Читать книгу Тайна красного иероглифа - Юрий Вячеславович Ситников - Страница 1

Глава первая

Обо всём понемногу и немного обо всём…

Снег в этом году выпал поздно – двадцать третьего декабря. Вчера.

А сегодня мне не спится, я стою у окна и смотрю с высоты двенадцатого этажа на наш заснеженный двор с детской площадкой, раскинувшийся неподалёку детский сад, аптеку, ателье и булочную на углу, в которой всегда можно купить свежую выпечку. В магазине есть собственная пекарня, сдобу они выпекают сами, булочная всегда окружена вкуснейшими ароматами; делаешь вдох и, – даже если ты совсем не голоден, – моментально появляется аппетит.

Я люблю заходить в булочную, особенно возвращаясь из школы. Всегда покупаю булку с клюквенной начинкой, рогалики, круассаны с сыром или пирожки с мясом.

Сейчас два часа ночи, идёт снег, я продолжаю стоять у окна, наблюдая за резкими изменениями, начало которым было положено вчера днём. Едва пошёл снег, и наш двор стал другим: преобразился, ожил, засверкал. Исчезли чёрные некрасивые крыши зданий, запорошило тёмные полосы асфальта, обновились деревья, став заметными и нарядными, утратив свою унылую невзрачность. Появились сугробы, настоящие, мощные – зима пришла окончательно.

Машины завалены снегом, из окна они казались мне маленькими домиками с причудливыми крышами, а песочницы на детской площадке и фигурные бордюры в палисаднике надолго скрылись из виду. Наверное, до самой весны.

Я посмотрел на дорогу и автобусную остановку, пустынную и жалкую в этот поздний час. Изредка проезжали машины с включёнными фарами и работающими дворниками. Идёт снег. Словно извиняясь за своё непростительное опоздание, он щедро дарит себя городу.

Вдоль дороги горели фонари, в их ярком свете снежинки забавно переливались, пританцовывали, торопясь слиться с сугробами.

Всё было готово к наступлению Нового года: нарядные фасады зданий, гирлянды на крышах домов, увешанная игрушками ёлка на территории детского сада и долгожданный снег. Он падал целые сутки, и был тем самым необходимым штрихом, создающим праздничную атмосферу.

Я люблю зиму, люблю, когда на улице мороз и горят щёки, дома они становятся красными, и это называется здоровым румянцем. Мне нравится дышать колким воздухом и слышать хруст снега под ногами, но, пожалуй, самый большой плюс зимы – Новый год. Есть в нём что-то особенное, сказочное, чего нет ни в одном другом празднике. Ожидая праздничной ночи, всегда находишься в предвкушении, ждёшь чуда. Веришь, что если не с тобой, то с кем-нибудь оно обязательно произойдёт. Я знаю совершенно точно, новогодние чудеса не вымысел, не фантазия – это чистая правда. Такая же чистая, как декабрьский воздух, в котором искрятся беспокойные снежинки.

Вспомнив, что сегодня суббота и ровно в полдень мне надо быть в школьном актовом зале, я невольно занервничал. Но то была приятная нервозность, скорее даже трепет, нетерпение. В полдень у нас начнётся репетиция спектакля.

…Утром я позавтракал и вернулся в комнату, чтобы собрать рюкзак. В этот момент в дверь позвонили.

– Я открою, это Кирюха, – предупредил я родителей.

Кирилл, стоило мне распахнуть дверь, уверено шагнул в прихожую.

– Здорово! Ты готов?

– Не совсем. Проходи.

Он бросил рюкзак у комода, стянул шапку, разулся и протянул мне куртку.

– Слав, я на кухню, пить хочу. Привет, Никит, как дела?

Выглядывающий из комнаты Ник, махнул Кирюхе рукой и пошёл за ним в кухню. Никитка – младший брат, ему пять лет и он немой от рождения. Но мы давно научились понимать друг друга без слов. Иногда бывает достаточно одного взгляда, жеста, изменения мимики на лице Ника и я уже знаю, что он пытается мне сказать. Где-то это даже оригинально. Никитка не чувствует себя обделённым, он обычный ребёнок, у него много друзей, знакомых, и на следующий год он пойдёт в школу. А немота это не недостаток; она – его маленькая особенность.

Так вот, Никитка побрёл на кухню за раскрасневшимся Кирюхой, а когда тот залпом осушил чашку кипячёной воды, тронул его за локоть.

– Чего, Никит, тоже пить хочешь?

Он мотнул головой.

– Не пить он хочет, – сказал я, усевшись за стол. – С утра меня достал, просит, чтобы с собой на репетицию взяли.

Никитка шмыгнул носом и посмотрел сначала на меня, а потом на Кирилла таким страдальческим взглядом, что нам обоим стало не по себе.

– Ник, прекрати, сегодня твои штучки не пройдут. Можешь не смотреть и не шмыгать, ты останешься дома.

– Да ладно тебе, Слав, пусть идёт. Попросим кого-нибудь за ним присмотреть, – и, обращаясь к Никитке, Кирюха спросил: – Ты ведь не собираешься теряться?

Ник улыбнулся, что в данном случае означало празднование маленькой победы.

– Как хочешь, – отмахнулся я. – Тогда вся ответственность за Никитку на тебе. Я за ним смотреть не собираюсь.

– Без вопросов, – Кирюха снова потянулся к графину с водой. – Ты давай, живее собирайся, надо успеть наших девчонок перед школой как следует обстрелять снежками. Снег липкий, классные снежки получаются. Первый получит Лилька.

– Почему Лилька? – спросил я из комнаты.

– Всё лучшее родной сестре. И за контру, которую она списать не дала рассчитаться надо. Никитос, чего уши греешь, дуй к себе, одевайся. Не успеешь, останешься дома.

Дважды Нику повторять не пришлось.

…У школы уже тусовались Олег с Владом. Они стояли у торца здания, лепили снежки и на спор кидали их в стену. Выше кидал Олег, у Влада бросок был слабый, он неправильно отводил назад руку и вообще, при его физической подготовке – а точнее полного её отсутствия – спорить с Олегом было большой глупостью. Но Влад любил лезть на рожон, геройствовать, а после изображать из себя жертву. Ему нравилось, когда его жалели, от этого он получал то ли необходимый заряд хорошего настроения, то ли чувство морального удовлетворения. Со стороны Влад выглядел комично: худой очкарик с вечно всклокоченными волосами, горящими глазами (правда, огонёк в них быстро затухал, едва Влад начинал притягивать жалось окружающих), и руками, которыми он постоянно жестикулировал. На его фоне степенный рассудительный Олег казался значительно старше и умнее.

Запустив в стену очередной снежок, тот не долетел даже до уровня второго этажа, Влад обернулся.

– Кирюха со Славкой идут. Олег, предлагаю ничью, – он снял шапку, перчатки и начал прилизывать взмокшие волосы.

– Надень шапку, – крикнул Олег. – Холодно.

– Он предлагает тебе ничью, – засмеялся Кирилл, услышав последние слова Влада. – Умей проигрывать, Влад.

Олег прищурил глаза и медленно нагнулся, чтобы слепить снежок.

– Боевая тревога! Девчонки на горизонте.

Кирюха ударил меня по спине.

– Славка, готовься, сейчас мы за всё отыграемся. Ах, ты мой снег-снежок, спасибо тебе. Сразу договариваемся, Лилька – моя. Она у меня этот обстрел на всю жизнь запомнит.

Попросив Ника отойти в сторону, а еще лучше подняться на школьное крыльцо и пройти в вестибюль, я кивнул ребятам.

– Руки прям чешутся.

– В голову не целится, – заорал Влад, возомнив себя, по меньшей мере, стрелком снежков экстра-класса.

Девчонки не спеша подходили к школе, эмоционально обсуждая предстоящую репетицию. Их было четверо: Кирюхина сестра-двойняшка Лиля, гордость (с недавних пор) нашей школы Полинка, модница Настя и самая высокая в нашем классе дылда Светка.

Атака началась внезапно. С воплями восторга, который нас переполнял и лился через край, мы начали обстрел. Девчонки завизжали, бросились врассыпную, но мы не отставали.

Кирюха бежал за Лилькой, крича на ходу, что её свинство – имелся в виду отказ Лильки дать списать брату контру по алгебре – вышло ей боком.

– Я тебя предупреждал! – Он бросил снежок, попав Лильке в плечо.

– Прекрати!

– Это только начало, – второй снежок попал в спину.

– Кирилл, я тебя урою!

– Но сначала я урою тебя в снегу, – он замахнулся, и третий снежок попал Лильке в шею.

Холодный снег завалился зашиворот, Лиля остановилась, взвизгнула, затопала ногами, пытаясь избавиться от снега, но от её нелепых телодвижений он падал все ниже и ниже. Ощущая спиной пронизывающий холод, и жгучее желание уничтожить Кирилла, Лиля бросила на снег объёмный пакет, подбежала к берёзе и, отломив ветку, двинулась на брата.

Кирилл дал дёру, они поменялись местами, теперь кричала Лилька, размахивая хворостиной.

Бегством спасался не только Кирилл, к школьному крыльцу со всех ног нёсся вспотевший Влад. Светка нагнала его у самых ступеней, повалила на снег, и Влад сразу начал просить пощады.

А тем временем мы с Олегом нагоняли Польку с Настей. Они оказались трусливее подруг, поэтому останавливаться и отражать атаку не собирались, предпочтя бежать и голосить до тех пор, пока не иссякнут силы.

– Славка, идиот! – запыхавшись, орала Полька, крепче прижимая к груди сумку с реквизитом. – Если ты не остановишься, ты не получишь роль.

– Я её уже получил, – мой снежок коснулся Полькиной ноги.

– А-а-ай, ты, дурак!

– Они к книжному магазину бегут, – сказал мне Олег. – Давай разделимся. Ты за ними, а я наперехват.

Меня отделяло от девчонок метров пятнадцать, когда визг Насти и отчаянный стон Полинки слились воедино с победным кличем выскочившего из-за угла Олега. Девчонка замерли, приготовившись к самому худшему. Но едва мы с Олегом подошли к ним вплотную, Настя, не растерявшись, с силой толкнула меня в бок. Полинка набросилась на Олега. На снегу образовалась куча-мала.

– Хватит! Славка, Олег, уже не смешно… Насть, оттащи мою сумку…

Вдалеке я услышал голос Кирюхи и смех Лильки. Расслабился, поднял голову, и меня окатили ледяной водой. Точнее, мне показалось, что лицо облито водой, на самом деле это был снег. И бросала его в меня Настька. Она сидела на коленях и как заведённая работала руками. Со стороны Настюха напоминала взбесившуюся снегоуборочную машину.

– Хорош, – крикнул Олег, которому тоже досталось.

– Не нравиться? А мне очень. Полин, помоги.

– Пятнадцать минут двенадцатого, – зло ответила Поля. – Репетиция скоро. Поднимайтесь!

В школу мы зашли мокрые, с красными лицами и съехавшими на лоб шапками. Кирюха с Владом были в раздевалке; у первого на тыльной стороне ладони виднелся бордовый след от удара веткой, второй жаловался на боль в правой ноге, которую потянул, когда на него набросилась Светка.

– А у нас вроде без потерь, – улыбнулся Олег. – Скажи, Слав.

– Если не считать попавшего запазуху снега и звона в ушах от Полькиного визга, мы их сделали.

– Я, наверное, не смогу идти, – простонал Влад. – Нога болит. Это не растяжение, это перелом.

– Да брось ты. – Олег снял куртку, стряхнул с неё снег и повесил на крючок. – Расходишься, всё в порядке будет.

– Откуда ты знаешь, у меня адская боль, – Влад скривился и сел на скамью. – Наверное, перелом шеи бедра. Чего ты ржешь, у моего прадеда был такой перелом.

– Не шеи, а шейки, – поправил я Влада.

– Какая разница, я теперь инвалид.

– Почему до сих пор в раздевалке? – раздался голос нашей классной – Оксаны Витальевны. – Чтобы через пять минут были в актовом зале.

– Не получится, – сказал Кирюха, подмигнув нам с Олегом. – У Влада перелом шейки бедра.

– Влад, в чём дело?!

– Ни в чём, – буркнул он, поднявшись со скамьи. – Мы уже идём.

– А как же твой перелом? – спросил я, пытаясь скрыть улыбку.

Влад толкнул меня в плечо и промолчал.

По дороге в актовый зал меня прошиб пот. Никитка! Я резко развернулся и побежал в вестибюль. Вот знал же, что не стоит брать брата с собой, где теперь его искать? А если я его не найду? Так, сначала надо спросить у охранника, заходил ли Ник в школу, если да, то задача упрощается, а если Ник остался на улице…

– Куда ты, Славка? – спросила меня Лиля, неся в руках то ли свёрнутую штору, то ли покрывало тёмно-бордового цвета.

– Ты Никитку не видела?

– Вспомнил! Уже хорошо, значит, не всё потеряно. Он в зале.

От сердца отлегло, сразу стало легче дышать, грудь уже не сжимал металлический обруч.

Лилька вручила мне тёмно-бордовое нечто, велев отнести это в актовый зал и передать лично в руки Оксане Витальевне. Сама деловито хмыкнула и скрылась в кабинете домоводства.

В актовом зале играла музыка, по коридору то и дело сновали ребята и девчонки, атмосфера в школе царила праздничная. Репетиция обещала быть весёлой, но еще веселей и прикольней будет первого января, за городом, когда мы начнём играть наш спектакль перед огромной аудиторией.

Пока я иду по коридору, несу свернутую штору-покрывало, глазею по сторонам и киваю друзьям-знакомым, надо внести некоторую ясность касательно нашей репетиции и предстоящего спектакля.

Итак, уже известно, что сегодня у нас двадцать четвёртое декабря, а ровно семь месяцев назад (то есть в самом конце учебного года) перед началом летних каникул в нашей школе был объявлен литературный конкурс среди учащихся 5-8 классов. Организаторами конкурса выступили крупное издательство, общество книголюбов, литературно-художественный журнал и вроде какой-то благотворительный фонд.

На конкурс принимались прозаические произведения в двух тематических номинациях: рассказ и сказка. Всем желающим предлагалось хорошенько подумать, взвесить свои возможности, определиться с желаниями и, собственно, действовать по велению сердца. Времени давалось предостаточно, больше трёх месяцев, дата окончания приема работ 15 сентября.

Конкурс был объявлен во всех школах нашего округа, и после подведения итогов жюри должно было выбрать по одному произведению из двух заявленных номинаций. Таким образом, каждая школа нашего округа к началу ноября сможет похвастаться двумя победителями. Но это ещё не всё, отобранные произведения – уже в масштабах округа – будут соперничать в своих номинациях друг с другом и, в конечном счёте, жюри выберет по одному победителю: автору сказки и рассказа. В качестве приза два счастливчика получат возможность провести каникулы в зимнем лагере. А самое удивительное, что в лагерь поедет не только победитель, но и весь его класс в полном составе, так сказать, за компанию.

А что такое каникулы в зимнем лагере? Это полный отрыв и две недели нескончаемого веселья. Встретить Новый год в компании друзей, в красивом месте – что ещё нужно для полного счастья? Мне кажется, этого вполне достаточно.

Наш класс воспринял информацию о конкурсе вяло, ни у кого не возникло желания что-то там сочинять и писать во время летних каникул. Во всяком случае, инициативность не проявили, помусолили немного эту тему и забыли о ней.

Но на деле всё вышло гораздо интересней. Практически каждый, вернувшись домой, серьёзно задумался о создании гениального шедевра и получении главного приза. Не скрою, я сам пытался написать рассказ, но, увы, литературным талантом меня обделили. Честно просидев за столом полторы недели и исписав две тетради всевозможными «гениальными» вещами, я понял – лето проходит, а я маюсь ерундой. Ну, не получается у меня писать, сюжет вроде есть, и героев представляю явственно, слышу их диалоги, чувствую настроение, а перенести всё на бумагу, чтобы рассказ имел читабельный вид не могу. Наверное, я не собран, недостаточно усидчив и рассеян, или просто не хотел париться, забивая голову литературным конкурсом.

Одновременно со мной это поняли практически все мои одноклассники, которые так же упорно пытались создать бестселлер. Короче говоря, сдались все, кроме двух самых крепких орешков. Ими оказались Полина и Олег. Мы над ними подшучивали, подкалывали, советовали оставить затею с написанием стоящей вещи, но в глубине души, в самых её недрах, всё-таки надеялись, что их упорство будет вознаграждено и тогда повезёт всем нам. За компанию!

В сентябре Олег с Полей сдали свои работы. У Полины был фантастический рассказ, Олег написал рассказ юмористический. И если Полька свой шедевр оберегала, как Кощей оберегал яйцо, то Олег в этом плане оказался более сговорчив. Он не артачился, не пенял на суеверия, и каждому, кто просил дать почитать рассказ, вручал распечатанный экземпляр.

После прочтения рассказа мнения разделились: одни считали, что Олегу надеяться не на что, мол, и стиль хромает, и логика подвела, и вообще, не его это стихия – писать рассказы. Другие, включая и меня, уже причислили его к победителям. Что думал сам Олег, никто не знал, он умел владеть эмоциями и управлять чувствами, лицо у Олега почти всегда непроницаемое, и порой очень трудно догадаться, о чём он думает и в каком настроение пребывает.

Полька же ходила по школе как писательница с мировым именем. Иногда её уверенность в собственном успехе выбешивала, настолько самоуверенно и напыщенно это выглядело.

