Читать книгу Лучший день лифтера Бутербродова - Юрий Матвеевский - Страница 1

Было раннее дождливое утро где-то в середине ноября, когда Сеня Бутербродов обнаружил в ванной комнате своей квартиры божью коровку. Маленькая оранжевая букашка сидела возле сливного отверстия умывальника и даже не пыталась шелохнуться или убежать, когда Сеня наклонился, чтобы разглядеть ее.

– Водички захотелось, – прошептал Бутербродов коровке и умиленно улыбнулся, – как же ты здесь оказалась?

Букашка словно услышала, что обращаются именно к ней и, развернувшись, поползла по стенке раковины вверх по направлению к Сене. Бутербродова охватила необычная радость от такого маневра божьей коровки. Он положил раскрытую ладонь на край этой самой раковины и принялся ждать, что же будет дальше. А малявка не сбавляя ход подбежала к руке, залезла на указательный палец и остановилась только тогда, когда оказалась в самом центре ладони.

– Ой, ты моя маленькая, – тихонько сказал Сеня и поднес руку почти к самому носу, чтобы получше разглядеть маленькую гостью.

Радости его не было предела. А оранжевая букашка спокойно сидела на том же месте и даже не думала куда-то бежать.

– Замерзла, – сказал Бутербродов и утешил себя мыслью, что тепло от его ладони согревает коровку.

Так он стоял с поднесенной к лицу рукой минут пять и довольная улыбка не сходила с его лица. А крошечное создание медленно ползало по ладони от пальца к пальцу, но всякий раз все равно возвращалось в ее середину и замирало там на некоторое время.

– Так, Маргоша, что же с тобой делать, – сказал Сеня и сам удивился, как это имя Маргоша пришло ему внезапно на ум, и почему он именно так назвал божью коровку.

– Хм… – Бутербродов засмотрелся на ярко оранжевые с черными точками крылышки букашки, и у него вдруг возникла мысль, как бы он назвал брюнетку в платье такого же цвета.

Подумав, он не нашел лучшего сравнения и сделал окончательный вывод.

– Ну, Маргоша так Маргоша.

Сеня вышел из ванной комнаты и понес гостью на кухню. Там на подоконнике стояло два больших вазона с внушительного размера алое. Взяв один из них свободной рукой и придерживая ребром ладони второй, он перенес вазон на стол.

– Думаю, что такой десерт придется тебе не по вкусу, но как интерьер – вполне достойный четырех звездочный номер, – сказал Сеня коровке.

Затем он взял маленькое блюдце и поставил в вазон. Оно там чудесным образом поместилось, упершись одним краем в ствол алое, а другим в бортик вазона, чем вызвало глубокое удовлетворение Бутербродова.

– То, что надо. Как на заказ, – произнес он и аккуратно начал высаживать божью коровку на блюдце, – ну-ка, Маргоша, милости просим, сейчас организуем Вам что-то перекусить, – сам того не заметив Бутербродов начал обращаться к ней на Вы.

Приговаривая эти слова, Сеня насколько смог аккуратно и нежно передвинул одним пальцем букашку на блюдечко. Только та оказалась на белой фаянсовой поверхности, сразу бодро оббежала по кругу два раза, словно по арене цирка, и затем замерла на месте.

– Сейчас, сейчас, – засуетился Сеня, – Вы, извините, конечно. Составить компанию я Вам не смогу, на работу надо спешить. Но вечером я обязательно уделю Вам все свое свободное время.

Затем он полез в один из кухонных шкафов и достал оттуда банку меда.

– Думаю, это придется Вам по вкусу. Все любят мед. Очень полезная и очень вкусная еда. Скажу по секрету, я сам обожаю один кусок белого хлеба намазать маслом, а второй медом, сложить их вместе, и с чайком. Милое дело.

Сеня взял чайную ложку, зачерпнул немного меда из банки и слегка прикоснулся ложкой к блюдечку. На белой поверхности остался медовый след.

– Приятного аппетита, – сказал он букашке и облизал ложку, – м-м-м… Божественно.

Затем Бутербродов намочил под краном палец, и на блюдце оказалось еще и две капельки воды.

– Что бы Вам еще предложить?

Немного подумав, он сбегал на балкон и принес яблоко. Отрезав маленький кусочек, Сеня положил его прямо возле божьей коровки.

– Ну, как-то так.

Наконец-таки успокоившись, что его гостья обеспечена пропитанием, Бутербродов поспешил в ванную комнату делать свои утренние дела и процедуры. Затем, поглядывая на часы, он в спешке приготовил себе на работу что-то перекусить (три бутерброда с маслом, сыром и колбасой, и два вышеупомянутых обожаемых бутерброда с маслом и медом). Потом он разогрел на завтрак почти уже недельный борщ, а вернее его остатки.

Управившись с завтраком, Сеня сказал Маргоше: «Ну, до вечера», и ушел.

На улице моросил дождь. Бутербродов раскрыл зонт и вышел из парадного. Не успел он дойти до угла дома, в котором жил, как ему навстречу попался их дворовой дворник Арсений Афанасьевич.

– Доброе утро, – поздоровался с ним Сеня.

– О, Семен Степанович, – громко воскликнул дворник, – Доброе утро! На работу?

– А куда же еще? В такую-то погоду, кроме, как на работу, никуда и идти не хочется. Правда, и туда не особо хочется, но, – Сеня пожал плечами и, улыбаясь, попытался изобразить на своем лице безысходность.

– Да, погодка последнюю неделю что-то расстроилась, – Арсений Афанасьевич приподнял в руке довольно увесистый пакет, – а я вот в магазин сходил с утра пораньше, затоварился. Вчера Зинаида Тимофеевна мне зарплату выдала. Так что живу, – он громко засмеялся, – я тут и чекушечку прикупил. Может ну ее эту работу? А, Семен Степанович?

Дворник лукаво подмигнул Бутербродову и опять засмеялся.

– Пойду, может и нам сегодня что-то дадут. Обещали, – ответил тот.

– Тогда надо спешить, чтобы хватило, – пошутил Арсений Афанасьевич и снова раздался его звонкий смех.

На этот раз засмеялся и Сеня.

– Успею свои копейки забрать, – сказал он, а потом перевел разговор на другую тему, – Вы представляете, сегодня с утра обнаружил в ванной комнате божью коровку, сидела прямо в раковине.

– Да ну, – удивленно приподнял брови дворник.

– Да, – продолжил Сеня, – маленькая такая, оранжевая. Как она туда попала? Удивительно.

– Божья коровка – это хорошо, – ответил Арсений Афанасьевич, – это хороший знак, если она в дом залетает.

– Вы так думаете?

– Конечно, – уверенно и вполне серьезно ответил дворник, – так что заходите сегодня вечером ко мне, я Вам обязательно о них расскажу. Надеюсь, Вы ее не выбросили на улицу?

– Ну, что Вы! Посадил в блюдце возле алое, дал ей мед, водичку, кусочек яблочка, – взволнованно начал рассказывать Сеня, – даже имя ей придумалось как-то само собой – Маргоша.

– Маргоша?! Ну, Вы молодец, Семен Степанович! Это замечательно, что Вы так сделали. Сегодня у Вас должен быть хороший день.

Бутербродов приподнял руку и посмотрел на часы.

– О, Арсений Афанасьевич, побегу я. А то у нас начальство не особо приветствует опоздания. Хотя я и так, кажется, уже не успеваю.

– Конечно, конечно. Бегите, не буду Вас задерживать. Хорошего Вам дня! А вечером будет желание – милости просим.

– Хорошо, если получится, обязательно забегу. А Вы еще наверху? Или уже вниз перебрались?

– Что Вы, Семен Степанович! Уже недели две, как в нижних палатах. Холодновато уже наверху. Зато внизу я такой ремонт себе сделал! Очень уютно получилось. Обязательно заходите, оцените.

– Хорошо, зайду. Тогда до вечера.

Они пожали друг другу руки, и Арсений Афанасьевич сказал Бутербродову.

– Божьи коровки, Семен Степанович, просто так к кому ни попадя в дом не залетают. Так что у Вас сегодня все должно очень удачно складываться. До вечера.

– Буду на это надеяться, – попытался по-оптимистичнее сказать Сеня.

– Надеяться и верить – этого мало, ибо в этих состояниях всегда есть шанс зародиться сомнению. Это надо просто знать, как дважды два.

– Ну, тогда до вечера.

– Конечно, приходите. Я Вам всегда рад.

На этом их беседа была окончена. Семен Степанович побежал на остановку, а Арсений Афанасьевич не спеша прошелся по двору, осматривая все ли в порядке на вверенной ему территории.

В это утреннее время на остановке было как всегда людно, все спешили по своим работам. Сеня подошел к одной из очередей ожидающих, и совершенно точно зная, что это именно та нужная ему очередь, все же из каких-то одному ему известных соображений поинтересовался у крайнего.

– На 317-ый?

Получив как всегда положительный ответ, он стал в конце этой очереди и, ожидая свою маршрутку, задумался о словах дворника Арсения: «Надеяться и верить – этого мало… Это надо просто знать…»

Арсения Афанасьевича называли во дворе Карлсон. Он об этом знал и совершенно не обижался, и, кажется, даже был доволен этим сравнением его персоны со сказочным персонажем. Дело в том, что с мая по октябрь Арсений Афанасьевич жил на крыше девятиэтажного дома, в котором работал дворником. В остальное время жил в подвале этого же дома. На вид ему было около пятидесяти. Сколько лет ему было на самом деле, никто не знал, хотя иногда некоторые жильцы, особенно бабушки пенсионного возраста, пытались это у него выведать. Но вразумительного ответа от Арсения Афанасьевича так никто и не услышал, одни шуточки. Шутить он любил по любому поводу, и был всегда весел и приветлив с жильцами дома, за что они очень его полюбили. К тому же его не только любили, как весельчака, но и уважали, так как после его появления порядок во дворе был всегда идеальный. Двор стал, наверное, одним из самых образцовых в городе.