Читать книгу Хроники заморского радио - Юрий Константинович Шалыгин - Страница 1

Славной эпохе становления

коммерческого радио

в российской провинции

конца девяностых

и начала нулевых

посвящается

Все события и имена вымышлены

Все совпадения случайны

Глава 1

Раз в неделю по вторникам генеральный директор «Радио СУРок» Александр Сергеевич Кукушкин отправлялся на заседание общественной палаты, недавно образованной в Заморске. Назначенные мэром города, члены палаты представляли разные сферы деятельности. Все они как бы считались уважаемыми людьми, как бы многого в жизни достигшими и как бы имеющими реальную возможность влиять на процессы, в Заморске происходящие. Они собирались после обеда, обсуждали какие-то вопросы, что-то предлагали, чем-то возмущались, о чем-то спорили, над чем-то смеялись, составляли какие-то петиции, подписывали документы, передавали их в мэрию и распираемые собственным величием разъезжались по домам поздним вечером. И всё это придавало каждому из них как бы большую общественную значимость. В первую очередь в их собственных глазах. Требования палаты как бы поддерживались, возможные варианты как бы рассматривались, положительные решения как бы принимались. Вот только в городе ничего не менялось. Но разве в этом суть? Главное, существовала и активно функционировала Заморская Общественная Палата, сокращенно ЗОП. Эта аббревиатура широко использовалась в местных газетах, но на телевидении и радио корреспонденты старались по возможности ее избегать из-за неблагозвучности склонения в некоторых падежах. И секретарша Зоечка, действительно, не шепелявила и вовсе не думала шутить, когда на телефонные звонки невозмутимо отвечала:

– Перезвоните завтра. Сегодня Александр Сергеевич весь день в ЗОПе.

По сути, город Заморск мало чем отличается от других провинциальных городков, разбросанных тут и там по российской глубинке. Не скажешь, что дела в Заморске идут из рук вон плохо. Отнюдь. Местные начальники воодушевленно рапортуют в Москву о впечатляющих успехах, например, в сельском хозяйстве, о регулярном увеличении надоев и центнеров с гектара, о применении самых передовых методов в управлении производством. В общем, о бурном росте капитализма с человеческим лицом. Лицом вполне довольным жизнью и категорически уверенным в завтрашнем дне.

Время от времени на центральной площади Заморска с огромной статуей бывшего коммунистического лидера в центре и метко прозванной заезжими острословами площадью Тяньаньмен, собираются разгневанные очередным повышением квартплаты и прочими мелкими неудобствами бабушки и дедушки с красными флагами и что-то требуют от властей. Но всё это воспринимается скорее экзотикой из навсегда ушедшего кумачового прошлого. Заморские жители в общей своей массе очень гордятся своим городом и его названием. И хоть здесь и в помине никогда не было никакого моря и вообще, происхождение названия даже историкам представляется довольно туманным, обостренное чувство вполне здорового патриотизма у заморчан всегда вызывало белую зависть у многочисленных приезжих.

В мае Заморск вот уже пару десятков лет отмечает День города. Традиционный апрельский капиталистический субботник усилиями добропорядочных жителей традиционно освобождает улицы и дворы от залежавшегося мусора, а очнувшаяся, наконец, от долгой зимы природа наполняет город тонкими ароматами сирени, теплыми лучами весеннего солнца и улыбками скинувших лишнюю одежду заморских прелестниц, слава о красоте которых распространилась по стране еще во времена Екатерины Второй, ссылавших, по преданию, на берега Волги не только девиц легкого поведения, но и прочих женщин приятных собой в целях профилактики. Заморские же мужчины, в особой красоте не замеченные, стараются привлечь к себе внимание дамского пола другими способами. Местные депутаты, например, активно поднимают вопрос о перенесении празднования Дня города с апреля на октябрь, ибо, не весть как в их распоряжение попали подлинные исторические документы, свидетельствующие о возведении Заморска именно в этом месяце. Но почему-то вместо ожесточенных споров об исторической справедливости и, видимо, из пылкой любви своей к родному городу, народ с радостью и слезами на глазах соглашается отмечать праздник два раза в год. А редакторы местных телеканалов традиционно засылают корреспондентов на городские улицы в очередной раз опросить население на тему «как я люблю Заморск». И, судя по тому, что показывают на экране, Заморск любят все его жители, причем их искренность всегда очевидна и неизменна: «Я люблю Заморск, потому что я не могу не любить Заморск, ведь это Заморск и никакой другой город на свете не сравнится с Заморском!»

Несмотря на то, что город насчитывает далеко не один век своей истории, молодежи в Заморске много. Причем, самой разной. А уж если выйти на городские площади, улицы да парки в праздничные дни массовых гуляний, то у неподготовленного гостя города может создаться впечатление, что, либо город населяет сплошь одна молодежь, либо люди повзрослей, вероятно, в целях личной безопасности и от греха подальше, предпочитают оставаться дома у телевизора и отмечать праздник в тесном кругу близких и друзей.

Впрочем, молодежь молодежи рознь и с целью не допустить всякого рода непредсказуемых ситуаций в этой среде, городские власти особенно в праздничные дни стараются не концентрировать всю разношерстную заморскую толпу в одном месте, а разводят ее, в хорошем смысле слова, по разным частям города. Благо, в Заморске есть и концертные площадки, и так называемые культурные центры, и набережные, и стадионы. К тому же, именно на это благое дело работает и целая, как бы сказали чиновники, инфраструктура молодежного досуга. И уж о чем забыть в таком контексте невозможно, так это, разумеется, музыкальные радиостанции, которых с каждым годом становится всё больше и больше, больше и больше. И уже далеко в прошлом остались времена сладкого радийного романтизма, когда на одной волне можно было услышать «Ласковый май» вслед за Led Zeppelin, а после Доктора Албана Булата Окуджаву, когда ди-джеи говорили в эфир что хотели и когда хотели, а директора за рюмочкой коньяку блаженно мечтали о роскошных яхтах и виллах на Гавайях и, казалось им, время их вот-вот наступит.

А время шло. У длинноволосых рокеров рвотный рефлекс вызывали смазливые мальчики и девочки, бубнящие что-то из радиоприемников. Поклонников крутого блатняка до исступления доводили песни на непонятных чужеземных языках, а любителей диско бросали в холодный пот вопли, визги и гитарные запилы в стиле хэви-метал. Встрепенулись и рекламодатели: владельцу сети ювелирных магазинов в один момент как-то расхотелось нести деньги на радиостанцию, куда без остановки звонят 14-летние подростки, даже, несмотря на его приятельские отношения с директором. А банкир и давний поклонник Энгельберта Хампердинка вдруг сделал для себя печальное открытие – музыку его кумира любят, оказывается, не все, и новых клиентов от затрат на радиорекламу почему-то больше не становится. Рынок своей невидимой рукой медленно, но верно делал свое дело и в конечном итоге, все устаканилось. Теперь у каждого слушателя есть свое любимое радио. И все этому рады. Правда, если уж на чистоту, то даже заядлый хип-хоппер порой, услышав на «вражеской» станции старенькую легонькую музыку своего детства, печально улыбнется и про себя подпоет… Но никому не признается. Ни за что!

Александр Сергеевич Кукушкин был одним из отцов-основателей ФМ-радиовещания в Заморске. Что называется, на своей шкуре познал он все нюансы, форшлаги, диезы, бемоли, а еще чаще бекары радийного бизнеса: что делать, как делать, для кого и зачем. Теперь, спустя десять лет, Кукушкин владел уже двумя радиостанциями и всё, казалось бы, должно быть намного проще и понятнее. С одной стороны, так оно и было. Но с другой… Конкуренция всё жестче, конкурентов всё больше, а методы борьбы с ними всё изощреннее.

А тогда, на заре местного радиобизнеса Кукушкин, сам ди-джей и заядлый меломан, горел желанием приобщить заморских жителей к достойной музыке, какой, само собой разумеется, – а как же иначе? – является рок. И даже станцию хотел скромно назвать «Радио Курок», что значит – рок от Кукушкина. Однако партнеры и новоиспеченные коллеги усиленно возражали против такого воинственного каламбура и убедили Кукушкина согласиться на более спокойное словосочетание.

В результате сложных и болезненных компромиссов остановились на «Радио СУРок», что можно расшифровывать как «самый умопомрачительный рок», «сверх увлекательный рок» или «супер улетный рок». Ну, а можно и никак не расшифровывать, – слово «рок», как того и желал Кукушкин, осталось в названии, а самого его и так вскоре город узнал, не только как генерального одной из первых заморских радиостанций, но и как кандидата в местные депутаты. Депутатом, к слову, так и не ставшего.

Не прошло и месяца с момента открытия радио, как случайно и неожиданно выяснилось, что слово «рок» большинство слушателей понимает по-своему. И в программе по заявкам молодые заморчане заказывали свои любимые роковые песни в исполнении «Любэ», Михаила Шуфутинского и группы Boney M. И только когда Кукушкину через 5 лет с великим нечеловеческим трудом на ниве подкупа чиновников удалось открыть вторую радиостанцию, он наконец-то определился с двумя противоположными форматами: на «Радио СУРок» оставил то, что любил слушать сам и прочую альтернативу, а на второй станции запустил в эфир откровенную, как говорят, попсу.

Над вторым названием думали еще более долго и мучительно. Любитель каламбурных анекдотов про Штирлица Кукушкин представлял себе в качестве названия какую-нибудь тонкую игру слов, но обязательно свежую и очень оригинальную. В голове крутились «радио-узел», «радио-активность», «радиобщества», «мысрадио», «радиожизни», прочая ерунда. И вдруг… – «радиоточка». Вот оно! «Радио Точка». Тут всё, что нужно. Сразу проглядывается концепция: настроился и точка! Ничего больше не нужно искать! На этот раз никаких возражений Кукушкин не потерпел. Неудачные шутки со стороны коллег по поводу прочих лингвистических изысков, как то «Радио Клише», «Радио Кавычка» и даже «Радио Абзац» были отвергнуты на корню.

Разумеется, «Радио Точка» размещалось в том же помещении, что и «Радио СУРок». На обеих станциях работали одни и те же сотрудники. Одни и те же ведущие выходили в эфир, называясь другим именем, слегка изменяя тембр голоса или, говоря через пластмассовую трубочку. И только музыка на станциях Кукушкина звучала разная. Разными, как повелел рынок, были и слушатели.

Уже в третий раз на День города Кукушкин, посредством невероятных усилий своего рекламного отдела по привлечению всех мыслимых и немыслимых спонсоров – от презервативов Don Pedro до сухариков «Заморики» – организовывал в Заморске два массовых мероприятия. Одно для отъявленных рокеров от имени «Радио СУРок», другое для менее притязательной публики от имени «Радио Точка». Задолго до праздника по городу расклеивались листовки и афиши, нескончаемым потоком крутились в радиоэфире ролики о предстоящем супер-событии, и даже бегущая строка на местном телеканале. Финансов, как правило, всегда не хватало, в результате чего задумки о приглашении мега-звезд из Москвы, а тем более из-за рубежа так и оставались из года в год «удачными» задумками. Выступали же на этих акциях местные заморские звездочки, для которых появление на публике и так событие важное, к тому же какие-никакие гонорары они всё же получали. Например, в виде ротации своей песни по радио. Обе акции, опять же в целях жесткой экономии проводили в один день, но в разных частях города, опасаясь всевозможных эксцессов со стороны вкусонепримиримых слушателей по отношению друг к другу. Генеральный директор Кукушкин по сложившейся традиции посещал оба мероприятия, произносил приветственную речь, представлял местных заморских звезд, изображая из себя, таким образом, лучшего друга молодых заморчан. И эти приветственные речи по сути своей были единством противоположностей.

Сейчас, выйдя на сцену открытой площадки в городском Парке Космонавтов, Кукушкин произнес яркую зажигательную речь, содержание которой, впрочем, ничем не отличалось от прошлогодней. Говорил он о замечательном и неповторимом городе Заморске, о его современной и даже в чем-то продвинутой молодежи, которая слушает хорошую музыку, не поддается навязчивой рекламе попсы, оккупировавшей все теле- и радиоэфиры, что надо с этой попсой бороться, игнорируя ее и, слушая живую, правдивую музыку и что именно такую музыку наших заморских групп можно услышать сегодня на Дне города, благодаря самой лучшей заморской радиостанции «Радио СУРок»! Толпа длинноволосых тинейджеров в черных майках с изображениями группы «Ария», «Мастер» или «Король и шут» отвечала одобрительным свистом и криком. А для Кукушкина полдела было сделано.

Вполне довольный собой, генеральный завел новенький белый джип Киа Спортэдж, предварительно дав несколько автографов девчушкам лет двенадцати. Ехал он медленно, и всю дорогу сопровождали его приятные подзабытые воспоминания бурной молодости, когда ди-джей Кукушкин собирал полные залы в самой популярной дискотеке Заморска «Нежданный звук». Толпы людей осаждали Центральный Дом культуры в надежде попасть на его незабываемые шоу. Билетов хватало не всем, спекулянты продавали их в две, а то и три цены, как на концерты настоящих звезд. А уж в девушках и раздаче автографов у молодого Кукушкина отбоя не было. И в прямом и переносном смысле. Отбой наступал лишь под утро, когда обессиливший от женских ласк и в меру нетрезвый Кукушкин отрубался в квартире очередной поклонницы. А вечером опять работа, музыка, женщины, женщины, женщины… Сладкие воспоминания захлестнули Кукушкина, далеко на задний план отодвинулись все текущие проблемы: пошатнувшееся здоровье, очередная задержка с выплатой зарплаты сотрудникам, недавние нелицеприятные высказывания в его адрес конкурентов, нестабильный рейтинг и много чего еще…

Через двадцать минут Кукушкин был в противоположной части города, на другой заполненной людьми площадке Сквера Подпольщиков, недалеко от здания радиостанции. Ему предстояла еще одна речь. На этот раз речь генерального директора «Радио Точка» для молодых заморчан – любителей легкой поп-музыки. Воспоминания Кукушкина о своем героическом прошлом придали бывшему ди-джею храбрости и невиданного красноречия. На одном дыхании забежал он на сцену, резво схватил микрофон и, не дождавшись собственного представления, зычным голосом крикнул в толпу:

– Привет, Заморск!

Тусовка стильно одетых молодых людей и девушек, совершенно по внешнему виду непохожих на неопрятных длинноволосых черномаечных своих земляков, ответила дружным «Йоу!». Ведущий акции, подхватив боевой настрой шефа, заголосил еще громче:

– Встречайте! Александр Кукушкин! Генеральный директор вашей любимой радиостанции…

И микрофоном показал на огромный баннер на сцене. Толпа выдала громким нестройным хором: «Ра-ди-о Точ-ка!»

– Друзья! – начал Кукушкин, – я приветствую вас! С Днем города!

