Читать книгу Робинзоны поневоле - Юрий Вячеславович Ситников - Страница 1

Глава первая

Увидеть ЭТО

Я бежал по пыльному асфальту, подстегиваемый и подогреваемый нездоровым любопытством, граничащим с абсурдом. Не бежать я не мог; мне, как и другим, хотелось увидеть ЭТО. ЭТО находилось недалеко от дома, а если говорить точнее – за старой, полуразрушенной церквушкой, которая уже лет двадцать находится в полном унынии и запустении.

Раньше на том месте располагалась деревня, домов на восемьдесят; похожие друг на друга как братья-близнецы одноэтажные избушки с резными наличниками на окнах, окружали высокие тополя, березы, липы, кусты сирени, черемухи и дикого шиповника. У быстрой речушки шумел камыш, беспокойно шуршал густой тростник, а на воде, несмело покачиваясь, лежали зеленые листья кувшинок. Сразу за рекой и до самой линии горизонта расстилались поля, засеянные пшеницей, овсом, рожью, и принадлежало все это богатство одному из колхозов. Потом колхоз разорился, деревню расселили, домики снесли, речушку засыпали, деревья выкорчевали. И за два года возвели на месте старой деревни новый спальный район. Было это в далеком 1987 году.

Сейчас о существовании канувшей в Лету деревни напоминает лишь скособочившаяся церковь, которая со дня на день разрушится окончательно, и кусок деревенского кладбища, по непонятным причинам сохранившийся здесь до наших дней. Кладбище было большим, но в начале девяностых годов прошлого века, во время возведения нового района, часть кладбища сравняли с землей, высадили яблоневые деревья, а ту часть, которая чуть ли не вплотную примыкала к церкви, решили не трогать. Почему? Неизвестно. Так и остались зиять пятном из прошлого полтора десятка нетронутых надгробий и щербатое, изнизанное трещинами-паутинами здание церкви.

С дороги церковь уже не видна, яблоневый сад уничтожен, на его месте появились гаражи и автостоянка.

Церковь оказалась взята в кольцо: с трех сторон гаражи, с четвертой заросли диких кустарников.

Я подходил к церкви всего несколько раз. Из любопытства. Но уже года два туда не совался. Не было повода. Но почти все ребята из класса побывали в тех краях: обследовали саму церковь, полазили между кустами, и, конечно же, побродили среди старых, наполовину ушедших в землю надгробий. Интересно ведь, необычно и немного страшно. Я очень хорошо помню свои ощущения, когда впервые добрался до клочка кладбищенской земли. Внутри как будто что-то оборвалось, в груди защемило, стало трудно дышать, отчего лицо покрылось потом, а руки задрожали.

Ещё очень хорошо помню мягкость почвы. Ощущения, словно ступаешь по вате, присыпанной слоем земли. Говорили, под тем клочком земли слишком низко залегают грунтовые воды, мол, именно по этой причине церковь и часть кладбища и не стали трогать при строительстве нового района.

Дикие кустарники росли здесь, как на дрожжах. Когда дул ветер, листва шумела зловещим шелестом, с надрывом, дерзко. И ветки скрипели протяжно, а толстые стволы лениво покачивались, едва заметно, почти величественно. А между стволами лежали безликие памятники со стертыми временем надписями и выцветшими овальными фотографиями.

Последний раз я ходил к старой церкви с Темкой, когда стало известно, что «за гаражами» (именно так все называют это место), была обнаружена спортивная сумка набитая деньгами. Новость быстро разлетелась по району, о ней даже написали в газете, и, разумеется, мы, одиннадцатилетние ребята, не могли не пойти «за гаражи». Это было делом принципа. А вдруг удастся наткнуться на вторую сумку? Мало ли…

Помню, взял я с собой Темку, ему тогда только десять лет исполнилось, и он до жути боялся старой церкви и заброшенных могил.

…Итак, сейчас я бежал к церкви, чтобы увидеть ЭТО.

Сбаламутил меня Колян, позвонил, попросил срочно прийти «за гаражи». Ничего не объяснил. Крикнул, что Темка уже там (мой младший брат опять оказался проворнее меня), остальные на подходе, и до кучи не хватает только меня, Арсения и Юльки.

Юлька была недоступна, я не смог ей дозвониться, Арсений обещал прийти чуть позже, поэтому к церкви я спешил один. Если честно, сильно нервничал, было в голосе Коляна что-то тревожное, заставившее меня насторожиться. Да и кратко брошенная фраза: «увидеть ЭТО» – наводила на мысли. Что значит ЭТО?

Ладно, успокаивал я себя, сейчас разберемся. Перейдя дорогу и свернув в сторону универсама, я дошел до торца шестнадцатиэтажной башни, взял немного правее, пересек детскую площадку, вышел на протоптанную тропинку и, ускорив шаг, начал идти вдоль кустов сирени и черноплодной рябины. Затем, добравшись до высокого железобетонного забора, пролез через лазейку, миновал овраг, поднялся наверх, вновь перешел дорогу и вскоре уткнулся в темно-зеленые гаражи. Почти на месте. Сердце забилось сильнее, в горле пересохло, захотелось пить и спать.

Телефон зазвонил в тот момент, когда я шел мимо гаражей и меня с огромным удовольствием облаивали три дворняги. Они находились за сеткой, и это было моим спасением, в противном случае, агрессивные псы, охранявшие гаражи, запросто могли растерзать меня на части.

Звонил Темка.

– Вить, ты скоро? – прокричал в трубку брат.

– Подхожу к вам.

– Давай быстрее.

– Вы где конкретно находитесь?

– Сейчас у церкви стоим. Слушай, ты до Юльки дозвонился?

– Нет.

– И мы не можем. А Арсений где?

– Скоро подойдет.

Поторопив меня, Темка отсоединился, а я снова ощутил себя безвольной пешкой, бездумно шагающей в неизвестность.

Одноклассники встретили меня гулом неодобрения. Мол, откуда ты так долго полз, сколько можно ждать и все в таком духе. Я отмахнулся, отметив про себя, что лица друзей бледные и напряженные. Они смотрели на меня с прищуром, выжидательно, не с упреком, но с дружеским укором. Я окончательно растерялся.

– Кто-нибудь скажет, что случилось? Зачем мы здесь?

Тишина. Они ждут. И я жду. А пока между нами висит длинная пауза, я вкратце расскажу о своих друзьях.

Как уже известно, среди нас нет Юльки и Арсения, остальные же – со мной это десять человек – в сборе.

Моему брату Артему двенадцать лет, он младше меня на год, и временами мне хочется его убить. Не по-настоящему, а так, по-братски. В особенности тогда, когда мы начинаем друг на друга орать и жалеть, что состоим в родстве. Стычки между нами происходят регулярно, как впрочем, и в других нормальных семьях.

