Читать книгу Дождь - Зульфат Зуфарович Шигапов - Страница 1

Глава 1.

Солнце близилось к полудню. Его теплые лучи ласкали землю, а на голубом небосводе невидимый самолёт оставил рыхлую белую борозду, расширявшуюся в безоблачном невидимом пространстве.

Шёл мелкий дождь… Как и многие дни до этого, он капал не переставая, с того самого времени как и начался. Рамиль хорошо помнил тот день, будто бы это было только вчера или даже сегодня утром. Так ярко все отпечаталось в его памяти. Вот и сейчас, крепко держа рукоять косы, отточенными движениями ювелирно срезая острием невысокую газонную траву, он думал и прокручивал уже наверное в тысячный раз, словно старый видеоролик, кадры того дня… Дня, когда пошел дождь…

– Ребята! Ребята! – кричала Лия, – быстрее идите на улицу, Рамиль, Марат, ну быстрее, пропустите же все!

Он нехотя поднялся с постели и глянул в окно. Во дворе дома Лия и Резеда, широко раскинув руки и направив лица к дождю, пытались ртом ловить капли. Девушки радостно прыгали и громко смеялись, как маленькие дети.

«А ведь им обеим уже далеко за тридцать», – усмехнулся про себя Рамиль. Ярко светило утреннее солнце, подсвечивая и играя оттенками со струйками дождя.

– Что там? Радуга что ли? – Марат, наспех надев на босые ноги калоши, в одних трусах выбежал к ним на улицу и, озираясь вокруг, не мог понять, чему они так радуются. – Ну, где радуга то? – не унимался он и, поддавшись заразительному смеху, тоже гоготал и подпрыгивал вместе со всеми, вертя запрокинутую голову, пытаясь отыскать предмет всеобщего ликования.

«А ведь этому козлику в трусах уже за сорок», – отметил про себя Рамиль и не спеша стал одеваться.

В деревню Ключи Рамиль с Лией приехали поздно вечером. Припарковав новенький Ленд Крузер рядом с машиной хозяев, они вошли в дом, где уже был накрыт праздничный стол и других гостей сегодня не предполагалось. Их встретили Марат с супругой Резедой.

Этот дом принадлежал матери Марата, что несколько лет назад переехала в город к дочери. Продавать дом Марат не захотел. Вместо этого, он нашел для себя странное увлечение – ежегодно стал тратить время и деньги на благоустройство жилья. Так он перестелил крышу с шифера на профнастил, поменял деревянные окна на пластиковые, старый газовый котел – на современный экономичный, а ванную комнату обложил кафелем. В некоторых комнатах поменял линолеум на ламинат, а после всё лето с удовольствием копался в огороде. Эту работу он выполнял всегда сам. Его жена особо и не возражала, когда Марат, вместо того что бы везти семью на юг, на всё лето уезжал в деревню, предварительно спровадив ее с детьми к родителям. Благо те жили в пригородном коттеджном поселке, имея там огромный двухэтажный особняк со всеми причитающимися к нему прелестями, и были безмерно рады приезду таких гостей. Зато возвращался Марат из деревни всегда отдохнувшим и полным сил. Каково же было удивление Рамиля, знавшего о странном увлечении друга, когда тот, неожиданно позвонив, пригласил его с женой в гости именно в этот дом.

Когда Рамиль, наконец, присоединился к своим друзьям девушки уже не прыгали, а молча стояли, направив лица к дождю. Глаза у них были закрыты, а на лицах сияла блаженная улыбка. Распущенные светло-русые с медовым оттенком волосы Лии слегка колыхались на слабом ветру. Рамилю нравилось зарываться в них лицом и вдыхать их аромат. Вот и сейчас он представил себе, как они нежно щекочут его нос и щеки. Солнце ярко освещало её красивое лицо, и Рамиль с нескрываемым восхищением некоторое время смотрел на свою жену. Супруга Марата ничуть не уступала в красоте. Волосы у Резеды были, каштанового цвета с легкой рыжинкой. Аккуратная прическа и строгое лицо выдавали в ней учительницу, а изящная фигура никак не согласовывалась с тем фактом, что она была матерью троих детей.