Он будто смотрел на себя со стороны и поражался собственному красноречию. Говорил о самом лучшем городе, самых лучших жителях. О том, какие все красивые и как на самом деле налаживается жизнь вокруг. О самом лучшем заморском «Радио Точка», ведь только хорошая поп-музыка, которая звучит на этой радиостанции, настраивает людей на достижение высоких целей в жизни. А не пресловутый грязный так называемый рок, который только провоцирует насилие. Зачем-то он напомнил толпе о том, что некоторые фанаты рок-групп организуются в банды и терроризируют добропорядочное население Заморска. О том, как два года назад невменяемые поклонники метал-группы «Житие мое» занимались телефонными угрозами в адрес участниц городского конкурса «Заморская красавица», поджидали их в темных местах, измывались над бедными девушками…

В своем порыве Кукушкин говорил гораздо дольше запланированного времени. Ведущий шоу уже стал невольно поглядывать на часы, – в этом году желающих выступить музыкантов оказалось больше, чем обычно. И вовсе не хотелось портить отношения с местными поп-звездами, не дав им всем без исключения возможность исполнить свои шедевры. Хорошо еще, что в отличие от параллельного рокового мероприятия, пели здесь все под фонограмму, и не было необходимости при смене выступающего коллектива включать новые гитары, настраивать их и прочее, и прочее.

Тем временем, в процессе своей речи Кукушкин заметил, как часть тусовки смотрит вовсе не в его сторону, а куда-то вбок. Проследив траекторию, он к удивлению своему обнаружил, что слева от сцены в окружении двух крупных людей в черном стоит не менее крупный человек в белом. И личность этого человека ни у одного коренного заморца не могла вызвать и доли сомнения. Да, именно на него смотрела толпа, на него были направлены и несколько озадаченные взгляды организаторов действа. Это был никто иной, как мэр города Заморска Егор Михайлович Копейкин. Кукушкина неожиданный визит мэра на массовое мероприятие ничуть не смутил, – начиналась предвыборная кампания, и появление Копейкина среди молодежи было вполне объяснимым и оправданным. Он постарался очень гладко вырулить свою речь к великой роли городских властей в постоянном улучшении качества жизни заморчан и, разумеется, лично мэра города, «который сегодня здесь с нами! Ура!» Егор Михайлович снисходительно улыбнулся и медленно направился к лестнице на сцену под аплодисменты всей площади.

В течение десяти с половиной минут мэр поздравлял молодежь Заморска, говорил о том, как город усилиями мэрии становится краше год от года и день ото дня. Не преминул он процитировать гигантские суммы, вложенные мэрией в развитие народного хозяйства. Говорил об успешно функционирующих подростковых клубах, детских площадках, о достижениях заморских спортсменов, о новой церкви, о количестве выпускников вузов и аспирантов, о высокой зарплате медиков и учителей, значительном повышении пенсий и прочей своей отеческой заботе о горожанах. Завершил мэр свое выступление лозунгом: «Наш Заморск – это самый лучший город на Земле!». Реакция подуставшей от красивого славословия толпы была чуть послабее, чем вначале. Тем не менее, мэр остался своей речью, опробованной уже ни один десяток раз, доволен. Ведущий, расплывшись в натянутой улыбке, несколько раз поблагодарил Егора Михайловича и перешел собственно к программе мероприятия.

Мэр степенно спустился со сцены и остановился рядом с Кукушкиным.

– Здравствуйте-здравствуйте! Как поживает наше радио? – успел произнести мэр, как из рядом стоящей колонки музыка загремела так, что Кукушкину поневоле пришлось прикрыть Копейкина грудью и мелкой рысью перебежать вместе с ним и телохранителями на безопасные метров тридцать.

– Я спрашиваю, как поживает наше радио?! – заорал мэр в ухо Кукушкину.

– Егор Михалыч, «Наше радио» – это наш конкурент. А вот «Радио Точка» поживает замечательно.

– А! Так сказать, дошли до точки?! – голос мэра срывался на фальцет.

– Скорее, поставили точку под неопределенностью в радиовещании!

– Любопытно, что вы вспомнили ту историю с фанатами. И ведь надо же, какие сволочи, охотились за обеспеченными девушками из приличных семей. Что им, своих девок что ли мало?

– Ну, так это же красавицы были, как-никак!

– Да-да. Я именно так и успокаивал свою дочь. Она очень боялась… Вы делаете большое и важное дело, устраивая мероприятия для молодежи Заморска! – мэр уже не кричал, а громко пищал в ухо Кукушкину.

– Спасибо Вам за такие слова! Мы сегодня проводим еще одну акцию в парке Космонавтов. Для молодежи, которая слушает рок-музыку. Я ведь еще директор «Радио СУРок». Концерт сейчас идет, я только что оттуда. Очень много народу.

– Я знаю «Радио СУРок», у меня дочка слушает.

– Это очень хорошо!

– У вас там песня такая есть, что-то типа: «Ты придеееешь ко мне, а меня нееееет уже… – пропищал мэр и сильно закашлялся.

– Да-да, есть такая песня, – среагировал Кукушкин, разумеется, не вспомнив, что за композиция так запала высокому чиновнику. – Кстати, мы скоро заканчиваем ремонт на радио, очень хотелось бы, как закончим, пригласить Вас в студию, показать нашу работу, так сказать. Вы, наверное, знаете, – мы вот здесь в соседнем здании располагаемся.

Егор Михайлович не расслышал начало фразы, а уловил лишь слово «пригласить» и «соседнее здание». К тому же, уже ничего не соображая от оглушающей музыки, вероятно совсем потеряв голос и, желая побыстрее покинуть это место, мэр красивым жестом выразил Кукушкину признательность за приглашение.

Его следующий жест несколько Кукушкина удивил, – уверенным шагом Копейкин направился к зданию, где и размещалась радиостанция. Мрачные телохранители последовали за ним.

– Черт! Он ведь понял, что я сейчас приглашаю! – дошло до Кукушкина.

Очевидно, подобный поворот событий никак не входил в планы последнего. На радио, действительно, ремонт был в разгаре, уже давно, и посещение гостя такого ранга было совсем не в тему.

Располагалось радио на втором этаже громоздкого административного здания советской постройки. В девяностые оно превратилось в разношерстный офисный центр. Кукушкину удалось через двоюродного брата дяди подруги жены, который работал в городской администрации, арендовать целый этаж. Косметический ремонт то там, то сям проводили перманентно, но для глобального обновления и создания соответствующего современного вида руки не доходили. А если говорить прямо, – вечно не хватало денег, а на бартер достойные строительные фирмы работать не хотели.

На вид помещение чем-то напоминало медицинский термометр. При входе находился просторный холл, а дальше по центру шел длинный коридор с небольшими кабинетами по обеим сторонам, всего их было тринадцать. Правда, один кабинет был значительно больше других – кабинет генерального. В остальных размещались все службы радио: две эфирные студии, одна новостная, монтажка, кабинеты программного, коммерческого директоров, бухгалтера, рекламного отдела, еще комната, где хранились призы для розыгрышей в эфире, комната отдыха, туалет и, так называемая тринадцатая, где проводили время дежурные техники-операторы. В холле в одном углу, у входной двери было место охранника со столом и настольной лампой, в другом сидела секретарь, в третьем стояли вечно загроможденные шкафы, доска объявлений и какие-то стенды, повесить которые на стену так никто и не удосужился, в четвертом углу находился огромный кожаный диван. Стоял он не вплотную к стене, а как бы сглаживая угол таким образом, что представлял из себя гипотенузу треугольника, внутрь которого складывали всякий хлам. Благо, спинка дивана была высокой. Еще в холле находилось два стола, на которых всегда лежало много разных бумаг, и которые использовались большей частью для застолий, и несколько разнокалиберных стульев.

Так или иначе, объяснять сейчас мэру, что тот неправильно понял и что пригласить его Кукушкин мог бы уж никак не раньше, чем через пару месяцев, казалось абсолютно невозможным. Нужно было как-то выходить из затруднительного положения. По крайней мере, позвонить на радио и дать необходимые указания. Хотя времени мало, минут пять-семь…

– Егор Михалыч, разрешите, я позвоню, чтобы мои сотрудники были готовы Вас встретить, – голос Кукушкина стал похож на писклявый голос мэра, несмотря на то, что музыка теперь звучала вовсе не так громко.

– О, умоляю вас, не стоит, это не официальный визит, я просто посмотрю, пообщаюсь с людьми, – к Копейкину, напротив, вернулся нормальный баритон.

С трудом Кукушкин всё же успел набрать номер телефона радиостанции. Как выяснилось, лишь для того, чтобы услышать в трубке короткие гудки.

– Проклятье! – повторял про себя Кукушкин, набирая другой номер с тем же эффектом.

– Простите ради Бога, забыл ваше отчество, – великодушно улыбнулся Копейкин, который, разумеется, не помнил также ни имени, ни фамилии.

– Кукушкин Александр Сергеевич, директор «Радио Точка» и «Радио СУРок, – выпалил Кукушкин как ученик у доски.

– Скажите, Александр Сергеевич, как сейчас радиобизнес развивается, какие перспективы?

– Радиобизнес… э-э… сложно, но мы… э-э… стараемся, так сказать, быть на гребне… – мямлил Кукушкин, думая лишь о том, не валяются ли пустые пивные бутылки и всякий мусор на радио, а уборщица придет только утром, и какие дурацкие надписи могут быть на доске объявлений, и кто вообще сейчас вечером на радио, когда основные ди-джеи и техники находятся на мероприятиях…

– Это приятно слышать. Всегда надо быть на гребне… Так вот здесь вы обитаете?

Кукушкин выпал из разговора: что приятно слышать мэру, на каком гребне? Он проклинал сам себя, пока вся четверка медленно подходила к серому офисному зданию, на втором этаже которого и располагались «Радио Точка» и «Радио СУРок».

Наихудшие опасения Александра Сергеевича оправдывались. В такой напряженный день порядка на станции в принципе быть не могло. Но то, что воспринималось бы естественным в любой другой ситуации: разбросанные вещи, бумаги, коробки из-под призов, провода, диски и вся прочая радийная параферналия, сейчас представлялось Кукушкину неприемлемым. В кои-то веки на его радиостанцию, к его выстраданному детищу приходит мэр города, от которого может зависеть многое, очень многое для дальнейшего процветания бизнеса, а тут сплошной бардак, бедлам и кильдым. Мэр Копейкин вот уже несколько сроков подряд избирался на свой пост, порой вопреки всякой логике, так что хорошие отношения с ним были залогом, по крайней мере, относительного спокойствия.

Ремонт на станции начался давно. Так давно, что никто и не помнит когда точно. Ну, а кто помнит, – те далече. То возникла идея переместить эфирную студию в помещение рекламного отдела, то решили офис бухгалтера перевести в операторскую, то черный выход сделать главным входом, то перегородить офис директора, то прорубить окно там, где его быть не может, то сломать несущую стену, то вообще переехать в другое здание. Людям сторонним казалось, что вся деятельность Кукушкина и состоит в том, чтобы делать в помещении перманентный ремонт. И хоть рейтинг от всего этого особо не менялся, видимость кипучей деятельности производила в целом благоприятное впечатление. По крайней мере, на самого Кукушкина. Но сегодня… Сегодня он идет сюда с мэром города.

Рассеянный охранник Даниил по обыкновению смотрел вдаль, на проезжающие машины и праздно шатающихся людей, притоптывая в такт музыке, доносившейся с соседней площади. На своем посту он сменился всего час назад, как обычно по дороге выпив бутылочку пива. Совершенно случайно взгляд его упал на четырех солидных людей, приближающихся к зданию. Секунд десять Даниил молча и отстраненно смотрел на четверку, пока страшная догадка не пронзила его как молния: это же Кукушкин, а с ним мэр города, и идут они, скорее всего, сюда!

Первое, что пришло в голову Даниилу, – надо что-то делать. Он еще не знал, что именно, но нутром чувствовал недоброе. Зачем-то схватил пульт дистанционного управления кондиционером и включил прибор на полную мощь. Притом, что в помещении и так было, мягко говоря, прохладно. Он попробовал громко свистнуть, чтобы собрать находящийся на станции народ, но накануне вставленная коронка на зубах воспротивилась. На фоне шума кондиционера звук, изданный Даниилом, оказался неубедительным. В следующую секунду охранник метнулся в сторону кабинетов в коридоре и, нечаянно задев сетевой шнур компьютера, с грохотом рухнул на пол, ударившись головой о дверной косяк. Огромный старый монитор, к счастью, приостановил движение на самом краю стола и не свалился вместе с охранником, а из носа Даниила хлынула кровь. На грохот сбежался радийный народ.

– Сейчас здесь будет Копейкин с Кукушкиным! – прошепелявил Даниил, ковыляя к туалету.

– Копейкин?! Когда будет?!!! – народ отреагировал чуть ли не хором.

Вместо ответа распахнулась входная дверь, и в помещение буквально ввалился никому не знакомый угрюмый верзила. Представившись телохранителем мэра города, он объявил, что через две минуты радиостанцию посетит господин Копейкин и, осмотрев опытным взглядом помещения, снова вышел. Немая сцена длилась недолго. Все присутствующие принялись молча и судорожно наводить порядок: кто-то поправлял висящие в рамках на стене портреты звезд, посетивших когда-то станцию, кто-то начал переставлять с места на место пустые коробки, кто-то сдувать пыль со стола…

Увы, в критической ситуации чувство рациональной логики срабатывает далеко не всегда: мусор, бумаги, разбросанные по полу, проводка, свисающая так низко, что нагибаться приходилось даже бабе Вите, уборщице ростом не выше минисейфа в кабинете директора, – всё это свидетельствовало о том, что посетителям входить сюда категорически не рекомендуется. А вдобавок ко всему нелепому антуражу достаточно было бы повесить табличку «Извините, у нас ремонт!»

– К сожалению, у нас сейчас ремонт. Хотелось бы Вам показать помещение, когда он закончится, – открывая перед мэром входную дверь, оправдывался Кукушкин.

– Ну что ж, ремонт – дело хорошее, – протянул мэр, окинув подозрительным взглядом холл, чем-то напомнивший ему собственный погреб и, ощутив вдруг сильное сомнение в необходимости здесь оставаться.

– Мне бы хотелось, Егор Михалыч, познакомить Вас с моими коллегами, но сегодня у нас мероприятия и многие сотрудники сейчас там, а на станции только один ведущий и вот дежурный техник…

Кукушкин не знал, что говорить. Он старался произносить слова с вежливой интонацией, внутри негодуя, где охранник и, показывая кулак технику Сереже Недалекову, который в отличие от более расторопных коллег в последний момент не успел скрыться от нежданных гостей.

По поводу двух человек Кукушкин ошибался. На радио, помимо дежурного техника, охранника и ведущего эфира находилось еще человек шесть: это были их друзья и подруги. Никто, разумеется, не ожидал позднего визита шефа, да еще с таким гостем. Все весело общались, пили пиво и сейчас готовы были провалиться на месте.

Кукушкин в свою очередь был озадачен собственным визитом не меньше подчиненных. Он неуверенно показывал Копейкину помещения станции, подробно комментируя, что где находится и что где планируется изменить и переиначить. А, открыв дверь комнаты отдыха, вдруг обнаружил честную компанию малознакомых и совсем незнакомых людей с белыми испуганными лицами. Кукушкин покраснел от злости как рак, но нашел в себе силы и натянуто улыбнулся.

– А вот и наши сотрудники! Готовятся к эфиру, планируют, так сказать, работу на завтра. Видите, Егор Михалыч, работа кипит!

– Зддддравствуйте, Егор Михайлович… – дрожащим шепотом выдавили из себя «коллеги».

– Мы очень серьезное внимание уделяем подбору кадров, у нас, – что ни ди-джей, то звезда. Даже есть настоящие герои, – с напускной грустью произнес Кукушкин, поскорее уводя отсюда мэра, – может быть, помните, два года назад работал у нас Петр Кипарисов, ведущий просто от бога!

– Да, знакомое имя, – убедительно соврал мэр.

– Увы, Егор Михалыч, парня забрали в армию, на южную границу. А потом… пришло сообщение, что Петр героически погиб во время учений… Нам его очень не хватает.

– Вот ведь как бывает. Да-а. Мои соболезнования, Александр Сергеич.

Кукушкин будто и сам поверил в слезоточивую историю, которую сочинил практически на ходу. Действительно, работал на «Радио Точка» неплохой ди-джей Петр Кипарисов, в быту Петя Мигайло, редкостный прохвост, – утащил с радио кучу вещей, украл у коллеги сотовый телефон, а у самого Кукушкина своровал приличную сумму денег. Искали его долго с милицией, потом выяснилось, что ушел в армию и там по неосторожности застрелился. На радио сочли, что это и есть наказание за грехи.

Подводя мэра к комнате с призами, Кукушкин оживился:

– А вот здесь работают наши пиарщики. Сейчас никого нет, правда. Вот видите, везде коробки от призов, молодежь любит выигрывать призы по радио. Мы хорошо знаем свою аудиторию…

Кукушкина внезапно осенила мысль подарить мэру футболку с логотипом «Радио Точка».

– А вот это Вам! Поедете на рыбалку, туда-сюда, – в широкой улыбке расплылся Кукушкин, только в последний момент вспомнив, что размер упакованной футболки, которую Копейкин с благодарностью принял, может быть, и подошел бы мэру в годы его юности, или, похудей градоначальник килограммов на двадцать. Ну, да ничего, отдаст кому-нибудь.

Еще Кукушкин одарил высокого гостя наклейками своих станций, а также диском с лучшими песнями. Вдруг он заметил заинтересованный взгляд мэра в сторону маленькой коробочки.

– А это что, тоже призы?

– Да, это тоже призы, – промямлил Кукушкин, уставившись на упаковку «Виагры». «Какого хрена? Что это значит?», – ругался про себя Александр Сергеевич. О том, что радийным креативщикам заказали ролик о популярном средстве и, как водится, предоставили всеобъемлющую информацию, он узнал лишь на следующий день. Сейчас же готов был разорвать шутника, который поставил шефа в такое неловкое положение.

– Я и не знал, что молодежь интересуется такими лекарствами.

– Но… ведь нас иногда и не только молодежь слушает, – попытался оправдаться Кукушкин. В его голове мелькнула мысль подарить упаковку мэру. «Нет, не вздумай!…» – подсказал внутренний голос.

На протяжении всего тура по радиостанции мэр Заморска был напряжен, он нагибался, оглядывался, сторонился стоящих рядом предметов в надежде не задеть что-нибудь или не споткнуться. Первоначальные ожидания его не были оправданы, – что это за прием! И вообще, что он здесь делает? В Копейкине накапливалось раздражение и желание поскорее уйти.

– Ну, а где же у вас ди-джей сидит? Откуда идет вещание? – почти без интереса спросил мэр.

– А у нас ведь тут две станции и, соответственно, две студии. Они обе в конце коридора. Пойдемте, я покажу, – произнес Кукушкин как можно громче, стараясь таким образом предупредить ди-джея.

– Ну что ж, покажите-покажите…

К своему несчастью, ди-джей Паша Сидоров, который в эфире представлялся то Павлом Благовидовым, то ди-джеем Массом, так как работал сразу на две станции, периодически переходя из-за одного пульта за другой и, изменяя тембр голоса с высокого на низкий, оставался единственным на станции человеком, пребывающим не в курсе визита мэра. До него просто не успели добежать. Он сидел в наушниках, спокойно разглядывал в Интернете веселые картинки, что было как бы категорически запрещено, не слышал никакого предупреждения и, конечно, не мог предвидеть ничего плохого.

Кукушкин дверь студии открывал медленно. Причем так, чтобы состроить ди-джею гримасу, от которой Паша потерял бы дар речи. Копейкин низко пригнулся, чтобы не задеть висящий и, как ему показалось, оголенный провод при входе, и тут же вляпался рукавом белого пиджака от Бриони в невысохшую зеленую краску. Выругавшись про себя и, обругав в сердцах Кукушкина со всей его ратью, мэр начинал терять самообладание.

В этот самый момент Паша Сидоров судорожно пытался закрыть компрометирующую картинку, но компьютер, по закону подлости завис, демонстрируя экран с крупным баннером сверху. Ни на какие отчаянные действия ди-джея проклятый компьютер не реагировал. В отчаянии Паша попытался развернуть монитор куда-то влево, но этому препятствовал пульт.

Испуганный за испачканный пиджак мэра, побагровевший Кукушкин заискивающе извинялся, а Копейкин с отчаянным выражением лица уставился на экран монитора перед ди-джеем. На экране красовалась крупная надпись:

«Наращивание волос, ресниц, бровей, а также ногтей и половых органов!»

Паша впал в транс, причем не в свой любимый музыкальный, а в самый, что ни на есть реальный.

– Вот у вас тут покрашено, а вы… вы мэра города приглашаете! Ди-джей вот сидит… Вместо того, чтоб с молодежью общаться в эфире, сидит и думает о … наращивании волос… на половых органах.

Терпению Копейкина пришел конец.

– Спасибо вам, Александр Сергеевич, за экскурсию, до свидания. Дорогу мы найдем.

– Простите, ради бога, Егор Михайлович… Всего Вам доброго… Э-э, с праздником!

В последующие десять минут Кукушкин произнес много слов, адресованных Паше Сидорову, технику Сереже и охраннику Даниилу, который неприятный визит переждал в туалете. Все слова были нецензурные. Остальной же народ в процессе мэрского посещения аккуратно и тихо покинул помещение.

Незамеченной осталась лишь одна деталь. В кабинете коммерческого директора, куда не успели заглянуть Кукушкин с мэром, всё это время находились двое. И как только выдалась минутка, они, не желая попадаться под горячую руку, вместе с гостями из комнаты отдыха незаметно выскользнули на улицу. Один из них был Виталий Зуев, собственно коммерческий директор двух радиостанций. А вторая оказалась случайной гостьей. Звали гостью Мария Петровна Волосянская. Разговор у них был серьезным. Касался он, ни много ни мало, судьбы генерального директора А.С. Кукушкина.

Глава 2

Удачно избежав неприятной встречи, Зуев с Волосянской неспешно прошлись по узкому тротуару вдоль здания радиостанции до серой Тойоты Королла, стоявшей метрах в тридцати. После долгого молчания Зуев произнес:

– Мария Петровна, вы уж извините, ради бога, что так получилось. Никто не знал, что он тут появится. Мне кажется, Кукушкин и сам был не в курсе.

– Ну что вы, Виталий, я сама перепугалась… Вообще, не люблю Копейкина. Видела-то его живьем пару раз в институте.

Зуев галантно раскрыл дверь машины:

– Прошу!

Волосянская широко улыбнулась, обнажая безупречные, недавно отремонтированные зубы.

– Ну, как вам наша радиостанция? – произнес Зуев и засмеялся.

– Да ведь в таком вот ремонте и чувствуется, что жизнь идет. Так гораздо интереснее. Интересно, как всё будет выглядеть уже потом, после ремонта. Пригласите?

– Обязательно, Мария Петровна!

Зуев включил радио, заиграла музыка, и машина медленно тронулась с места.

– Вас домой?

– Да, Виталий. Устала я что-то сегодня, – пробормотала Волосянская и громко зевнула.

Несколько минут они ехали молча. Вырулив на главную городскую магистраль, Зуев прибавил скорости, а из колонок прозвучало: «В Заморске 8 часов вечера, вы слушаете «Радио Точка». «Радио Точка» – это всё, что вам нужно!»

– Так вот, насчет Кукушкина, Мария Петровна, – во второй раз нарушил молчание Зуев, – какие-то сомнения у меня. Человек изменился кардинально. Просто другой человек стал! Я работаю с ним вот уже 2 года, нормальный был мужик. Менеджер, правда, слабенький. Но всё понимал, поддерживал идеи, сам предлагал интересные штучки… А сейчас будто подменили. Какие-то «социально значимые проекты» на уме, от которых ни денег, ни кайфа. Все толковые коммерческие инициативы зарубает напрочь… Он ведь в больнице лежал недавно. Может, вкололи что не то?

– Хорошо бы понаблюдать за ним. Хотя бы в течение недели. Поручите какому-нибудь сотруднику, чтобы последил, позаписывал, – что делает, куда ходит, с кем встречается. А я бы потом проанализировала. Он ведь сам к нам в диспансер не придет? – усмехнулась Волосянская.

– Кто? Кукушкин?! Да вы что!

Зуев на мгновение представил себя предлагающим Кукушкину пройти обследование в психбольнице.

– Я сделаю, как вы говорите. Есть у нас толковый парень Вася Кузин. Ну, который ди-джей Крис. Я думаю, он с удовольствием целое досье составит на Кукушкина. Ну, а я вам передам. Идет?

– Виталий, мы с вами прекрасно понимаем друг друга, вы не находите?        Волосянская еще больше обнажила белые зубы.

– Ну, это же замечательно, Мария Петровна!

Автомобиль завернул в узенький переулок перед пятиэтажкой и затормозил у первого подъезда.

– Спасибо, Виталий, что подвезли… И не пропускайте лекции! – скокетничала Волосянская, выходя из машины.

– Ваши никогда! До встречи, Мария Петровна!

Зуев улыбнулся возможной перспективе дискредитировать Кукушкина с помощью Волосянской и, чем черт не шутит, встать на его место. Сверлящим взглядом он проводил спутницу, а точнее, ее выдающуюся нижнюю часть до двери подъезда, сглотнул слюну и нажал на педаль.

По правде говоря, в отношении Кукушкина Зуев был в чем-то прав. Кукушкин, действительно изменился. Он сам принял решение измениться. Разумеется, в лучшую сторону. Пролежав на больничной койке две недели с больной печенью, он переосмыслил свою жизнь, вернее свое отношение к жизни. Да, были веселые разудалые года, были обильные возлияния и друзья-приятели, тянувшие на обочину настоящей, насыщенной высокими идеалами жизни, можно сказать, тянувшие Кукушкина на Дно.

В типичном утреннем диалоге молодоженов: «Дорогой, принести тебе кофе в постель? – Да, дорогая!» в случае ранней супружеской жизни Кукушкина слово «кофе» менялось на слово «пиво». Но всё это должно остаться в прошлом. И даже деньги. Разве смысл в них? Зачем радио деньги? Нужно людям делать добро, помогать, сочувствовать бедным и обездоленным, нужно участвовать в общественных движениях. Нужно бросить пить, курить и ругаться. С последним оказалось сложнее всего, но Кукушкин поставил себе цель и уже не мог, да и не хотел от нее отказываться. Он даже написал на листе бумаги все любимые нецензурные слова и красным несмываемым фломастером твердой рукой перечеркнул их.

Кукушкин сейчас был на пути к новой осознанной высокой жизни, в которой нет места накопительству и стяжательству, грубости и жестокости, пьянству и глупости. Теперь он будет добропорядочный гражданин, будет ежедневно читать Библию и классику мировой литературы. А радиостанции будут воплощать его новые свежие общественно значимые идеи и реально помогать людям. Вот таким видел себя Кукушкин, таким и старался выглядеть перед подчиненными. Не всегда получалось, но видит бог, он старался.

На почве разительных перемен в поведении Кукушкина и начались его конфликты с Зуевым по производственным вопросам. Первой ласточкой стал гиперактивный журналист «Радио Точка» Слава Безочков, который однажды принес Зуеву собственноручно написанную новую концепцию вещания, надеясь заручиться его поддержкой перед разговором с Кукушкиным.

Слава Безочков слыл среди коллег ботаником, белой вороной и даже, возможно, стукачком. Он не курил, всегда был одет в один и тот же строгий костюм и галстук, с жидкими зачесанными назад волосами и не менее жидкими усиками. На щеках его были волдыри, и пахло от него всегда чесноком. Надо сказать, что, несмотря на сильную близорукость, очков Слава не носил, а пользовался линзами, вероятно оправдывая фамилию.

В своей концепции Слава Безочков в числе прочего предлагал сократить на 70 % музыкальное вещание, уволить всех ди-джеев и менеджеров, принять в штат станции журналистов и корреспондентов из числа людей с ограниченными возможностями, каждый час приглашать в эфир простых людей с улицы и вести с ними беседы, а в вечерний прайм-тайм давать исключительно духовную музыку.

Прочитав красиво оформленный по всем правилам документ, Зуев вспотел:

– Первое апреля уже прошло, Слава! – единственное, что он смог выдавить из себя.

– Это не шутка, Виталий! Неужели ты не понимаешь, что все радиостанции крутят одно и то же. Они все не отличаются друг от друга. Люди их уже не различают, понимаешь? Людям стало плевать на радио. А радио… Радио должно нести добро, оно должно обращаться к людям напрямую, понимаешь? И в моей концепции… – Безочков достал из кармана пиджака платок и вытер слюни, – радио поднимается как бы на новую ступень в своем развитии!..

– Слава! – закричал Зуев, – ты… ты ненормальный! Ступай, ступай с богом!

Виталий счел излишним вдаваться в дискуссии, каким образом коммерческая радиостанция будет зарабатывать деньги, транслируя в прайм-тайм духовную музыку.

Впоследствии, однако, Зуеву пришлось удивиться. Причем удивиться дважды. Первый раз, когда Кукушкин на полном серьезе проникся безумной идеей Безочкова и даже пригласил его выступить со своим проектом на собрании акционеров.

– Как вас зовут, молодой человек? – спросил тогда один из соучредителей Алексей Михайлович Чехов, выслушав десятиминутный доклад.

– Вячеслав Безочков.

– Да-да, вижу, что без очков… Вячеслав, у вас есть какое-то экономическое обоснование этого проекта? Ведь то, что вы говорите… – не успел закончить господин Чехов, как Слава резко схватился за голову, затрясся, а потом вдруг сел на пол и засвистел мелодию «Хэппи бесдэй ту ю»…

Вызвать скорую помощь и отвезти бедного журналиста в психдиспансер Кукушкин поручил Зуеву. Тогда-то Зуев и удивился во второй раз. Удивился своей прозорливости.

– Известно, что радио больше, чем другие СМИ привлекает психически неуравновешенных людей, но чтобы до такой степени… – рассуждал Зуев, сидя в приемном покое диспансера.

И в этот момент из кабинета вышла женщина в белом халате. Нет, даже не вышла, а выплыла. И не женщина, а богиня. Ее чувственные губы, ее пристальный взгляд, высокая прическа, будто из другого времени, ее грациозные движения начисто лишили Зуева рассудка. Он забыл о Безочкове, о радио, обо всём на свете. Он смотрел на нее, крупную сексуальную женщину лет пятидесяти и не мог отвести взгляда. Расстегнутая пуговица халата приоткрывала великие тайны. Казалось, ее роскошные груди готовы выпрыгнуть навстречу ему, Виталику Зуеву, и озарить божественным светом унылое помещение больницы. Богиню звали Мария Петровна Волосянская, она была кандидатом психологических наук и работала в диспансере врачом-психотерапевтом.

Невероятным усилием скинув с себя гипнотические чары, Зуев, путаясь в словах и заикаясь, поинтересовался у богини о перспективах выздоровления своего сотрудника и в странном состоянии покинул заведение.

Как выяснилось позже, встреча Зуева с Волосянской оказалось не случайной. Уже спустя месяц Виталий поступил на курс менеджмента и коммерции в ФИГУ, как сокращенно называли Федеральный Институт Глобального Управления, где Мария Петровна Волосянская читала студентам курс «Управленческой психологии».

– Да, – подумал Зуев, – похоже, это судьба!

На утро после неожиданного визита мэра Зуев приехал на работу рано. Ночью он плохо спал, ворочался, мучался от изжоги. Всю ночь ему снился Копейкин. Будто он выиграл по радио рулон туалетной бумаги и приехал получать приз. И будто Зуев лично вручает ему этот приз, но рулон выскальзывает из рук и начинает разматываться, и никак не удается его скрутить. И вот уже всё помещение в этой бумаге, а она всё раскручивается и раскручивается. И вроде бы это уже не Копейкин, а Борис Николаевич Ельцин грозит пальцем и говорит:

– Тебе, Зуев, не на радио работать, а динамо-машину крутить!

Едва дождавшись рассвета, Зуев поднялся, посмотрел в зеркало и тяжело вздохнул. Но утренняя дорога и свежий майский ветерок развеяли тягостные ощущения от ночных кошмаров, по радио звучала песня What A Wonderful World в безукоризненном исполнении Армстронга, а секретарь Зоечка сделала ему крепкий кофе с тремя ложками сахара. И Зуеву вдруг стало хорошо. Он сидел в своем кабинете и думал о Марии Петровне. Что в ней особенного? Почему мысли его то и дело возвращаются к ней, женщине, которая старше лет на пятнадцать? Которая рядом с ним, таким подтянутым и спортивным, наверное, выглядит настоящей глыбой, скалой, вековым утесом? Ведь Зуев женат и любит свою жену, которая намного младше его и по комплекции скорее напоминает Дюймовочку. Так откуда эта непонятная тяга? Нет, это не может быть любовь. Нет! Нужно отвлечься от ниоткуда взявшихся грешных мыслей. Но… но как колышется ее грудь, как развевается ее юбка, как манят ее бедра…

– Новое увлечение? – услышал Зуев прямо над ухом голос программного директора Дениса Шарапова, резко вернувший его из сладких фантазий в реальность, – они, кстати, новый альбом выпускают, слышал?

– Что? – не понял Зуев.

– Группа «Любэ» выпускает альбом.

– А, да, что-то слышал, – промямлил Зуев, осознав, что программный застал его смотрящим безмятежным влюбленным взглядом на большую фотографию Николая Расторгуева на стене, – да нет, я… э-э… я вот думаю, как холдингу Нафнаева удалось притянуть торговую сеть «Рыбное Счастье». На всех радиостанциях у него идет реклама.

– Ну, так работают люди, Виталик. А мы всё ремонты да ремонты…

В этот момент одновременно зазвонили два телефона, один у Шарапова в кармане, другой на столе у Зуева.

– Слушаю. Шарапов! – громко произнес программный и вышел из кабинета.

– Да! – вяло ответил коммерческий и допил остывший кофе.

На линии был Олег Стрекун, давнишний приятель Виталика Зуева. Семнадцать лет назад они познакомились на призывном пункте, подружились и совершенно неожиданно оба, два заморчанина, попали служить в один полк войск госбезопасности. Честно оттрубили два года и вместе же в сержантских званиях дембельнулись в один день. С тех пор сослуживцы были не разлей вода. Не то, чтобы ежедневно, но раз в месяц обязательно встречались, выпивали, вспоминали былое. Вообще, гэбэшное братство оказалось крепким. Каждый год в профессиональный праздник однополчане со всей России встречались в Москве и кутили на самую широкую ногу. А профессиональные навыки, полученные во время службы, пригодились, похоже, каждому. Кто стал офицером ФСБ, кто чиновником, а кто и за границей окопался по соответствующей линии.

Олег Стрекун, проработав несколько лет в милиции, теперь открыл в Заморске собственную фирму «Святая рать», оказывающую всякого рода охранные, консультационные и детективные услуги.

Виталий Зуев больше тяготел к бизнесу и коммерции. Получил высшее образование – техническое, правда, но зато бесплатно, – поездил по стране в качестве торгового представителя компании по продаже деревообрабатывающих станков, поработал маркетологом в фармацевтической фирме и даже попробовал себя в должности продюсера балетной труппы. Подолгу, однако, нигде не задерживался. И вот пару лет назад судьба свела Виталия с Кукушкиным. А что, собственно? Радио – это тоже бизнес, тоже коммерция.

Разумеется, «Святая рать» рекламировалась на «Радио СУРок» и «Радио Точка» на самых выгодных условиях, о деталях которых никто не знал, кроме Зуева и Стрекуна. Ролики менялись каждый месяц. Суровый, хорошо поставленный голос 66-летнего диктора Семена Тарасова, к несчастью, конченного алкоголика, призывал заморцев быть бдительными и авторитетно обещал, что в любой непростой жизненной ситуации на помощь им придет «Святая рать»!

Стрекун регулярно сообщал бывшему сослуживцу Зуеву об общественном мнении относительно всех радиостанций в городе, тайных медиапланах крупных рекламодателей и, вообще, что люди говорят. Откуда он брал информацию неизвестно, но ошибался Стрекун крайне редко.

– Привет, Виталик! Как жизнь бьет ключом? – нюх контрразведчика тотчас подсказал Зуеву, что эта стандартная фраза Стрекуна сегодня звучит подозрительно.

– Привет! Не выспался я что-то сегодня.

– А с кем это мы не выспались? Вроде ты жену в Турцию отправил?

Это замечание показалось Зуеву еще более подозрительным.

– Что случилось, Олег?

– Хочу подкинуть тебе пищу для размышлений, – в своем духе начал интриговать Стрекун.

– Валяй!

– «Снятся людям иногда голубые города», – неожиданно запел сослуживец. – А еще есть песня «Голубой вагон бежит-качается, скорый поезд…»

– Олег, давай к делу!

Зуев занервничал.

– К делу, так к делу. По городу ходят слухи нехорошие о ваших радиостанциях. И слухи эти уже дошли до больших дядей, в больших фирмах. И дяди эти не понесут вам рекламу. А понесут ее Нафнаеву, Мухину, еще кому-то. Но не вам. И знаешь почему?

Игривый тон Стрекуна всё больше раздражал Зуева.

– Почему? – нарочито безразлично выдавил коммерческий.

– Да потому что на «Радио СУРок» и на «Радио Точка» работают сплошные гомосексуалисты! А теперь скажи, что это для тебя новость, – заорал в трубку Стрекун и расхохотался.

– Что за бред! Ну, мы не лезем в личную жизнь, но… Ты что, серьезно?

В голосе Зуева появилась тревога.

– Виталик, делайте что-то! Я ж тебе просто передаю, о чем люди судачат. А это сам знаешь как серьезно. Да послушай голоса своих ди-джеев, понаблюдай, как они ведут себя на акциях разных, в клубах. На пустом месте не бывает дыма. Ты же как-то сам рассказывал, что…

– Ладно, я понял, – прервал Зуев, – я тебе перезвоню.

Вряд ли Виталий придал бы хоть какое-то значение подобному бреду, если бы услышал его от кого угодно, но только не от Стрекуна. Олег – человек проверенный, никакого подвоха от него ожидать не приходилось. В конце концов, он армейский друг. И на всякий случай, он рекламирует свою фирму на радио. Короче говоря, если о проблеме заговорил Стрекун, то это действительно, проблема. И ее надо решать. Да, надо проблему решать и решать немедленно!

Зуев вдруг вспомнил возмущенные высказывания слушателей на Интернет-сайте о том, что на «Радио СУРок» все ди-джеи какие-то женственные и вообще не подходят для роковой станции! Он вспомнил о том, что Стас Тугов приходил на радио с другом. О том, что Макс Воровский красил волосы и носил серьгу, как… О, боже! На новогодней вечеринке Паша Сидоров переодевался в Снегурочку!.. Кого из ведущих ни вспомнил бы сейчас Зуев, все, абсолютно все казались ему подозрительными. Нужно срочно поговорить с Шараповым, это же он отвечает за набор эфирного персонала. Как он их там отбирает?! И еще не зная, как начать разговор, да и вообще, как затронуть столь щекотливую тему, Зуев направился к программному.

Денис Шарапов, как обычно, сидел за компьютером в своем кабинете по соседству с эфирными студиями. Сидел он здесь уже лет десять. Все те годы, пока Зуев искал себя и мотался по стране, Шарапов исправно работал бок о бок с Кукушкиным и по сути был единственным человеком на станции, кто искренне его жалел. Он даже не мог объяснить почему. Просто жалко было Шарапову этого уставшего, немолодого уже человека, который всеми силами пытался молодиться, чтобы оставаться в строю наравне с совсем еще юными коллегами.

О Шарапове большинство сотрудников знали не многое. Лет ему то ли 42, то ли 36. Вроде бы был он женат, а вроде и не был. То ли учился где-то за рубежом, то ли не учился. Ходило много сплетен, что случались у него бурные служебные романы с ди-джейками, что приглашали его работать аж в Би-Би-Си, что настоящая фамилия его Шурупов и много чего еще. Так или иначе, Шарапов был программным на двух кукушкинских радиостанциях, и этот факт оставался таким же неизбежным как холодные зимы в Заморске.

Программный директор отслушивал новые песни для эфира, когда в его кабинет заглянул Виталий Зуев.

– О, Виталик! Хорошо, что ты зашел. Послушай песенку. Как думаешь, стоит ее покрутить?

Шарапов прибавил громкость.

– Приятная мелодия! А что тебя смущает?

– Да знаешь, сколько таких приятных мелодий! Надо выбирать…

– А кто это поет?

– Группа «Голубая лагуна»! – с пафосом объявил программный.

– А, ну да… Слушай, Денис, я тут… Хотел с тобой поговорить… как раз про голубую лагуну… – неуверенно начал Зуев и положил руку коллеге на плечо.

– В смысле? – Шарапов включил следующую песню, убавил громкость и отстранился от Зуева.

– Если честно… Э-э… Словом, тебе вот нравятся наши ребята ди-джеи? – очень проникновенно спросил Зуев и сразу пожалел о нелепой двусмысленности фразы.

Шарапов нахмурился, что значит «нравятся ребята», причем тут «голубая лагуна» и рука на плечо? Раньше он подобных наклонностей у Зуева что-то не замечал.

– Ты о чем, Виталий?

– Да ты не понял, Денис! Я наоборот… Ты меня, что ли не знаешь? По городу слухи ходят, что у нас все ди-джеи – гомики, и люди рекламу не хотят размещать! У Тугова же голос как у бабы. Или помнишь, на Новый год Сидоров Снегурочкой наряжался?

– И что, делать вывод, что он голубой? Что за пурга?! А ты надевал шлем викинга. Значит, ты рогоносец?

Шарапов разгорячился и вскочил с места. Зуева неприятно задела последняя ремарка, он вдруг вспомнил о жене в Турции.

– Слушай, Виталь, об этом периодически возникает разговор, мне уже надоело! Я не собираюсь кого-то увольнять из-за бабьего голоса или причесок этих дурацких! Пусть они хоть лифчики носят, лишь бы работали профессионально!

Шарапов нервно зашагал по кабинету.

– Ну, ты-то хоть будь разумнее! – добавил он тихо и прибавил громкость на проигрывателе.

– То есть в тебе я союзника не нашел, да?

Зуев крутил в руках карандаш.

– Нет! Проблем других у нас нет что ли? Давай! – завершил Шарапов и сел за компьютер.

– А это что за певица? – Зуев съязвил, уходя.

– Это Элтон Джон.

– Я так и понял, – процедил Зуев и захлопнул дверь.

Вернувшись на рабочее место, Виталий открыл Яндекс и зачем-то в строке поиска набрал «геи на радио». Сервер выдал 886 тысяч ссылок. Зуев посмотрел в экран пустым взглядом и закрыл браузер. Он напряженно думал, что следует теперь предпринять.

– Шарапов вникнуть в проблему не захотел, не захотел даже серьезно поговорить. Сидит и слушает музыку. Ему наплевать, – есть реклама, нет рекламы. А зарплату ведь получает регулярно. Вот бы занялся продажами, узнал бы почем фунт лиха. Да, ну и бог с ним, с Шараповым. Надо в обход найти решение… Так, стоп! Шарапов! Почему это он так испугался, когда я тронул его за плечо? И почему это он так разгорячился? Уж не побоялся ли разоблачения?! Уж, не в его ли ориентации собаку зарыли?.. Да как же это я раньше не догадался? Ему под 40, а он не женат! Среди ди-джеев парней в два раза больше, чем девушек. И слушает «Голубую лагуну»!.. Только…

И тут Зуев вспомнил, как несколько раз выезжал с Шараповым на природу, причем тот был с девушкой и вел себя вполне адекватно. Вспомнил, как Шарапов рассказывал ему о своих любовных приключениях. Причем, делал это интересно и убедительно.

– Наконец, Шарапов частенько заигрывает с девчонками из рекламного, да и со своими ди-джейками… Нет. Шарапов нормальный мужик. Жаль, общий язык не удалось найти с ним.

Непосредственно о работе Зуев сейчас думать не мог. Проблема нетрадиционной ориентации на радио захватила его целиком. Он напряженно думал, вспоминал, перебирал в памяти различные эпизоды.

– Стоит ли посвящать в последние новости Кукушкина, как он отреагирует? Тем более, в последнее время предвидеть его реакцию невозможно. Теперь он такой правильный во всем. Что он думает о подобных вещах? Отвергает как мерзкое извращение, принимает как данность или поощряет как свободный выбор? Или…

Перед Зуевым вдруг возникла отчетливая картинка летнего пикника по поводу чьего-то дня рождения. И пьяный Кукушкин, обнимающий и целующий всех ди-джеев. Целующий не куда-нибудь, а в губы!

– Куда-нибудь! Фу! Вот ведь русский язык! – усмехнулся пришедшему на ум каламбуру Зуев. – Ну, пьяный. И что с того? Говорят же, – что у трезвого на уме… Так вот значит что у него на уме! Черт возьми! А рыба-то наша, похоже, гниет с головы! Шарапову просто наплевать, он и не хочет ничего видеть вокруг, сидит со своими песнями и сидит… А Кукушкин! Гомик! Нет, ГО-МИК!!! Вот так. Он же договоры подписывает, а не Шарапов. Наверняка этих мальчишек к себе домой завлекает и шурует там. Жену с ребенком спровадит куда-нибудь и понеслась!..

Зуев с содроганием представил себе отвратительные сценки с Кукушкиным во главе.

– А что теперь? Что делать дальше?.. Что-что? – уличить, разоблачить, сделать такую супер-анти-рекламу, чтобы выгнать к чертовой матери, стать генеральным, уволить всю эту нечисть и построить новое достойное радио! Вот что надо сделать!

За столь короткое время с вчерашнего вечера Виталий, разумеется, не успел пообщаться с Васей Кузиным по поводу слежки за Кукушкиным, но обо всех своих подозрениях он просто обязан был доложить Марии Петровне Волосянской. Тем более, сегодня вечером в ФИГУ ее лекция. Зуев невесело улыбнулся наконец появившейся определенности и поймал себя на мысли, что улыбается он опять фотографии. На этот раз фотографии группы На-На.

      Институт ФИГУ, как и большинство подобных новых учебных заведений не имел собственного здания и арендовал первый этаж Заморского экономического института. В самом ФИГУ функционировало три факультета: «Факультет мировой макроэкономики» (в просторечии «макрофак»), «Факультет стратегических фаз» (в просторечии «фазафак») и «Факультет глобального потепления» (в просторечии «глобалфак»). Параллельно велись всевозможные курсы, над названиями которых, похоже, трудились едва ли не больше, чем над учебными программами. Были здесь курсы по «Эклектике инвестиционных моделей», «Бюджетированию прикладного реинжиниринга» и даже «Коучингу в дисконтировании оборотных средств». Мысль подучиться на ниве управления время от времени приходила Зуеву, но всё было как-то не досуг. И вот однажды люди из ФИГУ обратились на «Радио Точка» по поводу рекламы. Тут Зуев и схватил быка за рога. Разузнал всё, что можно было узнать хорошего о заведении, лично приехал в ФИГУ, встретился с проректором по учебной части, искренне поразил того своим обаянием, в самых ярких красках живописал необъятные перспективы сотрудничества, выставил на стол бутылку Hennessy и… предложил любое количество радиорекламы за собственное обучение на курсе «Менеджмента и коммерции». Вскоре проректор был очарован, польщен и пьян. Сделка совершилась.

Выйдя из здания института как раз во время перемены, Зуев вдруг остановился и минуты три стоял как вкопанный, – у входа тут и там десятки очаровательных девушек, красивее которых Зуев в жизни не видел, мило разговаривали, смеялись, курили… Это были студентки. Стояла поздняя весна, улыбки были волнующими, а юбки короткими. Зуев, расхмелевший от коньяка и стройных ножек, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Какое хорошее заведение! – подумал он.

Сегодня лекция Марии Петровны Волосянской была посвящена ролям в производственной группе. О том, что в каждом коллективе должен быть заводила, рабочая лошадка, интриган, креативщик и то ли критикан, то ли кретин, – Зуев не расслышал. Он всё время проецировал слова лектора на коллег, мысли цеплялись одна за другую, воспоминания рождали другие воспоминания. В результате изо всей лекции Виталий уловил всего несколько слов, большей частью вводных и не имеющих особого смысла, а в тетради вместо конспекта Зуев всю лекцию почему-то рисовал танк. Причем очень детально.

– Мария Петровна, я вас жду в машине!

Отвозить домой Волосянскую для Зуева стало уже традицией и вопреки формальным «мне так неловко», «я вам очень обязана» и даже «чем я могу вам отплатить», Зуеву доставляло удовольствие это недолгое ощущение рыцарства по отношению к эффектной даме.

– Да-да, Виталий, я сейчас спущусь, – откликнулась Волосянская, отмечая в журнале присутствующих.

Она давно заметила, что симпатичный атлетически сложенный мужчина Виталий Зуев как-то по-особенному смотрит на нее. Как-то таинственно, иногда украдкой а, может быть, даже с восхищением. И мысли эти придавали ей бодрости, необъяснимой радости жизни, в которой после развода с мужем, казалось, и нет уже места романтике. Работа в диспансере, прием больных, лекции в институте, курсовые, дипломы… И вот теперь, так неожиданно – Виталий Зуев.

– Мария Петровна, я хотел вам сказать, – очень тихо и неуверенно начал Зуев, когда они выехали со стоянки возле института, – я должен… я… не знаю вот даже как начать.

У Марии Петровны участилось сердцебиение, – неужели? Неужели он скажет ЭТИ слова? Как давно не слышала она любовных признаний и как жаждала, как мечтала об этом…

– Виталик, мы с вами уже давно знакомы. Вы не волнуйтесь. Скажите мне самое главное, а все детали потом. Ну! Не бойтесь!

– Понимаете, Мария Петровна, у нас на радио такая специфика работы, что… Ну, ведь это своего рода шоу-бизнес. А в шоу-бизнесе иногда работают не совсем обычные люди. Ну, в смысле… сексуальной ориентации, понимаете? – с трудом выговаривал Зуев.

– Что?!!! – вдруг вспыхнула Волосянская, – вы гей??? И… и вы мне решили в этом признаться?!!! Так, стоп! Нет, не стоп! Быстрее, езжайте быстрее! Жмите на педаль! Вы даже не представляете, как это мерзко. Вы мне, своему преподавателю, женщине, в конце концов, говорите о своем гомосексуализме! Молчали бы! Нет, надо, чтобы весь мир узнал! Какая пошлость! Куда катится эта страна? Повсюду одни педерасты?! Педераст на педерасте!

Мария Петровна была уже вне себя, она как-то неожиданно изменила интеллигентному образу и не давала Зуеву рта раскрыть.

– Жаль, что я не депутат. Я бы вам дала! Всех! Всех поголовно деятелей шоу-бизнеса кастрировать! И начиная с тех, кто на радио, вот таких как вы, Виталий. Всех бы лично кастрировала!

И своей мощной рукой Мария Петровна сделала в воздухе выразительный жест, от которого у Зуева перехватило дыхание, и руль выскользнул из рук.

– Ради бога, Мария Петровна, я не гей! – заорал Зуев и нажал на тормоз. Машина резко остановилась. В накаленном до предела воздухе салона повисла нервная пауза.

– У меня есть друг, Олег Стрекун и он… – попытался объяснить Зуев.

– Ну и кто из вас пассивный? – с отвращением процедила Волосянская.

– Тьфу, черт! Да послушайте же, Марья Петровна! У меня никогда не было и не будет этих наклонностей! Я вообще женат, между прочим. Просто товарищ мне сказал, что по городу ходят слухи, будто у нас ди-джеи все, так сказать, голубые. И я пришел к выводу, что он прав. А с вами я как раз хотел посоветоваться, что делать, как повлиять на ситуацию. Понимаете?       В глазах Зуева появились слезы. Мария Петровна начала медленно приходить в себя. Хорошо это или плохо, что Зуев женат? А кто, интересно, его жена? И вообще, что это она так разгорячилась и наговорила глупостей? Волосянской стало стыдно, и она покраснела еще больше. Машина медленно поехала вперед, и на этот раз пауза была долгой, до самого дома Марии Петровны.

– Виталий, вы извините меня, – смущенно произнесла Волосянская уже у подъезда. – Не знаю, что на меня нашло. Вас, наверное, жена ждет, дети.

– Жена в Турции сейчас, изучает английский язык, детей нет пока.

– А вы что, один остались?.. Тогда зайдите на минуточку ко мне, попьем чаю. Я чувствую себя такой виноватой, накричала на вас…

В голове Марии Петровны мгновенно произошел переворот. Все мысли ее сконцентрировались на том, чтобы привести Виталика в квартиру, а там… Кто знает, что может произойти там. Она будет доброй и милой, гостеприимной и вежливой, понятливой и сексуальной.

– Мы как раз и обсудим эту проблему вашу. Ну, то есть не вашу, конечно. Ну то, что вы мне рассказывали. Про радио. Идемте-идемте!

Она посмотрела в его глаза так женственно, как только могла и слегка сжала его сильную руку. Зуев был совсем не в том настроении после случившегося казуса, он впервые увидел Марию Петровну в гневе… Но от предложения отказаться не смог.

– Мне кажется, Виталий, я знаю, что нужно сделать с вашими ди-джеями.

На лице Волосянской сверкнула кокетливая улыбка, когда они поднялись на четвертый этаж и Мария Петровна достала ключ от квартиры.

– Ну, разумеется, если вы не хотите никого увольнять…

– Только, Мария Петровна, не говорите, ради бога, о кастрации. Меня чуть Кондратий не хватил, когда вы так сделали рукой… – сказал Зуев и содрогнулся.

В этот момент дверь открылась, и внезапно раздался оглушительный лай. Огромная овчарка кинулась на Зуева, который принял позу замороженной курицы и застыл в ужасе, закрыв глаза.

– Место, Игорек, свои! Место!

Пес зарычал, Мария Петровна с большим усилием оттеснила его в спальню и закрыла дверь.

– Вашу собаку зовут Игорек? – дрожащим голосом спросил Зуев.

– Да, я назвала его в честь бывшего мужа, такой агрессор! – загадочно произнесла Волосянская. – Вы проходите в гостиную, Виталий, я сейчас.

Озираясь по сторонам, Зуев прошел в комнату и осторожно сел в кресло. Мария Петровна появилась минут через пять. На ней был розовый шелковый домашний халат в ярко бордовых цветах, волосы ее были распущены, и сама она благоухала дорогой парфюмерией.

– Вам… очень идет домашняя одежда, Мария Петровна, Вы такая…

– Какая? – сделала глазки Волосянская.

Зуев не мог найти красивых слов, он до сих пор еще был в шоке от собаки-убийцы.

– Очень-очень! – вымолвил Зуев и поперхнулся. – Так что вы говорите по поводу ди-джеев?

Мария Петровна села в кресло напротив, закинув ногу на ногу. От широты обзора женского тела Зуеву вдвойне стало не по себе. Волосянская широко улыбалась.

– Я дам вам одну книжку, Виталик. Очень полезная книжка!

Она повернулась к шкафу и, пока доставала нужный фолиант, Зуев успел увидеть еще больше.

– Вот она. Почитайте на досуге. В диспансере мы активно применяем подобные методы лечения.

Зуев взял в руки книгу, невольно продолжая коситься на ноги Марии Петровны, и вслух прочитал заголовок: «Эффективное использование электрошока в психиатрии»      .

– Так, вы думаете, что… с помощью электрошока можно изменить… э-э…?

– Сексуальную ориентацию! – помогла Мария Петровна. – Придумайте, как привести ваших педе…, простите, ди-джеев к нам в диспансер, а там мы с вами всё организуем. А чтобы убедиться, действительно ли они того-этого, у меня есть уже готовые анкеты. Вы их раздайте, пусть каждый заполнит, и мы увидим картину в нужном ракурсе, так сказать.

Зуев задумался над сказанным, а ракурс Марии Петровны снова изменился, она встала с кресла и достала с верхней антресоли папку с анкетами. В этот момент один анкетный лист выскользнул из папки и залетел под тумбочку с телевизором.

– Ох, проказник! – засмеялась Волосянская и встала на четвереньки, пытаясь достать анкету из-под тумбочки.

На этот раз вид, открывшийся Зуеву, свел его с ума. Он подскочил к Марии Петровне со словами «Позвольте, я помогу!», и, не контролируя себя, погладил правой рукой ее наиболее выдающуюся часть…

Что произошло в следующий момент, предвидеть не мог никто. Неведомо каким образом высвободившийся из спальни Игорек, с зычным лаем и остервенелой мордой набросился на бедолагу и вцепился мертвой хваткой в то самое место, какое Виталик пять секунд назад осмелился погладить у Марии Петровны…

Зуев пребывал в ступоре, пока Волосянская кричала на пса и выпроваживала его назад в спальню. Он не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал. Он отталкивал Марию Петровну и не позволял ей снять с себя брюки, чтобы зашить дыру. Он тупо рвался к выходу…

Пришел в себя Виталик уже по дороге домой, руки тряслись, и ехал он медленно. Где-то на полпути Зуев обнаружил на коленях книгу и стопку анкет для ди-джеев, которые Мария Петровна, вероятно, успела ему перед поспешным уходом вручить.

Подъехав к дому, Зуев поднес анкеты к глазам, и взгляд его упал на первый попавшийся вопрос: «Укажите, каким был размер пениса вашего деда по отцовской линии?»

С одной стороны, вопрос этот вернул Виталия к жизни, но с другой… Зуев понял, что с анкетированием на радио могут возникнуть проблемы.

Глава 3

Как ни пытался Зуев уснуть ночью, ничего не получалось. Перед тем как лечь в постель, он позвонил Вике, узнал, что у нее всё хорошо. Лег, ворочался, думал, снова ворочался, считал до ста, пытался вспомнить что-то приятное. Не помогало. Часа в два он встал с постели и включил телевизор. На «Первом канале» шла старая голливудская комедия, но почему-то совсем не смешная. На «Спорте» – соревнования по фигурному катанию, но катались только мужчины. Еще был какой-то сериал с наложенным невпопад закадровым смехом. И реклама. Много-много рекламы. Всё это раздражало Зуева и неизменно возвращало к неприятным мыслям. В три часа Виталик открыл коробку с лекарствами, и хотел было выпить таблетку снотворного. Уже поднес ее ко рту, но в последний момент передумал, вспомнив какие важные дела предстоят ему завтра. Попил в очередной раз чаю, снова лег в постель и, к своему утреннему удивлению, заснул.

Первое, что сделал Зуев с утра, зайдя в свой кабинет, – набрал номер телефона Олега Стрекуна. Тот был уже на службе.

– «Святая Рать» слушает вас, товарищ Зуев! – услышал Виталий бодрый голос бывшего сослуживца.

– Привет! Олег, я кое-что откопал. Мне кажется, это серьезно.

– Ты о чем?

– О голубых городах… Кукушкин. Ты удивишься, но, похоже, в нем всё дело!

– Виталик, ты шутишь? Ты же с ним два года рядом!

– Да какие, в задницу, шутки!

– Да, Виталик, в задницу – это не шутки! – мгновенно отреагировал Стрекун и громко засмеялся.

– Слушай, я опять плохо спал и твои остроты, честно говоря, вообще не к месту, – Зуев весельем не проникся. – Я хочу его изобличить. Перед акционерами, да вообще перед городом… Поможешь?

– Ну, вообще, как-то неожиданно… А может, акционеры тоже того?

– Вот об этом я еще не думал, – после секундной паузы ответил Зуев и на этот раз тоже рассмеялся.

– Ну, давай жучки поставим. В квартиру. Мы же ему сигнализацию делали. Подошлю ребят, типа подкорректировать сигнализацию. Они всё сделают. А мы потом послушаем. Лихо? – похоже, Стрекун на этот раз не шутил.

– Что, так просто? Ну, надо как-то подстраховаться. Чтобы не было дома его…

– Твои проблемы!

– Слушай, вообще ты гений! И не надо будет Кузина ни о чем просить… А сколько времени потребуется на всё про всё? – загорелся идеей Зуев.

– Звонишь мне, через полчаса мои ребята в его квартире, – со свойственным только ему спокойствием произнес Стрекун.

– Всё, жди звонка!

В голове Зуева уже начал созревать план. Сегодня вторник и после обеда генеральный директор будет, разумеется, в ЗОПе. Эта мысль вдохновила Зуева, который знал со слов самого Кукушкина, что его жена сейчас не работает и сидит с ребенком дома. Оставалось только лишить Кукушкина на время сотового телефона, чтобы в случае чего жена не могла с ним связаться. Потом позвонить Стрекуну и… Дело будет в шляпе.

Зуев напряженно думал, как сделать так, чтобы Кукушкин оставил телефон на радио или бы он сломался, или бы сел аккумулятор или что-то еще.

Решение, как это и бывает, пришло неожиданно. Незадолго до отъезда генерального в ЗОП из студии вышел, завершив смену, ди-джей Стас Тюльпанов, в обычной жизни носящий фамилию Тугов, и в руке его была точно такая трубка, как у Кукушкина. Зуев ехидно улыбнулся и… Несложная комбинация бывшего контрразведчика позволила Виталику одновременно заговорить обоих так, что Кукушкин был изрядно озадачен, когда уже во время заседания получил милую смску: «Слоник! Жду тебя у фонтана в 20.00. Тигренок». С умным лицом Кукушкин слушал выступление известного заморского театрала об удручающем состоянии местного драматического тетра и тщетно пытался сообразить, что за тигренок называет его слоником и не сходить ли, собственно, вечером к фонтану. Тугов же обнаружил подмену довольно быстро, не найдя в телефонной книге заветного номера своего Тигренка, и от греха подальше выключил телефон.              – Чужая трубка! Ну да ладно, завтра выясню, как так получилось, – подумали счастливые владельцы Нокий 6270 и успокоились.

