Читать книгу Обычная жизнь - Злата Маношина - Страница 1

1

Обычный солнечный день захудалой деревни возле реки, не окрашенный большими потрясениями, не ознаменованный сонным застоем. Жизнь катится так, как и пять, и десять, и пятьдесят лет назад: всё те же проблемы, заботы, тревоги радости. Годичный круг замкнут, как колесо у прялки, а нить жизненного пути наматывается на веретено ровно и скоро. Одни и те же праздники, гулянки, драки, происшествия и курьёзы. Свадьбы, крестины, день первой борозды, праздник сбора урожая, равноденствия и солнцестояния, похороны и поминки, и всё это вращается вокруг деревенского трактира – довольно уютного, чистого и не дымного домика с черепичной крышей, кирпичной трубой и большими окнами, обращёнными в сторону реки и пустошей за ней. Трактир принадлежит мне. Я выкупил этот дом сразу же, как пришёл в эту деревню около пяти лет назад, и обустроил его под заведение – для стабильного и не тяжёлого дохода, для отчасти скучного, но спокойного существования. В первые же дни, на остававшиеся у меня деньги, я затеял большую перестройку: переложил печь, перестелил полы, сломал перегородки внутри и перестроил комнаты под нужды трактира, обшил деревом стены, обустроил стойку и полки, заказал у местных дельцов столы и лавки. Двор обнёс новым невысоким заборчиком, сломал старые сараи, поставил высокий сухой амбар и выкопал погреб. И всё – один.

Стоит ли говорить, что в деревне меня никто не знал, и жители поначалу сторонились меня как пришлого и остерегались заходить ко мне, не говоря уж о помощи в обустройстве и других житейских вопросах. Но постепенно привыкли ко мне. Я людей и не чурался, но и ни с кем не братался: как и все приходил на крестьянский сход, охотно давал взаймы, не болтал лишнего, никого не осуждал, но и не лицемерил.

Через год я уже возил на заказ из неблизкого города женщинам и девушкам красивые яркие ткани – те, что отличаются мягкостью и цветом от суровых, домотканых, ленты, тесьму, пуговицы, весёлые пёстрые бусы, душистое мыло и тонкие книжки с крупными буквами – почитать при свете свечи после тяжёлого, длинного дня истории о несчастной любви и всплакнуть в тишине. Мужикам увозил с оказией в город корзины, бочки, кадушки, туески и коромысла, солёные грибы, рыбу, дичь, и менял их там на инструмент какой поновее или на лом железа. К себе в трактир я возил выпивку, какой уж трактир без этого? Народ в деревне конечно, не пьющий, но по праздникам, да по выходным – как не выпить? Поэтому кваса, пива, сидра, эля и вина – всегда в достатке. Даром, что я хорошо разбирался в вопросах снеди и питья, оттого и еда всегда свежая и вкусная. И дешево всё – что можно взять с деревенских?

За всё то, меня, после года проживания, если не уважали, то хотя бы не злословили, и решили негласно: «Коли парень расторопный и не злобный, да до девок наших не охочь, то и вреда от него будет меньше, чем пользы. Пусть живёт».

Да, к чужакам в этой деревне было своё, особое отношение…

Мне нравится мой новый дом. До того момента, как я купил его, я ночевал лишь по тавернам, душным тёмным ночлежкам и у случайных знакомых по подвалам и чердакам. В конце концов, это должно было случиться. Мне осточертела жизнь мошенника, бродяги, шулера и пьяницы, и я подумывал, как всё бросить это одним махом, но никак не мог решиться. Но той холодной осенней ночью, когда произошло невероятное, не поддающееся осмыслению событие, моя старая жизнь сама рухнула как карточный домик. Я понял, что миром управляют не деньги, власть и похоть, как думал раньше. Мир зиждется на двух столпах: заповеди и чуде. Но люди извратили эти особенные символы. Они заменили заповеди законами, настолько убийственно-гуманными, что их соблюдение казалось преступлением. А чудом они назвали горсть монет, за которые можно якобы купить что угодно.… Но есть люди, которым не понаслышке известны все известные добродетели. И жаль, что я изначально, от детства, не в их числе.

И вот, я ушел, куда глаза глядят, по полупустынной дороге. Но знал, что от себя уйти не смогу. Увидев вдалеке от дороги крыши домов небольшой деревни, я свернул и остался здесь…

С другой стороны, почему именно трактир? Не знаю. Может из-за того, что я подсознательно стремился к людям? А может просто мой характер брал своё: иметь трактир – дело простое, но требующее хитрости, ума и изворотливости. А я как раз только и успевал поворачиваться. Первый год я умудрился проработать один. Строил, перестраивал, отделывал, украшал. Даже цветы посадил под окнами. Возил огромные бочки с напитками, корзины и мешки с едой – положил начало запасам. Погреб льдом набил по весне. Попутно решал земельный вопрос с местной властью. Но когда трактир, наконец, открылся и потянулись первые робкие посетители – в основном из редких заезжих и местных батраков, я понял, что один я с таким хозяйством не справлюсь. Поэтому нанял на оставшиеся у меня деньги помощницу, из местных. Вместе с ней мы стали вкалывать за четверых на незнакомой ранее для нас работе. На ней всё внутреннее убранство, приборка, готовка. На мне – обслуживание гостей, доставка, подсчёт средств, учёт хозяйства. Но расходов на трактир было много, а посетителей – мало, и он не окупал себя.

А по осени, когда крестьяне шумно справили праздник урожая у кого-то во дворе, а не в трактире, как я приглашал и звал их, а моя помощница неожиданно взяла расчёт и вышла замуж за лесоруба, я остался один, в новом, красивом трактире, и совершенно без денег. И страшно затосковал.

Тоска, изъедающая нутро, прожигала меня насквозь. Всё валилось из рук, ничего не шло в голову, кроме: «Иди в город, начни играть снова, поставь те гроши, которые у тебя остались – получишь снова целое состояние!» Я целыми сутками тасовал колоду карт, боясь сорваться. Потому что дал себе зарок – не играть больше. Иначе, моя новая, потихоньку налаживающаяся жизнь разлетится пеплом по ветру. Я либо проиграю всё, вплоть до исподнего, либо слишком много выиграю, и меня убьют в подворотне, обобрав потом труп. И кому останется мой домик с моей маленькой комнаткой с камином, книжными полками и лежанкой с лоскутным одеялом?

И вот тогда я начал читать ненавистные мне до сей поры книги, которые я выписал из города. Сначала от тоски и скуки, потом – из любопытства и ради восполнения пробелов знаний моего ограниченного мировоззрения. Книги поглотили меня, взяли в свой плен, научили говорить и мыслить стройно, красиво и внятно, открыли мне некоторые тайны и подарили ответы на многие мои вопросы. Но от тоски и порочного зова не исцелили. И денег не прибавили. И люди в мой трактир ходить не начали. Зимой стало совсем тяжко от одиночества. В один из дней я даже хотел руки на себя наложить, потому что не знал, что делать и как жить дальше. А ночью мне приснился тот сон.

…Я стою на мосту, посреди широкой бурной реки. Серая мгла и туман окружают меня, обволакивают клочьями. Пронизывающий ветер пробирает до костей, холодный дождь и брызги речной воды совершенно промочили одежду. Дерево моста тёмное от воды… И я вроде иду куда-то, но впереди ничего не видно – туман закрыл дорогу дымчатыми клубами. Я кричу – но слышу в ответ только шум воды в водоворотах. Я плачу – и слёзы смешиваются с дождём. Но вдруг впереди замаячило тёмное непонятное пятно, как будто летит мне навстречу большая тяжёлая птица с мокрыми взъерошенными перьями. Мне на секунду даже показалось, что я услышал хлопанье крыльев, но протерев глаза от влаги, я разглядел две высокие фигуры людей. Когда они подошли ближе, я различил серебряные застёжки на их старомодных серых плащах, помятые шляпы, стоптанные сапоги и дорожные посохи в руках. Но их лица… словно глянули на меня архангелы с мозаик древних храмов. Я рванулся навстречу их бездонным светлым глазам, а они положили мне узкие руки в перчатках на плечи:

– Тише, тише! Осторожнее, ты можешь сорваться!

И правда, под ногами у меня кружила бездна. Я чуть было не оступился и не упал, но меня поддержали заботливые руки.

– Ну и упал бы! Что с того! Легче бы всем было бы! – в сердцах крикнул я им.

– Не говори так! Мы знаем, что ты в отчаянии. Но подожди ещё немного – и мы придём к тебе, и всё изменится!

– Враки всё это! Никогда ничего не менялось!

– А ты поверь! И жди нас со стороны реки! И мы придём – прямо по мосту! Ты только жди!

– Хорошо! – хрипло гаркнул я в ответ, перекрывая голосом гул ветра. – Я буду ждать!