Оглавление
Юрий Слёзкин. Арктические зеркала
«Арктические зеркала» в западной русистике [Предисловие Пола Верта[1] ]
Предисловие
Введение. Малые народы Севера
Часть 1. Подданные
Глава 1. Некрещеные
Государева прибыль
Государевы иноземцы
Глава 2. Непросвещенные
Государство и дикари
Государство и ясачные люди
Глава 3. Неразвращенные
Высокая культура и дети природы
Империя и инородцы
Часть 2. Подопечные
Глава 4. Угнетенные
Инородцы как соседи и данники как должники
Русские индейцы и интеллигенты-народники
Глава 5. Освобожденные
Народный комиссариат по делам национальностей и племена северных окраин
Комитет Севера: Комитет
Комитет Севера: Север
Часть 3. Преодолевшие отсталость
Глава 6. Сознательные коллективисты
Классовая борьба в бесклассовом обществе
Охота и собирательство в условиях социализма
Глава 7. Культурные революционеры
Война с отсталостью
Война с этнографией
Глава 8. Сомнительные пролетарии
Коренные северяне как промышленные рабочие
Север без коренных северян
Большое путешествие малых народов
Часть 4. Последние среди равных
Глава 9. Социалистические национальности
Социалистический реализм в общественных науках
Беллетристика как история
Глава 10. Вымирающие виды
Проблемы плановиков и сомнения ученых
Возвращение Дерсу Узала
Перестройка и малочисленные народы Севера
Заключение
Библиография
Источники и сокращения
Отрывок из книги
Впервые я прочитал «Арктические зеркала» вскоре после выхода этой книги в свет в 1994 г. Тогда я только что вернулся в США после того, как почти год занимался научной работой в России. Предметом моих исследований было прошлое народов Поволжья, и я воспринял книгу Слёзкина как подтверждение предположения о том, что историю «малых» народов России можно сделать релевантной и ценной для всех историков-русистов. По многочисленным свидетельствам, книга Слёзкина послужила творческим импульсом – в самых разных отношениях – и для других ученых.
Первым крупным трудом Слёзкина после защиты диссертации в Техасском университете (1989 г.) стало составление и редактирование – совместно с Галей Димент – сборника, посвященного «мифам о Сибири в российской культуре» и опубликованного в 1993-м[2]. Год спустя научное сообщество заговорило о Слёзкине как об одном из самых новаторски мыслящих и наделенных творческим воображением ученых его поколения. Возможно, даже бóльшую роль, чем «Арктические зеркала», сыграла в этом публикация в журнале «Slavic Review» программной статьи Слёзкина «СССР как коммунальная квартира»[3]. В статье, основанной на исследованиях, проведенных Слёзкиным при написании монографии, речь шла о том, как готовность большевиков признать национальные различия в качестве политической уступки, проявившаяся в первые послереволюционные годы, впоследствии, в 1920–1930-х, переросла в своего рода этнофилию – воодушевленную поддержку этнического своеобразия. Теперь эта статья считается одной из основополагающих работ по советской национальной политике.
.....
Во второй половине XVII в. запасы пушнины начали сокращаться[103]. (Этому способствовали некоторые из тех товаров, которые местные охотники получали в обмен на шкуры – в особенности огнестрельное оружие и металлические капканы.) Поскольку квоты ясака менялись гораздо медленнее, экономика коренного населения оказалась под жестоким давлением. Постоянные недоимки в уплате ясака и растущая зависимость от железных орудий, одежды, муки, чая и спиртного вели к истощению хозяйства данников и ухудшению их социального положения. Как писали пелымскиe манси, «а мастеров, государь, у нас в нашей бусурманской вере нет, ни дровишек, государь, усетчи нечем, и на зверя, государь, засеки сделать без топора не можно и нечим; а обуви, государь, зделати без ножа неможно ж. И нам, государь, сиротам твоим с студи и с босоты и голодною смертью погибнуть»[104].
Экономические перемены не были ни важнейшим, ни самым драматичным результатом русского завоевания. В 1633 г. служилые люди из Мангазеи не сумели собрать ясак в Хантайском и Ынбацком зимовьях, потому что «иноземцы, которые платили государев ясак наперед сего в тех дву зимовьях, в прошлом во 140-м [1632] году померли, а иные, которые остались живы, боясь смерти ж, сошли кочевать неведомо куды»[105]. Согласно одному подсчету, за предыдущие два года от оспы умерло около половины инбакских кетов и более двух третей хантайских энцев[106]. Особенно тяжело пострадали юкагиры: в 1694 г. сбор дани в Омолонском зимовье был надолго прекращен, поскольку местные ясачные люди «волею Божиею моровым поветрием воспою все померли. И впредь с тех омолонских юкагирей великого государя ясак взять не с кого и то Омолонское зимовье впредь из окладу выложено»[107]. За первое столетие русского правления общая численность юкагирского населения сократилась с почти 4500 человек до 1450. Оспа была важнейшей, но не единственной причиной: в 1670-е и 1680-е годы около 10 % юкагирских женщин жили за пределами юкагирских поселений (в качестве жен, рабынь, наложниц), a 6 % всех взрослых мужчин удерживались русскими как аманаты. Многие погибли при набегах русских и в войнах с чукчами, коряками и тунгусами, а некоторые умерли от голода в результате обмена продовольствия на пушнину (юкагирская тундра была бедна соболем)[108].
.....
