Читать книгу Там за гранью. Первые шаги… Книга вторая. Часть первая - Юрий Москаленко - Страница 1
ОглавлениеСерия: «Заглянуть за грань»
КНИГА ВТОРАЯ
часть первая
«Там за гранью. Первые шаги…»
Подготовительный период к длительному путешествию в новом мире на завершающем этапе. Помощники в нетерпении… впереди годы в чужом враждебном мир, но зуд приключений не даёт пятой точке героя сидеть на ней ровно. Его зовут новый мир и и всё, что с ним связано… особенно маги. Настоящая магия… так пожелаем удачи ему в его начинаниях.
Итак....
ПРОЛОГ
Ещё спустя час…
Пыльный, замусоренный отходами рынка закуток. Сегодня Чапаю явно везёт. Поисковик отдыхает после праведных трудов. Не на выезде.
Хорошо поддатый, но ещё крепко держится на ногах, на сегодняшнюю выручку балуется крепкой Балтикой девяткой.
– Мои… помню. Парочку нашёл в одном месте, – уверенно говорил щуплый мужичок в старой, грязной одежде, держа в руках помятые листки с изображением монет.
– Кому продал? – делает стойку Саныч.
– Так Иванычу и отдавал, по тысяче за каждую, – уверено отвечает поисковик и ,что самое удивительно, сам верит в то, что говорит.
– Да нет же Вася, ты чё? – заикаясь, едва не плача, кричит старый мастер.
– Ну, может, и ошибаюсь. Мне бы их в руках подержать. На глаза я уже слаб стал, а пальцы каждую выемку помнят. Но что мои, это факт, а кому продал… – стоит, молча задумавшись, – ну, нет, Иваныч, ну, точно же тебе.
На старого еврея без слёз не глянешь.
Саныч СМСкой вызывает группу крестника. Пора брать пьянчужку в разработку. Главное выяснили, а кто продал – дело третье и до этого Санычу никакого дела нет, но раскрутить старого еврея на признательные показания – дело чести.
И уже сопровождающему:
– Угости дядю Васю, только чтобы относительно в норме был. Сейчас майор Кудряшов подъедет. Всё расскажешь. А я провожу Илью Ивановича.
Взгляд у старого еврея затравленный.
– Ну, право же, Илья Иванович, мне, как и говорил, дела нет до того, кто продавал. Источник мы обнаружили, причём, благодаря вам, и поверьте, никто больше вас трогать по этому вопросу не будет, да и насчёт Зимина тоже. Просто проверка…
Идут к машине.
Уже потянулись к ручкам на дверях…
– Ну, продал, каюсь. Хорошо предложили, грех отказываться, и не серебро, и не золото, и в списке запрещёнки не значатся, – опустив голову, кается старый расстроенный еврей.
Вот только почему то у Чапая крепнет убеждение, что разводит его старый еврей, как кролика? Играет? Зато как же талантливо!
Да и бог с ним, не его дело.
– Изложите потом всё на бумаге собственноручно. Что помните. Понимаю, времени много прошло.
– А с Васей что будет? – уточняет Иваныч.
– А что с ним может статься? Жить будет хорошо, теперь уже, очень хорошо. Покажет место, где нашёл или у кого взял. А дальше посмотрим. Но ему ничего не грозит, наоборот, теперь его оберегать и лелеять будут. О! Извините, звонок.
Подносит телефон к уху.
– Да, Ваня. С тебя стол по возвращению. Моего информатора не трясти. Он во всём сознался, но он просто продавец, посредник. Да, не трогать, сам объект мы нашли, так что работай. Он там пивом балуется, ну и покормить и отмыть его надо и переодеть. Ну, сам увидишь. Но, думаю, что дело всё равно непростое. Почему всего две монеты? Ты вот об этом подумай, когда будешь озвучивать результаты поиска начальству. Да и от меня, шефу своему привет. У меня свои тут дела. Бывай, и помни мою щедрость!
Только закончил говорить, как опять звонок.
– Да! Что? Как? В Звеневом? Это в сторону Бикина? Это же с какой скоростью он шёл? Под двести? Ох, господи, и что? К воякам в военный гарнизон въехал. И что? Стреляет? Альфу из Хабаровска вызвали, молодцы. Доклад в Москву о проведении антитеррористической операции. Заложники. Эх, чёрт. Нет, пускай хабаровские берут на себя руководство операцией. И про оцепление не забывай. Поднимай, кого хочешь. Сосновку! Спецназ Росгвардии, давай, но что по объекту? Наш? Непонятно? Держи меня в курсе. Вылетаешь туда сам… нет, меня не жди… чувствую, это не мой клиент. Почему? Предчувствие оперативника. Тут мы кого-то другого с чем-то накрыли. Вот и разбирайся. Всё, держи меня в курсе.
Отключается.
Видит испуганный взгляд Иваныча, улыбается ему доброй улыбкой и произносит:
– Как страшно жить!
– Это Зимин? – не удерживается от вопроса старый мастер.
– Вы про что? – не понимает вопроса Чапай. – А-а, вы про инцидент? – доходит до полковника, – нет, что вы! Сергей Николаевич специалист по противотеррористическому направлению, сотни спасённых жизней…
– Тогда почему он был на зоне?
Улыбка на лице Чапая превращается в оскал.
– У вас же прекрасное правило есть, Илья Иванович, меньше знаешь – дольше живёшь.
Старый мастер тяжко вздыхает…
И открывает дверь в машине.
– Так-то, оно так, но как теперь мне с ним общаться? – задаёт прямой вопрос полковнику.
– А, как и раньше, Илья Иванович, как и раньше. Со всем вежеством, спокойно, получая за свою трудную работу, его деньги. Но вот про каждый его заказ мы должны знать. Про любой заказ. И ещё, было бы очень нежелательно, чтобы Сергей Николаевич узнал о том, что мы с вами общались, очень нежелательно, а то, что он будет об этом вас спрашивать, я почти полностью уверен. Делайте удивлённые глаза и отвечаете, что ничего не было и что меня не знаете. Но про его заказы… мы ждём весточки. И напоминаю, мы тоже бываем благодарными.
Намёк понят…
Вечер того же дня…
-… значит наркота? Угу, полтонны… ну и в розыске уже, как год числился? В Хабаровске суета, благо потерь нет, как среди наших, так и среди нападавших и заложников. Сами сдались, но, как ты и предупреждал, машина не Зимина и самого его там не было.
Сан Саныч опять висит на телефоне. Как же он за сегодня устал! Ещё и этот… куда-то пропал. И зачем он поддался «блестящей» идее, дать через Василича знать, что к нему он сам, из самой Москвы приехал, да ещё подтолкнуть, можно сказать, к идее делать ноги.
– Москва довольна… раскрытие на нас вешают… МВД с носом, хотя раненые по их ведомству. В общем, тебе отдельное спасибо, господин Мюллер. Шеф доволен, но напомнил о докладе по основному вопросу, из-за которого ты здесь. Он ждёт доклада.
Настроение падает.
Ждёт доклада Борман, вот только пока и докладывать не по кому. Всем помог! Одному майору – подпола получить, наркоторговцев накрыть с крупной партией героина на миллионы баксов, а тут…
– А-а к чертям!
О! гудки…
– Да? – раздался в трубке расслабленный голос.
– Николаич, где тебя черти носят? – Чапай сорвался на крик.
– Василий Иванович? И я вас тоже рад слышать. Вы у нас, или из Москвы звоните?
Та-ак! Досчитать до десяти! Зимин отыгрывает незнайку, выгораживая и стараясь не спалить, Василича, ну что же, подыграем!
– Ещё в самолёте, только сели, я во Владике, в аэропорту. На пару дней к вам с оказией. Решил заодно проведать своих протеже. Меня встречают, буду во Владике через час.
–Да? – удивлённый голос на том конце провода, – какая удача, а я, вот уже как сутки у себя на квартире обитаю, давай ко мне! Зачем тебе эти ведомственные гостиницы? Сам забрать не смогу, я подшофе, в случае чего, бери такси, остальное с меня. Девчонки, как знали – расстарались. В общем, отказы не принимаются. Ждём!
И отключился.
Су-у-ука! Его тут по всему Дальнему Востоку ловят, а он с бабами в бассейне своём, наверное, развлекается, да ещё без меня! Убью, гадину!
Чапай включил селектор…
– Машину к подъезду, всем отбой, сопровождение не надо, – и уже себе под нос, – я ему и сам головёнку откручу!
Глава первая
-… давненько так не отдыхал. Никто никуда не тянет… спешить не надо, а главное, постоянного чувства опасности нет. Почти рай. А что? – Чапай, в расслабленной позе млеет, нежась в тёплой воде бассейна. Девочки уже упорхнули, моцион с массажем проведён. Побежали ужин готовить, одной водярой сыт не будешь, вот пока и лежим. Отдыхаем и релаксуем… – девчонки – безотказные, пойло – элитное, закуски – изысканные, вид на город впечатляет, и заметьте, за всё это не приходится мне нисколечко платить, ну кроме нервных клеток, конечно…
Третий час, как появился у нас на квартире Чапай. Всё такой же… комплекцией, меня прошлого уже напоминает, только вот жира на нём вряд ли найти можно. Могучий кабан и когда только так прокачаться то успел… с прошлого нашего рандеву мужает и матереет…
И ещё, ведь в костюмах от Адама козыряем, впрочем, как и наши соблазнительницы. Но вот, что меня очень напрягает, это на теле моего босса и куратора до боли знакомые отметки, копия тех, от которых межмировой портал меня избавил и даже шрам от аппендикса столь уродливый, как и у меня когда-то был.
