Читать книгу Афера на костях - Юлия Ивановна Зеленина - Страница 1

1. Мертвая мама Вероники

Сорокапятилетняя старая дева Вероника Жолобова с трудом открыла глаза и уставилась в стенку. От долгого лежания на боку рука затекла и некоторое время она не могла пошевелиться. Голова немного кружилась, а все произошедшее накануне казалось сном. Похороны в жуткий мороз – настоящее наказание. Могильщики вырыли неподходящего размера яму и пришлось ждать, пока они исправят этот просчет. Родственники и знакомые, пришедшие проводить мать Вероники в последний путь, отправились греться в автобус, а она, будто часовой, стояла на посту у гроба. Осиротевшая женщина не могла бросить свою мать даже в такой момент. Спустя полчаса преданная дочь не чувствовала ног от холода.

Когда скорбный ритуал закапывания был закончен, и могильщики водрузили крест на бугорок, все присутствующие торопливо обложили возвышение цветами и венками. Замерзшую Веронику подхватили под руки двоюродные братья и буквально понесли к транспорту.

В столовой во время поминок горюющая дочь никак не могла отогреться и позволила себя уговорить выпить пару рюмок водки. «Наверное, поэтому мне кажется, что я нахожусь на корабле во время качки? Это все из-за выпивки!» – произнесла Вероника вслух. Вообще спиртное она не употребляла – боялась привыкнуть к нему из-за наследственности по отцовской линии. Трезвенница напряглась, пытаясь восстановить в памяти события, произошедшие накануне: вот она сидит за столом, через силу выпивает пару рюмочек проклятущей водки… Затем хлебает компот, чтобы смягчить омерзительное послевкусие от спиртного… Вероника почти сразу захмелела, еще бы – сорокаградусный напиток на голодный желудок. Затем скорбящая женщина немного размякла и даже чуть расслабилась, почувствовав спиной стул.

Прилежная дочь так старалась, чтобы похороны прошли без сучка и задоринки, но проклятые могильщики нарушили гармоничный процесс! Мать всегда была требовательной и любила порядок во всем. Еще за несколько дней до своей кончины, умирающая старуха пригрозила ухаживающей за ней единственной дочери, что будет следить за ее праведной жизнью с небес. От воспоминаний о вечно недовольной гримасе родительницы Веронику передернуло. Неужели и в самом деле это «чудовище» не оставит ее в покое даже после своей смерти?! Жолобова зажмурилась и сделала несколько вдохов-выдохов, прогоняя прочь тревожные мысли о недовольстве мамы.

Без единой мысли ей удалось полежать не больше пяти минут, Вероника снова вернулась к воспоминаниям о поминках: чем больше люди разгоняли кровь спиртным, тем громче и бодрее становились их голоса, в мрачной атмосфере зала столовой педагогического колледжа постепенно появлялись проблески веселья. Рядом с горюющей дочерью поочередно присаживались то женщины, то мужчины, с целью выразить как следует соболезнования, а она, как попугай бесконечно твердила «большое спасибо». Под финал мероприятия кто-то из родственников вызвал ей такси и любезно сопроводил ее до подъезда дома… Кто же это был?.. Именно с поездки в такси начиналась брешь в воспоминаниях… Черная бездна, в которой невозможно было разглядеть ни единого внятного очертания…

На Веронике была та же одежда, что и накануне – черные блузка и плиссированная юбка. Выходит, она завалилась спать не раздеваясь? Это не было на нее похоже! Все-таки права была мать: водка превращает людей в животных! Устав лежать на правом боку, Вероника свободной левой рукой оттолкнулась от стенки, чтобы перевернуться на спину. В тот момент, когда женщина повалилась на спину, ее глаза округлились от ужаса, а в горле застрял крик, – рядом с кроватью стояла… ее умершая мать! Вероника зажмурилась, затем снова открыла глаза, но видение не исчезло. «Этого не может быть!» – прошептала перепуганная женщина, уставившись на родительницу, взирающую на нее так строго, будто дочь сделала что-то отвратительное.

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для своей мамочки, – произнесла покойница и ее губы растянулись в недоброй улыбке.

2. Гордый Гордей

Рудольф Зябликов любил ночные тусовки, хотя понимал, что в его возрасте надо больше уделять внимания здоровью. Этакий русский вариант основателя «Плейбоя» Хью Хевнера, но круг интересов этих двух себялюбивых мужчин значительно разнился. Молодящийся старик с неприглядной фамилией Зябликов был настоящим ученым, очень умным и талантливым. Рудольф Тимурович не любил оглядываться назад и вспоминать далекое советские прошлое, но зато обожал 21 век и стремительно развивающиеся технологии. Больше всего он жалел лишь о том, что годы таят, как воск под пламенем бытия. Если бы он мог вернуть молодость! И почему до сих пор не изобрели таблетку от старости? Зябликов пытался! Но безуспешно. Время беспощадно, биоматериал – человеческое тело – изнашивается, и с этим ничего нельзя поделать.

Рудольф Зябликов черпал энергию в общении с людьми значительно моложе его. Да и в любовных утехах он отдавал предпочтение тем, кто телом крепок и упруг – симпатичным юношам. Однополые отношения давно перестали быть диковинкой, а способность платить за «любовь» обеспечивала немолодому мужчине бурную личную жизнь. По молодости – в те самые советские годы, которые Рудольф так не любил вспоминать, – у него даже была обычная семья, связь с которой он оборвал, как только нашел «единомышленника» – первого мужчину, разделившего с ним постель. Его неблагодарный сожитель, живущий на денежные средства Зябликова, оказался ветреным, поэтому пара распалась. Рудольф какое-то время поскулил над осколками разбитых надежд обрести партнерское постоянство, и махнул за океан – в страну, «где сбываются мечты» под названием Америка. Там он умудрился продать пару пустяковых (как ему казалось) изобретений, которые сделали его весьма состоятельным человеком.

В 2016 году в Россию вернулся долларовый триумфатор. С каждой новой волной кризиса, обрушивающейся на страну, Зябликов чувствовал себя все уверенней. Пожилой богач прекрасно устроился на родине: арендовал шикарные двухуровневые апартаменты с видом на Храм Христа Спасителя и окружил себя знаменитостями, в компании которых частенько мелькал в светских хрониках (пока не отпачковался, став самостоятельной узнаваемой персоной). Рудольфу Зябликову нравилась такая жизнь, он смаковал свои будни, не калькулируя затраты.

Одинокий физически увядающий мужчина долго и отчаянно искал многофункционального помощника – молодого, привлекательного и к тому же интеллектуально развитого человека, которому можно было бы доверить деликатные обязанности – планирование перегруженного всяческими событиями дня (от здорового полуденного завтрака до ночных мероприятий), а также удовлетворяющего зябликовские сексуальные прихоти. Достойную кандидатуру найти было трудно. Продажные юноши, пляшущие при виде стодолларовой банкноты, готовы были на многое, но никому из них не удавалось изобразить неподдельный интерес к обеспеченному изобретателю, как к личности. Но однажды Рудольф встретил Гордея. Обаятельный официант из модного гей-клуба сразу приглянулся Зябликову. Звездный статус, казалось, не завораживал молодого привлекательного самца, с благодарностью принимающего щедрые чаевые от поклонника в возрасте. Спустя месяц после знакомства, Зябликов все-таки уговорил гордеца Гордея прийти на ужин в арендованные апартаменты. Рудольф надеялся увлечь не особо искушенного паренька радужными перспективами, продемонстрировав вдохновляющие пейзажи, открывающиеся из окна шикарной жилплощади. С того самого вечера Гордей остался в жизни подержанной «звезды» в качестве любовника и няньки. Парень был не глуп и с неподдельным интересом слушал рассказы о науке.

Когда-то наивный семнадцатилетний мечтатель Гордей Рубан приехал из захолустья в столицу в надежде поступить в престижный ВУЗ на бюджетное место, но его попытки получить бесплатное образование не увенчались успехом. Домой Гордей возвращаться не планировал и ему пришлось выживать в безжалостном мегаполисе всеми возможными способами. В какой-то момент он так отчаялся, что продал себя в услужение богатому женатому человеку, ищущему удовольствия вне брака. Именно тот первый мужчина открыл молодому потерянному провинциалу мир дорогих вещей, да и сам Гордей постепенно стал вещью – дорогой игрушкой, умеющей терпеть все, даже физические извращения своего благодетеля. Поэтому, наверное, он стал черствым и «нервоустойчивым» к чужому горю. Его мало что пронимало… К моменту встречи с Зябликовым, Гордей стал расчетливым сукиным сыном, любящим комфорт, и дорогие вещи. Зябликов оплачивал его внимание и услуги, а Гордей воздвигал своего сожителя на пьедестал, совершенно искренне восхищаясь умом и знаниями изобретателя и смакуя вкусную жизнь в тени своей дряхлеющей звезды. Главным в этом тандеме было доверие, безграничное доверие, основанное на взаимовыгодном сотрудничестве.

Рудольф Зябликов доверял своему любовнику безоговорочно, однако не спешил оформить это документально – например, вписать Гордея в завещание, или презентовать ему счет в банке с приличной суммой. Мало ли что могло произойти! Гордей старался не думать о том, что будет, если его пожилой благодетель отдаст богу душу, и всеми возможными способами доказывал преданность. Со временем Зябликов так привык быть под присмотром своего «содержанца», что и не мог представить кого-либо другого рядом с собой.

3. Красавец-стажер

– Как ты себя чувствуешь, солнце? – в голосе матери Леры Серебренко как будто бы сквозила забота.

– Я в порядке, – врала Лера. Она не была в порядке, но притворялась, будто все наладилось, будто она смирилась с невосполнимой потерей и намерена жить дальше.

– Вода прелестная! – дребезжала трубка голосом матери. – Мы с твоим отчимом купаемся нагишом, – нашли нудистский пляж. Все говорят, что в Индии грязно, но, знаешь, грязь там, где люди! А люди везде, следовательно…

Мама с радостью делилась заморскими новостями. Привыкшая отдыхать в комфортном Египте женщина, больше не ругала власти за санкции и смирилась с тем, что вынуждена открывать новые места на глобусе. И еще она очень любила фильмы, изготовленные Болливудом.

– Я купила себе сари. А твой отчим помог мне в него облачиться. Нам было так весело! Куплю и тебе такой наряд, в качестве сувенира. Если, конечно, останутся деньги к концу поездки. Знаешь, деньги как вода – утекают сквозь пальцы! – щебетала мать.

Лере казалось, что кроме условной родственной связи их совершенно ничего не обобщало с родительницей. Безалаберная веселая женщина умудрилась воспитать слишком серьезную и самостоятельную дочь, которая зачем-то отправилась учиться на юриста, хотя могла просто получать от жизни удовольствие и путешествовать как ее безответственные родственники. Даже внешне мать и дочь отличались: низкорослая брюнетка плотного телосложения частенько жаловалась на то, что светлоглазую блондинку ей подкинули в роддоме.

– Ладно, дорогая, нам тут принесли лобстеров! А ты там кушаешь? – прокудахтала путешественница и, не дождавшись ответа, переключила свое внимание на морской деликатес. Вкусно поесть плотная дамочка очень любила, поэтому предпочла тарелку с вкусностями общению с дочерью.

В дверь постучали и спустя мгновение в крохотный кабинет вошел высокий молодой мужчина. Он удивленно вскинул брови, оглядевшись.

– Надо же, за такой солидной дверью такое крохотное помещение, – прокомментировал он увиденное.

Лера усмехнулась. Ей наобещали отдельный кабинет, но не предупредили о его размерах. Передумала бы жительница мегаполиса переезжать в провинцию, знай она заранее о размерах кельи, в которой ей по долгу службы придется проводить уйму времени? Вряд ли… В принципе, в каморке следователя Серебренко было все необходимое: стол, удобное кресло, компьютер с принтером, стул для посетителей и даже нечто напоминающее шкаф. Правда, не было окна и это очень удручало.

– Что вам нужно? – Лера обратилась к незваному гостю.

– Меня зовут Ярослав Полянский. Я ваш стажер, – приятным голосом произнес кареглазый брюнет и расплылся в обворожительной улыбке, продемонстрировав белые ровные зубы.

Вежливый, учтивый, располагающий к себе молодой мужчина с модельной внешностью. Таких следователей Лера видела разве что в голливудском кино. «Возможно, это розыгрыш?» – подумала она, и вслух уточнила:

– Почему вас приставили ко мне, Ярослав Полянский? Я ведь новичок!

– Новичок в этом следственном отделе, но не в профессии. Я слышал, вы – человек с богатым опытом, и по какой-то причине предпочли наш скромный город столице.

Молодая женщина заподозрила, что начальство решило приставить к ней пса, чтобы контролировать ее действия. Она доказала свою адекватность на многочисленных медицинских тестированиях, и ей позволили вернуться на службу в Москве. Заниматься расследованиями в другом городе – ее личная инициатива. Неужели ей не доверяют?!

– Знаете, стажироваться у меня – плохая идея, – выдохнула Лера. – Я совершенно не компанейская, в одиночестве мне соображается как-то лучше. Да и места в моем кабинете, как видите, – кот наплакал. Ваши метр девяносто роста сюда не поместятся.

– Не отказываетесь так сразу, Валерия Александровна. Я могу быть очень полезен. Вы ведь плохо знаете наш город, а я тут вырос. И в моей машине сидения с подогревом. Для минус тридцати – это настоящий маленький рай на колесах.

«Очень убедительные аргументы!» – промелькнула мысль в голове молодой женщины. Она вспомнила, как утром продрогла до костей, пока добиралась до работы в своем пальтишке на «рыбьем меху». Зима в провинции была суровой. Замерзающей Лере переезд в холодный регион стал казаться настоящей ссылкой. В 19 веке дворяне-декабристы, попав в морозный ад, наверняка пожалели о том, что затеяли восстание.

Затрезвонил стационарный телефон. Противный женский голос сообщил, что Серебренко ждут «наверху». Этот вызов был очень своевременен, ведь она может задать начальству терзающий ее вопрос: какого черта к ней приставили длинноногого «моделя» с юридическим образованием?

– Ты быстро печатаешь? – уточнила Лера, решительно поднявшись с кресла.

– Более-менее. Со средней скоростью.

– Садись на мое место.

Рабочий стол стоял одним боком вплотную к стене, поэтому Лера и вежливый гигант немного потоптались у противоположной части столешницы, пытаясь поменяться местами, при этом оба старались не коснуться друг друга. Даже при росте «чуть выше среднего» Серебренко ощущала себя дюймовочкой рядом с крупногабаритным стажером. В ином месте при других обстоятельствах Лера, наверняка, оценила бы физически привлекательного самца, но не в данный момент. В крохотном кабинете с ней мог соседствовать разве что лилипут! Ярослав выдохнул с облегчением, когда ему, наконец, удалось плюхнуться в кресло.

– Значит так, – инструктировала его Лера, – дело в следующем: бабуся вызвала полицию и заявила, что ее изнасиловали…

– Бабуся? – уточнил стажер.

– Ага, восемьдесят пять лет от роду. Никаких признаков взлома не было, как и физического контакта с мужчиной…

– Зачем она вызвала полицию? – удивился Ярослав.

– От скуки. Иногда одиночество толкает людей на странные поступки. Нет улик, нет подозреваемых, нет дела, но есть куча писанины. Основная работа следователя – бесконечное заполнение бумаг. Привыкай!

– И что мне делать?

– Надо настрочить отчет. Внятно и подробно. Наброски на бумаге рядом с клавиатурой. Я к начальству.

«Не так уж и плохо иметь в услужении раба», – невинно злорадствовала Лера, вышагивая по коридору к лестнице (лифтом следователь Серебренко пользовалась редко, дабы поменьше контактировать с коллегами). Слухи о приезжей даме из Москвы распространились быстро, ей даже придумали прозвище – «столичная штучка». Неприветливость новенькой коллеги-мужчины принимали как вызов и не оставляли попыток приударить за миловидной женщиной.

Лера вошла в кабинет начальника в момент, когда он «угукал» в трубку телефона. Между своими «угу» подполковник кивнул на кресло, стоящее напротив его рабочего стола. Рыжов Леонид Павлович – густобровый брутал с пронзительным взглядом. Хотя роста он был невысокого, однако заполнял собой все пространство вокруг. В свои чуть за пятьдесят Рыжов выглядел значительно моложе и производил магическое впечатление на окружающих. Как правило, при встрече с Леонидом Павловичем, попадающие под его чары женщины, невольно начинали с ним флиртовать, а у мужчин подгибались коленки от желания быть ниже ростом. У Леры он тоже вызывал чувства – дочерние. Своего родного отца она знала лишь по характеристикам матери: негодяй и пьяница. Серебренко казалось, что идеальный отец семейства должен быть, как Рыжов – немного суровый, но все же добрый и мудрый.

– Обустроилась? – поинтересовался Леонид Павлович, после того как закончил телефонный разговор торопливым словосочетанием «понял, бывай».

Лера утвердительно кивнула, не понимая, о чем именно вопрос: об удобном кресле, в котором она обмякла или о работе в целом.

– Значит, тут такое дело, – деликатничал Рыжов, тщательно подбирая слова, – очень необычный случай. Женщина заявила о пропаже ребенка…

– И что в этом необычного? Дети частенько пропадают! – прокомментировала Лера, внимательно разглядывая начальника.

Леонид Павлович отвел взгляд, на его щеках выступил румянец, и, хотя следователь Серебренко знала его всего лишь около недели, смущение слишком уверенного в себе подполковника казалось ей странным явлением.

– Дочь заявительницы умерла почти полтора года назад.

– Так умерла или пропала?

– Есть свидетельство о смерти, девочка мертва официально… Но мать утверждает, что провела с дочерью весь позавчерашний день, а вчера утром девочка исчезла.

– Чепуха какая-то! – усмехнулась Лера, ощущая, как по ее позвоночнику прошел холодок. – Мне кажется, этой женщине стоит обратиться в медицинское учреждение! Или к каким-нибудь оккультистам… Кто там занимается вызовом духов?

– В этом деле что-то не так, понимаешь, Валерия Алесанна?

– Конечно я понимаю! Поиск девочки-призрака – оригинальное дельце!

– Прежде чем исчезнуть, девочка заставила горюющую мать выгрести все средства с банковского счета, и оставить их в качестве выкупа в назначенном месте.

Лера округлила глаза от удивления. Озвученная подполковником информация больше напоминала шутку, которую сочинил человек с отсутствием чувства юмора. Даже в щедрой на преступные аферы столице не было подобных мошеннических схем. Выходит, злоумышленники нашли малолетнюю артистку-двойника, чтобы «доить» мать, которая, естественно, готова на все ради своего ребенка… Или вызвали «дух» девочки с помощью спиритического сеанса – какая-нибудь уловка с зеркалами и проектором…

– Ты возьмешься? – голос Рыжова вырвал Леру из размышлений.

– Почему я?

– Ситуация деликатная, как я уже сказал… Мы имеем дело с матерью, пережившей страшную трагедию… И нужен особенный подход…

– Раз у меня тоже умерла дочь, значит я легко найду общий язык с пострадавшей! – взбрыкнула Лера, немного разозлившись.

– Я не так хотел сказать, но смысл примерно тот же. Если ты откажешься, я пойму.

Лера нахмурилась. Дело о ребенке-призраке, вымогающем деньги, завладело ее мыслями. Несомненно, это куда интересней, чем допрашивать забулдыг, не поделивших между собой «роковую» собутыльницу и устроивших «рыцарский» турнир-поножовщину. Или выуживать у заскучавших старух интимные подробности мнимых изнасилований. Но хватит ли сил следователю Серебренко избежать болезненных ассоциаций с собственной утратой?!

Рыжов терпеливо ждал, пока Серебренко примет решение. Ему нравилась приезжая тридцатилетняя голубоглазка, напоминающая его супругу в молодости. Естественно он выяснил всю подноготную про следователя, сбежавшего из столицы в провинцию: подполковник знал и о личной трагедии, и о долгом восстановлении после пережитого, а также о следовательском таланте и профессионализме «столичной штучки».

– Я согласна! – твердо произнесла Лера.

Рыжов почувствовал облегчение. Предыдущий следователь устроил настоящую истерику в кабинете начальства, считая дело о девочке-призраке насмешкой и потребовал передать его тому, кому нечем заняться. Самым не загруженным делами специалистом оказалась новенькая – Лера Серебренко. Подполковник заверил молодую обаятельную женщину, что все бумаги по этому делу будут на ее столе в течение получаса.

– Я хотела бы уточнить, Леонид Павлович, насколько у меня развязаны руки? – озадачила начальника Лера, прежде чем покинуть кабинет.

– О чем разговор? – насторожился Рыжов.

– Ну, вдруг понадобится провести эксгумацию, к примеру… Речь все-таки идет о мертвой девочке. Но насколько она мертва?

– Если возникнут трудности – звони мне напрямую. И вообще, я хотел бы быть в курсе хода расследования.

– А разве мой «хвост» вам не доложит все подробности?

– Хвост? – переспросил начальник и его густые брови поползли вверх.

– Стажер, который ко мне приставлен.

– Ярослав, – выдохнул подполковник. – Он очень смышленый парень. Был блестящим высокооплачиваемым адвокатом, но решил податься в следователи. Я взял его к себе по просьбе… одного хорошего человека. Ярику нужен наставник, а ты – опытный следователь. Но если он тебе мешает – только скажи…

Лера вспомнила, чем занят в данную минуту стажер-бывший адвокат и представила, как сваливает на него самую нудную часть работы. Да и истекающих слюной коллег, охотящихся за ее вниманием, отпугнет почти двухметровый красавец в прекрасной физической форме.

– Его я тоже беру! – произнесла она, улыбнувшись, и покинула кабинет.

4. Дело об алчном призраке

– Ненавижу холод! – проворчала Лера, плюхнувшись на теплое пассажирское сидение в прогревшемся автомобиле.

– Вам надо прикупить что-нибудь потеплее. Или вы модница? – усмехнулся Ярослав, разглядывая ее зябкое серенькое пальтецо.

– В моем городе погодные условия намного лояльнее.

– И чего тогда сбежали к нам?

«Ты – моя сучка, а не исповедник», – мысленно ответила молодая женщина на вопрос любопытного собеседника, после чего пристегнула ремень безопасности и уткнулась в бумаги, предоставленные коллегой с забавной фамилией Андрюшечкин.

– Нам надо поболтать с Натальей Валерьевной Усовой. Адрес – Володарского, двадцать семь. Вперед, мой верный паж!

– Слушаюсь, мэм, – подыграл стажер, перебирая в памяти источники, из которых можно было бы выудить биографию скрытной наставницы. Его бывший однокурсник пригрелся на теплом месте в Министерстве юстиции РФ, наверняка птице столь высокого полета достать подобную пустяковую информацию – раз плюнуть.

Серебристая «мазда шестерка» припарковалась у мусорки, потому что возможности подобраться к нужному подъезду панельной девятиэтажки не было.

– Ухты, здесь во дворах шлагбаумы, – удивилась Лера. – Дом старый, неказистый, вряд ли тут какой-нибудь кучерявый народец проживает. Если какой-нибудь чудак не скупил в нем целый подъезд!

– Рядом несколько офисных зданий с ограниченным количеством мест на парковке, – поведал Ярослав. – Жители бесконечно жаловались на то, что дворы забиты автомобилями сотрудников офисов. Пара судебных заседаний, манипуляции с платежками за коммунальные услуги и вуаля – избушка на клюшке!

Лере не хотелось покидать теплый салон авто. «И почему нельзя телепортироваться сразу в подъезд?» – размечталась она.

На звонок в домофон никто не ответил. Лера набрала номер соседней квартиры. Милая старушка даже назвала свое имя – Валентина Семеновна, после чего задала несколько наводящих вопросов и только потом впустила служителей закона в подъезд.

На четвертый этаж Лера и Ярослав поднялись пешком. Круглолицая Валентина Семеновна с седой «гулькой» на макушке, в старомодном байковом халате, поверх которого был надет передник, не справилась с любопытством и выплыла в подъезд. Завидев поднимающуюся Леру, одетую не по погоде, она весело произнесла:

– Замерзли, мои хорошие? Как моя мамка говаривала: береги свой нос в сильный мороз!

– Дома ваша соседка? – Лера сразу перешла к делу.

– Да куда поди ей деться-то! – в голосе Валентины Семеновны слышалось сочувствие. – Наташка редко ведь из дому нос кажет. Так – в магазин разве что… После того, как дочка-то ее померла… Ой, беда-горюшко!

Лера нажала на кнопку звонка, после чего, понизив голос, уточнила у старушки тщательно подбирая слова:

– Не подскажете, ваша соседка Наталья в последнее время одна живет?

– Это в каком смысле? Вы про ухажеров? Да вроде не было никого у нее!

– А… дети? Никто не гостил в ее доме в последние… пару-тройку дней? Девочка, например.

Старушка посмотрела на Леру с недоверием и отрицательно покачала головой.

– Горелым пахнет. У вас на плите ничего не убежало? – обратился к бабушке Ярослав.

– Ух ты ж поди ж, – пробубнила старушка и торопливо уковыляла восвояси.

Лера снова нажала на звонок, спустя какое-то время из-за металлической двери послышалось долгожданное «кто там».

Лицо Натальи Усовой было припухшее от слез и переживаний. Согласно отчету Андрюшечкина женщине было около сорока лет, но выглядела она гораздо старше – на весь полтинник. Хозяйка квартиры не препятствовала работе следователей и даже любезно пригласила их войти.

В коридоре квартиры валялись детские игрушки, в основном куклы.

– Это моей дочери, – пояснила Наталья. – Проходите на кухню.

На модерновой кухне в оранжево-желтых тонах было стерильно чисто – ни грязной посуды, ни пыли. Беспорядок создавали фотографии разновозрастной дочери, ими были усыпаны стол и подоконник.

– Это ваша дочь? – осторожно спросила Лера, усаживаясь на стул возле круглого стола, стоящего посреди просторной кухни. Она не решилась взять какой-либо из снимков в руки, чтобы не нервировать несчастную мать.

– Да, это моя Нюточка.

Наталья с нежностью дотронулась до фотокарточек на подоконнике и погрузилась в собственные мысли. На ней был домашний плюшевый костюм темно-синего цвета, он буквально висел на изнеможенной женщине, которая явно не злоупотребляла продуктами питания.

– Наталья, могу я задать несколько вопросов о том, что произошло? – Лера разговаривала мягко, но не выказывала жалости, понимая, как может раздражать неуместное сочувствие.

– Мне уже задавали вопросы…

– Я знаю. Следователя, который занимался вашим делом – Андрюшечкина, перевели на другое расследование, – врала Лера.

– Не обязательно выдумывать то, что смягчит горькую пилюлю. Он отнесся ко мне несерьезно с самого начала, и смотрел, как на идиотку…

– Я не буду смотреть на вас, как на идиотку. Начнем с чистого листа, хорошо?

Наталья кивнула.

– Если я правильно поняла, ваша дочь, умершая полтора года назад, провела с вами позавчерашний день…

Ярослав закашлялся, подавившись от удивления воздухом. Он притих в проеме кухни и терпеливо наблюдал за странным диалогом следователя и измученной горем женщины. Лера прочитала содержимое папки в машине молча и не посчитала нужным поделиться деталями дела Усовой. О мертвой девочке стажер услышал впервые и, естественно, не смог сдержать эмоций. Следователь Серебренко строго посмотрела на своего спутника, он виновато опустил взгляд.

– Я открыла глаза утром и мне показалось, что я слышу смех в ее комнате, – продолжила Наталья, как будто бы и не заметив реакцию Ярослава. – Я встала и пошла в детскую… Она была там! Моя девочка была там! Она кружилась посреди комнаты и смеялась!

По щекам женщины потекли слезы. Лера почувствовала тяжесть в груди, будто чья-то рука стиснула ее сердце.

– Как она попала в квартиру? Входная дверь была заперта?

– Дверь была закрыта… Это божье проведение! Чудо!

– Что было дальше?

– Я позвала ее, она остановилась, увидела меня и радостно захлопала в ладоши. «Мамочка! – закричала она. – Я так давно жду пока ты проснешься!».

Губы Ярослава сжались, над переносицей появилась складка. На его лице читалось: эта баба не в себе!

– Вы уверены, что это была именно ваша дочь? – продолжала Лера.

– Конечно! Я знаю своего ребенка! Я хочу, чтобы вы ее нашли! Они должны оставить ее мне!

– Кто ОНИ? – насторожилась Лера.

– Те, кто ее вернул. Я должна была отдать им деньги. Я собрала все что было, сняла с карты сто двадцать семь тысяч рублей. Может, этого им мало? Если надо, я продам квартиру! Пусть забирают все, – только бы она вернулась! Пусть она вернется ко мне!

Женщина начала рыдать с таким пронзительным воем, что присутствующим стало не по себе. Лера поспешно достала кружку из шкафа и налила фильтрованной воды из маленького краника над мойкой. Наталья отмахнулась и выбила кружку из руки услужливого следователя. Оранжевые кусочки разлетелись по всей кухне, истерика хозяйки квартиры набирала обороты.

– Скорую! – услышал Ярослав голос Леры, сквозь жуткие звуки и поспешно вышел в коридор, чтобы вызвать медиков.

Врач «скорой» – молодой мужчина возраста Леры, – был озлоблен из-за закрытого шлагбаума во дворе. Ни Лера, ни Ярослав, не додумались выйти во двор, чтобы с помощью брелка устранить преграду. Врач быстро осмотрел хозяйку квартиру, вколол ей успокоительное и выскочил в прихожку. Возмущенный Ярослав преградил медику выход, уточняя:

– Это все? Вы просто ее бросите?

– А чего еще вы от меня ждете? Я вколол ей лошадиную дозу успокоительного. Пусть поспит. И поест в идеале. Передайте это… кому-нибудь, – произнес равнодушно сотрудник «скорой», продолжив путь к двери, и громко добавил: – И пусть она обязательно покажется психиатру.

– Вот поэтому я не хожу в больницы! – проворчал недовольный Ярослав, закрывая входную дверь.

Из спальни вышла Лера. Она была сосредоточена на девочке-призраке и на сумме сто двадцать семь тысяч рублей.

– Нам нужно посмотреть видео с банковской камеры наблюдения, – произнесла она очень серьезно.

– Зачем? – растерялся Ярослав. Ему было очевидно, что даме нужен специалист в белом халате определенного профиля. Какой смысл подыгрывать больной фантазии Усовой?

– Наталья сказала, что за деньгами в банк она ходила в компании дочери. Думаю, видео все прояснит, – спокойно ответила Лера, разглядывая приятное лицо стажера, на котором считывалось недоверие.

– Может, опросить соседей? – робко уточнил Полянский.

– Мы уже разговаривали с любопытной бабушкой, впустившей нас в подъезд. Она ничего не видела, как и большинство соседей в обычный рабочий день. Мы только потеряем время. Надо посмотреть видео в банке, – настаивала Лера. – Таким образом мы определим была ли девочка из плоти и крови!

– Мы оставим Наталью одну?

– Я позвонила ее мужу, он сейчас спустится.

– Спустится? – переспросил Ярослав.

– Он живет этажом выше. Ирония судьбы – переехал к одинокой соседке – бывшей подруге Натальи. Мерзавец.

Лера накручивала себя перед встречей с мужем потерпевшей, и стажер это заметил. «Возможно, ситуация кажется ей зеркальной! – размышлял Ярослав, видя, как нервничает следователь Серебренко. – Наверное, ее тоже бросил муж… в трудную минуту. И теперь все мужики – зло. Типичная бабская заморочка!».

Николай Усов открыл дверь своим ключом. Ярослав почему-то ожидал увидеть лощенного ловеласа, но в квартиру вошел высокий сутулый мужчина в очках со старомодной оправой. На нем были затертые треники, заправленные в носки, футболка и серый пиджак в мелкую клетку. От него пахло табаком и спиртным, но алкашом, судя по внешнему облику, муж-сосед не был.

– Как она? – уточнил Усов с ярко выраженным беспокойством.

– Отдыхает, – ответила Лера. – Нам бы с вами пооткровенничать. Вы не против?

Николай покорно кивнул и все прошли на кухню. Осколки кружки предусмотрительный Ярослав убрал с помощью обычного веника, обнаруженного в уборной.

– В связь с соседкой вы вступили до или после смерти дочери? – в интонациях Леры сквозил сарказм.

Ярослав напрягся, беседа с мужем потерпевшей началась, как ему казалось, неправильно.

Николай на мгновение растерялся, но, собравшись духом, ответил на поставленный слишком неравнодушным следователем вопрос:

– У нас давно все разладилось с женой… Когда Аньке поставили диагноз и сказали, что медикаментозное лечение не поможет, Наташка ведь как с цепи сорвалась! Выискивала всякие рецепты народные от рака, возила к каким-то там старухам в деревни, лечила у экстрасенсов… Врачи говорили: слишком поздно, надо ее отпустить, чтоб не мучился ребенок. А она ни в какую! Столько денег вбухала! Квартиру свою продала…

– А это чья квартира? – вежливо уточнил Ярослав.

– Это моя квартира. Я оставил ее ей. Пусть живет тут, – не жалко!

– А ваша новая невеста с приданым? – съязвила Лера, кивнув на потолок, ведь именно там – в квартире этажом выше, Николай сожительствовал с новой пассией.

– У Даши двое детей от первого брака – пацаны. И мать-инвалид. Нам места хватает, мы не жалуемся, – робко оправдывался Усов, чувствуя, почему-то, себя пристыженным.

– Не задавались ли вы целью потеснить Наталью? Все же просторная квартира, а вы там, как сельди в банке!

– Я же вам только что сказал: я сам все ей оставил. И ушел к Даше.

– Всякое бывает! Есть такой тип людей: вроде как делают добро другими, а потом передумают, а имидж разрушать не хочется! Вот и приходится им выкручиваться! Придумывают сценарии с лихо закрученным сюжетом!

Ярослав заметил, что дыхание Леры участилось, а на шее появились алые пятна и это был недобрый знак. Он наклонился к ней и учтиво произнес:

– Можно вас на минутку, Валерия Александровна?

Следователи вышли в коридор, оставив Николая наедине с многочисленными фотографиями его умершей дочери.

– Не знаю, может у вас в Москве принято так разговаривать с людьми, но будь у этого человека грамотный адвокат, то он добился бы вашего отстранения от расследования! – строго отчеканил Ярослав.

В это самое мгновение Леру посетила мысль: им никогда не стать одной командой! Адвокатишка, вылезший в следователи по блату, вероятно насмотрелся иностранных сериалов, в которых какой-нибудь умник с помощью дедуктивного метода раскалывает хитросплетенные дела, как орехи. Видать Полянскому захотелось экранной романтики!

– Ярик, еще раз заговоришь со мной в таком тоне, я пойду к Рыжову и потребую купировать хвост, пытающийся вилять собакой! – Лере в это мгновение казалось, что она вытянулась сантиметров на двадцать или уменьшился в размерах разгоряченный стажер?

– Не надо меня стращать! – с напором ответил молодой мужчина. – Если для столичной пигалицы закон не указ, то у нас в провинции к юридическим догмам относятся с почтением.

Теперь разозлился и Ярослав. Во-первых, он не выносил, когда его называют Ярик, во-вторых, – когда выказывают неуважение, а в третьих, – когда угрожают. Это противостояние с молодым взъяренным мужчиной взволновало Леру. Сексуальную искру почувствовала лишь Серебренко, потому что Полянский смотрел на нее с таким отвращением, будто она была прокаженная. Он вернулся на кухню, оставив взбесившуюся даму «остывать».

– У вашей жены есть дурные пристрастия? Например, употребление наркотических средств? – Ярослав взял на себя продолжение беседы с Усовым.

– Нет… Не знаю… Вряд ли… Она пила что-то там успокоительное… Гомеопатию, чтобы не вредить здоровью, – так она сказала…

– А есть у нее какие-нибудь заболевания психические? Душевное расстройство…

– Николай Усов не может давать подобного рода заключения, потому как не имеет медицинского образования, – перебила Лера напарника, войдя на кухню из коридора. – Спасибо, Ярослав, за ваш энтузиазм. Вы – стажер, и можете тявкать лишь после моей команды «фас!».

Запредельная дерзость следователя Серебренко вывела Ярослава из себя. Если бы от взгляда ненависти враги могли бы воспламенятся, то от Леры осталась бы лишь жалкая кучка пепла. Стажер Полянский уверенно зашагал к выходу. С этой ведьмой, которую ласково прозвали «столичной штучкой», он больше не хотел иметь никаких дел.

– Страйк, – с победоносной улыбкой произнесла Лера вслед сбегающему Ярославу, после чего обратилась к Усову: – Не обращайте на него внимания! И так, Николай, я вам задам еще несколько вопросов и некоторые из них могут быть неприятны. А вы ответьте, пожалуйста, честно. И без обид! Договорились?

Николай кивнул.

5. А была ли девочка?

Беседа с мужем потерпевшей, Николаем Усовым, по большому счету, оказалась бесполезной. То, что безработная Наталья отдала последние сбережения черт пойми кому, для супруга, сбежавшего к соседке, было неприятной новостью. Николай жалел не сумевшую справиться с горем жену, но при этом очень злился на нее за безалаберность и неадекватное восприятие ситуации с призраком. Лера оставила Наталью под ответственность мужа-соседа и поспешила в отделение банка, в котором Усова сняла деньги по просьбе дочери. Разобиженный стажер Ярослав беспощадно бросил свою наставницу на съедение морозу, ей пришлось идти до банка пешком. «Ох уж эти нежные мужчины 21 века!» – стуча зубами от холода, проворчала Лера. Она прибавила шаг, мечтая поскорее оказаться в теплом помещении.

В отделении было многолюдно. Люди ждали своей очереди, оживляясь при каждом звуковом сигнале, оповещающем номер электронной очереди. Словно чертик из коробочки рядом с обаятельной следовательницей появился улыбчивый и юркий паренек в униформе, он любезно предложил Лере свою помощь.

– Я первей ее! – требовательно взревел мужчина в кроличьей ушанке и тулупе, уставший ждать, пока на него обратят внимание.

Лера поблагодарила паренька-сотрудника за чуткость и направилась искать руководителя отделения банка, чтобы решить вопрос с просмотром записей с камер наблюдения.

Местным начальником оказалась безмозглая бабешка, злоупотребляющая углеводами и не удаляющая волосы над верхней губой. Немного шепелявая «круглушка», возглавляющая отделение, долго хлопала нарощенными ресницами и несколько раз повторила, что она ничего не понимает.

– Позавчера в ваше отделение приходила женщина и сняла определенную сумму со своей карты, – почти спокойно произнесла Лера. – И мне нужно выяснить: приходила та самая женщина одна или с девочкой? Могу я узнать, кто из ваших сотрудников обслуживал Усову Наталью Валерьевну полтора суток назад.

– Не знаю, имею ли я право предоставлять информацию о наших клиентах. Мне нужно позвонить!

Облачко жира уплыло за дверь с табличкой «служебное помещение», Лера же топталась на месте в ожидании возвращения управляющей.

– Ну что? Помочь, красавица? – отзывчивый парень, работающий с отсталой клиентурой у входа, был навязчив очень кстати.

Лера поспешно достала телефон и показала фото Натальи Усовой, которое умудрилась незаметно сделать в момент, когда врач «скорой» накачивал потерпевшую успокоительным.

– Эту женщину помнишь? Она была здесь позавчера.

– Помню, – с улыбкой произнес паренек и, поправив заглаженный корпортаивный галстук, добавил: – Если вы попьете со мной кофе вечерком, я вам все расскажу.

– Кофе я с тобой пить не буду. У тебя есть машина?

– Есть. Подержанная, но ухоженная беэмвэшка. Там раскладываются сидения! – пытал счастье ловец женского внимания.

– Если не предоставишь мне нужную информацию, я обрушу на тебя гнев всех дэпээесников города – передам им номер твоей машины! Это будет ад сначала на колесах, а потом без них! – блефовала Лера.

– Ладно, покажи еще раз, – со вздохом произнес соблазнитель и, внимательно посмотрев на фото Усовой в мобильнике, сообщил: – Я ее помню. Это тетка с протекающей крышей.

– И что это значит?

– Либо невидимки существуют, в чем я сомневаюсь, либо у нее серьезные проблемы с головой. Она как будто с кем-то болтала. Сейчас, – паренек достал свой мобильник и включил видеозапись, на которой Наталья Усова разговаривала с пустым местом у подоконника.

– Мне нужна эта запись. Ее можно перекинуть на мой мобильник?

– Смысл? Эта приколюха в сети. Ролик я назвал «Тетка и лилипут-невидимка».

– Плохой мальчик, – выдохнула Лера и торопливо направилась прочь.

«Что дальше? – размышляла следователь Серебренко, бренча зубами на морозе. – Значит, девочка Аня не из плоти и крови, а плод фантазии Натальи? Но тогда кому она передала деньги?!». Из банка Лера снова направилась на Володарского двадцать семь. В подъезд она заскочила вместе с мальчишкой, вернувшимся из школы, и торопливо поднялась на четвертый этаж. Дверь не была заперта, поэтому Серебренко беспрепятственно вошла. Усовы скандалили в спальне.

Николай мерил шагами комнату, а рыдающая Наталья сидела на их бывшем супружеском ложе.

– Сколько я могу повторять: она умерла! – дребезжал Николай Усов. – Ее больше нет! Зачем ты затеяла этот спектакль?

– Коля, просто поверь мне! – призывала сквозь рыдания Наталья. – Нюточка была здесь! Ее волосы пахли малиной! Она так любила туалетную водичку из «Ив Роше»? Ты же сам ее называл «вкусной ягодкой»! На ней было платье с красными маками с пышной юбкой… И завитушки… Наша доченька так любила завитушки…

– Это пытка! – взревел Николай.

В это самое мгновение в комнату вошла Лера.

– Дверь была открыта, – оправдалась она. – Наталья, я видела запись – момент вашего посещения банка.

– Вы видели ее? Мою девочку? – в глазах Усовой засветились искорки надежды, как в прочем и у ее бывшего мужа – Николай замер и, казалось, даже не дышал.

– Вы были одна в банке. Ани с вами не было.

– Но как же… «Я ведь говорила с ней», —растеряно произнесла мать, отчаянно цепляясь за свою правду. – Мы так весело провели время…

– Когда вы шли по улице вдвоем, во что она была одета? – уточнила Лера.

– Я… я не помню… В платье! – резко выдохнула Усова. – На ней было платье! – целая палитра эмоций отобразилась на лице женщины, после чего она спохватилась, схватившись за голову: – Господи! Какая я глупая! Разве может ребенок в зимний холод идти в платье по улице? Выходит, я сошла с ума…

Наталья вернулась из страны грез. Серая страшная действительность пугала ее.

– А кому же тогда она отдала деньги? – произнес Николай и уставился на Леру, ожидая разъяснений.

– На этот вопрос я не могу ответить. Возможно, ваша фантазия сыграла с вами злую шутку. Вы оставили деньги мнимому злодею, и какой-нибудь случайный прохожий нашел сокровище.

– А вдруг они все еще там? – засуетилась Наталья. – Если все это лишь… моя фантазия, может деньги остались там?

– Идемте и проверим! – предложила Лера.

Все шло к логическому завершению. Усовы в компании следователя Серебренко помчались в соседний двор, все трое тайком надеялись найти злосчастный красный пакет с начинкой в сто двадцать семь тысяч рублей.

После тщательного осмотра мусорных контейнеров (именно там, со слов матери, велела оставить деньги Аня Усова), все трое поставили точку в этом странном и ненормальном деле. Наталья пообещала обратиться к соответствующему врачу, а Николай – поддержать ее. Какой бы ни был диагноз, они заверили участливого следователя, что справятся с этой напастью.

– Надо жить дальше? – вопрос Натальи застал Леру врасплох.

Потерявшая своего ребенка Серебренко, как никто другой понимала, что значит ежедневно мерзнуть от сквозящей бреши в сердце. Ей хотелось сказать так много! Поделиться секретом, что иногда по ночам она тоже слышит смех своей Катьки. И если бы не побег из Москвы, у нее тоже снесло бы крышу! Лера пока не знала, станет ли смена места жительства панацеей, но надеялась, что когда-нибудь эта боль утихнет. И ей перестанет хотеться вопить от горя до разрыва аорты. В ее ежедневном рационе тоже были мольбы, отправляемые куда-то в небо о том, чтобы кто-то там снизошел и вернул ей ребенка. Хотя бы ненадолго… пусть и на один денечек!

– Что ж, Андрюшечкин, твое дело финишировало! – подвела итог следователь Серебренко, отогреваясь горячим чаем в своем малюсеньком кабинетике.

Оставалось оформить соответствующие бумаги и подшить их в тоненькую папку, которую смело можно запихнуть на самую дальнюю полку. И все-таки ей было жаль, что история закончилась так быстро. Что новый день ей принесет? Очередной пьяный дебош? Или скучное и трудоемкое расследование квартирной кражи?

6. Минуты женской слабости

Гордей вышел из лифта и не спеша пересек холл гостиницы. Он оставил ключ на ресепции и хотел было уйти, но сотрудница отеля – миниатюрная брюнетка Надя – поспешила затеять диалог с постояльцем. Еще со школы цепкая девица привыкла брать инициативу в собственные руки. Могла, к примеру, сама назначить свидание парню, не дожидаясь, пока тот обратит на нее внимание. Ведь свое счастье так легко прошляпить!

– У нас много интересных мест. Если хотите, я покажу вам наш городок в свободное от моей работы время, – прочирикала Надя поправляя прическу, которую старательно мастерила перед каждым рабочим днем.

– Спасибо, буду иметь в виду, – вежливо произнес Гордей, всем видом показывая, что совершенно не расположен к беседе.

– Как вам обслуживание номеров? Нет нареканий?

– Все прекрасно, спасибо! – торопливо подытожил беседу Гордей и направился к выходу.

Хотя хмурый гость города и не был с ней любезен, Надя не унывала. Интеллигентный русоволосый молодой человек с серыми глазами в дорогой одежде и без обручального кольца – лакомый кусочек для незамужней провинциалки. Все могло случиться, как в одной из старых добрых сказок: приезжий состоятельный мужчина вдруг замечает милую жительницу маленького городка и увозит ее в мир, полный роскоши и удовольствий!

Надя припрятала ключ от его номера в кармашек клетчатого пиджака и, с трудом дождавшись пока объект вожделения скроется за стеклянными раздвижными дверями гостиницы, отправилась на разведку – в номер 311, предупредив напарницу, что вернется на стойку ресепшн через четверть часа.

Надя суетливо юркнула из коридора в одноместный номер постояльца. Просторная комната цвета кофе с молоком с большой кроватью смотрелись уютно. Неделя в недешевом отеле обошлась гостю в кругленькую сумму, следовательно, средства у него водились. Девица торопливо прошарила ящик прикроватной тумбочки, который оказался пустым. Затем она открыла шкаф, находящийся в коридорчике номера. В шкафу висели теплые вещи с ценниками (Гордей недавно как следует пошопился), на полках лежало нижнее белье и пачка новых носков. Надя поковырялась и в дорожной сумке, стоящей внизу, надеясь найти хоть что-нибудь интересное. Кроме ярлычков «Шереметьево» и местного аэропорта никаких полезных сведений добытчица не обнаружила. Спрятанный в шкафу сейф был закрыт.

– Наверное здесь вы и храните свои секреты, Гордей Денисович Рубан, – задумчиво произнесла девушка и еще раз дернула дверцу тайника.

Любопытная Надежда закрыла створки шкафа и ринулась к тумбе с телевизором, под ней находилось мусорное ведро. Однако кроме ношенных носков и пустого красного пакета там не было ничего интересного. На тумбе стоял черный флакон – мужская туалетная вода «Пако Рабан». Надя не удержалась – брызнула немного себе на запястье, чтобы наслаждаться приятным запахом гостя из столицы. Внезапный шум в коридоре напугал «шпионку», она заметалась по комнате, придумывая причину нахождения в номере. Кто-то громко разговаривал, затем хлопнула дверь и все стихло. Надя с облегчением выдохнула. Было бы неправильно начинать отношения с вранья! «Если бы он внезапно вошел, я попробовала бы его соблазнить, – размышляла романтичная особа. – Скинула бы одежду и… Нет, на мне такое дурацкое белье! Надо приучить себя носить только красивое белье! Быть готовой к особенному случаю!».

После кратенького диалога с собой она поторопилась покинуть номер Гордея. Эту тайную миссию Надя не считала бесполезной, ей мерещилось, что данный визит скажется положительно на их общении, ведь таким образом они стали чуточку ближе (на энергетическом уровне). Сотрудница гостиницы была убеждена: ворвавшись украдкой в мир молодого человека, она оставила в нем невидимый след.

Гордею надо было как-то скоротать вечер. В маленьком городе ему было скучно до тошноты. Все-таки он привык к компании Зябликова и даже немного по нему скучал. Рудольф откликнулся на мысли своего любовника звонком на мобильный.

– Как там мой мальчик? Не отморозил хвостик? – весело воскликнул Зябликов.

– Я купил теплые шмотки, – произнес Гордей. Он спустился с крыльца гостиницы к дороге и махнул водителю дежурящего неподалеку такси.

– Как наши дела?

– Пока сбоев нет, – заверил молодой человек, усаживаясь в теплое авто. – Все складывается удачно.

– Ты мне там не изменяешь? – в голосе Рудольфа сквозило беспокойство.

– С чего бы мне изменять? Я предан тебе душой и телом.

Таксист, став невольным свидетелем разговора, едва слышно хмыкнул, а Гордей плотнее прижал трубку к уху, чтобы шофер не услышал, что столь романтичные слова предназначены для мужчины.

– Как знать, как знать, – мурлыкала трубка голосом Зябликова, он вдруг затараторил: – Малыш, у меня вторая линия, видимо машина уже пришла. Меня пригласили на вечеринку к одному чудику-художнику. Яйца он свои к брусчатке Красной площади не прибивал, а вот в наряде Адама в метро как-то прокатился. Что только люди не вытворяют, ради привлечения внимания. Ребятки пообещали удивить чем-то забористым.

– Береги себя, пожалуйста, – это вырвалось как-то само собой и Гордей смутился. Он давно отвык скучать по кому-либо. Отношения с Рудольфом были просто коммерческой сделкой – оба получали то, в чем нуждались. «Я тоже как следует повеселюсь», – мысленно пообещал себе Гордей и, убрав мобильник в карман дубленки, отчетливо назвал водителю такси адрес увеселительного заведения, которое настоятельно рекомендовали на днях пара молодых людей в лобби-баре гостиницы.

Хотя время было не очень позднее, в популярном питейном заведении оказался дефицит мест.

– Если хотите сесть за столик, придется подождать у стойки бара, – весело произнесла короткостриженная девица с серьгой в носу и густым макияжем. На ней был маленький беленький передничек, светящийся под неоновыми лампами, из-за обтягивающей одежды телесного цвета девица казалась обнаженной.

– Как долго ждать столик? – уточнил Гордей, но сотрудница бара лишь пожала плечами и поспешила к группе нескольких студентов, требующих еще выпивки.

Молодой человек растеряно обвел взглядом помещение, столики были разделены перегородками и в каждом отдельном «гнезде» веселилась компания. Пятничный вечер набирал обороты. Учитывая, что приезжий человек совершенно не знал города, а сидеть в гостинице ему до чертиков надоело, он принял решение подождать за мерцающей стойкой, находящейся прямо посредине бара, что выглядело весьма стильно. Взгромоздившись на высокий стул, Гордей попытался привлечь внимание бармена, обслуживающего посетителей на противоположной части стойки.

– Он вас заметил. Если вы ему понравились – подойдет быстро, если нет – придется ждать, – в женском голосе сквозила насмешка. – Бармен – бог бара. И он упивается своей властью.

Молодая женщина по соседству пила сухой мартини. «Офисная крыса, ищущая секс-приключений», – предположил Гордей, заметив невзрачное облачение незнакомки – серые брюки и светлая рубашка. Бокал был в правой руке светловолосой дамы, а на безымянном пальце отсутствовало обручальное кольцо.

Лера проследила за внимательным взглядом сидящего рядом молодого человека. «Скучающий исследователь заметил, что я не замужем», – отреагировала она мысленно. Ей нужна была компания для пустой болтовни – скоротать вечерок до момента, пока она не отойдет ко сну.

– Ром бакарди темный с колой, – громко произнес Гордей при виде улыбчивого бармена с взъерошенными светящимися под неоновыми лампами волосами.

– Видимо, я понравился богу бара, – Гордей попробовал наладить контакт с незнакомкой, – бармен достаточно быстро ко мне подошел!

– Я Лера, Валерия, – представилась Серебренко, после чего поспешила пояснить: – С популярной певицей мое имя никак не связано. Моей матери показалось уместным увековечить память о ее первом мужчине весьма оригинальным способом.

«Зачем я это рассказала?! – ужаснулась мысленно Лера. – Это все мартини на голодный желудок! Не удивлюсь, если паренек подумает, что у меня проблемы с головой и ушмыгнет на другой край барной стойки!».

– Вы умеете произвести впечатление, – с улыбкой откликнулся молодой человек и протянул Лере руку, выказывая таким образом свое расположение, немного странной, но приятной женщине, названной в честь первого мужчины ее матери. – Меня зовут Гордей.

Завязав диалог, оба почувствовали облегчение.

Официантка с серьгой в носу подошла к сидящей почти час у бара Лере с благой вестью – освободился долгожданный столик.

– Гордей, хотите перебраться со мной за стол? Или вы кого-то ждете? – небрежно уточнила Серебренко.

К ее радости новый знакомый был не против устроиться поудобнее и оба проследовали за светящимся фартучком сотрудницы бара. По пути оба изъявили желание повторить напитки, сделав заказ и настроившись отдохнуть, как следует. Оба медленно и осторожно начали раскачивать беседу, не желая спугнуть «друга на вечер».

– Проездом здесь? – спросила Лера, удобно устроившись на мягком, но не очень удобном диванчике напротив нового знакомого.

– Да, проездом. Я приехал погостить к родственникам, – приврал Гордей. – Но мне кажется, поездка в этот город – ошибка.

– Почему?

– Мы нашлись в соцсетях, переписывались, затем импульсивное решение – покупка билета. Результат – всеобщее разочарование, – сочинял на ходу собеседник. – Что меня выдает? Надпись на лбу «чужак»?

– Тебе неуютно в маленьком городе и это видно за версту.

– На самом деле вырос я в провинции, а после школы переехал в Москву. Столица меня усыновила. И я жуть как скучаю по ней.

Лера одобрительно кивнула. Гордей располагал к себе и внушал доверие. За неделю ее пребывания в новом городе это было первое приятное знакомство.

Принесли ром и мартини, чему собеседники очень обрадовались. Они боялись быстро наскучить друг другу, а спиртное вроде как облегчало дружественное сближение. Если кровь разбавить спиртным все начинает казаться намного проще: спадают оковы повседневности, а пасмурное настроение озаряется яркими лучами радости. Маленькое пиршество в честь бытия в компании единомышленника – подарок судьбы для скитальца, замерзшего не только от морозов, но и от одиночества.

– За твое скорейшее возвращение домой! – торжественно произнесла Лера.

Гордей одобрительно кивнул и поспешил поддержать тост.

– Я правильно понял, ты в разводе? – произнес Гордей, прищурившись.

– Отсутствие обручалки меня выдало?

– Взгляд одиночки!

– Поясни, – потребовала Лера, переживая, что выглядит, как голодная самка.

– Привлекательная женщина со стоп-сигналом, – расшифровывал Гордей с очень серьезным видом. – Обычные мужики пытаются увлечь тебя собой, но ты закрыта для случайных контактов. Будто колпак стеклянный сверху. Я чувствую стекло.

Молодой человек рассмеялся, глядя, как внимательно слушает собутыльница. Коварные пузырьки колы с ромом сделали свое дело – он расслабился и включилась кнопка «веселье».

– Неужели ты такая легковерная? – воскликнул Гордей. – На тебе офисная одежда. Если бы ты пришла на охоту, принарядилась бы, как следует.

Лера улыбнулась. Ей не хотелось говорить о себе, и надо было каким-то образом сменить направление беседы. Вдруг раздался звук, похожий на крик слона. Посетители оживились, за стойкой в центральной части зала началось действо: бармен выставил конструкцию из рюмок, быстро налил в них жидкость и через мгновение все это полыхало синим пламенем. Бог бара указал на нескольких человек из зала, среди этих счастливцев оказался и Гордей.

– Очевидно это часть аттракциона, – прокомментировала Лера. – Иди, лакай халявное пойло, дружище!

Гордей колебался, но вдруг представив, как его лав-френд Зябликов развлекается на отвязной вечеринке у какого-то там художника, уверенно вышел к стойке. Дабы поддержать приятеля Лера громко свистнула по-мужицки – с помощью двух пальцев. Этому трюку ее обучила родная мать, посчитав, что умение, как следует свистнуть всенепременно пригодится слишком послушной дочери.

Гордей выпил полыхающую жидкость, затем откуда-то взялась полуголая дама, шевелящая всеми частями тела одновременно. Под энергичную музыку она начала раздевать немного растерявшегося гостя.

– Давай, буратино, превратись в живого мальчика! – прожужжала девица ему в ухо. – Просто расслабься и получай удовольствие, дорогой!

Лера аплодировала в такт композиции, наблюдая как ее спутник пытается словить волну радости. В отличии от остальных везунчиков, отобранных барменом, Гордей выглядел самым субтильным. «Интересно, как бы смотрелся Ярослав на его месте?» – зачем-то подумала Серебренко и поспешила смыть мысли о рельефном стажере прохладным мартини.

В проход между столиками просочились молоденькие девицы, желающие привлечь внимание окружающих. Красотки в мини-юбках и с вызывающим декольте изящно впаривали себя зрителям мужского пола. Лера почувствовала себя ископаемым. Неужели безалаберность и задор молодости исчезли навсегда? Она состарится раньше времени и будет дрейфовать на паруснике грусти, пока не настигнет берегов смерти?! Отгоняя гадостные мысли, Серебренко присоединилась к всеобщей вакханалии. Звуки музыки, атмосфера праздника и мартини конечно же мигом разукрасили ее настроение во все цвета радуги. Она даже рассмеялась, когда очкастый юнец из-за соседнего столика попробовал привлечь ее неуклюжими движениями тела. «Жизнь продолжается, Лера! Жизнь продолжается!» – скандировала она мысленно, заметив возвращающегося к столику Гордея с сухим мартини в одной руке и ромом-кока-колой в другой.

7. Женщины, которых не бросают

Утро субботы следователь Серебренко встретила в своей кровати. Она была в одежде и это ее обрадовало не меньше, чем место нахождения. На всякий случай молодая женщина прислушалась – вдруг она вернулась не одна? И ее спутник под струей душа смывает воспоминания о ночном рандеву! Или готовит для нее романтический завтрак. Черт, ей никто никогда не готовил романтический завтрак… Даже напыщенный индюк – бывший муж Олег, фамилию которого она зачем-то все еще таскает. Неужели так бывает лишь в кино?

– Нам – черствым людишкам – так иногда не хватает романтики, – произнесла Лера, потянувшись.

Прикроватной тумбы в комнате не было, поэтому телефон валялся на полу. Вообще в служебной квартире-студии была только самая необходимая мебель: кровать, стол и стул. Зачем одинокому следователю, возвращающемуся в дом лишь для ночевки, лишние метры и всякий хлам, делающий жизнь среднестатистического человека проще и лучше? Из техники был телевизор, чайник и, конечно же, плита для готовки, на которой работала лишь одна конфорка. Холодильник был сломан и это причиняло кучу неудобств. «Зато нет искушения сожрать что-нибудь в ночи!» – придумала отговорку Лера. Она частенько вспоминала, как набрала лишних пятнадцать килограммов во время «великой депрессии» после развода с Серебренко. Когда не стало Катьки, она отощала и иссохла, а потом пошла в плюс… Хорошо, что не осталось фотоснимков с того ненормального периода! Еще бы найти способ избавиться от этих воспоминаний, периодически прокручивающихся в голове, словно заезженная пластинка.

