не самым лучшим образом светила.

– Фридрих, давно ждешь? – Вальтер подошел к столу и оперся на него рукой, посмотрел на папку, лежащую на столе,

– Нет, я только пришел. Скажи, ты ведь тоже не составлял запасной вариант?

– Честно признаться – нет, – Вальтер присел на край стола. – Я думал, что у этой шлюхи хватит ума поторопиться, а не разводить болтовню.

– Надо было сделать ставки, – Фридрих усмехнулся.

– Мы бы оба проиграли. Что у тебя за папка? – Вальтер искоса взглянул на предмет обсуждения.

– Аа, это… Это дело Евы, подруги Шарлотты.

– А с ней что?

– Очень любопытный персонаж, – Фридрих взял папку и развернул ее лицом к Вальтеру. Тот стал смотреть и быстро наткнулся на очень интересную деталь. У нее не было семьи, родной семьи, девушка вышла из детского дома, кто ее родители и где она родилась, было неизвестно.

– Ты думаешь о том же, о чем и я, – Вальтер взглянул на Фридриха искоса.

– Да, – они смотрели друг на друга и каждый понимал возможность использовать ее.

***

Ева шла по штабу обычным шагом, это был ничем не примечательный день, она работала и была этому рада. Ее карие глаза и черные волосы чуть ниже плеч волнами обрамляли миловидное лицо. Она не закалывала их, а практически всегда носила распущенными. Она не очень хорошо одевалась – серая форма, как у всех. Ева не любила выделяться. Она любила ходить по кафе и ресторанам, она любила быть в обществе и до жути боялась одиночества, оно всегда было для нее холодным, чем-то непосильным. Она уже много лет жила в Германии и ничего не помнила про свое прошлое. Единственное, что она помнила, так это то, что из СССР ее отправили сюда., когда выяснилось, что ее отец из спецслужб. Что с ним случилось и почему ее выслали из СССР она не знала. Сначала она жила в детском доме, а после, когда ее удочерили, переехала в приемную семью, в которой жила до семнадцати лет. Ева не сказала бы, что любила своих приемных родителей, она была им разве что благодарна. Она хотела бы узнать свое прошлое, однако не хотела лишнего внимания. Поэтому она ничего особенного не делала.

Она даже не успела заметить, как кто-то схватил ее за руку и поволок в первый попавшийся кабинет. Девушка хотела закричать, но рукой ей заткнули рот.

– Да спокойно ты, это свои, – строгий мужской голос заставил ее быстро успокоиться.

– Кто вы? – Ева была напугана, сюда по тому, как ее затащили сюда, это явно не из добрых побуждений.

– Ты ведь знаешь, как меня зовут?

– Нет, – очень осторожно покачала головой Ева.

– Меня зовут Фридрих Леманн, я руковожу отделом по охране города.

– И что вам нужно от обычной связистки, – она вопросительно изогнула бровь, она не понимала, что ему нужно от нее.

– Я хотел бы заключить сделку, – Фридрих, говоря это, ухмыльнулся, его желтые кривые зубы были противны девушке.

Вообще, весь его внешний вид был девушке противен. Маленький рост, кривая спина, гнилые зубы. Он был некрасив, но женщины почему-то обращали на него внимание.

– Какую сделку? Я не собираюсь ничего с вами иметь, – Ева уже собиралась выйти, однако тот схватил ее за руку.

– Не торопись, красотка. – он достал папку, которую до этого прятал за спиной.

– Я знаю о тебе все, – он хищно посмотрел на нее.

– Что «все» вы знаете? – Ева покрылась холодным потом, он не может знать всего о ней, да и к тому же, откуда.

– Ну например то, что твой отец работал в спецслужбах и перехватывал сообщения британцев. Я знаю, что тебя не просто так сюда прислали, ты должна собирать информацию и передавать русским. Ева, ты зря решила, что тут никто о тебе не узнает, – он протянул руку к лицу девушки, и чтобы выйти из настолько напряженного для нее положения, она оттолкнула эту руку и попятилась вглубь кабинета.

– Даже если это так. У вас есть доказательства? Кто вам поверит? – сердце бешено стучало где-то в голове. Наверняка все лицо уже красное от волнения.

– Один маленький просчет и ты тут же попадешь в лагеря. Ты в очень шатком положении, Ева.

– Чего вы хотите?

– Я? – он медленно стал подходить, чтобы снова увидеть ее лицо и посмотреть в глаза. – Я хочу, чтобы ты подставила Августа Шольца и его упекли в тюрьму или расстреляли. Ты подбросишь ему яд, который я тебе дам.

– Что? – шепотом произнесла Ева, тут же подумавшая о подруге. А чем они так сильно насолили этому… Фридриху.

– Ты все правильно услышала. Сделаешь все тихо, никто об этом, – он указал на папку в его руке. – не узнает.

– И … когда? – она стояла и дрожала.

– Я скажу, когда. Хорошая девочка, – хмыкнул Леманн и вышел из кабинета.

Ева же сползла по стене, к которой прислонилась, чтобы прийти в себя. Она не могла поверить, что это правда. Что ей придется идти против Августа и подруги.

*****

Вальтер гонял бумажный шарик по столу на своем рабочем месте и раздумывал о том, как избавиться от Августа, чтобы Шарлотта сама побежала в его руки. Подставить? Нет, это слишком просто, эту работу он оставит Фридриху. Вальтер должен сделать что-то, что окончательно раздавит и уничтожит их отношения.Нужно, чтобы Шольц сам покатился по наклонной. Он зажег сигарету, и думал, он перебирал разные варианты, однако отбрасывал их сразу, когда находил мысли, подобные мыслям Августа. Вальтер долго наблюдал за ним и пришел к выводу, что Август быстро учится и адаптируется. В себя его привел стук в дверь, он приказал войти.

– Я принесла вам документы – это была Лина, которая как всегда мило улыбалась и была на все готова. Ее внутренний свет и аура были настолько ярки, что буквально ослепляли Вальтера.

– Да, хорошо. Положи сюда, – Вальтер посмотрел на нее и вдруг ему в голову пришла мысль. Что, если ее вовлечь ее в этот заговор. Она очень наивна и, пообещай он ей, что будет с ней, если она переспит с Августом, она выполнит это без малейшего колебания. К тому же он знал, что Лина всегда лицемерила перед Шарлоттой и всегда хотела ей отомстить.

– Лина, постой, – он окликнул девушку, когда та собиралась уже уходить.

– Да, вы что-то хотели? – в ее глазах читалась бескорыстная любовь и доброта, она была готова ради него даже на самоубийство, хотя он точно не знал.

– Лина, скажи, ты ведь любишь меня, – он встал взглянул в ее глаза.

– Да, очень, – она не побоялась сказать это открыто, просто. Он не знал, какая сила движет этой девушкой, но знал, что она была огромной.

– Лина, дорогая, ты поможешь с одним делом? – он навис над девушкой.