Рядом с Темкой стояли мои одноклассники: Колян – немного нагловатый, любящий всегда быть в центре внимания. Дрон, нормальный парень, но нерасторопный. Филипп – его настроение меняется как направление ветра: сейчас тихий, спокойный и даже замкнутый, а через минуту может вспыхнуть, взорваться и стать совсем другим человеком. Фил часто конфликтует с Коляном. Хотя, если откровенно, с Коляном все частенько конфликтуют. Младший брат Филиппа Мишка – ровесник Темки, они учатся в одном классе, правда, в отличие от Темки, Мишаня более сдержан и умеет в критических ситуациях держать себя в руках.

Наши девчонки: Валя – круглая отличница, сидит за первой партой, каждый день делает домашнее задание и этим все сказано. Жанна – любит посмеяться, поприкалываться, в отличие от Вальки учится на твердые тройки. Лена – спокойная, но вредноватая, если её разозлить или вывести из себя, может камня на камне не оставить. Маринка – трусиха, боится всего и всегда: пауков, жуков, собак, ворон, темноты, дождя, сильного ветра.

Что касается отсутствующих Арсения и Юльки, скажу так: Арсений с Юлей схожи характерами, оба добрые, незлобливые, без хитрецы и задних мыслей.

Я повторил свой вопрос, Колян с Филиппом переглянулись, и первый махнул мне рукой.

– Пошли.

Все двинулись к кусочку земли изнизанной витиеватыми корнями дикого кустарника. Я обратил внимание, что за два последних года церковь сильно сдала, если, конечно, так можно выразиться, имея в виду здание. Почти все кирпичики потрескались, многие повыскакивали, половина церкви почернела и была покрыта серовато-белым налетом, кое-где отчетливо виднелся зеленый мох. Пустые окна-глазницы зияли отталкивающей чернотой, даже сейчас, при свете дня из окон на меня смотрела темнота.

Кусок кладбища показался мне частью декораций для фильма ужасов. Стволы кустов густо обвивали вьюнки, тянущиеся к свету; на земле тонким ковром лежала прелая прошлогодняя листва. Чуть поодаль, рядом с покрытыми мхом двумя памятниками, я заметил коричневую лужу. Она пузырилась.

Земля была намного мягче той, на которую мне приходилось ступать два года назад.

Маринка остановилась и, дотронувшись рукой до шершавого ствола, тихо сказала:

– Я дальше не пойду.

– Чего так? – спросил Филипп, не глядя в её сторону.

– Сам знаешь, – ответила Марина, закусив губу.

– Ребят, я, наверное, тоже… – неуверенно проговорила Жанна.

– Наши ряды редеют, – усмехнулся Темка, но его лицо оставалось серьезным.

Жанка с Мариной остались позади, я продолжил пробираться вперед. С каждым шагом почва под ногами становилась мягче, кроссовки начинали вязнуть в пузырящейся земле, я сказал об этом остальным, но Колян гнул своё.

– Кому страшно, могут остановиться.

Ладно, решил я, сделал уверенный шаг и сразу пожалел о содеянном. Кроссовки практически засосало, раздалось характерное чавканье, в нос ударил запах сырой земли.

– Пришли! – сказал Колян, оперевшись о кривой ствол. – Ну, Витек, зацени!

Валя заткнула нос, Ленка нервно хихикнула, Темка подошел ко мне, а Дрон с Филом, встав рядом с Коляном, громко вздохнули.

Заценить мне предлагалось глубокую яму, а точнее, место, в котором земля будто разверзлась, образовав пропасть. Наполовину яма была заполнена жижей.

– И что? – я посмотрел на ребят, начиная понимать, что меня попросту развели. Прикольнулись. Обещали показать таинственное ЭТО, а показали обыкновенную яму.

– Тебе не кажется, что яма появилась здесь неспроста? – в голосе Темки присутствовала тень испуга. – Вить, это ведь старое кладбище… Понимаешь?

– На что ты намекаешь? Да ну вас. Всех! – добавил я и начал быстро удаляться от «пропасти». Остальные шли следом. – Обыкновенная яма, и образовалась она в силу естественных причин. В этом месте низко залегают грунтовые воды, отсюда и произошел обвал земли. Посмотри на ЭТО! Ты должен увидеть ЭТО! Лучше бы дома остался.

– Ничего с тобой не случилось, – сказал Колян, когда мы, присоединившись к девчонкам, стояли у входа в церковь. – Подумаешь, прогулялся до гаражей.

– Вас-то каким ветром сюда занесло?

– Не вас, а меня, – нехотя ответил Колян. – Я с Альмой гулял, решил «за гаражи» сходить, давненько здесь не был. Вокруг церкви обошел, потом Альма дернулась, я поводок выронил. А она в кусты. Я за ней. Блин, перепачкались оба. Смотрю… Яма!.. Во! Я офигел! Филу позвонил, потом Дрону… Короче, жесть!

Назад мы возвращались, громко обсуждая увиденное. Одни, включая Темку и Коляна, твердили о неком потустороннем явлении, другие, встав на мою сторону, пытались им втолковать, что ничего необычного в обвале земли нет. Спорили мы до тех пор, пока не дошли до детской площадки. Жанка с Маринкой сели на качели, Дрон с Леной и Михой облюбовали карусель, Филипп, Темка и Валя присели на скамейку, а Колян отвел меня в сторону.

– Ты действительно думаешь, всему виной грунтовые воды? – спросил он, сунув руки в карманы джинс.

– Ты сам так же думаешь, только не хочешь себе в этом признаться.

– Как знать, Витька. Возможно, ты ошибаешься.

Минуты три мы смотрели на хохочущую Жанку и гримасничавшего Филиппа; каждый думал о своём, и вдруг Колька достал из кармана тонкую цепочку с золотым медальоном в форме сердца.

– Твоя? – спросил я, и сразу же ощутил ноющую боль в левом подреберье.

– Не-а, – мотнул головой Колян. – Там нашел.

– Где?!

– Когда за Альмой бежал, цепочку увидел. Она в грязи лежала, я думал веревка, потом смотрю, сверкнула. Поднял, а это цепь с медальоном. В метре от ямы валялась.

На меня нашло наваждение, в глазах потемнело. Я начал кричать, называл его такими словами, которые вряд ли нужно повторять сейчас. Короче говоря, вскоре все узнали, что Колька прихватил с кладбища золотой подарочек. И все набросились на Коляна с упреками. Каждый должен знать, ни в коем случае, и ни при каких обстоятельствах, с кладбищ нельзя выносить найденные там вещи. Плохая примета! Одна из самых страшных и коварных примет!

Колян сначала отмалчивался, смотрел себе под ноги, сопел, потом решил пойти в наступление. Назвав меня треплом и паникером, он сунул цепочку в карман, развернулся и ушел.

– Мамочки, – задрожала Маринка. – Что теперь будет?

– Да ничего не будет. С нами, по крайней мере, – неуверенно добавил Дрон. – Не мы же взяли цепочку.

– Но мы там были, разглядывали яму, и вообще… мне страшно, – Марина поежилась, обхватив себя руками за плечи. – Страшно.