Двадцать пятого октября Оксана Витальевна сообщила нам о результатах конкурса. В номинации «Сказка» победила девчонка из 7 «Б», первое место за рассказ получила наша Полинка Ермолаева. Как двум победителям школы, им вручили призы: электронные книги.

Это был настоящий успех. Как мы радовались, вмиг забыли о Полькиной заносчивости, поздравляли, желали удачи в дальнейшем, сулили непременную победу.

– Учти, Полька, – сказал тогда Кирюха. – Теперь ты наша главная надежда. Если твой рассказ победит на окружном конкурсе, мы едем оттягиваться в зимний лагерь.

И снова раздались крики восторга. Мы поверили в Полинку Ермолаеву.

Итоги окружного конкурса были подведены двадцатого ноября. В номинации «Рассказ» главный приз получила Полина. И теперь мы радовались не столько успеху Поли, сколько предстоящей поездке в лагерь.

Ермолаеву как подменили, она и до объявления итогов конкурса задирала нос, теперь же ощущала себя, по меньшей мере, Джоан Роулинг.

А двадцать девятого ноября Оксана Витальевна «обрадовала» нас новостью. Нам предстояло сделать театральную постановку Полькиного рассказа, которую мы будем показывать в первый день Нового года в том самом зимнем лагере. Сразу стало ясно, почему в лагерь победитель конкурса отправляется в компании одноклассников. Оказывается, там ещё работать на сцене придется, что-то показывать, изображать, напрягаться. Для меня это ново и необычно, я слабо представляю себя на сцене, в образе, произносящим текст. Жутковато. Но таковыми были условия, и из двадцати четырёх одноклассников в постановке будут принимать участие девятнадцать человек.

Пятерым счастливчикам несказанно повезло, они всего-навсего станут поддерживать нас морально, а во время представления сидеть в зрительном зале, снимать на видео, и змеиться издевательской улыбкой. Увы, я в число тех пятерых не попал. Более того, Оксана Витальевна с Полькой заявили, что я играю главного героя. Вот так!

На мой пропитанный ужасом вопрос «За что мне это», Полька ответила кратко:

– Учи слова!

Сегодня у нас очередная – уже четвёртая по счёту – репетиция. Я нервничаю, опять у меня участился пульс, взмокли спина и лоб, и каждый шаг, приближающий меня к актовому залу, даётся труднее. Я боюсь не справиться со своей задачей, боюсь проколоться, подвести себя, ребят, сделать что-нибудь не так, онеметь от ужаса или вообще, выйдя на сцену, напрочь забыть текст. А что, на нервной почве запросто может случиться временная амнезия.

– Ну ты! – на лестнице возникла Полька. – Сколько можно ждать? Тащись быстрее, ты всех задерживаешь.

И я потащился быстрее, ощутив уже знакомое беспокойство, трепет и страх провала.

Глава вторая

Все мы немножечко актёры

В актовом зале кипела подготовительная работа, все сновали туда-сюда, разговаривали на повышенных тонах, смеялись, обращаясь друг к другу по именам, фамилиям или школьным прозвищам.

– Сивцов! – громче остальных орала Полька, обращаясь к Владу. – Куда ты пошёл, я тебе сказала, зайди за кулисы.

– Я там уже был.

– Зайди! И не выводи меня из себя!

Полинка выпала из реальности, она настолько вошла в роль великой писательницы и режиссёра, что ставит свои интересы во главе угла. Мне это не нравится, и думаю, кого-то ждёт очередной обстрел снежками после окончания репетиции.

Недалеко от сцены стояли стулья, во время репетиции на них будут сидеть некоторые наши ребята, Оксана Витальевна и две зрительницы, перед которыми, по словам классухи, нельзя ударить в грязь лицом. Я увидел их пару минут спустя, они стояли у окна, переговариваясь с Полиной и Машкой Зотовой. Одна гостья была из округа, вторая из издательства, того самого, которое выступало в качестве организатора литературного конкурса. Ту, что работала в издательстве, звали Еленой Аркадьевной, из округа на репетицию приехала Тамара Эдуардовна. Обе показались мне весёлыми и незаносчивыми, наша постановка обязательно им понравится, я это чувствую.

Оксана Витальевна выглянула из-за кулис, махнула мне рукой и громко позвала. Полинка обдала меня надменным взглядом, что-то сказала тетке из округа и засмеялась. У сцены стоял Олег, из-за кулис постоянно высовывался Кирилл, нервозно озираясь по сторонам и раздражённо спрашивая (не конкретно у кого-то, а у всех сразу), когда, в конце концов, ему принесут его одежду.

Трое моих одноклассников, не торопясь прохаживались вдоль дальней стены, полушёпотом повторяя свой текст. Плотник дядя Миша, держа в руках молоток и низкую табуретку, пронёсся мимо метеоритом. Скрывшись за кулисой, он начал громко переговариваться с Оксаной Витальевной, и вскоре зал оглушил стук молотка.

– Где Архимедов?! – взвизгнула Полька над самым моим ухом.

Я вздрогнул. Ермолаева была повсюду, её было слишком много, куда не посмотри – всюду Полинка.

– Архимедова кто-нибудь видел?

– Не ори, – спокойно ответил Олег, поставив в кривоватый ряд ещё один стул. – Лёха не придёт, он уехал на выходные.

– Куда уехал?! У нас репетиция, – Лицо Польки по цвету сравнялось с цветом белоснежной штукатурки. Секунд пятнадцать она переводила отрешённый взгляд с меня на Олега, а потом закричала так, что за кулисой прекратился стук молотка. – Оксана Витальевна, Архимедова нет. Репетиция под угрозой срыва! Оксана Витальевна!

Классуха спустилась по ступенькам, знаком показала мне, чтобы я наконец поднялся на сцену, взяла у меня то ли штору, то ли покрывало и, отведя возбуждённую Полинку к окну, начала успокаивать.

На сцене дядя Миша – он стоял на табуретке, доводя до ума сломанную декорацию – попросил меня подать ему ножовку.

– Что, Славка, серьёзное мероприятие намечается, да? – спросил он, лукаво усмехнувшись. – Бегает ваша Оксана Витальевна, взмыленная, говорит, из округа кто-то приехать должен.

– Уже приехали, – ответил я, махнув рукой пробежавшему Кирюхе.

– Не принесут костюм, я играть не буду, – пробормотал он, спрыгнув со сцены.

– Я так и знала, что мы провалимся, – сквозь слезы кричала Полина.

– Оксана Витальевна, репетиция скоро начнётся? – это спросила Тамара Эдуардовна.

– А-а-ай, чёрт! Ёлки-палки, ты козёл, Вано! Ты мне на ногу наступил, – раздался в общей суматохе голос Влада. – Я играть не смогу, у меня пальцы хрустнули.

– Михаил Афанасьевич, часы надо было прибить выше, я же вам говорила, – Оксана Витальевна подбежала к плотнику и покрывшись испариной заставила того отодрать приколоченные бутафорские часы и прибить их в правильном месте.

Дядя Миша покосился на меня.

– Сумасшедший дом, Славка! Не завидую я вам.

– Я сам себе не завидую.

– Слава, почему до сих пор не переоделся?

– Иду, Оксана Витальевна.

Я спустился со сцены, прошёл в комнату – здесь толпилось несколько ребят – и, не удержавшись, рассмеялся, увидев Кирюху в образе беспризорника.

– Тебе всё-таки дали одежду.

– Неправильная формулировка, правильней будет сказать, я всё-таки её выпросил.

Кирилл вышел из комнаты, и почти сразу туда ввели Влада. Именно ввели, потому что он сильно хромал, при каждом шаге морщил лоб и тихо постанывал.

– Что опять? – спросил я, когда Влад сел, а растерянная Оксана Витальевна протянула ему таблетку и стакан воды.

– Выпей, это обезболивающее.

Проглотив таблетку, Влад поднял на меня глаза.

– Ты не слышал, что ли? Вано мне ногу раздавил. Все кости раздробились. Я теперь инвалид.

– Влад, тебя сейчас проводят домой, – сказала Оксана Витальевна, пройдясь по мокрому лицу носовым платком.

– Не надо домой, я играть буду.

– Ты еле ходишь.

– Таблетка поможет, правда. Мне уже лучше, – Влад встал и уверенно подошёл к двери. – О! Даже не хромаю.

– Господи, я за сегодняшний день лет на десять постарею, – с этими словами классуха выбежала в актовый зал.

– На фига ты притворялся? – накинулся я на Влада, натягивая на себя костюм главного героя.

– Я не притворялся, нога, знаешь, как болела. Вано двести килограмм весит, он как слон. У меня все хрящи…

– Славка! – в комнату ворвалась Полинка.

– Стучать надо, я, между прочим, переодеваюсь.

Наплевав на мои слова, Ермолаева схватила меня за руку и прочеканила:

– Твой брат будет задействован в спектакле. Объясни ему, что к чему, только в темпе, у нас мало времени.