Конечно, Тигренок вечером у фонтана никого не дождался. Зато в квартире А.С. Кукушкина ровно в 15.00 раздался звонок.

Марина Кукушкина была высокой симпатичной брюнеткой двадцати пяти лет. Она с детства увлекалась музыкой, закончила музыкальную школу по классу фортепиано, а затем и музыкальное училище. Прекрасные девичьи грезы о большой сцене так и остались грезами. Ее любимые Сибелиус и Скрябин ни дохода, ни известности не принесли. А продаваться дешевой попсе?.. Всё суета! – подвела Марина итог мечтаниям и вышла замуж за Кукушкина. Время от времени она подрабатывала концертмейстером, аккомпанировала в училище начинающим оперным певцам. Когда надоедало, Марина погружалась в депрессию и целыми днями играла на домашнем пианино Вагнера, иногда доводя этим Кукушкина до истерики. А семь лет назад родился Яша, маленький Яша Кукушкин, который с самого детства не терпел звуков пианино и орал как-то совсем не по-детски, едва заслышав пару музыкальных фраз. Сам Кукушкин поначалу обрадовался такой солидарности, но вскоре совсем приуныл. И даже полюбил Вагнера.

Сейчас Яша затемпературил, мама Марина долго читала ему вслух сказку об оловянном солдатике, и мальчик, наконец, уснул. Именно в этот долгожданный момент в домофон позвонили. «Да кого еще там черт принес?!» – в сердцах выругалась Марина, на цыпочках подкралась к домофону, подняла трубку и почти шепотом спросила:

– Кто там?

– Здравствуйте! Это квартира Кукушкиных?

– Да, это я. Что вы хотели?

– Мы из фирмы «Святая рать», которая вам сигнализацию устанавливала. Нам надо кое-что заменить в системе. Откройте, пожалуйста, – слегка заикаясь, произнес очень высокий мужской голос.

– Как же вы не вовремя! – хотела возразить Марина, но нажала кнопку. – Заходите!       – Мы минут пять всего! – заорал молодой человек в серой майке и серых джинсах.

– Тише-тише! У меня ребенок спит! – старательно артикулируя и жестикулируя, прошептала Марина.

– А! Ну, мы тихонько тогда, – в ответ прошипел молодой человек.

Олег Стрекун явно переоценил свою оперативность, заверяя Зуева по поводу тридцати минут. После сигнального звонка Виталия, он обнаружил, что свободных людей у него нет, пришлось вызвонить двоих сотрудников из отпуска. Коллеги вместе отмечали чей-то день рождения на природе, и перспектива поменять аппетитно жарившийся шашлык на срочное задание шефа их совсем не радовала. Недовольные, не попробовавшие ароматного мяса, но уже изрядно нетрезвые бойцы «Святой рати» решили выполнить задание как можно скорее и вернуться к шашлыкам. Они поймали машину, примчались к Стрекуну, выслушали задание и мигом отправились его исполнять.

Бойцам, под видом корректировки сигнализации, надлежало установить в квартире гражданина Кукушкина А. С. несколько миниатюрных прослушивающих устройств. Одно на кухне, где могли иметь место непристойные разговоры с мальчиками за рюмкой водки. Одно в гостиной, где могли иметь место развращающие танцы. Одно в ванной, где кое-что непристойное тоже гипотетически могло происходить. Ну и, разумеется, в спальне.

– Хозяйка, можно какую-нибудь табуреточку? – хриплым голосом попросил бритый напарник писклявого, раскладывая на полу инструменты из небольшого чемоданчика.

Марина принесла с кухни табуретку.

– Может быть, я могу помочь?

– Да нет уж, мы сами! – опять заголосил первый.

– Ой, ребята, я вас очень прошу, потише. Ребенок спит.

– Всё-всё-всё, молчу… – прошептал писклявый и отправился в гостиную с какими-то проводами и ножом. Второй в это время открыл дверь ванной комнаты, осмотрел ее снизу доверху.

– Так, очень хорошо. Где свет включается?

И, не дожидаясь ответа, резко нажал включатель. Лампочка ярко вспыхнула и потухла.

– Перегорела лампочка. Так… Есть другая лампочка?

Марина принесла новую лампочку.

– Вам придется снимать плафон… Давайте, я на всякий случай выключу рубильник.

– Разберемся…, – протянул хриплый, доставая фонарик и, подозрительно разглядывая конструкцию плафона.

Марина вышла на лестничную площадку и отключила общий рубильник на весь этаж.

– Вот теперь безопаснее.

Тем временем в гостиной писклявый, который на природе выпил чуть больше напарника, облюбовал для установки жучка платяной шкаф у стены, взобрался на стол и острым ножом принялся зачищать тоненький проводок. Однако, то ли проводок оказался слишком тонким, то ли нож слишком острым, но одним резким движением боец «Святой рати» отхватил себе чуть не полпальца и заорал так, что под окнами заработала чья-то автосигнализация. Марина в ужасе метнулась в гостиную, белоснежный потолок которой чуть ли не по всей диагонали был окроплен струей алой крови.

– Боже мой! – воскликнула она и, спотыкаясь, побежала за аптечкой.

Писклявый же, проклиная самого себя, Стрекуна и всю «Святую рать», умудрился поставить-таки жучок на верхотуре и, корчась от боли, брызгая кровью, присел на корточки.

– Давайте скорее руку!

Марина судорожно мазала йодом и обвязывала бинтом окровавленный палец под вопли бедняги.

Как оказалось, это было только начало. Через мгновение из ванной донесся жуткий грохот, а следом звон разбитого стекла и отборный мат бритого напарника. Оказалось, сосед Кукушкиных дядя Степан, категорически недовольный выключенным электричеством и недосмотренным сериалом, доковылял со своей палочкой до рубильника и мощной пролетарской рукой врубил его. Разумеется, в тот самый момент, когда бритый коснулся оголенной проводки. Удар оказался таким сильным, что «монтер» рухнул с табуретки, попав ногой прямиком в унитаз, который не был готов к подобного рода издевательствам и тут же раскололся на части. В зомбическом состоянии бритый стал хватать всё, что попадалось под руку: халаты, полотенца, белье и затыкать хлещущую воду.

Через минуту, оправившись от шока, перекрыв, наконец, фонтан и, высказав вслух всё, что наболело, боец «Святой рати» решил оставить идею делать что-то в ванной и, шатаясь, отправился на кухню, по пути отодвигая опешившего от зрелища напарника и уже ничего не соображающую хозяйку.

– Сейчас тут за телевизором поставлю и на шашлыки, – промямлил он.

– Что? Что поставите? Какие еще шашлыки? – со слезами на глазах умоляла Марина, безуспешно пытаясь дозвониться до мужа.

– Что-что?! Сигнализацию тебе поставлю! – с этими словами бритый начал отодвигать телевизор. – Давай, помогай, Серый! Держишь?

Серому показалось, что он держит. Однако уже в следующий момент вся масса телевизора надавила на свежую резаную рану.

– Твою мать! – заорал Серый и вместе с телевизором оказался на полу…

– Ну, корпус треснул немножко. Главное, экрану хоть бы что. Почините! – успокаивал хозяйку бритый. – Зато теперь сигнализация будет лучше работать. Ну ладно, счастливо оставаться… До свидания, хозяйка.

Напарники вышли из дома и долго шли молча. Что теперь будет, они не знали. Из четырех жучков поставили только один. Разгромили всю квартиру. Хмель прошел. Шашлыков уже не хотелось. Прощай, «Святая рать»?

Марина смотрела перед собой. Она ничего не видела и ничего не понимала. Постояв несколько минут в позе памятника, слегка покачиваясь, она прошла в спальню. Удивительно, но Яша крепко спал и, к тому же, громко сопел во сне. Марина погладила сына по голове, легла рядом.

Заседание в ЗОПе закончилось поздно. Уставший от долгих и большей частью безрезультатных дебатов Кукушкин доехал до дома, не стал звонить и открыл дверь своим ключом. То, что он увидел в собственной квартире, повергло общественного деятеля в шок.

В ванной комнате на потолке вместо дорогого чешского плафона с матовой лампой торчали два оголенных провода, в воздухе стояла такая влажность и запах, что, казалось, это не ванная в квартире, а общественный туалет в провинциальном аэропорту. Осколки итальянского унитаза, за который Кукушкин заплатил не минутами, а часами рекламного времени, громоздились в том самом месте, где еще с утра стоял целый унитаз. Итальянский унитаз! На кухне то, что еще с утра было телевизором Панасоник, напоминало скорее поломанный осциллограф из школьного радиокружка с отслоившимся корпусом. На потолке гостиной, будто пульверизатором нанесенные кровавые брызги…

– Что случилось? Что здесь произошло? Где Яша?! – дрожащим голосом пролепетал Кукушкин, обращаясь к жене, читающей, как ни в чем ни бывало, книгу.

Марина посмотрела на мужа так загадочно, что Кукушкина прошиб холодный пот.

– Это твои друзья, Саша. Приходили проверять сигнализацию.

– Что за бред? Какие друзья? Где Яша?

– Яша в спальне, рисует… Твои друзья из фирмы «Святая рать».

– Я ничего не понимаю!

Кукушкина охватило чувство нереальности. Все эти важные беседы в ЗОПе, уважаемые люди. И кровь на потолке, разбитый унитаз…

– Объясни толком, что произошло!

– Пришли два молодых человека из фирмы «Святая рать» что-то там улучшить в сигнализации… Откуда я знаю?

– И вместо этого разбили унитаз с телевизором?! Это что, кровь на потолке?

– Ну, видимо, молодые еще, неопытные. Назвали нашу фамилию, кстати. Один порезался, другого током ударило… Завтра надо срочно что-то с унитазом делать, – сказала как бы невзначай Марина и зевнула.

– Ты охренела что ли?! Ты кого впустила в дом?

В Кукушкине зарождался неконтролируемый гнев.

– Мы для чего эту сигнализацию ставили? Чтобы пришли бандиты и всю квартиру раскурочили? Ты для чего здесь дома сидишь?.. Нет, у меня нет слов! Это ты! Ты виновата! Вот завтра пойдешь и будешь сама покупать унитаз, телевизор! Я целыми днями на работе, а она за квартирой проследить не может!

– Ты чё на меня орешь? Я при чем здесь?

– Ты при чем здесь?! Это я дома был? Это я их впустил? Я устал, прихожу домой с работы. И хочу, между прочим, в туалет… Уже давно! А туалета, видите ли, нет!!! Мне что, на радио ехать, чтобы в туалет сходить?!

– Да! Для тебя радио важнее, чем мы с Яшей, вот и иди туда!

– Знаешь что!.. Иди сама!.. Хранительница очага! Сохранила очаг! Хорошо хоть не сожгли квартиру! Я сейчас посажу тебя вот на этот разбитый унитаз и заставлю всю ночь телевизор смотреть. Который не показывает.

– Да пошел ты! – психанула Марина и вскочила с кровати. – Достал! Хоть бы телефон не отключал! Надоело! Я еду к маме. Сейчас. Яша, собирайся, сынок! Мы едем к бабушке!

Кукушкин не останавливал жену, когда она вызывала такси, когда собирала какие-то свои вещи, когда забирала с собой их сына. Кукушкин был в гневе. И одновременно, в растерянности.

Дверь громко захлопнулась, оставив Кукушкина наедине с собой и поруганной квартирой.

– Так. Что это могло быть? Если этот Стрекун, действительно, послал своих людей что-то там чинить, то почему он не сообщил мне об этом? И каких идиотов надо было послать, чтобы они квартиру разбомбили? Что-то здесь не вяжется… Черт возьми! – вдруг осенило Кукушкина. – У меня ведь телефон другой! Получается, кто-то специально подменил? Но Стрекуну-то какой смысл? Нет, что-то не то… А если это всё-таки его дебилы, то почему так спешно? Так, надо ему срочно позвонить!

Кукушкин достал трубку и… Разумеется, не нашел в ней ни телефона Стрекуна, ни его дружка Зуева. С собственной трубкой Кукушкин никогда не расставался, все номера хранил в ней. Ну, какие-то телефоны были записаны в ежедневнике на рабочем столе на радио. Но дома! Дома не было ничего!

– Ё-мое! Что делать? Звонить в милицию? Кстати, надо посмотреть, ничего не пропало?

Обежав квартиру, Кукушкин убедился, что все ценности на месте. Но легче почему-то не стало. Он шагал из угла в угол и мучился. Мучился даже не столько от произошедшего, сколько от того, что бросил недавно курить, и в доме не было ни одной сигареты. А еще он хотел в туалет. Сильно. Но… тут глаза генерального сверкнули: где-то в шкафу должна быть фляжка и там коньяк. Должен быть коньяк! Да, Кукушкин бросил пить. Но как тут устоишь, с такой жизнью? Фляжка оказалась почти полной. Трясущейся рукой он открутил крышку и выпил всё. Одним залпом. Вот теперь стало чуть легче. Кукушкин сел в кресло и закрыл глаза. Когда открыл, стало еще легче. Он уставился на кровяной след на потолке, со всей силы сжал кулак и погрозил невидимому врагу. В руках появилась уверенность. Кукушкин начал было набирать на проклятом чужом мобильнике номер радиостанции, который знал наизусть, но всё же отложил на минутку и метнулся в ванную, где в качестве унитаза поневоле воспользовался другим подручным приспособлением. Стало еще лучше. Уже почти хорошо.

– «Радио СУРок» слушает вас внимательнейшим образом! – послышался в телефонной трубке нетрезвый голос охранника Гены.

– Кто это у телефона? – возмутился было Кукушкин, но то ли от коньяка, то ли от стресса, голос у него пропал. То есть, он говорил. Но будто говорил через какую-то очень сложную звуковую обработку на компьютере.

– Это Кукушкин говорит, генеральный директор.

– Как-как? Квакушкин? Вы, наверное, хотите послушать песню сумасшедшего лягушонка? Мы вам сейчас поставим!

Гена, действительно, был слегка нетрезв, но не настолько, чтобы издеваться над генеральным. По вечерам на радио часто звонят неадекватные подвыпившие слушатели и именно за такого принял Кукушкина Гена.

– Так! Это, по-моему, Геннадий? Охранник? – проскрипел словно через флэнджер директор. – Я тебе завтра сам поставлю. Я тебе такую песню поставлю!

Кукушкин выключил телефон и бросил его на кровать.

– Ну, я им устрою!

С этой мыслью Кукушкин открыл холодильник, достал палку вареной колбасы и сделал себе три бутерброда. Съел, снова открыл холодильник, снова взял колбасу и сделал еще один. Через пять минут, выпив две чашки сладкого чаю, он разделся, лег в постель. С прикроватной тумбочки тихо доносилось радио. «Ча-ча-чай! Ча-ча-чай! Чай с бананом! Ча-ча-чай!» – пропела реклама. Кукушкин почувствовал легкую тошноту и выключил приемник. Удивительно, но заснул он очень быстро.

Примерно за час до этого в квартире Виталия Зуева раздался телефонный звонок. Виталик только что искупался, вымыл голову и при свете торшера с нарастающим любопытством рассматривал книгу «Эффективное использование электрошока в психиатрии».

