Читать книгу Подарок на Рождество. Рассказы - ЮРИЙ ЕГОРОВ - Страница 1

1

В старинном городе Трир, что на берегу Мозели, жили строгий волшебник и добрая волшебница. Каждый год в сочельник Юлиус приходил в гости к Адели в уютный домик на улице Симеон-штрассе в центре Трира, и они вместе наблюдали за тем, кто и как в городе готовится встретить праздник. Для этого волшебники поднимались в маленькую комнатку на чердаке, из которой видели весь Трир, каждый дом и всех горожан. Если кто-то отмечал праздник в одиночестве и без подарков, в бедности и грусти, то строгий волшебник наказывал всех жителей, произнося: «Да будет Трир наказан!». Тем самым насылал на город в наступающем году разные напасти.

Так случилось в 1499 году, когда Трир охватил пожар. А все из-за того, что одна злая мачеха, жившая на Метцельштрассе, в Рождество выгнала на улицу пасынка, и за него никто не заступился. В 1634 году город оказался захвачен воинственными испанцами, а в 1688 году – французами, обложившими трирцев непомерной данью. Всё произошло потому, что злые дети забывали поздравить немощных родителей. В 1736 году, после того как в Рождество в холодном доме замерзла маленькая девочка-сирота, Мозель вышла из берегов, и в Трире произошло большое наводнение. И когда в 1802 году никто не покормил слепых нищих, которые пришли в Трир под самый праздник, на город обрушился ураган, так, что не осталось ни одного целого дома.

Но если в Рождество все жители получали подарки, и в городе не оставалось никого, кто отмечал праздник в одиночестве и бедности, то волшебница произносила: «Да будет в Трире всё хорошо!». Тем самым она награждала горожан, и следующий год оказывался благополучным, открывались великие ярмарки, проводились карнавалы, виноградари собирали богатый урожай, мастеровые – красильщики и табачники получали выгодные заказы, рыбаки имели богатый улов, люди женились и у них рождались замечательные добрые дети.

Такой порядок соблюдался много лет.

А началось всё очень давно, никто из них уже не помнил когда точно, но только были Юлиус и Адель в это время совсем молодыми. Они уже забыли как раскрыли секрет маленькой чердачной комнатки, которая непосвященному человеку могла показаться обычной кладовкой, заваленной ненужными вещами, и каким образом догадались, что обладают волшебством. Почему-то встречались они только в Рождество. Удивительно, но Юлиус в обычные дни не находил дом с вывеской «Шляпный салон», в котором жила Адель, на Симеон-штрассе, соседний с особняком Трёх королей, хотя часто проходил через Рыночную площадь к знаменитым Чёрным воротам. Вероятно, магия не позволяла им встречаться, не иначе как в сочельник. Вероятно, по этой же причине, Адель никогда не бывала в гостях у Юлиуса и даже не интересовалась, где он живёт.

В

гости к коллеге по волшебству Юлиус всегда приходил в одно и тоже время – за час до наступления праздника. Импозантный и подтянутый, с тоненькими усиками и острыми, изогнутыми у подбородка бакенбардами, волшебник надевал элегантный чёрный френч и дорогое кашемировое пальто. В руке трость, а на голове большая чёрная широкополая шляпа. Он приносил шампанское и большую серебряную коробку дорогих конфет. Адель, стройная и яркая, встречала его в стильном разноцветном платье. И каждый раз говорила: «Я тебя ждала, Юлиус, и стала волноваться, не опоздаешь ли?»

Стоя рядом с рождественской елкой, волшебники дарили друг другу милые безделушки, а потом, выпив по бокалу шампанского, поднимались в маленькую чердачную комнатку и приступали к игре.

– Если бы горожане видели, что мы делаем, то решили бы, что мы Боги, – пошутил однажды Юлиус.

А уже после игры, садились за стол, кушали пирожные и конфеты, запивая их ароматным чаем. В большой вазе на столе лежали большие красные яблоки, которые любила хозяйка дома.

Если всё для города проходило успешно, Адель становилась весёлой, шутила и слегка подтрунивала над Юлиусом. Ещё могла завести музыку и начать пританцовывать ножками, пальчиками и карими глазками. Ладошки упирались в стол, а тоненькие пальчики начинали в воздухе выделывать забавные пируэты. Её изящные бровки и тоненький носик устремлялись вверх. И всё это у Адель получалось очень элегантно. Настроение волшебницы передавалось Юлиусу. Он закуривал дорогую сигару, а кончики его туфель начинали выбивать ритм в такт музыке.

Если город провинился, Адель становилась грустной и молчаливой и напоминала ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. Ведь она так надеялась, что трирцы окажутся добрыми по отношению друг к другу. В такие минуты Юлиус жалел её, и с трудом подбирал слова утешения.

После чаепития Юлиус раскланивался, и они прощались до следующего Рождества.

– Ты действительно никогда без меня не поднимаешься наверх? – как-то поинтересовался Юлиус, взглядом показав на лестницу, которая вела к чердачной комнатке.

– Нет, а зачем это мне? К тому же я даже не знаю, работает ли это в обычные дни? Мы ведь всегда приходим туда вместе и только один раз в году.

– Да, конечно, – согласился Юлиус.

И так, из года в год, много-много лет они соблюдали правила игры.

Со временем волшебники становились старше. За все эти годы Юлиус настолько привязался к Адели, что ему не хотелось никуда уходить после их волшебной игры. Он стал задумываться о своей жизни, о том, что возможно магическая сила заключена не в них самих, а в волшебной комнатке, которая дает им возможность жить так долго, медленно старея. Может, не заходи они в эту комнату, были бы самыми обычными трирцами. Могли бы встречаться друг с другом, ходить в театр, устраивать загородные пикники. Создали бы семью и счастливо жили в окружении детей и внуков.

Однажды, когда Адель проиграла, Юлиус перешёл границы допустимого. В то Рождество она сильно расстроилась. Сначала игра складывалась для Адель удачно. Из своей волшебной комнатки они заглянули в сиротский дом и увидели богато накрытые столы и радостные лица детишек. Адель светилась от счастья. Но потом всё изменилось. Сначала картину испортил ростовщик Фридрих, который грубо потребовал с бедных должников непомерной платы, затем задиры Вилли и Клаус устроили драку у фонтана Святого Петра. А в довершение всего, к больному старику Карлу на Фландерштрассе никто не пришёл из родных, друзей и соседей. Адель безнадежно проиграла. От обиды волшебница заплакала. И вот тогда Юлиус её обнял.

Ему стало жалко невезучую коллегу. Юлиус огорчился своей победе. Он любил этот город и его жителей, среди которых имелись и хорошие, и плохие. Так ведь везде. И почему одни должны нести ответственность за других? Юлиус видел переживания Адель, а ему хотелось, чтобы она была весёлой, смотреть на этот смешной танец её пальчиков.

Непроизвольно Юлиус погладил её золотые волосы, и тут Адель отпрянула. Руки волшебницы уперлись ему в грудь. Юлиус потерпел поражение. С тех пор игра интересовала его меньше, чем отношения с Адель.

И кто вообще установил все эти правила? Может, вообще не существует никаких правил? – раздумывал Юлиус.

2

И вот уже больше тридцати лет как волшебник Юлиус не наказывал жителей Трира. И правда, за то время, как здесь поселились волшебники, горожане сильно изменились в лучшую сторону. Они стали добрее и внимательнее по отношению к друг другу, так что все последние рождественские праздники Юлиус и Адель не находили в городе ни одного забытого и несчастного. Все, кто нуждался в помощи, получал её от своих близких и друзей. У собора Святой Паулины, рядом с большой рождественской елкой, в помощь бедным бургомистр Трира ежегодно открывал благотворительный аукцион. Вырученные средства шли больным и обездоленным. На рыночной площади гильдия торговцев раздавала небогатым жителям города бесплатные угощения, а дети из знатных домов несли подарки в приюты и богадельни.

Правда иногда во время волшебной игры выяснялось, что кому-то из горожан недостаточно весело. Вот и в прошлый раз из своей чердачной комнатки волшебники увидели в доме старой Барбел, трирской старьевщицы, скудный стол. Женщина жила с маленькими внуками: Гретой и Диди. Всё что имелось у них на праздничном столе – несколько варёных картофелин, кувшин с компотом и яблочный штрудель. В таких случаях, Адель, чтобы предупредить недовольство Юлиуса, придумывала для трирцев разные оправдания. Вот и здесь добрая волшебница нашла за что зацепиться.

– Ведь они не одиноки, и у них есть пусть небольшое, но угощение.

В таких случаях Юлиус не решался возражать. Как можно спорить с добросердечной и красивой Адель? Лишить себя удовольствия видеть танец её пальчиков, если игра закончится благополучно для трирцев?

– Ну, дорогой Юлиус, не будь столь привередлив. Это просто случайность. Не такое это большое прегрешение, чтобы наказывать весь город, – говорила Адель в таких случаях.

Юлиуса забавляло, как она это говорила. И смотрела на него по-детски наивно – словно на кровавого палача, в чьей власти решать: рубить или нет головы несчастным трирцам. В глазах Адель читалась мольба.