– Ты сдурела? Ник немой, и ему всего пять лет.

– Не ври, ему практически шесть. А разговаривать его никто не просит. Он будет в массовке, вместо придурка Архимедова, который забил на репетицию. Только ты проинструктируй брата, что да как, а то мне кажется, он меня не очень хорошо понимает.

– Тебя и я не всегда понимаю. Полин, а может не надо Никитку?

– Иди, и поговори с братом! А ты, – Полька посмотрела на Влада. – Кончай симулировать инвалидность. Где твоя одежда?

– Там, – прошептал Влад.

– Почему там, а не на тебе?! Чего ты смотришь на меня, иди и переоденься!

– Слушай, а может, свяжем эту тиранку и засунем ей в рот кляп? – спросил у меня Влад.

Полинка вытолкала его из комнаты.

Дядя Миша оказался прав, это был самый настоящий сумасшедший дом. Шум-гам, крик, стук, отовсюду слышны распоряжения, приказной тон, вопросы, ответы, охи, ахи… А репетиция ещё даже не началась.

Никитка сидел на стуле рядом с Тамарой Эдуардовной, болтал ногами и задорно улыбался. Улыбка брата меня взбесила, я посчитал её предательством по отношению к себе. Все на нервах, а он лыбится.

– У тебя очень хорошенький брат, – сказала мне Тамара Эдуардовна. – Картиночка! И такое смышленое личико.

Ник растянул губы до ушей.

– Будешь стоять на сцене в углу и молчать. Понял? – спросил я Никитку и сразу же поймал себя на мысли, что сморозил глупость. Конечно же, он будет молчать.

– Никита запомнил свою роль, – Тамара Эдуардовна погладила Ника по голове. – Он очень умненький мальчик и всё сделает правильно. Да, мой хороший?

Никита закивал.

Я вернулся в комнату, сел на стул, застегнул белый жилет и, решив на время отключиться от всеобщего хаоса, закрыл глаза. Пожалуй, настало самое подходящее время вкратце рассказать, что представлял собой рассказ Полины Ермолаевой. Говоря откровенно, лично мне сюжет показался до неприличия надуманным и сопливым, но на вкус и цвет…

Мой герой и героиня Полины (да, Ермолаева играет в спектакле главную роль, поэтому с недавних пор она причислила себя и к знаменитым актрисам), волею судеб вынуждены встречать Новый год на тридцатиградусном морозе. Она – девчонка, которая оказалась не нужна бесчувственным родителям, и в порыве отчаянье решившаяся тридцать первого декабря навсегда уйти из дома. В ночь. В неизвестность. Навстречу своей судьбе. Он – странный мальчишка, возникший на её пути из той самой неизвестности, куда она так стремилась. Он не похож на остальных, он ведёт себя не совсем обычно, говорит не всегда понятные ей вещи, и, тем не менее, она тянется к нему, доверяет, верит, что их встреча произошла не случайно.

Они увидели друг друга в центре города, когда всё вокруг загрохотало сотнями разноцветных салютов и фейерверков, и ночь наполнилась искренним счастьем, и люди кричали и смеялись, поздравляя всех с праздником.

Подростки прониклись друг к другу симпатией; он знал, ей нужна помощь, и он был готов её оказать по первому требованию; а она вдруг сразу почувствовала себя защищённой, освободившейся от одиночества, и ей очень сильно, неистово захотелось уверовать в чудо. То самое чудо, которое иногда, вопреки логике и здравому смыслу, может произойти с человеком и в одночасье изменить его жизнь в лучшую сторону. Чудеса есть, но только верят в них исключительно те, кому посчастливилось нос к носу с ними столкнуться. Она верила, и ждала чуда. И неожиданно он пообещал ей чудо.

Он сказал, что они могут перенестись в другую реальность, в другой город, где нет зла и страданий, боли и слез, страха и тревоги. Туда, где живут вечные дети, и где время не властно над людьми; подростки навсегда остаются подростками, не взрослеют. Потому что та реальность находится вне времени. Он говорил так убедительно о странных вещах и странном городе, так красочно описывал его обитателей, что она, пребывая в неком полугипнотическом состоянии, тоже захотела оказаться вне времени. В той реальности, в том городе, среди вечных детей, где нет слез и страха, зла и страданий, одиночества и непонимания. Она хотела уйти туда. И он обещал помочь.

Он привел её на пустырь, и она увидела на снегу выложенный из золы большой чёрный ромб, в центре которого краснел иероглиф. Он сказал, что это магический знак, проводник высших сил и вход в другую реальность. Им надо встать в центр ромба, взяться за руки и повиноваться высшим силам.

И снова она ему поверила, и они встали на красный иероглиф, взялись за руки, закрыли глаза и… С того момента, собственно, и начиналась фантастика.

Дальнейший сюжет мне вообще не нравился, но, как известно, победителей не осуждают и не обсуждают.

***

А репетиция началась со скандала, Польке не понравилось, как я выгляжу. Не устроило выражение моего лица. Едва открыли кулису, я вышел на сцену, собираясь произнести «Я знаю путь к истинному счастью», как из-за высоченной декорации раздался раздраженный голос Ермолаевой. Секунду спустя она сама выскочила на сцену.

– Что у тебя с лицом? Почему ты улыбаешься?

– Я не улыбался.

– Улыбался! Оксана Витальевна, – Полина поймала взгляд Оксаны Витальевны и топнула ногой. – Объясните вы ему, что герой должен испытывать чувство своего превосходства, а не смеяться, как идиот. Ты другой, понял, – срывалась на мне Полька. – Ты не такой, как все и вести себя должен соответственно. На прошлой репетиции я тебе сказала, поработай с лицом, ты ни фига с ним не поработал.

– Плевать мне на твои советы, – прошептал я Польке. – Не придирайся, я не улыбался.

– Оксана Витальевна!

– Полин, по-моему, Слава хорошо начал. Тебе показалось, он не смеялся.

– И лицо у мальчика… – Тамара Эдуардовна подалась чуть вперёд. – Его зовут Слава, да? Лицо у Славы было очень даже колоритное. Не так ли, Елена Аркадьевна?

Елена Аркадьевна кивнула, но мне показалось, она вообще не услышала вопроса, потому что витала в каких-то своих облаках. Я вдруг понял, что ей вообще нет никакого дела до нас, нашего спектакля и выражения моего лица; она приехала сюда для галочки, и сейчас наверняка злиться, что суббота проходит впустую.

– Ладно, – сказала Полька. – Начнём сначала.

И мы начали сначала. Минут сорок Полинка Ермолаева третировала всех своими режиссерскими закидонами, её ничего не устраивало, она даже выдвинула гипотезу, что мы специально хотим испоганить её постановку. Вот оказывает как, теперь это её постановка. А мне казалось, Полька только рассказ написала.

Когда мой герой и её героиня оказались в городе вечного детства – к тому времени я уже возненавидел Ермолаеву до такой степени, что был готов сыграть Отелло – Полинка начала срываться на остальных персонажах. Мы терпели. Ради общего дела, ради Оксаны Витальевны, которая сидела ни жива, ни мертва, ради двух наших зрительниц, в конце концов.

Счастливым и безмятежным чувствовал себя только Никитка. Стоять на сцене в прикольной панаме и играть роль маленького жителя необычного города ему настолько понравилось, что Ник был готов простоять возле бутафорского дерева целую вечность. Он улыбался, вертел головой, а когда зануда Ермолаева начинала очередную разборку и репетицию прерывали, садился на корточки, подпирал ладонями щёки и ждал. И в эти мгновения у него был такой умиленный вид, что Тамару Эдуардовну захлёстывали эмоции.

– Вы посмотрите на Никитушку, – говорила она, улыбаясь. – Сидит в уголке, как ангелочек. Какой колоритный мальчуган получился. Ну, Боже мой! Оксана Витальевна, Никиту надо будет взять с собой в лагерь. С кем надо, я договорюсь.

Оксана Витальевна только кивала, а потом начинала разнимать своих беснующихся на сцене нерадивых учеников, спорящих до хрипоты друг с другом и Полинкой Ермолаевой.

…В четверть четвёртого Елена Аркадьевна сказала, что ей пора уходить. Никто не возражал, и она быстро выпорхнула из актового зала. Полчаса спустя ушла Тамара Эдуардовна. Правда, прежде чем выйти, она подошла к сцене, подозвала к себе Никитку и, погладив его по щеке, спросила, хочет ли он поехать с братом в зимний лагерь? А Ник будто бы только этого вопроса и ждал: закивал головой, заморгал глазами, весь подобрался, засиял, разве что не разревелся от восторга.

В четыре часа Полина сказала классухе, что нам необходима ещё одна репетиция.

– Они ужасно играют, я настаиваю на второй репетиции.

До пяти часов нас отпустили домой, поесть и, как сказала Полька, хорошо подумать о своих ролях.

– Я её в сугробе закопаю! – Злился Кирюха, когда мы с ним подходили к дому. – Всю субботу проторчать в школе. Тебе-то ещё ничего, жить можно, а представь каково мне в старых шмотках. В них жарко, рубашка в плечах слишком узкая, брюки постоянно спадают, обувь неудобная. Ермолаева меня бесит.

– Не тебя одного.

В подъезде Кирюха предложил мне отвести Ника домой, а самим пойти в булочную, купить сдобы, сока и вернуться в школу.

– Иначе я после обеда не соберусь, меня разморит. А с Никитки достаточно и одной репетиции, он устал здорово, да, Никитос?

Тот отрицательно замотал головой.

– Устал-устал, – Кирюха похлопал его по плечу. – Тебе и так сегодня повезло, ты едешь с нами.

Передав родителям слова Тамары Эдуардовны и сказав, что из-за бзиков Ермолаевой я могу вернуться домой поздно, мы с Кириллом потопали в булочную.

Минут через двадцать, расположившись в школьной раздевалке, уплетали круассаны, запивая их вишневым соком. Сдоба, конечно, не обед, но нам было вкусно.

В начале шестого началась вторая репетиция. После сытного обеда Полька подобрела, на нас почти не срывалась, но изредка ворчала по поводу отсутствия Никитки.

В зале сидела одна Оксана Витальевна, ребята не участвующие в постановке не пришли, им с лихвой хватило утреннего представления.

Очередное ЧП произошло во время небольшого перерыва – Настя спотыкнулась и нечаянно толкнула Влада в бок. Тот, разумеется, упал, он не мог не упасть, это же Влад. А растянувшись на полу, начал кричать, что у него серьёзное сотрясение и, вероятней всего, вывих всех челюстей.

– Всех? – засмеялась Лилька. – У тебя их много?

– Вставай. Всё с тобой в порядке, – мы с Кириллом помогли Владу подняться на ноги.

– Голова не кружится? – на всякий случай спросила Оксана Витальевна.

– Кружится, наверное.

– Тебя тошнит? – теперь её голос дрогнул, сделался тише.

– А должно?

– Влад, хватит изображать умирающего! – прочеканила Настя. – Я же видела, ты не ударился головой.

– Зато локоть ушиб. Полегче толкайся в следующий раз. Нет, я всё-таки посижу минут пять-десять, локоть ноет. Не перелом ли? И под ребром что-то колет, ребят, я, наверное, играть уже не смогу. Не сердитесь.

Больше в тот вечер Влад на сцену не вышел. Он сидел на стуле рядом с Оксаной Витальевной, поедал прихваченные из дома бутерброды и всякий раз, когда на сцене появлялся персонаж Кирюхи, злорадно хмыкал.

– Прикольный костюмчик! Кирюха жжёт! Давай-давай… Ну и лицо.

В девять часов я спрыгнул со сцены и отправился переодеваться. Устал жутко, оказывается, игра на публику это тоже работа. Никогда не думал, что актёры устают, мне их профессия виделась достаточно лёгкой, воздушной, играй себе перед камерой или зрительным залом, шпарь вызубренный текс и дело в шляпе. И только сегодня я понял, как ошибался, недооценивая труд актёра. Сегодняшняя репетиция, вернее целых две репетиции, выдались самыми сложными.

Переодевшись, я вышел в актовый зал, подошёл к Владу, спросил, как он себя чувствует.

– Лучше всех, – заулыбался тот. – Кирюха скоро выйдет?

– Должен уже.

– Пусть поторопится, девчонки уходят, а их надо достойно проводить. Понимаешь намёк?

– Снежная атака? – улыбнулся я.

Влад кивнул, хитро покосившись на девчонок.

Лиля с Полиной складывали в пакеты вещи, Светлана пыталась им помогать, Настя стояла чуть в стороне, снисходительно наблюдая за этим процессом. Настюха практически всегда и на всех смотрела снисходительно, как бы делая одолжение, немного лениво и небрежно. Она была самой красивой девчонкой в классе, прекрасно об этом знала, и вела себя соответственно.

Настя привыкла, что перед ней все ходят на цыпочках, смотрят в глаза, ожидая поймать благосклонный взгляд, и стремятся выполнить любую прихоть. За это самое поведение, и за свою природную красоту девчонки относились к Настьке с прохладцей. Недолюбливали, что ли. Ну и, конечно, завидовали. За глаза говорили много колкостей, издевались, но сказать гадость в лицо никто пока не решался.

Сама Настя не стремилась обзаводиться лучшими подругами, её вполне устраивали приятельские отношения, с невзрачными – именно такими она видела своих ровесниц – одноклассницами. Исключение было сделано для Светки-дылды. Но здесь хитрая Настя решила сыграть на контрасте. Светка была некрасивой, неуклюжей, высокой и худой, как швабра. Когда они шли вместе, а с недавних пор Настя всюду таскала Светку с собой, то результат, как говорится, был налицо. Света выглядела ещё неуклюжей и невзрачней, зато Настюха на фоне «подружки» казалась принцессой.

А уважение Настя питала разве что к Лильке, потому что она единственная из класса могла поставить её на место. Поначалу, правда, пробовала конфликтовать с взрывной Лилькой, но в итоге поняла, Лиля это не безвольная Света или нервная Полинка, в случае чего может так резануть словом или колкой фразой – мало не покажется. Девчонки считались приятельницами, в открытую не конфликтовали – хотя и не питали друг к другу теплых чувств – держались вместе, перезванивались, ходили в гости, кафешки, кино и, наверное, каждую такая дружба устраивала.

Кирюха присоединился к нам, когда девчонки вышли из актового зала. Влад стал его торопить, напомнив про месть Ермолаевой и снежный обстрел, но Кирилл замотал головой.

– У меня идея получше.

– Что за идея?

– Где Оксана?

– Поднялась в кабинет, нам оставила ключ. Просила закрыть зал и занести ей ключ.

– Отлично. Значит, Слав, ты закрывай зал, а я отнесу ключ Оксане.

– И в чём прикол?

– Увидишь. Встретимся в спортивной раздевалке на третьем этаже. – Кирюха подмигнул нам с Владом и перекинул через плечо рюкзак.

– Там света нет, – шёпотом ответил Влад.

– Я знаю, – радовался Кирилл. – Так даже лучше. Ночь, мы в школе одни, а кругом темнота.

– У входа сидит охранник.

– Он нас не услышит.

– Что ты задумал? – по вытянутому лицу Влада я догадался, что он здорово перетрусил.

Прежде чем ответить, Кирюха дождался пока я закрою актовый зал, взял у меня ключ, протянул свой рюкзак и, подойдя к лестнице, сказал:

– Расскажу вам одну историю про блуждающих по школе детей-призраков.

– Очень страшно, – засмеялся я.

Влад ничего не ответил, а когда Кирилл поспешно сбежал по ступенькам, а я, повернувшись к Владу, хотел кивнуть ему на лестницу, ведущую на третий этаж, то увидел, как он бледный и растерянный сунул себе в рот собственный кулак. Всё, про себя подумал я, один уже готов.

Кирилл присоединился к нам чуть погодя, Влад к тому времени успел накрутить себя до истеричного состояния.

– Что ты говорил про детей-призраков, ты пошутил?

– Мне недавно дядя Миша историю рассказал. Жутковатая история!

– Ну да, если её рассказал дядя Миша, она точно жуткая, – прыснул я.

Дело в том, что наш плотник человек одинокий, дома ему поговорить не с кем, а общаться он любит. Поэтому когда появляется подходящий собеседник, дядя Миша вываливает на него ушат полезной и бесполезной информации, плюс делится своими многочисленными историями. По большей части выдуманными, но выдаваемыми им самим, как реальные.

Кирюха поудобней уселся на жёсткой скамье, прислушался к тишине, увидел слабый лунный свет, пробивающийся в раздевалку через маленькое квадратное окошко и прошептал:

– Двадцать лет назад, когда школа только открылась, в столовой умерло три ученика. Шестиклассники.

– Не гони, – я толкнул Кирюху локтем в бок.

– Серьёзно! Они отравились.

– Почему-то я не слышал ничего подобного.

– Дядя Миша сказал, историю замяли, чтобы паники лишней не было. А как вы думали, это ж пятно на всей школе.

– А чем они отравились? – голос Влада был едва слышен.

– Не знаю. Но факт в том, что души подростков стали каждую ночь появляться в школьных коридорах.

– Опять гон.

– Да не гоню я. Дядя Миша сам однажды увидел в коридоре призрака. Умерший парень стоял возле окна и держал в руке фонарь, потом направил луч света себе в лицо, а там…

Раздался грохот.

– Блин! Что это было? – испугано спросил я.

– Я со скамейки упал, – ответил Влад.

– Руки-ноги целы? Шейка бедра не сломалась? А челюсти твои все на месте?

– Зад ушиб, а так всё в норме. Кирюх, что было дальше?