Странно всё это… и по ходу, что занимательно, в прошлые разы, Чапай стеснялся при мне от чего-то голым бродить, а тут… и эти в прошлом «мои» шрамы…
Надо держать ухо востро…
А между тем, Чапай продолжал разглагольствовать…
– я ведь работать сюда приехал, направили, но уже отработал, дал знать боссу, что с тобой всё норм…
Откровенничает, с чего бы??
– Вижу, что удивлён…
Тут он тянется к валяющейся на полу, рядом с нами, своей одежде. Я уже грешным делом подумал, что Чапай решил закончить водные процедуры, тогда почему не к халату тянется, но дудки… не тут то было.
Поковырявшись в закромах своих карманов, вынул какую-то маленькую коробочку, нажал пару кнопочек и положил на бруствер бассейна, рядом с нами. На мой молчаливый вопросительный взгляд просто произнёс…
– против прослушки…
Ого! Похоже, серьёзный разговор предстоит…
– мучаешься???
Задаёт он мне непонятный вопрос…
– с чего ты взял? – Реально не понимаю я.
– Ты всё глазеешь на шрам у меня на правом предплечье и шишаке на голени… Удивлён, я ведь вижу…
А что тут скрывать.
– Есть немного… вроде раньше их у тебя не было, но выглядят, при этом шрамы и увечья, старыми, как раньше у меня – честно отвечаю я, а чего тут таиться, раз пошла такая пьянка.
– Что ж… тогда немного конкретики, увы, она с тобой непосредственно связана, но в начале немного отступления. – Чапай потянулся к бутылке пива… пару глубоких глотков – фу-х… как же хорошо, но ближе к телу, так сказать… понимаешь Сергей, у меня такая работа, которая так просто не отпускает. Не просто не отпускает, она убивает своих детей. А я лимит удачи, похоже, уже давненько истратил, а жить, как бы в займы, не очень получается. У меня везде враги… везде… и соратников на кого бы можно было положиться раз, два и обчёлся… и это по всему миру…
Я наморщил лоб, и что это сейчас было???
– Чапай, ты меня что… вербуешь??? – Не удержался я от прямого вопроса.
– Тебя??? – Он изумлёно смотрит мне в лицо… – а-ха -ха –ха- аха… – буквально стонет зараза. – Не, я бы не рискнул – и вдруг резко прерывается у него веселье, как обрезало и вновь на меня смотрит взглядом жесткого убийцы – и в мыслях не было. Ты и так стоящий мужик, к чему мне эти условности, если решишь помочь когда-нибудь, если обращусь, то это будет только твоё решение, взвешенное, и повторюсь, только твоё принятое не по принуждению. Но я не про это хотел сказать, увы, но я нутром чую, что меня в скором времени ждёт выход в расчёт. Проще говоря, спишут, если хочешь, утилизируют. Как там, в Бриллиантовой руке, босс контрабандистов говорил. «Он слишком много знал». А я просто не прилично много знаю… и повторюсь, врагов у меня, особенно в верхах, пруд пруди, не пощадят…
– но причём тут ??? – хотя в душе уже понял, к чему клонит Чапай…
– причём? ДА ВОТ ПРИЧЁМ, КАК НИ СТРАННО ТЫ ОКАЗАЛСЯ… подвернулся в нужное время и с нужными финансовыми средствами. Грех было этим не воспользоваться…
Я покачал головой…
– базу я для себя готовил… – констатирую этот факт.
Он молча посмотрел на меня, немного удивления промелькнуло в его взгляде…
– Ксюшка должна была просто проследить за тобой, хотя клянусь тебе, я и подумать не мог о таком помощнике. Она в раскладе не участвовала в начале, а потом… ну ты знаешь её историю, я решил, что будет лучше, если ты будешь у неё под колпаком. И всё шло просто прекрасно, пока не узнал, что эта дурёха влюбилась в тебя, как кошка…
Бля… я в этот момент к бутылке с пивом приложился, да от таких известий пиво не в то горло пошло и как результат, я едва не подавился, а бутылка с пивом теперь спокойно покоится на дне бассейна.
– удивлён? – Ухмыляется Чапай… – а ведь тогда именно она тебе жизнь спасла…, да и теперь тоже…
Помолчали…
– получается… – потянулся… – вся эта шикарная квартира в пентхаусе, вилла в Фокино с яхтой, поместье в дурнях, предназначалось ТЕБЕ???? – Я изумлённо смотрю в глаза этой сволочи…
– Кстати, всё до тонкостей продумано было – не обращая на мое восклицание, продолжал разглагольствовать Чапай – мой друг со своей стороны прикрыл бы моё исчезновение и появление точной копии одного Зимина. Сидел бы до поры в глуши пока не забудут, ну, а дальше по обстоятельствам. Главное что! Не привлекать к себе ненужного внимания, но ты же, бля, на жопе ровно сидеть не умеешь. Вначале деваху влюбил в себя, несмотря на наличие четвёртого подбородка и пуза, как арбуза. Затем резко молодеешь и убираешь все шрамы со своего тела. Знаешь, во сколько мне обошлись эти операции, чтобы повторить точь-в-точь твои увечья? Вот не знаешь не хрена, но в твоём случае, главную скрипку сыграла Ксюха, в общем, это ей ты жизнью обязан. Уж прости…
Помолчали…
– и что теперь? – Немного нервничая от ожидаемого ответа, спросил я.
– А что теперь… живи, радуйся жизни. Теперь всё это твоё, рукой показывая на бассейн, вид на сауну и двери, ведущие в квартиру. – Пользуйся, только постарайся, хотя бы на пару лет, чтобы о тебе забыли. А то… то куст вырастает под три метра… – смотрит на меня испытывающе…
– сам удивлён – поддакиваю я, поняв, о чём идёт речь.
– Угу… – хмыкает Чапай… – тысячами пули меняешь в патронах на серебряные…
Как и ожидал, старого еврея ковырнули, но раз за монеты не спрашивает, значит обошлось…
– к нашествию вампиров и зомби готовлюсь – быстро отвечаю я.
Ответ, конечно, кажется полной дурью, вот только рядом с нами скалится невидимый, для Чапая, граф…
– ага, ага… – ржёт Чапай… – и канистры для спирта из серебра заказал??? – Добивает меня Чапай…
– живую воду хочу набрать – выдаю я неожиданную версию…
– ну-ну… – смеётся Иваныч, потом, немного помолчав, задаёт вопрос. – Ты ведь думаешь, что один такой одинокий… ни жены, ни детей к этому возрасту, ну официально???
Я же только в ответ скрежетнул зубами…
– молчишь, а я ведь тоже, как перст один. Но у меня другие причины – опять помолчали… – очень не хочу давать козырь моим врагам, в вопросе давления на меня, при случае, а таких случаев может произойти очень много…
И снова пауза…
– а родители? ОНИ У ТЕБЯ ЕСТЬ, ЖИВЫ??? – Спрашиваю я.
Кивок головой…
И снова каждый думает о своём…
– а хочешь, я расскажу историю любви моих родителей, знаешь, очень занимательная сказочка, когда-то произошла…
Я же удивлённо смотрю на Чапая…
– ну, без имён настоящих и фамилий – смеётся Иваныч.
– А давай – улыбнулся я.
Ну, точно, необычные дела, Чапая, на воспоминание и откровения потянуло, видно точно дело его швах…
А Чапай, между тем…
– история полностью реальная, ведь как с бабами, ведь все, абсолютно все без исключения, мечтают заарканить какого-нибудь подходящего мужчинку и править им. Или чтобы он правил. Третьего не дано. Это великое знание мне вдалбливали до девятнадцати лет и с тех пор я убеждений не менял. Историю эту мне поведала моя крёстная тётка, на момент этих событий ей было лет, всего ничего… была она юна, и, как теперь только понятно – прекрасна. Была у неё тогда, очень пожилая тридцатипятилетняя подруга. Практически древняя старуха. Работала она заведующей столовой большого НИИ, статусная была женщина. И у неё, в свою очередь, были ещё более древние и не менее статусные подруги. Одна, тридцативосьмилетняя, заведовала овощебазой, вторая, самая старая сорокалетка, была главным кадровиком огромного ДСК. Жили они себе, поживали и катались сырами в масле. Все у них было, и ничего им за это не было. Четырёхкомнатные квартиры в хрустальных люстрах и вазах, в узбекских коврах и невероятной комфортности, спальных гарнитурах. Великие женщины. Ко всему этому благолепию, у двоих прилагались мужья. У зав.столовой – разбитной монтажник Игорюха, у зав.базой – добрейший руководитель заводской самодеятельности, гармонист Колясик (так, и только так, его называла супруга). У главного кадровика мужа не было. Как понятно – это и была моя будущая мама. И это было страшной трагедией. Во всяком случае, все их посиделки на определённом градусе заканчивались горькими рыданиями моей будущей мамани, с причитаниями: какие все счастливые и только она, одна она одинока, как маяк в океане, и нет ей в этой жизни ни просвета, ни счастья. Боль одиночества была настолько страшной и материальной, что хрустали тускнели и переставали звенеть, а ковры теряли шелковистость. Не жизнь, а дно Марианской впадины.