Мы все испытывали смешенные чувства. Страх, сожаление, обиду, неопределенность, злость на Коляна и раскаяние за совершение необдуманного поступка…

Глава вторая

Предчувствие

В начале июля мы всей компанией собрались поехать в летний лагерь. На месяц. Постарался отец Коляна, он у него занимает весомую должность, поэтому для единственного сына и его друзей организовал месячный отдых в частном подмосковном лагере повышенной комфортности. Как сказал сам Колян, тот лагерь, куда едем мы, не имеет ничего общего с теми летними лагерями, куда родители привыкли на летние каникулы сплавлять детей. Короче, Колян остался верен себе, опять хвастал, иронизировал, усмехался, и все для того, чтобы прибавить себе значимости. Странный он, ведь на полном серьезе считает, что расположение и уважение можно купить.

Я сразу сказал Темке, что ни в какой лагерь ехать не хочу.

– Мне в городе неплохо, к тому же терпеть не могу эти лагеря.

– А ты был хоть раз в частном лагере? Колян говорит, там раз в десять круче, чем…

– Это из-за цепочки с медальоном, – перебил я брата.

– Что? – не понял Артем.

– Фарс с лагерем. Неужели сам не понимаешь, между нами и Коляном произошла ссора, он неделю ходил надутый, а потом вдруг – бац! – отец организовал крутую тусу в частном лагере. Уверен, без Колькиных просьб не обошлось, захотел снова быть в центре внимания.

– И пусть, Вить, забей на это. Главное, мы хорошо проведем время.

– Не уверен.

– Как хочешь, – Темка вышел из комнаты, оставив меня наедине с нашим лабрадором Барсом.

Барса мне подарили родители полгода назад на день рождения. Должен сказать, лабрадор отличная собака: умная, преданная, как и все псы, с чувством собственного достоинства и с поразительно развитой интуицией. Например, Барс умеет угадывать наше с Темкой настроение; когда нам хорошо, он махает черным хвостом, тычет в колено мокрым носом, перебирает лапами, повизгивая от восторга. А стоит Артему или мне захандрить, как Барс, уловив ту самую депрессивную волну в поведении, старается нас взбодрить, вытащить из лап хандры, не дать заскучать – старается изо всех своих собачьих сил.

Так вот, как только стало известно о предстоящей поездке, Барс стал вести себя довольно странно, подозрительно, с отсутствующей ранее осторожностью. Не раз и не два за последние дни я ловил на себе жалостливый взгляд собачьих глаз, которые как бы говорили мне, здесь что-то не так. Барс подходил, ласкался, клал морду мне на колени и тихо скулил. Иногда гавкал. Не громко, но беспокойно, будто чуял приближение опасности.

Сегодня, едва Артем вышел из комнаты, Барс подошел ко мне, завилял хвостом и, поведя носом, гавкнул. Потом заскулил, и еще два раза гавкнул. И продолжал на меня смотреть, уже выжидательно, даже с претензией. Его взгляд как бы вопрошал: «Почему ты меня не понимаешь, Витька? Я же ясно тебе сказал – гав. Неужели ты не слышал? Не может быть! Услышь меня, Витька! Я же понимаю твои команды: «сидеть», «лежать», «голос», «место», «рядом». Понимаю и многие другие слова, так почему же ты, человек, не в состоянии понять моего простого слова – гав?».

И вновь Барс перебирал лапами, повторяя это своё «Гав», а иногда это сопровождалось и протяжным постаныванием.

Но я был не в силах понять собаку, мы разговаривали на разных языках, и если собаки способны понимать речь человека, то люди бессильны перед гавканьем четвероногих друзей.

Погуляв с Барсом, я вернулся домой, застав Темку за компом.

– Где зависаешь?

– На сайте лагеря, Колян скинул ссылку. Место – суперское! Боулинг, теннисный корт, бильярд, парк аттракционов. Вить, здесь столько всего. Сам смотри.

Я посмотрел и даже немного воспрял духом. А что, вполне приличный лагерь, особенно меня заинтересовал боулинг. Вдруг я нагнетаю на ровном месте, может, стоит расслабиться и, будь что будет?

Барс в очередной раз заскулил у меня за спиной.

– Что с ним? – спросил Артем, повернувшись на крутящемся стуле. – Четвертый день скулит.

– У него предчувствие.

– Предчувствие чего?

– Не знаю, но оно точно есть. Собаки чувствуют приближение землетрясений, ураганов и других природных катаклизмов. Иногда они чувствуют приближение опасности грозящей их хозяевам.

– Не каркай, – буркнул Темка и обращаясь к Барсу уже более веселым голосом сказа: – Эй, Барс, иди ко мне. Иди! Дай лапу. У тебя ничего не болит? Нет? Не-е, Витек, он здоров. Ты ведь здоров, да?

Барс завилял хвостом, подтверждая, что он действительно здоров. И даже на всякий случай коснулся своим холодным влажным носом Темкиного запястья. Таким образом, он говорил, убедись, что со мной порядок, нос-то влажный и холодный. Видишь?

…Ночью мне приснилась старая церковь. Я стоял возле разверзнувшейся земли один. Было темно. Отовсюду слышались опасные звуки, толстые стволы кустарников ехидно поскрипывали, сочная листва тревожно перешептывалась друг с другом, создавая беспокойный шелест.

И вдруг я услышал голос. Обернулся и увидел молодую девушку с распущенными длинными волосами. Она медленно приближалась ко мне, протянув правую руку. «Медальон, – твердила она. – Медальон».

Я бросился бежать, пробирался сквозь стволы, ветки царапали лицо, а за спиной был слышен тихий, едва уловимый в ночи голос.

Внезапно голос сменился жалобным поскуливанием, и кто-то ткнул меня в плечо…

Я проснулся оттого, что Брас тыкался в моё плечо и поскуливал.

– Это ты?! Иди сюда, только тихо. Тихо, Барс! Спи.

Его не пришлось приглашать дважды, услышав знакомое слово, Барс прыгнул на кровать и лег рядом со мной. Он уже не скулил и быстро уснул, я же не мог заснуть до самого рассвета. Теперь предчувствие появилось и у меня. Неприятное, нехорошее, какое-то пугающее предчувствие…

Глава третья

Мы едем, едем, едем…

В автобусе ехало тринадцать человек: двенадцать подростков и водитель. День сегодня был солнечный, жаркий, настроение соответствующее, все пребывали в радостном ожидании. Коляну все-таки удалось в очередной раз завоевать симпатии одноклассников, он снова был первым, снова в центре внимания. Ему простили все и сразу, во всяком случае, никто из нас – включая и меня – больше не заговаривал о золотой цепочке с медальоном и плохих приметах. Не до того нам было, не до примет и прочих глупостей, впереди нас ожидало тридцать дней неограниченных развлечений и полная свобода.

Минут через сорок, когда ажиотаж немного спал, Колян достал свой новый айпод, в руках Филиппа появился айпад, Жанка с Мариной включили ноут, кто-то играл в карты, Арсений смотрел в окно, я читал электронную книгу. Ну, как читал, делал вид, что читаю, на самом деле водил глазами по электронным строчкам не задумываясь о прочитанном. Меня опять одолела хандра.