Марат в это время, все так же стоял в одних трусах, согнувшись над неизвестно откуда появившимся у него смартфоном и быстро водил пальцем по экрану.

– Ну и из-за чего весь этот переполох? Вы, прям, как дети малые, дождя с радугой что ли не видели? – как бы с досадой, что его разбудили в такую рань да еще и в выходной день, пробурчал Рамиль. Хотя в душе он был доволен, что присоединился к ним. Ему передавалось их общее возбуждение. Воздух вокруг был наэлектризован радостью. Дышалось легко, а тело испытывало бодрость.

– Ты ощущаешь дождь? – не отрывая взгляда от экрана своего смартфона, озабоченно спросил Марат.

– В каком смысле? – Рамиль недоуменно посмотрел на друга.

– Физически, на себе ощущаешь дождевые капли?

Рамиль только сейчас обратил внимание на то, что дождь не был материален, скорее эта была иллюзия дождя, похожая на голограмму… Дождь шел из ниоткуда в никуда. Он не ударялся о тело, одежда не намокала, и не было следов влаги ни на земле, ни на предметах, а на небе не наблюдалось даже малюсенького облачка.

– А все-таки он ощущается, – умиротворённым голосом, произнесла Резеда, – какое-то еле заметное покалывание на лице.

– Словно, слабое электрическое поле ласкает кожу, – с такой же интонацией отметила Лия.

Рамиль направил свое лицо навстречу струям дождя, но ничего не почувствовал.

– Что пишут? – спросил он, находясь в той же позе что и девушки.

– Вообще ничего! Ни одного упоминания об этом явлении! – Недоумённо ответил Марат.

– А может это что–то на подобии солнечной пыли или радиационных осадков, а мы стоим, как дураки, и ловим опасное излучение.

– Не пугай так Рамиль, – Лия обиженно посмотрела и обняла мужа, – я вот сердцем чувствую, что ничего плохого в этом нет.

Марат, так ничего не добившись от своего телефона, принялся кому–то названивать и уже через пару минут сообщил, что в городе дождя нет.

– Смотрите! Кто это? – Резеда кивнула на соседний участок.

Там, на крыльце соседнего дома, в инвалидном кресле сидела женщина со сморщенным и передернутым судорогой лицом. Руки ее были скрючены в неестественном положении, будто, неведомая сила удерживала их так. Она направляла свое лицо к дождю и нечленораздельно тихо мычала, при этом с ее рта свисала длинная слюна. Одета она была по-мусульмански: голова покрыта платком, а подол платья прикрывал ноги до ступней.

– Баба–Яга, какая то – прошептала Лия.

– Это соседка наша. Она дэцэпэшница с рождения, – пояснил Марат, – кстати, помоложе вас будет, ей наверное лет двадцать.

Вскоре из соседнего дома вышла пожилая женщина, одетая на тот же манер, и закатила кресло вместе с «Бабой-Ягой» в дом.

– Мать, наверное, – подумала вслух Резеда.

– Отец у них умер в прошлом году, он был здесь муллой при мечети. Вдвоем так и осталась с матерью, – вполголоса сказал Марат, кивнув головой пожилой женщине, когда та посмотрела на них, – она у них поздний ребенок и вот такое… Раньше отец ее преподавал в школе. Помнишь, Рамиль?

– Конечно, я помню, учитель физики, Исмагил Ахматович. Был моим классным руководителем, я и не знал, что он стал муллой. Часто захаживал к ним домой. Он помогал мне еще готовиться к вступительным в универ. И жена у него тоже учительницей была… Начальных классов, вроде. Хорошая такая, добрая, всегда улыбалась мне. Это ведь она сейчас закатила кресло?

– Да, Мадина Сабировна, – моя первая учительница.