Ну и слог… я же только улыбаюсь, слушая Чапая… не знал, что он может быть таким великолепным рассказчиком.
– Ну, а для крёстной, считавшей, что в сорок только две дороги: в крематорий или геронтологический санаторий, эти страдания были смешны до колик. Какая любовь может случиться у человека, с перманентом, рубиновыми перстнями на трёх пальцах и отметкой в паспорте – сорок лет?! Постыдились бы. Но молчала она, понятное дело. А вот верные подруги не молчали. Утешали, строили планы захвата какого-нибудь зазевавшегося вдовца и разведенца. Ведь стоял на дворе период развитого социализма, а тут баба не замужем. Косяк…
Я только смеюсь над уточнениями Иваныча. А между тем Чапай продолжал свой рассказ.
– А он, этот «прынц» всё никак не находился. А если и находился, то не подходил по параметрам: то выяснится, что будущий счастливый жених тихий алкаш, то ходок, то статью не вышел. Кадровик (а звали её… ну, пускай Марией) была женщиной монументальной и терпеть рядом с собой какой-то там «поросячий отсосок» (цитата) не собиралась. А вот в кошельки претендентов дамы не заглядывали – не считали нужным, все же у них было, ну ты понял. Пока шли трудные поиски, навстречу своему счастью из северной деревушки выехал мужчина в самом расцвете лет по фамилии Мюллер и пришёл устраиваться на работу в ДСК. Монтажником. Рука судьбы уже крепко держала за холку счастливца, шансов увернуться не было никаких. И попадает он на собеседование не к рядовому кадровику, а к нашей рубиново-перманентной Марии. А чтоб вы все до конца понимали, фамилия Марии была не менее героической, оцени: Борман. Вечером был созван весь генштаб и адъютанты в лице моей будущей крёстной. На кухонном столе лежали карты боевых действий. А если быть точной – от руки написанная биография и фото соискателя на позицию монтажник-высотник. С паспортного черно-белого фото на них смотрел мужик с тяжёлым взглядом и усами, которых хватило бы на пять составов «Сябров» и «Песняров». Мария рыдала. От любви, конечно же. Это была страсть с первого взгляда. Сокрушительная.
Я же не отрываю взгляда от пышных усов Василия Ивановича. Понятно… в кого пошёл мой куратор.
– Бабы с пристрастием разглядывали «Усы» и осторожно делились впечатлениями: – Ну, ничего так мужикашка: чернявенький, усявенький. (Комментарий зав.столовой.) – Наташа, да ты посмотри на его нос! Гоголь от зависти умер бы, Сирано де Бержерак глаз, при таком носе, не поднял бы из уважения к пропорциям. (Это уже тётя выдаёт.) На крёстную жёстко посмотрели. Терпеливо вздохнули и в три голоса объяснили, что большой нос для мужчины, как раз является подтверждением его… гм… несокрушимой мужественности (жизнь, конечно, потом внесла в эти знания свои коррективы, да не об этом сейчас разговор). Но тогда, как говорила тётя, она поверила подружайкам на слово. Задавили опытом. Соборно решили, что такие усы не имеют права бесхозно болтаться по городу и что «надо брать». Но как? Как подкатить к простому работяге, если ты вся в хрусталях и песцовой шапке, а он в общаге на панцирной сетке?
М-да… мезальянс получается, неравный брак, хмыкнул я про себя, но во времена союза на это как-то не сильно обращали внимания…
А Чапай разошёлся, как по писанному шпарит в лицах повествование ведёт…
– Наташа, ну как я с ним подружусь, он же не пьет! Совсем! – Закодированный что ли? – Не знаю, не пьет, и все, ни граммулечки! Я уже и в гараж его звал, и в баню. Он приходит – и не пьет. Машину, вон, батину отремонтировал, как новая теперь фырчит – и не пьет, парится в бане, как черт, и не пьет – как с ним дружить?! Усы, по решению женсовета, были определены к мужу зав.столовой в бригаду монтажников, с целью охмурения сначала «великой мужской дружбой» с последующим захватом уже женским генштабом. Но Усы не сдавались. Усы не пили, не курили и не читали советских газет. Усы оказались интровертами, которые быстро делали порученное им дело и тут же скрывались в общежитии. По свидетельствам очевидцев, Усы записались в городскую библиотеку, много читали и что-то время от времени записывали в толстую тетрадь, которая хранилась под матрасом. Рабочий кодекс чести не позволял соседям, в тихую, достать эту тетрадь и выяснить, что же он там записывает. Это было «не по-пацански» и на все уговоры женщин, которые пацанскими понятиями не жили, а только страстно желали узнать, не пишут ли Усы, кому-нибудь любовных писем (у баб одно на уме!), была единственная возможная реакция: а не пошли бы вы, тети, куда подальше со своими просьбами. Не крысы мы, мы – мужики честные. Раз прячет человек, значит так надо.
Я уже откровенно ржу над рассказом. Мастак Иваныч, оказывается, истории сочинять…
– Ни шантажом, ни подкупом не удалось разбить монолит порядочности «простого рабочего человека» – продолжает рассказ Чапай – Как ни старались. Все это оказалось дополнительным плюсом в карму Усов, так как ничто не делает мужчину ещё более желанным, как налёт загадочности и тайны. Мария наша уже сходила с ума не хуже Велюрова, ежедневные сходки генштаба не вносили никакой ясности, а лишь только усугубляли и без того незавидное положение, сгорающей от страсти, женщины. Рубины тускнели, перманент расправлялся, платья уже не соблазнительно обхватывали выпуклость форм, а спущенным флагом болтались на стремительно теряющей стать фигуре. Мария угасала на глазах. Мария была тяжело влюблена в одностороннем порядке, и что с этим делать – никто не знал. А Усы тем временем выбились в передовики производства и помимо посещения библиотеки были пару раз замечены на репетициях художественной самодеятельности, пока что в качестве безмолвного зрителя. Генштаб вынес единственно правильный, с женской точки зрения, приговор: бабу себе там присмотрел. Иначе, зачем здоровый мужик сорока лет отроду будет шастать по репетициям и концертам? Только из-за
бабы. Любовь к искусству в этих кругах не рассматривалась абсолютно.
Картинно вздыхает Василий Иванович, а я давлюсь смехом. Распечатали ещё по баночке пивка, под рассказ оно отлично идёт. Девчонки заглядывали пару раз, но прервать наше общение так и не решились…
– В общем, в маминой судьбе уже не призрачно, а очень даже отчётливо замаячила кардиореанимация. Сердце кадровика оказалось не готовым к испепеляющему марафону неразделённой любви, сердце медицински стало страдать тахикардией, переходящей в мерцательную аритмию. И тут вдруг все поняли, что без решительного наступления женской армии, ситуация не разрешится никогда. Совет собрали у одра тяжкоболящей рабы Божией Марии.
Я уже ржал в голос…
– Умирала Мария по всем правилам жанра. Потухший взор, впалость когда-то сияющих здоровьем щёк, потускневший до бледно-тараканьего некогда рубиновый перманент, одним словом, уходила из Марии жизнь уже не по капле, а по ведру в день. Все стояли у одра и пытались заткнуть её ментальные дыры своими полными физического и морального здоровья телами. Тщетно. Мария хотела уже только одного: умереть. Во цвете лет, на пике карьеры и хрустально-коврового благополучия, она решила во имя любви, оставить этот презренный мир материальных ценностей и сгинуть на одном из городских кладбищ. Завещание было составлено, и ничего более не удерживало её на этой жестокой, лишённой любви и счастья планете по имени Земля…
Чапай, перевёл дух, плотно заправившись очередной баночкой пивка, и продолжил…
– Но было одно обстоятельство, которое не позволило ей скончаться в этот же день, а именно – заседание профкома, бессменным председателем которого Мария была уже лет шесть. На повестке дня было распределение квартир между очередниками и льготниками (о, эти благословенные времена, ты помнишь, когда по истечении пятнадцати лет ожиданий, мотовни по общагам и коммуналкам родное, до зубовного скрежета предприятие, одаривало своих сотрудников живыми квадратными метрами!). Без Марии, знамо дело, эти метры ни за что правильно не распределили бы, и священный долг поднял её со смертного одра, как расслабленного у Овчей купели, и кое-как причесавшись, не надев рубинов и люрексов, сожжённая огнём любви почти до основания, Мария собралась на вечернее заседание.