– Конечно, я с тобой абсолютно согласен,– отвечал ей в таком случае Юлиус.– Но всё же не забывай, зачем мы здесь, что должны соблюдать нейтралитет и быть беспристрастными судьями.

После того, как Юлиус согласился с по поводу Барбел, Адель даже поцеловала его в щёку. И, хотя он поступил вопреки правилам волшебства, Юлиус решил, что получил равноценную компенсацию!

После этого, что бы Юлиус не говорил о правилах, он лукавил. Никакой беспристрастности не было и в помине. С каждым разом он всё больше уступал своей коллеге по магическому ремеслу и ждал дальнейшей её благосклонности. Он мог утешать себя лишь тем, что трирцы действительно перестали совершать по-настоящему серьезные проступки.

Перед каждым новым Рождеством Юлиуса начинали мучить воспоминания и мысли. За долгую жизнь он видел многое: инквизицию, войны, борьбу за власть. В этом чудесном городе на берегу живописной Мозели одни люди убивали других. Видел, как еще совсем недавно на Рыночной площади церковные фанатики на кострах сжигали людей, не жалея даже стариков, женщин и детей. Люди устраивали войны, ненавидели чужаков. А что обычные горожане? Собирались, чтобы поглазеть, и радовались мучениям несчастных, таких же, как они сами, и не задумывались, что могут оказаться на их месте. Священники покрывали ложь и благословляли все эти мерзости. Где же доброта и совесть горожан этого чудного города? Почему молчали ремесленники и торговцы, видя, как разоряют их город? В их глазах Юлиус видел не скорбь и жалость, а радость. Юлиус не был злым и не желал ничего плохого этому городу, который из-за древности и красоты называют северным Римом, но как таких людей не наказывать? Что он мог сделать в то время?

Однажды, во времена инквизиции, Юлиус попытался заступиться за семью знакомого торговца, людей абсолютно мирных и порядочных. Но кто его послушал? Удивительно, как его самого не сожгли. Тогда во время их рождественской игры Адель заплакала…

Конечно, это было в прошлом. Вот Адель готова забыть все эти преступления, но разве это не может когда-нибудь снова повториться? Это как в яблоке: достаточно появиться одной маленькой червоточине, и совсем быстро сгниет весь плод. Люди верят не только в добро, но и в зло. Один плохой человек может держать в страхе весь город, если остальные люди не будут ему противостоять. Кто-то испугается, другие не заметят, третьи решат, что это их не касается. Злодей, если не получил отпор от всех, разрушит всё. Нет, правильно, отвечать должны все: и за добро, и зло.

Адели проще. Она призвана дарить хорошее, а Юлиус не мог проходить мимо злых поступков и оставлять их без наказания. Без этого нельзя приучить горожан к доброте. Адель с этим не соглашалась. С другой стороны, может тем она и прекрасна.

В свою очередь, Адель понимала, что Юлиус вовсе не такой строгий, и по своей воле никогда никому бы не причинил зла. Волшебница, конечно же, заметила, что, когда она за кого-то заступалась во время игры, Юлиус всегда уступал, хотя и изображал недовольство. Видела, что он любит детей и стариков, а ещё чувствительно относится к сиротам и одиноким. И если бы все зависело от него, в Трире не было бы бедных и несчастных людей.

3

С течением времени Юлиус начал замечать перемены в самой Адели. Он стал подозревать, что каждый раз перед его приходом Адель вмешивается в жизнь горожан с тем, чтобы помочь им уберечься от возможной кары за их черствость и невнимательность к близким. Началось всё с того самого старика Карла. Когда на следующее Рождество они заглянули из своей волшебной чердачной комнатки в дом к Карлу, у того все было в идеальном порядке. Старик встречал праздник чистым и ухоженным, а на его столе имелись разнообразные угощения. И все бы ничего, но Юлиус совершенно отчетливо разглядел среди прочего большие красные яблоки. Он не подал виду, но его подозрения только усилились.

В последние годы глядя, как Адель совершенно спокойно ведёт игру, Юлиус стал предполагать, что волшебница загодя выведывает у знакомых горожан, нет ли в городе одиноких людей, и если такие находятся, то перед Рождеством обходит их всех, даря подарки и делая так, чтобы им было хорошо.

Подозрения Юлиуса ещё больше укрепились в этот предрождественский день благодаря его квартирной хозяйки фрау Агнете. Та рассказала Юлиусу, что накануне зашла проведать одинокую знакомую и застала у неё красивую, очень вежливую и, по всей видимости, благородную даму, которую никогда прежде не видела.

– И что же эта дама? – заинтересовался Юлиус.

