Читать книгу Отрядо - Юрий Дмитриевич Проценко - Страница 1

Слухи.

Слухи о том, что министра промышленности и экономического развития областного правительства вот-вот заберут в столицу, ходили среди местного чиновничества не первый месяц. На освобождающуюся должность знающие люди прочили его заместителя Влада Маркунина, человека системы, дело своё знающего, ладить с кем надо умеющего. Вроде как устраивал он и губернатора, который в тот период был из местных и варягов со стороны не жаловал.

Сам же Маркунин слухи эти, равно как и министр, никак не комментировал и продолжал в обычном режиме плодотворно, по устоявшимся в его среде критериям, трудиться на благо родной губернии. При этом не сильно сомневаясь, что время его и вправду скоро придёт. Обычная трезвая оценка ситуации и отсутствие видимых конкурентов давала ему для того вполне веский повод. Но пути чиновничьих интриг неисповедимы, а потому отсутствие видимых конкурентов вовсе не означает отсутствия невидимых.

Случилось так, что председателю областной Думы срочно понадобилось пристроить на приличное место директора одного из контролируемых его кланом заводов. Директор был активен и эффектен, но не эффективен, а потому нуждался в срочной замене, причём таким образом, чтобы не повредить его общественному статусу. Это могло бы обидеть весьма влиятельных родственников директора, перед которыми председатель имел некоторые значительные обязательства. Потому освобождающаяся карьерная позиция тут же привлекла его внимание.

Губернатору, Маркунина хорошо знающему, при всём уважении к председателю, такая идея пришлась было не по душе. Но тут карьеру Влада неожиданно подпортили японцы. Незадолго до того в область прибыла японская делегация с перспективными планами экономического сотрудничества. Маркунин по долгу службы с делегацией плотно контактировал, ездил с ней по области, посещал интересующие её предприятия и организовывал японцам досуг.

Подписав с губернатором протокол о намерениях, японцы убыли восвояси и вскоре помимо иных предложений пригласили группу областных промышленников ознакомиться с принятой у них системой бережливого производства и представили список предприятий, чьих представителей они хотели бы видеть в качестве гостей, и в списке том оказалась фамилия Маркунин.

Список, конечно, можно было подкорректировать. Потому в Японию собрался, было, сам министр, большой поклонник тамошнего садового искусства. Но некто из администрации губернатора по-дружески довёл соответствующую информацию до председателя Думы, который тут же задействовал свои рычаги влияния на губернатора, и руководителем группы утвердили именно Маркунина. Министр, конечно, мог обидеться, но не успел: получил долгожданное указание из столицы – пора сдавать дела и готовиться к отъезду.

Председатель Думы довольно потирал руки, поскольку получил, наконец, возможность пропихнуть исполняющим обязанности министра своего протеже-директора, планируя, понятно, по возвращении Маркунина на родину, на занятое место его не допустить.

Министр же, находясь в смешанных чувствах, поскольку с одной стороны получил долгожданное известие из Москвы, а с другой – в Японию всё же тоже хотелось, пригласил к себе Маркунина.

Кабинет его был просторен, но в то же время и уютен, что намекало на способность хозяина не только умело организовать пространство вокруг себя, но также и – любое ответственное дело, ему доверенное.

Министр сидел за большим вызывающе старомодным, но идеально выглядевшим, облисполкомовским ещё, столом, бумаги на котором были разложены в строгом порядке. За спиной его на стене, рядом с общепринятым фото президента, красовался портрет великого князя, восемьсот лет назад создавшего на территории губернии крепкое независимое княжество.

«Этого ты в новом столичном кабинете не повесишь,– злорадно отметил про себя Маркунин,– за него тебе сразу по каске настучат. Князь москвачам всю жизнь как кость в горле был. Да может, нынешние начальники-москвичи и истории-то не ведают… И не москвачи они вовсе, а понаехавшие».

Сам Маркунин, будучи человеком, не лишённым чувства юмора, как-то первого апреля в своём кабинете на аналогичное место, рядом с президентским, прикрепил портрет батьки Махно. Как и ожидал, после первого же совещания, прошедшего под цепким взором малороссийского революционера, некие доброжелатели немедленно сообщили куда надо. Когда же министр, в сопровождении представителя администрации губернатора прибыл убедиться в наличии крамолы и самоуправства, из-за спины Маркунина на них строго и немного весело, помимо президента, поглядывал с портрета как и прежде там красовавшийся губернатор. Маркунина тихо предупредили, но не наказали. Теперь он подумывал, не проделать ли подобное, разместив в следующий раз изображение Че Гевары или Боба Марли.

Вдоль левой стены кабинета выстроились шкафы. В них за стеклом среди всяческих ярких сертификатов и дипломов привычно теснились многочисленные подаренные посетителями сувениры. Теперь предметов явно уменьшилось.

«Глянь, подобрал в дорогу»,– заметил Маркунин.

Не без зависти, но, приветливо глядя на начальника, уселся напротив на свой привычный стул, который небрежно выдвинул ногой из-под стола для посетителей.

– Зовут тебя, Владислав Михайлович,– сказал министр. – Собирайся.

– Кто? – недоумённо спросил Маркунин. – Куда?

– Японцы,– полумечтательно, полуязвительно объявил министр. – В Токио.

– Да я на прошлой неделе только женился! – воскликнул Маркунин.– Может, кто другой поедет?

– Ты какой раз женился? – ехидно уточнил министр. – Ладно бы – первый…

– Ну – третий… Ну и что?

– Вот тебе испытание на прочность чувств, так сказать. Три недели – не три года.

Надо заметить, что от первых двух браков у Маркунина имелось трое детей, и для того, чтобы всех материально поддерживать, он подрабатывал на вечернем отделении местного университета чтением лекций по научной организации труда. Там же, среди студентов, он встретил свою третью жену, которая, собственно, отбила его у второй.

Вообще, женщины Маркунина любили, на что он неизменно отвечал глубоким уважением. Смолоду поддерживая близкие отношения по большей части с замужними дамами, он усвоил недооценённую, но крайне важную в практике истину: хороший, надёжный любовник – на людях молчун, то есть должен уметь держать язык за зубами. А потому о победах своих не рассказывал даже близким друзьям, а Казанову искренне считал треплом, удачно продавшим плоды своей богатой сексуальной фантазии. Может, оттого, а отчасти от везения Маркунин ни разу не имел неприятностей с мужьями своих почитательниц.

– Чё там делать? – обречённо спросил он. – Особенно мне?

Министр многозначительно откашлялся и нахмурил брови.

– Что значит «чё»? Ты их тут водкой поил? Поил. По бабам водил? Водил. Они тут по утрам проснуться не могли. Губернатор и то заметил, что все с бодуна. Вот они теперь тебе алаверды там устроят. Не зря ведь запрос лично на тебя пришёл… Смекаешь? Кстати, интересно, как там японки ну… это… Сам понимаешь. Короче, приедешь – дашь полный отчёт.

– А мы, вообще-то, после поездки увидимся? – многозначительно уточнил Маркунин.

– А… Да,– вспомнил министр.

И тут же нашёлся.

– Значит – в «Фейсбуке» напишешь.

«Щазз, напишу»,– подумал Влад и спросил:

– Так что там за дела в реальности? Я, правда, не в курсе. Вот те крест. – Он перекрестился.

– Не ёрничай, Маркунин,– погрозил пальцем министр. – Покаялся бы лучше… Я вот перед отъездом схожу в храм, исповедаюсь.

«Давно пора тебе,– подумал Влад. – Был бы я батюшкой, заставил бы тебя на коленях вокруг церкви кругов двести нарезать… Да и себя – тоже, но поменьше, раз сто».

– Так. Стало быть, губернатор назначил тебя руководителем, – торжественно объявил министр. – Он сделал паузу и испытующе посмотрел на Маркунина.

– Чего руководителем? – недоверчиво пробормотатал тот

– А вот группы представители тех предприятий, которые посетили японцы. Цель группы – углубленное изучение такого ихнего явления как кайцзен. С тем, чтобы этот кайцзен в дальнейшем внедрить здесь, то есть у нас в губернии.