Тут уже сам Чапай начал от чего-то ржать…а с бредовейшим предложением моя будущая крёстная: Маш, а ты выбей ему квартиру! Тогда вы как-то в статусах сравняетесь с Усищами, и можно будет уже реально к нему подкатить. На новоселье через Игоряна напроситься, все ж таки он его бригадир, с переездом помочь и под шумок тетрадку вожделенную тиснуть и прочесть. От мужиков-то все равно никакого прока с их порядочностью. А нам можно, женское любопытство – не порок! В потухших глазах Мамы заалел огонь надежды. Воспылал, взвился кострами. Зав.базой и зав.столовой смотрели на тётю с нескрываемым восхищением. Оказалось, что эта бредовая идея была только для неё. Как говорят англичане, «нет ничего невозможного, для сильно жаждущего сердца». Сердце Мамы жаждало усатой любви настолько, что остановить её порыв не смогли бы и боевые слоны Александра Македонского.
Вновь передышка и заправка пивасиком… и долгожданное продолжение…
– Электробигуди. Тушь «Ланком», помада цвета «цикламен в перламутрах», польский костюм тончайшей красной шерсти, лаковые сапоги «в колено» на тончайшей шпильке – и от умирающей лебеди не осталось и следа. Валькирия, готовая сражаться со всем бюрократическим миром во имя любви, предстала пред очами буквально через полчаса. Все присутствующие бабы с ужасом и восхищением наблюдали этот квантовый скачок от смерти к жизни и не верили своим глазам. Тёте, за креатив и живость ума были тут же подарены золотые серёжки, от которых, понятное дело, отказываться было бесполезно, да и незачем. Заслужила. Воздвигла от одра болящую, не шутки шутила.
Опять смеётся Иваныч…
– Никто до сих пор не знает, какие аргументы приводила Мама на том собрании в пользу вожделенных Усов, не колется до сих пор, на какие кнопки нажимала и кому, потом увозила пару новых ковров в целлофане, кому подарила свою очередь на новый румынский гарнитур, но факт остаётся фактом: Усы вне всякой очереди (да он на неё и не вставал, скорей всего, работал каких-то восемь месяцев) получили ключи от прекраснейшей «малосемейки»; одиноким в то время большие метражи не полагались. Не умеешь плодиться – сиди в малометражке. Усы изумились до невозможности такому кульбиту в судьбе, но от квартиры не отказались (хоть ты живи в библиотеке и сто тетрадей испиши, квартирный вопрос от этого менее насущным не становится). Пробили брешь в святом образе хитрые бабы. В итоге, Усы были поставлены перед фактом, что на новоселье бригадир его, Игорян, явится не один, а с семьёй и друзьями семьи, которые привыкли, вот такой здоровенной толпой, делить вместе все радости и горести, все взлёты и падения – и свои, и друзей, и друзей – друзей. Дополнительным бонусом, в карму нашей шумной сорочьей стае, шла полная организация пира по случаю получения Усами ордера. Усы, поначалу пытались сопротивляться, но где уж устоять перед натиском нашего табора, в котором каждый был бароном, и сопротивление было сломлено, не успев начаться.
Я уже вытирал мокрой рукой слёзы, выступившие от смеха. Да-а, не знал что Иваныч такой великолепный рассказчик, а между тем…
– и вот… сорокоградусным зимним утром, караван баб и группы поддержки в лице мужей, выдвинулся в сторону новостроек. Всю ночь, перед этим знаменательным днём, два лучших городских шеф-повара варили, пекли, жарили, взбивали, заливали желатином в столовой закрытого НИИ трапезу, достойную высших членов политбюро. Помидорные розы, каллы из отварной моркови с глазками дефицитного консервированного горошка в обрамлении петрушечных кустов, «сельдь под шубой» в вип-исполнении, заливные судачки, буженина, убивающая своим чесночно-перцовым ароматом всякого, кто приближался к ней на небезопасное расстояние, разнузданные цыплята табака, отбивные из парной свинины…
Я же прикидываю, что у нас сегодня стол будет не хуже… девчонки расстарались, а Чапай продолжал…
– Спецрейсом из Волгограда, в ночь, прилетели томные и благоуханные осетры и игривые стерлядки, сочащиеся смоляным жиром через пергаментную бумагу. Белоснежная нельма, размером с хорошего дядьку, замотанная, благодаря некондиционным габаритам, в простынь по горло, таращила свой радужный глаз и, казалось, подмигивала им в предвкушении: «Эх, погуляем!». – Чапай продолжал изгаляться, расписывая будущее угощение. – По мелочи ещё, конечно, пара картонных коробок с сервелатами-балыками, вчера ещё бегающими задорными свинками и потряхивающими весёлыми хвостиками на территории свинокомплекса, а сегодня уже обрётших строгий геометрический вид и верёвочные хвосты для лучшей укладки и транспортировки. В трёхлитровых банках, колыхалось свежайшее пивцо утреннего разлива (спецрейс с пивзавода в шесть утра, на директорской «волге»), коньяк для вальяжности, водочка «для куражу» и «красное-сладенькое для девочек». Девочки, правда, все как одна лопали водку – не хуже, а где-то даже и получше нормальных мужиков, но для форсу – надо. Не сразу же утончённые Усы озадачивать своими умениями. Для него, как непьющего, взяли ящик «Буратины» (пусть порадуется человек).
Я после подробного перечисления вкусностей исходил слюной…
– Бесчувственную, сменившую пятьдесят восьмой размер на сорок восьмой Маму, выводили из дома под руки. Не несли ноги сомлевшую от предчувствия счастья или несчастья, истомившуюся в любовных муках женщину. Все уже порядком устали сострадать подруге, поэтому были настроены на решительный абордаж, когда уже «или пан, или пропал». Ухайдоканная страстью нежной и от этого вся потусторонняя Мария, хохотушка Люся – зав.базой с Колясиком и аккордеоном, Наталья – зав.столовой, томная красавица в чернобурках, перевитых соболями, изумрудах с голубиное яйцо, языком настолько острым, что его хватило бы на три украинских села и мужем, вечным пацаном – Игорюхой. Ну и тётя, конечно, прекрасная, юная, ржущая молодой кобылой без перерывов на обед, правда, без соболей и брильянтов, но это отлично компенсировалось датой рождения. В тот момент все они были похожи на альпинистов, стоящих у подножия Джомолунгмы, решая и гадая, покорится им вершина или нет. Квартира усатого новосела располагалась на восьмом этаже, все стояли у подъезда в молчании, высчитывая глазами окна светелки, где в ожидании своего счастья томился Машкин принц.
И снова пауза … на промочить горло…
– И грянул праздник! – Зычным голосом рявкнул Иваныч – Как все ползли до восьмого этажа (а дом-то новый, а лифт-то ещё не подключён!), навьюченные аккордеонами, балыками и заливными судачками «а-ля натюрель» без лифта – «будем знать только мы с тобой». Но смогли, выдюжили и оправдали, все каким-то чудесным образом всё донесли, не помяв, не расплескав, не сломав и не уронив. Чего всем это стоило, не высказать. Объёмы пролитого пота помнят только норковые «чалмы», ондатровые «формовки», да тётя умевшая, как и я, так красочно всё рассказать. Маму волокли волоком, чуть ли не за ноги, поставив в один ряд с балыками и вип-селедкой. Лишь бы дойти, лишь бы достигнуть вожделенной цели. И достигли…
Драматическая, мхатовская пауза… Чапай, ещё тот драматург…
– Итить-колотить, это подал голос стокилограммовый Колясик – смеётся Иваныч. – Как тяжело любовь добывается. Все зашикали на него, всем хором – акустика-то роскошная в пустом подъезде, а ну как жених молодой, раньше времени обрадуется? У двери под номером тридцать пять все торжественно остановились, отдышались, надавали свежих пощёчин, уже совершенно бездыханной Марии, и хором на последовавший из-за двери вопрос: «Кто?» дружным хором гаркнули: «Конь в пальто!». Отверзлась дверь, и на пороге, во всем блеске своей красоты предстали Усы. В идеально отглаженных черных брюках и белоснежной, той хрустящей снежной белизны, что нам, людям эпохи техники «mille», уже и не снилась, рубашке. Все обомлели, всей женской половиной табора и моментально поняли, почему так страшно страдала Мария. Усы были невозможно, кинематографически, журнально красивы. Он был не фотогеничен, да и кому повезло на паспортном фото выглядеть прилично? А другого, мы и не видели. Но в жизни это было «что-то, с чем-то». Рядом с ним, все чернобурки смотрелись облезлыми кошками, брильянты напоминали куски асфальта, люрексы – мешковину, а все вместе взятые – канадскую «траву у дома», которая вроде и зелена, но не мягка и не душиста, так, имитация. Даже буженина и та втянула вовнутрь весь свой чесночный дух и скромно пахла половой тряпкой. И вот, сглотнув слюну, вытащили Марию из двадцать пятого глубокого обморока и прошествовали в тридцатиметровые апартаменты. И завертелось. Стола не было, да и откуда взяться этому столу? Дастарханом, на полу, раскинули двуспальную льняную скатерть, наметали туда все, что (было в печи) навертели за ночь шеф-повара, уселись по-турецки, и пошёл пир горой. В кассетнике страдала Ирина Аллегрова, а на полу, между тётей и Колясиком, страдала Мария. Усы поначалу стеснялись незнакомой компании, но после второй бутылки «Буратино», неожиданно разошлись и начали сыпать шутками, тостами, рот под усами не закрывался, мужики хохотали каким-то своим производственным юморочком, а бабы тремя квелыми коровами сидели, пучили бестолковые свои глаза на эту усатую красоту и слова не могли вымолвить. Все-таки красивый мужик – это вам не баран чихнул, это такая же редкость, как брильянт «Наследие Уинстона»: он вроде, как и существует, и нашли его простые люди в Ботсване, а фиг его заимеешь. Ты его вроде, как априори недостойна, из-за хронической нехватки средств, возможностей и, что греха таить – породы.