Батарея в телефоне села, и ответственная женщина поспешила подключить аппарат к зарядке, потому что быть всегда на связи – часть ее работы. Когда дисплей включился и телефон нашел сеть, послышался звуковой сигнал, возвещающий о том, что пришла смс-ка. Послание оказалось от Ярослава. Какого черта он писал ей в 5 утра? «Ты уверена, что с тобой все в порядке?» – вопрошали буквы.

– С чего бы тебе обо мне беспокоиться? – пробубнила Лера вслух, и вдруг она почувствовала, как электрический заряд прошел по ее позвоночнику. Она звонила ему ночью! Из ночного клуба! Новый знакомый… как там его? Гордец… Гордей! После бара с плясками и горящей стойкой, они поехали в ночной клуб с компанией студентов. Лера болтала по душам с каким-то очкариком – он был все еще девственником и его это очень удручало… Ей хватило мудрости не высмеять засидевшегося на «скамейке запасных» лузера. Для поддержания беседы Лера поведала тому самому очкарику про неприступного, как скалы, Ярослава… Ее взяли «на слабо» и она сделала звонок! Ночной неуместный звонок… Что же она наговорила стажеру? Ох, уж это проклятое мартини! И та дрянная горящая жидкость, которой ее поил бог-бармен, когда заприметил как изящно она извивалась возле своего столика, расстегнув пару пуговичек на блузке. А после в ночном клубе была еще и текила!

– Я рыдала в трубку! – с ужасом воскликнула Лера, когда в ее голове появились проблески воспоминаний о минувшей ночи. – Я просила его меня не бросать. Господи! Ну почему батарея не села раньше?! Не удивительно, что баб считают дурами. Кто придумал эти проклятые мобильники?

Лера злилась на себя. У нее была целая суббота на зализывание ран. И на то, чтобы морально приготовиться к язвительным замечаниям стажера. Ей очень хотелось ему нравиться. И еще она впервые после бракоразводного процесса почувствовала сексуальное влечение к мужчине. И вот таким глупым и бесхитростным способом ей удалось продемонстрировать свою заинтересованность. «Ну не идиотка ли?! – отчитывала себя Лера. – Звонить посреди ночи малознакомому мужику со своими мартино-текильными соплями!». Раздосадованная женщина снова перечитала смс-ку. В тексте как будто бы сквозила забота, и, возможно, он совсем не разозлился на нее. Или это просто вежливость? Обычная вежливость правильно воспитанного мальчика Ярика.

– Я подумаю об этом завтра, – процитировала Лера героиню знаменитого фильма и включила запыленный телевизор, висящий на стене напротив кровати. Благодаря насыщенной тв-программе, напичканной всякой дребеденью, Лера скоротала выходной, почти не думая о Полянском. Самоуничижение – пустая трата времени. Все уже случилось. К чему изводить себя всяческими умозаключениями, не имеющими ничего общего с реальностью?

Воскресное дежурство началось с вызова на место преступления. Полянский заехал за Лерой прямо домой, лишив возможности как следует продрогнуть в троллейбусе.

– Умерла женщина – на нее свалилась люстра, – с ходу протараторила Серебренко, усевшись в машину Ярослава и при этом не глядя на него. – Основная версия – несчастный случай. Но есть подозрение, что это убийство.

– И тебе привет, – произнес он вполне добродушно. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! Поехали, преступление само себя не раскроет, – скомандовала Лера нетерпеливо. Она хотела миновать разговор о ночном недоразумении, однако лицо предательски полыхало от стыда.

– У тебя красные щеки.

– Это от мороза. У меня аллергия на холод.

– Что же ты к нам-то рванула? Могла бы выбрать более теплое место – где-нибудь на лазурном берегу, – отшутился Ярослав. Он вдруг заметил, как Лера резко переменилась в лице и содрогнулась от болевого спазма, жадно хватая воздух, она как-будто бы боролась с одышкой. Приступ паники? Почему?

– Давай поедем и как следует поработаем, – предложила она, с трудом выровняв дыхание.

Серебренко притихла и стала слишком задумчивой, ее поведение насторожило стажера. Что-то в его словах стало катализатором резкой смены настроения напарницы. Или это просто маневр, чтобы Полянский не задавал лишних вопросов о ночном звонке и мольбах не бросать ее? «Темная лошадка – следователь Серебренко! Я выведу тебя на чистую воду!» – пообещал Ярослав мысленно и тут же сосредоточился на выезде из перекопанного сердобольными сотрудниками ЖКХ двора.

Тело молодой женщины чуть за двадцать лежало на полу под люстрой-убийцей.

– Стекло пробило легкое, оно наполнилось кровью, – безразлично прокомментировал криминалист Поликарп Петрович, сидящий рядом с телом на корточках. Утонченный пятидесятилетний мужчина больше походил на музыканта, нежели на человека, ковыряющегося в криминальных отходах.

По какой-то причине Анастасия Дубова устроила спальное место на полу, а не на диване, стоявшем в нише. Рыжие кудряшки разметались по подушке, ее глаза были широко распахнуты, рот приоткрыт – застывшая маска смерти.

Супруг погибшей Матвей Дубов сидел тут же в комнате на диване, уставившись перед собой. Он был в пижаме, перепачканной кровью и взъерошен. Согласно отчету оперативников, трагедия случилась под утро около четырех часов. Оперативники прибыли примерно в шесть утра и приступили к работе. Криминалист не обнаружил ничего подозрительно, он был уверен – это случайная гибель. Но Лере было неспокойно, она внимательно осмотрела однокомнатную квартиру со старой советской мебелью и люстрой, которая совершенно не вписывалась в этот убогий стиль.

– Это съемное жилье? – Серебренко обратилась к супругу погибшей.

– Да, мы снимаем квартиру… Приехали из другого города.

– Как влияет на смерть этой девушки квартирный вопрос? – уточнил Ярослав шепотом.

– Я пока не знаю. Просто собираю информацию, – задумчиво ответила Лера.

Осмотревшись в комнате, она прошла на кухню. В мойке несколько грязных тарелок, которые, судя по засохшим остаткам еды, находились там достаточно давно. На плите стояла кастрюля, Лера открыла крышку, понюхала содержимое и поморщилась.

– Ты не могла бы мыслить вслух? – попросил Ярослав, чувствуя себя беспомощным.

– В доме не прибрано. В кастрюле суп, сваренный сразу на несколько дней. Его вчера не убрали в холодильник, и он прокис. Тарелки в мойке перепачканы одним и тем же – невкусным супом. Она не старалась, хотя вон там несколько книг с рецептами, – подметила Лера, кивнув на деревянную полку, на которой помимо запыленной кулинарной литературы, грустили новенькие глиняные горшочки. – На кухне грязно, как и в комнате – пыль на мебели, на компьютере. Но люстра – абсолютно чистая! Полагаю, ее прицепили к потолку совсем недавно.

– Тот, кто прицепил, тот и убийца? Думаешь, муж причастен?

– Я этого утверждать пока не могу. Подозреваю, он изменял своей жене.

– Почему ты решила, что он ей изменял?

– В этом доме семейный очаг давно погас. Даже привычка просто вместе жить износилась, понимаешь?

Ярослав не понимал. Он пытался осмыслить слова следователя Серебренко и связать погасший очаг с изменой Матвея, но это казалось ему непостижимым.

Лера вернулась в комнату, где сидел ошарашенный муж погибшей Анастасии. Он походил на плюшевого медведя, оставленного забывчивой хозяйкой и совершенно не был похож на убийцу.

Тем временем криминалист продолжал обследовать люстру на наличие отпечатков пальцев. То, что происходило вокруг, казалось, его совершенно не интересовало, он был полностью сосредоточен на своей миссии.

– Как это случилось, Матвей? – холодным тоном произнесла Лера, рассматривая, как изящные руки Поликарпа Петровича колдуют над люстрой.

– Я уже говорил с полицейским… Я встал ночью попить, потом услышал грохот, вернулся в комнату…

– А тут труп!

– Она была еще жива и хрипела… Я вызвал «скорую». Они приехали, но было поздно.

– Почему она спала на полу?

– Ну… диван старый, неудобный, а у нее спина болела, вот она и легла на пол, – ответил Матвей, но его слова прозвучали не очень убедительно.

– А вы все время спите на диване? – не унималась Серебренко.

– Мне не удобно на полу, там твердо.

– Давно вы в ссоре?

Матвей растерялся, на его глазах выступили слезы. До него, наконец, дошло, что его допрашивают, как подозреваемого в убийстве жены.

– Красивая была люстра, – задумчиво выдохнула Лера, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. – Блестящая!

Криминалист подтвердил – отпечатки на люстре принадлежали только одному человеку – мужу убиенной Матвею Дубову. В квартире посторонних «пальчиков» не обнаружилось, только те, что оставили квартиросъемщики.

– На люстре лишь ваши отпечатки. Как вы это объясните, Матвей?

Лера внимательно наблюдала за перепуганным мужем, который вмиг побелел, как лист бумаги. Казалось, он вот-вот лишится чувств.

– Так я это… лампочки менял на днях… там не горели две штуки, – блеял Дубов.

– Муж-убийца – это слишком просто! До тошноты! – недовольно пробурчала Лера. – А хозяйка квартиры бывает здесь в ваше отсутствие?

– Нет, – неуверенно ответил раскрасневшийся Матвей. – Я не знаю… У нее свои ключи от этой квартиры… но обычно она предупреждает о своем приходе.

– Мне нужен ее адрес, – напористо произнесла Серебренко.

– Она живет над нами.

– О! Снова дама сверху! – отшутилась Лера, заметив смятение на лице Дубова. Она вдруг рассмеялась – тенденция мужчин уползать в кровати женщин, живущих этажом выше, ее позабавила.

Глаза Серебренко блеснули – в следовательской сообразительной голове шел насыщенный мыслительный процесс и Ярославу очень хотелось узнать результат ее умозаключений. Когда она стремительно направилась к выходу, он поспешил за ней. Оба молча поднялись этажом выше.

– Минуточку, я оденусь, – нараспев произнес женский голос почти сразу после звонка в дверь.

– Думаешь, это она грохнула свою квартирантку? – размышлял Ярослав. – Зачем ей избавляться от курицы, несущей золотые яйца? Сейчас кризис и на рынке недвижимости предложение превышает спрос.

– Я думаю, у Матвея и хозяйки квартиры был роман. Заметил, как он смущался, когда зашел разговор о ней? Покраснел, как помидор. Это от стыда. Рыльце в пушку. Ох уж эти соседки сверху – искушение для добропорядочных женатиков!

Ярославу казалось, что Серебренко одержима соседками-соблазнительницами. Что это? Эффект четы Усовых? Теперь все мужчины, разлюбившие своих жен, под подозрением?! «Видимо слишком сильно ранил тебя твой муж!» – подумал Полянский и усмехнулся.

– Я слышу, как скрипят твои мозги, – отшутилась Лера, понимая, – помощник считает ее необъективной.

Дверь, наконец, открылась, перед ними появилась обаятельная пухлая блондинка лет сорока, отдаленно напоминающая Мэрлин Монро.

– Как славно, что вы успели подкрасить губы! – не удержалась от сарказма Лера, разглядывая домашний мини-халатик роковой соблазнительницы.

– Как говорила моя мама: подкрась доча губки, – вдруг мужчина случится, – проворковала блондинка, стреляя глазкам в сторону Ярослава.

– Я расследую дело об убийстве вашей квартиросъемщики Анастасии Дубовой, – строго пригвоздила ее следователь Серебренко.

– Что? Ее убили? – всполошилась соседка, положив наманикюренную ручку на вздымающуюся от беспокойства грудь.