– Вместо лица у призрака была черепушка.

Мне показалось, я услышал шаги. Вроде кто-то поднимался по лестнице. Но сумев взять себя в руки, я отогнал подальше мысли о призраках, якобы бродивших по школьным коридорам. Какие призраки? Кирюха прикалывается, он сам не верит ни единому слову Михаила Афанасьевича. Просто сегодня подвернулась возможность задержаться в пустой школе, на улице темно, в раздевалке тоже, кругом тишина, атмосфера создана идеальная для страшилок. Правда, историю Кирюха мог бы выбрать более подходящую, а то рассказал какой-то бред для ясельной группы.

За дверью что-то щёлкнуло. Теперь шаги слышал не только я, их услышали все. Кирилл напрягся, я встал со скамьи, Влад продолжал сидеть, не шевелясь, раскрыв от волнения рот.

– Ты ведь пошутил? – шёпотом обратился я к Кириллу. – Не было никаких призраков?

Ответить Кирилл не успел. Шаги стихли и дверь начала медленно открываться, а когда открылась наполовину, мы увидели человека, державшего в руке фонарь. Влад заорал, как резанный, схватив свой рюкзак, он швырнул его в призрака и забился в дальний угол раздевалки.

Рюкзак упал призраку под ноги, и призрак громко ойкнул от неожиданности, а потом выругался.

– Кому-то сейчас по шеям надаю! – злобно выкрикнул призрак голосом нашего охранника. – Сивцов, ты обалдел?! Зачем рюкзаком швыряешься?

– Кто это? – кричал Влад, закрывая лицо руками.

– Это Андрей Геннадьевич, – выдохнул я.

– В понедельник перед директором отчитываться будете, – гнусавил охранник. – Артисты! На выход! – Он слегка подтолкнул меня в спину, потом подтолкнул Кирюху, Влад пролетел мимо охранника пулей.

– Твоя история виновата, – сказал Влад Кирюхе, стоило нам оказаться на улице. – Призраки в коридоре, фонарь, черепушка… А если бы я его убил своим рюкзаком, сечёшь, что было бы?

– Да ты рюкзак даже не докинул, – Кирилл натянул Владу шапку на глаза.

– Осторожно, мои очки. Руки убери! Я бы докинул, если бы не боль в руке. Я же упал на репетиции.

– Ну да, упал, и помнится, сломал все свои челюсти и получил сотрясение, а днём у тебя были множественные переломы. Иди уже! Слав, давай его снежками обстреляем, а?

– Я не против.

– Только попробуйте, – закричал Влад, прикрываясь рюкзаком и пятясь назад. – Я за себя не ручаюсь! Я буду кричать… Я… Ай, мое плечо…

Глава третья

Наш выход

Предновогоднюю неделю мы доучивались без особого напряга. Четвертные оценки были выставлены, к поездке всё подготовлено, настроение праздничное – беззаботное. Единственная неприятность это простуда Никитки. С понедельника он начал кашлять, хлюпать носом, а к среде у него покраснело горло и стало ясно, зимние каникулы Никитка проведёт дома. Впрочем, он особо не расстроился, отец пообещал ему хороший подарок, и эта новость перебила желание ехать, куда бы то ни было.

А наш класс, во главе с Оксаной Витальевной, прибыл в зимний лагерь тридцатого декабря. В пятницу.

Едва мы вышли из автобуса, я сразу начал осматриваться по сторонам. Для новогодних каникул место подходило идеально. Представьте: огромная территория, в окружении вековых сосен, нарядных елей, можжевельника, а так же высоких рябин, лип, кленов и каштанов. Каждая, даже самая тонкая ветка была бережно закутана снегом и покрыта тонкой ледяной корочкой. В голубом безоблачном небе, оно казалось густым и бесконечным, ярко светило солнце, и его блики, играя с льдинками на заснеженных ветвях, создавали ощущение серебристого праздника. Всё сверкало и переливалось, словно деревья были запорошены бриллиантовой россыпью.

Мороз щипал лица, под ногами хрустела настовая корка, пели птицы, и я подумал, что попал в сказку. Мне это нравилось, захотелось замедлить ход времени, чтобы подольше насладиться красотами зимней природы.

На территории этого снежного Эдема располагалось множество современных комплексов, кинотеатр, видео-зал, несколько спортивных площадок, каток, трёхэтажное здание библиотеки, два отдельно стоящих бассейна. И еще спортивно-оздоровительный комплекс, где можно поиграть в баскетбол, волейбол, большой и настольный теннис. И уютное кафе, зал караоке, дискотека, дом творчества с десятком всевозможных кружков по интересам, музей естествознания, музей океанологии, большой планетарий, оснащённый современным проекционным оборудованием, а самое главное, в лагере был компьютерный клуб.

…Внезапно мне сделалось не по себе, на смену хорошему настроению пришли хандра и сомнения. Показалось несправедливым, что мы пробудем здесь всего две недели. Две недели – так мало. Капля в море. Я же не успею устать от хорошего времяпрепровождения, не успею выдохнуться и опустошиться.

А когда выяснилось, что здесь можно обучиться плавать с аквалангом, взять уроки сноубординга и поиграть в пейнтбол, я сказал Кирюхе, что останусь в лагере навечно.

Разместились мы на третьем этаже второго корпуса. У нас был четырёхместный номер с душем и санузлом, удобными кроватями, прикроватными тумбочками, двумя вместительными шкафами-купе для одежды, столом и стульями.

И всё это благодаря Полинке, подумал я, решив, что иногда Ермолаева может приносить и пользу.

Стоило открыть дверь номера, как мы, забыв обо всём, толкаясь, пинаясь и не стесняясь в выражениях, начали выбирать себе кровать. Я первый успел подбежать к кровати, стоявшей у окна, Олег занял место напротив, Кирюха кинул сумку на кровать, которая располагалась в углу, но достаточно хорошо освещалась из окна. Владу досталась кровать у самой двери.

– Я не буду здесь спать. Кирюх, вали с моей кровати, я первый её выбрал.

– Видишь сумку? Она оказалась на кровати раньше, чем ты успел на неё сесть.

– Я увидел её раньше, чем ты швырнул сумку.

– Видеть – не считается. Надо занять, понял? Пацаны, я прав?

– Прав, – лениво ответил Олег, проверяя жёсткость матраца. – Кто не успел, тот опоздал.

– Да пошли вы! – Влад подхватил свой рюкзак, спортивную сумку и поковылял к двери.

– Ты куда?

– Попрошусь в другой номер. Я думал, мы друзья, вы не дали мне шанса, затолкали, оставили в коридоре. У меня не осталось выбора. И бок болит, какой-то козёл меня толкнул, – Влад скривился, бросил на пол свои вещи и зачем-то начал растирать спину.

«Козлом», тем самым, который толкнул его в бок, был я. Действительно, я толкнул Влада в бок, когда мы врывались в номер, но нечаянно, не специально, и вряд ли толчок был настолько сильным, чтобы причинить нашему вечному страдальцу адскую боль.

– У меня почка отбита, – простонал Влад, упав на кровать.

– Ты даже не знаешь, где они находятся.

– Дышать трудно. Позовите кого-нибудь, я задыхаюсь.

– Влад, хочешь правду? – полушутя-полусерьёзно спросил Кирюха, убрав с кровати свою сумку. – Единственный козёл среди нас – это ты!

– Мне плохо.

– Кончай ныть, хлюпик. И перетаскивай своё барахло. Уступаю, так и быть.

За считанные секунды Влад вскочил на ноги, забыв о сильной боли и отбитой почке. Резво подбежав к отвоёванной в нечестном бою кровати, он заявил:

– Ну что, разберём вещи и рванём на улицу?

Все промолчали.

После обеда мы пошли в кинотеатр, на сцене которого уже послезавтра нам предстоит показывать нашу постановку. Скажу сразу, как только я оказался в зале, рассчитанном на шестьсот пятьдесят человек, мне поплохело. Одно дело репетиция в пустом школьном актовом зале, где все свои, и бояться в принципе нечего, и совсем другое – сцена кинотеатра.

Прохаживаясь по рядам, трогая спинки удобных кресел и приближаясь к сцене, я чувствовал зарождавшийся в области солнечного сплетения страх. Точно, выйду на сцену и напрочь забуду текст, меня освистают, засмеют, а под конец Полинка Ермолаева самолично насадит меня на кол. Стало жарко, потом сделалось холодно.

– Маловат кинозал, – недовольно пробурчала Полька. – Я думала, здесь больше тысячи мест, а шестьсот пятьдесят… Несолидно как-то.

– Сидения мягкие, – Настя села в первом ряду, закинула ногу на ногу и скомандовала. – Актёры, на сцену!

– Ты бы текст лучше выучила, – не преминула заметить Ермолаева.

– Мы учили, – Света села рядом с подругой и, ища в её глазах поддержки, тихо спросила: – Ты всё запомнила, правда?