Иваныч прерывается, хитро зыркает на меня и, переходя на шёпот, заговорчески начинает…
– И тут в дверь постучали. По-хозяйски, так стучат в дом, в котором ждут и где не удивятся твоему приходу. Усы резво подскочили и в один прыжок оказались у двери. – Маша, проходи, проходи скорей, знакомься, это мои друзья, новоселье празднуем, давай чемодан, вот тапочки тебе, да, мои, других нет, Маш… Все с ужасом наблюдали за этой встречей, понимая, что наш льняной дастархан вот-вот превратится в саван. Новоявленная Маша была неприлично молода и приятна собой, до невозможности. Ладная, высокая, с ногами, растущими прямо из конского хвоста, туго затянутого лентой на голове. Крёстная, как глянула на нашу Машку, от которой уже просто разило могилой, и захотелось плакать. Плакать от великой бабьей жалости, которую все могут испытывать независимо от возраста и количества траншей, из которых приходилось вылезать после падения. Наша Маша была уже сама по себе саван. Белая, бескостная и бесплотная, в неё саму уже можно было покойничков заворачивать… Она механически подносила к губам стакан с «красненьким-сладеньким», отпивала по чуть-чуть и не реагировала ни на какие внешние воздействия. Запах еды улетучивался, а на его место водворялся запах неминуемой трагедии. И только Усы и его гостья не видели и не чувствовали надвигающейся беды. – А я ей говорю, Машке: это ж какое счастье, что теперь у меня есть жилье, сколько уже можно по общагам мотаться? Теперь вот так, в тесноте, да не в обиде, я ж её тоже заставил из общаги уйти, будет теперь как королева, в своём душе мыться, а это же счастье, такое счастье, да, Маш?!
Я в душе сжался, наступает, понятно, кульминация в рассказе… так сказать развязка…
И Чапай не подвёл…
– Зав.столовой – заголосил он – медленными глотками тянула из стакана водку и в упор смотрела на съёживающегося с каждой секундой мужа -Игорюху, из которого жизнь уходила на глазах, соразмерно сделанным Натальей глоткам. Проштрафился, прокололся, самого главного не выведал, почти за год общения со своим подчинённым, и по всем правилам жанра он должен был пострадать. Люто и страшно. Возможно, в последний раз. Колясик с Люсей тем временем вытягивали из футляра аккордеон, решив, что теперь-то уж чего делать, помирать, так с музыкой, шоу маст гоу он, как говорится. Но тут тоже вышла осечка, потому что первым номером в репертуаре семейного дуэта, независимо от квалификации праздника, всегда шла песня «Враги сожгли родную хату». Восьмое марта, день рождения, крестины, смотрины, просто дружеские посиделки – традиция оставалась неизменной: в начале пели «про хату», в память Люськиного отца, героического командира дивизии. В общем, все очень «а-ля-рюсс». Разбитые надежды, «красивая и смелая дорогу перешла», вот-вот от горя умрёт несостоявшаяся невеста, а над всем этим вселенским ужасом и апокалипсисом парит вибрирующее Люсино сопрано: «Куда теперь идти солдату? Кому нести печаль свою?» (и ведь не приврал я ни слова, все так и было). И тут взгляд моей крёстной, на подоконник. Там лежит потрёпанная книжка. Тургенев. «Ася-Рудин-Дым», три в одном. На книжке лежит пачка лезвий для бритвы «Нева», и этот натюрморт добивает её окончательно. Она ещё раз смотрит на окаменевшую в своём горе нашу – Машу, на источающую ненависть ко всему сущему Наташу, на съёжившегося трюфелем Игоря, на разливающихся, в творческом экстазе Колю с Люсей, на Машку-соперницу и красавца усатого
Серёгу, и начинает хохотать нечеловеческим вороньим хохотом. – Я, пожалуй, пойду – встрепенулась, очнувшись от обморока, наша – Маша. Да, пойду… – Сидеть! – Цедит сквозь зубы, осушившая уже второй стакан, зав.столовой. – Сидеть, я сказала, не двигаться! Щас мы… Щас мы всех тут на чистую воду выведем, щас мы тут всех…Праздник, несомненно, шёл к тому, чтобы стать лучшим из всех до этого случившихся. Наташа тяжело поднялась с пола, выпрямилась во весь свой стопятидесятисантиметровый рост, и началось. Началось то, что обычно бывало на шахтерских окраинах, откуда почти вся честная компания была родом и где только в честном, пусть и кровавом бою, добывались и победа, и справедливость. – Слышь, профура, ты откуда к нам такая красивая приехала? Он же тебе в папаши годится! В папаши, а не в хахали! Квартирку унюхала и прикатила с чемоданчиком, лихая казачка?.. В душе она мыться собралась, чистоплотная наша! Игорь, быстро поляну собирай, к нам поедем догуливать! Люся! Глаза открыла, рот закрыла, гармошку в чемодан, Колясика – в ботинки, все едем к нам, хватит, нагостевалися, спасибо за приём, как говорится! Спасибо за все!!! Смотреть противно! А мы-то, мы-то думали, нормальный мужик, а ты – тьфу, кобелище, хоть и по библиотекам ходишь! – …?!!! Наташа?!! Наташа, вы что? Кто профура? Почему? Да вы вообще, что тут себе позволяете, Наташа? У меня же в доме! Маша, Маша, постой, куда ты, Маша?! (Звук захлопывающейся двери). И тут Игорюхино сердце не выдерживает всего этого позорища, он подскакивает и с криком: «Да колотись оно все перевернись, ваше бабье отродье!» со всей дури бьёт кулаком в оконное стекло (женщину, по пацанским понятиям, он ударить не может, друга – не за что, поэтому окно – самое то). А ты видел кулак монтажника? Нет? Я видел. Двойное стекло оказывается, пробитым насквозь, осколки в секунду разрезают рубашечную ткань и Игорюхину плоть. Картина маслом… и потоки… нет, не так, не потоки – реки, багровые реки крови начинают орошать подоконник с Тургеневым, «Асей», «Рудиным» и «Дымом», струясь по «Неве». Тихо. Страшно.
Я уже не могу смеяться, у меня икота…
– Игорь, разбушлатившись, – продолжает Чапай изгаляться, рассказывая всё это с абсолютно постной миной на лице… – совершенно не обращал внимания на вопли жены и коллектива, размахивал во все стороны изрезанной конечностью, поливая фонтанирующей из ран кровищей стены в свежих обоях, дастархан, тела и лица присутствующих, и орал так, что и круги кровообращения собравшихся поворачивали вспять от ужаса происходящего. – Серега, снимай рубаху, надо его перевязать – крикнул Колясик и одним рывком оторвал рукав белоснежной рубашки онемевшего в этом кошмаре новосела. (А чью еще рвать?). Белая материя, достойная стать бинтами для раненого бойца, была только у Усов). В секунды рубашка превратилась в перевязочный материал, а Серёга предстал пред нами во всей своей окончательно уже открывшейся красе. Было на что посмотреть, да… Бездыханная наша – Маша получила последний контрольный выстрел бессердечного Амура и сломанной куклой валялась где-то в углу, да и не до неё уже всем было. Сколько можно сострадать, не железные ведь все. – Наташка, хорош орать, бегом в машину, в больницу ему надо, потеряем мужика с вашими разборками! – Колясик, милый и с виду никчёмный руководитель художественной самодеятельности, на глазах превратился в главнокомандующего. – Люся, пакуй коньяк, мы его не начинали, врачам дашь, чтобы милицию не привлекали. Где Наташка?! Муж погибает, ей и дела нет. Наташа! И тут в партитуру нашего побоища вливается страшный гром литавр (зачеркнуто), ужасный грохот и скрежет чего-то металлического и звуки стремительной горной реки. В одну секунду на полу образуется огромная лужа, из ванной комнатки раздается кряхтение, звук бьющегося стекла (к которому мы уже успели привыкнуть), и кадансом идут чьи-то всхлипы и рыдания. – Игооооорь, Игоооорь, иди сюда, я, кажется, ногу сломала… – И вой – пианистый, на одной нотке. Открывается дверь ванной комнатки, и оттуда цунами выносит зав.столовой. В абсолютно мокром платье, с окровавленными руками и безжизненной, распухающей на наших глазах ногой. – Здесь, по идее, должна быть прямая речь всех участников драмы, но из этических соображений я её опускаю, чтобы не оскорбить ненароком чьих-нибудь нежных чувств – даёт свои комментарии Иваныч – Короче, в ходе непринуждённой беседы выяснилось, что в начале банкета предусмотрительные хозяюшки набрали полную ванну холодной воды и погрузили в неё все пять трёхлитровых банок с пивом, чтоб не скисло, значит, и своей прохладой могло порадовать любого страждущего даже на следующий день. А Наталья, зашедши в ванную комнату, перед отбытием из гостеприимного дома, решила сполоснуть разгорячённое своё лицо, присела на край переполненной ванны и… шестидесятый размер, что вы хотели? Ванна была плохо закреплена и опрокинулась вместе с трепетной девяностокилограммовой ланью и всем содержимым. Натали пыталась спасти банки, да не вышло, только изрезалась вся. В общем, новоселье удалось на славу. Стены в изобилии были окроплены кровью, единственная рубаха новосёла изорвана в клочья на бинты, ванна вырвана с корнем, вода на полу, перемешанная с кровью, плавающие в ней тарелки с заливным и осетриной, петрушка – ряской по всем углам, разбитое окно (зима, крещенские морозы, сибирь… чё ты хочешь)…
– Да… круто… – отсмеявшись, произнёс я – и чем же всё в итоге закончилось?