«Чтобы потом побольше прибыли получать, когда все тут скупят»,– мысленно дополнил Маркунин.

– Подробности, что да как, узнаешь в администрации губернатора,– сказал министр и предупредил: – Много там не пей! Мало тоже не пей. Эх, жалко, Маркунин…

– Жалко чего?

– Что не быть тебе министром. Вот что.

– Принимаю ваши соболезнования,– вздохнул Влад.– А, собственно – почему?

– А то ты не знаешь…

– Нет,– соврал Маркунин, изобразив искреннее недоумение. Он рассчитывал, что министр выложит ему диспозицию, обогатив её ещё неизвестными на тот момент собеседнеку подробностями, и не просчитался, хотя радости от этого получил не много.

На том они расстались. Через пару дней воодушевлённый, но всё-таки с сожалением министр отправился в Москву, а удручённый, но небезнадежно Маркунин – в Токио.

Руководимая Маркуниным делегация посетила несколько крупнейших корпораций, дюжину предприятий помельче и через месяц, добросовестно зафиксировав полученные знания, вернулась восвояси.

Ещё находясь в Японии, Маркунин уже точно знал, кто именно стал исполняющим обязанности министра, откуда явился и каким образом. Несмотря на то, что ему не исполнилось и сорока лет, чиновником Маркунин был опытным. Начав карьеру сразу после института, он быстро и правильно понял службу и хорошо знал, когда стоит проявлять (а чаще – имитировать) активность и принципиальность, а когда – наоборот.

Здесь как раз рисовался второй вариант. Следовало сделать вид, будто ничего особенного не произошло. Назначили какого-то типа со стороны – ну и назначили. Пусть судачат по кабинетам, что «Маркунин-то пролетел…», сочувствуют, даже притворно. Ситуация складывалась и вправду вполне обыденная. Редко что ли блатных продвигают? Да сплошь и рядом. Да и вообще как правило – именно их, таких.

Но в этот раз чувство попранной справедливости в душе Маркунина возобладало над трезвым чиновничьим прагматизмом. В первую же неделю по возвращении он понял, что новый и.о. министра, кстати, его ровесник, несмотря на зашкаливающую самоуверенность, без его, Влада, помощи скоро начнёт спотыкаться, но тем не менее смеет ещё нагло рассчитывать на поддержку с его стороны. И Маркунин, памятуя лозунг «подтолкни падающего», но в то же время гнушаясь хитроумных чиновничьих подстав, решил сделать ход конём.

В юности, когда обычно мозг большинства парней располагается где-то ниже пояса и лишь с годами (и то не у всех) мигрирует к голове, Влад всерьёз занимался футболом. Проявил незаурядные способности и даже попал в резерв главной областной команды. Но повзрослев и, как полагал, поумнев, он и предпочёл бросить спорт ради поиска жизненных радостей и интересов. В этом смысле Маркунин сильно не напрягался: продолжал играть в футбол и преферанс, курил, нередко выпивал, крутил романы, однако всегда находил время для семьи, причём не только имеющейся в данный момент, но и предыдущей.

Наконец, его служебный статус наряду с не пропитым ещё футбольным мастерством привели его в соответствующую команду областного правительства. Там Влад быстро освоился и даже способствовал росту общего уровня игры.

Потренироваться с правительственными футболистами были не прочь и чиновники городской администрации, и депутаты, и бизнесмены из тех, кого приглашали. Во время этих неформальных встреч решались разные вопросы служебного характера. Сам губернатор тоже любил попинать мяч ногами и по уровню своего мастерства вполне мог бы играть в команде крупного завода.

Вскоре после возвращения Маркунина из Японии на уютном стадионе филиала общеизвестной нефтяной компании состоялся матч года между командой областного правительства и аналогичной – из соседнего региона. Соперник был силён, общий счёт встреч – в его пользу. Но в этот раз со счетом 4:6 пришлось гостям уступить, и как следствие, оплатить из собственных средств последующий банкет. Причём два мяча забил лично губернатор, и оба раза пас ему аккуратно выкладывал Маркунин.

После игры, когда губернатор, вытираясь полотенцем, вышел из душа, Влад улучил минутку и, пользуясь приподнятым настроением начальника, обратился с просьбой дать ему заслуженный за два года отпуск. Губернатор понял его сразу.

– Честно сказать, мне этот прыщ амбициозный тоже не по душе,– неожиданно признался он. – Нехорошо с тобой вышло… Ну мы, давай тогда – так… Есть некоторые известные тебе параметры, за которыми пристально присматривает Москва. Я за них, если что, огребать не хочу. А если тебя не будет, то этот тут напортачит с большой вероятностью. Правильно? У нас инвестиций сторонних – кот наплакал. Все перспективные переговоры завязаны на тебя и твоего бывшего шефа. Тут личный контакт, сам понимаешь, – составляющая ключевая. У вас в последнее время она со скрипом, но – пошла. А теперь как? Ни тебя, ни его. Подписание контракта по комбинату на носу! Ты лично отвечаешь за успех, понял?

К тому моменту правительство области готовилось к продаже принадлежащего ему контрольного пакета акций крупного горно-обогатительного комбината ближневосточному «Объединенному Согдиано – Бактрийскому инвестиционному фонду». Вся предварительная работа была завершена, оставалось согласовать некоторые нюансы и торжественно подписать положенные по такому случаю бумаги. Проект вёл Маркунин.

– Понял,– разочарованно протянул Влад.– Теперь этот, как вы замечательно выразились, прыщ, всё одеяло стянет на себя.

– Стянет,– согласился губернатор. – Но мне результат нужен. – И, не переставая тереть себя полотенцем, добавил: – Если хочешь, такой вариант. Пойдёшь в отпуск, но встреча с арабами, хоть и не арабы они вовсе, не важно, по любому – на тебе. Из области – ни шагу! На связи ты – постоянно. Чуть что – вызываешься на работу. Идёт?

– Идёт… – обреченно вздохнул Маркунин.

– Тогда пиши заявление на отпуск.

– А если этот не подпишет?

– Скажешь, пусть мне позвонит.

Дома Оксана Михайловна, теперешняя жена, узнав об отпуске Влада, запрыгала от счастья.

– Едем в Европу? – восторженно спросила она.

– Никуда не едем,– мрачно осадил её Маркунин.– Кстати, из-за тебя.

Он сделал паузу, сдерживаясь от смеха при виде её обескураженного лица. Затем задал уточняющий вопрос.

– Ты просила устроить тебя в городскую администрацию?

– Да…,– начала догадываться она.

– Ну так вот, на следующей неделе уходит в декрет женщина, замначальника управления экономической политики. Я переговорил с кем надо. Можешь приступать. Дальше – решим.

Оксана сделала было скучное лицо, но моментально сменила выражение вновь на восторженное и прыгнула к Владу на руки. Он тут же понёс ее в спальню для выражения глубокого уважения. Припасённый им козырь сыграл вовремя.

Прежде Оксана жила в гражданском браке, являясь второй (помимо официальной) женой одного из воротил местного строительного сообщества, и имела от него сына пяти лет. За несколько месяцев до знакомства её с Владом, воротила погиб в автомобильной катастрофе при весьма мутных обстоятельствах. Оксана была младше Влада почти на десять лет. Трудилась начальницей планово-экономического отдела на молочном комбинате. Несмотря на молодость и на то, что пристроил её туда бывший муж, ум и неплохие способности (в том числе и к обычному корпоративному интриганству) позволили ей закрепиться на должности и приобрести благосклонность начальства.

Внешностью и статью Оксана Михайловна также вышла. Голубоглазая брюнетка с точеной фигурой и классически правильными чертами лица вызывала коллективную ревность подчинённых. Для пущей серьёзности она даже решила дополнить свой дресс-код очками, без которых могла бы вполне обходиться. Впрочем, ладить с людьми Оксана умела, и вскоре ревность стала уважительной. К моменту встречи с Маркуниным она проработала на комбинате два года и мечтала о карьерном росте с элементами светской жизни.