– Слушаю вас! – оторвавшись от монографии, ответил на звонок Зуев уверенно-спокойным голосом доктора-психиатра.

– Это я, Виталик. Не спишь еще? – тембр Стрекуна на этот раз вызывал тревогу.

– Да как же? Жду твоего звонка. А ты вроде как невеселый.

– Ты понимаешь, в чем дело? Сейчас разговаривал с ребятами, которых к Кукушкину посылал и…

– Я слушаю-слушаю.

– Да маленькая накладочка вышла… Ну, то есть всё поставили, что надо. Завтра я тебе покажу, как прослушивать. В общем, теперь Кукушкин у нас под колпаком. Кстати, ребята заметили у него в ванной журнальчик. С мужчинами в плавках, – сказал Стрекун и замолчал.

– Что за накладочка? – Зуев почувствовал недоброе.

– Да неаккуратно поработали, козлы, и… Короче, разбили унитаз.

– Что? Подожди. Как это они умудрились разбить унитаз?

Виталий постепенно начинал понимать, что дело обретает ненужный оборот.

– И еще телевизор…

– А еще холодильник и аквариум?

Зуеву разговор уже казался абсурдом.

– Ну, вот так получилось, Виталик… Да мы придумаем, как выкрутиться. Не бойся!

– А ты понимаешь, что он может в милицию позвонить?! А с тобой он еще не разговаривал?.. Они хоть как представились?

– Они корректировали сигнализацию. От фирмы «Святая рать». Мне он еще не звонил. Может, еще домой не пришел. А не позвонит, так завтра встретимся. Я всё ему объясню. И накажу своих идиотов. Не бойся, не позвонит он в милицию. Мы же его милиция.

– А, черт! Я же телефон ему подменил, Олег. Поэтому и не звонил… Слушай, это ты ведь кашу заварил. Давай, делай, что хочешь, но чтобы я был вне подозрения! А этих придурков увольняй сразу. И по-моему, лучше вообще откреститься от этой авантюры… Хулиганы. Или конкуренты. А вдруг он твои жучки обнаружит?..

Мрачные мысли Зуева полились потоком.

– Подумаю, Виталик. Всё будет нормально. Спи спокойно, – поставил точку Стрекун и отключил телефон.

– Спи спокойно?! Великолепно, Олежек! Профессионал, твою мать!

Зуев бросил трубку и минут пять после этого читал книгу об электрошоке. Вернее, десять раз начинал читать одно предложение, но так и не дочитал.

– Так, надо успокоиться. Что у нас хорошего? Стрекун уволит своих раздолбаев. Его фирма не имеет отношения к инциденту. В квартиру Кукушкина пробрались конкуренты. Допустим, от Нафнаева. Искали какие-то документы, чтобы дискредитировать Кукушкина. Придумаем еще какую-нибудь дребедень. Поверит. Стрекун пообещает найти виновных. Ну, подставит кого-нибудь потом. Это его проблема. Кукушкин возьмет новый унитаз на бартер, успокоится. Всё войдет в нормальное русло. Жучки установлены. Все его разговоры дома будут прослушиваться… А вот как появится реальный компромат – вот тогда начнутся у Кукушкина настоящие проблемы!

От этой мысли Зуев даже улыбнулся зеркалу, взглянул на книгу Волосянской, поморщился и лег спать.

Если бы Заморск был Древней Грецией, а радиостанция театром, то, глядя на пришедшего на работу Кукушкина, можно было бы предположить, что это актер-трагик выходит на арену в соответствующей маске и сейчас вот-вот произнесет свой сакраментальный текст. Лицо генерального было свирепо, движения жестки, взгляды тяжеловесны как бревна на коммунистическом субботнике. И только голоса не было. Как ему не хватало голоса! Первым под горячую руку попался незадачливый охранник Геннадий.

– Ты думаешь, если я вечером звоню, то от нечего делать?! – зловеще прошипел Кукушкин.

Геннадий хотел было сделать виноватую мину, но то, что осталось от голоса Кукушкина звучало настолько комично, что охранник закрыл широкое лицо ладонью и, не в силах сдерживать смех, выдал несколько звуков еще более нелепых.

– Безобразие! Штраф пятьсот рублей! – сверкнул глазами генеральный, срываясь на витасовский фальцет.

– Александр Сергеевич, простите, ради бога!

Гена заставил себя подумать о невыплаченных алиментах, это было проверенное временем средство от ненужной веселости.

– Я просто не узнал вас по голосу. Вечерами тут всякие звонят, номером ошибаются. Вот на днях звонили в Общество анонимных садоводов, а попали к нам.

– Ты если придумывать не умеешь, лучше молчи! Анонимный садовод! – просвистел Кукушкин и на ходу бросил секретарше: – Зуева ко мне срочно!

– Кто такой Суев, Александр Сергеевич? – округлила глаза Зоечка.

Кукушкин ничего не сказал, только злобно сверкнул глазами и погрозил пальцем. А Виталий был уже здесь.

– Доброе утро, Александр Сергеевич! Простудились?

– Ты знаешь, что твой Стрекун мне залил кровью весь потолок? – попытался сказать Кукушкин как можно громче, отчего глаза его чуть не вылезли из орбит как в телевизионном шоу рекордов.

Такого поворота Зуев никак не ожидал. Он оторопел. Это еще что такое?! Виталик стоял с открытым ртом и не мог произнести ни слова.

– Пришли чинить сигнализацию, которую недавно только установили, мне ничего не сказали! Сломали пол-квартиры!.. Звони Стрекуну и срочно его вызывай сюда. Срочно!

– А… так, а что с ним самим случилось, со Стрекуном? – прозаикался Зуев.

– Твой Стрекун… – начал было Кукушкин, но дал петуха такой высокой ноты, что уборщица неподалеку споткнулась и уронила ведро с водой. Кукушкин сделал еще более суровое лицо, жестом указал Зуеву срочно звонить сослуживцу, и еще показал кулак. Сам же быстрым шагом отправился в собственный кабинет. Зоечка засуетилась с горячим кофе для шефа.

– Олег, я ничего не понимаю! Ты в порядке? Ты мне всё рассказал вчера? – тихо проговорил Зуев в трубку.

– Что ты имеешь в виду? – Стрекун искренне удивился.

– Ладно. Давай, приезжай срочно на радио. Кукушкин рвет и мечет. Потом расскажешь детали.

– Да ради бога. Где-то через двадцать минут буду. Жди!

Дверь в кабинет генерального была приоткрыта. Зуев очень осторожно заглянул, но тут же встретился с Кукушкиным взглядом.

– Стрекун будет через двадцать минут, Александр Сергеич. Так что там у вас произошло?

Кукушкин, молча, показал один единственный короткий жест, из которого Виталий сразу понял следующее: шеф не хочет ничего говорить, Зуев не должен отлучаться с радио и, как только приедет Стрекун, им обоим надлежит явиться на ковер.

– Всё понял! – отрапортовал Зуев и пошел к себе.

Кабинеты Кукушкина и Зуева располагались по одну сторону коридора, но их разделяли несколько других. Одним была так называемая комната отдыха, где сотрудники пили кофе, делились последними новостями, обсуждали текущие дела. Уже давно шли разговоры о том, как ее преобразить, усовершенствовать, сделать своего рода лицом радиостанции. Ведь именно здесь рождались самые неожиданные идеи, новые проекты, начинались служебные романы. Каждый раз, приходя сюда, радийщики мечтали, как было бы здорово поставить сюда пару симпатичных столиков, несколько кресел… Кто-то предлагал завести специальную машину для приготовления кофе или даже поставить автомат с прохладительными напитками. Причем, обязательно платный. А выручку использовать исключительно на корпоративные нужды – празднование дней рождения и прочих важных событий. Но… Почему-то бесконечные ремонты обходили комнату отдыха стороной. И здесь по-прежнему, как и десять лет назад, стоял обшарпанный старый стол, который как-то покрасили черной краской, но было это так давно, что краска почти вся стерлась, и стол напоминал школьную парту времен хрущевской оттепели. И разве что неприличных надписей никто на нем не нацарапал, что странно. Еще стояли несколько разнокалиберных стульев, порой со сломанными ножками, пока какой-нибудь гость не навернется и не рухнет на пол к всеобщему веселью или смущению. На стенах висели какие-то плакаты, старые календари и почему-то график игр по гандболу чемпионата Испании 1997 года.

По пути в свой кабинет и в преддверии неприятного разговора с Кукушкиным и Стрекуном, Виталий Зуев заглянул в комнату отдыха. Налил кофе, встал у окна и прислушался к эмоциональному разговору коллег. В комнате находились трое: рекламные менеджеры Настя Рукорукова и Оля Белова сидели за столом и пили кофе, а чуть поодаль стоял и самозабвенно ел банан спортивный комментатор Андрей Быстропас. Разговор шел о косметическом средстве под названием «Олимпийский гном».

– И ты понимаешь, они готовы вообще на год размещаться! А я не могу никак текст ролика утвердить, – быстро-быстро тараторила Рукорукова, раскачиваясь от возбуждения на скрипучем стуле.

– Ну, давай вместе что-нибудь сообразим. Чего они вообще хотят?

Белова изображала неподдельный интерес, втайне завидуя коллеге и, просчитывая ее процент от предстоящего договора.

– Они хотят ролик, что, мол, мужчина говорит своей женщине, что, типа, я ухожу от тебя к другой, потому что у нее чистая кожа, а у тебя морщины, прыщи, угри и волдырь на носу. А потом должен появиться этот олимпийский гном и подсказать женщине, что надо намазаться кремом и всё будет окей. И еще этот гном должен говорить стихами, – продолжала тараторить воодушевленная Рукорукова.

– Что это за название такое «Олимпийский гном»? – с презрением вставил слово Быстропас. – Типа, намажешься, и станешь меньше в размере? И почему олимпийский? На лице мышцы появятся что ли?

– Да подожди ты, Андрей. А отчего средство-то? И от морщин и от угрей сразу? – полюбопытствовала Белова.

– Ну, ребята! Ну, какая разница?! Ну, я утрирую. Вообще, это средство от морщин. Надо сочинить ролик, – не унималась Рукорукова.

– Да чушь какая-то! Олимпийский! Надо же такое придумать! – не унимался Быстропас, который принялся за второй банан.

– Представляете, он должен говорить стихами. Я тут набросала три варианта, но не знаю. Что-то мне самой не очень…

– Давай-давай!

– Ну вот, например:

      Если на лице морщины

      Это, право, не беда

      Нет печалиться причины

      «Олимпийский гном» поможет вам, друзья!

– Что-то как-то в размер не укладывается. Да и рифма неудачная «беда-друзья»… – скептически заметила Белова.

– Ну, вот есть такой еще вариант:

      У вас морщины на лице?

            Забудьте, это все пустое!

      Я – «Олимпийский гном», друзья!

      Ты не одна, теперь нас двое!

– Как это «пустое»? Слово негативное. Да зачем вообще надо стихами? – возразил Быстропас, в уме уже сочиняя свое четверостишие.

– Ну, так они хотят. А вот третий вариант:

      Что бы ни случилось -

      Помни об одном:

Новое… – не успела закончить Рукорукова.

– … литровая баночка с говном! – зазывающее продекламировал вошедший в комнату отдыха Денис Шарапов и засмеялся. Вслед за ним появилась новостник Лена Кац.

– Да ничего смешного, Денис. Лучше бы помог! – обиделась Рукорукова.

– Неприличные слова не стоит использовать в рекламе. В крайнем случае, можно сказать «дерьмо», – еще не поняв, о чем речь, отметилась Лена Кац.

– О, это точно! – обрадовался Быстропас. – Дерьмом мазать лицо гораздо приятнее!

– Мы рекламируем дерьмо? – вдруг раздался мощный голос откуда ни возьмись появившегося Олега Стрекуна.

– Да! И не только мы. Все. Абсолютно все рекламируют дерьмо! Потому что стоящий товар ни в какой рекламе не нуждается! – разгорячился Быстропас.

– Нет уж, позвольте! – начал было оскорбленный Стрекун, чья реклама шла по радио чуть ли не каждый час.

– Ладно, ребята, давайте конструктивно. Не отвлекайтесь. Работайте! – впервые подал голос Зуев. – Олег, нас ждет Кукушкин. Ты готов?

– Так точно, товарищ старший сержант! – заорал Стрекун.

Потом очень тихо добавил:

– Да не волнуйся, Виталик! Всё будет нормально. Идем! Где тут у нас Кукушкин?

И уверенным шагом старые друзья направились в кабинет генерального.

Глава 4

Кукушкин сидел за компьютером в своем кабинете, сосал один за другим леденцы «Холлс» и нервно раскладывал пасьянс, пытаясь успокоиться. Раздражало всё: мышка никак не успевала за курсором, с засаленного коврика по-идиотски улыбался Микки Маус, галстук мучительно сдавливал шею, стул скрипел, и вообще было душно. Кукушкин мечтал об отдыхе. Как хорошо было бы забыть на недельку обо всём и уехать куда-нибудь подальше. На Кипр, например. Или еще лучше, – в Австралию. Хотя, что уж там, Австралию Кукушкин никак не потянул бы. Да и надо всё-таки разобраться, что вокруг происходит.

– Доброе утро, Александр Сергеич! – громоподобный голос Стрекуна напугал Кукушкина так, что он проглотил крупный леденец. – Что тут у вас стряслось?

Садись! – прошипел босс, – ты посылал своих людей ко мне домой вчера?

– К вам домой? С какой стати?

– Ставить сигнализацию, – держась за горло, тихо произнес Кукушкин и сделал двумя руками какой-то непонятный, почти танцевальный жест.

– Это дежа-вю, какое-то, Александр Сергеич. Мы месяц назад разве не ставили вам сигнализацию? – вполне правдоподобно удивился Стрекун.

– Вы расскажите по порядку, что случилось, – в разговор вмешался Зуев.

– Да сядьте вы оба! – процедил Кукушкин и встал из-за стола. – Олег, это очень серьезно! Ты точно никого не посылал?

– Я не понимаю! Если даже предположить, то… я бы в первую очередь вас предупредил. А что произошло?

– Вчера днем, пока я был в ЗОПе, какие-то два отморозка приперлись ко мне домой, назвались жене представителями фирмы «Святая рать» и учинили погром!

Кукушкин компенсировал отсутствие голоса активной мимикой и жестикуляцией, из-за чего выглядел комично. Стрекун едва сдерживал внутренний смех и сильно от этого покраснел.

– В результате у меня дома нет унитаза и… – с трудом выговаривал Кукушкин.

– Боже мой, они унесли с собой унитаз? – сокрушенно произнес Стрекун и закрыл лицо руками, чтобы не рассмеяться в голос.

– Они разбили унитаз, телевизор, забрызгали кровью потолок… Объясни мне, что все это значит?!

Кукушкин достал очередной леденец.

– Так, Александр Сергеевич. Похоже, это дело рук ваших конкурентов. Последнее время я слышу от разных людей, что вас хотят опорочить. Кому-то активно не нравятся ваши высокие рейтинги. Я думаю, наняли каких-то ребят и решили вас запугать… Кстати, из квартиры ничего не вынесли?      Кукушкин рассеянно покачал головой и сел за стол.