– А у нас была Марина Валерьевна.

– А ты что жил здесь? – удивленно спросила Лия, посмотрев на Рамиля.

– Ну да, до 17 лет. Окончил местную школу. Потом всей семьей переехали в город.

– Ты никогда не рассказывал мне об этом. Я думала ты городской мальчик, а ты оказывается деревенский.

– Я с тех пор ни разу не был здесь. Получается двадцать три года прошло. Деревенского во мне только воспоминания, – с грустью отметил Рамиль.

Марат с Резедой зашли в дом, оставив гостей одних. Рамиль и, прижавшаяся к его груди, Лия продолжали заворожено смотреть на длинные капли дождя. Рамиль вытянул ладонь и, действительно, через некоторое время начал чувствовать лёгкое приятное покалывание. Случайно посмотрев на окно соседнего дома, он неожиданно поймал на себе знакомый взгляд, взгляд из прошлого… Умные и добрые глаза любимого учителя все так же с любовью, по-отечески глядели на него. Нет, это был не призрак давно забытого им учителя, эти глаза принадлежали «Бабе-Яге». Какая же она Баба-Яга?! Теперь, недавно сморщенное и напряженное от боли лицо было спокойно, и на него уже смотрела удивительно красивая девушка. Её большие черные глаза и алые чувственные губы намертво приковали к себе взгляд Рамиля. На ней сейчас не было платка, и темные волосы, красиво заплетенные в длинную косу, свисали с правого плеча. Она была похожа на восточную красавицу, сошедшую со страниц сказок Шахерезады из «Тысячи и одной ночи». Через мгновение женщина, что закатила кресло, задернула шторы. Рамиль почувствовал неловкость, когда без разрешения коснулся этой красоты… Ему стало стыдно, ведь за все это время он не только не навестил, но даже не поинтересовался судьбой некогда дорогого ему человека.

– Эй, молодожены, завтракать то будете? – крикнула в открытое окно Резеда.

– Это она нам что ли? – недоумевая, спросила Лия.

– Видимо намекает на нашу вчерашнюю страстную ночь, – улыбнувшись, подмигнул своей жене Рамиль.

– Это ты виноват, – Лия, смутившись, ударила своими маленькими кулачками в грудь Рамиля.

– А хочешь, я проведу тебе экскурсию по деревне?

– Хочу!

– Папа, папа! – кричал детский голос, пробуждая Рамиля от дремот воспоминаний.

Он отложил косу на безопасное место и обернулся. Перед ним стояла его трехлетняя дочь, в белой косынке и цветастом сарафанчике. С ее правой прижатой у груди руки, свисал белый щенок с одним черным пятном вокруг правого глаза, который постоянно вырывался и пытался укусить девочку за руку, но та не обращала на него внимания.

– Что доченька? – обратился к ней Рамиль.

– Мама кушать зовет.

– Сейчас иду, можешь отпустить Акбая, пусть бегает. Я больше не буду косить.

Девочка послушно выпустила щенка из рук, и тот радостно, спотыкаясь и ударяясь мордочкой об землю, подбежав к Рамилю, заскулил, попросившись на руки. Девочка снова подошла и подняла щенка. Тогда Рамиль, поцеловав дочку в лоб, взял обоих на руки и прямо так они вошли в дом.

– Акбая домой не пускайте! – увидев входящего в дверь мужа с дочерью, строго проговорила Зульфия, – он сейчас скулить начнет, Алмаз только что уснул.

– Пойди кызым, поиграй с ним на улице, – спустив ребенка с щенком в руках на пол произнес Рамиль.

После этого он помыл руки, сел за стол и начал есть. Зульфия села рядом и некоторое время, молча, смотрела на него.

– О чем ты думаешь, всё время? – спросила она, остановив своей ладонью его руку с ложкой, – Ты где-то далеко от нас.

– Ты помнишь жизнь до дождя? – Рамиль поднял на нее глаза.

