Читать книгу Золотой Вавилон - Юлия Валерьевна Рушковская - Страница 1

ЗОЛОТОЙ ВАВИЛОН

День первый.

– Мужчина, может, поможете? У меня грузчик запил…

– Ну, если дама просит.

– Вот эти ящики вот к той машине. – указала она ему на машину и скрылась за дверью черного хода.

Машина сбоку была открыта и демонстрировала прохожим свою захламленную внутренность. Сергей подошел к машине и заглянул в кабину. В кабине курил водитель. Тем временем из магазина снова вышла женщина с пустыми ящиками в руках и понесла их к машине.

– А чего это ваш водитель не работает?

– Как не работает? Он работает.

– А чего ж ящики не таскает?

– Он же водитель, его дело привезти-увезти. – пояснила женщина. Бросила пустые ящики в машину и снова ушла в магазин.

«Ага, а я вроде как грузчик!» – подумал Сергей, но отказываться было как-то неудобно, уже обещал. Он принялся таскать ящики от черного хода к машине. Перетаскав примерно половину, Сергей обнаружил рядом с собой какого-то маленького человечка с раскосыми черными глазами, в них было написано недоумение и страх, в руках у человечка торчала метла.

– Чего тащи-ишь? – подал голос человечек.

– А шут его знает. – признался Сергей. – Из магазина ящики.

Сергей показал в сторону черного хода магазина и поднял ящик к машине. Человечек проследил взглядом путь до магазина и обратно к Сергею.

– Это Марина-а, я ей помогаю. – проговорил человечек.

– Она меня попросила.

Сергей отправился к магазину за следующим ящиком, чувствуя на спине раскосый взгляд человечка. Человечек смотрел на Сергея, лицо его менялось от изумленно-растерянного до враждебного, в глазах блеснули огоньки ярости. Только Сергей принялся запихивать ящик в машину, как раскосый ударил его метлой по спине, а затем заколотил по нему древком часто-часто. Сережа такого не ожидал, он аккуратно поставил ящик на землю и посмотрел на человечка.

– Не тащ-щи!

– Ты чего?

– Ты… ты зачем пришОл? …зачем пришОл? – от злости еле выговаривал человечек. – Зачем мою работу забрал?!

– Я? Твою работу? – удивился Сергей. – Так она попросила…

– Ты приехать и забрать мою работу! – визжал человечек и норовил ударить Сергея метлой еще раз.

– Я приехать… а ты – не «приехать»? – воскликнул Сергей.

Человечек замахнулся метлой, но Сергей уже поднял ящик с земли и только толкнул надоедливого косоглазого боком. Человечек отлетел в сторону и забранился по-своему, но вскоре исчез. Сергей отнес последние ящики и закрыл створку машины. Он постоял немного у черного входа. Наконец, вышла полная женщина и протянула ему мятую и рваную сторублевку.

– Да не надо, что вы… – начал было отказываться Сергей.

– Бери. Здесь всякая деньга пригодится. – со знанием дела произнесла женщина. – Приезжий?

– Ага. К сестре.

Она достала из кармана фартука мятую пачку сигарет и подала ему.

– Бросил. – гордо отозвался Сергей, но почувствовал тягу привычно протянуть руку.

Женщина закурила. Они немного помолчали.

– А тут какой-то косоглазый приходил…

– Да много тут всякого… людья. – вывела она. – Таджики, киргизы… Дворниками в основном работают. Городские слишком наглые стали, им, вишь, зарплата маленькой кажется! А эти… приходят. На водку просят.

– На водку? – удивился Сергей. – Им же нельзя! Коран запрещает!

– Коран или русский – все одно пьют! – закончила она и сплюнула. Растоптала ногой окурок и ушла в подсобку.

Сергей пошел вдоль дома, но не успел он далеко отойти от магазина, как увидел неподалеку косоглазого человечка. Тот был не один, а с другим таким же косоглазым, только чуть повыше ростом, рядом с собой тот волочил велосипед. Оба человечка, нахмурившись, смотрели в его сторону и медленно двинулись навстречу.

«Ага» – смекнул Сергей и размял руку. После войны он поклялся себе не бить людей, но если обстоятельства заставляли… Он направился прямо к раскосым человечкам.

– Чего надо? – спросил он.

– Отдавай выручку от Марины. – проговорил второй и протянул руку.

Сергей ударил его сбоку. Тот упал, но поднялся вновь. Тем временем первый прыгнул сзади и принялся душить Сергея, тот скинул его и отфутболил так, что человечек кувырком полетел в сторону. Тут откуда-то из-за гаражей выбежали еще двое косоглазых и набросились на Сергея. Пока он дрался с новыми двумя, поднявшийся с земли «велосипедист» бегал вокруг и пытался зацепить его древком от метлы. Сергей дрался теперь за сотню как за миллион, из принципа. Двое совсем достали его, но тут он услышал, как по шву пошло его новое пальто, на которое он так усердно копил несколько месяцев. Тогда Сергей принялся бить как следует и скоро косоглазые человечки оставили его, расползаясь, кто куда за коробки гаражей. В триумфе Сергей сломал древко метлы. Он осмотрел поле боя – велосипедист исчез вместе с велосипедом, под ногами лежал его собственный рюкзак, пыльный и изрядно потоптанный. Сергей подхватил рюкзак и пошел прочь.

Саша теперь жила в просторной, почти пустой квартире, на тридцатом этаже.

– Ух, ты, куда забралась! – засмеялся Сергей, когда на пороге увидел сестру. – Здравствуй, Саша!

Он оглядел ее: белесые волосы всклокочены, на лице непонятные пятна, похудела сильно. Саша стала совсем худющей, это растрогало Сергея. «Видно, жизнь здесь тяжелая». Сейчас на Саше висел тонкий замусоленный халатик, вообще вид у нее был растрепанный, как будто она только что встала с постели. Саша, казалось, не узнавала брата, она окинула надменным взглядом Сергея и проговорила:

– Какая я тебе Саша?! Ты кто ваще?

– Это я, Саша, я, твой брат Сережа.

Молчание.

– А-а. – протянула она. – Чего приехал?

– Так… я это… к тебе. – растерялся Сергей. – Вот мама гостинцев прислала. Саш, я ж тебе на неделе звонил.

– Да? Ладно, заходи. – махнула она рукой и удалилась в квартиру.

Сергей вошел внутрь. Он стоял на короткой, полукруглой площадке, ступеньками спускавшейся в большой зал. Зал был абсолютно пуст, если не считать огромных окон во всю противоположную стену. Сергей не нашел ни мебели, ни даже обоев. Из середины потолка торчали провода и цветные куски изоленты. Сергей не знал – снимать ли ему ботинки, везде был только бетонный пол, но мимо него прошлепала босыми ногами Саша, и он решил оставить обувь у порога. Хотел снять пальто, но, не обнаружив нигде крючка, прямо так двинулся за Сашей. Он вошел в кухню. Кухня оказалась такой большой, как здание их железнодорожной станции. Сергей сел за стол и посмотрел на сестру. Саша налила себе в кружку воды из-под крана и замерла возле раковины.

– Изменилась ты! Сколько лет мы с тобой не виделись? – начал он.

Молчание.

– Два года уж как ты уехала. И не звонишь – не пишешь. Мать волнуется.

– Да ладно! – отмахнулась Саша, и, вытащив неожиданно из шкафа сигарету, закурила.

– Ты куришь?! А раньше не курила. Мама ругаться будет!

– Да ладно!

– Да. Болеет она шибко. Говорит, привези мне Сашу, хоть перед смертью на нее посмотрю, а нет, так привет от нее передашь.

Саша только поморщилась.

– А ты изменилась! – повторил Сергей. – Выросла как и похорошела! Да, похорошела! Ты на каком курсе сейчас?

Саша грохнула кружку в раковину и ничего не сказав, вышла из кухни. Сергей поплелся следом. Рюкзак он оставил на кухне.

Саша оказалась в одной из нескольких комнат, прилегающих к пустому залу. Это оказалась спальня, но Сергей не успел ее рассмотреть – только заглянул, увидел в зеркальном отражении голую Сашину грудь и тут же отпрянул назад.

– Саш, а помнишь соседа нашего, деда Игнатия?

– Не-а. – глухо донеслось из спальни.

– Помнишь?

– Угу.

– Совсем ослеп он. Старый.

Молчание.

– А… а учительницу свою первую помнишь?..

Тут он осекся, потому что из спальни в одних трусиках вышла Саша, отпихнула его в сторону, прошла вперед и скрылась за какой-то дверью. До Сергея донеслись звуки ванной. Он усмехнулся и вернулся в кухню. Посидел там немного и решил проинспектировать кухонные шкафы. Почти все они оказались пустыми. Где-то в квартире бродила Саша.

– Саш, у тебя продуктов, я смотрю, совсем нет. Что же ты ешь? – обратился он к Саше, когда она появилась в кухне. Теперь на ней было короткое черное платье, все в блестках.

– Куда это ты собралась?

Сестра в ответ промолчала.

– У тебя встреча?

– Угу.