– Мной, чем ещё-то, но обо всё по порядку… – Чапай хмыкает себе под нос, видно что-то ещё вспоминая и продолжает рассказ. – Погуляли, елки-моталки, справили. Так, все по машинам, в травмпункт! Ты и ты, – перст Колясика упёрся в тёткин нос и в угол, где притаилось тело Марии – тряпки в зубы, все убрать и перемыть. Через час за вами заеду. Игорь, отдай стакан, больничный не дадут, если врачи поймут, что ты пил. Люся, мухой в машину – греть, не таращься, Серёга, тащи Наташку вниз, ей не доползти самой. И тут одноногая Наталья восстала, не захотела, ни в какую, чтобы Усы её тащили с восьмого этажа, заартачилась, несмотря на своё плачевное положение, как ни уговаривали. И в результате, пёрли её тётка, вдвоём с Люсей, проклиная все на свете, а, прежде всего, аппетит и должность нашей тяжеловесной подруги. В травмпункте ржали все, начиная от хирургов и заканчивая пожилой санитарочкой. Хитрый Колясик обязал крёстную в красках, со всеми подробностями рассказать историю получения травм, чтобы у расчувствовавшихся медиков (а уж служители травмпунктов повидали многое, их не разжалобишь) не возникло даже мысли привлечь стражей порядка, в связи с обилием колото-резаных ран на телах супружеской пары Ильичевых. Ну, она и старалась, конечно, и про любовь злую, и про аккордеон, и про Машку-разлучницу… Гогот стоял нечеловеческий. Коньяк, опять же, непочатый. Уломали хирургов не доносить на всех милиции и не указывать в истории болезни, что пострадавшие были не совсем трезвы. Слава Богу, от полученных травм никто не скончался – и ладно. – Слушайте, а наша-то Маша где? поинтересовался свежезаштопанный Игорь. – Забыли мы её у Серёги, да не маленькая, дома поди уже сидит, ковры слезами удобряет…
– У меня сердце не на месте – молвила Люся – надо поехать, проведать, как она там, беды бы не натворила в таком состоянии. И, их боевой отряд, в бинтах и гипсе, выдвинулся к Маше.
Опять пауза. Чувствую, не всё ещё закончилось… и Чапай меня не разочаровал…
– сердца остановились у всех – смеется, рассказывая Василий Иванович – когда все поднялись на нужный этаж и увидели чуть приоткрытую дверь в Машину квартиру. Там хрусталей одних на тыщи было, в таких квартирах дверь должна быть всегда хорошо закрыта, а тут – открыто… Воображение всех присутствующих мигом нарисовало картину хладных ног, болтающихся над полом. Зайти первым никто не решался. Топчутся, прислушиваются, и слышат смех, женский, следом какое-то мужское бу-бу-бу и опять смех, но уже не Машкин. Ставший в тот вечер, очень героическим Колясик, рванул дверь и ворвался в прихожую, следом уже все мы. На кухне, за накрытым столом сидели трое: наша – Маша, Усы и Маша – молодуха – разлучница. Увидев наши застывшие в немом вопросе физиономии, они начали истерически хохотать, а следом за ними и все остальные. До слез, до икоты.
Смеюсь и я. Очень забавный и поучительный рассказ…
– События, после нашего отъезда разворачивались следующим образом – добивает своё повествование мой куратор. – Сергей убежал на поиски Маши – разлучницы, а наша – Маша, от холода, начала приходить в себя и на нервных почвах, за час с небольшим, привела квартиру в относительный порядок. Только собралась уходить, явились Усы с зарёванной молодушкой. В доме находиться невозможно – все заледенело, на улице сорокаградусный мороз, из окна ветер свищет, стены в крови, ванна, с корнем вывернутая, в санузле валяется, как тут ночевать? Вот наша Мама их к себе и забрала, обоих. В тепле, да под бутылочку всех разморило-развезло, и Мамка наша возьми и выдай Усам всю правду-матку. И про любовь свою злую, с первого взгляда, и про квартиру, и про надежды её несбывшиеся. А вторая Маша, возьми и ляпни тут же: «Теть Маш, да он по вам сам с первой встречи сохнет, не знает, как подкатить. Вы ж при должности и вообще, а он работяга, без кола и двора, куда ему до вас. Вы ж вон красавица какая, по вам половина ДСК страдает, неужели вы не в курсе? Почему в тот момент Мамку мою не хватил инфаркт – я не знаю, меня бы точно хватил. А может, и был обморок, да мне тётки не рассказали. В кухне разливался свет взаимной любви и будущего семейного счастья. А «разлучница» оказалась дочерью Серёжиного комдива, с которым он прошёл Афганистан, а погиб уже на гражданке, вместе с женой, в страшной аварии. А папе девочку удочерить не дали, но он опекал её все это время и хотел впоследствии, отдать ей свою квартиру, молодая же, ей надо. Папа с Мамой поженились через две недели. Сыну их, то есть мне, уже сорок два, а всё никак внуками одарить не могу стариков. Молодую тётю Машу выдали замуж через два года и вся компания, конечно же, там была в качестве самых дорогих гостей, мед-пиво пила и по странному стечению обстоятельств ничего не разбила, не подожгла, и никто не покалечился. Вот такая история. А в тетрадку ту вожделенную, папа переписывал понравившиеся стихи. Для интересующихся.
– Да-а-а… – протянул я – бывает же в жизни ситуации…
Чапай качает головой…
– да у тебя Сергей, у самого история, похлеще моей…
Помолчали…
– и всё же, Василий Иваныч, чего мне то от вас ждать??? – Задаю я прямой вопрос.
Тот только крякает, собираясь с мыслями, что же мне ответить…
– да, как и говорил, живи, как живёшь. Ксюху помни, вряд ли вы когда-нибудь ещё встретитесь, а по остальному, у тебя свои тайны, у меня свои и пока они никак не пересекаются, жить будем дружно. Как и говорил ранее, не выпячивайся, сделай так, чтобы по возможности никто, особенно в Москве, о тебе не вспоминал и будет всем нам счастье. Построил себе домик в глуши, собрался там зимовать, отлично, только будь ласка, не пропади бесследно, увы, но на тебя у меня планы…
И видя откровенный страх у меня на лице, добавил…
– да не боись, выживем, все выживем…
Глава вторая
Утро
Голова, как с бодуна, хотя и должно всё выглядеть именно так, вырубился вчера ночью и, причём, совсем не от водки, как могло это всё со стороны показаться. Призрак, работая на расстоянии от меня, как своего основного носителя, тянул из моего тела силы, как ненормальный. Моя напарница, конечно, на свой счёт такие успехи приписала… и на водку, но вот в действительности…
…По прибытию на квартиру обнаружил шефа, тот уже был на месте. С девчонками подготовкой к пьянке занимался, да и сами уже малость того… подкорректировали с помощью спиртного своё общее состояние. Причём, девчонки по хазе шастают практически в неглиже, одна под официантку прикид накинула… ну, а мне, как я понял, досталась медсестричка, причём, одежда практически ничего не прикрывает. Видно, больным выгляжу!!!
От таких видов у кого хочешь, крыша рванёт… ну, а я не исключение. Что ж, расчёт девчонок был верен, теперь мы с Иванычем все их… и душой и телом.
Для души, заскочил по дороге в магазин затарился и водярой, и закусем, причём в этом плане налегал больше на дары приморья… крабы, рыба в разных ракурсах, икорка, палтус, девчонкам мороженое и завозная китайская клубника с черешней. Но цены на эту ягоду просто шокирующие. Но что для любимых женщин то не сделаешь.
Водка тоже рыбная… «Белуга» в прошлый раз отлично пошла, так чего бы и не повторить.