С Маркуниным они жили в её просторной квартире, поскольку собственную тот, как относительно честный человек, оставил прежней супруге Татьяне Геннадьевне. Последняя, собственно, и без того была женщиной не бедной: владела приличных размеров торговым центром, приобретённым недорого по случаю банкротства прежнего хозяина. Приобретению этому, конечно, негласно содействовал Маркунин, иначе вряд ли оно состоялось бы.

Что же до первой его супруги, Светланы Петровны, то с Татьяной Геннадьевной они являлись прежде лучшими подругами. Да и познакомился Маркунин сразу с обеими во времена, когда те вместе учились в областном педагогическом институте.

Он принялся ухаживать за Светланой Петровной, но как-то поутру проснулся в постели Татьяны Геннадьевны. И пока та готовила на кухне кофе, обнаружил на книжной полке объёмный иллюстрированный том о творчестве Босха. Книга была цветасто издана, чем и привлекла к себе внимание.

– Эх, Танька, мрак-то какой! – радостно восклицал Влад, листая лощёные страницы. – Почему только бабы все тут такие странные? Страшные, с животами и целлюлитом. Ты вот не такая!

– Спасибо, конечно! – язвительно поблагодарила Татьяна. – Но изнутри мы все – такие. И Светка, кстати, тоже.

– Изнутри – это не важно,– попытался успокоить её Влад.– А откуда же у тебя талмуд этот красочный?

– Это – подарок,– внушительно, с выражением произнесла она.

В тот момент Влад не видел её лица, но по голосу догадался, что подаривший оставил в жизни Татьяны некий заметный след.

– Чей подарок? – ревниво спросил он.

– Иди кофе пить,– ответила она.

Маркунин переместился на кухню. Отхлебнул из чашки, похвалил. Энергично потёр ладони.

– Ну, Танька, колись!

– Вам-то, мой друг-то, что за дело? Иди Светку вон допрашивай. Есть о чём…

– Ладно, не говори, кто, скажи – за что,– не унимался Влад.

– За то, что я достойна дорогих подарков. Прошу это заметить!

Маркунин сделал вид, что не понял её намёка, но Татьяна догадалась, что он намёк принял. Позже она рассказала ему, что дарителем являлся известный в местных кругах живописец, с которым она некоторое время состояла в близких отношениях.

С тех пор Хиеронимус Босх сделался любимым художником Влада, и он нередко рассматривал репродукции из дарёного фолианта, живя с Татьяной Геннадьевной уже в законном браке. Поженились они лишь через несколько лет после того, как Влад узнал о существовании этого средневекового нидерландского художника.

До того же в столь же законном браке Маркунин находился со Светланой Петровной, которая всё так же продолжала с Татьяной Геннадьевной дружить до тех пор, пока насытившись совместной с ней жизнью, Владислав Михайлович не совершил фазовый переход к постоянным отношениям с её подругой.

Обе были хороши собой и опровергали расхожее мнение, что красавицы любят водить дружбу со страшилками, дабы на их фоне лучше выделяться. Светлана Петровна подарила Маркунину сына и дочь, Татьяна Геннадьевна – ещё одну девчонку, кроме той, какую уже имела от первого мужа.

Учась в институте, подруги работать по специальности вовсе не планировали. Светлана Петровна ещё будучи замужем за Маркуниным, поступила на заочный юрфак и устроилась помощником судьи. Позже переквалифицировалась в нотариуса. Татьяна Геннадьевна же обнаружила в себе склонность к ведению собственного дела, в чём затем и преуспела.

В первый день отпуска Маркунин намеревался с утра отвести сына третьей своей жены, Оксаны Михайловны, в детский сад, но тот, как обычно, закапризничал и потребовал настоящего папу. Но в итоге он вынужден был согласиться ехать с мамой, от которой получил сначала подзатыльник, а следом – шоколадку.

Влад отправился за город на луговые озера порыбачить, там и застал его телефонным звонком некий Максим Чамкин, руководитель полувиртуальной консалтинговой фирмы. Этот самый Чамкин прежде сумел просочиться в состав делегации, которой руководил Маркунин во время поездки в Японию. Пока трезвонил телефон, Влад, не спеша, чтобы не зацепиться купленной в Японии леской за подводную корягу, подводил к берегу клюнувшего приличных размеров карася. Тот сопротивлялся отчаянно.

– Когда отожраться-то успел? – бурчал Влад. – Весна ещё. Мутант какой что ли?

Контакты Чамкина в его телефоне отсутствовали за ненадобностью, к тому же, звонок был на служебный номер, потому и перезванивать он не собирался.

Однако едва Влад вытер руки, чтобы сфотографировать извлечённую рыбу и отправить фото друзьям, как Чамкин вновь потревожил. На этот раз Влад трубку взял. Чамкин представился.

– Владислав Михайлович,– радостно воскликнул он,– есть уникальная возможность опробовать то, что мы изучали в Японии. И при этом хорошо подзаработать.

Далее он пояснил, что владелец небольшого, но крепкого предприятия заинтересован во внедрении у себя системы бережливого производства. Потому Чамкин со своими коллегами предлагает внимательно изучить все бизнес-процессы и откорректировать их в соответствии с принципами кайцзена.

– Конечно, насколько это возможно,– добавил Чамкин многозначительно. Для пущего веса мероприятия он и предложил Владу присоединиться к их команде в качестве консультанта во внерабочее время и весьма приличный гонорар.

Посещая японские предприятия, Маркунин внимательно наблюдал, слушал пояснения сопровождающих и в итоге прочно убедился в том, что русскому человеку работать подобно японцу никак не возможно. Как впрочем, и жить. Такой тщательной концентрации на всякой мелочи наш человек себе позволить не может из-за широты души своей. Как-то посетив тамошнюю баню на горячем источнике, он обратил внимание, как местные после купания подолгу медитируют в расположенном тут же саду камней.

– Коллеги, давайте накатим пивка и тоже там посидим,– предложил один из спутников Маркунина.

– После пива ты быстро в другое место зов почувствуешь,– возразил ему другой. – Так что сейчас иди, садись туда, но не фокусируйся на том, что мы все будем пиво пивить.

После чего первый махнул рукой и присоединился к традиционному отечественному ритуалу.

Чамкина же Влад расстроил, сообщив, что находится в отпуске.

– Уезжаете… – разочарованно предположил Максим.

«Уехал уже…»,– раздражённо констатировал про себя Маркунин.

– Да нет, здесь я! – произнёс он. – А чьё это предприятие?

– Хозяин – Денис Отрядов. Называется ООО «Отрядо». Выпускает Продукцию. Слышали?

К тому времени компания Отрядова в губернии была не то чтобы сильно известна, но, в общем, на слуху. Реклама шла по всем местным СМИ. Да и в экономических отчётах попадалась Маркунину неоднократно. При небольшой численности, менее трёхсот человек, выдавала объёмы поболее иных предприятий с количеством сотрудников раз в пять больше. Осваивала рынок по всей центральной России. Но, главное, Влад вспомнил, что несколько лет назад кто-то из знакомых бизнесменов этого самого Отрядова приводил к нему в университет. Обсуждали последние веяния в применении автоматических систем управления производством и степень реалистичности использования на практике идей Элии Голдратта. Вспомнил и самого Отрядова, невысокого, ладного, русоволосого, с открытым лицом, простыми манерами и честным взглядом. За всем этим в натуре его между тем угадывалось нечто более глубоко спрятанное и, главное – первичное ко всему остальному. Похоже было, что он подобно мощному аккумулятору накапливал в себе некоторую энергию, чтобы в нужный момент выдать её наружу.

По большому счёту связываться с таким небольшим предприятием Маркунину с учётом его статуса было не с руки. Но обещанный гонорар был довольно впечатляющ, а главное – именно сейчас нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечь себя от карьерных неурядиц. Потому в тот же день все необходимые договорённости, в том числе с Оксаной, были достигнуты.