– Помогу, конечно, все, что угодно.

– Хорошо. Ты ведь хочешь отомстить Шарлотте Браун за то, что та так обошлась со мной? – он гипнотизировал ее глазами.

– Конечно хочу, она стерва и дура! – девушка начинала заводиться.

– Спасибо… Переспи с Августом, – огорошил ее Вальтер. – Если ты сделаешь все правильно, мы будем вместе всегда, я сделаю тебе предложение руки и сердца, – Он знал, что это выше сил Лины и она согласится и растает в своих мечтах. Которым не дано воплотиться.

– Хорошо, я сделаю все, что вы захотите.

Он поцеловал ее. И стал грубо углублять поцелуй, исследуя ее рот своим языком, прошелся по верхним зубам. Ее руки замерли у него на груди, но Вальтеру нужно было иное и он сам расстегнул ширинку. Провел ладонями по ее талии вверх, положил руки на плечи и надавил, заставляя девушку опуститься. Она должна немного сломаться, доказать свою преданность, стать прислугой. Лина безропотно стала на колени, отодвинула ткань, расстегивая ширинку до конца, Вальтер почувствовал, как она глубоко вдохнула. Он любовался. Девушка обхватила плоть руками и, глядя ему в глаза, медленно и аккуратно вобрала ее ртом.

Для нее было важно – не разрывать зрительный контакт. Лина чувствовала неподдельный восторг, ведь она, как ей казалось, прикоснулась к самому интимному. Что значит, что она важна для него, желанна ему.

Вальтер закрыл глаза, откинул голову и наслаждался. Лина неопытна, но это не важно. Все искупает ее рвение, она интуитивно делает многое правильно. Девушка уже привыкла к размерам и стала наращивать темп, ее руки начали бродить по чувствительным местам. Она ласкала яички, задевала уздечку, что заставляло Вальтера тихо постанывать, сдерживаясь, чтобы никто не услышал. Вальтер перестал беречь девушку, ему хотелось большего, поэтому мужчина крепко сжал ее голову и стал толкаться ей в глотку, торопясь достичь пика удовольствия.

Лина тихо скулила, но не отстранялась, позволив кончить ей в рот. Вальтер расслабленно выдохнул. Да, это именно то, что было ему нужно. Переведя дыхание, он оглядел растрепанную девушку, ее влажные покрасневшие губы и поднял за подбородок, но не коснулся губ. Провел, будоража горячим дыханием, носом до розового ушка, укусил в шею. Вальтер теперь возбужден по-другому. Ему нравится с ней играть, он в предвкушении интересной партии.

***

Фридрих после трудового дня намеревался встретиться и еще раз обговорить план с Вальтером. Этот человек не так прост, как ему раньше казалось. Открываются все новые и новые стороны его личности, которые почти пугают.

Они договорились встретиться на его территории, в кабинете. Фридрих шел по коридорам и ему становилось все неуютнее: здание пропиталось тоской и мраком. Дело было то ли в отсутствии света и тусклых лампах, то ли в серых бесприютных стенах. Он повернул и, дождавшись, чтобы от его кабинета отошли солдаты, прошел в кабинет, закрывая его на ключ уже изнутри.

Вальтер, не видевший, кто вошел, хотел было возмутиться вторжением, но вовремя опознал Фридриха. Потушил сигарету и повел рукой, предлагая садиться.

– Ну что, тебе есть, что сказать? – первым начал Фридрих.

– Лина, – как будто это все объясняло, выложил Вальтер

Фридрих вопросительно изогнул бровь.

– Она переспит с Августом, от него отвернется Шарлотта. Убиваем двух зайцев: Август разрушен чувством вину, Шарлотта обижена на него, – он откинулся на спинку стула.

– Ха. Это ерунда! – Фридрих подался вперед – Ева. Она подставит Августа, подбросив ему тот яд, который мы отправили рабочим, и его упекут в тюрьму.

– Удивлен. Ты пошел на такие радикальные меры? – Вальтер изогнул бровь.

– А что мельчить, дело может затянуться, если они не найдут улик. К тому же нам это точно не нужно.

– Да, твоя идея с ядом была хороша. Давай выпьем за гениальный план, – Вальтер достал из стола коньяк.

– Да, давай, – Фридрих потирал руки, они вместе выпили.

Пока Август шел к следователю, чтобы еще раз дать показания, они праздновали то, что загнали его в ловушку.

Глава 16

Август уже битый час сидел в кабинете следователя. Хождения мужчины из стороны в сторону начали уже напрягать Августа.

– Скажите, а где вы были с двенадцати до четырнадцати часов дня?

– Я же вам сказал, я был в рейхстаге, отдавал документы секретарю Гиммлера, можете проверить это.

– Хорошо. Скажите, когда вы увидели убитого начальника строительной команды, вы не заметили ничего подозрительного? – этот вопрос, заданный уже в сотый раз, просто откровенно выводил Августа из себя.

– Я. – он медленно выдохнул. – Я подошел и заметил что-то в бутылке, оно выглядело подозрительно, однако как только я это увидел, сразу позвонил в полицию.

Август шел из кабинета следователя уже в какой-то сотый раз. Его гоняли и гоняли по одним и тем же вопросам много и много раз, спрашивая, как он обнаружил трупы, что он делал в момент совершения преступления, и много-много других вопросов. Он сильно устал от этого, неделя выдалась просто жуткой. Шарлотта тоже была морально измотана, ее как главного секретаря сначала вообще обвинили, однако потом сняли обвинения. Август вышел в коридор, где горела одна единственная лампа. Он сделал медленный выпад, примеряясь, а потом развернулся и ударил кулаком по стене. Стрельнули судорогой связки в предплечье. Кому он так не угодил?! Черт возьми, и почему? Август понимал, что все, кто хочет его убрать, сами упадут в эту яму, но он так же понимал, думать о победе рано. Следствие слишком далеко от выяснения всех обстоятельств, учитывая, что она все еще цепляются к Августу.

Совершенно непонятно, как посторонний проник в лагерь, если без пропуска за ограду не попасть даже всем известному в лицо Августу. Виновный мог подделать пропуск, мог убедить охрану в экстренности ситуации – этого уже не узнать, все свидетели мертвы.

Из соседнего кабинета вышла Шарлотта. Бледная, уставшая, с тусклым взглядом. Августу стало невыносимо жаль ее, за последние дни потерявшую всякий вкус к жизни. Мужчина преодолел два шага, разделявшие их, и подхватил девушку за талию. Та пошатнулась и оперлась на него без грамма смущения, так красившего ее раньше.

– Шарлотта, на сегодня хватит, поедем домой. – он обратился к девушке, которая явно больше не выдержит давления.

Он и сам не любил, когда на него давили, он не позволит, чтобы уничтожали еще и ее.