Как ишак перегруженный дотащился до лифта от подземной стоянки, но до квартиры всё-таки добрался…
– проезжаем около нужной квартиры… – телеграфирует по внутренней связи призрак, пока поднимался на лифте. – Братва отдыхает, девчонку пока не мучают, по комнатам шарятся, сейф видно ищут. И ещё… на теле у девчонки огромный ожог на спине, каким-то клином выделяется, красным цветом. Плачет…
Вот же суки… – реагирую я на такие известия, явно в ход пошла тяжёлая артиллерия, утюгом девчонку жгли твари…
– контролируй – даю команду я. – По-хорошему, нам бы до ночи дождаться, но боюсь эти гопники ждать больше не будут, коль они так в открытую до пыток дошли, хорошо хоть не паяльник использовали, хотя кто его знает, этих уродов. Значит так, если решат продолжать свои истязания, кончай их. Как? Мне уже по фигу, хочешь, устрой им разрыв сердца от страха, если есть желание, парализуй и горло перережь, в общем, на твоё усмотрение. Но главное, девушку отправь спать. Нам лишние свидетели расправы не нужны. Не фиг, силы на её лечение не трать, а то я тебя знаю.
– Так красивая же… – приходит сообщение от моего посланца и спасителя.
Он же выступает в роли и воришки, причём, судя по озвученным запасам денежных средств… грабёж для Владика окажется, чуть ли не рекордным. Только вдумайтесь, если призрак не ошибается, то только в деревянных, нам может перепасть под сорокольник лямов. Да я на эти деньги…
М-да… их ведь ещё как-то надо и вынести, и спрятать где-то. Впрочем, у меня ведь сейф в квартире есть приличный. Чего я парюсь то? Главное, укачать Иваныча и девочек от себя сплавить. Впрочем, нет ничего проще… ведь мои помощники и сами в состоянии справиться с подобной задачей, главное, зная про место расположения сейфа и его код.
Озадачил Каа, пусть проконтролирует. А завтра, Иваныча сплавлю на работу, а сам свалю с деньгами без особого напряга. Хотя, думаю, что баксы тут оставлю.
А вот что делать с деревянным налом… тут, как не крути, думать надо. Причём, хорошо так думать. Всё может произойти… и даже в момент, когда я буду зимовать у себя в лесничестве, возможно, я же говорю, возможно, мне что-то понадобится заказать. А это как не крути, либо, как вариант, кинуть часть денег на счета в ВТБ и Сбер, а потом через инет с сайтами расплачиваться, а вот для работы с золотым дел мастером и по совместительству, родственничком Витька, надо бы старому еврею денег, так сказать на будущие заказы оставить нал.
Не плохой расклад получается, если с деньгами сегодня всё решится, так неожиданно, честно сказать. За одно спасителями и чистильщиками поработаем.
– не забудь, потом, на сейфе у них код поменять. Пускай в непонятках будут, кто и когда их смог обчистить. И ещё… после ухода, держи квартиру на контроле. Мне, в первую очередь, будет интересно узнать, как себя дама повёдёт, когда очнётся и обнаружит своих мучителей немного мёртвыми. Действуй…
Ну, а дома всё по плану… гульдёшь, сауна, парилка, бассейн… в этот раз, правило не пить в бане, увы, не работало. Иваныч со своим то здоровьем накачивался спиртным, как в последний раз, а меня, прямо посреди водных процедур не хило штормить начало от откачки сил. Ланти начал действовать… я тут в кресле распластался, в ногах медсестра ртом массаж простаты делает… глаза закрыты, кайфую… и вдруг…
– … главный их вернулся – пришло мне сообщение от призрака. – Гад, прямо с порога сказал, что действовать будут по самому жёсткому варианту. Ждать смысла, мол, больше нет. В начале решили по кругу между собой бабу пропустить… ну, а затем её в тех же местах и паяльником опочивать. Та от таких перспектив в крик, даже тряпка во рту не очень её поток ора перекрыла. Слёзы, сопли… ну я и не выдержал, каюсь, главаря на её глазах кончил, но меня она видеть не могла, дал страхом и через него прошёл… корчится, вон весь в конвульсиях. Плохо отходит, крепыш попался.
– А остальные? – Испугался я.
Предвкушающий хмык, со стороны призрака.
– Так легко они у меня не отделаются. – Пришло сообщение от него. – Девчонку в аут отправил. Спит. Часов шесть – семь, а то и больше у нас есть. Уж больно вымотанная она. Поработали над ней уроды, очень серьёзно. Но выживет.
По мне волна наслаждения прошла, причём, точно понимаю, что это не следствие умелых действий моей медсестры, хотя работает она, надо отдать ей должное, знатно. Тут явно что-то другое, неизведанное… прямо всю душу трясёт от наслаждения…
Да неужели???
Пришло осознание случившегося…
– отошёл бедненький – довольное восклицание со стороны Ланти. – И ты почувствовал? – Задаёт он мне вопрос …
Я что-то мычу ему в ответ, причём явно в слух, но мои мычания девушка снизу записывает на свой счёт, при этом, усиливая воздействие на моего, порядком уставшего уже, бойца…
Во как меня прёт то… и от чего?? От убийства!!! От убийства, Карл!!?? Эманация смерти, через призрака и мне передалась. Если меня так торкнуло, то что говорить за Ланти. Ведь ещё… что он там говорил о том, что остальные так просто не уйдут??? Он что… их медленно кончать будет?? При этом, получая ещё больший кайф??? А что со мной тогда происходить будет…
– ты про основное не забывай – напоминаю я призраку – сейф и замести следы…
Вздох типа, со стороны моего нежданного друга и по соседству квартиранта в моём Я.
– Я то, как раз не забываю, но и пропустить не могу, чтобы не воспользоваться возможностью усилить свои силы. Ведь, чем больше я поглощу убиенных лично мной, тем я сильнее становлюсь. А мучения и боль моих жертв – это связь между нами, через которую я и похищаю их силы. Не волнуйся, я всё сделаю как надо, да и всё равно мне нельзя у вас появляться, твой напарник всё ещё никак не угомонится, впрочем, как и ты сам, со своей девочкой. Всё под контролем, отдыхай и наслаждайся… уж чего-чего, а сегодня я тебе этого наслаждения с избытком обеспечу.
Звучит обнадёживающе, хоть и немного странно. Получать наслаждение оттого, что убиваешь? Это ещё то извращение, хотя, кому как. Впрочем, мне лично, этих уродов ни капли не жалко.
Как он и обещал, наслаждений было море. Но вот что меня бесило, так это то, что силы он с меня тянул прилично, хотя и много добавил. Ещё три волны прилива наслаждения я ощутил на себе, причём крайняя была настолько сильная, что в итоге, я и отключился…
И вот теперь утро, что интересно, проснулся в кровати, неужели меня сюда донесли??? А главное кто??
– Проснулся, шалунишка… – раздался над ухом довольный голос Иваныча… – вставай, вижу, что уже не спишь…
Продираю глаза, точно в спальне валяюсь. Причём гол, как сокол… под одеялом и один. Чапай, закутанный в халат, в кресле рядом сидит, приняв расслабленную позу, довольного жизнью человека…
– Что-то ты вчера быстро отрубился. Вон, даже медсестра не смогла тебя вернуть к жизни – смеётся мой куратор.
Ну, да… хай смеётся… меня на данный момент кое-что другое волнует. Надо до санузла добраться, но и светить по трезвяку своей голой пятой точкой перед мужиком не хочется. Предрассудки, конечно, он меня и не в таком виде вчера видел, но всё-таки.
От Каа сообщение прошло, всё в норме, но Ланти опять с нами рядом нет, видно опять на место преступление вернулся. Мониторит территорию прошедших схваток.
– Устал – односложно отвечаю я Иванычу…
– Заметно – кивает он – хотя явно выглядишь лучше меня. Но я вчера взял на себя смелость и пригласил неудовлетворённую тобой даму, присоединиться к своей подруге в моей постели. Всем понравилось, но и угомонились мы только, почти под утро. Я и спал то от силы часа три, не больше, в отличие от вас, господин подполковник.
– Бывает… – философски отвечаю я.
А чего говорить то, но вот Чапай, явно не просто так меня тут в одного дожидался, когда я очнусь от сна… или он что-то прознал о вчерашнем??
И, правда, лицо моего куратора посерьезнело…
– Теперь по нам. Времени расшаркиваться с тобой, у меня нет – начал он, весьма жёстко, свой монолог. – Да лежи и слушай, что скажу.
Взгляд его заледенел…
– По нам с тобой… – мне стало не по себе, явно в очередной раз решает, как меня он собирается препарировать… – Я вчера много думал о том… – многозначительная пауза в этом месте и взгляд его оценивающий… – ЧТО я буду докладывать о тебе своему непосредственному начальству. От наших стукачей на тебя идёт большой поток интересной информации, и многое в ней, мне кажется, весьма занятной. Но у нас своих проблем хватает и мелочёвкой, вроде тебя, нет резона заниматься. Но вместе с тем… и кое-что в твоём поведении и все, что происходит вокруг тебя, мягко говоря, напрягает. Кусты… поправление здоровья… как твоего, так и жён твоих друзей, когда ты рядом находишься. Долг офицера требует копнуть тебя по полной, а вот интуиция буквально кричит… – и снова этот взгляд в упор… – оставь всё как есть, что ты мне ещё пригодишься, именно такой, со своими тайнами и непонятками, а своей интуиции я привык доверять, она меня не раз спасала.