– С кавалером? – спросил с улыбкой Сергей.

– Ага.

– Любишь его?

– Угу.

– Чего ты все «ага» и «угу»? Как в… джунглях!

– Где?! В джунглях?! А-а-а-а… Рассмешил! Так и держи!..

Сереже шутка не показалась смешной, но он отчего-то решил вторить сестре и тоже ухмыльнулся. Саша еще несколько раз входила и выходила из кухни, Сергей слышал жужжание фена и писк мобильного телефона, затем она вошла в кухню, снова замерла у раковины и закурила.

– Что ты куришь?

– «Принцесса Сиси», конечно!

– «Принцесса Сиси»? Не слышал…

Саша фыркнула.

– Куда тебе! Это ж новые сигареты! Трендовские! Только в Полисе их и продают!

– Ух ты!

– Если уж ты приехал в приличный город, так хоть моду секи, а не будь лохом!

Сергей согласно кивнул.

Саша будто впервые оглядела брата и снова поморщилась.

– Чой ты в таком пальто?

– Да-к не лето сейчас!

– Вижу, что не лето…

– А чего оделась так? Голая! Замерзнешь!

– Я на такси.

– Да? А чего, ехать далеко? Может, тебе денег дать?

И Сережа вытащил из заднего кармана деньги. Саша только бросила взгляд на разномастные аккуратно сложенные в тоненькую книжечку купюры и рассмеялась. Высоко и неприятно.

– Спрячь! Не тряси макулатурой!

– Чего? – уставился на нее Сергей.

Зазвонил мобильник.

– Кто меня хочет? – произнесла Саша, поднося трубку к уху.

Оказывается, за Сашей приехало такси. Вместе с Сережей вышли в прихожую. Саша набросила на себя какой-то порезанный с боков плащ.

– Что-то я… – начал Сергей, но не знал, что в точности хотел сказать и просто посмотрел недоуменно на Сашу.

– Ты ниче не понимаешь… Ты ниче не понимаешь, сейчас красивые девушки очень востребованы.

– Где?

– Везде!.. Ну, помнишь, как у нас на дискотеке все хотели с Лилькой танцевать?

– Ага.

– Кстати че с ней?

– Лилька-то? Лилька-то замуж вышла, детей родила. Пацан у нее, малой, уж больно шустрый!

Сергей засмеялся. Он был рад, что ее хоть что-то заинтересовало.

– А-а. Понятно. – поморщилась Саша. – Ну, вот! А Полис – это одна большая дискотека! От дискотеки можно все получить – и машину, и квартиру, и загородный дом, и просто деньги, или вещи всякие, ну, там шубку или браслет с брюлликом. Понятно?

Саша открыла входную дверь.

– Понятно.

– Ну и молодец! – Саша ушла, захлопнув дверь.

Сергей постоял немного в оцепенении, а потом исподволь стал прислушиваться к тишине огромной квартиры. Это место было пугающе чужим. Нет, не его оно, и не Сашино. Да и где Саша? А нет ее. Тут Сергей спохватился «Я ж к сестре приехал!».

Он прошел на кухню и стал спешно разгружать рюкзак с «гостинцами» из села. Несмотря на потасовку, все сохранилось в целости. Теперь на широком столе дорогого дерева среди чеснока, конфет и носков, гордо возвышалась банка с домашней колбасой, залитой белым густым смальцем. Она выглядывала из мятого пакета как королева из белой шубы. Сергей полюбовался ею и, вытащив из пакета, поставил в пустой холодильник. Сережа мял в руках и без того мятые пакеты – от них пахло домом, родным запахом, успокаивающим любого человека. Сережа тоже немного успокоился и прошелся по квартире. Всюду было пусто, как при ремонте. Эту квартиру в новостройке еще не успели обжить. Кое-где из-за пустоты разносились эхом Сережины междометия. Спальня Саши еще кое-как была обставлена, но находилась в ужасном беспорядке. На широкой кровати валялись трусики и лифчики, раскрытый гардероб блестел нарядами, из-под длинных штор торчало горлышко бутылки, очевидно пустой. Вдоль стены высился караван пустых одинаковых шкафов, он упирался в короткий диван с затертой цветочной обивкой. Сережа, стараясь не смотреть на кровать, прошел вдоль шкафов с открытыми полками. Все они были пусты. В глубине одной, он обнаружил одинокую запыленную фотографию. На фото – несколько девушек в вызывающих костюмах с бокалами в руках. Лица накрашены сильно, так, что кажутся масками. Сереже сложно было узнать в одной из них Сашу. «Надо с ней поговорить» – решил он твердо. Впрочем, судя по фото, оно было сделано давно, наверное, когда Саша только приехала сюда. Сергей понимал, что Саша – человек взрослый и ее право жить так, как ей хочется, но в то же время он чувствовал свою ответственность за нее как за сестру. «Девчонка одна в большом городе» – подумал Сережа. Еще не известно, как бы ему тут снесло голову. Он наткнулся на совершенно плоский экран телевизора, под ним располагался плеер и валялись коробочки с дисками. Порнуха. Сергей удивился, какое неожиданное значение может приобрести «Красная шапочка» и «Белоснежка и семь гномов». Как любой стыдливый человек, Сергей вспыхнул, но вовремя вспомнил, что квартира эта – сашиного жениха. Он усмехнулся и вышел из спальни в пустой зал гостиной. Тут он тоже обнаружил телевизор, такой пыльный, что он сливался с цветом бетонной стены, еще крохотный кофейный столик с оторванной ногой и пустую вазу на лысом, без штор, окне. Сережа подошел к огромным окнам. Видом своим они выходили на ближайшую новостройку. Сережа попытался сосчитать, сколько в ней этажей и задрал голову, но последние этажи терялись в сером небе. Больше он ничего не увидел. «Близехонько как ставят!» – подумал он рассеянно. Созерцая безликие окна многоэтажки, Сергей вдруг почувствовал голод и пошел на кухню. Снимая на ходу пальто, он вспомнил, что подрался. Он снял пальто – так и есть – немного треснуло по шву. «Надо бы зашить» – подумал Сергей, но как отыскать иголку с ниткой в пустой квартире. Сергей пошел к соседям. В замок были вставлены ключи, он отпер дверь и вышел на площадку. Там, на серый кусок бетона, освещаемые холодно и мертво, выходили тяжелые железные двери. Сережа прошелся по ряду, выбрал самую скромную дверь и позвонил. Ответом была тишина. Он позвонил в соседнюю – результат тот же. Стал звонить и стучать во все подряд. Тишина. Только блестящие ручки смеются над ним. Сережа отошел на два шага и посмотрел на безмолвные двери. Он почувствовал себя маленьким и беззащитным.

– Ничего себе! – произнес он вслух. – А случится что – не дозовешься!

Сергей вовремя вспомнил про консьержку внизу, которая пустила его утром. За «спасибо» старушка зашила пальто.

– Чего ты хочешь! – говорила она. – Не живет ведь никто! Домов вон сколько понастроили, а они все пустые стоят. Стоють потому что дорого!

– Зачем же тогда строят?

– А для богатых! Тут все для богатых… На, держи. – протянула старушка пальто. – Пальто-то у тебя хорошее. Тоже чтоль из этих?

– Да нет. – усмехнулся Сергей. – Я так только, к сестре. Проездом.

Сергей поднимался наверх и обдумывал сказанное консьержкой. Выходит, что жених Саши, незнакомый ему Леша, – богатый? Интересно, чем он занимается? Наполняясь вопросами, Сергей вернулся в пустую квартиру. Он сел на ступеньку гостиной и почувствовал сильную усталость. Остаток дня Сережа проспал на диване в Сашиной спальне, накрывшись своим пальто.

Сергей проснулся от того, что наступила темнота. Он лежал с закрытыми глазами и чувствовал ее, как она вползает в комнату, с улицы через окно, отделившись от подоконника. Он лежал на диване, уткнувшись лицом в его спинку. Пальто сползло частично на пол, но Сергею не хотелось его поправлять. Страшно было пошевелиться. Здесь, в наступившей темноте и тишине, где не тикали даже часы, он чувствовал себя вещью забытой в пыльном чулане. И вроде тепло, но Сергей кожей чувствовал холод, по спине побежали мурашки. Он вдруг сделал шаг, внутри, у себя, мысленно, и упал в густую субстанцию безнадежности. Мысли-ощущения с искрометностью проскочили у него в голове. …Зря я приехал… Саша – не Саша… все кончено, все потеряно… я никому не нужен и сестру я потерял… это платье блестящее… эта квартира… этот город… он съел ее. Сергей покачнулся и врезался в спинку дивана. В доли секунды возникли и исчезли мысли. Сергей неизвестно от чего заплакал – две горячие слезы появились под сомкнутыми веками. И он заснул.

Проснулся он снова от того, что кто-то с лязгом отпирал дверь. Что-то щелкнуло, а затем упало и покатилось. Сергей вскочил как укушенный и неожиданно оказался в прихожей. В дверном проеме застыла тоненькая Саша, а сбоку к ней каким-то образом крепился незнакомый мужчина. Он явно был пьян. Сергей ринулся к Саше и подхватил мужчину. Саша тут же, будто ждала этого, привалила пьяного на Сергея и прошла в квартиру. Тут же зажегся свет повсюду, включился телевизор, Саша загрохотала на кухне стаканами, а по квартире стал расползаться тяжелый запах угара. Сергей дотащил мужчину до дивана, тот все время командовал «Так, еще! Правее!». Сергей посадил незнакомца на диван, а сам уселся на кровать напротив.

– Ты кто есть? – спросил тот.

Сергей только сейчас, как следует, разглядел незнакомца – молодой парень до тридцати, с каким-то даже золотым блеском юности, глаза голубые, будто летнее небо, наивно смотрят на собеседника, озорная улыбка с ямочками на щеках. Сергей понял, что перед ним – Леша, Сашин жених. Сергей назвал себя и объяснил, кто он.

– Брат? – переспросил Леша, будто вспоминал, кто это вообще.

– Ее? – мотнул он головой в сторону появившейся Саши.

– Да. – улыбнулся Сергей.

– У-у-у. – заурчал Леша. – Братуха!

– Да. – обрадовался Сергей такому принятию.

Саша принесла два стакана и тут же унеслась на кухню. Леша сразу опрокинул в себя все из своего стакана. Сергей, не дождавшийся тоста, отпил из стакана. Горькая кусачая жидкость хлынула в рот. Сергей скорчился, но проглотил. Леша, выпив, даже протрезвел немного, но не надолго. Он поставил стакан тут же на диван.

– Ты извини, я немного…

– Да ничего. – промямлил Сергей.

Леша наткнулся на что-то ногой и поднял с пола пальто Сергея.

– Что это?

Сергей только тут вспомнил о своем пальто.

– Пальто мое!

Леша посмотрел на ком в руке и медленно протянул его Сергею. Тот взял пальто и встряхнул его.

– Новое? – спросил Леша, закуривая.

– Ага. – ответил Сергей и продемонстрировал его Леше.

Тот только хмыкнул. В этот момент в комнате появилась Саша. В руке у нее был стакан с водой. Она напряженно уставилась на обоих мужчин.

– Не… не комильфо! – выдал Леша, при этом он громко рыгнул и слово скомкалось.

– Что? – не понял Сергей.

– Ну… – скорчил гримасу Леша. – Для деревни сойдет.

Саша громко хмыкнула и уселась рядом с Лешей.

– Для нашей тусовки… – Леша замотал головой. – Ты б дала ему, брату-то, чего-нибудь… из моего… Это ж братуха!

Леша облапил Сашу, та вспыхнула и оттолкнула его, да еще с таким омерзением, которое не укрылось от Сергея и ему стало ясно, что она его не любит. Ему стало жалко Лешу, только-только Сергей стал к нему привыкать.

– У меня много всего… – наклонился он к Сергею.

Они еще немного поговорили ни о чем. Саша в это время начала укладываться спать – сновать туда-сюда по квартире, хлопать шкафчиками и включать воду в ванной.

– Для тебя ничего не жалко – все повторял Леша уже с закрытыми глазами. Его рука нырнула в карман и достала маленькую бутылку. Рука с бутылкой поползла вверх, ко рту. Притом, что Леша, казалось, уже спит. Сергей, обнаружив, что ему давно надо в санузел, вышел. Вскоре он услышал за дверью приглушенные крики. Сергей выбежал в коридор и замер. Кричала Саша:

– Отвали! Убери руки, козел!

Сергей с минуту помялся, но решил войти в спальню. Там на кровати лежала Саша и изо всех сил ногами и руками молотила по наклонившемуся над ней Леше.

– Че стоишь?! Убери его! – заорала Саша, увидев Сергея.

Но убирать ничего не потребовалось. Силы оставили Лешу, и он рухнул мимо Саши на кровать, частично придавив ее своим телом. Саша с отвращением выбралась из-под него и прошла к дивану.

– Ну, бери его!

Сергей понял. Они вдвоем вместе с Сашей подхватили легонький диванчик и потащили его из комнаты. Поставив его в центре пустой и темной гостиной, Сергей уселся на него, а Саша исчезла в спальне. Минутой позже она тащила толстое одеяло. Сергей уложил сестру на крохотный диван – ей он был почти под размер – и накрыл одеялом. В ее глазах он увидел блеснувшие слезы. Саша плакала молча.

– Ну-ну. – похлопал ее по руке Сергей. Он не знал, как ее еще утешить.

Саша отвернулась.

Сергей еще немного походил по квартире. Выключил везде свет, телевизор; выпил воды на кухне. Зашел в спальню. Там на кровати без одеяла храпел пьяный Леша. На полу валялась небольшая бутылка.

– Вхи… Вискей. – прочел Сергей. – Виски!

Сергей еще раз оглядел спальню. Приметил валявшееся на полу покрывало, забрал одну подушку у спящего и с этим хозяйством вымелся в гостиную. Там он лег на покрывало прямо под диваном, где молча лежала Саша, и снова накрылся своим пальто. Он долго лежал в темноте. Саша не спала. Это было понятно по абсолютной тишине.

– Саш… – заговорил тихо Сергей. – Саша. А помнишь, как ты в яслях у коровы нашей, Маньки, заснула? Я тебя нашел, а ты спишь себе спокойненько, а корова наша тебя в лицо лижет.

Саша молчала.

– А помнишь, ты меня сережкой ольховой дразнила? И смешно тебе так было и весело!

Он вспомнил, что и ему тогда тоже было смешно и весело, последние годы ему недоставало ее смеха.

– А как отца хоронили, помнишь?

Саша молчала, а затем ответила:

– Нет.

День второй.

Утром ему не хотелось просыпаться. Вернее, хотелось проснуться у себя дома, под ровное тиканье часов, квохтанье кур во дворе, щебет птиц. Не хотелось снова оказаться в этом городском дурдоме.

Одним глазом он подглядел, как Саша провожала за порог Лешу.

– Ну, а как же… – говорил тот что-то.

– Брат ко мне приехал! Понял?! – громко воскликнула она и захлопнула дверь со словами «До вечера».

Сергей полежал еще некоторое время, но все-таки поднялся и поплелся на кухню. Там сидела Саша и пила кофе. При виде Сергея она встала, бросила чашку в мойку и вышла. Сергей покосился на кофемашину. Повозившись с ней немного, он понял, как она работает и налил себе чашку черного напитка. Он с удовольствием потянул горячую струю кофе и поморщился от горечи. Это была первая трапеза в этом чужом и странном месте. В кухню заглянула Саша. На ней был меховой жилет, снизу выглядывал край мини.

– Я в фитнес… – буркнула она и исчезла.

– Саша! – Сергей ринулся за ней.

– Ну что еще?

Саша достала ключи из крохотной сумочки. Сергей не знал, что ей сказать.

– Мне б ключи, а то не могу даже на рынок сходить.

– Рынок! – хмыкнула Саша. – Эти возьмешь.

Она указала на ключи, торчащие изнутри и снова, как и вчера, ушла, хлопнув дверью.

Сергей долго собирался, критически оглядывал себя в зеркале, в особенности пальто, гадая, что в нем не так. Очевидно, для взгляда столичного жителя, оно содержало какой-то дефект, не видимый его провинциальному взору. Сергей спустился вниз. Вчерашняя консьержка не заметила его – так увлеклась сериалом. Он вышел на улицу и втянул в себя прохладный воздух. Дома на улице были высокими и все сплошь из стекла – цветного или прозрачного. Отражая небо, они казались голубыми. Кое-где по углам и на газонах пламенели опавшие листья.

Сергей зашел в ближайший магазин. Цены поразили его. Он стоял перед неприступными ценниками и недоумевал – неужели здесь так все дорого. А ценники, словно цепные псы, стерегли продукты от покупки. Сергей взял яиц и пакет молока, пачку масла и чай. Все это ему услужливо положили в бесплатный фирменный пакет, а дама на кассе все спрашивала о каких-то картах.

– Ничего у меня нет. – признался Сергей и подумал о том, что и денег у него, после таких магазинов тоже не будет. Он неумело отсчитал названную сумму. Вокруг него люди брали снедь пакетами. Мужчина позади него выкладывал на ленту спиртное, торт и разносолы. Сергей собрал в пригоршню монеты сдачи, подхватил пакет и униженно поплелся из магазина прочь. Теперь Сергей задумался над тем, кто эти люди, живущие в Полисе, и имеющие возможность тратить в магазине суммы, соразмерные с его зарплатой. Ему даже подумалось, что это – один из этапов проверки, будто через невидимое сито здесь просеивают людей – кто-то остается, а кто-то отсеивается. Сергей, забыв о последних красотах осени, подсчитывал – сколько бы он смог здесь протянуть.

Он вернулся в подъезд. Консьержка уже досмотрела сериал и при виде Сергея расцвела улыбкой.

– Как дела, новичок?

– Спасибо, хорошо.

– Гляжу я, в магазин сходил?

– Да. Только больно дорого у вас. – пожаловался Сергей.

– А ты куда ходил-то?

