Оглавление
Юрий Баранов. А Китеж всё-таки всплывёт!
Мне крупно повезло
5-й пункт – русский
Подводя итоги
По возвращении с Запада
Цвета русского знамени
Сугубо личный опыт
На нашей улице
"Пиджак влетел в немалую копейку…"
Верую
Ниночка, помнишь?
Мы, славянские поэты
Перекличка с чешским собратом по перу
Ирине Маландиной
Московиты
Из набросков автобиографии
Русский поймёт
В турпоходе
Ныне царствующей королеве русского романса Ирине Крутовой
Сон в Единой Европе
Чудо на «бис»
Двое
Вариация на тему Николая Рубцова
"Не довелось, я никогда не жил…"
Автопародия
Развесёлый триптих
Рай
Воспоминание о встрече с великим драматургом
Перед началом белых ночей
Белая ночь на озере Хаппи-Ярви
Ляле Пестеревой
Перрон
Фото сталинских времён
Ляле Пестеревой – 2017
"Утекают из памяти Висла, Иртыш и Гудзон…"
Острова
Принцесса
Колокольчик
Коренные русские ощущения
Ангел да и только
Судьба
Л. И. Гавриковой
Русский пейзаж
Русский народ,
Дом
"Да ладно, не ругайте молодёжь!.."
Чуть ли не философское
Вариация на тему песни Татьяны и Сергея Никитиных
"Поэзия! Мира́жей вереницы…"
Увы, не всё на свете хорошо
Забугорный русак
У глобуса
Остановись, мгновенье!
Из цикла "Западные козлы"
Англичанин Чарли
Мордехай Леви (Карл Маркс)
Виктор Гюго
Готфрид Вильгельм Лейбниц
Бертран Рассел
Зигмунд Фрейд
"Да, Запад одарил нас кое-чем…"
"Иностранец, как валенок, серый…"
"Сейчас, конечно, плохо, что там говорить…"
«Дурацкий лозунг «Сказку сделать былью»…»
Запах женщины
Баллада об инопланетянах
Баллада о попутчике
Вариация на тему Сергея Есенина
Дочь Альбиона
Одному приятелю
По ком не звонит колокол
East&West
Глупый Фрицци
Вариация на тему Редьярда Киплинга
Губернские новости
Бугор Провалов
"Придурочный министр узнал: под Голливудом…"
Репортаж с чёрной мессы из Белого дома
Баллада о неуслышанном совете
TV-искушение
Франсуаза Саган
Les Russes á Paris
Лимония под флагом Чёрной кошки
История беженца
И до истории дотронуться рукой
"Не сам собою пошатнулся Крест…"
Свидетель эпохи
"Кто долго жил – попробуй расскажи…"
Монгольский феномен
ВенцЛаг
Стихи на испанские темы
«“Англичанка гадит”, – говорил Суворов…»
Венский вальс
Памяти Освальда Шпенглера,
О палачах тамбовских мужиков
И был у нас обрезанный рейхсфюрер…
Казнь Зусмановича[18]. 1944
Ось земли нашей
Недозавоз
Райкино яблочко
"Я женщин сызмалетства обожал…"
Памяти моего друга Бориса Элконина
Аусвайс в Европу
Маненечко экзистенциализму
В Чехах
Если завтра война
Династия
Третий взвод
Осуждение Пико делла Мирандолы
Сны о военном детстве
Сон первый. Очередь
Сон второй. Лошади
Сон третий. Волки
Сон четвёртый. Я Гитлер
История любви
Мои стихи тех давних лет
Стихи о материнской любви
Отрывок из книги
Моё начальное поэтическое формирование прошло ещё в сталинской России (СССР). А о тех временах я могу судить с полным правом. Мне было восемь лет, когда началась Великая Отечественная война, двадцать – когда умер Иосиф Виссарионович Сталин, пятьдесят восемь – когда покончил самоубийством Советский Союз. Сейчас много пишут о том, что-де суровые ограничения и железный занавес держали пишущую братию чуть ли не в темноте невежества. Это полная ерунда. Конечно, определённые ограничения были, но не они определяли широту нашего кругозора. Во времена моей молодости из крупнейших русских поэтов для массового читателя были закрыты, пожалуй, только Николай Гумилёв, Николай Клюев и Павел Васильев. Некоторые, далеко не все, склонны относить к этой категории и Осипа Мандельштама. Кстати, по случайному стечению обстоятельств лично мне Клюев был доступен – знакомая семья владела зачитанным томом великого страдальца. Конечно, практически широкой публике (а я относился к ней – наша семья не имела связей с заграницей) оставалась неизвестной поэзия русского зарубежья. Но скажем честно – не такая уж это большая потеря, если не считать блистательного Георгия Иванова и его друга Георгия Адамовича.
В старших классах школы (которую я окончил в 1950 году) и в студенческие годы я очень много читал, и стихов – в особенности. Тут надо напомнить (не уверен, что всем молодым читателям это известно) о существовании в СССР всеохватывающей сети библиотек, в том числе школьных. И они регулярно пополнялись новыми изданиями, а издавалось много – и очень большими тиражами, зачастую огромными. В моей личной библиотеке сохранились три толстых крупноформатных тома, купленных в то золотое время – Александр Блок (1946 год, 25 000 экземпляров), И. С. Тургенев (1946 год) и И. А. Гончаров (1948 год) по 100 000 экземпляров. Бумага неважнецкая, обложка, хотя и твёрдая, обтянута скромной тканью (Блок) или просто бумагой (Тургенев и Гончаров), но – это же в разорённой войной стране! Добавлю, что и цены на книги были вполне доступными.
.....
Всё это я говорю к тому, чтобы молодые поняли – Сергея Есенина русский народ знал, читал и любил всегда, вопли полуграмотных литературных дамочек о запрете – ничего не стоят.
Много лет спустя, уже в горбачёвщину водил я знакомство с ныне покойным американским дипломатом Грегори Гуровом, советологом, хорошо знавшим наш язык (газета «Правда» однажды назвала его агентом ЦРУ, но об этом, мы, естественно, никогда не говорили). Несколько лет он собирал статистику, задавая знакомым и случайным собеседникам один вопрос: «Кто первый русский поэт XX века?» Он рассказывал, что итоги его поразили: две трети опрошенных назвали Есенина, одна треть – Блока. Я заметил ему, что результат вполне ожидаемый и явно отражает реальные симпатии русских людей. На это американец сказал: вот это и вызывает моё недоумение – неужели никто не понимает, что первый – Мандельштам?!
.....