– Люстрой зашибли. Можете себе представить?

– Это кошмар! Невероятно!

Соседка изобразила нечто вроде полуобморока, ее ноги подкосились, и джентльмен Ярослав поспешил ей на помощь – придержал за локоть, чтобы она не упала.

– Может, вам прилечь? Мой крепкий помощник красиво внесет вас домой, – предложила Лера.

– В этом нет необходимости, – торопливо оповестила женщина, не желая впускать чужаков в свою квартиру. – Мне уже лучше.

– Как вас по имени-отчеству?

– Анжелика. Обращайтесь без отчества.

– Анжелика – красивое имя. Наверное, ваша мама увлекалась французскими романами Голон. По ним еще сняли потрясающей красоты фильмы.

– Да, вы правы. У мамы была коллекция книг. А Мишель Мерсье – просто красавица!

– Кто это? – уточнил Ярослав, немного растерявшись.

Лера и Анжелика рассмеялись над неосведомленностью «дремучего» мужчины, и это как будто бы растопило между ними лед.

– Здесь сквозняк, а на вас прелестный легкий халатик. Вы не простудитесь? – в голосе Серебренко слышалась забота.

– Да, здесь поддувает. Вы войдите! – пригласила Анжелика.

До Ярослава вдруг дошло: Лера манипулирует соседкой, она ее расположила к себе теплой беседой, чтобы проникнуть в квартиру. «Умно!» – размышлял он, прикрывая за собой дверь, когда они оказались внутри.

– Знаете, Анжела, мне кажется, между Дубовыми не все было гладко. Понимаете о чем я?

Соседка будто ждала этого вопроса, в следующее мгновение она оживленно принялась расписывать внутрисемейные междоусобицы своих квартиросъемщиков:

– Они в последнее время так часто ругались! Тут ведь все слышно. Соседи чихнут, а меня так и тянет крикнуть: «Будьте здоровы!».

– А вы, случайно, не расслышали причины скандалов?

– Матвей уговаривал ее вернуться домой в их Мухосранск, – немного злобно выпалила Анжела, но потом взяла себя в руки и продолжила доброжелательно: – Он подозревал, что она завела роман на работе. Настя приехала обычной простушкой с русым хвостиком и в штопанных колготках, как говорится. А тут прям расцвела – волосы покрасила в огненно рыжий, одеваться стала интересно…

– Тогда это мотив, – просиял Ярослав, радуясь своей догадке. – Муж ревновал! И мог подстроить падение люстры!

Лера улыбнулась Ярославу, на ее лбу считывалась бегущая строка: «Молодец, мальчик!», но во взгляде была какая-то еле уловимая хитринка.

– Не принесете воды? – вежливо обратилась Серебренко к пухлой блондинке.

– Да, конечно, сейчас!

– Можете налить в тот стакан, что на полу посреди комнаты, – с улыбкой произнесла Лера, кивнув на блестящий ламинат, центр которого украшал перевернутая граненая посудина.

– И зачем он там? – удивился Ярослав, и женщины снова одарили его снисходительным взглядом.

– Имеющий уши, да услышит соседей, а прижавший к уху стакан услышит их в десять раз лучше, – прояснила Лера. – Наш наивный Матвей к убийству своей жены не причастен. Эта месть брошенной женщины. Полагаю, вы вцепились в Дубова мертвой хваткой, когда он однажды обратил на вас внимание. Я права, Анжела? Его жена много работала, стала меньше уделять внимания мужу. И тут вы – охотница за трофеями, любящая лакать чужие сливки. А потом, полагаю, Анастасия Дубова узнала про измену и захотела уйти от мужа. Вы обрадовались, надеясь, что все сложится в вашу пользу, а он захотел остаться с женой! Вы подслушивали разговоры Дубовых. Так вы узнали все нюансы их семейной жизни и то, что Настя спит отдельно от мужа. Тогда вы нахимичили с люстрой, и протерев ее, как следует, уничтожили отпечатки, чтобы снять с себя подозрения.

– Я не знаю, что я делаю не так, – начала вдруг оправдываться Анжела. – Я нравлюсь мужчинам, но никому не нужны отношения. Будто я кукла временного пользования. А я ведь живая! Я тоже чувствую!

Подбородок Анжелы задрожал, в глазах появились слезы.

– Вы надеялись, Матвей останется с вами, если Настя умрет?

Анжела горько разрыдалась. Все что она хотела – просто быть счастливой. Неужели этого никто не понимал?

– Надо допросить изменника-вдовца. Теперь он свидетель убийства, – произнесла Лера, ожидая, пока преступница оденется.

Полянский предложил взять на себя допрос Дубова, надеясь оградить его от злобной следовательницы, которая наверняка не станет церемониться с человеком, заведшим роман на стороне, а ведь вдовец в этом деле – пострадавшая сторона. Серебренко не была против инициативы стажера.

– Позови оперативников, пусть забирают ее, – скомандовала Лера.

Анжела натянула алое обтягивающее платье, желая на свидании с правосудием выглядеть празднично. Измотанная одиночеством женщина не вызывала у Леры сочувствия. «На чужом несчастье своего счастья не построишь», – вспомнила Серебренко народную мудрость, но делится вслух ею не спешила.

Ярослав вызвался подготовить бумаги для передачи дела в суд. Он протиснулся за стол и занял место у компьютера в игрушечном кабинетике следователя Серебренко.

– Ты же взяла меня для этого, – весело заметил он. – Было интересно за тобой наблюдать. Дедукция в действии!

– Просто надо быть внимательным к деталям. Из деталей состоит вся наша жизнь. Ниточка за ниточкой – и вот мы соткали дельце!

– Наверное, при раскрытии дел каждый раз возникает один и тот же вопрос: зачем они это делают?

– Иногда одиночество толкает людей на дикие поступки, – задумчиво произнесла Лера.

– Не могу не согласиться. Одиночество может толкнуть и на звонки посреди ночи мало знакомым мужчинам! – не удержался Ярослав. Он почти весь день ждал подходящего момента, чтобы блеснуть этой искрометной шуткой.

Серебренко проигнорировала колкость стажера и поспешила оставить его в тесной каморке заниматься бумажной волокитой. У нее были планы на вечер – прикупить теплое облачение, чтобы перестать дрожать на морозе, как цуцик. Неделя работы и два закрытых дела. Кажется, она худо-бедно возвращается в былую форму!

8. Мертвые снова атакуют

В 9.30 в зале для совещаний стоял гул, следаки трепались перед планеркой. Среди коллег, к удивлению Леры, оказалась еще одна женская особь. Этот следователь тоже носила лифчик. Еще она носила юбку-карандаш. И пользовалась косметикой. И завивала волосы. И делала маникюр. И была без обручалки. Ее парфюм благоухал на весь зал. Лицо королевы следователей засияло при виде рельефного самца Ярослава Полянского.

– Садись здесь, -– привлекла его внимание красна девица, похлопав по свободному стулу рядом с собой.

Полянский на мгновение замешкался и хотя рядом с Лерой тоже было свободное место, стажер выбрал юбку-карандаш.

«Да и ради бога!» – пронеслось в голове слегка обиженной наставницы. Он сделал свой выбор в пользу той, что больше похожа на женщину. А рядом с Серебренко плюхнулся плешивый сорокалетний ловелас Антон Буров в наглаженной рубашке кирпичного цвета. «По Сеньке и шапка! – пронеслось в голове Леры. – Таким как я достаются лысеющие и рыхлые женатики, ищущие скоропалительных перепихонов!». На безымянном пальце Бурова был едва заметный след от кольца (видимо после отдыха на море с семьей), но на работе он предпочитал находиться без куска золота. «Наверняка припрятал свою обручалку в ящик рабочего стола», – расследовала Серебренко мини-преступление – сокрытие статуса семейного положения.

– Все надеюсь перехватить тебя в лифте, но никак не получается, – Буров затеял непринужденную беседу с женщиной-коллегой.

– Перехватить? – откликнулась Лера и саркастически заметила: – Перехватить можно пару-тройку тысяч у приятеля до зарплаты.

Буров усмехнулся. «Баба с огоньком», – подметил он мысленно. И, устроившись поудобнее приготовился было охмурять вполне привлекательную даму, но в это мгновение в конференц-зал вихрем ворвался подполковник Рыжов.

– Доброе утро. Что же, други мои, похвалить вас хочу. Количество направленных в суд уголовных дел значительно увеличивается, штатная организация работы не прошла даром. И все это благодаря предложению Саши Ваймер!

Серебренко слышала об инициативном следователе Саше Ваймер и до этого самого утра она была уверена, что речь идет о мужчине. Коллеги искупали молодую женщину в овациях, улюлюканье и аплодисменты длились долгую минуту. А Саша делала вид, что смущена всеобщим вниманием. «Наверняка она спала со всеми в этом зале. Кроме Полянского. Но еще не вечер, как говорится», – Серебренко включила внутреннего ворчуна, и выдавила улыбку, чтобы никто не заметил ее недовольство.

Разбить работу следователей по категориям не было новинкой, этот эффективный способ применяли повсеместно: одни занимались расследованием насильственных преступлений (убийства, разбои, изнасилования и т.д.), другие – коррупционными нарушениями, третьи распутывали экономические и налоговые преступления. «К какой категории отношусь я? – задумалась Лера, вспомнив дело о девочке-призраке. – Мистика и паранормальные явления?».

– Оптимизация процесса расследований, – продолжил Рыжов, – то бишь, распределение работы по направлениям, – дало хороший результат, теперь я жду отличного. Удивите меня! Кстати, должен выделить еще кое-кого. Наш новый сотрудник Валерия Серебренко, поставила личный рекорд – умудрилась раскрыть дело и передать его в прокуратуру за сутки!

На этот раз аплодисменты были весьма сдержанными. Новенькая не вызывала такого же дикого восторга, как Саша Ваймер. Сидящая в первом ряду мисс следователь оглянулась и с высокомерием посмотрела на замухрышку из столицы. Лере был неприятен ее холодный оценивающий взгляд.

Планерка продолжалась почти час. Каждый следователь отчитался по текущим делам. Подполковник Рыжов одобрительно кивал, внимая говорящим. Лера рассматривала аккуратно подстриженный затылок сидящего под носом начальства стажера. Ярослав вдруг обернулся, и она суетливо отвела взгляд. «Он понял, что я пялюсь! Вот черт! – ругалась мысленно Серебренко. – Интересно, почему Полянский не сел рядом со мной? Хочет, чтобы подполковник заметил его рвение? Или славный Ярик и в самом деле падок на эффектных дам вроде Ваймер?!».

– Может, отметим твой успех? – шепот сидящего рядом Бурова прервал поток женских мыслей. – Ты и я. Шашлычок под коньячок – вкусно очень.

– Еще раз со мной заговоришь, прострелю тебе ногу, – с серьезным видом прошипела Лера. – Или что-нибудь еще прострелю.

Во взгляде флиртующего коллеги читалось: «Чокнутая!». Антон Буров с обиженным видом отстранился от агрессивной «столичной штучки».

По окончании планерного совещания все поспешили заняться своими делами.

– Серебренко, Полянский, останьтесь! – скомандовал Рыжов и после того, как зал покинули остальные подчиненные, сухо произнес: – Дело по заказу покойничков рановато убрали на полку, Валерия Алексанна.

– Что случилось? – забеспокоилась молодая женщина, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.

– В полицию обратился мужчина. Обвинил свою умершую супругу в вымогательстве.

– И много денег она просила? – осторожно уточнил Ярослав.

– Детали не знаю. Все в протоколе с места происшествия. Он должен уже лежать на столе в вашем кабинете… Куда вы, Валерия Алексанна?

Серебренко быстрыми шагами направлялась к выходу с трудом справлялась с одышкой. Мысль о том, что Наталья Усова, считавшая себя свихнувшейся, лежит в какой-нибудь жуткой психушке, вызывала бурную реакцию организма.

– Мне нужно срочно позвонить, – бросила на ходу Лера, мчась прочь.

– Как тебе она? Вы сработались, Ярослав? – негромко уточнил Рыжов.

– Она… интересный человек, – тщательно подбирал слова стажер. – И профи! Дело с люстрой-убийцей… Она так лихо с ним справилась.

– Твоего отца выписали?

– Да, папа в порядке. Поехал в Кисловодск в санаторий отмокать в минеральных водах. Вернется через месяц.

– Присматривай за ней, ладно? Лерка шустрая и может мчаться вперед, сломя голову и наплевав на опасность…

– Да, я понимаю. Я присмотрю за ней, Леонид Палыч, не беспокойтесь.

Лера никак не могла дозвониться до Николая Усова, его номер был постоянно занят. Спустя какое-то время ей повезло, и она услышала в трубке заветное «алё».

– Это следователь Лера Серебренко, здравствуйте. У меня остался ваш номер, я вам звонила, когда ваша супруга…

– Да, да… я помню, – произнес устало голос в трубке. – Вы уже знаете?

– О чем? – еле слышно уточнила Лера, чувствуя, как сжимаются все внутренности.

– Наташа… С ней беда… Она умерла.

– Умерла? Почему? Что произошло?

– Она… она, – Николай разрыдался в трубку.

Лера замерла, уставившись на табличку «выход» над дверью, ведущей на лестничный пролет. Она терпеливо ждала, пока мужчина выговорит страшные слова.

– Простите меня, – проскрипел Усов. – Не могу поверить, что ее больше нет. Мы расстались на физическом уровне, но между нами оставалась духовная связь…

– Она убила себя? Да? —робко спросила Лера.

– Да. Я нашел ее в ванной. Вскрыла вены…

– Я хотела бы прийти на прощание… Можно?

– Конечно! Похороны завтра. С двенадцати до часу прощание в ритуальном зале. Зал находится на выезде из города, я не помню точный адрес…

– Я найду. Примите мои соболезнования, Николай, – голос Леры дрогнул.

Отключившись от звонка, она глухо зарыдала. В то же мгновение кто-то крепко прижал ее к себе. Это был Полянский. Он терпеливо подождал пока она прорыдается на его груди, потом отправил ее умываться в уборную.

– Заберу из кабинета информацию по происшествию и подожду тебя в машине, – произнес Ярослав мягко и зашагал прочь по коридору в сторону лифта.

Полянский стал невольным свидетелем телефонного разговора Леры и, конечно же, сразу понял кто по другую сторону связи. «Значит, Усова покончила с собой, – размышлял он, покидая кабинет и застегивая на ходу дубленку. – И теперь Серебренко начнет винить себя в ее смерти. Мы ведь не поверили Наталье, посчитали ее сбрендившей!». Мысли о погибшей Усовой прервал Антон Буров, подоспевший к открывшемуся лифту.

– Как ты можешь находиться рядом с этой фригидной дурой? – воскликнул Буров, нажав кнопку первого этажа. – Знаешь, как мы ее с ребятами прозвали? Самец в юбке!

Ярослав ничего не ответил, хотя ему очень хотелось как следует всыпать лысеющему хаму, не смирившемуся с тем, что Серебренко его отшила. Полянский заметил перед началом планерки, как Буров присел рядом с его напарницей и что-то мурлыкал ей в ухо. Также он заметил, как воротило Леру от навязчивого коллеги, жаждущего легкой добычи. Ох уж эти отвергнутые ловеласы. Уязвленные мужчины порой хуже рыдающих баб.

– Переходи к нам, – любезно предложил Буров. – Мы занимаемся реальными делами – расследуем убийства и тому подобное. За призраками не гоняемся.

Ярослав дежурно улыбнулся и кивнул, не желая затевать ссору с коллегой. Новому человеку, да еще и бывшему адвокату не пристало бить морды, разыгрывая доброго рыцаря. Да и нуждалась ли Серебренко в его опеке? Столичная штучка была дамой неробкого десятка, и вполне могла постоять за себя. А иначе зачем бы ей работать следователем?

– Мы вечером с ребятами планируем пивка попить, – не унимался Буров, преследуя Ярослава на выходе из здания.

– Сегодня только понедельник.

– А следаку, что понедельник, что суббота – один хрен! – выпалил Буров и тут же сам рассмеялся над собственной шуткой.

– Я пас, – вежливо ответил Ярослав, направляясь на стоянку к своей машине, а его коллега остался топтаться на крыльце, в ожидании служебного автомобиля.

Лера пришла через четверть часа. Наконец-то ее экипировка соответствовала сезону – она облачилась в пуховик и угги. Ее лицо слегка припухло от слез, она выглядела беззащитной и хрупкой, чем умилила Ярослава.

– Не смотри на меня, – пробубнила она. – Я похожа на чудовище.

– Очень милое чудовище, должен заметить, – приободрил ее помощник.

– Будешь сам разговаривать с потерпевшим. Ладно?

– Я не против.

Автомобиль наконец тронулся, Лера пристегнулась и уставилась в окно. Мысль о том, что она прошляпила Наталью плотно угнездилась в ее голове. Никаких свидетельств о том, что призрак девочки не является плодом воображения страдающей матери не было, но кто-то стоял за всем этим. Что за человек может быть столь жестоким и шантажировать мать умершим ребенком?! Хотя, чему мог удивляться следователь со стажем? Однажды Лере пришлось разгребать дела о серийном педофиле. Вот там она насмотрелась столько мерзостей, что потом целый месяц не могла уснуть без снотворного.

Полянский не задавал вопросов о Наталье Усовой, и Лера была ему за это очень благодарна. Как и за объятия, дружеские объятия, от которых становится чуть светлее на душе. «Наверное, нехорошо, что стажер увидел меня в размякшем состоянии, – размышляла Лера. – Но это всего лишь живая человеческая реакция. Куда хуже, когда сердце покрывается настом безразличия и ничего уже не пронимает». По долгу службы Лере приходилось сталкивалась с такими следователями, они, к примеру, со смехом могли обсуждать нижнее белье или размер груди мертвой жертвы преступления или непочтительно вести себя с близкими пострадавших. Это называется проф-деградация.

Примерно о том же самом думал и стажер – о профессиональной деградации. Правильно ли ходить на похороны потерпевших? Почему недостаточно выразить сочувствие по телефону? Тонкая грань между работой и личным восприятием беды может стереться у таких впечатлительных особ, как Серебренко! Стоит ли ей заниматься расследованием, если прошлое слишком крепко держит ее в своих цепких лапах? «Или может ей просто заняться другим направлением, – мысленно выискивал выход из сложившейся ситуации Полянский, – экономическими и налоговыми преступлениями, к примеру. Самоубийство человека, напортачившего с цифрами уж точно не будет восприниматься, как личный вызов. Надо поговорить об этом с Леонидом Палычем».

9. Мужчины, зависящие от женщин

Скучный спальный микрорайон с одинаковыми домами. Подобные унылые урбанистические пейзажи в избытке встречались и в столице. Стоило только выбраться за пределы Садового кольца, как красавица Москва переставала быть собой. Лера затосковала по широким столичным улицам. Жизнь в маленьком городе казалась ей игрушечной, ненастоящей.

«Мазда» Ярослава подъехала ко второму подъезду новенькой двенадцатиэтажной свечки. Из-за желто-коричневой расцветки, она напоминала огромную осу, устремленную в небо.

Дверь квартиры открылась, и пред взором следователей предстал невысокий щуплый мужчина с жидкой седой бородой длиной не больше десяти сантиметров и очень печальными карими глазами. Ярослав представился, показал документы, и хозяин квартиры любезно пригласил следователей войти. Лера скользила мрачной тенью за стажером, но была начеку.

Виталий Бойко жил скромно, но со вкусом. Его двушка была обставлена икеевской мебелью, покрашенной в теплые цвета, их сочетание было удивительно гармонично, как на картинках в журналах.

– Я художник, – пояснил хозяин квартиры, наблюдая с каким интересом гости рассматривают жилое пространство. – Мне нужна комфортная цветовая гамма. Мы недавно переехали в эту квартиру с Машенькой.

– Машенька – жена? – уточнил Ярослав.

Бойко кивнул. Все трое прошли через длинный коридор в гостиную. Там стоял диван и журнальный столик, а также небольшой сервант под книги и всякую житейскую мелочевку (коллекцию керамических фигурок и нарядную посуду). На полу было бежевое ковровое покрытие, приятно сочетающееся со светло-синими шторами. На стене слева у входа в комнату висела картина – портрет женщины «в теле», с двумя подбородками и строгим непроницаем взглядом.

– Это ваша жена? – Ярослав кивнул на портрет, и получив положительный кивок, продолжил вопросы: – От чего она умерла?

Ярослав уселся на солидно продавленный крупногабаритной дамой диван, в то время, как Лера робко отошла к окну, – будто это она была стажером, а не ее спутник.

– Тромб оторвался и что-то там закупорил. Она умерла мигом. Шансов не было, – пояснил Виталий, вздохнув.

– И когда она… к вам явилась? – через силу выдавил Ярослав, разговоры об умерших давались ему непросто.

– На следующий день после похорон. В пятницу. Я утром открыл глаза, а она стоит… Смотрит на меня, и говорит, мол, не отпускают ее. Долг, говорит, у нее. Пришлось отдать им деньги!

– И вы отдали? Так просто?

– Не просто, – вздохнул Виталий. – Я их почти год откладывал втайне от нее. Маша ведь была генерал в юбке. Вы посмотрите на нее!

Лера и Ярослав повернулись к портрету. Крупная женщина выглядела устрашающе, муж проигрывал ей не только в весовой категории, но и в волевой. Субтильный художник не скрывал, что побаивался свою жену и, похоже, не особо расстроился, когда ее не стало.

– Судя по протоколу наших коллег, вы сложили деньги в зеленый пакет и оставили их у крыльца аптеки в соседнем здании, – уточнил детали Ярослав.

– Да, крыльцо выходит не во двор, а на дорогу. Маша настаивала, чтобы я оставил деньги там.

– Надо проверить, есть ли там видеокамеры, – очнулась, наконец, Лера. – Может, нам удастся увидеть того, кто забрал пакет с деньгами.

Ярослав обрадовался тому, что его наставница включилась в разговор, потому что чувствовал себя слишком неуверенно без ее поддержки.

– Во сколько вы оставили пакет? – озадачилась Серебренко, пытаясь сложить пазлы в общую картину.

– Где-то в девять часов вечера, – произнес Виталий. – Уже было темно – глаз выколи. Рано темнеет ведь. И фонари до сих пор не подключили, паразиты! Мы живем тут давно, а по вечерам добираемся домой практически на ощупь. Ворье сидит в управе! Столько писем написали и все, как об стенку горох! И, кстати, камер там нет. Аптека совсем недавно открылась. Вот наживутся на болезнях просто люда – разбогатеют, а потом и поставят камеры.

– А вы кому-нибудь рассказывали про заначаку? Друзьям или знакомым, – размышляла Лера. – Кто знал, что у вас отложена наличка?

– Не могу сказать… Конечно, я мог и проболтаться… Творческие люди – душа на распашку. После похорон мы поехали с ребятами кутить, то есть… я хотел сказать поминать Машу. Собрались у знакомого художника в мастерской. И так хорошо посидели, музыку потом включили… Весело было.

– Виталий, вы ведь понимали, что ваша жена умерла. Зачем вы понесли деньги? – спросил Ярослав тактично, чтобы не выставлять своего собеседника идиотом.

– Я боялся, что она вернется! Да и похмелье такое было, я рюмочку принял и на старые дрожжи развезло… Я когда пьяный, такой впечатлительный.

– Вы дотрагивались до нее? – уточнила Лера.

– В смысле? – не понял Виталий.

– До жены вы дотронулись, когда она к вам явилась после похорон?

– Нет…

– А запахи? От нее пахло чем-нибудь?

– Землей в смысле? Вы думаете она восстала из могилы? – хихикнул Виталий.

– Просто ответьте на вопрос, – сухо произнесла Серебренко.

– Колбасой копченой пахло… Она так любила колбасу… при жизни… Палку могла за раз слопать!

– В пятницу вы оставили деньги в девять часов в назначенном месте. Она была рядом? Сопровождала вас?

– Да, конечно.

– На ней была верхняя одежда, – допытывалась Лера, – в тот момент, когда вы шли по улице?