В заглавии не шутка, не провокация: до сих пор нет мотивированных ответов на кардинальные вопросы. Верный ответ невозможен без учета обстоятельства: роман в стихах написан без предварительно проработанного плана; в процессе работы в сознании поэта существенно менялся облик героя. Сделана попытка понять обновлявшийся авторский замысел.
Оглавление
Юрий Никишов. Непонятый Онегин
Непонятый? Возможно ли такое?
Несвобода человека «на свободе»
О причине недуга
Образ автора
Чем своим автор поделился с героем?
Когда к Онегину прицепилась хандра?
Парный портрет автора и героя
Хандра
Четвертая глава как рубеж творческой истории романа
Почему Онегин не ответил на любовь Татьяны?
Второй этап духовного обновления героя
Когда слово было найдено
Онегин глазами Татьяны
Своеобразие художественного времени
Роман о современности становится историческим романом о современности
Декабристская проблема «Евгения Онегина»
Третий этап духовного обновления героя
Прощание
Отрывок из книги
Год за годом шагают двухсотлетние юбилеи пушкинских произведений. Невдалеке юбилеи шедевров поэта. Сколько же за двести лет о них понаписано!
Это само по себе создает проблему: «“Евгений Онегин” так хорошо изучен, что трудно высказать какое-нибудь суждение или сделать наблюдение, которое кем-то не было уже сделано и высказано»[1]. Одна из вполне возможных попыток преодолеть обозначенное положение – расширение подходов к популярным произведениям. В.Я. Бахмутский, автор приведенной сентенции, попробовал взглянуть на пушкинское творение сквозь призму поэтики постмодернизма (что-то увиделось, что-то сюда подтянуто). Попытки выйти за грань привычного предпринимались и ранее. «Более столетия пушкинский роман прочитывали на фоне исторического времени, сопоставляя с различными планами внехудожественной реальности. Затем, уже на наших глазах, возобладал структурный подход, и предметом исследовательского интереса сделался поэтический мир “Евгения Онегина” в его внутренней завершенности. Теперь, видимо, настало время прочесть роман на фоне универсальности, sub specie aeternitatis (под знаком вечности)»[2]. Попытки расширения поля исследований закономерны, им суждено продолжение.
.....
Уже на первом этапе судьба Онегина совершает резкий, не запрограммированный поворот в сторону:
