Читать книгу Золотая кошка - Юстасия Тарасава - Страница 1

Повесть-сказка для детей старше 6 лет и их родителей, дедушек и бабушек, воспитателей, учителей и нянь. А также для всех, кто любит Алтай – сказочный край.

(примечания в конце книги)

Вступление

Некоторые люди говорят, что будто бы никакой Золотой кошки и не существует вовсе. Говорят, что я сама её придумала. Странно слышать такие разговоры. Ну вы сами подумайте: как же можно придумать то, что было тысячи лет назад?! А даже если бы я её придумала, то почему же в неё верят взрослые и, надо заметить, умнейшие образованнейшие люди, которые много лет помогали мне изучать историю Золотой Кошки? Допустим, мой друг Саша Маркин – чудак и фантазёр, как и все художники, вы можете решить, что он увлёкся моей завиральной идеей и мы с ним много часов провели в разговорах о ней. Но что вы скажете о лучшем в мире учителе химии* Раисе Андреевне Коркиной, она может и чудачка, но человек научного склада ума. А ведь это именно Раиса Андреевна привезла меня в Алтайский район Алтайского края, на ту самую базу, и спускалась со мной в ту самую пещеру. И уж если говорить о самых строгих участниках этих событий, то пограничников-то точно никто никогда выдумщиками не назовёт. А ведь именно от них я услышала когда-то эту историю! Когда-то, очень-очень давно, я жила с родителями на далёкой пограничной заставе, добраться туда можно было только вертолётом. Вокруг были горы, реки и снова горы, а в окна нашего дома часто заглядывали любопытные аргали*. Иногда приезжали верхом соседки-алтайки в малахаях*, покуривали свои длинные трубки и смотрели, как я делаю мои первые шаги. Это очень важно, где и как ребёнок учится ходить. Я делала мои первые шаги по великому караванному пути, дороге сказок и легенд – по Чуйскому тракту. Так до сих пор по этому пути и иду. И именно там, в Алтайских горах, я впервые услышала про Золотую Кошку. Однажды мы летели с заставы в город к бабушке, и один добрый пограничный генерал взял меня на руки, чтобы я сидела у окна и могла любоваться красивым видом. Наш вертолёт пролетел уже половину пути, когда генерал сказал: "Смотри! Во-он, видишь? Блестит. Это она, Золотая Кошка!" А поскольку я ничего о Золотой Кошке не знала, он мне эту историю и рассказал. А потом, когда я выросла, я написала эту книгу для моих детей. И для внуков того генерала. И для всех, кто любит Алтай и Золотую Кошку.

Глава 1

Зеркало разбилось в среду. Стеклянные брызги со звоном полились на пол. Катя смотрела на водопад осколков, не в силах отвести взгляд. Прибежала мама, обняла: – Девочка моя! Как ты меня напугала! С тобой всё в порядке, ты не порезалась? – она осмотрела Катины ладошки.

– Мам, да я вообще не при чём! Оно само, – оправдывалась Катя. – Я к нему даже не подходила. А оно как зазвенит, как лопнет… – Девочка всхлипнула.

– Так бывает, – кивнула мама. – Просто это очень старое зеркало. Оно досталось мне от бабушки, а ей от её бабушки, а ей…

– Ой, что это?! – перебила Катя.

– Где? – оглянулась мама.

– Да вот же. Мам, посмотри, в зеркале что-то непонятное.

Мама обернулась. В рассохшейся деревянной раме, там, где ещё совсем недавно красовалось старинное зеркало, а теперь, ощерясь клыками осколков, зиял провал, выделялось светлое прямоугольное пятно.

– Это… бумага? – удивилась Катя, глядя на плотный желтоватый лист. – А выглядит как ткань.

– Она похожа на старинный пергамент, который папа нам в музее показывал, – заметила мама, подходя к зеркалу.

Они долго разглядывали странные закорючки, стрелочки и рисунки.

– Ничего не понимаю, – вздохнула Катя.

– По-моему, вот река, вот лес, вот люди. А это… кошка? – растерялась мама. В уголке листа улыбалась, выгибая позолоченную спину, нарисованная кошка.

– Мам, а тебе не кажется, что это карта?

– Наверное, так и есть, – согласилась мама и они снова принялись разглядывать листок.

Затянувшееся молчание взволнованно и решительно прервала Катя: – Это точно карта! Здесь зарыт клад! Ты как знаешь, а я звоню папе.

Мама протянула ей телефон.

Глава 2

Родители Кати развелись. Что поделаешь, так бывает. Никто не виноват, просто родители оказались слишком разными. И интересы у них разные, и образ жизни. Несовместимые. Мама – модельер. Она всё время дома что-то рисует, кроит, а потом увозит разноцветные тряпичные коконы в ателье и готовит там новые коллекции одежды. Папа – археолог. По полгода дома не бывает, уезжает на полевые работы. Это значит, что он с другими археологами с весны до осени раскапывает старинные поселения, ищет чудом сохранившиеся вещи тысячелетней давности. А мама с Катей всё лето живут на даче, цветы поливают, ягоды собирают, в пруду купаются, лягушек пугаются, ловят бабочек и помогают бабушкам. Потому что бабушки, в отличие от родителей, разводиться и не думали, а продолжали вместе Катюшу растить. Мама Катина на цветы-ягоды насмотрится и тянет её рисовать, одежду создавать. Цветочно-ягодную. А бабушки тут как тут. Катеньку покормят, сказку расскажут, молочка с мёдом дадут, рыжие косички заплетут, спать уложат, грядки польют, ягоды соберут, варенья наварят, весь погреб им заставят. А папа осенью вернётся – и варенье готово, и новый показ мод, и бабушки рады, и Катя. Одна только мама брови хмурит. Потому что у всех мужья как мужья, а у неё бродяга. Вот они и расстались. Стала Катя то с мамой, то с папой жить. Но с мамой, конечно, больше, мама ведь на полевые работы не ездит. Бабушки вздохнули и стали по очереди за Катенькой в школу ходить, обедами кормить, в музыкалку водить, уроки с ней учить и на каток возить. На то они и бабушки.

А потом наступили летние каникулы. В субботу в честь каникул устроили настоящий праздник. Бабушки напекли всяких вкусностей, мама нарядила квартиру гирляндами, в гости пришли Катины друзья, чтобы хорошенько наиграться перед долгой разлукой. В воскресенье Катя с мамой повеселились в парке, а в понедельник стали на дачу собираться. Во вторник маленький розовый автобус, работающий в мамином ателье, перевёз их на дачу. Обычно этот автобус развозит по магазинам красивую одежду, но иногда с удовольствием катается за город. На дачи, в лес за грибами, на речку купаться, в горы. На маминой работе без таких поездок нельзя, без них вдохновения нет. А без вдохновения ничего хорошего не придумаешь. Поэтому маленький розовый автобус любит выезжать на природу. Во вторник он перевёз бабушек, маму и Катю на дачу и, оставив их распаковывать вещи, укатил в город.

А в среду разбилось зеркало. Вот тогда-то всё и началось.

Глава 3

Папа с интересом выслушал Катин рассказ.

– Значит, зеркало разбилось само и внутри оказалась карта сокровищ? – улыбнулся папа. – Давай посмотрим.

Он подошёл к зеркалу и присвистнул: – Ух ты! Да это же… – Папа побледнел, протёр глаза кулаками и снова посмотрел на карту. – Это же… – голос его осёкся, и папа еле слышно прошептал: – Нонна! – шёпот перешёл в крик. – Нонна!

Испуганная мама прибежала из кухни с поварёшкой в руках.

– Что стряслось?

– Нонночка! Неси скорее фотоаппарат. Этот клад надо запечатлеть.

– Фантазёр! И Катя вся в тебя. Клады, карты, – проворчала мама, выходя из комнаты.

Через минуту она вернулась с фотоаппаратом.

– Да нет же, Нонночка, это не фантазии, – возразил папа. – Это старинный документ и я боюсь, что он рассыплется, когда мы попытаемся его прочитать.

Катя недоверчиво посмотрела на карту. Бумага, конечно, необычная. Плотная, шершавая и цвет коричневый. Когда Катя училась в первом классе и бабушка пролила чай на её прописи, они долго сушили тетрадку феном, листы в ней стали такими же бурыми и скукоженными. Так что ещё неизвестно, старая эта карта или тоже чаем облитая.

Папа фотографировал, а мама с сомнением разглядывала бумагу с золотой кошкой.

– Катюша, – тихонько спросила мама, – скажи, пожалуйста, это не твоих рук дело?

– Что? – не поняла Катя.

– Не ты эту карту состряпала?

– Мама! – возмутилась Катя, – ну почему ты всегда всё думаешь на меня?! Ваза разбилась – Катя. Грядки завяли – Катя. Карта нашлась – снова Катя виновата.

Мама смутилась. Случай с вазой произошёл совсем недавно. Мама пришла домой и увидела на полу разбитую вазу и сломанные цветы в луже. И мама подумала, что это Катя играла и разбила вазу. А оказалось, что это мамина мама Раиса Семёновна хотела пыль со шкафов вытереть, стала лестницу-стремянку ставить, да и уронила прямо на вазу. Бабушка Семёновна побежала в магазин за новой вазой, а мама в это время вернулась домой и на Катю подумала. С грядками тоже история вышла. Мамина мама Раиса Семёновна посадила зелень: петрушку, базилик, укроп. Красиво посадила, в шахматном порядке. А папина мама Лариса Антоновна об этом не знала и решила, что это сорняки растут. И стала огород от сорняков спасать. Отраву разводит в лейке и поливает. Бабушка Семёновна на дачу приезжает и причитает: ох, ох, не растут мои грядки! А бабушка Антоновна как приедет, другую песню заведёт: ай, ай, одолели сорняки проклятые! Бабушки-то по очереди на дачу ездили. Однажды они вместе приехали, тут всё и выяснилось. Поохала Семёновна, попросила прощения Антоновна, да ничего не поделаешь, пришлось грядки перекопать и цветы на этом месте посадить. Потому что отравленную зелень есть нельзя. Зато цветы там вымахали ростом с Катю. Мама тогда тоже сначала думала, что это Катины фокусы, потому что Катя петрушку терпеть не может. А теперь мама не знала, что и думать.

– Катенька, доча, не обижайся! Просто бумага уж очень похожа на ту, которую ты по рецепту смешариков делала. – Мама Нонна вздохнула и пошла на мировую: – Катюш, а хочешь, я тебя с папой в экспедицию отпущу?

– Серьёзно? – не поверила Катя. – Мама! Ты самая лучшая! – И она протянула мизинец: – Мирись, мирись и больше не дерись.

– Если будешь драться, я буду кусаться, – подхватила мама.

Папа заснял карту со всех сторон и теперь собирался с духом. Прикасаться к старинным вещам всегда боязно. Они порой до того ветхие, что только пальцем тронешь – и документ рассыпается, превращаясь в горсточку трухи. Уж кому как не археологу это знать.

– Ну что, приступим, помолясь, – решился папа. – Нонна, каждый кадр дорог для науки, – он отдал маме фотоаппарат и позвал Катю. – Катёнок, иди сюда. Будешь мне помогать.

– А что делать, пап? – с готовностью отозвалась Катя.

– Первым делом подстелим чистую клеёнку.

Папа взмахнул висевшей на спинке стула тканью. Мама Нонна вздохнула, глядя, как он застилает стол будущим платьем из её новой коллекции, но ничего не сказала.

– Папа, это не клеёнка, – начала было Катя, но мама махнула рукой. Её муж всегда был невнимательным ко всему, что не связано с его наукой.

– Да? – удивился папа. – А что это?

– Это мамина заготовка к показу мод.

– Надо же! – папа изумился ещё больше. – А я думал, одежду только из красивых тканей шьют. А это какая-то невзрачная, неинтересная, вот я и подумал, что это тряпка хозяйственная.

– Эх, Дима, Дима! – засмеялась мама Нонна. – Может, это и не самая красивая ткань, зато с ней хлопот меньше. Неужели ты не замечаешь, что люди выбирают тёмную немаркую одежду, так проще. Ничего-то тебя, кроме твоих раскопок не интересует!

Катя поняла, что наступил опасный момент. Сейчас родители могут начать выяснять, кто из них меньше внимания уделял другому, и почему они, собственно, развелись. Надо их остановить, пока не поздно.

