В третий том собрания сочинений известного русского писателя Юрия Полякова вошли его знаменитый «Козленок в молоке», признанный одним из самых остроумных романов отечественной словесности, и повесть «Небо падших», которую по праву считают самой пронзительной «историей любви» рубежа веков. Повесть дважды была экранизирована. Новелла «Красный телефон», давшая название третьему тому, является своеобразным дополнением к «Небу падших», развивая тему «любовь и деньги». В третий том также вошло эссе «Как я варил “Козленка в молоке”», приоткрывающее тайны творческой лаборатории Юрия Полякова.
Оглавление
Юрий Поляков. Красный телефон (сборник)
Козленок в молоке
1. Пролог на небесах
2. В начале было пиво
3. Спор книгопродавца с поэтом
4. Простодушный
5. Покинутый мужчина
6. В поисках утраченного Витька
7. Огонь, вода и фаллопиевы трубы
8. С кем вы, подмастерья культуры?
9. Первый бал Витька Акашина
10. Вранье без романа
11. Как поссорились Иван Иванович с Иваном Давыдовичем
12. За зипунами
13. Как сделать верлибр
14. Бабушка русской поэзии
15. В круге восьмом
16. В ожидании Витька
17. Ночь поэзии
18. Бостон – город хлебный
19. Катастрофа в ночном эфире
20. Виктор Акашин как зеркало русской революции
21. Страх и трепет
22. Поселок Перепискино и его обитатели
23. Гости съезжались на дачу
24. Кошмар на улице Командарма Тятина
25. Немного солнца в похмельной крови
26. Гроздья славы
27. Униженный и отстраненный
28. Конец литературы
29. Изнасилование Надежды
30. Почему я отказался от премии
31. Эпилог на небесах
32. Унесенные свежим ветром (Post epilogum)
Найдена рукопись! (Послесловие издателя)
Как я варил «Козленка в молоке»
1. Мастер лирической концовки
2. Серпентарий талантов
3. Гомер у телефона
4. Золотой минимум начинающего гения
5. Бумагу украли!
6. Прототипы
7. «Козленок…» под судом
8. Ворчание папы Карло
9. Жертва нового мышления
Небо падших
1. Московский вокзал
2. Гаврош капитализма
3. Смотрины
4. Семейная история
5. Девушка моей мечты
6. Столкновение
7. Страшная месть
8. Ле Бурже
9. Любимый помощник президента
10. Государственная измена
11. Наказание
12. О веселом
13. Бологое
14. В Майами! В Майами!
15. Испорченный отдых
16. Годовщина
17. Ледышка
18. Кукуруза
19. Выбор смерти
20. Падение
21. Ленинградский вокзал
22. Вместо эпилога
Красный телефон
1
2
3
4
5
6
7
Комментарии
«Козленок в молоке»
«Небо падших»
«Красный телефон»
Отрывок из книги
«Самолет набрал высоту и теперь натужно гудел, точно обожравшийся нектаром шмель, тяжело волокущий по воздуху свое мохнатое тело к скрытой в разнотравье заветной норке…» «Разнотравье» – плохо. В траве… Да, просто в траве! Иногда проще избавиться от избыточного веса, чем от избыточного слова. (Неплохо сказано! Надо бы запомнить.) Пошли дальше. «В иллюминаторе виднелась земля, такая крошечная, что, казалось, отсюда, сверху, можно одним плевком накрыть средний европейский город». Тоже ничего – образно. Но с физиологическим оттенком. Это меня всегда смущает. Попробуйте роденовский «Поцелуй» представить себе в виде интенсивного обмена двух организмов выделениями слюнных желез – стошнит!..
Стюардесса подкатила к моему креслу уставленную бутылками тележку и великодушно предложила на выбор: лимонад – даром, алкоголь – за валюту. От нее прямо-таки разило парфюмерией. Помимо этого, девушка тщательно демонстрировала свою вызубренную в школе стюардесс улыбку, которую, очевидно, перед сном она вынимает изо рта и кладет в стакан с водой, как пенсионер – вставную челюсть. Это тоже надо бы запомнить. Профессия литератора очень напоминает первобытное собирательство. Вырвал корешок, надкусил. Горько – сплюнул и выбросил, вкусно – сунул в торбочку и дальше побрел.
.....
Но знакомый редактор, таскавший ко мне в квартиру веселых пэтэушниц и волооких продавщиц, строго заметил: такие строчки он напечатать не может, ибо советский солдат одевается государством так тепло и справно, что не может замерзнуть в самый лютый мороз. А сочетание «греет руки» подозрительно напоминает выражение «нагреть руки». Наконец, «стылый автомат» очень смахивает на постылый автомат, а это будет мгновенно отмечено недругами из Пентагона, денно и нощно отслеживающими политико-моральное состояние нашей армии. На вопрос, что же делать, он пообещал слегка поучаствовать в моем тексте. Стихи вышли через две недели в «Литературном еженедельнике» тиражом два миллиона экземпляров, да еще с моей фотографией. Когда я увидел, как он «поучаствовал», то чуть не заплакал. Я даже несколько дней носил темные очки: мне казалось, что вот-вот какой-нибудь военный, меня узнавший, подойдет и спросит: «Ну и где, чудило, твой любимый автомат?» Обошлось…
Я потянул за штанину, внимательно осмотрел пятнистые брюки и решил принять их за основу. Следующим был синий стеганый восточный халат, полученный в подарок от кумырского поэта Эчигельдыева, чьи стихи я переводил по подстрочнику: одно время ко мне таскал подружек заведующий отделом поэзии народов СССР, он-то и втянул меня в это, прямо скажем, прибыльное дело. Разумеется, ни кумырского, ни какого другого тюркского, равно как и финно-угорского или романо-германского языка я не знал, но по подстрочнику можно переводить даже с древнеазотского, который, как известно, полностью утрачен. Делается это элементарно. В подстрочнике значится:
