Читать книгу Ошибка опального генерала - Юлия Пульс - Страница 1

Сегодня особенный день! Самый лучший в моей застывшей во времени жизни. Неделю назад в долину Скорби прибыл элитный военный отряд под предводительством легендарного командора коила Тальхура. Всех плакальщиц обители собрали в траурном зале. Большой и мощный ветреник в начищенных до слепящего блеска доспехах своей расы ворвался в помещение с целой свитой воинов. Пронзительный взгляд серых, будто мрачное небо над долиной глаз, прожигал насквозь каждую девушку, но лишь на мне остановился надолго. Я смотрела на командора в ответ, любуясь проседью каштановых волос. Он вызывал во мне особый трепет, ведь немного напоминал моего погибшего на поле боя отца.

Тальхур выбрал меня из множества ингхов и наделил благородной миссией. Я отправлюсь в столицу Ингвиона, чтобы заботиться о сиротах, лишившихся родных из-за войны. Буду управлять небольшим приютом. Поэтому сейчас я стояла у зеркала в неповторимо красивом походном платье. Коилы всегда славились особенным текстилем! Наряды ветреников ценились у туманников на вес золота.

Мне выпала большая честь ощутить кожей необычайную мягкость дорогой ткани. Легкая длинная юбка из летящей материи василькового цвета. Приталенный корсет с золотистой вышивкой затянут слишком туго, но я знала, что вынесу далекий путь и не стану роптать. Ради столь неземной красоты можно и потерпеть! Я должна прибыть в столицу не забитой провинциалкой из всеми забытой долины, а уверенной в себе девушкой, достойной такой ответственной должности.

Тонкую шею овивало жемчужное ожерелье и приятно щекотало бусинами кожу при каждом движении. Отродясь не носила таких изысканных украшений и мне нравились новые ощущения. Я смотрела на себя в зеркало и не верила, что пышногрудая шатенка в отражении – я. Это чувство заставляло сердце биться быстрее, из-за чего даже дыхание перехватывало.

Неужели в этот особенный день я распрощаюсь с участью плакальщицы в пансионе Усопших и отдам всю свою любовь несчастным деткам? Неужели я больше никогда не буду омывать мертвые тела погибших в кровавой войне мужчин наших союзных рас? Не стану провожать в последний путь одиноких, ни кому не нужных жертв противостояния? Не буду под указание главреи плакать над безымянной могилой, провожая усопшего в последний путь?

Свобода!

Ее дурманящий сладкий вкус ощущался на языке и кружил голову. Это так приятно, что хочется смеяться! Но не здесь. В пансионе даже улыбаться запрещено, а плакать можно только по команде. За годы службы я к этому привыкла так, что никакая эмоция на свете не способна заставить меня лить слезы без указаний.

До конца все еще не верилось, что меня выбрали одну из всех! Среди плакальщиц были девушки красивее и умнее. От зависти сводило скулы даже у тех девчонок, что считали меня подругой. Постыдное, но приятное чувство превосходства будоражило разум. А когда меня вывели из опостылевшей обители наружу и галантно предложили приблизиться к экипажу, я вообще едва не сошла с ума от радости.

Вытянутая в длину высокая карета с мощными бортами была расписана золотистыми узорами по красному дереву. Колеса огромные с шиповкой в виде металлических пик. Такая точно не застрянет в болотистой местности, что окружала пансион со всех сторон. А четверка гнедых лошадок быстро домчит до столицы.

Кучер в доспехах и шлеме забрался на выступ и схватился за поводья. Со всех сторон карету окружили величественные всадники-коилы.

Вот это охрана! И все ради меня одной? Путь, конечно, опасный, но чтобы настолько…

– Ингха Сиора, прошу, – подал мне руку крепкий воин в сияющих доспехах. Я легонько поклонилась и позволила ему помочь мне подняться в кабину. Он учтиво закрыл за мной дверь.

