Оглавление
Юрий Лужков. Москва и жизнь
Предисловие
Глава первая. Моя малая родина
«Был дом и поле на два дышла»
Моя малая родина
На барже из Москвы по Волге
История одной пули
День Победы
«Пить, курить и говорить я научился одновременно»
Двор моего детства
«Пожарка»
Выстрелы и взрывы
Глава вторая. На уроки я без шуток не ходил
«Зови мать с бутылкой»
«Ты, Лужков, допрыгаешься!»
Смерть Сталина
Глава третья. С метлой, ломом и лопатой
«Авангард» вместо лекций
С метлой, ломом и лопатой
«Керосинка»
В зоне с «вором в законе»
На целине
«Юра, уходи от беды!»
Важные события 1958 года
Глава четвертая. «Большая химия»
Институт пластмасс
«Детей назначаем руководителями»
Бросаю пить и курить раз и навсегда
Допуск по форме номер 1
Министр Костандов
Прощание с химией
Глава пятая. «В красном здании на заседании»
Воля судьбы или случай
«В красное здание на заседание…»
«Убирайте отсюда всю эту публику…»
Борис Ельцин: «я вас просто прошу»
Плодоовощное безумие
Работа днем и ночью
«Вы не поняли, товарищ Лужков»
Простое решение
Без законного основания
В комитете народного контроля
«Вы что, мне наврали?»
Я многое опустил в этой истории…
Бородатые депутаты без галстуков
«На какой платформе вы стоите?»
«Кризис управляемости»
Идея мэра
Судьба моя, жена моя…
Глава шестая. Самая длинная ночь
Телефон звонит на рассвете
Угрозы сыплются со всех сторон
Агенты госбезопасности на «жигулях»
«Почему вы не на своих местах?»
Тревожная ситуация
Второй день переворота
Балет «Лебединое озеро»
Нас хотят арестовать
Они ложатся спать
Самая длинная ночь в моей жизни
Танки покидают Москву
Демонтаж памятника Дзержинскому
«Опечатать входы в здание ЦК КПСС!»
Не надо сносить памятники
Генеральный секретарь ЦК КПСС распускает партию
Комитет по оперативному управлению
Почему распался СССР?
Глава седьмая. Обвальная приватизация
«Почему не хотите приватизироваться?»
«Шоковая терапия»
Обвальная приватизация
Мой друг Святослав Федоров
«Юрий Михайлович, вы же не хотите стать премьером?»
«Все бессмысленно. Пора уходить»
Незабываемый городской голова Алексеев
«А давайте снимем этого Лужкова!»
Как спасли комплекс строительства
Дома пошли с молотка
Глава восьмая. Падает снег на мою голову
Московский совет и Верховный Совет РСФСР уходят в историю
Падает снег на мою голову
Выборы президента России 1996 года
Первый теракт в Москве
Глава девятая. Как возрождалась Москва
Как возрождалась Москва
Третий Рим
МКАД и третье транспортное кольцо
Глава десятая. «Большие проекты»
«Охотный ряд»
Поклонная гора
Гостиный двор
Крыша над большой ареной
«Москва-Сити»
Храм Христа Спасителя
Памятник Петру Первому
Московский университет
Дворцы Алексея Михайловича и Екатерины II
Красные холмы
Большой театр
«Рабочий и колхозница»
Глава последняя. Фермер на комбайне
Хотел ли я быть президентом
Президент Владимир Путин
«Утрата доверия»
Фермер на комбайне
Еще раз про любовь
Отрывок из книги
Когда только-только я вошел в руководство исполнительной власти, захотелось увидеть всю Москву с птичьего полета, и я облетел ее на вертолете. Сложное чувство испытал тогда. Город сверху произвел впечатление тяжелобольного. Крыши ржавые, нечиненые, замусорены и противны. Еще страшнее выглядели порушенные церковные купола. Пространство заполняли необъятные поля орошения, свалки, промышленные зоны, захиревшие после развала экономики усилиями либеральных реформаторов.
Но самая жуткая картина предстала в старой Москве, центре города: повсюду виднелись разбросанные следы безжалостного большевистского своеволия. То вырванного из живого пространства храма и старинного здания, то вставленные чуждые городу по духу коробки, а то и просто пустыри и руины там, где было когда-то уютно и хорошо. Вблизи Кремля чашу брошенного бассейна «Москва», котлован взорванного храма Христа Спасителя, заполняла дождевая вода.
.....
Хотелось есть? Очень. Но это казалось естественным. Замерзала чернильница? И это считалось нормальным. Никто не ощущал себя обделенным, не испытывал настроя, что настоящая жизнь бьется не там, где живешь. Какие бы беды, нищету, голодуху мы ни переживали, надо всем царило ощущение абсолютной нормальности. Даже если бы мне сказали, что что-то неправильно в нашей жизни (кроме, естественно, временных трудностей), я все равно ничего бы не понял. Настолько все вытеснялось какой-то общинной, хозяйской доброжелательностью.
Да, давили тяготы – но мы всегда искали повод порадоваться. Возникали неприятности, но их никто не переживал в одиночестве. Не составляло проблемы зайти к соседу и занять картошки, хлеба, денег. Когда случался праздник или семейное торжество, это становилось делом всего двора. А уж если к кому-то приезжали с фронта и требовалась бутылка водки – тут напрягались все сообща, скопом, чтобы принять, не ударить лицом в грязь.
.....