А днём позже в арендованном офисе одного из деловых центров Влад уже знакомился с готовящимся к высадке в «Отрядо» немногочисленным коллективом Чамкина. Как оказалось, официальным исполнителем проекта являлась некая московская компания, которая уже несколько лет успешно погрызывала данный сегмент рыночного пирога. Коллектив же Чамкина москвичи взяли на субподряд, выделив от себя единственного куратора – добродушного и смешливого дядечку, похожего на киношного университетского профессора. Маркунин осторожно выяснил, что никто из группы, включая куратора, на производстве толком не работал. Но Чамкин в последующей за установочным совещанием приватной беседе пояснил, что по его глубокому убеждению, а также имеющемуся практическому опыту это принципиального значения для успешного освоения бюджета не имеет.

– Все чётко знают, что нужно делать. Кому хронометраж снимать с технологических операций, кому анализировать организацию рабочих мест, кому логистику мониторить… Народ у нас вполне грамотный и подготовленный. Справимся. Москвич тоже тёртый. А уж мы-то с вами, Владислав Михайлович, специалисты-то каковы…

– Практически международного уровня,– иронично поддержал Маркунин.

– Именно! – воодушевлённо воскликнул Чамкин.

– Тогда давай подробнее насчёт моей позиции.

А позиция по замыслу Чамкина состояла отчасти в выполнении функции свадебного генерала, дабы прибавить вес всему мероприятию, отчасти же – в совместной с куратором комплексной оптимизации и синхронизации всех бизнес-процессов компании на основе собранных данных.

– Не зря же мы в Японию летали, правда? – сказал Чамкин.

– И все равно я бы на месте вашего Отрядова денег бы на это пожалел,– откровенно признался Маркунин.

Ответом ему была многозначительная ухмылка на плутовской физиономии бизнес-консультанта.

Однако первую встречу с Отрядовым в составе команды Чамкина Влад вынужден был пропустить, поскольку поступил сигнал о грядущем приезде делегации с Ближнего Востока. Влад немедленно вернулся к исполнению своих чиновничьих обязанностей и принялся готовиться к приёму гостей.

Новый начальник сразу же вызвал его к себе, в кабинет министра, где принялся давать необходимые, по его мнению, ценные указания по ситуации. Вёл он себя значительно уверенней, чем в первые дни после назначения. Помимо того теперь он уж точно знал, что Маркунин являлся прежде кандидатом на занимаемую им должность, и явно упивался своим положением. Судя по всему, приставка «и.о.» представлялась ему всего лишь временным, ничего не значащим неудобством.

«Да сам я лучше тебя, дурака, знаю – что делать. И – как»,– думал Маркунин, утвердительно покачивая головой и даже что-то записывая в рабочий блокнот. Но, видимо, полностью скрыть свою неприязнь к говорящему он не сумел, потому, что тот вдруг остановился на полуслове.

– Ты, что, Маркунин, самый умный тут? – грозно спросил исполняющий обязанности.

– Вы мне лучше не мешайте, а? – огрызнулся Влад, понимая, что напрашивается на неприятности. – Не хорошо будет, если сделка сорвётся,– добавил он. – Губернатор лично меня назначил ответственным. Нужна будет ваша помощь – обращусь.

Исполняющий обязанности откинулся в кресле и заложил руки за голову.

– Ну, обращайся, обращайся… – многозначительно произнёс он с высокомерной ухмылкой.

Маркунин молча презрительно поклонился и ушёл. Не оставалось теперь у него никаких сомнений, что с этим парнем вместе им не работать. Убеждение это усилилось после того, как в день приезда заморских гостей губернатор срочно отправил исполняющего обязанности аж в Санкт-Петербург, чтобы не мешал. Нетрудно было представить степень обиды и негодования командированного лица, а также то, на ком именно всё это будет вымещено.

«Съезди, позлись там немного… – злорадствовал Маркунин. – Дела хоть тут без тебя спокойно поделаю».

Губернатор лично принял делегацию инвестиционного фонда. За столом под присмотром взирающих со стены орлов с государственного герба рядом с губернатором победно восседал Маркунин. Все гости оказались одеты по-европейски, что несколько даже разочаровало чаявших фактурной экзотики, сновавших вокруг телекорреспондентов.

Собственно, оставалось лишь произнести положенные в таких случаях пышные речи и торжественно поставить подписи, что и было с вежливыми улыбками сделано. Буквально накануне совместными усилиями Влада и коллег из смежных министерств, последние, выявившиеся было бюрократические препоны были преодолены. Взаимный компромисс по окончательным условиям соглашения высокими сторонами был достигнут опять же при непосредственном участии Маркунина.

Влад сопровождал гостей ещё несколько дней вплоть до их отъезда. Затем трое из них, оставшиеся в России, перешли под опеку министерства имущественных отношений, представитель которого поехал с ними непосредственно на приобретённый комбинат. А Влад, получив добро и обещание премии от губернатора, отправился догуливать свой невесёлый отпуск. При этом он вызывающе проигнорировал вернувшегося из Питера непосредственного начальника, который, впрочем, поступил аналогично.

Влад прекрасно понимал, что возвращение не сулит ему ничего радостного. Оставалось надеяться на то, что и. о. министра за это время хотя бы пару раз сильно споткнется, разозлив при этом губернатора. Шансы на это были, и Влад уже начал жалеть, что оставил противника без присмотра. На коллег из министерства надежды не было – все всё понимали, а потому скорее заняли бы сторону главного начальника. Скорее всего, кое-кто уже нацеливался занять его, Маркунина, место. Поэтому отслеживать оперативную обстановку Владу пришлось с помощью надёжного человека из министерства имущественных отношений, которому к тому же новый кандидат в министры успел когда-то в прошлой жизни нагадить.

В таких условиях, отнюдь не будучи окрылённым излишним оптимизмом, Маркунин приступал к выполнению своих функций в компании «Отрядо».

Денис Отрядов.

Денис Отрядов не относился к привычному типу постсоветского барыги, кои назвав себя «бизнесменами», без числа расплодились на просторах Евразии со времён перестройки. В силу возраста у него не было опыта ни кооператора, ни тем более – цеховика. Господь даровал ему талант предпринимателя, который Денис, впрочем, не замечая того, растворял в кислоте завышенного самомнения.

Ему не довелось получить приличного образования, то есть выше провинциального колледжа, что его изрядно угнетало. С другой стороны, тратить время на получение университетского диплома безо всякой гарантии приобретения реальных системных и возможных к полезному для себя употреблению знаний ему вовсе не хотелось.

Денис от рождения обладал склонностью к математике и хорошими аналитическими способностями. А также своеобразно избирательной сильной волей, удивительным образом уживавшейся с избирательной же склонностью нередко поддаваться чужому манипулированию. Этого наряду с постоянно совершенствуемыми знаниями и практикой в области психологии, и не подорванным ещё здоровьем в целом, хватало ему для борьбы за свой кусок жизни.

На излёте девяностых он некоторое время за компанию с приятелями ходил в бандитах, но времена уже менялись. Те из братвы, кто сумел выжить, по большей части плавно становились вооруженными барыгами. Бывалые же барыги всех мастей всё больше предпочитали «ментовскую» крышу. «Менты», равно, как и вся серая государственная бюрократическая масса, крепли и набирали силу. Что говорить про их начальство: иные пронырливые опера нередко безбоязненно красовались уже на неадекватных их жалованию внедорожниках. С одним из таких, Андреем Недодаевым, Денису довелось не только познакомиться, но и как бы даже сдружиться в виду разнообразной его полезности. И более того – сделать своим деловым партнёром.

Недодаев являл собой нечасто встречающийся в реальной жизни образ классического морального урода, лживостью и цинизмом удивлявший иной раз даже Отрядова. Возможно, он сознательно представлялся таковым, но выходило у него в высшей степени правдоподобно. В его представлении абсолютно все окружающие были потенциальными преступниками и заслуживали соответствующего отношения. Включая жёсткие превентивные меры любого характера. Пленил же он Отрядова своими возможностями решать самые разнообразные проблемы.

– Я думал, таких как ты не бывает,– признался однажды Денис,– Разве что в кино там или в книгах каких…

– Да вот же я,– искренне и даже с некоторой обидой возразил Недодаев. – Каков есть в наличии. Значит, бывает! – Ни малейшего намёка на какой либо комплекс по этому поводу он не испытывал.