– Август, скажи, что происходит? Я понимаю, что против нас кто-то ополчился, однако, я не понимаю за что? – Шарлотта едва стояла на ногах, она переживала за Августа, она переживала, что его могут лишить наград и привилегий, а также понизить в звании. Она перенервничала сегодня, ей требовался отдых.

– Я все выдержу. Главное – будь рядом. – он обнял ее и поцеловал в лоб. Они спустились к машине, и Август усадил Шарлотту на переднее сиденье.

– Август, я останусь сегодня у тебя? Не хочу возвращаться домой,

– Да, конечно, хорошо. Думаю, нам обоим нужен отдых.

На фоне опасности в Августе просыпалось желание: он был голоден до Шарлотты физически. Держаться было тяжело, тем более, что девушка взбудоражена не меньше его и едва ли сможет противиться малейшему порыву. Но Август держался. Сейчас это будет неправильно.

Шарлотта отчетлива видела со стороны, как сильно он заведен, как сильно он хочет разобраться с недоброжелателями и во что преобразуется эта не находящая выхода энергия. Она ценила его выдержку, и к тому же знала, чем может немного его успокоить.

– Август, – она мягко произнесла его имя, со всей любовью, которую могла выразить.

– Да, что случилось? – мужчина коротко на нее посмотрел.

– Давай, когда приедем домой, ты приготовишь мне чай с медом, и мы вспомним нашу конную прогулку? – ей вновь захотелось окунуться в эти воспоминания, они были солнечными и приятными, они согревали не только ее душу, но и душу Августа.

– Да, конечно, я и сам хотел это предложить.

Оставшаяся дорога была наполнена молчанием. Шарлотта под звуки проезжающих машин немного задремала, расслабившись в ощущении безопасности, которое дарил Август. Мужчина, глядя на нее, возвращался к мысли, что только она и сможет его сдерживать и укрощать.

Август медленно остановил машину и минуты две смотрел на то, как она дремлет. Ему не хотелось ее будить. Ее прикрытые глаза и чуть подрагивающие длинные ресницы делали весь образ спящей беззащитным. Август прикоснулся к ее плечу, и она тут же отреагировала, открыла сонные глаза, выглянула в окно, сразу определив, что они приехали к его дому, стала разминать немного затекшие мышцы. Он вышел и открыл ей дверь. Подав руку, повел ее уже в привычный ей дом, его квартиру, которая была старовата и не очень уютна. Только присутствие в ней Шарлотты делало стены уютными.

– Проходи в гостиную, я приготовлю чай, – сев на диван в гостиной, она стала рассматривать стены, которые уже давно никто не красил. Голубой цвет поблек и иногда осыпался чешуйками на потертый диван. Шарлотта оглядывала обстановку, будто не видела эти вещи очень давно. Особенно не очень уютное на вид кресло, которое любит Август. Ей казалось, что все здесь пахнет им, то есть корицей, с которой мужчина ассоциировался у девушки.

– Итак, вот твой чай.

Его рубашка была расстегнута на две верхние пуговицы. Эта деталь вдруг очаровала Шарлотту, та еле отвела взгляд от соблазнительного треугольника кожи. Все же и ей хотелось его, хотелось касаться больше, чем обычно. Однако стоило сдержаться, она все еще не была уверена в себе, кто знает, когда она переключится. Ненавидеть Августа не хотелось.

– Спасибо, – она приняла чашку и улеглась на его плечо. – Итак, что вспомним первым?

– Наверное, то, как жеребец, который попался мне, все никак не хотел идти на поляну, где мы хотели немного пофотографировать. Его долго пришлось уговаривать.

– Ты даже спустился, – улыбнулась Шарлотта, будто воочию видя, как Август и жеребец перетягивают узду, как канат.

– Или как мы скакали потом по лавандовому полю…

– О да, это было волшебно, у меня складывалось ощущение, будто крылья выросли за спиной. Этот ветер, дующий в лицо и это понимание свободы, когда твоя лошадь несет тебя в дальние края.

– Да ощущение того, что он твой самый верный и преданный друг и никогда тебя не бросит, – он прикрыл глаза, представляя атмосферу того момента. Они спускались с поляны, заходило солнце и Шарлотта, скакавшая рядом, решила, что может полететь, как птица. В какой-то момент она бросила поводья и раскинула руки над лавандовым полем, а лошадь, почуяв, что ее больше не сдерживают, поскакала быстрее. Девушка была такой счастливой, Август навсегда запомнил этот момент.

– Ты тоже любишь животных больше, чем людей? – Шарлотта вопросительно изогнула бровь.

– Да, я их люблю, однако мать никогда не позволяла мне их заводить. Говорила, что это неподобающе, – Август горько выдохнул, вспоминая того щенка, которого он принес и хотел оставить.Мать даже и слушать его не стала, она завопила и приказала дворецкому убить его. И тот, конечно, выполнил приказ. Август помнил, как долго он плакал после этого. Он помнил, что это был первый случай, после которого он начал относиться к матери по-другому.

– Да, где еще ты встретишь самую искреннюю и бескорыстную любовь, где еще ты встретишь любовь, которая прервется лишь со смертью?

– Нигде, – Август печально подвел итоги и смотрел на то, как Шарлотта отпивает чай из чашки.

Его пронизал трепет, Август едва успел поймать себя на мысли, чего именно ему хочется. Шарлотта, настороженная молчанием, взглянула ему в глаза. Он осторожно забрал чашку из ее рук, поставил на столик рядом, нежно взял за подбородок и слегка коснулся губ, будто спрашивая разрешения. Нежнее, еще нежнее. Шарлотта все понимала, потянулась за его губами, приоткрывая рот, без слов разрешая продолжать. Теперь их губы соприкоснулись с большей страстью. Он позволил ей вести и тут же забрал это право, снова покорился. Он опрокинула ее на диван и стал долго целовать, растягивая каждый поцелуй. Он не хотел торопиться. Он хотел поиграть с ней. Он хотел, что бы она сама умоляла его продолжить. Ему нравилась некая беспомощность в постели, и доминирование.

Он снова поменял позу и теперь она, сидя у него на коленях, была сверху и руководила процессом, ей нравилось, что он позволил ей проявлять инициативу. Она в растерялась, ей казалось, что все то, что ей пришлось пережить больше не имеет значения, ведь вот он, пришел, ее награда за страдания. Она, откинув голову назад, открыла ему шею. Август стал целовать ее, оставляя свои метки. Она знала, что он ревновал. И как он сдерживал себя. Однако, надо отдать должное, Август хорошо держался и вот время пришло. Она тихо застонала. Этот звук блаженной волной прошелся по органам его слуха и не только… да, он знал, она оценит. Она была готова. Август взял ее на руки и понес в спальню, где будет удобнее.