О! Внутри экипаж выглядел шикарно. С размахом, свойственным нашим ветреным союзникам. Нежно-розовая обивка на стенах. Аккуратно зашторенные тяжелыми портьерами окошки. Много милых мелких деталей в виде кисточек на алых подушках. Мягкая, очень удобная скамья с банкеткой под ноги. Прикрученный к стеночке полукруглый столик с тяжелой посудой. И уютная одинокая горящая свеча под стеклянным куполом. Признаться, моя убогая комнатушка плакальщицы ни в какое сравнение с этой каретой не шла.

Стоило мне удобно устроиться в углу кабины, как экипаж тронулся с места. Отодвинув портьеру, я посмотрела в оконце. Над болотистым лесом сгущались сумерки. Еще час другой и на небе воцарится ночь. Примерно к обеду следующего дня я уже прибуду в столицу.

– Немного осталось, – шепнула себе под нос и улыбнулась. Наконец, смогу искренне выражать свои эмоции, не боясь получить хворостиной по горбу. Наконец, оставлю позади всю скорбь затянувшейся на долгие годы войны и заживу новой жизнью. Больше не буду здороваться со смертью за руку, и вдыхать ее невыносимый приторно-сладкий смрад. Я слишком молода и полна сил, чтобы тратить время на непроглядную скорбь по усопшим.

Пока карета мягко проходила тяжелую часть дороги по полуразрушенному мосту, я мечтала о том, как детишки радостно встретят меня на пороге приюта. С довольной улыбкой, утопая в мечтах о светлом будущем, немного прикорнула. Забылась во времени и резко очнулась от громкого свиста. Кабина пошатнулась и вкопалась, а я в страхе вжалась в мягкую стену.

Снаружи поднялись крики и такой грохот, что уши заныли. Что-то ударило по крыше, и я вскрикнула от страха. Сжалась вся в тугой комок и опасливо посмотрела в окно. В ночи виднелись огненные всполохи, послышались звуки сталкивающегося металла. Там снаружи разворачивалось целое сражения, а карету трясло от натиска врагов.

Внезапно ее качнуло так, что я упала с лавки навзничь и повалилась на бок. Жесткий ворс напольного покрытия разодрал нежную кожу щеки до боли. Но я притихла и замерла, с ужасом наблюдая за тем, как дверца кареты открывается.

Я хватала ртом воздух, в никчемной попытке хоть немного унять страх. Выброшенной на берег рыбой раскрывала губы, с ужасом наблюдая за тем, что явила распахнутая дверь. Снаружи слышались истошные предсмертные крики. В темное небо взлетали яркие искры пламени. Воняло гарью и копотью. В проеме появилась мощная мужская фигура в темно-синем мундире с золотыми шевронами в виде до боли знакомых символов.

Ратаны напали на экипаж?!

От осознания, что лицом к лицу столкнулась с главным врагом туманнков – пустынником высшего ранга, похолодела. Карета качнулась и просела под весом забравшегося внутрь мужчины. Перед тем, как захлопнуть за собой дверцу, он устремил на меня насмешливый взгляд. А потом пространство погрузилось во тьму. Одним щелчком пальца он потушил свечу под куполом. Схватил меня за шкирку, задев пальцем колье, что рассыпалось круглыми бусинами, оторвал от пола и швырнул в угол.

– Пожалуйста, пощадите, – сумела жалобно пропищать в надежде, что ратан не тронет безоружную женщину.

Склеры его глаз блеснули в темноте так близко от моего лица, что от страха вышибло дух. Я ощутила тяжесть мужского тела. В нос ударил аромат сандала. Бархатистый, теплый, с примесью мускуса, напрочь перебивающий запах гари, проникающий в щели кабины. Лютый враг не может так приятно пахнуть. Может, я ошиблась в шевроне?

Нет! Ратан потушил огонь – это стихия их проклятой расы.

– Заткнись, тварь, – прошил меня горьким ядом грубый голос.

А что я могла сделать? Как защитить себя от мага огня? Тумана напустить? Бессмысленно! Я в ловушке и крышка захлопнулась.

– Прошу… – взмолилась вновь, но тяжелая рука запечатала вопль и до боли сжала лицо.

Я понемногу привыкала к темноте, но разглядеть мужские черты лица пока толком не могла. Четко видела лишь яркие голубые глаза и беснующееся в черных зрачках пламя. До чего же страшно!

– М-м-м, – отчаянно мычала, пробираемая ужасом. Не понимала, что ему от меня нужно? Почему до сих пор враг не вспорол мне живот? Чего ждет?

И тут ощутила, как вторая рука мужчины нагло проникает под юбку. Догадка о том, чего хочет ратан, прошибла диким страхом. Я заколотила кулаками по каменной спине мужчины, сопротивляясь из последних сил. Извивалась и не верила, что это происходит на самом деле. Не может быть! Мне снится кошмар!

– Ты расплатишься по долгам своего трусливого отца, Мадлен, – прошипел гадюкой мне в лицо.

«ЧТО?! Я никакая не Мадлен! Я – Сиора Тенер! Плакальщица из долины Скорби! Туманница!», – кричала всем нутром, а слышалось лишь жалобное: «М-м-м».

Его рука дотянулась до моего голого бедра и силой сжала кожу. Похолодело в животе. Я застыла, пригвожденная тяжелым взглядом. Безжалостный и опасный. В темном мундире, будто сам прислужник смерти поднялся из преисподней. И волосы темные, как и его душа. Этот переломает и пойдет дальше. Переступит. Не пожалеет. Звериная сущность истинного убийцы читалась в небесного цвета радужках, что своей светлой глубиной разнились с искрящимися алым пламенем зрачками.

Я обмякла, прекратив сопротивление, и в этот миг он отнял руку от моего рта и сцапал подбородок. Я хотела закричать, сказать, что я не Мадлен, но он надавил мне на челюсть и влил в глотку что-то вязкое и горькое. Откинул склянку и та со звоном разбилась, как и мой рассудок. В груди запекло так, будто железа раскаленного напилась. Схватилась за шею, раздирая ногтями кожу.

– Тебе понравится, сучка. Расскажешь папаше, как стонала под генералом Ладрейном Талли, – оскалился в хищной ухмылке и рванул на мне корсет. Я и пикнуть не успела, как он обнажил меня по пояс. Стиснул грудь огромной горячей ладонью, а я вжалась в угол еще сильнее, чувствуя, как боль в груди отступает и на ее место приходит нестерпимый жар.

– Хочу, чтобы ты содрогалась, вспоминая об этом до конца своих дней, поганая ветреница, – накренился надо мной, плотно прижимаясь мундиром к чувствительным соскам.

«Нет! За что?! Умоляю!», – я силилась закричать, но во рту настолько пересохло, что даже губы слиплись. По телу пробежала волна мурашек, и низ живота скрутило горячей спиралью. Я бесстыдно прогнулась и стиснула кулаки, испытывая дикое унижение. Хотеть это животное и изнывать от жажды и желания? Так больно эта война меня еще не била! Пощечиной наотмашь хлестанула по алым щекам и толкнула в бездонную пропасть. «Сдохнуть хочу! Прямо сейчас, сердце, остановись, спаси!», – кричала до одури внутри, но никто не услышал, а проклятое сердце продолжало разгонять кровь по венам, больно ударяя в виски.

– У-у-у, а ты горячая! – засмеялся мужчина, задрал юбку и протиснулся меж моих ног. – Потекла уже вся! Действует эликсир, да, стервозина? Хочешь меня? – ткань затрещала под натиском умелых пальцев. Он трогал меня там, где еще не касался ни один мужчина. Трогал и продолжал говорить гадости той девушке, для которой они действительно предназначались. – Что на это скажет твой любимый папочка? Интересно, как скоро он смоет позор с семьи твоей кровью? – За что, боги лесные?! У меня и отца-то давно нет.

Он порочно развел мои ноги шире, а я вгрызлась в нижнюю губу до крови. Ощутив металлический привкус на языке, сумела зашевелить онемевшими устами.