– Папа, а как мы будем карту откреплять от зеркала?

В комнате повисла тишина. Наконец папа откашлялся и торжественно произнёс: – Устами младенца глаголет истина. Надо вызвать скорую археологическую помощь. Без нашей группы здесь, похоже, не обойтись.

И он принялся звонить своим коллегам. Слушая, как папа рассказывает о находке в их зеркале и приглашает сослуживцев извлекать старинную бумагу по всем правилам науки, Катя была довольна. Каникулы начинали ей нравиться.

Глава 4

Приехали археологи, Катя их уже видела раньше у папы в институте. Этнограф Ян Карлович, спокойный, добродушный и в то же время строгий, похожий на директора школы. Художник-реставратор Зинаида Ивановна, которую Катя втайне считала постаревшей Мальвиной. И водитель Глеб.

Прибыли бабушки Раиса Семёновна и Лариса Антоновна, и сразу принялись стряпать пироги. Прикатила на маленьком розовом автобусе Галя из ателье, привезла эскизы мамы Нонны и своего сына Гришку, Катиного одноклассника. В доме стало шумно и весело.

Подумать только – здесь, на обычной даче, в развалюхе-зеркале была спрятана карта, а они столько лет жили и ничего не знали об этом! И теперь учёные открыли свои чудесные чемоданчики, в которых рядами лежат сверкающие металлические инструменты и стоят загадочные баночки и пузырёчки, а Зинаида Ивановна натянула тонкие хирургические перчатки и развела в маленькой ванночке едко пахнущую смесь. В эту завораживающе-таинственную минуту Катя боялась моргнуть, чтобы не пропустить самое интересное. Этого Катя не перенесла бы. Они с Гришей стояли рядом со взрослыми и их никто не прогонял. Их даже не замечали. Зинаида Ивановна священнодействовала, а остальные молча стояли полукругом, не спуская глаз с кисточки, наносившей на бумагу смесь. Бумага набухла и потемнела. Папа Дима взял из чемоданчика нож и осторожно поддел краешек старой карты.

– Дима Аркадьевич, – мягко оттеснила его Зинаида Ивановна, – позвольте мне.

– Почему она так странно назвала твоего папу? – спросил Гриша.

– Не знаю, – пожала плечами Катя, – на работе его все так зовут. С одной стороны, уважают и поэтому по отчеству. С другой стороны, мама говорит, что он навсегда останется ребёнком, поэтому Дима.

Дима Аркадьевич с сожалением посмотрел на зеркало, но скребок отдал. – Пожалуйста.

Зинаида Ивановна тряхнула голубоватыми кудряшками, подула на свои натруженные руки, перекрестилась и начала бережно отлеплять бумагу от зеркала. Все замерли в ожидании. Дело продвигалось очень медленно. Зинаида Ивановна осторожными движениями просовывала нож под бумагу, а Кате казалось, что нож находится на одном и том же месте.

– Застрял он там, что ли? – пробурчала она.

– Терпение, Катёнок, терпение, – успокоил папа. – У Зинаиды Ивановны золотые руки. Она самый опытный наш сотрудник.

– Потому что она самая старая? – спросил Гриша.

Катя толкнула его в бок, а Дима Аркадьевич испуганно посмотрел на Зинаиду Ивановну, но та спокойно продолжала работать. Может быть, она не расслышала бестактный вопрос.

Дима Аркадьевич успокоился и сказал: – Потому что она самая мудрая. Запаситесь терпением, оно – главный инструмент археолога.

Катя вздохнула. Вот как раз с терпением у неё дела обстояли неважно, вечно его не хватало. Наконец Зинаида Ивановна положила бумагу на стол. Обратная сторона листа оказалась вся исписана затейливыми переплетающимися буквами.

– А это на каком языке написано? – спросила Катя.

– На русском, – ответил Ян Карлович.

– Это очень старый русский язык, – улыбнулась Зинаида Ивановна. – Как я.

Гриша покраснел.

– Коллеги, я вас поздравляю! – сказала Зинаида Ивановна. – Эти письмена явно не младше петровских времён*.

Все обступили стол и разглядывали находку. Гриша протянул руку к бумаге, но Глеб успел схватить его за локоть.

– Что ты! Руками трогать нельзя.

Дима Аркадьевич взял у мамы Нонны фотоаппарат и сделал несколько снимков.

– Пока не высохло, – пояснил он. – Потом вид станет совсем другой.

– Та-ак, что тут у нас? – склонился над столом Ян Карлович. – Интересно. Полагаю, письмо подлинное.

Все наклонились над бумагой и внимательно её разглядывали. Лицо Димы Аркадьевича то багровело, то белело, то шло алыми пятнами, а потом и вовсе позеленело.

– Неужели… – Дима Аркадьевич рванул воротник, словно рубашка была ему мала, – неужели это правда? – Последнее слово он произнёс едва слышно и обвёл всех присутствующих помутившимся взглядом.

– Голубчик, не надо так волноваться, – Зинаида Ивановна оставалась безмятежной. – Ну конечно, это правда.

Дима Аркадьевич охнул. Ян Карлович схватился за сердце. Глеб выбежал из комнаты.

Зинаида Ивановна достала из буфета бокал и попросила Гришу: – Будьте любезны, принесите воды.

Гриша сбегал на кухню за кувшином, Глеб вернулся с автомобильной аптечкой и вместе с Зинаидой Ивановной они развели сердечные капли для Яна Карловича. В комнате пахло лекарством и химической смесью, которой пропитывали карту. Но Катя могла бы поклясться, что гораздо сильнее пахло невероятной тайной и предвкушением необыкновенных приключений.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чём дело? – не выдержала мама Нонна.

– Да! – подхватила Катя. – И мне.

– Зинаида Ивановна, пожалуйста, вы, – попросил Дима Аркадьевич.

– Благодарю, голубчик, – Зинаида Ивановна подула на ладони, потёрла их и спокойно сказала: – Этот документ, – она кивнула на стол, – подтверждает… – она спохватилась, – косвенно подтверждает, что давным-давно в наших краях жили необыкновенно умные, сильные, талантливые люди.