Он медленно опустил ее на кровать, и стал выцеловывать ее шею, ключицы и иногда заходить дальше, он рвал на ней одежду. Блузка, которая сегодня на ней, после этой ночи полетит в мусорку. Шарлотта осталась в одном бюстгальтере, и то – ненадолго. Август приподнялся, снимая рубашку. Шарлотта проследила пальцами рельефные мышцы в меру накачанного торса, заводясь еще сильнее. Он снова припал к ее губам, на этот раз надолго. Он медленно водил руками по ее спине, не торопясь расстегивать крючочки и раздевать Шарлотту окончательно. Сердце стучало где-то в голове с такой скоростью, что обоим казалось, что они сейчас выпорхнут из собственных тел.

Он медленно расстегнул лифчик и припал к ее соскам, она вскрикнула, но это был не вскрик боли, скорее наслаждения. Она вертелась под ним как уж. Она желала его больше и больше. Он не торопился. Лаская ее соски, он руками нащупывал молнию на юбке. И найдя рванул на себя. Подняв ноги и, разорвал поцелуй, снял с нее юбку медленно и очень осторожно. Бросил ее куда-то в угол комнаты, завтра они все равно рано не встанут. Он, устроясь между ее ног, все так же продолжал целовать ее и ласкать руками. Долго не продержались и колготки, они полетели вместе с трусиками. И Шарлотту накрыла волна смущения, она никогда не была так откровенно обнажена перед кем-то. Она на секунду испугалась, но Август, сохраняя зрительный контакт, легко поцеловал ее, незаметно расстегивая ширинку своих брюк. Он не торопился, успеет.

– Я войду? – прошептал он, щекоча ухо Шарлотты дыханием.

Его вопрос застыл где-то в ее голове. Шарлотта, все время пытавшаяся хотя бы перевести дух, чтобы прийти в себя, успела только ответить короткое «да».

Она закрыла глаза, стараясь расслабиться, понимая, что Август не сделает ей больно, он хочет скорее напротив – ее наслаждения.

Больше слов Августу не понадобилось. Он направил свой член и вошел, медленно. Он чувствовал, как она напряглась. Чувствовал, как она вдохнула побольше воздуха. Но быстро замолкла, выпустив его наружу и дав ему войти полностью, он ощутил прилив сил. Теперь она принадлежит ему. Это мысль окончательно снесла ему тормоза. Он с улыбкой поцеловал ее. Пришлось на секунду оторваться от девушки, чтобы снять брюки. Шарлотта ничего не могла разглядеть в темноте, она пылала снаружи и изнутри.

Август снова приблизился к ней, поцеловал, заполняя собой не только тело, но и разум девушки. Никакие таблетки не могли сравниться с этим, ничто не смогло бы изничтожить каждую ее беспокойную мысль, как его дыхание рядом. Она расслабилась, он обхватил ее запястья и удержал над головой. Теперь он позволил себе быть жестче, вбивая девушку в кровать. Шарлотта стонала, не стыдясь голоса. Никакого стыда – им просто хорошо вместе.

Он вышел и заставил ее сменить позицию: перевернул на живот и приподнял бедра Шарлотты. Та прижалась грудью к смятым простыням и чувственно застонала, снова принимая его член. Август ласкал ее соски, гладил по спине, сжимал талию. Она не успевала осознавать реальность и себя в ней, перед глазами мелькали яркие круги. Ему хотелось показать половину того, что он может. Он шлепнул ее по заднице, толчки и снова удар по ягодице. Шарлотте, судя по реакции, понравилось.

Она сдалась первая, с громким криком, он не стал продолжать. Он тоже был на пределе, однако решил, что для этого рано, он вышел, из нее и упал на кровать без сил. Ее волосы стали влажными и спутались, они оба не могли отдышаться. Шарлотта была счастлива. Она целовала и целовала его лицо, его губы, его щеки. Она была без ума от того, что он подарил ей. Он открыл для нее новый мир.

Она легла на его плечо и захохотала во все горло, выплескивая переполнявшие чувства.

– Что случилось? – Август не понимал, отчего она смеется, но не мог не улыбнуться ей в ответ.

– Я безумно счастлива, – громким шепотом, заменившим крик, сказала она.

Шарлотта обняла его крепко-крепко и закрыла глаза. Двигаться не хотелось.Август довольно быстро уснул под мирное сопение девушки. он надеялся, что таких моментов выпадет на их долю как можно больше.

****

Ева шла по коридору, штаба и постоянно оборачивалась. Ей было страшно. Она просто не могла допустить ошибки, или ее действительно убьют, без разбирательств. Она дождалась, пока охранники уйдут от кабинета Августа и, достав дубликат ключа, который она получила от Фридриха, открыла дверь. Она еще раз посмотрела в коридор и, убедившись, что все чисто, вошла внутрь. В первый ящик стола, к бумагам и печатям она подложила яд. Она не понимала зачем подставляет его так, и почему вообще на это согласилась. Однако она мысленно просила прощения у Августа и у Шарлотты. Она оправдывала себя тем, что она всего лишь жертва, однако она понимала, что, сколько ни ври, правда всегда всплывет.

Если Август выпутается из этого, то он не пожалеет никого из них. И даже Шарлотта не остановит его. Она мысленно попросила прощения, задвинула ящик и вышла так же, закрыв за собой дверь. Она сегодня получит свои документы и не будет в этом участвовать.

Девушка понимала, что теперь он будет манипулировать ей до последнего, однако надеялась выиграть время и избежать смерти от пули в какой-нибудь подворотне. Она мелкий человек, и о ее смерти вряд ли будет кто-то плакать, если, конечно, о ней вообще что-нибудь узнают… Мысли были тяжелые. В Берлине собиралась гроза. Ночь будет длинной.

Глава 17

Сегодняшний день Август наверняка захочет навсегда вычеркнуть из памяти. Больше всего он боится, что его вызывают к Гиммлеру по делу о массовом убийстве в лагере. Август шел по коридору рейхстага все медленнее, сердце стучало в ушах настойчиво, почти до тошноты. Он представлял холодный тон Гиммлера, его тяжелый взгляд и внутри все скручивалось от одной мысли об этом. Фантазия подбрасывала ужасные картины не то пыток, не то обычных тюремных издевательств, и Август стискивал челюсти от всеобъемлющей тревоги. Под сочувствующими взглядами он шел к приемной и ему казалось, что все уже знают, абсолютно все. От этого ему не по себе.

– Здравствуйте! – он поздоровался с Иоанной, которая привстала, чтобы его поприветствовать. Она сочувственно нахмурилась.

– Здравствуйте, – они пожали друг другу руки.

– Он… – вопросительно указал Август в сторону кабинета.

– Уже ждет вас. Удачи вам, Август, надеюсь вы докажете свою невиновность.

Иоанна была уверена, что Август тут непричем, поэтому жалела его от всей души. Все говорило о том, что Шольц огульно обвинен в том, чего не делал, так как только последний идиот стал бы себя подставлять таким способом. Было непонятно, почему следствие все еще топчется на его кандидатуре. Иоанна вздохнула, но, столкнувшись со строгим взглядом Хедвиг, снова уткнулась в бумаги.