– Чего там запоминать, две дурацкие реплики. Если бы мне главную роль дали, другое дело, а так мелочевка.

– Мечтай-мечтай, – смеялась Лилька. – Полина за главную роль горло готова перегрызть.

– Да хватит вам, девочки, – миролюбиво улыбнулась Поля. – Настён, всё по-честному, я автор рассказа, я заняла первое место, я играю главную роль. Очевидных вещей не понимаешь.

– Поль, не зарывайся. Именно потому, что ты и автор, и победительница в конкурсе, ты бы могла немного подвинуться и отдать главную роль мне.

– С какой стати?

– С такой! Для тебя это слишком жирно.

– Ну-у, началось, – Лилька поднялась на сцену, стараясь не обращать внимания на перепалку девчонок.

Света как обычно заняла сторону Насти, вдвоём они пытались доказать Полине, что та поступила скверно, подло и совсем не по-дружески. Полинка к подобным выпадам в свой адрес давно привыкла, поэтому, не растерявшись, спустила на подруг всех собак. В итоге мне пришлось растаскивать наших девчонок по углам.

– Дура! – в сердцах крикнула Настя.

– Ты вообще не должна была принимать участие в спектакле, скажи спасибо Оксане, она настояла.

Да, действительно, изначально Полинке жутко не хотелось, чтобы Настя играла в постановке, но Оксана Витальевна убедила её в обратном. Всё-таки не любили девчонки друг друга, и с каждым разом им труднее удавалось скрывать свою неприязнь.

Лиля с Кириллом разговаривали в углу, Олег с Владом прохаживались по сцене, Настя и Светка сидели в первом ряду, исподлобья наблюдая за Полинкой. А я поднялся на сцену, где уже громоздилась высокая декорация с таинственным знаком, выполненным из множества зеркальных лампочек и светодиодных подсветок. Знак представлял собой большой круг – на него ушло не меньше сотни ламп – с иероглифом внутри, который был сделан из красных светодиодов.

– Почему знак висит на декорации? – спросил я. – По сюжету он должен быть на снегу.

Полинку заинтересовало другое. Приглядевшись, она сжала кулаки и топнула ногой.

– Они перепутали. Иероглиф другой!

– Как другой? – не поняла Лиля.

– Так!

– Поль, не паникуй, иероглифы все одинаковые.

– Для тебя, может, и одинаковые, а иероглиф, о котором писала я – особенный. Вы что, не знаете, каждый иероглиф несёт в себе определённый смысл. Он имеет явное и скрытое значение. Даже количество чёрточек, из которых состоят иероглифы строго органично, а порядок их написания фиксирован.

– Закорючка, она и в Африке закорючка, – сказал Влад.

– Я сейчас из тебя закорючку сделаю. Закорючка… Ты неуч! Мой иероглиф означал «Сердце». Идущий от сердца, или от всего сердца. Сердце, понимаете вы?!

– Поль, ну перепутали немного, чего паниковать?

– Как можно было перепутать простейший иероглиф? Да его даже первоклашка написал бы правильно. Справа маленькая чёрточка, она как бы символизирует правую часть груди, слева большая загогулина – левая часть груди, а сверху две чёрточки. Это сердечные удары: тук-тук, тук-тук.

– Тук-тук, – повторил Влад. – Кто там? Никого нет дома.

– Закрой рот! Это у тебя никого нет дома. – Полька схватилась за голову и застонала.

– Полин, не передёргивай, – я обнял Ермолаеву за плечи и попытался улыбнуться. – Меня, например больше интересует, почему эта фиговина расположена на стене, а не на полу.

– Не фиговина, а таинственный знак.

– Знак, знак, – быстро закивал я.

Вскоре в зале появился пухлый мужчина представившийся Алексеем Ивановичем. Выяснилось, что именно он соорудил декорацию с таинственным знаком. Полька начала обвинять Алексея Ивановича во всех смертных грехах.

– Хе-хе, – добродушно улыбался тот. – Я свою работу сделал, мне за неё не стыдно. А что с иероглифом не угадал, так это не ко мне претензии. Мне сказали, сделай круг из зеркальных лампочек и иероглиф внутри из красных светодиодов. А какой иероглиф, не уточняли.

– А вы можете его переделать?

– Не-е, – отмахнулся Алексей Иванович. – И не просите, и не уговаривайте. Я сегодня уезжаю, у меня отпуск, так что… Не-не… Ко мне никаких претензий, – повторил он. – Без обид.

Когда Полька засопела, Алексей Иванович принялся её уверять, что иероглифы похожи друг на друга, как братья близнецы, и не стоит ей убиваться из-за какой-то глупости.

Полинка в свою очередь стала разъяснять коротышке, что в сочетании с лишними чёрточками иероглиф полностью меняет смысл.

– У меня иероглиф означал «Сердце», и состоял он из четырёх символов. Четырёх! А вы какую-то решётку с крестом соорудили. Как теперь его трактовать?

– Переделывать не буду, тут возни часа на два, опять с проводкой возись, то да сё. Отвяжись, зануда.

Влад рассмеялся, Полинка сузила глаза и пнула ногой ни в чём неповинное сидение.

– Кругом одни враги, – прошептала она.

Меня продолжало волновать, почему знак на стене, а не на полу; спросив об этом у Алексея Ивановича, мы услышали:

– Знак вроде как на стене, а на самом-то деле он на полу. Ну-ка, – обратился он к Кирюхе. – Свет в зале выключи. А ты, – Алексей Иванович положил мне руку на плечо, – на сцену пока поднимись.

Какое-то время – секунд двадцать – в зале царил полумрак, я стоял на краю сцены, прислушивался к тишине; ребята перешёптывались внизу.

– Готовы? – крикнул Алексей Иванович.

– Всегда готовы! – ответил Влад.

– Тогда смотрите.

В следующее мгновение разом загорелись зеркальные лампочки, послышался слабый свист и в центре круга вспыхнул ярко-красный иероглиф.

– Круто! – сказала Кирюха.

– Иероглиф другой! – зло проговорила Полинка.

Стоя на сцене, я, наконец, догадался, в чём заключалась фишка. Светящийся таинственный знак зеркально отражался на полу (круг охватывал практически всю сцену целиком), а красный иероглиф мерцал и переливался, создавая иллюзию выпуклой формы.

Я оказался в центре круга, и готов поклясться, в тот момент, когда мне на лицо упали красные линии света, у меня перед глазами появилась странная картина. Я увидел высокие деревья с мощными густыми кронами, сквозь которые пробивался слабый солнечный свет. Земля была покрыта плотным мхом и лишайником, а среди них росли папоротники с красивыми пышными перистыми листьями. Я даже ощутил резкий своеобразный запах папоротника.

Когда Алексей Иванович выключил лампочки, всё прошло. Но с чего вдруг возникло это видение, что оно означало, какой скрытый смысл несло в себе, я, естественно, не мог знать. Потому и не сказал никому, что на миг будто бы выпал из реальности. Побоялся, решив, что моё откровение воспримется неверно и послужит поводом для нескончаемых шуток и подколок.

Из кинотеатра мы с Кирюхой, Лилей и Олегом пошли в кафе, потом заглянули в планетарий, но он был закрыт. Музей естествознания нас не заинтересовал, а вот в музее океанологии мы побывали с большим удовольствием.

Возвращаясь в корпус, встретили возбуждённого Влада, который рассказал, что за время нашего отсутствия он успел повредить ухо, «сломать» палец и натереть мозоль на ноге. Пожаловавшись на свои беды и спросив, почему мы не взяли его с собой, Влад вдруг выдал:

– Когда вы ушли, в зале уборщица появилась. Вредная тетка, со сцены меня согнала, из-за неё я палец сломал. Знаете, что сказала? Намекала, что кинотеатр находится в аномальной зоне. Прикиньте! Говорит, часто свет ни с того ни с сего отключается, батареи лопаются, во время просмотра фильмов техника ломается. А ещё, лично у неё постоянно болит голова, когда она в зале убирается и на сцену ступает. – Немного помолчав, Влад добавил: – Я ей верю. Сам чувствовал неприятные ощущения в затылке, пока по сцене шастал.

– Ты всегда что-нибудь неприятное чувствуешь, это не показатель.

Влад пожал плечами.

– Полинка с Настькой подрались, – выпалил он, поправив на носу очки. – Мы со Светкой их разнимали, меня толкнули… Серьёзный ушиб уха и, вроде… зуб шатается.

– Где они? – всполошилась Лиля.

– В номере. Да ты не паникуй, девчонки уже помирились, я вот чуть инвалидом не стал. Что смешного? Чего вы ржёте? Хватит уже! Да идите вы! – Влад сделал несколько шагов по направлению к входу и, поскользнувшись, упал.

– О-о-о, мой позвоночник! Помогите подняться. Дайте руку… Не бросайте меня одного, я замёрзну.