– Представляете, она принесла вкусные угощения и подарила красивую чашку, – фрау Агнета говорила об этом, как о чём-то противоестественном.

– Что же в этом странного? Может, это просто её родственница, – предположил Юлиус.

– В том-то и дело, что моя знакомая не знает, кто она.

– А как гостья выглядела? – поинтересовался Юлиус.

– Немолодая и не старая, красивая. У неё золотые волосы. И вообще: похожа на добрую волшебницу!

– Всё понятно, – подумал про себя Юлиус, – этого следовало ожидать.

– Ещё добрая дама сильно замёрзла. И сокрушалась, как бы не заболеть. Потому что из-за этого не сможет поздравить других своих знакомых. Я тоже волнуюсь за её здоровье, – добавила фрау Агнета.

– Вот как! Будет очень жаль если она простудится, ведь впереди праздник. Как Вы думаете? – Юлиус посмотрел на фрау Агнету.

– Да, конечно, было бы прискорбно. Такой хороший человек! Просто так, из сострадания поздравлять незнакомых людей. Глядя на неё, я сама решила поздравить всех своих соседей. В Рождество мы должны думать о милосердии.

В этот день Юлиус сам пребывал в предрождественских хлопотах. За долгие годы жизни в Трире у него появилось немало знакомых, за судьбу которых он переживал. Торопился всем сделать подарки. Настоятелю собора Святой Паулины достопочтенному Йохану, поскольку тот любил играть на органе, Юлиус купил ноты. Лодочнику Мартину, который часто заходил к Юлиусу поиграть в шахматы – бинокль, чтобы тот выглядел как настоящий моряк, а квартирной хозяйке фрау Агнете – набор красивой почтовой бумаги, так как женщина любила писать письма сыну, служившему в армии. Все его знакомые остались довольны его подарками. Насколько удивился Юлиус, когда, возвратившись домой, обнаружил поздравления и подарки для себя.

И тут вспомнил про старую Барбел с маленькими внуками. А вдруг Адель не сумеет их поздравить? Ведь фрау Агнета сказала, что она замёрзла, и сокрушалась, что не успевает навестить всех. В добавок ко всему может заболеть. Тем более, что старая фрау Барбел жила на самой окраине города. От собора Святой Паулины до неё идти четверть часа…

Как-то сам того не заметив, Юлиус оказался в одежной лавке на Рыночной площади. Торговец удивился позднему покупателю, ведь уже собирался закрывать лавку. Приближалось Рождество.

– Мне нужен тёплый плед для пожилой женщины и две красивые шерстяные кофты для маленьких детей, – выпалил запыхавшийся Юлиус.

Сделав покупки, волшебник поднял воротник и вышел на улицу.

4.

Стояла хорошая морозная погода. С тёмного неба, словно маленькие звёздочки, падали снежинки. Трир готовился к празднику. Улицы выглядели безлюдными. Лишь изредка мелькали быстрые тоненькие тени – это пробегали мальчишки-посыльные с праздничными пакетами. Навстречу Юлиусу прошёл пожилой шляпник Ганс. Махнул рукой и крикнул: «С весёлым Рождеством, господин Юлиус!»

Кроме них, все остальные жители, по-видимому, уже собирались за праздничными столами, готовые поздравлять друг друга, и никто из них не догадывался, что через какой-то час-полтора два волшебника, сидя в маленькой чердачной комнатке в доме на Симеон-штрассе, станут решать судьбу города на весь следующий год.

Как чудесный корабль мимо Юлиуса весь в снежных звёздочках проплыл собор Святой Паулины. Волшебник торопился. Обогнал почти летевшую над снегом тоненькую тень женской фигурки с каким-то неестественно огромным свёртком, ответившую на его поздравление из-под пышного соболиного воротника: «И Вам весёлого Рождества!» В голосе прозвучали знакомые нотки.

– Я здесь так долго живу, что знаю весь Трир, – подумал Юлиус.

Неожиданно его осенила догадка. Он обернулся, но женская фигурка испарилась в ближайшем переулке.

– Значит, не она, – успокоился Юлиус.

До дома фрау Барбел идти оставалось совсем немного. Больше Юлиусу никто не встречался. А вот и дом старьевщицы. Волшебник осторожно постучал. Интересно как они его встретят?

Едва Юлиус поздравил оторопевших от неожиданного визита незнакомого гостя старую фрау Барбел и её маленьких внуков – Грету и Диди, как в дом влетела Адель.

– Ты знаешь, я ведь не поверила своим глазам, – волшебница не выглядела смущенной, – Из-за этого даже улицу перепутала! Думаю, куда бы ты мог идти в такое время?

– А ты, помимо всего прочего, ещё и летать умеешь? Это тоже дар волшебной комнаты? – глядя на её пышный соболий воротник пошутил Юлиус, – я ведь тоже удивился. Думаю, что это за дама, одна, на пустынной улице предрождественского Трира?!

– Теперь, видимо, не одна, – и Адель вручила свой огромный свёрток фрау Барбел, которая, похоже, от всего случившегося лишилась дара речи. – Кстати, ты меня едва не сбил с ног.

– Я, кажется, вспомнил! Мы ведь именно так и познакомились. Точно-точно!

Адель не ответила, но было видно, что слегка улыбнулась.

– Неужели это всё нам? – глядя на большой сверток, спросила маленькая Грета.

– Конечно! И ещё вот это, – Адель достала из карманов и положила в руки детям два больших красных яблока.

– Конечно, всё случилось точно так, только на Симеон-штрассе. Ты тогда ведь тоже кому-то несла яблоки?

– А я думала, что ты всё забыл! – Адель встала совсем рядышком с ним и положила голову на его плечо.

– Адель, тебе не кажется, что нам надо поспешить? – Юлиус посмотрел на часы.

– Нет-нет, я вас никуда не отпущу, – запротестовала нашедшаяся фрау Барбел. Детишки с надеждой посмотрели на своих неожиданных гостей.

Волшебники переглянулись. Они никогда не нарушали правил игры.

– Не уходите, – дружно сказали Грета и Диди, обхватив их ноги.

– Что будем делать, Юлиус?

– Не знаю. Но ведь ты уже нарушила правило, – Юлиус сказал это так, что стало ясно, что он готов остаться.

– Я ничего не нарушала, – запротестовала Адель.

– Но тогда что ты делаешь здесь?

– Мы давно знакомы с фрау Барбел. – Адель выразительно посмотрела на хозяйку дома. Фрау Барбел как-то неуверенно кивнула. – Просто в прошлом году я сама допустила непростительную оплошность, забыв поздравить её и деток. А вот что делаешь здесь ты?

– Всё вышло случайно. И, вообще, Адель, неужели ты думаешь, что после стольких лет нашего знакомства я не могу отличить твои поступки от поступков горожан? Кстати, ты очень непрактичная. Спрашивается зачем дарить пожилой женщине чашку?

– Ты про что, Юлиус?

– Адель! Ты прекрасно знаешь. Какой женщине ты сегодня подарила чашку? Ещё я слышал, что ты очень замерзла и могла простудиться. Так что я волновался за тебя, – при его последних словах Адель украдкой улыбнулась.

– Сегодня я действительно поздравляла своих друзей, но никому не дарила чашки. Я вообще никогда не дарю чашки, и мне было совершенно не холодно, – парировала Адель и опять как-то по-особенному посмотрела на фрау Барбел, будто искала её поддержки.

– Неужели я ошибся? – смутился Юлиус.

– А я думаю, что всё это к лучшему. Значит в этом городе у нас появились последователи, – приободрила его Адель.

– И что? – Юлиус стоял в растерянности.

– Я думаю, что на это Рождество мы можем остаться здесь, – после небольшой паузы весело сказала Адель, – А с городом в наступающем году и так всё будет благополучно. И вообще. Может жителям города следует самим отвечать за свои поступки?

Что-то необычное Юлиус прочитал в её глазах. Он помялся в нерешительности, при этом выглядел довольно забавно. А потом обнял и поцеловал Адель и на этот раз она его не оттолкнула…

– Дети! Пойдемте накрывать на стол. Скоро Рождество, – скомандовала внукам фрау Барбел.

Когда женщина разворачивала подаренный Аделью свёрток, то что-то, незаметно для Юлиуса, спрятала в кухонный шкаф.

Это случилось в канун Рождества. В Трире он оказался случайно, приехав в город по каким-то делам. В гостинице, в которой остановился, собралась шумная компания. Приезжий никого здесь не знал и вообще не любил многолюдных вечеринок, поэтому стараясь остаться незамеченным, выскользнул из гостиницы на улицу, совершенно пустынную. Холодный ветер заставил поднять воротник. Приезжему было всё равно, куда идти. Дойдя до площади, он остановился. Неожиданно ветер сдернул с него шляпу и, словно шар, покатил по мостовой. Втянув голову в пальто и выставив вперед руки, приезжий побежал за своей шляпой и около дома с вывеской «Шляпный салон» столкнулся с молодой женщиной. Он даже и не понял, что произошло. Только услышал нежный голос. И вот они сидят на мостовой, с вытянутыми вперед ногами, друг напротив друга. Он держит в руках присмиревшую шляпу, только что схваченную. А она… Впрочем, он не сразу её рассмотрел.

– Простите ради Бога. Это совершенно случайно. Я просто не мог поймать шляпу и Вас не заметил. Я действительно не хотел, – попытался оправдаться он.

– Ничего, я понимаю. Только помогите встать. И ещё вот это. – Она показала взглядом и тут он заметил, что на снегу разбросаны большие красные яблоки. Видимо, с ними молодая женщина шла в гости.

– Не волнуйтесь, я сейчас помогу.

– Ой, – тихонько вскрикнула она, поднявшись.

– Вы ушиблись? – поинтересовался приезжий.

– По всей видимости.

Осторожно поддерживая нечаянную спутницу, он подвел её к двери ближайшего дома. Она слегка прихрамывала.

– Подождите минуточку, соберу ваши яблоки. Можно оставить вас одну?

– Не переживайте, всё не так страшно, как кажется. Вы очень любезны.

– Если не считать того, что сбил Вас с ног, –попытался пошутить он.

Вернувшись с яблоками, он застал новую знакомую отряхивающейся от снега. Приезжему показалось, что слышит легкий смешок.

– Вы на меня не обижаетесь? – Его не покидало чувство вины.

– Нет.

– С Вами всё в порядке?

– Да. Вероятно.

– Может стоит постучать в дверь и попросить помощи?

– Неловко беспокоить людей. Сегодня праздник.

– И всё же я думаю, что это не будет лишним.

Он постучал в дверь, но никто не ответил. Тут они заметили, что в окнах нет света. Лишь слабый огонек пробивался из-за шторки в маленьком чердачном окошке.

– Вот видите, всё же кто-то есть, – попытался приободрить свою спутницу приезжий.

И опять на стук никто не отозвался.

– Подождите, – дама показала на замочную скважину, – Здесь в двери ключ. Странно.

– Кто знает, может оставили специально для нас? Вы как считаете?

– Думаю, что мы можем войти.

И они вошли в этот дом.

Раз вы здесь, тогда слушайте мою сказку.

Есть в Великом герцогстве Люксембург на реке Альзетт тихий симпатичный городок Эш. Там, в самом центре стоит высокий узкий дом, на верхнем этаже которого, почти у самой крыши живёт старая волшебница фрау Джозефа, вдова в прошлом известного на весь город счетовода Бонифаца. Муж фрау Джозефы имел репутацию педантичного и аккуратного человека. В Эше он вёл счет всему: горожанам, их доходам и долгам, бутербродам, которые школьники съели на завтрак, солнечным и ненастным дням. Счетовод Бонифац без запинки мог совершенно точно назвать число булыжников на улицах города, количество окон и дверей в домах Эша, сколько смешных рожиц состроили дети в прошедшие рождественские каникулы и даже сколько птиц живёт в городском ботаническом саду. Все это он полагал очень важным.

Если вы посмотрите на дом фрау Джозефы, то на самой крыше увидите маленький медный флюгер – фигурку весёлого человечка, которую жители города прозвали именем бывшего мужа волшебницы. Весь год маленький медный человечек, точно он и в самом деле муж фрау Джозефы, высматривает, что происходит в Эше, благо оттуда – с высокой крыши ему всё хорошо видно. И с такой же скурпулёзностью, как раньше это делал счетовод Бонифац, его медный последователь ведёт точный учёт всем хорошим и плохим делам, которые совершают жители города.

В молодости фрау Джозефа славилась на весь Эш тем, что пекла маленькие вкусные пирожки и угощала ими своих друзей и знакомых. Делала она это чуть ли не каждый день, а поскольку Эш – город маленький, то её вкусные пирожки знали и любили все жители. Теперь же, состарившись, фрау Джозефа всё время проводит у себя дома и в обычные дни не выходит на улицу, а свои знаменитые пирожки печёт один раз в году – в сочельник.

Всё начинается с того, что в этот вечер медный Бонифац спускается с крыши на кухню фрау Джозефы и дает ей точный отчёт, сколько хороших и плохих дел за год совершили жители Эша. Он никогда ничего не пропускает и всё аккуратно подсчитывает. Слушая его, фрау Джозефа начинает месить тесто и готовить вкусную начинку из орехов, изюма, яблочного повидла. Каждое доброе дело счетовод умножает на три, а за каждое плохое вычитает десять. Чтобы получились пирожки, добрых дел должно быть намного больше, чем плохих. Сколько в итоге медный Бонифац насчитает – столько пирожков получится.