Гиммлер наблюдал, как к нему входит этот молодой паренек. Да, его дело о массовом убийстве вызвало тот еще переполох. Гиммлер не хотел сильно в этом разбираться, но решил, что к ним присоединится Вальтер Закс, ответственный за это дело. Он не хотел верить в причастность Августа, но, если улики будут против парня, у него не останется выбора.

– Август Шольц, – он первый обратился к подчиненному, так как замечал отчетливые признаки волнения.

– Да, рейхсфюрер.

– Вы ведь понимаете, зачем я вас вызвал, – он придвинулся ближе к столу.

– Да, понимаю, – Август никак не мог справиться с дрожащим голосом, его буквально всего трясло.

– И что вы думаете об этом? – Гиммлер был спокоен.

– Я не причастен к убийствам, зачем мне так подставлять себя? Кому-то нужно меня устранить, если позволите высказать мое мнение, – Август теперь походил на человека, которому предстоит рыть могилы для погибших друзей, остекленевшие глаза смотрели сквозь пол, лицо закаменело.

– Я принимаю вашу точку зрения, однако вынужден удостовериться в вашей невиновности, поэтому я пригласил человека, ответственного за разбирательство. Давайте выслушаем его, – Гиммлер нажал кнопку и обратился к секретарю. – Пусть войдет.

Августа это привело в отчаяние. Его слово против слова незнакомца, учитывая, что доказательств нет у обеих сторон. Да это издевательство!

Дверь открылась и Август повернулся, чтобы увидеть этого человека. Дверь отворил Вальтер Закс, и Август застыл в шоке. Ему крышка. Закс не погнушается самых низких приемов, чтобы только очернить Шольца. Что говорить, да он все это наверняка и подстроил! Но Август не привык сдаваться без боя. Это все еще его слово против слова Вальтера, а Гиммлер ему доверяет.

– Прошу, Вальтер Закс, садитесь. Август, познакомьтесь, это Вальтер Закс – ответственный за ваше дело.

– Здравствуйте! – они не стали жать друг другу руки, это было ни к чему. Они пересеклись взглядами и казалось, что даже в лампочке накаливания электричества меньше, чем сейчас между ними.

– Итак, Вальтер, какая у вас есть информация по этому делу?

– Господин рейхсфюрер, мы внимательно осмотрели место преступления и тела погибших. Мы выяснили, что люди были сначала отравлены, а потом застрелены, вероятно, чтобы сбить следователей с толку. Также мы рассмотрели показания Шарлотты Браун – личного секретаря Августа Шольца и потребовали заключения психиатра о его особенностях психики. В связи со всеми факторами, мы пришли к выводу… – он явно тянул, Август хотел просто врезать ему или пустить пулю из пистолета прямо сейчас. – Мы пришли к выводу, что рабочих отравил сам обершарфюрер Август Шольц.

Август повернулся к нему, едва удержав рот закрытым. Да как?! Наглость неслыханная – лгать в глаза старшему по званию.

– Я? Ты соображаешь, что ты говоришь? – Август буквально испепелял Вальтера взглядом.

– Я соображаю и попрошу выражаться официальнее.

– Правда? И какие у меня тогда мотивы? – Август был на пределе.

– Ну например … – Вальтер сделал вид, что задумался.

– Например? – почти прошипел Шольц.

– После смерти вашей сестры вы обратились за медицинской помощью и сейчас пьете таблетки.

– И что с того, как смерть моей сестры связана с этим убийством?

– Вы обнаруживали массу признаков психического нездоровья, даже недееспособности. Рабочие были недовольны вашим отсутствием, за вас все решала ваш секретарь, Шарлотта Браун. Возможно, под влиянием психического расстройства, а возможно из-за пересудов вы прикончили всех в лагере. Администрацию вы убили, чтобы не оставлять свидетелей. Вы понадеялись, что случай вызывающий и ваши параноидальные идеи о подставе отведут от вас подозрения. По той же причине – отвести от себя подозрения – вы назвали яд. Однако вы просчитались, лучше признайтесь.

Вальтер все перевернул… Он делает из него сумасшедшего, единственная защита превратилась в еще одно доказательство. Черт! Что сказать?

Август стал подбирать слова:

– Смерть сестры действительно подкосила меня и я не показывался рабочим… Однако убивать из-за сплетен глупо. Я не сумасшедший, каким вы хотите меня выставить, это подтвердят многие, в первую же очередь – мой психиатр. Название яда я знаю, потому что встречался с таким на фабриках моего отца, это не доказательство. Да в конце-то концов, что за идиотский способ: сначала легко узнаваемый яд, затем пули. Следствие же вообще не рассматривало вариантов, кроме меня. Вы кого-то покрываете?

– Да вы что, – Вальтер нахально посмотрел с высока на него.

– Да, представьте себе. Может, вы и сами в этом замешаны, поэтому выдумываете абсурдные теории. А может просто некомпетентны.

– Что?! – Вальтера наконец удалось вывести на эмоции. Слова Августа – это серьезное обвинение, если Гиммлер ему поверит…

– Так, господа, – Гиммлер, все это время наблюдавший за балаганом, решил его прекратить, – Вы видимо забыли, что я еще здесь и вы у меня в кабинете! – прикрикнул он.

– Простите, – оба чувствовали себя виноватыми, однако ненависть в их душах это не усмирило.

– Итак, я разрешу вам провести обыск в кабинете августа Шольца. Если вы что-то найдете, он отправится в тюрьму на пять лет.

Судя по словам Гиммлера, тот не верил ни одному из них и сделал уступку обоим. Август скрипнул зубами. Пять лет – не расстрел, но…

– Хорошо, – Вальтер довольный потирал руки, если Ева все сделала правильно, то у Августа в столе должны быть яды и не один.

– А теперь вон. Обыск можно произвести в ближайшие два дня.

– Есть!

Оба вышли из кабинета. Ни один не хотел уступить другому, они обменялись злыми взглядами и разошлись по сторонам.

***

Шарлотта встретила его на улице, она подъехала совсем недавно. Она не пошла вместе с ним, хотя хотела, но Август отговорил ее. Она волновалась. Она знала, что это дело рук Вальтера и его единомышленников. Сможет ли Август оправдаться? Девушка заметила его издалека и вышла из машины. Он широко шагал и было заметно, насколько он в ярости. Однако, заметив Шарлотту, Август сбавил шаг, приблизился расслабленнее, чем выскочил из рейхстага.

– Как все прошло?

– Отвратительно, – Август сел на водительское место. Его буквально трясло от злости и несправедливости. – Меня хотят обвинить в убийстве рабочих! – он со злостью ударил по рулю.

– Что? Подожди, а какие аргументы они приводят? – Шарлотта была в полном шоке, как так получилось, что его обвинили, если он жертва.