***

В половине первого Кирюха начал рассказывать историю о призраках. Свет он выключил, но добиться кромешной темноты не удалось – номер был залит серебристым лунным светом. Я лежал на спине, вполуха слушал Кирюху и смотрел на полную луну, большую, молочно-белую в обрамлении ярких звёзд, разбросанных по небу мерцающими точками. Одна звезда упала, я увидел, как она оставила на небе след, а через секунду он погас и звезда умерла. На небе сделалось меньше на одну звезду. Мне стало её жаль, я начал думать, куда она упала, и пожалел, что плохо знаком с астрономией. Решено, на днях обязательно пойду в планетарий, попытаюсь восполнить пробел в знаниях. И ребят с собой возьму. Наверняка они тоже не в курсе, куда падают звезды.

Я задал свой вопрос не вовремя, Кирюха как раз что-то говорил, про зловещий стон призрака, а тут я влез.

– Куда падают звёзды?

В номере повисла пауза. Потом Кирилл попросил меня умолкнуть. Влад поддакнул, заявив, что я, видите ли, своими глупостями нарушаю атмосферу. И только Олег тихо сказал:

– Падающая звезда это на самом деле метеор, он не имеет отношения к настоящим звездам. Созвездия – своих звёзд не теряют. А вещество, из которого состоит метеор, распыляется примерно на стокилометровой высоте и его частички медленно оседают на землю. Вроде так, если я правильно запомнил.

– Откуда ты это знаешь?

– Читал, – кратко ответил Олег, продолжив слушать Кирюхины ужасы.

Я был и удивлён, и поражён, и растерян. Всегда думал, что твёрдый троечник Олег не интересуется ничем кроме машин. На учёбу он забивал, предпочитая проводить свободное время с отцом в гараже и по сотому разу разбирать старенькую ауди. Ещё Олег любил ввязаться в какую-нибудь драку, иногда кулаки чесались настолько сильно, что провокатором многих потасовок становился он сам. Немногословный, нерасторопный на первый взгляд, с репутацией хулигана и заводилы, он на самом деле был хорошим другом. Мне казалось, я изучил Олега вдоль и поперёк, а выходит, нет. Уже второй раз он здорово меня удивляет. Летом, написав очень даже неплохой рассказ, и сейчас, дав ответ на мой вопрос о падающих звёздах, Олег как будто осмелился на время открыться. Показать себя настоящего, не молчаливого, немного сурового парня, а способного, но почему-то стесняющегося своих способностей человека.

Кирюха умолк. Его история подошла к концу. Влад вскочил с кровати и включил свет.

– Блин, зачем ты это сделал? Выключи! – Олег зажмурил глаза.

– Влад, ну чего ты делаешь? – я накрыл лицо одеялом. – Выключи свет!

– Мне надо поесть, подождите, шоколадку найду и выключу. Офигеть, Кирюх, а чего призраки действительно за ним приходили? Жесть! Куда я шоколадку положил, а-а, я её днём съел. А есть хочется. Я бы на месте того парня никогда домой не вернулся. У кого-нибудь есть жвачка?

Болтовня Влада сильно раздражала, а яркий свет раздражал вдвойне. Наконец, отыскав пачку сухариков, Влад щёлкнул выключателем и сел на кровать.

– А поделиться, – привстал Кирюха.

– И мне, – протянул руку Олег.

– Дели на четверых, – сказал я. – По-братски.

– По-братски? Вы офигели, здесь всего пятьдесят грамм. Если разделить на всех, ничего не останется. Куда ты руку тянешь… Ну хорош! Ты полпачки загрёб. Кирюх, отвали!

Когда минуту спустя мы хрустели сухариками, Влад вдруг тоже вспомнил историю.

– Сколько раз её рассказывал и постоянно сердце в пятки уходит. Страшная очень история. Даже не знаю, стоит ли говорить.

– Колись.

– Начал, так продолжай.

– Короче, произошла она в маленьком городишке с одним мужиком.

– О-о-ой, как страшно, – прогудел Кирюха.

Мы с Олегом засмеялись.

– Я не буду ничего рассказывать, – обиделся Влад.

– Ладно-ладно, я молчу.

– Он жил на двенадцатом этаже и пятого марта услышал ночью стук в окно.

– А почему не четвёртого? – опять не сдержался Кирилл.

И снова мы засмеялись.

Влад что-то пробурчал и выбросил в корзину пустую пачку от сухариков. Пришлось уговаривать его минут пять, прежде чем он снова заговорил, а я на всякий случай предупредил Кирюху, чтобы тот не перебивал, хотя меня самого так и подмывало ляпнуть какую-нибудь колкость. Дело в том, что Влад рассказывал свою историю очень эмоционально, с чувством, менял тембр голоса, иногда шептал, иногда срывался на крик, и всё это сопровождалось активной жестикуляцией. Он рассказывал страшилку и истово верил каждому своему слову, от этого его сковывал страх, он на миг замолкал, косился на закрытую дверь, потом смотрел на окно и продолжал тараторить.

– Стук повторялся каждую ночь ровно в полночь. Но стоило мужику включить на кухне свет, становилось тихо. И так на протяжении двух недель. А потом он увидел в окне лицо женщины в чёрном платке. Испугался, отпрянул назад, закричал и лицо исчезло. Утром он в церковь пошёл, свечку поставил. И стук прекратился. А в середине августа всё повторилось, ночной стук, лицо женщины в окне и слабый вой, доносившийся из вентиляционного отверстия. Соседка по этажу, старая бабка, узнав о ночных стуках и лице в окне, сказала, что это призрак забрать его с собой хочет. Посоветовала в следующий раз окно распахнуть…

– И выпрыгнуть с двенадцатого этажа, – в голос рассмеялся Кирилл.

– Влад, не слушай его, продолжай.

– Открыть окно и вылить немного святой воды в то место, где лицо появляется. Он так и сделал, – дыхание Влада сделалось прерывистым, он практически с головой укутался в одеяло, задрожал. – Ночью постучали по стеклу, в углу возникло лицо… Мужик сжал чашку со святой водой, распахнул окно и ощутил сильный толчок в спину.

– Выпал? – спросил Олег.

– Да! – закричал Влад, сорвал с себя одеяло и метнулся к выключателю. – Он выпал! Его толкнули, и призрак женщины забрал мужика с собой. Понимаете? Ей удалось его забрать. Поэтому она и стучала… – Влада начало трясти как в лихорадке.

Перепугавшись, мы минут десять пытались привести его в чувство. Он то и дело смотрел в окно, ему мерещилось лицо женщины. И стук слышал, и холод ощущал и еще много чего, чем впечатлительного Сивцова наградил липкий страх.

Успокоившись, но поставив условие, что будет спать только с включённым светом, Влад предложил опустить на окне жалюзи и придвинуть к двери стол. Олег покрутил пальцем у виска, посоветовав Владу с такой расшатанной психикой забыть о страшилках. Кирюха сказал, что стол останется на прежнем месте, а я в свою очередь отказался опускать жалюзи.

– Терпеть не могу спать, когда закрыто окно. Достаточно того, что всю ночь будет гореть свет.

Влад поворчал, поёрзал на кровати, но вскоре затих. Правда, в ту ночь мы вскакивали каждые полчаса от его визгов и криков, что в номер пытаются проникнуть призраки. В итоге, с пяти часов ни я, ни Кирюха с Олегом не сомкнули глаз – сон прошёл. Зато Влад продрых без задних ног до десяти утра.

До Нового года оставалось чуть больше двенадцати часов…

***

Последний день уходящего года мы провели в нетерпеливом ожидании. Днём были в планетарии, в компьютерном клубе, катались на коньках, девчонки ещё успели сходить в бассейн, а Полька больше часа провела в библиотеке.

Ближе к вечеру, когда терпение оказалось на пределе, и каждый начал торопить время, я решил немного вздремнуть. Проспал чуть больше часа, и проснулся от громкого крика Влада, с шумом ввалившегося в номер, негодуя по поводу очередной случившейся с ним несправедливости. Вроде опять ему кто-то что-то сломал.

…Новый год встречали в просторном зале. Кругом всевозможные гирлянды, мишура, разноцветный дождик и красивые ёлочные игрушки. На самом почетном месте – в центре – на возведённом подиуме с подсветкой, словно греясь в лучах славы, величественно возвышалась шикарная ель. На её пышных ветках, укутанных золотистыми гирляндами, переливались большие и маленькие шары, забавные сосульки, хрупкие фонарики, колокольчики, стеклянные шишки в блёстках, фигурки Деда Мороза, Снегурочки, Снеговика. Макушку ели венчал огромный нарядный бант алого цвета.

Столы с угощениями, покрытые светло-голубыми льняными скатертями были расставлены вдоль стен по периметру зала.

Играла приятная музыка, вроде это были рождественские мелодии, свет в зале был немного приглушен, мерцали огоньки электрических гирлянд, и очень вкусно пахло Новым годом.