Я вспомнил блестящие глаза Барса, он не хотел меня отпускать, схватил зубами лямку рюкзака, начал тянуть, рычать. Барс волновался, и его волнение постепенно передалось мне. В какой-то момент я уже был близок к тому, чтобы бросить все и остаться дома, но… То ли не захотел выглядеть в глазах Темки суеверным трусом, то ли меня действительно так сильно тянуло в частный летний лагерь – не знаю, но я промолчал. Промолчал, когда Барс тянул на себя мой рюкзак, промолчал, когда наш лабрадор начал громко гавкать, едва мы с Артемом вышли на лестничную клетку, и даже промолчал, когда в лифте Темка сказал, что у него неспокойно на сердце.

Молчи, Витька, приказал я себе, молчи и иди к автобусу. Встретив друзей, я взбодрился, когда автобус тронулся, даже захотелось спеть «Мы едем, едем, едем в далекие края». Эх, а как там дальше поется? Не помню. Надо же, забыл! Вроде должно быть что-то про веселых соседей и друзей. А-а, ладно. Минут двадцать спустя настроение испортилось. Резко. Пришлось сесть на заднее сидение и, вооружившись электронной книгой, упорно делать вид, что поглощен чтением.

Взрыв смеха заставил меня вздрогнуть. Смеялись Юлька с Валей. Они листали глянцевый журнал, время от времени поглядывали на задумчивого Арсения и громко хохотали. Арсений не обращал на них внимания, продолжая таращиться в окно. Правда, один раз он все же оторвался от проплывающего за окном пейзажа и чуть взволнованно сказал, что, по всей видимости, будет гроза. Дрон, Мишка и Темка играли в карты, на заявление Арсения прореагировали спокойно. Гроза так гроза, ничего страшного.

Чуть погодя Лена попросила водителя погромче сделать музыку, Юлька опять засмеялась, Артем крикнул, что Мишка в девятый раз остался дураком, Колян отвесил очередную шутку, я вновь уткнулся в электронную книгу. Предчувствие! Опять это надоедливое предчувствие.

Убрав книгу, я подошел к ребятам, подождал, пока они закончат кон, и сказал Дрону, чтобы раздавал карты на четверых.

– Созрел? – усмехаясь, спросил Темка.

– Представь себе.

– Играть будем пара на пару, – тараторил брат. – Мы с Дроном, ты с Михой.

Мне было безразлично с кем в паре играть в дурака, главное, отвлечься, развеяться, прийти в себя и избавиться, наконец, от страхов.

Мы доигрывали очередной кон, когда внезапно небо заволокло черными тучами, изнизанными серебристыми полосами. Усилился ветер, он шумел грозно и сурово, доказывая свою мощь и силу нарастающим гулом. Резкие порывы, для которых не существовало ни преград, ни препятствий, столбом поднимали дорожную пыль и «бросали» в стекла автобуса мелкие камешки. Небо разрезала пополам яркая молния, зазмеившись на черном полотне электрической трещиной, и почти сразу же мы услышали сильнейший громовой раскат. Раскат, от которого у меня под ногами появилась вибрация.

Маринка с Жанной боялись грозы больше остальных, после второго раската девчонки затряслись, тревожно переглянулись, поспешно занавесив окно. Мы их успокаивали, но уже через пару минут, во время третьего взрыва на небе, струхнули не на шутку. Гроза обещала быть серьезной, о чем свидетельствовала небесная чернота, частая паутина молний, неистовство грома и неуправляемый ветер ураганной силы.

Водитель остановил автобус на обочине, девчонки запаниковали, Артем посмотрел на меня взглядом испуганного первоклашки, Колька пытался дозвониться до отца, а я орал, чтобы он немедленно отключил мобильный.

Начался ураган. Дождь хлестал как из ведра, видимость была нулевой, в нависшем мраке мы слышали непрекращающийся грохот, свист обезумевшего ветра, треск ломавшихся деревьев, протяжный вой и ещё много-много звуков, от которых в жилах стыла кровь.

Темнота сгущалась, казалось кто-то незримый, там, снаружи, решил накрыть автобус черным колпаком, мне подумалось, что ураган перерождается в смерч. Я крепко схватился за поручень, напрягся; от плача Маринки звенело в ушах, от вспышек молний рябило в глазах, а перепуганное лицо водителя – единственного взрослого среди нас человека – сожрало больший кусок моего оптимизма. Мне вдруг тоже сделалось страшно за собственную жизнь.

Гроза продолжала бушевать; в салоне автобуса атмосфера тоже накалялась.

– Сделайте что-нибудь! – обратился Колька к водителю.

– Успокойся, сынок, – несколько раздраженно ответил мужчина.

– Я вам не сынок! – орал Колян.

– Колян, остынь, – Филипп положил ему на плечо ладонь.

Но Колька распалялся все больше. Он вопил как резанный, просил, умолял, приказывал. А что мог сделать водитель, он, как и мы, оказался заложником непогоды. Нет, в самом деле, какие были варианты? Только один – сидеть и ждать. И мы ждали. И надеялись на лучшее.

Вскоре ветер ослаб, громовые раскаты сделались добрее, во всяком случае, их грохот не казался предвестником конца света, стало видно дорогу и припаркованные на обочине машины. Решив, что самое страшное осталось позади, и можно продолжать путь, водитель завел двигатель.

А через пять-десять минут на пути возникла водная стена. И опять гул, свист, грохот, вспышки и вой… Водитель крутанул руль, послышался визг шин, автобус закружило как юлу, где-то сзади разбилось стекло, под ногами все задрожало, в салон мгновенно ворвался холодный ветер, я ощутил на лице брызги.

Все кричали, автобус продолжало крутить в разные стороны. И вдруг… Мы перевернулись, потом ещё раз. И ещё.

Последнее что я помню, был яркий свет и чей-то до боли знакомый голос: «Смотрите».

***

…В себя я приходил постепенно. Наверное, находился в полуобморочном состоянии, потому что, когда первый раз открыл глаза и увидел лежащего рядом Темку, даже не протянул к нему руки. Просто посмотрел на брата и снова закрыл глаза. Так повторялось несколько раз. До тех пор, пока во время очередного пробуждения не услышал голос Юльки.

– Вить, ты как? – спросила они и погладила меня по руке.

Её прикосновения были холодными, но приятными. Я попытался встать. С первого раза не получилось – немного болела нога и меня тошнило.

– Что случилось? – спросил я у Юльки, постепенно вспоминая последовательность событий.

– Мы попали в аварию, – едва слышно прошептала она.

– Кто-нибудь пострадал? – Я начал осматриваться по сторонам.

Все сидели на полу автобуса, растирали руки-ноги, ощупывали голову, трогали себя за щеки, подбородок, шею и тихо переговаривались.

– Эй, народ, – громко спросил Фил. – Жертвы есть?

– Вроде обошлось, – отозвался Колян.

Мы провели перекличку. Все были живы-здоровы. Это уже радовало, значит, самое страшное позади. Удача нас не подвела.

– А где водитель? – спросила Валентина, ткнув пальцем на пустующее водительское сидение.

Мы растеряно мотали головами. И вдруг Темка крикнул:

– Посмотрите в окно!

Стекла были выбиты, я поднял голову и замер в нерешительности. От удивления и неожиданности, от растерянности и шока. На улице ярко светило солнце, на голубом небе – ни облачка, а вокруг изобилие сочной зелени. И какой! Мне раньше никогда не приходилось видеть столь большие листья замысловатой формы.

Опираясь о сидения, мы вышли из автобуса и, не сговариваясь, сделали глубокий вдох. А выдохнуть сразу не смогли – перехватило дыхание. Мы находились в неизвестном месте, утопающем в сочной экзотической растительности, под ногами был практически белый песок, а чуть поодаль… Такого не может быть! Вода!

Я смотрел вдаль и видел, как лазоревая поверхность воды сливается с горизонтом.

– Море?! – проговорил Филипп.

– Океан?!

– Остров! – выкрикнул Дрон. – Мы на острове!

Андрюхе объяснили, что оказаться на острове мы не могли при всем желании. Во-первых, это нереально, во-вторых, у нас попросту нет островов. Но чем дольше мы убеждали Дрона, тем меньше сами верили себе на слово.

Артем увидел пальму. На ней росли бананы. А Юлька завизжала, заметив передвигающуюся по горячему песку огромную морскую черепаху.

Что здесь началось. Мы вновь запаниковали, только на этот раз паника несколько отличалась от той, что охватила нас в салоне автобуса во время урагана. Тогда мы хоть знали, где находимся и боялись одного – разбушевавшейся стихии. Теперь же паника была вызвана страхом перед неизвестностью.

Мы оказались на острове! На самом настоящем острове, со всех сторон омываемом солеными водами океана. В это было невозможно поверить, но у нас не оставалось выбора. Мы не имели права не верить собственным глазам, ведь не могли же двенадцать человек сразу сойти с ума. Нет-нет, это действительно остров. Но как, как мы здесь очутились?

Маринка стала громко звать на помощь, она всхлипывала и кричала, как кричит человек, заблудившийся в лесу. Она и сама понимала, что кричит в пустоту, напрасно сотрясает воздух, потому как помощи ждать неоткуда, но все равно продолжала голосить.

Я, Фил и Колян отошли чуть в сторону, Темка, Арсений и Валька с Ленкой нерешительно приблизились к воде, остальные продолжали топтаться возле автобуса. Жанка протирала глаза, вслух внушая себе, что спит и видит сон. Мы не могли прийти в себя, смириться с ситуацией, отказывались понимать и принимать ту действительность, что раскинулась перед нами.

– Надо найти водителя, – сказал Мишка. – Он не мог испариться.

– А следов на песке нет, – Лена села на корточки, взяла горсть песка и пересыпала её в другую ладонь. – Горячий какой.

В этот момент из зарослей послышался пронзительный вопль.

Глава четвертая

Первая ночь на острове

Птица с ярким оперением, похожая на тукана – но это был не он – вылетела из листвы как копье, словно выстрельнула. Щелкая огромным желтым клювом, она издавала протяжные пронзительные звуки, отдаленно напоминавшие истеричные женские крики. Размером птица была раза в полтора больше домашней утки, имела длинные чешуйчатые лапы с острыми, загибающимися книзу, когтями. Крыльями махала как заведенная, и при каждом щелканье клюва раздавался звук схожий с тем, что слышен при раскалывание грецких орехов. Упитанная птица пролетела прямо над нашими головами, а затем, прокричав очередное «И-э-а-а… И-э-а-а…», спикировала вниз.

Что она делала, мы не видели, но когда взмыла вверх, в её когтистых лапах извивалась змея. Небольшая. Возможно, это даже была не змея, а уж, но нашим девчонкам и этого было вполне достаточно, чтобы своими криками переорать птицу.

– Мама! – голосила Маринка. – Здесь есть змеи!

Ленка с Жанной начали тщательно осматривать песочную поверхность, им всюду мерещились питоны, уже от нервов, от перенапряжения, от страха и осознания своей полной беспомощности. Кто мы такие на этом острове? Гости? Нет, мы чужаки! Посторонние! Мы всего лишь ехали в детский лагерь, туда, где есть боулинг, бильярд, теннисный корт и прочие развлечения. А куда мы попали? Что есть здесь? Много воды, песка, зелени и змей.

– Змея, – повторила Маринка, уже тише. – Я домой хочу.

Механизм был запущен, теперь любая коряга, ветка или кривая палка, попадавшая в поле зрения, приравнивалась к ядовитым змеям. У страха глаза велики, у страха наших девчонок глаза были огромные. А тут ещё Колян решил подлить масла в огонь, ну не может он промолчать, когда есть возможность напугать ближнего.

– Змеи не самое страшное, – спокойным голосом сказал он. – Будет намного ужасней встретить пауков и других экзотических гадов, живущих в этих широтах. От змеи, по крайней мере, можно убежать, а от крохотного ядовитого жука или паука вряд ли. Есть такие жуки, не помню, как называются, которые ночью заползают в уши, откладывают там яйца, а человек, сам того не осознавая, становится…

– Заткнись! – не выдержал Мишка. – Нет здесь таких жуков. И пауков тоже нет, – добавил он после секундной паузы, но уже менее уверенным голосом.

– Будем считать, что жуков здесь нет, – Колька либо издевался, либо был серьезен, по его непроницаемому лицу не разберешь. – Но я бы советовал всем на ночь затыкать уши. На всякий случай, мало ли что.

– Чем ты собрался затыкать уши, – разозлилась Ленка и осеклась. – Ой… У меня ухо чешется. Марин, посмотри! Посмотри, что там. Марина!

– Начинается, – буркнула Валя. – С такой мнительной компанией каши точно не сваришь.

– А есть, между прочим, хочется.

Оказавшись в изоляции, мы – я так и не понял истиной причины – ни с того ни с сего начали спорить. Не просто спорить, доказывая друг другу свою правоту, а орать, оскорблять, злиться на всех сразу и каждого в отдельности. В выражениях не стеснялись, на такое понятие как дружба наплевали, запросто сыпали оскорблениями, достаточно резкими, дело даже чуть не дошло до рукоприкладства.

– Ну все, хватит! – топнула ногой Жанна и из песка рядом с её подошвой выскочила небольшая ящерица.

Завизжав, Жанна подбежала ко мне. Мне сделалось смешно.

– Расслабься, Жан, это ящерица.

– Ядовитая?

– Обыкновенная.

– Не думаю, – Колян прищурился. – На змею похожа, это опасный знак. Скорее всего – ядовитая.

– Не согласна, – Валя прищурила глаза и мотнула головой. – Это сцинк.

– Кто?

– Ящерица такая – сцинк. Относится к семейству сцинковые – Scincidae. Видишь, тело покрыто чешуей, она подстилается костными пластинками. Длинна ящериц от шести до семидесяти пяти сантиметров.

– Откуда ты знаешь? – взвился Колян.

– Учебники чаще читать надо.

– Ну да, ты ж у нас книжный червь. Отличница!

– А хоть бы и так. По крайней мере, смогу отличить ядовитых насекомых от неядовитых.

– Ну-ну, – не унимался Колька.

– Хватит! – повторила Жанна. – Ребят, придите в себя. Чего мы добьемся, если станем врагами. Предлагаю включить мозги и подумать, как отсюда выбраться.

– А, по-моему, здесь клева! – Филипп посмотрел на банановую пальму, прикидывая, какое расстояние отделяет его от спелой грозди.

– Клева сейчас, когда вокруг светло, и ты можешь видеть куда идешь и на что наступаешь. А стемнеет, что тогда делать? Жуки, пауки, ящерицы, змеи… Да я с ума сойду. Заснуть не смогу!

Жанна обняла разревевшуюся Маринку за плечи.

– Она права, надо соображать, как действовать.

– Ждать у моря погоды, – ответил Фил. – Вы смешные, ей богу, соображать они собираются. Вокруг осмотритесь, если плохо видно на пальму залезьте, воды здесь полно, песка навалом, зелени – не надышаться, а главного нет. Отсюда нет выхода. С какой стороны не посмотри, кругом вода. Кто-нибудь умеет летать? Нет. Тогда одна проблема решена.

– Какая именно?

– Мы избавлены от необходимости ломать голову и искать ответ на вопрос «Как покинуть остров». Вариантов нет, за исключением тех, которые имеют мистическую подоплеку. Но мистика нам ни к чему, верно, Марин? Мы же не собираемся с помощью древних заклинаний учиться летать, чтобы перелететь океан.

– Высказался? – язвительно спросила Юлька. – Все сказал, или есть что добавить?

– Признайте, в моих словах есть смысл, во всяком случае, я не питаю иллюзий и не жду появления доброго волшебника с палочкой выручалочкой.

– С тобой всё ясно, – Ленка махнула рукой и обратилась к нам: – Кто-нибудь ещё думает как Филипп, или он один такой умник, затесавшийся в нашу скромную компанию?

Все промолчали. Фил воспринял молчание как личное оскорбление.

– Лады, – сказал он и поднял вверх руки. – Сдаюсь, если большинство за то, чтобы искать выход с острова, я подчиняюсь. Давайте его искать. – И подражая Маринке Фил начал нервно дергать себя за пальцы и запинаясь, прошептал: – Так-так-так, где же выход? Может, за тем деревом? Надо бы посмотреть. Ой, ребят, а давайте подумаем, как нам переплыть океан. У кого какие мысли?

– Я так не говорю, – выкрикнула Маринка.

– Просто не видишь себя со стороны.

– Вам ещё не надоело? – спросил Колян. – А то мы уже заскучали.

И снова между нами вспыхнул спор. На этот раз решали, что именно необходимо предпринять и одновременно с этим не выглядеть в глазах окружающих безумцем. Каждый высказывал собственную точку зрения, которая не нравилась другим, так как была неразумной, необдуманной и абсолютно нерациональной. Об этом постоянно кричал Фил, правда, сам не выдвинул ни единого рационального варианта. А идея Артема касательно строительства плота, вообще воспринялась в штыки.

– Какой плот, Тёмыч, – кричал Колян. – Фильмов насмотрелся и решил над нами поиздеваться?

– Предложи идею получше.

– Предложу.

– Ну, предложи.

– Не дави на меня!

И опять пошло-поехало. А вместе с тем солнце клонилось к горизонту, остров накрывали сумерки, стало чуточку прохладней и неуютней.

Ленка предложила разжечь костер. Чем именно она собиралась его разжигать – не уточнила, главное, подала стоящую мысль, остальное её мало волновало. Зато вспылил Дрон, объяснив Ленке, что для костра, как минимум, необходимы спички.

– Слышала когда-нибудь о них? Не имея, ни спичек, ни зажигалки, ни волшебной палочки огня не будет. Как ни печально, но факт!

– Некоторые умеют высекать искры из камня, – съехидничала Ленка.

– Жаль, что среди нас нет некоторых, – парировал Дрон.

Развернувшись, Колька зашел в искореженный салон автобуса, пробыл там минуты три, и появился на берегу, держа в руках зажигалку.

– Огонь есть, тащите сухие ветки.

– Откуда у тебя зажигалка? – Юлька смотрела на Коляна как на героя.

– Да так, – уклончиво ответил он, сунув руки в карманы джинс. – Решил взять на всякий случай. Пригодилась!

***

– А мы не догадались взять зажигалку, – пробурчал Темка, когда мы с ним пошли за сухими ветками. – Витька, ты слышишь, что я тебе говорю?

– Слышу.

– А чего молчишь?

– Мне нечего сказать.

– Витек, смотри, коряга. Вроде сухая. Давай, берись за другой конец.

И только я успел до неё дотронуться, коряга ожила, издала шипящий звук и стала быстро удаляться в заросли.

Темка закричал настолько истошно, что с деревьев взмыла стайка птиц. Я перепугался не меньше. Какое именно животное мы с братом приняли за корягу, осталось загадкой, но Артем теперь наотрез отказывался отходить от берега.

– Не пойду, – мотал он головой. – Нас чуть не сожрали!

Филипп с Арсением попросили рассказать, как выглядело это нечто, но мы с Темкой только руками разводили.

– С виду обыкновенная коряга, – сказал я. – Сухая, длинная.

– Может, крокодил?

– Ага. Или сразу аллигатор, – прыснул я. – Нет, на крокодила коряга не тянула.

– Некоторые пресмыкающиеся умеют отлично маскироваться. Валь, я права? – спросила Жанна.

– Права, только вряд ли среди них есть такие, кого ребята могли принять за длинную корягу. Даже не знаю, – Валя помолчала и пожала плечами. – Есть, к примеру, матамата, но она не похожа на корягу.

– Мата кто? – засмеялся Колян.

– Матамата. Или бахромчатая черепаха. Внешность у неё специфическая: зазубренный панцирь изнизан буграми и наростами, есть кожные выросты на шее, подбородке, горле. Такой своеобразный камуфляж. Благодаря ему матамату можно запросто принять за шершавый ствол дерева.

– Гадость какая! – поежилась Жанна.

– Это не гадость, а необходимость. Мимикрия позволяет животным оставаться незамеченными, потому что жизнь в таких условиях, – Валя сделала круговой жест рукой. – В диких условиях, постоянная борьба за выживание. Цел остается тот, кто лучше приспособлен к суровым условиям, и я считаю…

– Валь, хорош здесь урок биологии проводить. Загрузила уже своим гоном.

– Меня спросили, я ответила.

– Теперь помолчи.

Валька хмыкнула, и решила не вступать в перепалку с Филом. Она давно привыкла к пренебрежительному отношению одноклассников; так уж повелось, если ты отличник и знаешь много больше остальных, тебя постоянно высмеивают.

А между тем стремительно темнело. После недолгих колебаний Колян с Мишкой скрылись в густых кустарниках, Филиппу удалось достать несколько связок бананов, Юлька с Валей отыскали растение с маленькими, размером чуть больше грецкого ореха, оранжевыми плодами.

– Как думаете, съедобны? – Валентина поднесла круглый плод к носу и глубоко вдохнула. – Пахнет вкусно.

– И на вид, довольно аппетитные.

– А в твоих книгах об этом не написано? – ехидничал Колька. – Ты у нас самая умная, поэтому ответ за тобой.

– Коль, умолкни, – миролюбиво попросила Валя, повертев в руках оранжевый плод.

– Можно проверить. Кто у нас самый отважный? – Темка с вызовом посмотрел на меня. Мол, давай, Витек, рискни, попробуй этот неизвестный экзотический фрукт.

Я не поддался на провокацию, мне ещё хотелось жить, поэтому от оранжевых фруктов пришлось отказаться.

– Бананы точно есть можно, – говорил Темка с набитым ртом. – Класс! Намного вкуснее магазинных.

Мы развели костер, сели вокруг него и стали молча есть бананы. Уже стемнело, но в черном небе совсем не было видно звезд. Шумел океан, волны лениво касались берега, а холодный соленый ветерок раздувал наш костер.

– Как будем спать? – спросил Дрон. – А главное, где?

– В автобусе, разумеется. Он хоть и искорежен, но сидения все целы.

– Значит, с комфортом поспим, – ухмыльнулся Фил.

– Тогда надо распределить обязанности, спать всем – не дело. Одни спят, другие дежурят. По-моему, вполне разумно, согласны? – сказал Арсений.

Ленке сделалось смешно.

– Одни спят, другие дежурят, а третьи пляшут вокруг костра и бьют в бубен.

– Как хочешь, – обиделся Арсений. – Мое дело предложить. Только учти, если заснем все, утром можем кого-то не досчитаться.

– Арсений, хватит.

– А что, не веришь? Ты в курсе, кто обитает на острове, кто выползет на берег ночью, когда мы будем спать в салоне. Дверь открыта, стекла все выбиты, зайти или заползти в автобус может любой.

– Не ссорьтесь, – вмешалась Юлька. – Согласна с Арсением, надо чтобы кто-нибудь сидел у костра. Не всю ночь, конечно, но хотя бы по три-четыре часа. Потом будем меняться.

– Окей, – согласился Колян. – Жребий бросим?

– Первым на вахту могу заступить я, – сказал Темка. – Все равно заснуть не получится.

– Я с Тёмычем посижу, – закивал Дрон. – А вы решайте, кого потом будить.

Сменить Андрея и Темку согласились Мишка с Филом. Всем сразу стало легче. Если мы и дальше будем действовать сплоченным коллективом и перестанем ставить друг другу палки в колеса, возможно, нам удастся выбраться из этой передряги целыми и невредимыми.

В момент аварии наши айподы, айпады, телефоны, ноуты и электронные книги тихо «умерли». Разбились и наручные часы. Повезло лишь одной Жанке, её часики не пострадали, и теперь они были для нас единственной ниточкой, которая позволяла бы ориентироваться во времени.

Ровно в полночь мы рассредоточились по салону автобуса. Мягкие сидения оказались вполне пригодны для ночного сна, во всяком случае, спать на них было намного удобней, чем, скажем, на песке.

…Артем с Дроном сидели возле костра. Время от времени в огне потрескивали ветки, разлетались искры, сверкали и гасли. И если Дрон был целиком погружен в собственные мысли, то Темка непрестанно вертел головой. Он прислушивался не только к треску горевших веток, но и к другим более загадочным и незнакомым звукам. Например, ему все время казалось, что там, за его спиной, в густых зарослях кто-то сидит. И не просто сидит, а наблюдает за ним и Дроном. Возможно, чего-то выжидает.

Артем слышал вдали крики ночных птиц. Они не спали, птицы только начинали бодрствовать. Темка уже успел понять, с наступлением темноты на острове начинает бурлить жизнь. Все те существа, животные, птицы, насекомые, которые днём старались не попадаться на глаза непрошеным гостям, сейчас ведут себя более раскрепощено. И если Темка с Дроном никого не видят, это ещё не означает, что обитатели острова не видят их.

– А водителя мы так и не нашли, – тихо проговорил Артем, устав сидеть в тишине и прислушиваться к ночным звукам.

– Да, – согласился Дрон, и немного поворошил палкой угли в костре. – Но знаешь, я думаю, он погиб.

– Да ладно, с какой стати?

– Тогда где он? Почему ушёл, бросил нас, куда здесь вообще можно уйти?

– А если погиб, где тело?

– А кто там, – Дрон не оборачиваясь, ткнул пальцем назад, в сторону зарослей. – Живые коряги или животные, о которых мы ничего не знаем? Водилу могли утащить.

– Следов на песке не было.

– Брось, Темыч, ты видел какой здесь ветер, он постоянно заносит следы песком.

Артем задрал голову вверх.

– Откуда мы упали, Дрон, как оказались на острове? Ехали по дороге, и вдруг уже здесь.

– Ураган принес домик Эли в волшебную страну, – усмехнулся Андрюха. – Раньше я сказкам не верил.

– А сейчас?

– Посмотри вокруг.

Темка саданул палкой по коряге.

– Знаешь, что меня злит больше всего? Мы не пытаемся бороться и сопротивляться. Наступила ночь, все отправились спать, как будто мы не на острове, а в обычном оздоровительном лагере. Поужинали и сразу после отбоя легли спать. Идиотизм!

– А ты что предлагаешь, кому оказывать сопротивление?

– Острову! Чего ржешь, я не хочу здесь находиться, – Артем кивнул на автобус, – и им надо не дрыхнуть на сидениях, а искать выход. Я не Робинзон Крузо, и не самодовольный Филипп. Не ищите выхода, выхода здесь нет, – Темка спародировал Фила. – В отличие от него я не собираюсь жить среди пальм и питаться бананами.

Темка продолжал негодовать ещё долго, Дрон его почти не слушал, он смотрел на темную гладь океана, словно пытаясь что-то разглядеть во мраке. А потом Темка умолк, Дрон повернулся и вскинул брови. Подложив руки под голову, Артем спал прямо на песке.

И этот человек собирался сопротивляться острову. На других пенял, мол, как можно спокойно спать, а сам… Все-таки Темка болтун и пустозвон.

Жанна оставила Андрюхе часы и сейчас они показывали четверть третьего. А в половине третьего Андрей вздрогнул от внезапного шелеста листвы и треска веток. Определенно, кто-то пробирался сквозь заросли к берегу. Дрону даже показалось, он слышит дыхание. Тяжелое, прерывистое.

Он встал, поднял палку и сделал несколько шагов по направлению к автобусу. Хотел разбудить Фила или Коляна. Или всех сразу. Он еще не решил.

Громкий треск заставил Дрона замереть на месте. Осторожно, словно в замедленной съемке, Андрей повернул голову назад, жадно вглядываясь в темноту…

Глава пятая

В джунглях

Жанкины часы мы обнаружили утром, когда, проснувшись, вышли из автобуса. Они лежали на песке сантиметрах в сорока, а может, чуть дальше от переднего колеса. Циферблат практически целиком был засыпан песком, на поверхности остался коричневый ремешок, его-то я и заметил.

Темка продолжал спать возле потухшего костра. Ему и мягкие сидения были совсем не нужны, он чувствовал себя замечательно на теплом песке, служившим одновременно и матрасом и подушкой. Затрудняюсь сказать, что снилось Артему, но вид у него был очень даже счастливый. Ещё бы, проспать всю ночь на свежем воздухе.

Предчувствуя беду, я подошел к костру и толкнул брата в плечо.

– Тем, просыпайся! Вставай, говорю! Слышишь?

– Витек, ещё немного, пять минут… Я сейчас. Включи пока чайник.

Толкнув Темку сильнее, уже не в плечо, а в бок, я закричал:

– Что у вас случилось, где Дрон, почему вы не разбудили ночью Филиппа?

Артем дернулся, резко привстал и стал смотреть на нас сонными глазами. Он не сразу сообразил, где находится, а когда вспомнил, быстро заморгал и поднялся на ноги, стряхнув с них песок.

– Вить, я… Мы с Андрюхой… Я немного прилег, на пару минут. А вы чего так смотрите, случилось что?

– Случилось! Где Андрей? – спросила Жанна. – И кто швырнул мои часы на песок?

– Я не знаю, – растерянно ответил Артем. – Здесь такой воздух, спится очень крепко, я не собирался спать всю ночь, хотел только дать отдых глазам.

– Ну и как, – злорадствовал Колян, – глаза отдохнули, а сам-то как, не сильно устал?

– Хватит издеваться, ну да, заснул я, можете меня за это расстрелять. Вить, случайно получилось, ну чего ты.

Говорить дальше с Темкой, а уж тем более пытаться выяснить у него правду, было бессмысленно. Правда была ему неизвестна, попросту говоря, он её проспал. Мы стали звать Андрюху. И чем дольше его звали, отходя все дальше от берега, тем нам становилось страшнее. Андрей пропал.

Темка плелся за мной тенью, понуро опустив голову. Он чувствовал себя разбитым, виноватым, раздавленным и жутко униженным теми косыми взглядами, что бросали на него остальные. Но сильнее всего его терзало чувство вины, оно буквально разрывало Темку на части, но я не спешил его успокаивать. Во-первых, мне хотелось, чтобы его помучила совесть – вот такой я вредный брат – а, во-вторых, Артему необходимо хорошенько подумать, осознать и запомнить, что есть такое слово «Надо». Вздремнуть он захотел пару минут, знаю я его пару минут, Темка двенадцать часов проспать запросто может. Да если бы мы его сейчас не растолкали, он бы спокойно до полудня между костром и корягой провалялся. А Дрона нигде нет, и это меня пугает. Где же он? Куда мог уйти, зачем ушел, не поставив никого в известность, и увидим ли мы его – сейчас это имело первостепенное значение.

– Андрей! – кричали девчонки.

– Дрон! – вторили им ребята.

В ответ мы слышали размеренный шум океана и беспокойный крик птиц.

Вскоре Колян предложил разделиться на две группы.

– Неудачная идея, – испугано проговорила Марина, обернувшись назад, словно спиной почувствовав на себе чей-то колкий взгляд.

– Разделившись, шансы найти Андрюху удваиваются.

– И по какому принципу будет делиться? – хохотнула Жанка.

– Тебе все хихоньки, – Марина опять начала вертеть головой. – Ребят, я своей тени уже боюсь, не знаю, смогу ли вообще куда-нибудь пойти.

– Сможешь, Маринка, – Колян обнял её за плечи и добавил с наигранной веселостью: – Тем более у тебя нет выбора. Или оставайся здесь, на берегу, или топай за нами.

– Колька прав, – сказал Темка. – Ходить друг за другом – не дело.

– И кто с кем пойдет?

– Бросим жребий?

– Детский сад, – отмахнулась Ленка. – Давайте ещё посчитаемся, как в ясельной группе. – Нас одиннадцать. Так… Одиннадцать на два не делится.

– Почему не делится? Очень даже делится. Пять с половиной человек идут направо, пять с половиной налево.

– Фил, не смешно. Короче, Колян, Витька, Арсений, Марина и Валюха – одна группа. Кого не назвала – вторая. Устраивает такой вариант?

– Ленка, ты гений, чтобы мы без тебя делали?

Толкнув Коляна в плечо, Лена улыбнулась.

…Десять минут спустя мы зашли в джунгли. Пробираться сквозь густые заросли оказалось неудобно: высокая трава с зазубренными краями была влажной, над крупными бусинами росы кружили неизвестные нам насекомые, издавая противный писк вроде комариного.

Из-за высокой влажности я в момент взмок, пришлось снять рубашку, но Валька сразу же закричала:

– Вить, немедленно надень обратно!

– Жарко.

– Надень, – повторила она. – Это тебе не подмосковный лес, здесь надо быть начеку. Ребят, запомните, любой укус может оказаться смертельным.

– Не начинай, – попросил Колян.

– Знаешь, как говорят: предупрежден, значит, вооружен. Я не утверждаю, но вероятнее всего, здесь есть москиты. Надеюсь, никому не нужно объяснять, что они собой представляют. Мы для них – лакомый кусочек.

Я надел рубашку, застегнулся на все пуговицы, а когда заметил на рукаве странное насекомое, отдаленно напоминавшее жука короеда, быстро убрал его щелчком указательного пальца.

– Плюс здесь достаточно других насекомых, а также хищников, ядовитых змей…

– Валь, ну перестань ты! – взмолилась Марина. Её лицо было бледным, как снег, губы дрожали, и шла она практически на одних носочках, боясь лишний раз касаться подошвами влажного мха.

Над землей висела полупрозрачная дымка, редкие солнечные лучи (те, которым удавалось пробиться сквозь густую крону), пронизывали её золотистыми нитями. Зеленые ростки, едва проклюнувшись, начинали тянуться к солнцу, обвивая своими тоненькими стебельками мощные стволы высоких деревьев. От обилия сплетенных друг с другом лиан рябило в глазах. Оплетая все, что можно было оплести, свисая с веток, взбираясь по стволам и змеясь по земле, лианы занимали в джунглях главенствующее положение. Они находились всюду и казались мне живыми и опасными.

– Осторожно, Арсений, ты идешь прямо на паутину. – Валька успела схватить Арсения за руку и оттащила его назад.

Марина завизжала.

– Паук! Смотрите, какой паук, – подбежав ко мне, она уткнулась лицом в плечо и расплакалась.

– Ни фига себе, – Колян сморщился, а Арсений, который едва не «влип» лицом в паутину присвистнул:

– Валь, я твой должник.

Большой мохнатый паук с наспинным рисунком в виде красного ромба, зашевелил длинными лапами. Маринка вцепилась в меня мертвой хваткой. Паук медленно пополз наверх. А там, скрывшись за широким листом, ещё долго суетился, отчего толстые нити паутины, поблескивая в одиноком лучике солнца, подрагивали в такт его движениям.

Паутину диаметром около двух с половиной метров я видел впервые. Зрелище, должен сказать, и красивое и омерзительное одновременно. Возможно, наткнувшись на гигантскую паутину в Интернете, я бы проявил к ней больше уважения и любопытства, но сейчас, стоя в непосредственной близости от липкой ловушки мохнатого паука (по размерам он превышал воробья) я испытывал неприязнь.