– Я, видите ли, сумасшедший и прикончил целый лагерь из-за сплетен. Мало того, я доложил об убийствах и яде, чтобы замести следы, чтобы на меня не подумали! Бред какой! Вальтер совершенно меня дискредитировал в глазах Гиммлера. Да одно упоминание о таблетках может пошатнуть мое положение.

– Он сюда даже таблетки приплел. Август, – она дотронулась до его плеча. – Я буду рядом в любом случае.

– Больше всего меня выводит из себя несправедливость. Я с детства это не переносил. Они упекут меня в тюрьму, а ты наверняка снова станешь его секретарем. Господи, почему?

– Это жизнь, она никогда не дает передышки.

– Еще немного, еще пара заслуг, и мне дали бы премию. Я бы купил небольшой дом и мы могли бы жить там, вместе… Твою мать! – Август ударил по рулю.

– Оставим «если бы», Август. Посмотри на меня. Я ни за что тебя не оставлю. Даже, если ты сам будешь себя бояться, я буду рядом.

– Я стану монстром, только чтобы спасти тебя, чтобы никто не мог нас разлучить.

Шарлотта понимающе кивнула. Оба понимали, что случиться может все, что угодно.

Шарлотта не могла допустить, чтобы Август появился в таком виде перед своими подчиненными, поэтому они заехали к нему домой, прийти в чувство, перевести дыхание. Они ехали быстро, Август вел неровно, и все, чего желала Шарлотта – чтобы он никого не сбил. Ярость накатывала на него волнами и он терял рассудочность.

Все же они добрались благополучно. Ненависть Августа требовала выхода, поэтому по приезде он залетел в квартиру, приказав Шарлотте стоять на одном месте и принялся крушить все, что попадалось под руку. Девушка сдерживалась, чтобы не присоединиться к нему или не закричать. Его страшно искаженное лицо, холодное бешенство, направленное не на нее, сила, с которой он разбивал предметы обстановки, – все это заставляло ее чувствовать его боль как свою собственную. Он не зол, он сломлен.

Когда все, что можно разбить и разорвать, было разбито и разорвано, Август несколько раз ударил стену, успокаиваясь. Физическая боль в разбитых руках начала проникать сквозь адреналиновый туман и Август обессиленно сел на пол. Да как этот Вальтер посмел?! Подобное… сотворить подобное, опозорить его перед Гиммлером. Не только его, его фамилию! Август тяжело дышал, все еще едва различая реальность.

Напряженных плеч коснулась мягкая женская рука, Шарлотта села рядом и обняла мужчину так крепко, как позволяли силы. Это подействовало, мрак отступил, и Август повернулся к ней, чтобы обнять в ответ.

***

Вальтер не торопился осматривать кабинет Шольца. Помещение опечатано и никто не сможет туда попасть, даже его хозяин. Все прошло идеально. Осталось избавиться от крысы-Фридриха, он слишком много знает, а потому опасен. К тому же тот наверняка думает то же самое про Вальтера, значит медлить нельзя. Также стоит избавиться от Лины – когда девушка выполнит задачу, она станет обузой. Почему бы не пристрелить ее где-нибудь в переулке?

В дверь постучали.

– Да, войдите, – Вальтер затушил сигарету.

– Это то, что вы просили. Также на почту вам пришло письмо, я не знаю от кого.

– Вы можете быть свободны.

– Есть.

Вальтер отложил бумаги в сторону и разорвал конверт. Ему было крайне интересно, кто написал письмо.

«Уважаемый Вальтер Закс, я знаю о вашем намерении избавиться от Августа Шольца тем или иным способом. Предлагаю вам объединиться, так как преследую те же цели. Будем общаться с помощью писем, знать меня вам необязательно и даже вредно. Думаю, вам интересно мое содействие, самостоятельно вам не справиться».

Вальтер очень удивился, оказывается, есть четвертый игрок. Это не те, кто стоит за Фридрихом, они появлялись более открыто. Становится слишком много переменных в уравнении, теперь задачу будет решить еще труднее. Неужели, все их интриги настолько прозрачны? – вот, что взволновало Вальтера. Откуда этот таинственный благодетель знает о его счетах с Августом?

***

Август отрешенно наблюдал за обыском в своем кабинете. Ему не дали забрать личные вещи, даже войти не позволили, но Шольц уже не моз злиться, как и испытывать какие-либо другие чувства. Вальтер расхаживал по кабинету с таким победным видом, что Август понял – все идет так, как нужно этому подлецу. Что бы ни искали в его кабинете, это будет найдено, и Закс растягивает экзекуцию. Он даже позволил себе распотрошить сумку Шарлотты, что уж точно было лишним. Девушка взбесилась, но не показала виду. Нельзя, чтобы Вальтер увидел хоть тень страха на ее лице. Шарлотта поймала покровительственный взгляд Вальтера и яростно сощурилась.

Обыск длился и длился, поэтому Август и Шарлотта вышли на улицу. Они совершенно потеряли счет времени, когда по направлению к ним вышел, победно ухмыляясь, Вальтер, и отдал приказ задержать Августа.

Они что-то нашли, но что?

– Что происходит? – Август ничего не понимал.

– Обершарфюрер Август Шольц, вы обвиняетесь в убийстве полутора тысяч рабочих.

– На каком основании? – в разговор вмешалась Шарлотта.

– Мы нашли в столе обершарфюрера яд, – демонстративно повернувшись к Шарлотте, Вальтер помахал мешочком. – Думаю, теперь вы отправитесь в тюрьму, Август Шольц. Протокол отправлен лично Гиммлеру.

– Вы не имеете права, – Август пытался вырваться.

– Уводите, – вальяжно протянул Вальтер.

Шарлотта испепеляла его глазами и, когда он сделал шаг в ее сторону, отскочила на метр.

– Даже не думай, – предупреждающе проговорила она и выплюнула следом:

– От всего сердца желаю твоей смерти.

Девушка повернулась к нему спиной и удалилась, гордо выпрямив спину.

Вальтер только хмыкнул. Недолго она продержится, когда решит, что Август предал ее. Еще не все карты разыграны, упрямая девчонка.

Августа вели по мрачным коридорам, обезоруженного, без погон, которые сорвали с кителя с особым остервенением. Ниже из фамилии Шольц опускалась разве что его сестра, и Август никак не мог поверить в происходящее. Пять лет в изоляторе. Если он переживет эти годы в одиночке и не сойдет с ума, его ничего не ждет на свободе, в СС его снова не возьмут даже рядовым, не говоря уже о возвращении всех привилегий.

Его привели в камеру. Холодно и пусто, как у него на сердце. Деревянные нары без намека на матрац или одеяло, дыра в полу вместо туалета. Он сгниет здесь гораздо меньше, чем за пять лет! Однако надо выжить, хотя бы ради новой встречи с Шарлоттой. Что теперь с ней станет, куда перераспределят бедную девушку? Лишь бы не снова к Вальтеру, она не вынесет этого. Черт! Он ударил по стене и без того разбитым кулаком. Синяки и раны на костяшках взвыли. Он выйдет и Вальтер Закс поплатится за все, всем поплатится, всем, что у него есть.

Август чувствовал, как по телу расползается черное мрачное чувство. Он больше не хочет бороться со своими демонами. Здесь некому причинить вред, значит он может предаться отчаянию и ненависти.

***

Вальтер бравым шагом зашел в кабинет Гиммлера. Настроение было отличное. Мужчина даже не оторвался от бумаг, которыми был завален весь его стол.

– Господин Рейхсфюрер.

– Да, я вас слушаю, – безразлично произнес Гиммлер.

– Примите отчет. Обершарфюрер Август Шольц заключен под стражу по обвинению в убийствах, в его кабинете обнаружен яд, видимо, он не успел избавиться от улики.

Гиммлер наконец оторвался от читаемых бумаг. Он хмурился, протягивая руку за протоколом. Вальтер вложил документы в широкую сухую ладонь. Гиммлер открыл папку, а Закс решил ковать железо пока горячо.

– Я думаю, что … так как его секретарь теперь ему не нужен, я возьму ее к себе? На ту же должность?

– А вам-то она зачем? Я думал вам безразлична ее дальнейшая судьба.

– Она неоценимый сотрудник, – Вальтер солгал, однако ему было важно, чтобы Шарлотта не пропала из виду.

– Пусть будет так, – к сожалению Гиммлер не вспомнил, как Шарлотта жаловалась на руководство Вальтера. – Идите, разберемся с переводом позже.

Вальтер вышел. Гиммлер – в сущности довольно внимательный к своим подчиненным человек, несмотря на тотальную занятость и присущую всем хорошим начальникам рационалистичность – не мог понять, что в этой истории не так. Даже, если отбросить личную приязнь к Шольцу, оставался вопрос: что могло побудить паренька на столь жестокие действия? Ни на первый, ни на второй взгляд у Августа не было причин совершать преступление. В его сумасшествие Гиммлер не верил. Если учесть все факторы, картинка складывается нелицеприятная, особенно подозрительным выглядит заинтересованность Вальтера в обвинении именно Шольца, а также странная просьба о переводе его секретаря.

Разбираться с этим лично у него нет ни времени, ни желания. Гиммлер снял трубку, набрал номер. Спустя пару минут гудки сменились грубым холодным мужским голосом:

– Да?

– Рейнхард Гейдрих. У меня есть одна для вас интересное дело, возьметесь?

– Выкладывайте, господин рейхсфюрер, – с большим расположением ответил голос.

***

Шарлотта стояла в его отвратительно пахнущем затхлостью сером кабинете и отчаянно желала, чтобы это оказалось сном. Кошмаром. Сальный взгляд Вальтера бегал по ней, как огромный мохнатый паук, вызывая отвращение и страх.

– Итак, госпожа Браун, вот мы и встретились. Снова, – Закс неприятно ухмыльнулся.

– Неужели? Ты так ничего и не понял, если думаешь, что заполучил меня обратно. Ты моральный урод, Вальтер, – Шарлотта смотрела ему прямо в глаза и все больше и больше ненавидела это все.

– Ты ведь знаешь, что теперь ты мой личный секретарь? – Закс не скрывал своего довольства.

– Знаю. А ты знай, что на твоих руках теперь будет еще один труп, – с этими словами Шарлотта вышла.

Вальтер минут пять смотрел на то место, где она стояла. Она не сделает этого. Нет. Шарлотта слабачка, успокаивал себя он, чувствуя, что все же поверил ее дешевой игре.

Раздался телефонный звонок. Это был Фридрих.

– Ну что, можно нас поздравить, Август обезврежен!

Вальтер выкинул все переживания из головы.

– О да, это просто праздник какой-то. Приходи ко мне в кабинет, выпьем коньяка.

На том конце провода Фридрих радостно захохотал. Это их день! Вальтер подумал, что он идиот, и это идеальный момент для уничтожения такого опасного свидетеля, как Леманн.

Глава 18

Октябрь 1935 год

Август сидит под стражей уже больше года, его прекрасная некогда форма совсем растрепалась и теперь походит на лохмотья. С Шарлоттой они виделись, но через тюремное окошко, и Августу так не хватает ее тепла. Он думал, как она, каково ей снова работать у Вальтера, к которому ее теперь перевели. Он понимал, что сейчас ничего сделать не может, поэтому все, что ему остаётся – это смотреть и каждый раз целовать ее руку через небольшое окошко. Их души были куда ближе, чем тела.

Август работал как все. Казалось, что от его аристократичности не осталось и следа. Что бы на это сказал его отец? Он бережнее стал относиться к тем воспоминаниям, которые у него остались от семьи. Надежда на создание новых воспоминаний, уже из жизни его собственной семьи, таяла с каждым днем. Шарлотта просто его не дождется, а Вальтер не упустит возможности подточить ее решимость, сломить ее волю.

Август все время был начеку. Отдыхать было нельзя, поэтому он завел множество знакомств с заключенными, которые, как и он, оказались здесь по политическим причинам. Среди них были фанатики, но были и разумные люди, которые посоветовали Августу перестать считать дни до выхода на свободу. Тот последовал совету, дни слились в однообразную череду, и незаметно прошел год.

В один из таких привычных рабочих будней Августа предупредили о посетителе и повели по довольно холодным полутемным коридором без окон. Иногда создавалось впечатление, что они находятся под землей, хотя Август прекрасно понимал, что это не так. Атмосфера давила. Поэтому, когда вместо привычных переговорных его повели куда-то во внешние допросные, он воспринял это как выход на поверхность. Гость теперь вызывал любопытство, он должен быть непростым человеком, чтобы заключенного вывели во внешние коридоры. Они нашли что-то еще? Теперь ему прибавят срок?

В комнате, за столом, расслаблено положив на него ладони, сидел парень, по виду – ровесник, лет двадцати пяти. Шатен, глаза зеленые. Августу позволили сесть напротив и посетитель улыбнулся. Миловидный, из-за формы не разберешь: кабинетный хилый мальчик или просто худощав.

– Здравствуйте. Меня зовут Генрих Венгер, я из гестапо, – он протянул ладонь для рукопожатия.

– Август Шольц, – принял его руку Август. – Однако вы наверняка знаете, как меня зовут, – он взглядом указал на папку с делом, которая лежала на столе.

– Да, я знаю, – Генрих открыл ее и стал что-то искать. – Я здесь по личному распоряжению Рейнхарда Гейдриха.

Август содрогнулся. Управляющий гестапо, слишком большой начальник, чтобы интересоваться Августом.

– Извините, что тороплю события, но… Нашли что-то еще?

Генрих приятно рассмеялся.

– Напротив. Моя задача заново опросить вас, теперь беспристрастно, – он достал все бумаги, а положил так, как ему было удобно. Взял ручки и приготовил листок для записи.

– Итак, Август Шольц, расскажите все сначала.

– Хорошо. Я проснулся утром и как обычно стал собираться на работу. Сходил в душ, сделал себе кофе. Другие обычные мелочи. Дальше я взял машину и поехал к главному офису. Ничего примечательного по дороге не было. Я встретил свою секретаршу, Шарлотту, и мы вместе отправились в лагерь, ничего необычного. Единственное, меня беспокоило ощущение, будто за нами кто-то следит, но я списал все на эффект таблеток, которые прописала мне психиатр.

– Хорошо, расскажите, что было, когда вы приехали на место, – Генрих все записывал за ним, не упускал не единого слова.

– Первое впечатление – слишком пусто и тихо. Обычно, даже когда стройка идет далеко, ее слышно, однако на виду не было ни единого человека, меня это насторожило. Я прошел дальше, к администрации. Машину мы оставили на въезде, и, пока мы шли, а это около пятисот метров бараков, мы не встретили даже мыши. В административном здании у самого входа мы обнаружили одного из охранников. Мне показалось, что он пьян, может, так и было, потому что совсем рядом стояла бутылка. Не нужно было принюхиваться, чтобы услышать запах яблок. Я не сразу вспомнил, откуда знаю подобный аромат, но как только мы вышли из здания, я вспомнил и сразу сказал Шарлотте.

– Это отражено в отчете, однако не сказано, откуда же вы знаете запах яда.

– Мой отец владел несколькими фармацевтическими фабриками, среди прочего они изготовляли и опасные вещества для других производств. Мы не раз бывали в цехах, я и сестра.

– Вы узнали, что это был за препарат?

– Да, стрихнин. Его применяют и в медицине, даже при отравлениях, однако в больших дозах он убивает, причем довольно быстро.

– Когда я взялся за это дело, почти сразу открылось, что отчеты пестрят недомолвками. Мне пришлось опрашивать полицейских, которые в тот день прибыли на вызов, всех, кто хоронил погибших, чтобы дополнить картину. Вот что выяснилось: среди погибших не все отравлены, некоторые застрелены сразу, а один и вовсе задушен. Вы не знаете, были ли конфликты в среде заключенных?

– Возможно. Мне не докладывали о подобных происшествиях.

– Понятно. Хорошо, что было потом, как вы обнаружили тела?

– Они были свалены в дальнем конце территории, у крайних бараков. Наверное, там были не все, однако гора была достаточно высокой. Я отослал Шарлотту вызывать полицию, как только понял, что вижу.

Август вздохнул. Картина десятков убитых, сваленных в окровавленную кучу до сих пор стояла перед глазами.

– Что ж, остальное мне известно. Скажите, Август, где вы находились в момент задержания?

– Мой кабинет обыскивали люди Вальтера Закса. Нас с Шарлоттой не пускали дальше порога, поэтому мы вышли на улицу, а через некоторое время вслед за нами вышли и гестаповцы. Закс в знак правомерности своих действий только помахал обнаруженным ядом. Я даже не знаю, где его нашли, и как, в этом я уверен, подкинули. Я видел мешочек впервые. Уже в заключении я вспомнил, что хранить стрихнин подобным образом опасно.

– Да, я тоже заметил эти несостыковки. Знающий человек, как вы, не стал бы так хранить яд. Тем более, что его нашли буквально в первом ящике вашего стола. Вы не кажетесь идиотом.

– Спасибо. У них было мало доказательств.

– Они объясняли все странности вашим нестабильным психологическим состоянием. Как видите, это оказалось весомым аргументом.

– Почему же я в обычной тюрьме, а не на лечении в психиатрической клинике? Такое дело не провернул бы один человек, даже если он безумен чуть более чем окончательно. Здесь замешаны многие, у них должна быть власть отдавать приказы.

– Вы говорите «они», на кого вы намекаете?

– Вальтер Закс и Фридрих Леманн.

– Понимаю, почему вы обвиняете Закса, однако Леманн кажется здесь совершенно ни при чем.

– У него, как и у Вальтера, был мотив подставить меня.

– Остановитесь, не мое дело выслушивать сейчас обвинения, это запутает дело. Видите ли, Гиммлер серьезно заинтересован вашим делом, да и мой начальник считает его подозрительным. Шансов мало, однако мы подадим дело в суд, и попытаемся убедить судью в вашей невиновности. Дело пересмотрят, возможно, вас выпустят досрочно.

– Это… Вы очень меня обнадежили, господин Венгер. Я готов содействовать.

– Отлично!

Венгер попрощался с ним и Августа увели. Мужчина старался не радоваться заранее, но сам факт того, что его дело не забросили, заставил его преисполниться воинственного настроения. Скоро он покажет, чего стоит. Довольно этих детских игр и притворства. Он стал другим.

***

Личный секретарь Вальтера Закса, Шарлотта Браун уверенно стучала каблуками по коридору до ужаса знакомого ей места. Она снова в гестапо и, будто в пику самому месту, снова ведет себя как можно более вызывающе. Она опаздывала или вовсе не появлялась на рабочем месте, грубила, хлопала дверьми и впечатывала каблуки в пол с твердостью ненависти, но была невероятно тактична на словах и безукоризненно-внимательна к документам. Шарлотта делала все, чтобы показать, как сильно он ей противен. Однако Вальтер все терпел. Его цель выполнена: Шарлотта с ним. И теперь никакой Август не мог отобрать ее у него. Он наслаждался этим и даже не скрывал своей предвзятости.

Вальтер наблюдал из окон своего кабинета, как Шарлотта неторопливо идет по лестнице, в который раз опаздывая. Рекорд – целых тридцать минут. Вальтер удивился, видимо, девушка решила сегодня разозлить его как можно сильнее. Ей не удастся, Вальтер спокоен, как паук, наблюдающий за сопротивлением своей жертвы. Ей некуда деться. Август уже год сидит в тюрьме, ему не реабилитироваться, лучшим выходом для нее будет сдаться.

Вальтер предвкушал ее ежеутренний ритуал – Шарлотта пролетала коридоры, врывалась в его кабинет, небрежно бросала на стол бумаги и спрашивала примерно так:

– Сегодня как всегда?!

Она дышала мрачной злобой, но Вальтер принимал это, как и другие ее умилительные игры, за страстность натуры. Женщина. С тех пор, как ее перевели, она носит исключительно черные костюмы, вызывающе-яркую помаду и никогда, никогда не улыбается. Вальтер с восторгом смотрел на ее тонкую талию, подчеркнутую брючным ремнем и большие прозрачные глаза.

Шарлотта сильно похудела за этот год. Девушка не справлялась с собой, снова начала принимать лекарства и едва сдерживалась, чтобы не воткнуть довольному Вальтеру карандаш в глаз. Все ему, сволочи, нипочем.

– Доброе утро, – снова ее холодный, как сталь, голос.

– Доброе, Шарлотта Браун, – он оглядел ее.