– Я беру это дело под свой контроль, Александр Сергеевич. Не стоит подключать милицию. Разберемся сами. Обещаю! Это уже дело чести. Найдем и накажем! – жестко резюмировал Стрекун и ударил по столу кулаком. – Только, очень прошу, объясните жене, чтобы никому не открывала дверь без вашего ведома!

– Ладно, занимайся. Сразу звони, если будут новости, – как-то обреченно прошипел Кукушкин, теребя в руках сотовый телефон. – Да, Виталий, кстати, не знаешь, чей это телефон?

– Ну, такой был у вас. Недавно, по-моему, Стас Тугов купил такой же.

– Понятно. Значит, мы с ним перепутали, – немного успокоился Кукушкин.

Зуев сделал сослуживцу едва заметный знак, чтобы тот уходил и ждал в машине, после чего Стрекун резко по-армейски встал из-за стола, оправился и уже в дверях, улыбнувшись Кукушкину, прокричал:

– Ну что, выздоравливайте, Александр Сергеич! Я задачу понял. Начинаю действовать! Ждите новостей. До свидания!

Кукушкин снова уставился в пасьянс и защелкал мышкой. Зуев продолжал сидеть за столом, стучал пальцами замысловатый ритм и удивленно цокал.

– Ну надо же!.. Просто детектив какой-то!.. Да!.. Но вы не волнуйтесь, Александр Сергеевич, Стрекун во всем разберется. Он мастер, талант в этом деле, я в нем абсолютно уверен.

Кукушкин молчал и угрюмо смотрел в монитор. Виталий выдерживал время, демонстрируя озабоченность происшедшим.

– Александр Сергеевич, я сейчас должен отъехать, у меня встреча. У вас есть буквально пара минут?

Кукушкин тяжело уставился на Зуева.

– Я принес анкеты для ди-джеев. Ходят разговоры, что некоторые ребята недовольны графиком работы, кого-то зарплата не устраивает. Вы даже не открывайте, не заморачивайтесь. Просто передайте, пожалуйста, эти анкеты Шарапову, пусть он протестирует людей, мы потом проанализируем. Нам это поможет повысить мотивацию к работе, – сказал Зуев и положил на стол Кукушкина папку с анкетами.

– Виталий! – просвистел босс, – твоя задача зарабатывать деньги, а ты всё анкеты какие-то… Ну зачем это? Пусть вон Шарапов и занимается!

– Вот-вот, я и говорю. Просто я его не увижу сегодня… Вы передайте ему, пожалуйста, – сказал Зуев и спешно вышел из кабинета.

В черном «Мерседесе» у входа в здание Виталика дожидался Стрекун. Он напряженно думал о том, как поступить с делом Кукушкина. В любом случае надо объявить какие-то результаты, назвать виновных, в то же время не подставив себя… А с другой стороны, что он? Неужели будет проверять, уточнять? Да, может забудет сто раз еще… Всё решим! Не проблема!       Стрекун вдохнул свежего майского воздуха и подмигнул проходящей мимо женщине с тяжелой сумкой.

– Ну как? – первое, что сказал Зуев, плюхнувшись на заднее сидение.

– Всё отлично! Найдем мы ему виновных. Не переживай!

– Ну-ну… Давай ищи, – выдохнул Виталий, и потянулся, громко хрустнув суставами в запястьях.

– Так. По поводу прослушки. Это как караоке. Настраиваешь у себя дома тюнер вот на эту частоту, – Стрекун протянул маленький листочек, – прибавляешь громкость и слушаешь песни в исполнении Александра Кукушкина!

И захохотал во весь голос, так что у Зуева засвистело в ушах.

– Ладно, Олег. Будем надеяться на лучшее.

Зуев печально улыбнулся и протянул Стрекуну руку.

– Давай! Созвонимся!

Кукушкин, разложив очередной пасьянс, попросил Зоечку сделать самый крепкий кофе, позвонил знакомому коммерсанту по поводу нового унитаза, встал из-за стола, сделал три шага и рухнул на длинный кожаный диван в углу кабинета. В голове не было никаких мыслей, и только беспрестанно звучала мелодия из рекламы «Ча-ча-чая», заканчивалась и начиналась снова. Кукушкин даже концентрировал внимание на мелодии, говорил себе, что вот она сейчас закончится и всё. Но через минуту мелодия снова звучала, и избавления от нее быть не могло. Кукушкин закрыл глаза и попытался забыться. Но тут в кабинет заглянул Стас Тугов насчет телефона, удивлялся, смеялся, извинялся. Потом снова удивлялся, смеялся и извинялся. В общем, поспать Кукушкину не удалось.

Он опять сел за стол и просто так, безо всякой причины раскрыл зуевские анкеты. Все газеты и журналы Кукушкин обычно начинал просматривать с середины, такая была у него странная привычка. Изучать вопросник Александр Сергеевич тоже взялся с середины. И тотчас нахмурился, прочитав: «Произведение какого композитора может довести Вас до самопроизвольного оргазма?»

Задумавшись на минуту и, не найдя ответа, генеральный

прочитал другой вопрос, который был сформулирован так: «Если бы Вы были лицом противоположного пола, какой размер ягодиц Вы хотели бы иметь?» Сама мысль о представлении себя в роли женщины претила Кукушкину, и он с отвращением перешел к следующему: «Как часто Вы пользуетесь услугами девушек/юношей по вызову?» В отличие от предыдущих вопросов здесь давались варианты ответа. Причем вариантов было всего три: а) три раза в неделю; б) пять раз в неделю; в) десять раз в неделю.

Кукушкин попытался вспомнить, когда он в последний раз пользовался подобной услугой, но среди предложенных вариантов ответа не нашел. Снова нахмурившись и, вспомнив недобрым словом Зуева, он испытал искреннее сомнение, что подобные анкеты могут повысить мотивацию персонала к работе. Кукушкин захлопнул папку и направился в кабинет Шарапова, которого на месте не оказалось. Он положил папку с анкетами ему на стол и вышел на улицу. Необходимо было расслабиться. Посидеть в одиночестве в баре. Посмотреть на большом экране какие-нибудь соревнования. Неважно какие. Пусть это будет хоть керлинг. Или биатлон. На худой конец, шахматы. Но стресс снять просто необходимо. Здоровье важнее всего, а от одной кружки пива хуже не станет, – подытожил недолгий рабочий день Кукушкин, сел в машину и отправился в любимый спорт-бар «Рывок», располагавшийся неподалеку.

В центре стильного просторного зала в баре висел огромный экран, на котором к великой радости Кукушкина транслировали хоккейный матч. Встречались «Анахайм Майти Дакс» и «Сент-Луис Блюз». Александр Сергеевич заказал себе кружку самого легкого светлого пива и, забыв обо всем на свете, погрузился в хоккейные баталии. Болел он за Сент-Луис, но выигрывали калифорнийцы. Причем уже с крупным счетом для второго периода – 5:1.

Прошло пять минут. Кукушкин эмоционально раскачивался на стуле, переживал, сокрушался, подсказывал, кому отдать пас, кого удалить на две минуты. И вдруг совершенно неожиданно где-то справа от себя отчаянный болельщик отчетливо услышал чарующий низкий мужской баритон:

«Что дружба? Легкий пыл похмелья,

Обиды вольный разговор,

Обмен тщеславия, безделья,

Иль покровительства позор…»

Невольно повернувшись вправо, Кукушкин увидел за одним из столиков группу необычных людей. Два мужчины и две женщины сидели друг напротив друга. Сидели прямо и аристократично. У всех были необыкновенно одухотворенные лица. Говорили они медленно, отчетливо артикулируя. У них были какие-то невероятно красивые голоса, их жесты и манеры завораживали. Одеты они так, как одеваются, наверное, разве что английские лорды и леди. И в провинциальном спорт-баре эта компания, казалось, материализовалась не иначе, как благодаря неведомой машине времени, перенесшей этих людей сюда из другой эпохи и другого пространства. Кукушкин не верил своим глазам. Он даже засомневался, не спит ли он. Или не умер ли он, и всё вокруг – мир потусторонний… Своим ушам Кукушкин тоже отказывался верить, ведь эти люди… Они говорили стихами!

– Текут, ручьи любви, текут, полны тобою,

Во тьме глаза твои блистают предо мною… – произносил седовласый высокий мужчина бархатным баритоном. – Мне улыбаются, и звуки слышу я…

– Мой друг, мой нежный друг… люблю… твоя… твоя! – продолжала очаровательная дама в воздушном бежевом платье.

Кукушкин забыл о хоккее, ему стало стыдно, что он только что махал руками, раскачивался на стуле, даже пытался кричать и свистеть, когда рядом отдыхают такие воспитанные интеллигентные люди. Ведут возвышенные беседы, говорят стихами. И на столе у них не пиво, а квас. Ведь вот таким хотел быть Кукушкин! Таким он видел себя! Так почему же у него не хватает силы воли себя изменить. Этот бренный мир, вся эта суета… Зачем?! Вот совсем рядом сидят они, полные достоинства и невероятного обаяния. Как же ему захотелось стать одним из них! Как захотелось! Воздействие пива и это его желание было так велико, что у Кукушкина неожиданно прорезался голос. Он подошел к бармену и неожиданно для себя заговорил в духе поразившей его четверки.

– Любезный! Вам часом не известно, что это за люди за столиком при входе?

– Ой, вы знаете, они уже третий день подряд к нам приезжают в обеденное время.

Официант наклонился и заговорил шепотом на ухо Кукушкину.

– Шеф просил с ними быть особенно обходительными. Они из какого-то московского общества пушкинистов, а вот этот лысоватый мужчина, он еще вроде как член правительства что ли, что-то там по радиосвязи.

У Кукушкина сердце забилось с частотой драм-энд-бэйса. Да что же это такое? Ведь нужно узнать о них поподробнее, познакомиться, войти в их круг. Это шанс. Шанс, который нельзя упускать!

– Вот что, любезный! Принесите-ка мне покушать. Всё то, что заказывают они. Потом расскажете, как это называется. Да, и квасу не забудьте! Непременно принесите квасу!

Кукушкин не узнавал сам себя. Ни своего голоса, ни своей речи.

– Я вас понял, – учтиво отозвался официант и удалился.

За это время Виталий Зуев успел заехать домой и попробовал настроить аппаратуру на нужную частоту. Но поскольку дома у Кукушкина никого не было, то и прослушивать было нечего. Виталий об этом не знал. Не знал о том, что жена Кукушкина с маленьким Яшей уехала от мужа, и начал уже сомневаться в работоспособности методов и аппаратуры Стрекуна. Но телефон у того был занят. Терять время Виталий не стал, заехал в кафе, съел овощной салат, выпил два стакана апельсинового сока и отправился на запланированную встречу с потенциальными рекламодателями.

Фото-ателье «У Николая» соглашалось на сотрудничество только по бартеру. С Зуевым общался сам хозяин и фотомастер Николай, он предлагал сфотографировать всех ди-джеев в различных художественных образах и пытался убедить Виталия, что если разместить потом эти фотографии на рекламных щитах по городу, то это значительно поднимет рейтинг радиостанции. Ни о каких живых деньгах разговаривать Николай не хотел, никакие аргументы Зуева не действовали. Виталий начал раздражаться. А уж когда Николай предложил в качестве компенсации сделать Виталию собственный портфолио в стиле ню, Зуев не выдержал.

– Знаете что!.. Счастливо оставаться!

Садясь в машину, он вспомнил о предупреждении Стрекуна. Неужели опять голубая тема? Ведь этот Николай размещается на радиостанциях Нафнаева за самые что ни на есть живые деньги. Надо что-то делать, надо проблему решать! Он снова набрал Стрекуна. У того по-прежнему было занято.

В этот же день Зуеву отказали в «Стоматологической клинике доктора Зубецки», в ювелирном салоне «Мадам Пердью» и в агентстве недвижимости «Муди Консалтинг». Настроение у Виталия весь день было скверным. Даже вечером, когда он, прослушав в ФИГУ лекцию об аннуитете, зашел на кафедру за Марией Петровной.

– Виталик, здравствуйте! Как хорошо, что вы про меня не забыли. Всё, иду-иду!

На кафедре психологии отмечали чей-то день рождения и, судя по голосу и внешности Волосянской, изрядное количество спиртного она пропустила.

– У вас праздник? – поинтересовался Зуев, открывая дверь машины.

– Да, профессор Маслов сделал стол, ему вчера 67 исполнилось.

– Он хорошо сохранился! – удивился Зуев, вспомнив энергичного лысого мужичка.

– О! Он даст фору тридцатилетним, такие частушки сейчас пел. Не совсем приличные, правда, – обдала перегаром Мария Петровна. – Знаете, Виталий, я хочу вас пригласить в ресторан!

Слово «ресторан» она произнесла очень патетично. Виталий не был уверен, стоит ли Марии Петровне продолжать праздник. Сказать, что она была навеселе, было бы, мягко говоря, ничего не сказать.

– Я знаю очень хороший ресторан. И он, кстати говоря, находится рядом с вашим домом! – кокетливо пропела Волосянская.

– Вы имеете в виду «Тюбетейку»?

– Да, там подают замечательный плов! Мы немного посидим, потом вы мне вызовете такси, а сами пойдете домой, – весело добавила захмелевшая дама и глубоко вдохнула. Виталий бросил случайный взгляд на вздыбившуюся грудь и не устоял.

– Только при условии, что платить буду я! – произнес он галантно.

В ресторане «Тюбетейка» вовсе не было официантов-азиатов, как можно было подумать, за столиками не сидели люди в цветных халатах и, в целом, антураж был абсолютно нейтральным, скорее даже западным, чем восточным. Из колонок звучал совсем не азиатский хип-хоп. Большинство столиков было занято, и Зуеву с Волосянской пришлось довольствоваться местом у самого гардероба.

– Виталик, я хочу шампанского! Шампанского и мороженого! – звучно произнесла дама, так что все посетители посмотрели на прибывшую пару.

– Вы же хотели плов, – напомнил Зуев.

– Нет, плов кушайте сами, а я только шампанское и мороженое! Шампанское и мороженое! Почти как в стихах Игоря Северянина, правда? – Мария Петровна была непреклонна.

Зуев сделал заказ. Он старался говорить как можно тише, чтобы своим примером сбавить пыл партнерши.

– Ну как, Виталий, вы прочитали мою книжку? – проголосила Волосянская намного громче, чем Мисс Элиот из колонок.

– Я начал только. Дайте немного времени. Вообще, очень интересно. И анкеты ваши я уже раздал. Так что скоро будут результаты.

Зуев почти перешел на шепот.

– А почему вы так тихо говорите? Почему мужчины стали такие стеснительные? Учитесь у профессора Маслова! Вот самец так самец! – рявкнула психотерапевт в полный голос и залилась озорным смехом.

– Мария Петровна, неудобно, – люди!

Принесли шампанское и мороженое. Виталий торопил время, ему было не по себе с пьяной спутницей. Он разлил шампанское в фужеры без помощи официанта, причем постарался наполнить фужеры всклень. К несчастью, фужеры оказались настолько миниатюрны, что вечеру суждено было затянуться.

– Вы знаете, Виталий, все современные мужчины инфантильны! Я говорю даже не об исследованиях, это видно невооруженным глазом! Почему они бросают семьи? Почему они избегают ответственности? Да потому что они ин-фан-тиль-ны! Мужчине проще покорить восемнадцатилетнюю дурочку, запудрить ей мозги, чем устроить нормальную обеспеченную жизнь для собственной семьи! И даже не вздумайте со мной спорить! Я столько повидала!