Сергей ответил.

– Там дорого! – покивала старушка. – Ты сюда, в экономку сходи, там цены еще ничего.

Сергей оставил пакет с продуктами, а сам пошел по указаниям консьержки. Тут ему на обозрение предстал совсем иной вид. Эта часть района теснилась на задворках, как грязь на подошвах многоэтажных новостроек. Здесь не было ни дорогих магазинов, ни парковок, ни искусственных зеленых газонов, наоборот, куда ни глянь, взгляд упирался в низенькие панельные хрущевки или даже в пятиэтажные «кирпичи». Людей здесь было больше, машины припарковывались кое-как – то на тротуаре, а то просто на дороге из разбитого асфальта. Сергей отыскал эконом-магазин и потолкался там, среди массы людей. Цены здесь тоже показались ему высокими, но в разы ниже, чем в первом магазине. Он накупил два пакета еды и двинулся в обратном направлении.

Дома он все разложил по полкам и заполнил, наконец, холодильник. Позавтракал яичницей и позвонил в деревню, хоть и знал, что это дорого. Ответила соседка, оставшаяся кухарить у его больной матери. Мать спала, и Сергей не хотел, чтобы ее сейчас будила соседка. Поговорил он быстро. Просто заверил, что все у него хорошо. После этого он принялся стряпать обед. Но, ни к обеду, ни к ужину, Саша так и не пришла. Он в одиночестве поужинал перед телевизором и отправился мыть посуду, как тут же услышал звук открываемой двери. Сергей вышел из кухни. Вернулась Саша, и привела с собой подругу.

– Вот, к Мирке зашла! – пояснила Саша и рассмеялась.

– Это твой брат? – спросила та и уставилась на Сергея.

Подруга Саши отличалась необъятными формами и каким-то злым, вызывающим выражением лица. Было видно, что она уже не первой свежести, но старательно скрывает свой возраст. Макияж на ее пухлом лице напомнил Сергею о куске сливочного масла. А вот он сам подруге понравился.

– Добрый вечер! Я – Мирра! – сказала она и протянула руку.

Саша хмыкнула.

– Сергей. – представился Сергей и пожал ее толстые пальцы.

– Обожаю таких брутальных мужчин! – с вызовом произнесла она и вытаращила глаза.

– Да ты любых обожаешь! – засмеялась Саша.

Сергей открыл рот, но не стал уточнять, что это за мужчины. Толстая подруга не смутилась. Саша прошла в спальню.

– Я – сейчас! – сказала она. – Только переоденусь и едем!

– Куда это вы поедете на ночь глядя? – встрепенулся Сергей.

– В ресторан. – проговорила толстая Мирра. – Алый, давай его тоже возьмем! – закричала она Саше.

– Кого?

– Сережу! Он мне нравится!

Так втроем они спустились вниз, где их ждала машина. У машины курил Леша. Они с Сергеем обменялись рукопожатием. За рулем сидел незнакомый человек.

– А вас как зовут? – осведомился Сергей.

– Ты что? – толкнул его Леша. – Это ж водила!

Все погрузились. Сергей сидел на заднем сиденье вместе с сестрой и ее подругой, возле двери. С другого бока к нему тесно прижималась толстая Мирра, и он всю дорогу чувствовал ее «потную теплоту». Толстуха наперебой болтала с Сашей, Лешей и засыпала Сергея глупыми вопросами. Сергей рассеянно отвечал ей. Он рассматривал улицы, по которым они ехали. Столько света и блеска он не видел ни разу в жизни. Подсвечивалось все – даже деревья, он увидел пруд, над водами которого висели натянутые светящиеся нити, по воде плавали последние лодочки тоже с фонариками, а аллеи блестели от разнокалиберных гирлянд и подвесов. Весь город был объят блеском фантастических бенгальских огней. Были улицы, освещенные разными цветами – от глубокого красного до переливающегося серебра, будто здесь справляли одну большую дискотеку. Но больше всего было золота, золота, золота, даже небо над ним стало золотым и непроницаемым. Всем, живущим под таким золотым небом, казалось, что есть только Полис – и ничего больше! Ничего в мире больше не существует, Полис – вся твоя Вселенная. Какой все же странный это был город! Старинные роскошные особняки больше не прятались за оградами и зеленью садов, как в прошлом, они, наоборот, выставляли напоказ свои лепные фасады с обнаженной натурой кариатид и атлантов, а над ними, вторым, третьим, и просто бесчисленным ярусом вырастали стеклянные сосульки небоскребов, светившихся так, что глазам было больно. Раз увидевший их, уже не мог увидеть красоту в чем-либо ином, кроме как в Полисе, раз увидевший эти золотые своды чудо-города, был заражен болезнью, сродни «золотой лихорадке». Сергей не слушал того, что говорят в машине, он только удивлялся. Эти просторные улицы-площади, закованные в гранит, мраморные лестницы, рычащие львы, дороги под асфальтом, реки, спрятанные в трубах глубоко под городом. Он слышал музыку, долгую, тягучую, сенсационную музыку. И ему ничего не хотелось больше, только б ехать так вечно по этим горящим золотом улицам…

Они вышли у ресторана. С одной стороны чернела аллея. Остатки листвы на деревьях шелестели на ветру. Сергею показалось, что именно так шуршат банкноты в руках. Он уже был пьян.

В ресторане для них уже был накрыт стол.

– Что будешь пить, брат? – спросил Леша, указывая на столпотворение бутылей посреди стола.

– Да я, не особо… – отозвался Сергей.

– Давай-давай, сегодня ж пятница! – стал наливать Леша.

Весь вечер они что-то ели и пили, чуть позже к ним присоединились еще четверо – двое парней и две девушки. Сергея с кем-то знакомили, а он все думал, как они потом будут расплачиваться. Леша все подливал себе, не забывая о Сергее. Вскоре Сергею стало на все наплевать, и он просто наслаждался моментом. Какое-то время он еще следил за разговором молодых людей, пытался вникнуть в смысл некоторых слов, запомнить выражения. Поэтому он больше помалкивал. Вскоре о нем забыли, даже толстая Мирра – она все изучала зад смазливого официанта и ей уже стали говорить, что это неприлично. Все смеялись по этому поводу. Смеялся и Сергей. Ему было приятно от всего, и от угощения, и от города за окном, и от музыки, и от того, что он сидит с такими приятными людьми – сейчас они все казались ему бесконечно близкими и милыми, он их всех любил, он любил все человечество, потому что ему было хорошо, да и всем было хорошо, потому что в Полисе плохо не бывает. Он уже рассмотрел всех сидящих за столом, и взгляд его стал перебираться дальше. Он никогда еще не бывал в таком красивом месте – стены зала были обиты тканью, повсюду блестела позолота, было много света, а прямо над ними нависала огромная люстра.

«Хрусталь» – подумал спокойно Сергей. Он уже почти дремал. Его успокоило количество выпитого, и совсем задушил дым от многочисленных сигарет. Окружающие курили сигареты с золотым ободком «Принцесса Сиси». Где-то негромко играла музыка, и кто-то даже танцевал. Сергей, еще недавно переживавший за свой убогий прикид, джинсы и «пинжак» покойного отца, успокоился, и только лениво рассматривал разноцветные туалеты дам и их блестящих спутников. Он бы так, кажется, и уснул, если бы в этом круговороте красок и блеска не возникло лицо, удивительной красоты женское лицо.

– Кто это? – слишком громко спросил Сергей.

Компания за столом замолчала. Кто-то рассмеялся.

– Это? Это Красавица!

Хмель сошел с Сергея. Он понимал, что с ним случилось что-то непоправимое. К ним приближалась Красавица, и Сергей смотрел на нее во все глаза. Высокая, с густыми темно-каштановыми локонами, ее грудь перерезали серебряные ленты, а ниже, стройное подтянутое тело облачало черное, длинное в пол, платье. Проходящий по залу луч, изредка падал на ее прекрасную голову, и тогда волосы ее блестели, а бриллиантовые серьги искрили так, что люди вокруг на мгновение слепли. Конечно, Сергей не разглядел всего этого, да и не мог он дать себе объяснения, что он видит в данный момент. Он видел перед собой прекрасную статую, богиню, закованную в черный мрамор. Такую женщину он ждал всю жизнь, но как человек трезвый и рациональный не верил в ее существование. Богиня стояла посреди зала и оглядывала всех присутствующих. Сергей тоже стоял на ногах и смотрел на нее во все глаза. Его схватили чьи-то руки и усадили на место.

– Ты что? Сиди!

– Кто она? – услышал свой голос Сергей.

– Она? Никто. – заговорила толстая Мирра. – Ее отец кто-то. Кем-то был наверху. Теперь покойник.

Официант проводил Красавицу за столик. Там уже сидел грузный мужчина, немолодой с заплывшими глазами, короткий ежик на голове подчеркивал абсолютную окружность его лица. Сергей про себя окрестил его «Большелобым».

Дамы за столом Сергея переглянулись понимающе, и беседа пошла дальше. Однако Сергей не унимался.

– А это с ней кто? – спрашивал он толстуху.

– Это Александр Юрьич… мм… во власти сидит.

Но названное обстоятельство Сергея не смутило. Он поднялся и направился к их столику. Позади него стих разговор. Не успел Сергей подойти ближе, как на него выскочили два здоровенных амбала.

«Сейчас будут бить» – подумал Сергей.

Но схватили его сзади, за локоть.

– Ты что?! – прошипел в ухо Леша.

Леша поспешил дернуть еще раз Сергея за локоть, но раздался голос, на сей раз от столика.

– Это ко мне?

– Это я, Александр Юрьич, Леша!

Телохранители разошлись в стороны. Сергей увидел крохотный столик, над которым тяжелые занавеси образовывали что-то наподобие шатра, их смятые концы лежали прямо на полу. Внутри шатра стоял полукруглый диванчик с подушками. Там сидели крупный мужчина и богиня Сергея. Очевидно, занавеси были прикреплены прямо к люстре, потому что изнутри и сверху падал приглушенный свет табачного листа. Сергей разглядел, что лицо Красавицы напряжено, но выражение тут же изменилось, когда она заметила посторонних.

– А… Добрый вечер, Александр Юрьич! – проговорил Леша и подошел ближе. – А мы тут сидим, развлекаемся…

Заискивающий тон Леши смутил Сергея. Он болтал что-то еще, очевидно, пытался замять неловкий момент и постепенно отталкивал в сторону Сергея. Наконец, Леша стал кивать, и, развернувшись, взял за локоть Сергея и потащил его к общему столу. На них смотрели встревожено. Толстая Мирра перехватила Сергея и усадила рядом с собой.

– Ты что, псих-самоубийца?! – зашипела она.

– А что? Я потанцевать хотел… – начал объяснять Сергей.

– Точно, псих! Он же мафиози! Он от тебя пыли не оставит!

– Что? – Сергей посмотрел вокруг, но на них не обращали внимания.

– Ты же сказала «во власти».

– Так он и есть депутат! Ну а кроме…

Толстуха выпучила свои глаза.

– А-а. А депутатство-то ему зачем?

– За тем самым! Что б вопросов не возникало, ну и фигура он, к тому же, неприкосновенная.

– Ага.

– Знал бы ты, какой он силы авторитет! Такого шороху на всех наших нагоняет! Он, когда на тусовках появляется, ему специально литавры бьют.

Сергей не стал уточнять, что такое литавры.

– А она? Она ему кто? – не понимал Сергей.

– Да никто! Спать с ним хочет!

– Ну да!

– Здесь все хотят… – ответила Мирра.

Произнесла она это так грустно, что стало ясно – это – ее мечта и она вряд ли осуществима.

Вечер продолжался. Сергей все смотрел в сторону шатра. Края его подернули, и столика, и сидящих за ним, не стало видно. Официанты пару раз ныряли туда, но скоро это закончилось. Сергей упустил момент, когда Большелобый ушел из ресторана. Его собственная компания уже поднималась. Сергей удивился, что никто не спросил с него денег. Он так и не понял, за чей счет было угощение. Вдруг ему бросилось в глаза, как официант резко распахнул стороны шатра, ничуть не обращая внимания на сидящую внутри женщину. Красавица сидела в одиночестве, скрючившись за столом, и в жесте отчаяния вскинув руку к лицу. Дымила сигарета, утверждая присутствие здесь давно ушедшего человека. Она поднялась. Сергей сам не заметил, как оказался прямо перед ней.

– Давайте потанцуем! – предложил он.

Красавица лишь мельком взглянула на него и, ничего не ответив, прошла к выходу. Сергею показалось, что он увидел набухающие слезы. Компания спустилась в гардероб. Сергей получил свое пальто и отошел в сторону. Тут же стояла Красавица в длинной черной шубе. Гардеробщик передал ей какую-то золотую карточку. «Визитка!» – догадался Сергей. Взяв золотую визитку и прочитав то, что там написано, ее пальцы дрогнули. Она тут же убрала визитку и скомканный платок в крохотную черную сумочку.

Она подняла голову и посмотрела на Сергея. И вдруг улыбнулась. Сергею показалось, что она стала еще прекраснее. Ее молодое, красивое лицо вдруг потеплело, темные глаза загорелись, а губы…

«Вот губ я бы поостерегся» – подумал неожиданно Сергей. Губы, накрашенные яркой кроваво-красной помадой, такие длинные, растянутые в улыбке, они и звали, они и отталкивали. Как два красных тигра они чего-то выжидали, готовились прыгнуть и покусать его. Сергей ничего не мог сказать, он только смотрел на эти дивные губы, на эти дивные глаза и все больше и больше смущался. Наверное, его смущение стало заметно на его щеках, потому что женщина рассмеялась. Она увидела Лешу и поздоровалась. Леша сделался подчеркнуто вежливым. Сергей даже различил в его тоне некоторую елейность. Он выспрашивал у Красавицы про Александра Юрьича, а она, как могла уклончиво отвечала.

Катались по ночному городу. Красавица ехала впереди на своей правительственной «Чайке». Когда она усаживалась туда еще возле ресторана, у Сергея отпала челюсть.

– Это что? «Чайка»? – спросил он.

– Ну, сказали же тебе, доча бывшего босса, оттуда и «Чайка» – ее папашка еще и не такое ретро собирал! Потом сложно это все продавать было… – заговорила Мирра. – Продали.

Очевидно, что толстая некрасивая Мирра отчаянно завидует Красавице, да и Саше, если уж на то пошло, и теперь она пытается показать свою снисходительность в отношении положения, до которого «докатилась» Красавица. Всю дорогу Мирра вытаскивала на свет какие-то грязные небылицы о Красавице. Сергей не верил ей. Пару раз он пытался осаживать ее.

Они приехали в центр, где под старыми стенами расположился длинный сад из старых заморенных деревьев, и пошли вдоль лужаек и неработающих уже фонтанов. Небо потемнело.

– Не обращай на нее внимания. – прошептала ему Саша. – Она выделывается. Сама себя Миррой назвала, а на самом деле – Надей ее зовут, а фамилия… – Саша огляделась. – …фамилия такая, что будешь ржать три дня.

Саша подмигнула и отошла. Сергею стало весело. Однако, спустя время, он заметил, что Саша и Леша отстали от всех. Сергея под руку взяла Мирра. До его слуха долетали обрывки начинающейся ссоры. Вместе они, и Саша, и Леша, поминали какого-то Димитрия, или ему просто это послышалось.

– Не смотри туда. – одергивала Сергея Мирра.

Заметно было, что она довольна их ссорой.

Они повернули и вышли на площадь, неожиданно широко раскинувшуюся здесь. Снова тяжелый серый гранит, слева ажурный дом, схожий с вокзалом, справа красный монолит под конвоем высоких елей.

«Как странно! – подумалось снова Сергею. – Там тяжело, а тут легко!» И он чувствовал, чувствовал как ему легко. Они прошли по площади. Небо здесь было совсем черное, глубокое, представляло собой какой-то космический круговорот. Впереди в призрачном свете, он увидел Красавицу. Золотой блеск ее высоких шпилек кольнул Сергея в самое сердце. Он готов был упасть к ее ногам, а потом будь, что будет. Он подошел к ней резко и…

– Я весь вечер хочу танцевать с вами! – горячо воскликнул он.

Компания поглядела на него как на безнадежно больного и стала удаляться.

Красавица улыбнулась. Они прошли круг вальса. Больше Сергей не смог – он упал лицом в шубу Красавицы и задохнулся от счастья. Секундой позже они стояли вдвоем посреди абсолютно пустой и черной площади. Сергей понял, почувствовал, осознал, что только сегодня и только сейчас он живет, живет по-настоящему, то, что было раньше – не важно, а то, что будет потом – никогда не будет так волшебно, как сейчас, вернее, ни-ког-да уже не будет как сейчас. А живет он только сейчас, как бабочка-однодневка, жизнь – это и впрямь – только миг, и только сегодня и сейчас, под покровом этой блистательной черной ночи сбудутся все его сокровенные мечты. Его мечта стояла напротив. Блистательная, волшебная, золотая! Она посмотрела ввысь, туда, где под свинцовыми черными тучами тонули древние башни. На миг ему показалось, что в ее глазах блестят, отражаясь, рубиновые звезды. Она тоже жила только сейчас.

Настоящее рвалось из нее:

– Я хочу… хочу любить тебя, хочу быть твоей, хочу раствориться в тебе навечно, хочу быть в тебе, хочу быть тобой…

И она зарывалась в его тело, терлась нежными щеками о его голую грудь, тонула под его руками, дышала ему в уши.

Он не знал, кого она так ждала и звала, но понял – точно не его. Его это не расстроило, а напугало.

Он и сам не заметил, как погрузился в долгую тягучую истому, но спустя какое-то время очнулся резко и посмотрел кругом. Ей тоже было хорошо, и она получала свое удовольствие не от одной лишь любви. Она так привыкла отдаваться нужным мужчинам, что уже не могла обойтись без препаратов, будоражащих кровь и накрывающих сознание беспросветной теменью. Сергея это испугало еще больше. Он как-то сполз с кровати и постарался, как можно безшумнее выйти из комнаты. На ходу в темноте он натягивал трусы. Перед ним упал луч света. В темноте он разглядел кухню, в проеме виднелся стол, освещенный лунным светом, лившимся через огромные окна. Сергей вошел. В этом серо-фиолетовом свете он увидел на столе початую бутылку водки, стакан, хранивший на себе отпечатки пальцев, и россыпь таблеток. Он стоял над этим всем и проникался отвращением. Тут его охватила какая-то бредовая решимость. Он схватил со стола бутылку водки и налил в стакан. Зажав в руке таблетку, он перекрестился ей и грохнул это все – и колесо и водку – одним залпом. Внутрь заструилась будто и не водка, а чья-то живая кровь. Живая и орущая. Сергей задохнулся и пошел в спальню. Всю ночь ему снились кровавые вавилонские звезды.

День третий, заключительный.

Утро пришло туманное, серое и холодное. Обычное утро Полиса. Сергей был в одиночестве на огромной сексодром-кровати. Она была тут же, но где-то не то за стеной, не то на лестнице. Сергей встал и почувствовал холод. Он был без трусов. Это его смутило. Он ничего не помнил. Что-то было ночью, но что, в точности, Сергею не было известно. Он помнил ее лицо, ее руки, потом мрак и снова ее лицо, ее губы-тигры раздвинуты, она разевает рот, наверное, кричит, но он не слышит. Течение его мыслей прервала своим появлением она.

– Привет, соня! Вставай, одевайся.

– Трусы мои где? – спросил тихо Сергей.

– Не знаю. Поищи.

Сергей огляделся и уткнулся в ее глаза.

– Ты вчера…

– Забудь. То, что я говорила вчера – не важно!

Он уставился на нее с вопросом.

– О-о-о! – протянула она и подошла ближе. – Ну, не переживай, будут у тебя еще сотни девушек! Посмотри, какой ты…

Она обняла его и принялась целовать его тело. У Сергея начала кружиться голова. Он решил прекратить этот водопад, обрушившихся на него ласк. Он крепко схватил ее руками, она остановилась и подняла на него глаза, он задрал ей голову и поцеловал, так, как не целовал еще никого и никогда. Когда он закончил, она посмотрела на него с усмешкой, которая сменилась, как показалось Сергею, жалостью.

– Какой ты еще… свежий! – произнесла она, а затем засмеялась и посмотрела иначе.

Этот взгляд, которым она умела одаривать мужчин, он давно приметил в ней. Ниже ростом своих кавалеров, Красавица всегда смотрела на них сверху вниз!

Ему пришлось на время надеть ее халат. Теперь Сергей сидел на кухне и ел поджаренный хлеб с вареньем. Она смотрела на него и улыбалась или иногда грустила. Он рассказал ей все и про то, как приехал из деревни проведать сестру, и какая она, его Саша, и как они вместе жили в деревне. Наконец, он так разговорился, что начал задавать ей вопросы относительно тех неясностей, что он нашел. Она все больше молчала. Ее глаза изучали Сергея, будто он какое-то пятно на одежде и она не знает, как его вывести. Кроме легкой озадаченности, он вдруг обнаружил на ее лице выражение жалости и сострадания. Сергей понял, что она хочет ему что-то сказать, что-то важное, и потому замолчал.

– Какой же ты еще… неиспорченный! – выдала она и несколькими секундами позже – Ехал бы ты отсюда!

Он задал вопрос молча. Она посмотрела по сторонам, будто опасалась, что в пустой квартире их кто-то подслушает, наклонилась к нему через стол и зашептала.

– Беги, мальчик! Беги! Беги отсюда, пока цел!

Это все, что она сказала, но у Сергея поползли мурашки по загривку. Ему и, правда, хотелось убежать.

Он не нашел своего нижнего белья. Пришлось надеть джинсы так. Он собрался и вышел на улицу. Судя по показавшемуся на небе солнцу, было уже далеко послеполудня. Подморозило. Красавица вышла вместе с ним. Они сели в ее машину и поехали. Куда – Сергей и сам не знал. За несколько дней, проведенных в полисе, он уже научился ничему не удивляться. Он полагался на других людей, на их инициативу. Сейчас он доверял Красавице, которая вновь стала самой собой – холодной, высокомерной и жутко красивой женщиной-богиней. Ему было все равно, куда ехать с ней или идти, ему просто было приятно находиться в ее обществе. Всю дорогу она осыпала его короткими поцелуями, он отвечал ей жадно и в то же время нежно. Он знал, что, возможно, они не будут вместе. Любить такую женщину можно какое-то время, но удержать ее на всю жизнь невозможно. «Да и не принадлежит она никому». – понял Сергей. Наконец, они оба угомонились, но продолжали держаться за руки.

– Сейчас поедем к одному человеку. – произнесла она и помолчала. – Раньше он был писателем.

– А теперь чего? Не пишет больше? – спросил удивленно Сергей.

– Нет, конечно. Кому нужен его душевный стриптиз!

– Э…

Она рассмеялась.

– Он большой умница. Был в Тибете. Говорит, что там получил свое образование.

Она снова помолчала. Лицо ее стало серьезным.

– Он ответит на все твои вопросы.

И тут же выпалила:

– Приехали!

Они вывалились на холод в обнимку.

– Сюда?

– Да. Последний этаж. Иди один.

И только Сергей хотел двинуться в сторону внушительного входа, Красавица прижалась к нему всем телом.

«Это чего происходит-то?» – подумал он, а затем задал свой вопрос вслух.

– Я целую тебя, дурачок!

Она посмотрела на него сверху вниз, как всегда, по своему обыкновению, и произнесла:

– Свежий фрукт!

Красавица развернулась и села в свою блестящую машину. Хлопнула дверца, сверкнуло напоследок темное окошко, и Сережа увидел уже удаляющиеся красные огоньки задних фар. Спеша ко входу в высотное здание, он пробовал сосчитать языком, все ли его зубы, двадцать шесть штук, целы. Оказались все на месте. Уж больно странный поцелуй у Красавицы.

Он парил над землей. Нет, показалось. В алом одеянии. Цвета кремлевской стены.

Сергея ввели в небольшой зал, стены и пол которого были увешаны и устланы коврами, что-то дымилось в углу или пускало пар, сверху, с потолка, конца которого не было видно, свешивались стеклянные бусы. За спиной великого Гуру, за огромным панорамным окном, расстилался Полис во всей своей неприличной красоте и одновременном уродстве. Гуру курил длинную трубку, лежащую одним концом на полу, возле его скрещенных ног, рядом на подносе стояла пиала с чаем.

Сюда Сергей сначала долго ехал на специальном лифте, а потом два этажа поднимался по крутой узкой лестнице. Встретила его маленькая черноволосая «японка» и с большим почтением проводила в зал. Впрочем, как заметил Сергей, все ее почтение было направлено на хозяина. Сергей поклонился. Гуру приподнял одно веко, обнажив зеленый глаз, и показал взглядом, куда сесть. Сергей сел на пол и попытался сложить ноги так же, но это было нелегко. Кое-как усевшись, Сергей замолчал. Он думал, что сам Гуру начнет задавать ему вопросы, но тот лишь молча курил. Наконец, спустя несколько минут, Сергей неуверенно начал. Он объяснил, кто его привел, представился, начал рассказывать, как приехал в Полис в поисках сестры и… не нашел ее. Гуру сидел с закрытыми глазами, но это не раздражало, а наоборот, располагало к откровению, и Сергея «понесло». Он рассказал все, что с ним произошло и все, что он думает по этому поводу. Наконец, он начал чаще останавливаться, когда заметил, что стал задыхаться.

– И все здесь странно. И люди… – он не знал, что добавить. За два с половиной дня он посмотрел много, но люди все были разные, тем более, что среди них была и Саша.

– Это так смешно, оскорблять их! – неожиданно заговорил Гуру. – Ведь оскорбленный человек, когда у него заканчиваются слова, что ему подсказывает защита его психики, наконец, заглядывает внутрь себя и ищет, чем бы еще ответить, а внутри пусто и темно! Ведь он всегда строил стены, внешнее, а не внутреннее, стены рушатся в мгновение ока, а за ними, выходит, ничего нет, никакой тверди. Так человек понимает, что он – ноль. И? Либо гибнет, либо начинает заново возводить стены, иначе врет сам себе, что, в общем-то, тоже гибель. А может он и не жил никогда. Ей богу, мне кажется многие из этих людей даже никогда и не жили! По-настоящему.

Он замолчал так же резко, как и начал. Сергей открыл рот и в изумлении уставился на Гуру. То, что тот сказал сейчас, немного не вписывалось «в кассу», по его мнению, но было гораздо глубже и проникновеннее. Сергею стало интересно. Он весь обратился в слух.

– С малых лет девочка-крестьянка задумывается о том, как в будущем найти жениха повиднее да побогаче, она с самого детства осознает, в какой семье родилась, к какой прослойке, к какому социальному классу относится эта семья, кто в ее окружении самый влиятельный, и вся ее мысль занята лишь тем как ей выбраться вверх, улучшить свое положение. Нет, ей нет дела до всего вокруг, что не подразумевает под собой человеческого участия. Поле для нее – лишь гектары земли, принадлежащей кому-то, она не смотрит и не видит «идет» ли кому-то новое платье или нет, она видит цену вещи (не истинную – нет!), она видит определенный достаток купившего. Ей некогда, да и невозможно по сущности своей задумываться о природе вещей – о небе, ночи и дне, о временах года, или о птице, или о цветке. Все эти понятия не для нее, так как не касаются ее прямо, не касаются ее благополучия, не приносят ей денег.

Гуру снова резко замолчал. Сергей поерзал на месте. Он вдруг услышал в речи Гуру какую-то ноту, которая касалась напрямую и Саши и его самого, да и вообще всего того, в чем он существовал до этого времени. Ему стало обидно, и он решил оспорить сказанное.

– Да, положим, люди-сволочи, и они сами преклоняются перед деньгами и учат тому же поклонению своих детей… – говорил с жаром Сергей, но его прервал Гуру одним лишь тем, что впервые за все время открыл глаза и воззрился на Сергея. Сергей замолчал.

– Это потому что они – нищие.

– Но разве они в этом виноваты?! – воскликнул Сергей.

– А как же! Это бедные не виноваты в том, что они – бедные, а нищие виноваты в том, что они – нищие.

У Сережи закружилась голова.

– А что, есть разница?

Гуру только хмыкнул.

– Все эти нищенствующие приезжают издалека-далека и мыслят себя пупами земли! – тут он тихо посмеялся. – На этом-то и обыграет их жизнь, подставит, опрокинет их, рано ли поздно ли, но обязательно опрокинет. Даже самая большая в жизни мразь, какой-нибудь уголовный деятель, добившийся успеха, должен иметь хоть каплю собственного достоинства, иначе он все упустит из рук! А собственное достоинство очень часто скрывается за скромностью, гордостью. Пупами земли мнят себя ничтожества! Но они-то первые и продаются! И, поверь мне, Город знает их эту слабость и выгодно использует. Выгодно для себя, разумеется. То, что раньше было завхозом, теперь называется Директор департамента корпоративного хозяйства и обеспечения или Руководитель ресурсного отдела. Как тебе? Звучит? Звучит… А для кого? Для деревенских пупков! На такую мишуру и ловит Город лохов и разводит их! Для них важнее кем стать, а не каким. Некоторые из этой грязной пены, долго борются за свое место и ей-богу, как им самим кажется, многого добиваются. Но это лишь мираж. Поэтому легенда о Полисе так притягательна для всех! Поэтому Город так привлекателен! Город поставляет миражи всех цен и размеров! На любой вкус! Один работает в банке – конечно при этом не уточняется, что он всего лишь простой кассир, но звучит-то как – в банке! В сознании его «сродственников»-примитивов слово «банк» вызывает ассоциации с миром денег, больших денег и больших людей, и они воображают, что их свояк многого добился! Или какая-нибудь овца едет домой, поражает там все население цветастым телефоном и рассказывает, что работает в элитном массажном салоне за сто тысяч в месяц. Причем ее, великого специалиста, так и не закончившего школы, в Полисе с руками оторвали! И все ей верят. На самом деле она моет полы в небольшом массажном кабинете возле китайского рынка, спит там же, получает копейки и все скопленное тратит на вещи, по ее мнению, а главное, по мнению ее свояков, составляющие атрибуты богатства. Но ей верят! И ей самой тоже хочется в это верить! Им хочется поверить в эту сказку! В этот Город, в этот Полис, в этот Зо-ло-той Вавилон! И он щедро раздает эти сказки… всем желающим. Есть еще варианты целеустремленных, предприимчивых, лезущих наверх изо всех сил, и они таки долезают до определенного уровня – становятся любовниками или любовницами, а то и супругами знаменитостей, спортсменов, мелких политиков или мелких же бизнесменов, которые чаще всего тоже из приезжих, и вот эти вот «князи из грязи» колесят по городу от нечего делать в дорогих авто, замотанные в дорогие шмотки, и медленно спиваются на вечеринках. Самое смешное в них то, что сущности быдла они так и не поменяли. Пойдет такая вот дамочка в норковой шубе по улице, заприметит оброненную десятку, да поднимет, поклонится мостовой, да в карман своей стотысячной шубы положит. Дни напролет в дорогих салонах, они вычищают грязь из-под ногтей, не сознавая, что коровий навоз навсегда въелся в их родословную.

– За что же вы их так не любите, могли бы иметь хоть какое-то уважение к тем, кто вас кормит!

– Да как-то получается так, что сейчас мы их кормим. А потом, кто тебе сказал, что я не люблю простых крестьян? Люблю. Очень. Но ведь крестьяне работают на земле, а не лезут в город за наживой. Я – сам крестьянин, и родители мои крестьяне. И, поверь мне, – самые самодостаточные люди, которых я знал! Они были рады своей судьбе и не бежали за чужим, не стремились нахапать. Поэтому им все и далось. Прожили вполне счастливую жизнь.

Гуру отвлекся и поднял с подноса пиалу с зеленым чаем. Пока он пил, Сергей отважился задать вопрос.

– Вы говорите, что Город обманывает своих людей… – тут Сергей запнулся, ему стало очевидно, что у этого Города «своих» попросту нет. На миг он задумался над этим, но хитрый зеленый глаз Гуру выжидал. – Я имею в виду приезжих. Если все они тут навроде рабов и сами этого не понимают, то почему вы не можете им этого объяснить? Ну или я могу объяснить.

– Нет-нет-нет-нет! – замотал энергично головой Гуру. – Никогда не говори людям, что они рабы! Они не хотят этого знать!

– Но почему…

Тот усмехнулся, глядя на Сергея. В его глазах читалась многовековая мудрость мира. Сергей испугался, что сейчас услышит откровение, что-то вечное, какой-то постоянный закон, который нельзя преступать.

– Не следует пытаться исправить неисправимое. Каждый в этом мире занимает свое определенное, отведенное ему Всевышним, место. Так всегда было, есть и будет. Всегда был тот, кто зарабатывает деньги, всегда был тот, кто их крадет. Всегда был работник, ученый и вор. Всегда была проституция, дураки, политики, лгуны, легкомысленные. Это всё – сущности людей, и никакая, принятая извне форма, их не изменит. Не нужно чистить конюшни, если это не твое – всегда найдутся люди, которые сделают это. Нельзя обижаться на вора, обворовавшего тебя, мошенника, обманувшего тебя, – ведь это его предназначение! Он жил миллион лет, так же, как и ты. Вы всегда были, есть и будете. Вот за это я и люблю Город. Он – как слоеный пирог, люди в нем занимают каждый свое место в своем слое! Человеческая жизнь происходит от ресурса, а в современном мире ресурсы получают за деньги, а деньги получают за продажу себя! Каждый человек продается за деньги. Кто-то продает тело, кто-то ум, способности, наконец, свободное время. Мир – это огромная ярмарка. Разумеется, мир человека. Чтобы что-то получить – надо что-то отдать. Тебе, чтобы протянуть руку, необходимо задействовать силу мышц и координацию, за которую отвечает мозг, стало быть, и силу мозга. Сила происходит от ресурса, ну или от того, что ты сегодня-вчера ел. Еда стоит денег, так же как и одежда, нужная для того, чтобы укрыть тело от неблагоприятных воздействий среды, так же, как дом, нужный, чтобы обрести спокойствие тела и духа, как и все остальное. А есть еще и качество – чем чище вода и воздух, чем лучше еда и одежда, тем у тебя, как у биоорганизма, больше шансов на жизнь. И все это – деньги! Это раньше голодные люди вынуждены были сходиться в стада, бродить по лесам в поисках пищи, отнимать ее у других, убивать, придумывать земледелие и скотоводство, но возник бартер, и промежуточный предмет бартера – деньги! Большинство людей мира живут за деньги и продаются частично за деньги. И только они сами могут найти этот баланс – сколько себя продать и за какую цену. Офисработники продают не только свое свободное время, а свое свободное время, кстати, продают все, но и, работая за компьютером, они продают свое зрение, находясь в частом сидячем положении, они продают свои вены и мышцы – те ведь не напитываются кислородом и кровью в нужной мере, а стало быть, изнашиваются. Да, человек тоже агрегат, и тоже изнашивается. Если шеф унижает тебя, то ты продаешь и собственное достоинство. И, поверь мне, их сейчас очень много – желающих продать собственное достоинство! По-настоящему богат лишь тот, кто не продает собственное достоинство. Но таких очень мало, ведь, если получение денег требует продажи части себя, то получение очень больших денег требует продажи себя с потрохами! Итак, чем больше продаешься – тем больше получаешь денег!

– Значит, нищие – не продажные люди?