Жители Эша знают про волшебство фрау Джозефы и весь год стараются совершать только хорошие поступки. Иначе, в сочельник останутся без вкусных волшебных пирожков. Если горожане делают что-то дурное, то всегда смотрят на фигурку счетовода: не видит ли медный Бонифац их проступка? А он обязательно всё видит. Такой точный и внимательный человечек. И если ты не исправишься и не совершишь в ответ несколько добрых дел, то не видать тебе на Рождество волшебных угощений.

Если в этом году жители городка были добрыми, и праведных поступков у них намного больше, чем дурных, фрау Джозефа в Рождество выходит на центральную площадь Эша и угощает всех прохожих своими вкусными пирожками. Вообще-то, она должна одаривать только тех, кто совершал хорошие дела. Но фрау Джозефа старая женщина – поэтому всё забывает и путает. Угощает всех, кого встречает в рождественский праздник. Так что если в городе в этом году всё было хорошо, то все жители Эша получают в сочельник вкусные волшебные пирожки. Если кто не может прийти на центральную площадь за волшебным угощением, кто болен или слишком усерден в домашних делах, к ним домой с вкусным подарком от фрау Джозефы приходит маленький медный счетовод. Осторожно постучит в дверь и оставит на пороге коробок с пирожками. После этого быстро возвратиться к себе на крышу. И правда – он не может надолго отлучаться. Ведь ему надо всё подсчитать: сколько свечек зажжётся на рождественских ёлках, сколько игрушек получат в подарок дети и сколько снежинок выпадет в городе в это Рождество! Ну точь-в-точь как бывший муж фрау Джозефы.

Конечно, кто-то может схитрить и получить волшебные пирожки от фрау Джозефы незаслуженно. Но что тут поделать? Всё равно – главное, чтобы доброго в симпатичном городке на реке Альзетт было больше, чем нехорошего. И разве это плохо что подарки получают все жители Эша? Ведь они все вместе несут ответ за то, что происходит в их городе.

Пирожки у фрау Джозефы маленькие, но очень вкусные. И кто их скушает, тот в следующем году обязательно получит маленькое счастье.

1.

Случилось это лет сто назад, а может даже и больше, в Дюнкленвальде. Этот симпатичный пряничный городок до сих пор стоит окруженный густыми еловыми лесами в восточной Померании на полпути из Штеттина в Гданьск.

Так вот, жила в Дюнкенвальде маленькая девочка Францишка, рыжеволосая и курносая. Сирота. Все ее богатство – красивая флейта, сделанная из бамбука, лакированная и украшенная золотистым узором. Когда Францишка перебирала по флейте тоненькими пальчиками, инструмент издавал прекрасные звуки. Вроде бы жила она у бедной бездетной старьевщицы, тетки Августины, в лачуге на окраине Дюнкленвальда, но вообще до забот о несчастной девочке никому в городе не было дела.

Каждое воскресенье Францишка в чистеньком сарафанчике приходила к городскому кафедральному собору и играла музыку. Её незамысловатые мелодии отличались нежностью и вызывали добрые чувства. Прежде такие никто не слышал и откуда юная флейтистка их выдумывала, никто не знал. Девочка говорила, что мелодии ей напевают птицы. За нежные песенки жители города платили Францишке маленькие медные монетки. Таков был скромный заработок сиротки.

Тот год оказался самый несчастливый за всю историю Померании. Долгожители не могли припомнить столь дождливого лета. В полях на корню сгнил весь урожай. Собрать не удалось ни единого зёрнышка, ни одной картошинки. К началу зимы люди стали бедствовать. В город пришёл голод. Из-за него в Дюнкленвальде даже не открыли рождественскую ярмарку.

Раньше в это время по дороге из Штеттина в Гданьск и обратно шли обозы, груженые лучшими товарами. В маленький померанский городок посреди густого леса, привозили продукты крестьяне: копчёности и соления, добротное домашнее пиво и вяленую рыбу, мед и варения. Держали марку местные ремесленники: льняное сукно и гончарные изделия разбирались покупателями нарасхват. И, конечно, пряники! Таких вкусных, как здесь, не найдешь во всей Померании. Не было нигде от Штеттина до Гданьска такой богатой торговли, как здесь в Дюнкленвальде! Гордый бургомистр, поглаживая себя по животу толстыми розовыми пальцами, любил ходить по рождественской ярмарке среди прилавков, переполненных лучшими товарами со всей Балтии, а горожане пребывали в веселье и благополучии.

Теперь всё изменилось. Лавки закрылись. Каждый в этот страшный год спасался как мог: в лесу собирали из-под снега клюкву, обдирали ягоды рябины и шиповника, охотились на зверей. Впрочем, какая тут охота? Всех зайцев и косуль переловили ещё в начале осени. Отощавшие от голода волки каждый день приходили к городу просить милостыню. В вдобавок ко всем несчастьям зима выдалась ужасно холодной, так что люди старались реже выходить на улицу. Лишь изредка от дома к дому передавались грустные новости о том, что кто-то покинул родной край в поисках лучшей доли, а кто-то умер от холода и голода. Так, однажды прошел слух о смерти старой Августины…

И вот наступило Рождество. Как водится, в этот день открылся собор для праздничной службы, только на неё не пришел ни один прихожанин. Ледяной ветер не выпускал жителей Дюнкленвальде из домов. И тут пастор заметил маленькую худенькую фигурку у входа. Это оказалась Францишка со своей флейтой. Вслед за юной музыканткой в собор стремительно влетела острая струя холодного воздуха и погасила все свечи. Бледная замерзшая девочка смотрела на священника грустными голодными глазами.

– Ты понимаешь, у меня ничего нет. Ничего-ничего. Совсем. – Пастор развёл руками. – Нет даже самых маленьких крошек чтобы покормить мышек в соборе.

– Не беспокойтесь, святой отец. Зато у меня есть флейта. Я буду играть музыку и тогда может кто-нибудь придёт. Ведь сегодня праздник! В этот день никак нельзя без музыки.

Девочка встала у собора и стала играть. Ей было очень холодно. Замерзали пальчики… Но никто так и не появлялся. Францишка играла все громче и громче изо всех сил, что у нее оставались, но Соборная площадь по-прежнему оставалась пустой. Злой ветер завывая, старался заглушить флейту. Он один гулял по площади.

Горожане, сидя в своих домах, слышали музыку, которая становилась все жалобней, но никто из них так и не пришёл к собору.

Францишка играла долго. Девочка старалась… Временами музыка становилась тише, а то и почти неслышной – её заглушал ветер. Несколько раз флейта замолкала, но потом Францишка передохнув, снова продолжала играть. Прошло много времени, может – целый час или даже больше… и вот музыка прекратилась совсем… Жители еще долго вслушивались в завывания злого ветра, но все тщетно…

2.

Нет, дорогие друзья, беспокоиться не стоит, с Францишкой ничего страшного не случилось. Девочка пережила голодную зиму. Просто в тот самый день, в рождественский праздник, она ушла из Дюнкленвальда. Францишка покинула город вместе с пастором, который закрыл свой собор, так и не дождавшись никого из прихожан. Говорят, что после их видели где-то на побережье Балтики, и что у них там всё сложилось хорошо. Будем верить, что это правда…

Много-много лет прошло с тех пор. И бургомистров в Дюнкленвальде сменилось не счесть сколько. Только все эти годы уютный пряничный город оставался без музыки. По какой-то причине бродячие музыканты и артисты обходили Дюкленвальд стороной. Может из-за этого здесь больше не было и весёлых рождественских ярмарок. Жители собирали богатые урожаи, трудились умелые ремесленники, но всё равно с праздниками ничего не получалось. Иногда в рождественскую ночь горожанам казалось, что они слышат грустную мелодию флейты… Нет, конечно, это просто зимний ветер гудел в каминах их домов. Жители Дюкленвальде грустили и всё чаще вспоминали историю маленькой Францишки…

И вот однажды в город пришли бродячие музыканты. Было их аж пять человек. Эта весть сразу облетела весь Дюнкленвальд. Радостные горожане вышли встречать долгожданных гостей на Соборную площадь, так они соскучились по музыке. Только музыканты оказались старые, какие-то мрачные люди, в грязной оборванной одежде. Это был весьма странный совершенно нескладный оркестрик. Играли музыканты скверно какие-то тоскливые непонятные мелодии. Может они и появились здесь потому, что при такой их музыке в другом городе их никто бы не стал слушать и сразу бы прогнал.

– Но, нет! – наконец, решился бургомистр Дюнкленвальда. – Не для того мы столько лет ждали вас, чтобы так просто отпустить из нашего города! Да и не надо вам дальше никуда идти. Мы в состоянии позаботиться о вас! Разве не так? – обратился он к жителям города.

И ни один житель не остался в стороне. Нищих музыкантов отвели в бани, обстирали, приодели, сытно накормили. Каждый горожанин чем мог старался им угодить. Бургомистр и пастор сопроводили музыкантов в уютный домик при Соборе и объявили, что здесь теперь они будут жить, не зная ни в чём нужды.

Жители городка были довольны таким решением.

– Ничего, – уговаривал себя бургомистр, – всё как-нибудь наладится. И правда: нельзя же бесконечно горевать о прежних ошибках и просто ждать.