– В этой бумаге так написано? – уточнила Катя.

– Нет, что вы, – Зинаида Ивановна выглядела смущённой. – Здесь управляющий рудником* докладывает своему хозяину, знаменитому Акинфию Демидову* о том, что бумагу сию, вероятно, обронили воины джунгарские*, удиравшие от защитников крепости*. И спрашивает у хозяина, как распорядиться картой Золотой Кошки. Только что на наших глазах произошло важное научное событие.

Мама Нонна с уважением смотрела то на бывшего мужа, то на бумагу. Вот ведь как бывает, живёшь рядом с человеком, считаешь его мечтателем, а он запросто научные открытия делает.

– К-какие воины? – Гриша начал заикаться. – К-какая к-крепость? К-какая к-карта?

В комнату вошла запыхавшаяся бабушка Антоновна, вытирая руки о фартук, следом за ней семенила бабушка Семёновна.

– Ну, – хором спросили бабушки, – так где искать ваш клад?

Глава 5

– Клад? – изумилась мама Нонна.

– К-к-клад! – завопил Гриша.

– Клад, конечно, – подтвердила Антоновна. – А что же это по-вашему?

– Мама! – простонал Дима Аркадьевич. – Ты же взрослый человек!

– Вот именно, – кивнула Антоновна. – И за свою взрослую жизнь видела немало взрослых людей, нашедших клады, спрятанные другими взрослыми людьми. Если хочешь знать, когда я была маленькой… – И бабушка Антоновна начала одну из своих любимых историй о её тётке Марише, которая во время гражданской войны в спешке закопала полный тазик золота под деревом. Тётка Мариша потом всю жизнь вспоминала, что это за дерево и где именно оно росло, да так и не вспомнила.

Мама Нонна, давясь от смеха, выскользнула из комнаты. Эту историю она слышала, по меньшей мере, раз двести. А Катя, наоборот, выслушала бабушкин рассказ с большим интересом. Учёные тоже не проронили ни слова. Бабушка Семёновна выскользнула в кухню, вынула пирожки из духовки, убавила огонь под кастрюльками, долила воды в самовар и вернулась в комнату к концу повествования.

– Надеюсь, я не пропустила самое интересное? – спросила Семёновна у Антоновны. – Где клад зарыт?

– Мама! – схватилась за голову мама Нонна. – Ну ты-то здравомыслящий человек.

Дима Аркадьевич отвернулся, зажимая рот ладонью, плечи его тряслись.

– А то! – почему-то оскорбилась Семёновна. – Ещё бы я да не здравомыслящий. И здравый смысл подсказывает мне, что одни люди имею обыкновение закапывать клады, а другие – находить.

Археологи заулыбались.

Гриша принюхался. С кухни доносились аппетитные запахи. – Бабушки Антоновна-Семёновна, а кормить сегодня будут?

Антоновна всплеснула руками, Семёновна охнула, и бабушки дружно бросились в кухню накрывать стол к обеду.

– Гриша! – одёрнула сына Галя.

– А что? – оправдывался мальчик. – Я есть хочу.

– Ну, – покраснела Галя, – прямо не знаю, как тебя научить хорошим манерам.

Водитель Глеб заступился за Гришу: – Когда мальчишки голодные, им не до этикета.

Гриша на шаг придвинулся к Глебу, почувствовав в нём защитника.

Галя виновато улыбнулась: – Да я всё понимаю. Только неудобно. В гостях ведь.

– Как тебе не стыдно! – упрекнула её мама Нонна. – Ты ведь для нас как родная. Мы с тобой столько лет вместе работаем и отдыхаем, и наши дети за одной партой сидят. И правильно, что Гриша чувствует себя здесь как дома.

– Тем более, – поставил точку в разговоре Глеб.

Глава 6

После обеда долго пили чай, а потом просто сидели за столом в ленивом блаженстве.

– Хорошо у вас, – сказал Ян Карлович.

– Настоящий дом, – одобрила Зинаида Ивановна.

– Мы этот дом с Диминым папой много лет строили, – кивнула Лариса Антоновна и вытерла слёзы.

Кате всегда было обидно, что она совсем не помнит дедушку. Но всё в доме сохранялось так, как было при дедушке.

– Старинные вещи просто прелесть! – восхитилась Галя. – Какие дивные комоды.

– Эти комоды мне по наследству от бабушки достались, – сказала Антоновна. – А зеркало было вообще от первых горных инженеров*. Красиво жили люди! Построили в глухом лесном краю уголок Санкт-Петербурга. Вообразите: дома, парадные, мостовые, кареты… И театр устроили не хуже императорского, новые представления чуть не каждый день.

– Зачем? – удивился Гриша.

– Чтобы по дому меньше скучать.

– Делать нечего, – фыркнул Гриша. – А зачем тогда приехали в такую даль? Жили бы в своём Петербурге, по театрам разгуливали.

Катя посмотрела на него с сочувствием.

Водитель Глеб улыбнулся: – Заземлённая ты личность, Григорий. А как же великие дела? Если бы все по домам сидели, кто открытия делал бы?

– А что здесь открывать-то? У нас же нет ничего особенного, – недоумевал Гриша.

Все рассмеялись, а Ян Карлович доброжелательно пояснил: – Ничего особенного у нас, конечно, нет. Разве что красивая природа да исторические памятники, да золото, да камни самоцветные, да другие драгоценные залежи. Самые редкие сочетания элементов таблицы Менделеева. Мы буквально ходим по ним, вот и не замечаем.

– Ну, золото понятно, а памятники что? Их не продашь, не купишь, какая от них польза? Так, украшения, – сделал вывод Гриша.

Кате стало стыдно за него. Гришка вообще-то неплохой мальчишка, но культурным его при всём желании не назовёшь. Как ляпнет что-нибудь, хоть стой, хоть падай. Сколько раз Катя его просила: «Промолчи, за умного сойдёшь», да где там. Чем больше народу вокруг, тем глупее Гришка выступит. И теперь вот не удержался. Кате было неловко перед археологами. Ещё подумают, что теперь все дети такие.

– Гриш, я тебе потом объясню, – пообещала Катя. И перевела разговор на другую тему. – И что мы будем делать с картой?