Я незаметно выдыхаю…
– ну и о Ксюхе не забываю, о том, что ты для неё значишь, хотя и считаю, что у вас будущего нет. Вернее… у ваших отношений. Вряд ли ты, когда ещё раз её увидишь, но как говорят, неисповедимы пути господа, чего только в этой жизни не бывает. А потому… – живи, Сергей Николаевич, но старайся, по возможности, больше не напрягать непонятными докладами своих соглядаев, о непонятках, творящихся в твоей жизни и вокруг тебя, в частности. Уж больно много совпадений. Хоть и косвенно, даже вроде, как не связанных с тобой. Помни, о чём я сказал…
Глотаю еле-еле тянущуюся слюну в пересохшем горле. Словно наждаком прошёлся язык по нёбу…
– Я вроде уже докладывал, что пропаду на несколько лет – делаю круглые глаза, проговорился, вернее, оговорился…
У Иваныча, глаза на лоб…
– Лет??? – изумляется Чапай.
Я выдавливаю из себя искреннюю жалобную улыбочку…
– Месяцев, конечно. Зиму, то я на озере проводить буду. Лес рядом, тайга, думаю прикупить ещё снегоход – делюсь я своими планами.
А почему бы и нет? Денег, думаю, теперь мне на все свои хотелки хватит.
– Пропасть на это время… – тянет задумчиво Чапай – согласен, хорошая мысль. И не отсвечивай там. Впрочем, о тебе и так то слегонца вспомнили, да я оказией в столице оказался. Но кто тебе задницу прикрывает, не забывай.
Радостно киваю, а сам думаю…
Ага, а как меня зачистить хотел и на моё место залечь, я тоже не забуду и при случае, напомню, а то и отомщу.
Хотя за что? Что не говори, а от Чапая, я только хорошее видел… не будем уточнять о его мотивах двигавших им, но на заметочку, на заметочку.
– Я на завтрак. Подгребай. До конторы я сам доберусь. Машина уже у подъезда. Надеюсь, больше не свидимся, хотя у тебя мне понравилось. Не будем, в общем, загадывать и делать никому не нужные заверения. Надеюсь, если обращусь к тебе с просьбой, не откажешь???
И вновь оценивающий взгляд на меня. Но и я теперь играть не собираюсь. Смотрю на него открыто, с вызовом…
– Я добро помню!! – отвечаю я ему, предельно честно.
Тот кивает, как моему ответу, так и своим мыслям на него…
– это меня и обнадёживает… – Туманно отвечает Чапай.
Потом молча поднимается и выходит из спальни.
Всё, алес, слова сказаны, с меня, как я понял, снимается тотальный контроль, хотя терять деньги с меня, контора не собирается… ведь за их штат внештатных сотрудников, мной уплачено по высшим расценкам. И ничего я уже с этим не поделаю.
Вставать с постели не спешу, да и к чему. С Чапаем обо всём уже поговорили, расставили, так сказать, окончательно все точки над «й». Меня теперь другие вещи больше всего интересуют.
Вот и Каа примостился на моём запястье…
– провернули операцию вчера успешно – мысленно делает он свой доклад. – Ланти сейчас в комнате. Девушка недавно в себя пришла, но что интересно, так это её реакция на трупы в квартире, причём, со следами пыток. Наш друг себя не сдерживал, особенно, последнему не повезло. Здоровый кабан, долго держался. Откат от его смерти, даже я через тебя почувствовал. Ланти же наш, вообще, себя теперь прекрасно чувствует. Удаляется от тебя, всё дальше и дальше. Путешествуя сквозь стены между этажами. Вчера сумку с деньгами в лёгкую тащил. Сейф полностью весь вычистили, но есть маленькая проблема. В твой сейф весь улов, к сожалению, не влез. Только валюту иностранную удалось запихнуть. Пока ждали, когда твой куратор успокоится с девушками, весь улов посчитали до копейки. Докладываю…
Каа, научился у меня, точности в делах. Во, как скрупулёзно собирается рассказывать о доставшихся нам, не побоюсь этого слова, сокровищах.
А между тем, он, собравшись с мыслями, продолжил свой доклад…
– тут явно не мелочились. Баксы в пачках достоинством в сотню, а в рублях пятитысячные, в евро присутствуют только пятисотки и их прилично набралось. – Довольный хмык, от моего змея… – сорок четыре пачки в русской валюте, сто семь в баксах и двадцать четыре в евро.
Я мысленно присвистнул. Вот это улов!!! Только в рублях, двадцать два ляма, чуть больше миллиона в баксах и ещё и в евриках не хило перепало, если быть точнее, лям и его пятая часть.
Во что же я ввязался то, в очередной раз??? Пытки, бандиты и деньги, куча денег.
Та-а-ак… получается, я тут закладку делаю, а ведь деньги и бывшие владельцы, и менты, и бандиты будут усиленно искать… и что же делать? По-хорошему, весь улов бы убрать из квартиры, а с другой стороны, кто меня и эти убийства будет связывать. Попытаются на моих красавиц кто-нибудь наехать, так они сами своим кураторам наезжателей сдадут и тем явно, мало не покажется. Ещё и должны останутся. Так что, думаю, с этой стороны, ждать проблем не стоит. Главное, вытащить из квартиры деревянные, кстати, а где они???
– Куда рубли то дели? – Уточняю я, у своего помощника…
– В прихожей, в той сумке, что вчера использовали под водку.
– В китайской развалюхе??? – Изумился я.
– Увы, второго сейфа нет. Но всем не до неё. Чапай, кстати, пока мы с тобой общаемся, уже на выход собрался. Тебя не ждёт… видно, что хотел тебе сказать, уже высказал и на твоё отсутствие на завтраке не обижается, считает видно, что пережёвываешь то, что он тебе недавно наговорил…
Киваю, соглашаясь со своим маленьким другом.
Теперь уже точно нет смысла спешить, хотя, хоть сейчас за руль. Выхлопа не чувствую, да и пил я вчера, если честно, то совсем чуть-чуть. Всё успел вылакать, в итоге, довольный Чапай. Во, какой фан от него по всей комнате носился!
Та-ак! Деньги. Без особых вариантов, если в сумке, и на них никто из девушек внимания не обращает, то и хорошо. В случае чего, Каа их шуганёт. Есть у него такая фишка – наводить морок страха, но по-тихому, по-тихому.
– А что там девчонка? Ты говорил о её страной реакции на обнаруженные трупы??
Мордочка Каа вылезла из-под одеяла, его глазки уставились мне прямо в переносицу. Ну, любит он так выводить меня из себя.
– Ментам до сих пор не звонила, – докладывает змеёныш, – а отзвонилась каким-то мужикам. Ждёт приезда помощи. Ланти следит за всём, что творится в квартире. И ещё. Мадам первым делом рванула к сейфу.
Я же только хмыкаю в ответ.
– Попробовала открыть?
– Угу, – соглашается со мной мой маленький друг, – но, как и ожидалось, её ждал, как ты выражаешься, полный облом. Она в шоке, плачет, ничего понять не может, а теперь, вроде как, и трупы на неё действовать начали. Отходняк. Истерика. Да чего я тебе рассказываю? Вон, слушай, что наш прозрачный напарник сам тебе сейчас расскажет. Похоже, шоу продолжается.
– Продолжается. – Раздался у меня в голове довольный голос графа. – Прибыло подкрепление, и что-то мне говорит, что ментов никто вызывать не собирается. Во всяком случае, официально.
Я, соглашаясь мысленно, киваю на его слова. Вполне себе возможное развитие событий. Похоже, что мы чей-то общаг обнесли, и вот это не очень хорошо, как и то, что девахе, походу, хана. Не прошлые ублюдки её порешат так подельники, когда поймут, что денег то и нет, а суммы нам достались немаленькие. Похоже, что я влез в дела серьёзных людей, хотя деньги, по нынешним временам, не скажу что и сверх большие, но и не маленькие, уж точно.
– И что там сейчас происходит? – спрашиваю я призрака.
Смешок с его стороны.
– Колдуют над сейфом, но, походу, они установили весьма приличную штучку. Сейчас спорят о каком-то автогене и то, что при попытке вскрытия содержимое сейфа просто сгорит. Там что, какое-то заклинание магии школы огня установлено? – спрашивает он меня.
Я же только улыбаюсь в ответ.
– Какая магия в нашем мире?
Вспоминаю, что на электричество мои компаньоны тоже реагируют как на магию, потому я поправляюсь:
– Возможно, минивзрывчатка или огненная самовоспламеняющаяся смесь. Слышать приходилось о таком, но как ни крути, но их проблемы нам на руку играют. Во всяком случае, время потянуть помогут. Думаю, на такой случай есть для этого сейфа волшебный ключик в какой-нибудь конторе, навроде банка, и хранится в банковских ячейках. Но до него им ещё добраться надо и сюда привезти. А трупы просто вывезут по темноте, да прикопают где-нибудь или на корм рыбам отправят, – делаю я предположение.