– Плохо. Отрывками. А если честно и вспоминать не хочу.

Зульфия отпустила его руку. Рамиль помедлив, продолжил есть. Теперь она смотрела в окно. Там на лужайке перед домом играла со щеночком их дочь.

– Боль была настолько сильной, что я не могла ни о чем думать, – наконец, продолжила она дрожащим голосом, – а когда боль становилась просто невыносимой, папа начинал гладить меня по голове. Иногда после этого боль немного притуплялась, и тогда мы с ним начинали молиться, он в полголоса, я про себя. Мама сидела рядом и тихо плакала. Я засыпала и спала очень-очень долго, мне снился ты – сильный, умный, добрый. Снилась наша дочь, вот так же как сейчас играющая со щенком и наш сын, прильнувший к моей груди. Тогда я даже представить себе не могла, что Всевышний услышит и одарит меня таким счастьем, тобой и детьми. Я безгранично Ему благодарна.

– Как же он, Твой Всевышний, мог позволить, безвинному ребенку испытывать такие страдания?

– Не надо об этом Рамиль, не гневи судьбу, я бы согласилась и на большие мучения, знай, какая награда меня ожидает в будущем.

– Какая же ты у меня всё ещё глупая, матурым, – Рамиль прижал ее ладони к своему лицу и начал целовать.

– Они убьют тебя, – с тревогой прошептала Зульфия.

– Они мне обещали!

– Ты сам говорил, грош цена их обещаниям.

– Марат поможет!

– Марат простой школьный учитель.

– Он мой друг, ты и представить себе не можешь, на что он способен ради меня, ради нашей дружбы.

– У него семья, – не отступала она.

На Рамиля с укоризной смотрели мудрые глаза его учителя, они навсегда переселились в тело своей дочери и теперь, как и в далёком детстве, поучали его. Ему нечем было ответить на это.

– Фархат абый говорит, что за пределами дождя мы умрём, – решив сменить тему, произнесла Зульфия.

– Фархату Шаукатовичу сто лет, он давно уже выживший из ума старик.

– Они водили его за пределы дождя, – продолжала она.

– И что?

– У него там остановилось сердце.

– Это он тебе рассказал?– усмехнулся Рамиль. – Он нам детям в школе и не такое рассказывал! Большой фантазер он, твой Фархат абый. Я видел его утром, бегает по деревне, словно у него шило в заднице. И откуда только у него столько сил?

– Оттуда же откуда и у меня.

– И зачем они его водили за пределы дождя? – не унимался Рамиль.

– Ты же сам говорил, что мы им нужны для опытов.

Рамиль встал. Ему было душно. Конечно, он всё это знал и без нее, где–то догадывался, а где–то и видел собственными глазами. Там вне дождя они все умрут, возможно, умрет и он. В этом средневековом мире без электричества, без связи, без интернета, где его заперли в клетку, как опасного зверя, именно здесь он впервые почувствовал себя нужным людям. Вся его предыдущая жизнь была лишь подготовительным этапом к тому, чтобы здесь и сейчас взять ответственность за этих людей на себя и принять самый важный бой в своей жизни.

– Они убьют тебя, – снова прошептала она, – а без тебя мы не сможем дальше жить, вся деревня без тебя не сможет.

– Нет, матурым, они боятся меня! И правильно делают… – он прижал ее руки к груди, – я не дам вас в обиду.

Глава 2.

– Шарафетдинов! Шарафетдинов! – повышая голос, повторяла Марина Валерьевна.

– Тебя же, – больно ткнув Рамиля локтем в бок, прошипел Алмаз.

– Я! – вскочив из-за парты, выкрикнул Рамиль.

– Вонючая свинья, – передразнил его Алмаз.

Класс загоготал, а Рамиль тут же отвесил увесистую оплеуху своему школьному другу.

– Шарафетдинов! – Строго прикрикнула учительница. – Это не достойное поведение октябренка и будущего пионера!

Молодая учительница Марина Валерьевна окончила пединститут только в прошлом году, и это был ее первый класс. Она возилась с ними как со своими детьми уже второй год. По распределению попала в среднюю школу деревни Ключи, где ей была выделена отдельная комната в доме барачного типа. Приезд учительницы совпал с открытием новой школы, что само по себе не могло не радовать. Этот класс разительно отличался от детей городских школ, где она проходила практику: деревенские дети были спокойны, послушны и с каким-то удивительным восхищением смотрели на преподавателя, ловя каждое слово. К концу первого года Марина Валерьевна знала всех детей, лучше пальцев на руках.

– Где, кстати, твой значок октябренка? – Уже более мягким и вопросительным тоном произнесла она.

Рамиль посмотрел себе на грудь, вместо значка там висела только булавка. Он вспомнил, что на перемене подрался с третьеклассником Маратом, порвал тому его пионерский галстук и директор школы, лично их разнявший, велел обоим после уроков зайти к нему в кабинет.

– Ты готовил домашние задание? – не дождавшись от ученика ответа, продолжала вопрошать Марина Валерьевна.

– Да.

– Выходи тогда к доске. Ну, какое твое любимое произведение Зощенко о Ленине?

Рамилю нравились эти рассказы о Ленине. Мама Алмаза работала в сельской библиотеке и они, найдя там эту книгу, ещё летом прочитали все рассказы. Больше всего им понравился рассказ про то, как Ленин перехитрил жандармов. По мотивам этого рассказа они часто разыгрывали сцены в библиотеке. Ну и конечно не упустили из внимания рассказ про чернильницу, после которого слопали вдвоем целую буханку хлеба.

Рамиль тихо постучав в дверь директорского кабинета, немного приоткрыл его, и просунул свою голову.

– А, юный драчун! Ну, проходи, присаживайся пока, подождем твоего соперника, – дружелюбно произнес строгий директорский голос.

Фархат Шаукатович был уже в годах. Участник Великой Отечественной, бессменный директор школы на протяжении тридцати лет и более чем с сорокалетним учительским стажем, он был одним из самых уважаемых людей не только у себя в деревне, но и во всем районе. Его самой большой гордостью была новая двухэтажная школа, с большим спортивным залом и столовой, душевыми и туалетами. В деревне почти все, когда-либо учились у него. Уроки истории, которые вел Фархат Шаукатович – это смесь реальных фактов, житейской мудрости и выдуманной небывальщины которой он охотно увлекался. Ученики младших классов слушали его, раскрыв рты, а старшеклассники тайно посмеивались над ним, когда тот, увлекшись и окончательно запутавшись в своих военных похождениях, начинал нести околесицу. Ну, или так казалось детям. Родители же учеников побаивались старого преподавателя, особенно когда вызывали к нему за проделки детей, потому что тот любил припоминать им их собственные детские шалости, и пристыдить.

Марат в кабинет директора постучался минутой позже. И вот уже они с Рамилем вдвоем, опустив головы, и сверля взглядами свои школьные ботинки, молча выслушивали директорские нотации.

Фархату Шаукатовичу не было интересно кто прав или виноват, из-за чего произошла драка и прочее. Вместо этого он долго и нудно рассказывал им о героическом прошлом их дедов, благодаря которым они могут ходить в прекрасную школу и получать бесплатное образование, а не быть прислугой у фашистов. Что дети Африки не доедают и не имеют возможности учиться, а современные капиталистические страны во главе с Америкой только и мечтают завоевать их свободную страну. А вот вы, вместо того чтобы с благодарностью получать знания и быть готовыми, если понадобится, стать бок о бок, спина к спине для того что бы дать отпор им, деретесь!

В конце своей речи директор попросил их пожать друг другу руки и отправляться домой, что дети с удовольствием сделали, лишь бы поскорее покинуть кабинет, так как Фархату Шаукатовичу могло ещё взбрести в голову пригласить и родителей.

У директорского кабинета Рамиля ждал Алмаз.