– Это вопро-ос, – прогудел Ян Карлович. Катя давно заметила, что когда Ян Карлович волновался, он имел привычку поглаживать свою аккуратную бородку и растягивать слова.

– Сначала мы её изучим, – как всегда невозмутимо ответила Зинаида Ивановна.

Глава 7

Как только старинная бумага высохла, её убрали в прозрачный ларец. Дима Аркадьевич ловко защёлкнул замочки, нажал разноцветные кнопочки, словно беззвучно сыграл аккорд. На табло загорелись цифры.

– Что это? – удивилась Катя.

– Переносное хранилище. Ветхие вещи лучше хранятся при определённой температуре и влажности, вот я и запрограммировал дорожный короб. Теперь можно сколько угодно рассматривать твою находку.

Все столпились вокруг стола и разглядывали бумагу. Глеб и мама Нонна сидели в стороне и молча наблюдали.

– Определё-онно, это карта, – заключил Ян Карлович.

– Голубчик, да это может быть что угодно, даже детский рисунок, – возразила Зинаида Ивановна.

– Зачем докладывать золотопромышленнику о простом рисунке? – поддержала Яна Карловича бабушка Семёновна. – Да ещё и прятать его в зеркале?

– Ну, этого мы не знаем наверняка, – Дима Аркадьевич почесал лоб. – Мы даже не знаем, действительно ли этот документ обронили во время бегства джунгары или это стечение обстоятельств. Возможно, джунгары ни при чём, а листочек лежал в районе их пути, и нашедшие его подумали, что он джунгарский. А возможно… – Дима Аркадьевич огорчённо вздохнул. – Единственное, в чём мы можем не сомневаться – это то, что возможно всё! Даже то, что невозможно.

– С научной точки зрения вы правы, голубчик, – согласилась Зинаида Ивановна. – Но не отчаивайтесь. Посмотрите, какая прекрасная кошка. Она вам никого не напоминает?

– Скифская* кошачья гривна*. Было что-то подобное в раскопах Полосьмак*, – не задумываясь ответил Дима Аркадьевич.

Археологи переглянулись.

– И не только у неё, – добавил Ян Карлович. – Это же типичный…

– Скифо-сибирский* стиль! – закончили учёные хором, поздравляя друг друга.

Гриша смотрел на них, раскрыв рот: – Чего это они?

– Радуются люди, – пожала плечами Катя. – Для них найти скифские мотивы как для тебя получить годовые пятёрки по всем предметам: теоретически возможно, но в жизни ведь так не бывает.

– А-а, понятно, – Гриша уважительно кивнул. – Вроде как чудо.

Ян Карлович услышал эти слова и подхватил: – Вот именно, чудо! Ещё какое чу-удо!

Неожиданно Глеб прервал общее ликование.

– И что с этим чудом делать? – спросил он.

– А что с ним делать? – скис Дима Аркадьевич. – В институт отвезём.

– А потом что? – заинтересовался Гриша.

– В лаборатории документ изучат. Потом в музее выставят.

– И всё? – Катя была разочарована. Она представляла, как лунной ночью они выкапывают сундуки с золотом в каком-нибудь укромном месте. А тут всего-навсего музей. В стеклянной витрине томится карта. А клады так и остались ненайденными.

Мама Нонна понимающе улыбнулась.

– Так положено, Катёнок, – объяснял Дима Аркадьевич. – И потом, клад по этой карте всё равно не найти.

– Почему? – в один голос воскликнули Катя и Гриша.

– Видите ли, голубчики, – извиняющимся тоном произнесла Зинаида Ивановна, – на этой карте не указано, где искать этот, как вы его называете, клад.

– Как это не указано?! – возмутилась Катя. – Очень даже указано. Вот горы, вот река, вот лес, озеро и, кажется, пещера. А в пещере – кошка. То есть клад!

– Кошка-то золотая, – поддакнул Гриша.

Вошедшие в этот момент Семёновна и Антоновна застали своих гостей в странном виде. Галя кивала, Ян Карлович задумчиво поглаживал бороду, Зинаида Ивановна теребила голубоватый локон. Гриша наморщил лоб так, что стал похож на сушёное яблоко.

– Что случилось? – встревожилась Антоновна.

Дима Аркадьевич нервно расхаживал по комнате. Катя умоляюще смотрела на него и глаза её всё больше напоминали солёные озёра.

– Да я бы и сам рад, Катёнок, – оправдывался Дима Аркадьевич. – Но пойми ты: где нам искать это место? У нас в крае почти двадцать тысяч рек*. И столько же озёр. Про горы и леса и говорить нечего, на любой вкус есть. Да и пещер сколько угодно. – Дима Аркадьевич обречённо махнул рукой. – Разве можно весь край объехать?

– Давай объедем! – попросила Катя.

Дима Аркадьевич схватил обеими руками голову: – Наш край по размеру как 4 Швейцарии или 4 Дании, или 2 Португалии или полторы Греции, или 3 Латвии! Весь край нам за всю жизнь не перекопать.

Зинаида Ивановна подошла к Кате. – Голубчик Катенька, не обижайтесь на папу. В жизни не всегда получается сразу всё, о чём мечтаешь. Но если не отступитесь от своей мечты, вы непременно найдёте вашу Золотую Кошку.

– Вы так думаете? – Катя перестала всхлипывать.

– Я в этом совершенно уверена.

– Я тоже так счита-аю, – протянул Ян Карлович. – Вспомните Шлимана* или Полосьмак. Они с детства мечтали найти свои раскопки. И ведь нашли же! Так что не спешите огорча-аться.

Сосредоточенно рассматривавший карту Глеб спросил: – А что это за кошка?

– Снежный барс или манул*, – предположила Галя.

– У-у, а я думал, это какая-то особенная кошка, – разочарованно сказал Гриша. – А это всего-навсего снежный барс.

Бабушка Семёновна задохнулась от возмущения. – Всего-навсего? Да манул и ирбис* в Красной книге*! И чему вас теперь в школе учат?!

До пенсии бабушка Семёновна была учительницей биологии и краеведения. Она очень любила зверей, птиц, рыб и растения, и всегда переживала, когда дети не интересовались природой. «Как можно не любить и не знать природу? – закипала Семёновна. – Да ещё такую природу!» Однако жизнь постоянно подсовывала ей примеры, что оказывается да, можно не любить, можно даже не замечать, какой красивый и удивительный мир вокруг. В таких случаях Семёновна объявляла войну бездушию и принималась перевоспитывать невежду. И надо сказать, это ей прекрасно удавалось. Кто-то отлично рисует, кто-то поёт, кто-то строит дома или конструирует автомобили. А бабушка Семёновна умеет видеть красоту в каждой травинке и даже в каждой луже, и в каждом червячке. А главное, она умеет дарить эту красоту другим! И они вдруг начинают замечать, что у голубя переливаются крылья, что у коровы глаза философа, а незабудки на дворовой клумбе пора полить. Бабушка Семёновна решительно взялась за Гришино перевоспитание и тут же повела его смотреть ирбиса в книге с картинками.

– С этим всё понятно, – проводила его взглядом Катя. – А нам что делать?

Глава 8

В дальнем углу сада, на Грустной скамейке, Катя разговаривала с мамой. На самом деле скамейка, конечно, не была ни грустной, ни весёлой, это была самая обычная деревянная скамья, покрашенная фиолетово-лавандовой краской. Папа специально вкопал её за разросшимися кустами вишни, чтобы можно было за ними спрятаться, когда на душе кошки скребут. Каждому иногда хочется погрустить или просто побыть одному. Мама часто сидела здесь и рисовала эскизы, а Катя забредала в эту часть сада только когда поспевала вишня. Просто одни люди любят сидеть в одиночестве, а другие нет.

– Катенька, доча, не расстраивайся. Ну что же делать, если на этой карте не написано ни одного названия. А похожих мест в наших краях много.

– И что, я теперь никогда не найду этот клад?

– Почему никогда? – обняла её мама Нонна. – Когда-нибудь найдёшь. Знаешь что? Мы можем начать собирать подходящие места.

– Как это?

– Будем брать на заметку все места, соответствующие этой карте и проверять их.

– И где мы будем брать такие места? – угрюмо спросила Катя.

– Будем много путешествовать. – Мама Нонна увлеклась своей идеей. – Изучим край вдоль и поперёк.

– Мама, ну и кто из нас фантазёрка? Наш край огромный! И вообще, с чего ты взяла, что на карте именно наш? Это может быть любое место на земле.

– Ну, – смутилась мама, – я об этом не подумала. И всё-таки мы попробуем. Для начала съездишь с папой в экспедицию. А там посмотрим.

Мама Нонна ушла помогать бабушкам, а Катя ещё долго сидела одна на Грустной скамейке, горько вздыхая и мечтая узнать, где находится место, изображённое на карте и что это за кошка такая. И почему она улыбается? И кто эту карту нарисовал? И зачем? И ещё – как карта оказалась в зеркальном плену, кто её спрятал и от кого? Когда это было?

Вечером Дима Аркадьевич перенёс заснувшую на Грустной скамейке Катю в детскую. Мама Нонна взмахнула ярким покрывалом и оно разноцветным облаком опустилось на кровать, укутав спящую девочку.

– Дим, мне её так жалко, – вздохнула мама Нонна. – Катя так сильно расстроилась из-за этой карты. Лучше бы мы её никогда не находили.

– Да, Катёнок принимает всё близко к сердцу, – согласился Дима Аркадьевич. – В науке надо быть готовым к любому повороту событий.

– Но она не учёный, Дима. Она ребёнок!

Родители постояли рядом с кроватью, глядя, как Катя мечется во сне, повздыхали и вышли из детской. Следом за ними в Катину комнату зашли бабушки.

– Ох, даже во сне переживает! – покачала головой Семёновна.

– От таких переживаний и заболеть может, – испугалась Антоновна.

– Может, устроим ей этот клад? – спросила Семёновна. – Пусть она его найдёт и обрадуется.

– Где и как? – сразу заинтересовалась деталями Антоновна.

Вскоре на кухне четверо взрослых решали непростой вопрос: кто, когда, куда и что именно спрячет, чтобы Катя это «случайно» обнаружила. Решили, что проще всего подсунуть находку в экспедиции. Осталось выяснить, из чего приготовить «клад», который Катя найдёт.

Глава 9

Когда утром Катя спустилась вниз, в доме никого не было. Кухня и веранда были пусты. Катя выглянула во двор. Мама, папа и бабушки завтракали в Оранжевой беседке.

– А где все? – присоединилась к ним Катя.

– Уехали вчера вечером, когда ты уже спала. А Галя с Гришей поехали на пруд, – объяснила мама Нонна.

– А мы чего с ними не поехали? Могли бы и разбудить. – Катя любила купаться, пруд был мелким и вода в нём всегда тёплая.

– А мы с тобой поедем в другое место, – ответил Дима Аркадьевич.

– Какое? – Катя зевнула, прикрываясь ладошкой. Гришка сейчас купается, а её, наверное, родители потащат с собой по магазинам. Или ещё в какое-нибудь скучное место.

Взрослые переглянулись.

– Ты завтра уезжаешь в экспедицию, – торжественно сообщила Семёновна.

– А сегодня мы будем собирать вещи в поездку, – добавила Антоновна.

Дима Аркадьевич встал из-за стола и пошёл к машине.

– Бабушки выдали папе список покупок на пяти листах, – рассмеялась мама Нонна. – Теперь ему до вечера по магазинам ездить придётся.

– Так я и знала, что без магазинов не обойтись, – кивнула Катя и побежала к машине. – Пап, возьмёшь меня с собой? Фотографии напечатать надо.

И она убежала в дом за фотоаппаратом.

– Ну вот, – Антоновна была довольна, – Катюша и отвлеклась от своего клада.

– Главное – переключить внимание, – согласилась Семёновна.

Мама Нонна смотрела, как дочь бережно несёт фотоаппарат.

– Я бы не сказала, что Катя забыла о кладе, – встревоженно заметила она. – На снимках-то будет карта!

Глава 10

А на следующий день крытый брезентом болотного цвета автомобиль шустро бежал по трассе. Несмотря на ранний час шоссе было перегружено транспортом и уазику приходилось то сбавлять скорость, пропуская многотонные фуры, то разгоняться на более-менее пустынных отрезках пути. Но ехать медленно приходилось гораздо чаще.