– Вовсе нет, они просто продаются за копейки. Поэтому никогда не следует жалеть того, кто продался. Я встречал людей, которые буквально продавали свою жизнь за дешевую работу. Заметь, делали они это не от того, что им нечего было есть, наоборот, они имели даже больше, чем некоторые, но продали всю жизнь из-за желания взять «еще больше». Им действительно удавалось сколотить некоторое богатство, но… если б ты их видел! Некоторые из них так и не успели воспользоваться деньгами, ради которых вкалывали всю жизнь! В этом есть вышняя справедливость! Вот как ответил им Создатель за загубленное – единственное настоящее – богатство, которое он дал им – жизнь! Все эти мужики и бабы, призванные жить в полях и на заводах, бегут из-за жажды денег в Город. Тут они устраиваются на все мыслимые и немыслимые каторги, берут ставки и полставки, подработки, перегрузки, они унижаются и каждый день продают себя за копейки. С каждым годом накапливается усталость и недовольство, а тем временем на горизонте тает их мечта. Они либо уезжают домой изрядно поотбитыми, что редко, так как жизнь на малой родине для них – позор, либо остаются в Городе, в одном из его нижних слоев. Они могут наработать на квартиру и машину, но в целом жизнь уже продана, и они остаются с усталостью, мутным сознанием и ненавистью ко всему миру! А Город… Город уже выжал их! Как того и следовало ожидать!

Гуру засмеялся.

– Кто-то работает много, кто-то мало, а кто-то не работает вообще, но получает за это много денег! – заметил Сергей.

– Как сторгуешься! – снова засмеялся Гуру. – В молодости я был очень симпатичным и, как это сейчас говорят, «экстрасексуальным», и мне предлагали обслуживать самый верх. Предлагали мне и еще одному моему знакомому. Я отказался, мой знакомый согласился. Сейчас он держит свое предприятие досуга. Богат. Страдает депрессией. Часто он приходит сюда, чтобы поплакаться на судьбу. Его дело приносит ему хороший доход, но он отдал бы любые деньги, чтобы вернуть все назад.

Гуру улыбнулся.

– Никогда никому не завидуй. Тем более богатым. Помни – чем больше денег, тем меньше достоинства. Хотя, богатые они все только на вид. Нет такого миллионера, который бы не стремился стать миллиардером! А знаешь почему?…

– Почему? – потянулся к нему Сергей.

– Потому что рабам денег никогда не хватит!

Сергей пытался осознать эту истину. Ему не нравилась эта фраза, но в глубине души, он чувствовал, что она верна.

– Кто-то занимается делом, а кто-то продается, – повторял Сергей. – причем продается за копейки или…

– …за большие деньги. – подсказал Гуру.

– Ты можешь продать все за мелочь или за состояние… как сторгуешься. Деньги дают еду и прочий ресурс для тебя, но тебе необходимо продавать себя, чтобы получить деньги… И большинство людей в мире живет в этом заколдованном круге! Но как же… Что же делать?.. Как же… если…

У Сергея от представившейся картины мира остались только восклицания. Он с надеждой уставился на Гуру.

– Так ведь это и есть баланс – между отдачей и получением. Капиталисты это давно поняли. Вся суть капитализма в том, чтобы получить больше, чем отдал. Иначе пропадает смысл! А тебе, человеку, надо самому определять баланс своей жизни.

– От этого зависит судьба?

– Ха-ха. Судьба ни от чего не зависит. Судьба – это постоянная, которая сама по себе. А баланс здесь – просто попытка понять ее, свою судьбу, свою жизнь.

– А я думал, что все люди – хозяева своей собственной жизни и судьбы. Ведь множество случаев, когда люди шли наперекор своей судьбе и выигрывали!

Сергей наткнулся на теплую улыбку Гуру, она сочеталась с его мягким профилем и всезнающими глазами. Сергей замолчал.

– Люди не спорят с судьбой, и не идут ей наперекор. Им, может быть, так кажется, но это тоже приятный мираж. Они следуют лишь приготовленной для них судьбе. Мальчик из Холмогор становится ученым только потому, что он родился ученым, он родился для этого, с таким предназначением, это его судьба, и все его действия в жизни – действия по одной прямой, той, что кличется дорогой судьбы. Не бывает кривых судеб! Людям только кажется, что их нечто водит впотьмах туда-сюда, но это не так, это все только звенья одной цепи! Конечный результат скрыт от глаз живущего, так же, как порой, и следующее звено в цепи. Поэтому никогда не бойся потерять! Если суждено тебе это, то уж тебе от этого не уйти. А если потерял что-то – то не твое это было, а дано было лишь на время! Человек, рожденный крестьянином, может стать только крестьянином, поэтом может стать только тот, кто родился поэтом – не важно, в какой местности и семье.

Сергею показалось, что Гуру сам себе противоречит, но тот продолжал…

– Все дело в сущностях. Простым людям свойственно судить о человеке по его достатку. Не позволяй себе обманываться, гляди глубже. Люди попадают в Город, и Город показывает им их предназначение. Видящие – увидят, а слепым уготована гибель, что, по сути, тоже предназначение. Город – мерило всех человеческих способностей, мыслей, поступков и чувств. Город – Бог, Город – судья, Город – суть и Город – явь. Город сломает тебя, если ты слаб, бросит в грязь, если ты грязен, он не заговорит с тобой, если ты покажешься неинтересным собеседником, не станет дружелюбным, если ты не отдашься ему всем сердцем. И никогда не покорится! Некоторые люди добиваются здесь успеха, в таком случае идиоты говорят «он покорил этот город». Но Город нельзя покорить. Если ты успешен здесь, то только потому, что это нужно Городу, потому, что Город сейчас благоприятствует тебе, или просто терпит, но Город – не ручной зверь, он всегда найдет возможность опрокинуть тебя, хитрым, садистским способом. Если ты здесь, значит, Город нужен тебе, если ты приносишь здесь себя в жертву, а рано или поздно это случится, значит, ты нужен Городу. Город уже давно поглотил меня, я – лишь его Эхо.

Сергей ощущал себя маленьким несмышленым щенком перед величием этого вавилонского лотоса.

– Как вы сюда попали?

– Долго рассказывать. Но я шел за своей судьбой. С детства я был не таким, как все. Мне хотелось постичь мир, людей, что его населяют, саму жизнь. Я долго наблюдал. Я пытался ответить на многие, беспокоящие меня, вопросы. По правде говоря, все люди должны думать об этом, задавать вопросы и искать ответы, но им некогда, они продаются за хлеб, вместо того, чтобы создать его самим. Город – находка для наблюдателя, он словно мир в миниатюре. Город давно стал религией для всех. Каждый молится на свою городскую грань. Я много наблюдал за Городом. Наблюдаю за ним и теперь.

С этими словами Гуру отвернулся от Сергея к высокому окну за спиной, где уже сгущались сумерки над страшным великолепием Города. Лишь тонкий кровавый луч прорезал черневшее небо. Сзади к Сергею прикоснулись чьи-то руки. Он вздрогнул и обернулся. Его подхватила та самая «японка» и поставила на ноги. Руку она держала над Сергеем так, чтобы он пригибался, почти сгибался в половину. Сама она тоже пригибалась. Таким образом, они и двинулись к двери вместе. Сергей больше не видел Гуру, но почему-то был уверен, что тот так и смотрит закрытыми глазами через стекло на Город внизу.

– Он есть, Он дышит, Он живой… – вот последнее, что услышал Сергей. Сказано это было голосом Гуру, но очень тихо, почти не разобрать.

Вниз Сергей спускался по крутой лестнице – чуть не полетел кувырком и вышел на улицу в растрепанных мыслях. Сладкий морок, навеянный дымом благовоний, тихим позвякиванием колокольчиков в бусах и безмятежный вид красного Гуру, растаял, когда Сергей втянул прохладный воздух. Блестящей машины у входа давно уж не было. Улица походила на бетонный серый тоннель. В одном его конце было сумрачно, в другом – заходило солнце и стены тоннеля – дома – окрасились красным золотом. Сергей решил идти по улице прямо навстречу заходящему солнцу. Мимо него сновали какие-то люди, но он не видел их лиц. Сергей не видел даже, куда идет, ослепленный золотым сиянием. Он так все шел и шел, а улица никак не кончалась. Это смутило Сергея. По сине-черному небу плыли куда-то фантастические кроваво-красные облака. Они донесли до Сергея угрозу, и он поспешил укрыться от них в метро. «Какое… кусачее небо» – подобрал определение Сергей. В вагоне метро было, напротив, тускло. В мертвенно-бледном свете, лица людей становились зелеными, и они походили на покойников. Город налагал свои искажения. Сергею, с высоты его роста, все время казалось, что он вот-вот упрется головой в потолок. Он смотрел направо и налево, в разных концах стояли люди, свет падал им на плечи, и ему представлялось, будто у них, вместо голов лампы. Двери – хищные рты с черными губами, то открывались, то закрывались, впуская и выпуская таких же покойников. Город менял свои фантазии. Сергею представилось, что он находится в стеклянной банке, этакая блестящая килька в масле. Мертвых килек доставал кто-то невидимый и запускал новых. И все они с застывшими выпученными глазами толкали друг друга, умещаясь в банке, распределяясь по ней равномерно.