Недодаев был высок, рыжеват, имел большие бесцветные глаза и неправильные черты лица. В углах рта у него постоянно собиралась слюна. В одной из «левых» разборок за контроль над тепличным комбинатом ему подранили левую ногу. Впрочем, ранение это он сумел оформить как полученное при выполнении служебных обязанностей, за что впоследствии был даже награждён. Однако позже ставшая следствием этого ранения хромота вынудила его оставить службу.

Начать производить некую Продукцию Отрядову посоветовал один знакомый предприниматель, у которого Денис часто бывал и живо интересовался секретами ведения «бизнеса». А заодно подсказал, где можно не задорого приобрести соответствующую производственную площадку – выкупить у истощённого классическими проблемами тех лет оборонного завода. Отрядов подумал и решил рискнуть – дело стоящее и вообще пора становиться на ноги.

Кое-какие накопления у него имелись, но этого было мало. Банки в кредите отказывали ввиду отсутствия достойного залога. Знакомые пацаны в долю войти не рискнули, а в долг брать у них было не выгодно – большие проценты. За дело взялся Недодаев: и однажды свёл Отрядова с банкиром, которого ему с характеристикой «очень мутный, но при больших возможностях» посоветовал кто-то из вездесущих сослуживцев. Предварительно они отправили банкиру подробный бизнес-план, договорились о встрече.

Денис обладал неплохим даром убеждения, готовился к встрече, но едва увидев банкира, сник. Никакой из себя на вид, лысый мужичонка средних лет при их появлении с сожалением оторвался от компьютера. Перед ним лежала папка с бизнес-планом. Он сразу же бегло просмотрел его и отрицательно покачал головой.

– Наш результат расчёта рисков немного не дотягивает до уровня, при котором мы могли бы дать вам кредит без залога.

Отказ в таком виде, казалось, еще оставлял надежду. Отрядов внутренне даже воодушевился, рассчитывая додавить банкира. Но виду не подал.

– А значит, в принципе такое возможно? – осторожно уточнил он. По виду банкира можно было подумать, что тот сам расстроен не меньше просителя.

– Не в этом случае,– с сожалением констатировал он. – Видите ли…

И, снова начав листать только что просмотренную папку, банкир с весьма глубоким знанием темы принялся подробно объяснять слабые стороны проекта. Как выяснилось, компанию аналогичного профиля банк кредитовал в другой губернии.

– Понимаете меня? – завершил он. – Хотя интуитивно я склонен считать, что дело пойдёт.

Отрядов, приняв безнадёжный вид, якобы в отчаянии ударил себя по коленям, хотя внутренне к такой реакции был готов и понимал, что у разговора может быть продолжение.

– Душу продать что ли? – спросил он, глядя не на собеседника, а куда-то в угол.

– В данном сегменте рынка при нынешней конфигурации значимых факторов предложение значительно превышает спрос,– мужичонка произнёс эту фразу будничным тоном, но уверенно, как бы со знанием дела, безо всякого намёка на шутку и отгородился от просителей монитором.

Отрядов с Недодаевым переглянулись. Собственно говоря, и тому и другому встречались люди со специфическим чувством юмора, которые могли брякнуть что-то подобное с абсолютно серьёзным видом. Мужичонка выглянул из-за монитора и внимательно посмотрел на Отрядова. Денис был уверен, что тот смотрит не в глаза ему, а в точку выше, над бровями.

– Сейчас,– произнёс он и снова уткнулся в компьютер.

Несколько тягостных для посетителей минут прошло в молчании. Затем банкир, чем-то по виду теперь довольный, обратился к Отрядову.

– Зачем тебе все это? – быстро спросил он, неожиданно перейдя на «ты»,несколько изменившимся голосом.

Денис решил, что от степени правдивости его ответа зависит получит ли он деньги или нет, поэтому не стал лукавить:

– Чтобы создать систему, которая доказывала бы мне, что я таков, как сам себя понимаю. Систему из денег, вещей и обязательно – людей.

– Людей – в качестве топлива? – уточнил банкир.

– Ну, не в прямом смысле,– изобразил некоторое смущение Отрядов.

– Тогда, возможно вам повезло.

Банкир снова перешёл на «вы», а может, обратился теперь уже и к Недодаеву, который за всё время беседы до сих пор не издал ни единого звука.

– Про исламский банкинг слышали?

Удивление смешалось с настороженностью на лице Отрядова.

– Это, типа, значит, кредитор входит в долю. Так что ли?

Банкир утвердительно кивнул.

– Чтобы вам было понятно,– сказал он. – Наш банк входит в старейшую финансовую группу Европы. Но не так давно пакет акций банка с разрешения наблюдательного совета приобрёл «Объединенный Согдиано-Бактрийский инвестиционный фонд», также с очень многолетней историей. Так вот, их представитель сейчас у нас в офисе. Я сказал, что вам повезло потому, что завтра он отбывает в столицу. Желаете переговорить?

– Так мы ж не мусульмане… – Отрядов хотел добавить «мы – христиане», но не решился.

– Полагаю, что в данном случае это не принципиально. – Банкир впервые за весь разговор улыбнулся.

– Желаем,– неожиданно произнёс Недодаев, не дожидаясь реакции Отрядова.

Денис одновременно с банкиром повернулись в его сторону. Затем банкир перевёл вопросительный взгляд на Отрядова.

– Не справедливо,– констатировал Денис.

– Что именно – не справедливо? – не понял банкир.

– То, что миром правят деньги.

– Это вы зря. Миром правят люди, которые правят деньгами. Правда, говорят, некоторые из них и не люди вообще…

– Рептилоиды! – с радостной издёвкой подхватил Недодаев.

– Хероиды,– вздохнув, поправил его банкир. И посмотрел на Отрядова.

– Так как?

– Согласен,– отчего-то вздохнул тот.

Банкир что-то быстро набрал на клавиатуре, и через пару минут в кабинет, улыбаясь, вошёл человек примерно одного возраста с Отрядовым, одетый в костюм, который Денис определил как пошитый в Европах и очень дорогой. «И галстук баксов за двести »,– предположил он.

Внешность вошедшего позволяла бы безошибочно предположить его восточное происхождение, если бы не зеленовато-голубые глаза и, скорее, европейские черты лица.

– Хуршах,– представился он. – Супервайзер фонда.

– А позвольте спросить, вы по нации кто будете? – ляпнул Недодаев. Он нередко намеренно сбивал собеседников с толку своеобразной непосредственностью и откровенностью. Зачем этот приём понадобился теперь, он и сам не знал.

– Мои родители с севера Афганистана,– с невозмутимой улыбкой и почти без акцента отвечал Хуршах. – Хотя я родился в Канаде, а вырос в Европе. Но учился, в том числе и в России.

«А то смотрю таджик – не таджик…»,– хотел было изречь Недодаев, но решил, что и так произнёс много звуков. «Поди, и смокинг носить умеет, хлыщ»,– предположил Отрядов.

– А я пойду-ка, посовещаюсь с коллегами,– будто вспомнил что-то банкир. С этими словами он поднялся и жестом предложил Хуршаху занять его кресло.

Тот охотно принял предложение, положил перед собой чистый лист бумаги. Затем извлёк из бокового кармана чернильную ручку вполне соответствующую его образу и что-то написал. После задал несколько уточняющих вопросов по проекту, из чего Отрядов сделал вывод о том, что парень свое дело знает.

– Финансирование вашего проекта возможно,– заключил тот, выслушав пояснения Отрядова. – Но есть некоторые принципиальные моменты, которые необходимо обсудить. Возможно, они не облегчат вашу задачу, но беспроцентный кредит того стоит. Готовы меня выслушать?

Отрядов понял, что выслушать придётся самое главное. И первой его реакцией было неосознанное желание немедленно покинуть это помещение и выпить стакан водки… «Не смотри в глаза гипнотизеру»,– вспомнилось ему. Но тут Недодаев… (После этой встречи Отрядов раз и навсегда отучил его в любых переговорах лезть наперёд). Но только после. А пока…

– А что же не послушать? – радушно согласился Недодаев.

Хуршах снова улыбнулся, но теперь улыбкой человека, довольного чем-то только что достигнутым.

– Вот и я о том же,– поддержал он Недодаева, будто чувствуя, как напрягся Отрядов. – Уверен, для вас это будет не слишком обременительно. И даже интересно…

Их беседа продолжалась почти час.

На пути из кабинета банкира до автомобиля Отрядов не произнёс ни слова. Недодаев тоже помалкивал, в уме подбирая слова для оценки услышанного и не решаясь первым нарушить тишину. Денис почувствовал что-то вроде облегчения только тогда, когда, сидя за рулём, проехал ближайший светофор на красный свет, и повернулся к Недодаеву.

– Что заглох-то, ментяра неумолчный? Согласились, так согласились. А дальше – видно будет…

И дело пошло.

В течение нескольких месяцев Отрядовым была выкуплена и подготовлена производственная площадка, приобретено и запущено оборудование, набран персонал, налажены кооперационные связи, логистика, проработан сбыт. Начался выпуск Продукции. Он попал в точку. Спрос стабильно рос, конкуренты ещё не сильно теснились на рынке.

Какой «бизнесмен» не любит хотя бы время от времени явить себя в доступных ему коридорах власти? Отрядову же сие отчего-то претило. Он сам не знал отчего. Возможно, внутренне опасался встретить людей сильных и влиятельных, по сравнению с которыми он понизил бы себе самооценку? Он предпочитал общаться с теми, кто хорошо ему был понятен, ещё лучше – от него зависим. Контактировать же с другими группами людей он поручал первой группе. И наблюдал со стороны. Если возникала необходимость личного контакта, Отрядов шёл на него, неизменно проявляя себя искусным психологом и умелым переговорщиком. Блеснув же, снова отходил в сторону и часто после важных и успешных встреч напивался в одиночку.

Представительские функции он по большей части поручил Недодаеву. Тот, при всей своей отталкивающей внешности, был профессионально общителен, наигранно простоват и иногда даже почти что обаятелен. В нужную инстанцию он умел правильно попасть, используя обширные связи среди бывших коллег.

Надо заметить, что в отличие от большинства стандартных провинциальных (и не только) стяжателей, Отрядов был не чужд некоторых духовных поисков. Одно время он даже погрузился в православие, истово крестясь при виде любого явившегося в поле его зрения храма. Но вера, естество его сковывающая, тяжела ему показалась. А потому, вынырнув и набрав в лёгкие мирского воздуха, Отрядов решил продолжить поиски свои дальше. А ещё внутри себя имел он жажду неясного созидания, чего именно – не мог понять.

Самоутверждение путём только лишь успешного зарабатывания больших денег, осознание собственного превосходства оттого, что можешь позволить себе тратить намного больше окружающих унылых бесцветных масс – удел ловкого, сообразительного, удачливого, но обыденного барыги. Для личностей чуть более интеллектуальных существует потребность помимо перечисленного возвышаться за счёт некоей духовной (или вроде того) составляющей. Поскольку осознание себя всего лишь ловцом наживы для подобного рода персонажей унизительно и требует опровержения.

В сущности, немало предпринимателей любого уровня в процессе укрощения денежных потоков заодно реализуют некоторые имеющиеся творческие способности. Иначе, как ни крути, ты – просто барыга. Идеальный же барыга – это мошенник. Тот разве что отгребает под себя, находясь на грани закона или за гранью его. В сущности, это тоже хоть и специфический, но -бизнес. Может оттого и развелось в обществе, взявшемся прославлять безудержное «бизнесменство» неисчислимое количество всяческого рода махинаторов.

Упомянув в разговоре с банкиром про искомую им Систему, Денис не сказал главного. Система, по замыслу его, должна была работать сама, автономно, без оперативного вмешательства извне. Нет, он не мечтал об удалённом управлении с собственной виллы где-нибудь в Италии. У него и недвижимости за границей не имелось, в отличие от большинства коллег из его круга. Чему последние не переставали удивляться. А Отрядов просто считал, что ему это неинтересно, а последовать их примеру лишь из-за того, что так принято, для него было ниже собственного достоинства. Тем не менее о Системе он мечтал и не только мечтал, но, подобно алхимику, подбирал людей, испытывал их, переставлял с одной позиции на другую, многих поначалу вскоре увольнял. Созидание Системы являлось для него больше актом творчества, чем производственной необходимостью.

«Профессионализм для меня – критерий необходимый, но не достаточный,– вразумлял он директора кадрового агентства, нанятого для подбора персонала,– личности меня интересуют, личности. И ещё даже лучше – личины. Так что не удивляйтесь там у себя, что я многих крепких спецов бортую. Ищите, присылайте, дабы обрёл я тех, кто надобен мне».

Отрядов наладил дело грамотно и эффективно. Поставки сырья и комплектующих осуществлялись точно в срок, за сверхлимитные запасы на складах ответственные лица беспощадно штрафовались. Оборудование он приобрёл в Европе, отвергнув более дешёвые азиатские аналоги. Планировку цехов разработал лично, хотя и с учётом замечаний подчинённых. Все бизнес-процессы контролировались компьютерной программой «Матрёшка», разработанной по техническому заданию, составленному опять же лично им самим. Ибо его не устроили стандартные варианты автоматизации управления, принятые в отрасли. Даже нормы выработки для рабочих и принципы формирования заработной платы остального персонала он разработал самостоятельно, тщательно сведя всё в таблицы EXEL. Производство работало круглосуточно, «продажники» в офисе регулярно получали бонусы, наращивая объёмы заказов.

В общем, Денис творил. И у него получалось. Нет, он не сорил деньгами и во многих ситуациях был весьма прижимист. Иногда – рискованно прижимист. Он решил не тратиться на содержание даже минимального штата технологов и контролеров ОТК, переложив их обязанности непосредственно на начальников смен. Анализ брака и наказание виновных осуществлял помимо всего прочего начальник производства. Ремонтом и обслуживанием оборудования, а также всего иного, что требовало подобного воздействия, занимались двое умельцев, поистине уникальных в своей универсальности. Парням он, конечно, за нередкие трудовые подвиги приплачивал, но вынужден был терпеливо сносить от них столь же нередкие нарушения трудовой дисциплины, вроде опозданий, реже – злоупотреблений спиртным. На перманентные романы с девушками из цехов и соответствующие посиделки и полежалки в мастерской никто им не пенял. Зато при необходимости они сутками могли не уходить с работы, устраняя случившиеся неисправности. В итоге оборудование работало стабильно, оснастка вовремя ремонтировалась. При необходимости прибегали к помощи обширных связей на городских заводах.

Во всех помещениях компании были установлены камеры круглосуточного наблюдения, причём значительная их часть – скрытно от персонала. Часть контролировала охрана, чуть больше – Недодаев, который обосновался на должности заместителя генерального директора по общим вопросам. Полностью же доступ к ним имел лишь лично Отрядов.

Костяк своей команды он изначально составил из людей хорошо знакомых, предполагая в будущем при необходимости заменить их на более подходящих. Женскую же часть коллектива он отбирал лично – в этом плане был весьма разборчив. В итоге три десятка офисных работниц выглядели одна краше другой притом, что и относительно профессионального уровня требования Денис ни в коем случае не занижал.

С некоторыми он переспал уже в процессе приёма на работу, остальные сдались чуть позже, но никто в итоге не отказался. Заработная плата в компании была высокой. В итоге Денис даже перевыполнил план, соблазнив заодно и жену Недодаева, которую тот уговорил пристроить менеджером по продажам. Сам же Денис оставался холост и к браку сильно не стремился.

Собственно технологический процесс в компании имел высокую степень автоматизации, потому от рабочих особой квалификации не требовалось. Поначалу Отрядов пробовал переманить рабочие кадры с окрестных городских заводов. Он логично предполагал, что народ толпой бросится к нему зарабатывать деньги, но в итоге был удивлен и разочарован. Заводские люди предпочли держаться за свои мизерные зарплаты, очевидно, психологически боясь утратить статус пролетария – когда-то уважаемого члена общества. Да, у них было начальство, но лично сам главный эксплуататор оставался им неведом.

Была у Отрядова ещё одна хитрость. Он организовал круглосуточную работу в две смены по двенадцать часов. Исходя из этого, фактическая заработная плата, в пересчёте на часовую, оказывалась не так уж и высока. В итоге пришлось набирать контингент довольно маргинальный, в основном из районов губернии. Это был новый образ рабочего класса эпохи постмодерна. Молодые люди без образования и без будущего, ненавидящие хозяина и руководство, по уши закредитованные, но, в общем, не глупые и сообразительные.

От идеи Недодаева привлечь мигрантов, Денис отказался, не решившись доверить им дорогущее оборудование. Согласился набрать бригаду лишь для погрузочно-разгрузочных подвигов, которую поселил тут же, на территории компании в помещении между двумя цехами.

Главного среди них, Санжара, таджика средних лет, жившего в России с начала века, где-то нашёл Недодаев. В свою очередь, Санжар под поставленные ему задачи, пригласил в качестве грузчиков и подсобных рабочих пару десятков земляков, почти все из которых доводились ему родственниками. Сам он помимо руководства общиной работал водителем автопогрузчика, а на второй погрузчик посадил Давлата – худощавого парня с тонкими, скорее, персидскими чертами лица и голубыми глазами.

Если остальных своих соплеменников Санжар не стесняясь, что называется, строил, то отношение его к Давлату было иным. Тот явно был выше остальных, включая самого Санжара, по интеллектуальному уровню, но не кичился этим. И пользовался среди своих уважением, позволяющим предположить за ним некий неясный, но особый статус. При этом выделялся он ещё и тем, что носил длинные, почти до плеч, волосы. Недодаев особенности эти заметил и между делом попробовал выяснить у Санжара подробности, но безуспешно. По работе к Давлату претензий не имелось, погрузчик он водил виртуозно, потому Недодаев от Санжара со своими расспросами на время отстал. Но парня профессионально взял на заметку.

Отрядов же, впервые увидев Давлата, не мог отделаться от мысли, что точно встречал его раньше. И, наконец, как-то вдруг вспомнил: когда выходил из банка после подписания кредитного договора, похожий человек стоял в стороне недалеко от входа. И ещё: чем-то похож был он на того самого Хуршаха. Отрядов снова напряг Недодаева. Тот проверил. По документам выходило, что Давлат впервые въехал в страну совсем недавно.

– А этот что, тоже из твоего кишлака?– спросил он как бы невзначай у Санжара.

Тот, как всегда, только лишь речь заходила о Давлате, отвечал с неохотой, вынужденно, осторожно подбирая слова.

– Этот – один только не из наших. В последний момент очень уважаемый человек попросил взять его. Надо учиться ему, денег немного зарабатывать.

– А где учиться-то? – заинтересовался Недодаев. – Шибко умный?

– Шибко талант,– поправил его Санжар.– Подойди, попроси, пусть портрет тебе нарисовать будет.

Дотошный опер внял совету и как-то раз приступил к Давлату с настоятельной просьбой художественными средствами отобразить собственное видение его, Недодаева, личности. При этом он заблаговременно имел с собой десяток чистых листов бумаги, полдюжины карандашей и твердую папку – подложить для жёсткости.

Давлат внимательно посмотрел на него, усмехнулся. Не покидая кресла погрузчика, минут десять поработал карандашом. Затем почтительно протянул Недодаеву результат своего труда. Тот молча, не отрываясь, некоторое время рассматривал портрет. После чего откашлялся, пожал Давлату руку, произнёс «рахмат» и удалился к себе в кабинет. Некоторые из сотрудников компании видели, как Недодаев позировал, просили показать рисунок, но он наотрез отказался. И портрет никому никогда не показывал, включая Отрядова, которому об этом эпизоде также доложили. А на едкий вопрос того, в чём же дело, Недодаев посетовал, что случайно уничтожил рисунок вместе с черновиками, разбирая у себя на рабочем столе.

– А так ничего себе получилось. Умеет, – резюмировал он.

Однажды Отрядов решил сам поговорить с Давлатом. Продукция, выпускаемая компанией, была предназначена для эксплуатации в самых разнообразных климатических условиях, и потому часть её ожидала отгрузки потребителям под открытым небом. Обходя с осмотром эту зону, Денис заметил Давлата, который перемещал упаковки с Продукцией, как всегда, ловко управляя погрузчиком. Денис подошёл ближе, жестом попросил остановиться. Задал пару вопросов, уточняя местоположение заказа, за которым должны были вскоре приехать. Между делом спросил, как дела. Давлат по-русски говорил неплохо, держал себя, как всегда, уважительно, но без подобострастия. И ни чем не дал понять, что видел Отрядова раньше. Но Дениса и это не убедило. Он в очередной раз попросил Недодаева выяснить что-нибудь поподробнее, тот снова попытался и снова же безрезультатно.

Между тем Отрядов начал подозревать, что Недодаев знает больше, чем докладывает. А если не знает, то о чём-то догадывается, но помалкивает. Денис попробовал было его расколоть, да что такое доморощенный психолог, пусть и способный, против тёртого, прожжённого опера?

Недодаев в итоге намекнул Отрядову на его всё возрастающую мнительность, да так ловко, что тот ему почти что поверил. Идею подкупить для сбора информации кого-нибудь из таджиков он отверг в виду нереалистичности, уволить Давлата – не имело смысла. Денис взял паузу, сосредоточившись на более насущных проблемах. Но пообещав себе к теме обязательно вернуться.

Единственный человек, принятый Отрядовым на работу против своего желания, был системный администратор Степан, которого банк назначил в качестве дополнительного (помимо установленной системы контроля) информатора на время действия кредитного договора. Но даже после того, как через несколько лет кредит был успешно выплачен, Денис вдруг обнаружил, что не сможет Степана уволить, поскольку, кроме него, никто не в состоянии разобраться в хитросплетениях «Матрёшки». Разработчик программы временно отбыл за границу, а потому Отрядов продолжал терпеть наличие Степана, который спокойно наслаждался своей незаменимостью и время от времени ненавязчиво выжимал у Дениса повышение и без того солидной зарплаты. Тщедушный, рыжеватый парнишка лет двадцати пяти, он твердо определил для себя достойные на его взгляд уровень и стиль жизни. Затратная часть его бытия определялась не подлежащими корректировке потребностями. А если имеющийся заработок всего этого не позволял, это означало лишь одно – платят ему непозволительно мало.

Общаясь с Недодаевым, Отрядов никогда не возвращался к обсуждению условий, на которых банк выдал компании кредит. Недодаев иногда пробовал завести разговор на эту тему, но Денис попытки эти пресекал, искренне считая партнёра своего туповатым для бесед на подобные темы. Недодаев это понимал, обижался, но ненадолго. Он и без полного доверия шефа неплохо устроился.

К моменту появления.

К моменту несколько запоздалого появления Маркунина в «Отрядо», команда Чамкина трудилась там уже несколько дней. Работали по внешним признакам весьма интенсивно. Денис почти сразу же получил несколько жалоб от подчинённых на то, что пришельцы мешают работать, везде суются и задают кучу глупых вопросов. Впрочем, Чамкин уверял его в том, что внедрение системы бережливого производства изначально везде принимается в штыки, насаждается методом административного принуждения, зато потом даёт внушительный экономический эффект.

Московский куратор также был довольно убедителен, предъявлял положительные результаты, достигнутые за годы работы на нескольких, в том числе крупных, предприятиях в разных губерниях. Оба они лукавили, поскольку прекрасно знали о том, что тех же японцев заставлять внедрять и постоянно совершенствовать систему бережливого производства нет никакой необходимости. Поскольку те делают это из внутреннего непонятного иностранцу побуждения.

Отрядов был в теме, кое-что читал, слышал. Соглашался, что дело хорошее, но изрядный внутренний пессимизм по поводу происходящего его не покидал. Тем более, что консультантов подтянул Недодаев, и Денис подозревал, что не без отката. Команду Чамкина он доброжелательно поприветствовал в первый же день их появления. Затем отправился в деловую поездку и вернулся как раз накануне прибытия Маркунина. Об участии последнего в работе команды он знал от Чамкина, сам Влада помнил. И решил, как только тот объявится, встретиться с ним отдельно. С этой самой встречи и начался первый рабочий день Маркунина в «Отрядо».

Компания Отрядова занимала довольно обширную прямоугольную площадку, спланированную наподобие внутреннего дворика в традиционных домах Средиземноморья. По периметру сплошной линией располагались производственные и офисные помещения. Пространство внутри использовалось для складирования готовой продукции и погрузочно-разгрузочных манипуляций. Отрядов своё детище в разговорах с контрагентами и клиентами иначе как заводом не называл, хотя масштаб производства на столь почётное звание едва ли тянул.

Маркунин предпочёл бы сначала ознакомиться с предприятием, послушать мнение коллег, но вместо того, будучи приглашён лично генеральным директором, вынужден был отправиться прямиком в офис.

Ввиду некоторой специфичности планировки, вход в кабинет Отрядова осуществлялся прямо из довольно узкого коридора. Пока Маркунин по пути высматривал искомую дверь, та открылась, выпустив быстро вышедшую молодую женщину в нестрогом мини, имеющую неуловимо помятый вид и слегка раскрасневшееся симпатичное лицо. Выражение его было искусственно равнодушным. Но глазами на Маркунина она стрельнуть не преминула и, поравнявшись с ним, несколько замедлила шаг, дабы лучше его рассмотреть. Не обращать внимания на женщин Влад никак не мог, потому изначальный деловой настрой его тут же принял отнюдь не рабочий оттенок. «Не вовремя»,– подумал он и нажал расположенную у входа кнопку для посетителей.

Дверь автоматически распахнулась, и он оказался внутри чуть большего, чем его собственный кабинета, не без вкуса и явно не дёшево оформленного в минималистском стиле при преобладании серебристо-серых тонов. На стенах висело несколько картин в стиле псевдоабстракции. Пахло свежезаваренным кофе. На столе стояло две пустые чашки. Дверь в помещение для отдыха была приоткрыта.

Отрядов вышел из-за стола навстречу и, широко улыбаясь, приветствовал Маркунина как старого знакомого.

– Здравствуйте, Владислав Михайлович! Присаживайтесь. Не спрошу, какими судьбами – знаю. И вот особенно ваше мнение мне было бы интересно по поводу всей затеи с кайцзеном этим. Кофею желаете?

– Не откажусь!

Высказать своё мнение откровенно Маркунин, конечно, не мог. С другой стороны – оголтелая рекламная пропаганда тоже вряд ли была бы уместна. Если у Отрядова имелись сомнения, значит, наверняка, имелись и основания для них.

– Вообще дело, безусловно, стоящее,– сказал Маркунин. – Но в наших условиях эту штуку нужно тщательно адаптировать к конкретному случаю. Слышал, что она работает. Ещё до поездки в Японию был я в соседней губернии на одном заводе, где производят автобусы. У них эта система года два уж как существует. Но вот как дерьмо выпускали, так и продолжают. Так что по-разному бывает. Про ваше предприятие сказать пока ничего не могу, поскольку ещё не имел возможности ознакомиться.

В дверь позвонили. Отрядов нажал кнопку на дистанционном пульте и, в кабинет вошла не менее привлекательная, чем встреченная ранее Маркуниным, но слегка более пышных форм дама в белом фартуке и с подносом в руках. Наблюдая, как она ставит на стол чашки с кофе, Влад на секунду опять потерялся. Отрядов это заметил и хитро прищурился.

– Понравилась? – спросил он, когда дама вышла. – Буфетчица. Буфет у нас тут свой.

– Да у вас тут прямо как агентство модельное…

– Тут так. Да! – довольно усмехнулся Отрядов. – Кстати, это помогает достижению хороших экономических результатов.

– Я бы предположил, что наоборот – мешает,– сказал Маркунин.

– Нет,– уверенно отвечал Отрядов. – У нас – не мешает. У нас… – он не договорил.

– Ладно… – продолжил после краткой паузы.– Вы посмотрите тут опытным взглядом. Я снова ненадолго отъеду. Через недельку встретимся вот так вдвоём, скажете, как впечатление. Вся исходная информация у ваших есть.

Выйдя из офиса, Маркунин решил покурить. Заметив напротив одного из цехов выделенное для этого место, он отправился туда и обнаружил, что где-то потерял зажигалку. Похлопав себя по карманам, Влад озадаченно посмотрел по сторонам. В этот момент к курилке лихо подрулил автопогрузчик, с водительского сидения спрыгнул смуглый молодой парень. Он тут же закурил, не забыв поздороваться. Маркунин попросил у него зажигалку, поблагодарил и хотел о чём-то спросить. Но неожиданно доброжелательное выражение лица парня мгновенно сменилось на внимательно напряжённое. Он молча всматривался куда-то за спину Влада. Тот машинально обернулся. По двору вдоль офисного помещения, беседуя, шёл Отрядов в компании Хуршаха, с которым Маркунин совсем недавно общался как с представителем «Объединенного Согдиано-Бактрийского инвестиционного фонда». Судя по манере общения, знаком Хуршах с Отрядовым был не первый день.

– Не понял,– пробурчал Маркунин.

Парень удивлённо взглянул на него, затушил сигарету, быстро занял место за рулём погрузчика и направил его к эстакаде соседнего цеха.

«Не понял,– ещё раз подивился Маркунин уже мысленно. – Мало того, что этот тут шляется, у него ещё и знакомые что ли на погрузчиках разъезжают?»

Он был неприятно удивлён, поскольку сам вёл переговоры с Хуршахом. Тот оказался сложным переговорщиком. Знал, что губернатор заинтересован в иностранных инвестициях и всячески на это поддавливал. Несмотря на то, что оценка стоимости комбината за большие деньги была заказана консалтинговой компании с мировой известностью, он, будто факир, извлёк из её годового отчёта несколько спорных пунктов. И, жонглируя ими, взялся вполне обоснованно сбивать цену. Маркунин же принялся толковать упомянутые нестыковки в свою пользу, доказывая, что оценщики неверно интерпретировали первичные данные. При этом он со своей стороны знал, что комбинат фонду нужен в качестве необходимого звена сложной технологической цепочки. И более того – что переговоры фонда с альтернативными продавцами зашли в тупик. В итоге они с Хуршахом нащупали взаимоприемлемый вариант, одобренный высшим руководством с обеих сторон.

Хуршах в процессе переговоров имел обыкновение то и дело переключаться на отвлечённые темы. Маркунин сперва воспринимал это как способ сбить партнера с толку. Но позднее признал, что Хуршах неплохо подкован не только в финансах, экономике и собственно коммерции, но ещё, в отличие от него, и в истории, философии и даже религиозных вопросах. Иногда Владу начинало казаться, что именно это и является для того наиболее важным.

Как-то раз Хуршах, не добившись от Маркунина экономических уступок, неожиданно заговорил на тему греховности.

– Вот ты пьёшь, куришь, развратничаешь,– заметил он.– Неужели не боишься, что Всевышний накажет тебя?

– Надеюсь, что накажет не очень сильно,– беспечно ответил Влад. – Я же не творю зла. такого вот прямо злого.

Хуршах многозначительно усмехнулся и принялся растолковывать:

– У тебя просто не возникало нужды в этом. Настанет время – сотворишь. Поверь. И на самом деле, твои грехи, которые ты считаешь невинными – тоже зло. Всевышний создал этот мир в виде системы, сложной, гармоничной и взаимосвязанной. Грех – это действие по разрушению системы. Потому что грешник несправедлив по отношению к Всевышнему. А справедливость – условие существования любой системы.

– Читал бы ты лучше проповеди,– огрызнулся Маркунин,– а не сложными процентами мозги мне тут выносил…

– И то и другое менее важно для меня, чем практика управления конкретными экономическими субстанциями,– отшутился Хуршах.

– Конечно, конечно,– издевательски согласился Маркунин. – Верю. Я доверчивый.