– Пап, а чего мы так плетёмся? – Кате не терпелось поскорее добраться. Как глупо двигаться черепашьими шагами, когда где-то там впереди тебя ждут настоящие археологические раскопки.

– Катёнок, мы хорошо едем. Быстрее нельзя.

– Почему? Вон сколько машин нас обгоняют, – Катя махнула рукой в сторону дороги.

– Просто поверь. – Дима Аркадьевич был непреклонен. – Глеб отличный водитель, самый лучший. Если он не разгоняется, значит, быстрее ехать по этой дороге нельзя.

Ну, нельзя так нельзя. Катя стала смотреть в окошко. Поля, поля, поля, везде поля, проросшие короткими, пока зелёными стебельками. Кое-где поля огораживали уходящие вдаль полосы деревьев, их высаживали, чтобы зимой здесь собиралось больше снега, а весной, когда он растает, поля могли вдосталь напиться воды.

– Дима Аркадьевич, может, в лесополосу съедем? – спросил Глеб.

– Зачем? – удивилась Катя.

– В лесополосах всегда грибы хорошо растут, а недавно дождь был, наверняка после него маслята выскочили, – объяснил Глеб.

– Какие грибы, мы же торопимся?! – возмутилась Катя.

– Торопимся так торопимся, – весело согласился Глеб. И Катя подумала, что он и не собирался за грибами, а просто её разыграл.

– Зинаида Ивановна очень любит грибы, – сказал Дима Аркадьевич, – они у неё самая любимая еда. Вот мы и стараемся её побаловать.

– Так давайте в магазин заедем и купим, – предложила Катя.

– Э-э, не скажи, – возразил Глеб. – Там грибы неподходящие. Не наши, не местные. Издалека привезённые, они и на вкус и на запах другие.

– Да какая разница? Такие же грибы, только уже в банке или коробочке. – Глеб начинал казаться Кате привередой. – Хотите наших, покупайте на базаре.

Глеб восхищённо присвистнул. – Ведь точно! В Сростках* возьмём. Ну, Катя, молодец! А я не сообразил.

Дима Аркадьевич довольно жмурился, словно это его похвалили.

Катя смотрела в окошко так долго и напряжённо, что глаза устали и сами собой закрылись. Монотонный убаюкивающий гул автомобиля заменил колыбельную, девочка положила голову на сиденье и не заметила, как уснула.

Проснулась Катя, когда они уже въехали в Сростки. Потёрла спросонья глаза и удивилась. Вдоль дороги стояли бабушки с детскими колясками и призывно махали проезжающим машинам.

– Зачем же они возле дороги с детьми гуляют?

– Думаешь, у них в колясках младенцы? – засмеялся Глеб. – А вот и нет. Это они пирожки в одеяла закутали, чтобы те с пылу с жару не остывали, и у дороги торгуют.

– Пирожки в колясках*? – не поверила Катя.

– А что такого? Бабули – народ смекалистый.

– Это точно, – поддержал Дима Аркадьевич, выходя из машины. – Пойдём, Катёнок, сама убедишься. Да и размяться не мешает.

Каких только пирожков не было на сростинском базаре! И с яблоками, и с ягодами, и с курагой, и с повидлом, и с мясом, и с ливером, и с капустой, и с картошкой, и с морковью, и с рисом, и с яйцом, и с луком, и с творогом, и с укропом, и с чем угодно. А рядом с пирогами продавали соленья, варенья, мёд, ягоды, свежие овощи и, наконец, грибы. От всех этих лакомств у Кати разыгрался аппетит и она с удовольствием съела сначала пирожок с картошкой и грибами, потом с творогом и изюмом, за ним парочку со смородиновым вареньем, а потом… А потом оказалось, что везти с собой уже нечего и они с Глебом пошли снова покупать пирожки, но на этот раз прихватили с собой пластиковое ведёрко. «Целое ведро пирогов!» – ахнула Катя. Дима Аркадьевич в это время выбирал грибы для Зинаиды Ивановны. Пройдясь по базару, он вернулся к машине, нелепо прижимая к животу баночки солёных груздей и маринованных маслят, на его шее как бусы красовалась низка сушёных белых грибов. Глеб накрыл ведро крышкой и поставил в багажник. Дима Аркадьевич втиснул банки с грибами между рюкзаками и сумками, и они поехали дальше.

Теперь было намного интереснее смотреть в окно. Природа изменилась и Катя с восторгом разглядывала полноводную горную реку Катунь, совсем непохожую на своих равнинных сестёр. Катунь стремительно неслась мимо тракта, шумно била о камни, словно сердилась на кого-то. Горы, настоящие каменные горы неприступно высились по сторонам, сурово взирали на пробегающие по серой асфальтовой ленте автомобильчики, такие маленькие и уязвимые по сравнению с этими тысячелетними громадинами, что Катя поёжилась. В городе она никогда не задумывалась о том, что дома̀ и машины появились совсем недавно, а огромная река с мутными от горных пород водами и полоса соснового бора, обнимающая город и уходящая далеко-далеко в другую страну, были здесь с незапамятных времён*. С тех пор, как ушёл с этой земли холод, погубивший динозавров (в глубине души Катя надеялась, что часть её любимых динозавриков всё же остались живы и прячутся от людей). С тех пор, как растаяли ледниковые панцири и, стекая с гор, проложили древнейшее русло. С тех пор, как люди появились в этих краях. Горы были всегда. И в горах всё по-другому. Другой воздух. Другое небо. И другое время, какое-то прозрачно-тягучее, как невидимый мёд. Катя впервые увидела горы. Дима Аркадьевич и Глеб, улыбаясь, наблюдали за потрясённой девочкой. Несколько раз она поворачивалась к ним, порываясь сказать, как поразили её горы своей строгой и величественной красотой, но не смогла найти подходящих слов. Когда уазик уже свернул с тракта и поехал по подвесному мосту над бурлящей рекой, на вопрос Глеба: «Ну, как тебе горы?», Катя тихонько выдохнула: «Они живые. И… волшебные».

– Ты тоже почувствовала? – обрадовался Дима Аркадьевич. – Они в самом деле живые! И в них так много неизвестного!

– Это точно, – кивнул Глеб. – Неисследованного здесь много, на наш век хватит, ещё и внукам останется.

Глава 11

Наконец уазик притормозил у закрытых ворот и посигналил. Ворота распахнулись, впуская автомобиль. Катя разочарованно смотрела по сторонам. Уютные домики, аккуратно вымощенная дорожка, ухоженные клумбы – всё выглядело вполне современным. И будничным. А где же дикие походные условия? Где палатки на скалистом берегу и котелки на костре? Где полевая лаборатория, без которой немыслима настоящая археологическая экспедиция? Папа столько рассказывал ей о своих походах, что Катя в деталях представляла как выглядит лагерь археологов, а здесь ничего, абсолютно ничего из его рассказов не было! Навстречу им спешили Ян Карлович и Зинаида Ивановна, оба в белых панамах, в шортах и шлёпанцах на босу ногу, как будто возвращались с пляжа. От возмущения у Кати наворачивались слёзы.

– Папа, а где же… Где же всё?

– Что всё? – не понял Дима Аркадьевич.

– Где ваши разборные домики, где полевой клуб, где реставрационная лаборатория, где походная баня? – Катя обвела рукой обустроенную территорию базы отдыха. – Тут же ничего нет!

– Ах, вот ты о чём, – улыбнулся папа. – Условия и правда непривычные. Но придётся довольствоваться и этим.

Катя поняла, что он смеётся и обиженно насупилась.

– Видишь ли, Катёнок, – извиняющимся тоном начал Дима Аркадьевич. – Боюсь, что в обычном походе слишком трудно и опасно для ребёнка и мама бы тебя не отпустила. А здесь ты будешь жить в прекрасном домике, в столовой вкусно кормят, а банька тут ничуть не хуже нашей.

– Но что тут искать, папа? Какие могут быть полевые работы, если и поля никакого нет?

– Катенька, голубчик, – обняла её Зинаида Ивановна, – вы положительно заблуждаетесь. Полей здесь и в самом деле нет, зато полевых работ хоть отбавляй.

– Как это? – не поверила Катя.

Ян Карлович помогал Диме Аркадьевичу и Глебу выгружать вещи из машины. Бережно вынимая ведёрко с пирожками, он объяснил: – Скоро поблизости будет строительство. Но до того, как экскаваторы начнут рыть котлованы, мы исследуем каждый сантиметр будущей застройки.

– Зачем? – удивилась Катя.

– Такой у нас край. На каждом шагу памятники старины. Поэтому мы сначала проверим, нет ли здесь находок времён каменного, бронзового или железного веков, например. А потом уже разрешим строителям делать всё, что им заблагорассудится.

– Вот эта часть базы, – Дима Аркадьевич показал на домики, – проверена несколько лет назад. А вон ту, – он махнул вдаль и Катя увидела огороженный красно-жёлтой лентой пустырь, – мы начнём работать завтра.

– А почему не сегодня? – Кате не терпелось увидеть, как ведутся раскопки.

Археологи переглянулись и рассмеялись.

– Катенька, голубчик, вы не обидитесь, если я задам вам нескромный вопрос: кем вы собираетесь стать, когда вырастете?

Катя пожала плечами: – Не знаю, я ещё не думала об этом.

– Ну что ж, – почему-то смутился Дима Аркадьевич, – пойдём заселяться.

Глава 12

База отдыха полностью оправдывала своё название, отдыхалось на ней отлично! В столовой вкусно накормили, в домике Кате досталась розовая детская спальня, как у принцессы. На пляже под зонтами прятались от солнца шезлонги, в которые уселись пожилые учёные и вскоре заснули, а Катя с папой плюхалась в тёплой прозрачной воде озера*. Накупавшись, она сыграла с Глебом в бадминтон, потом познакомилась в детском клубе с мальчишками, увлечённо собиравшими конструктор. Но сидеть рядом и наблюдать, как другие заняты чем-то интересным, быстро надоедает, особенно если ничего не понимаешь ни в устройстве ракеты, ни в постройке линкора. Катя уныло побрела из игровой на пляж и принялась тормошить задремавшего Диму Аркадьевича. Тот сонно тёр глаза, явно не понимая, где находится.

– А? Что?

– Пап, давай сегодня начнём работать. Ну, пожа-а-алуйста, – попросила Катя.

– Катёнок, сегодня нельзя.

– Почему?

– Солнце пошло на закат, день к упадку. Начнём завтра на восходе.

– Папа! – Катины глаза округлились. – Ты суеверный? Как бабушка Антоновна?

– Да вроде нет. – Дима Аркадьевич даже удивился. – В приметах часто накоплена народная мудрость. Тысячи лет люди пользовались ею.

– Ну, если мудрость, тогда ладно, – смилостивилась Катя. – Потерпим до утра. Тогда можно я сплаваю в Беседку Влюбленных*?

– Нет! – испугался Дима Аркадьевич. – Одна не плавай!

– А давай с тобой, – настаивала Катя.

Папа внимательно посмотрел на неё, прикидывая что-то в уме, и поднялся.

– Знаешь что, Катёнок? Поедем-ка с тобой на лошадях кататься, – предложил он.

– Но я же не умею.

– Вот и хорошо. Научишься. Пошли искать инструктора.

Дремавший в соседнем кресле Ян Карлович приоткрыл глаза и посоветовал: – Возьмите тёплые вещи.

– Зачем? – Кате было смешно. – Жара такая.

– Возьми, не пожалеешь, – пообещал Ян Карлович и снова уснул.

Глава 13

Через несколько часов Катя почувствовала правоту его слов. Как только солнце стало садиться, в горах наступила прохлада и озябшая Катя натянула свитер, тёплые носки и шапочку. Они с Димой Аркадьевичем не спеша ехали верхом на добрых послушных лошадках и это оказалось вовсе не так трудно, как Катя думала раньше, и совсем не страшно. Любовались вечерним небом, невозмутимыми горами, шумной рекой.

– Много веков назад, – рассказывал Дима Аркадьевич, – в этих краях жили удивительные всадники. Они были прекрасными воинами и умелыми мастерами. Соседи так боялись этих непобедимых воинов, что построили Великую стену, чтобы отгородиться от них*.