– Нашел? – спросил Рамиль, увидев его.

– Нет, всё обыскал. Может ты его ещё до драки потерял?

Рамиль протянул раскрытую ладонь и в ней лежал потерянный значок без булавки.

– Директор вернул? – удивлённо спросил Алмаз.

– Нет, Марат, когда жали друг другу руки. Вечно ты попадаешь в истории, а получаю я. Хорошо, что без родителей обошлось.

– Я вообще не знаю, что он так взбесился! Его же все безотцовщиной называют, вот и я ляпнул, не подумав, – обиженно пробурчал Алмаз.

– Ладно, пошли домой!

Бабье лето было в самом разгаре. Солнце припекало почти по-летнему и оттого казалось, что осень ещё не скоро настанет. Только вот лес, успевший принарядиться в свой самый красивый наряд за год, да вереницы выстроенных клином журавлей, летевших высоко в небе и громко прощавшихся с летом, говорили об ином.

От школы до дома надо было идти десять минут. Но что такое время для двух восьмилетних мальчиков? Нужно обязательно проверить тайник в дупле дерева, а то Колька Захаров похвастался Алмазу, что нашел их место и все оттуда забрал. Конечно Колька тот ещё врун, но проверить не мешало. Ещё морда, что забросили в речку на прошлой неделе, наверное, уже полна рыбой. А если повезёт, можно покататься на КамАЗе отца Алмаза, который возил зерно от комбайна в поле до зернотока. Да и мало ли дел у двух беззаботных, охочих до приключений мальчишек!

– Ты когда-нибудь, видел живого черта? – задал неожиданный вопрос Рамилю Алмаз.

– Нет, конечно, черти только в сказках бывают. Ты что в сказки веришь? – усмехнулся Рамиль.

Алмаза издевка на счет сказки ничуть не задела, он спокойно продолжал:

– Сказка сказкой, да только этой ночью мы вместе с отцом видели черта.

– Ладно, врать то! – Засмеялся Рамиль. – Опять, что-нибудь, придумал.

– Не веришь, как хочешь, ничего не расскажу, – обиженным голосом пробурчал Алмаз.

– Ну ладно, не обижайся, – как можно мягче стараясь его задобрить, произнес Рамиль, – где ты видел своего черта?

– Вовсе он не мой! – Успокоившись, начал свой рассказ Алмаз. – Я сам до этого времени чертей видел только в мультфильмах, но этот не был на них похож. Он выглядел в точности как человек, был весь голый и волосатый. Моя мама, вместе с сестренкой в больнице лежат, поэтому мы с папой пока живём вдвоем. Этой ночью я проснулся, от странной возни возле шкафа, что стоит в моей комнате. Открыл глаза и увидел, как в нем роется какой-то человек, было темно, и я сначала подумал, что это папа, наверное, что-то хочет взять из шкафа. Он долго рылся, и все время бормотал себе под нос. Потом стал швырять вещи из полок на пол. Я еще подумал, что папа не может в темноте найти то, что ему нужно, а свет не включает, чтобы не будить меня. Ну и чтобы помочь ему я включил ночник возле моей кровати. Как только свет зажегся, я увидел это существо. Это был не мой отец, это был какой-то мужик с уродливым лицом, худой такой, с длинными руками и ногами, весь голый и покрытый шерстью. Он обернулся ко мне и начал, что-то говорить на непонятном мне языке. Я закричал. На крик прибежал папа. Увидев его, мужик кинулся на него, и они начали бороться, вцепившись вдруг друга, упали, продолжая бороться, катаясь по полу. Я сижу на кровати, боясь пошевелиться, и тут отец как закричит: «Алмаз, беги за топором!» У меня тут весь страх пропал. Когда я прибежал с топором, тот мужик уже сидел на отце, и душил его. Папа, увидев меня с топором в руках, начал через хрипоту кричать: «Бей, скорее, ударь по нему!». Я размахнулся и ударил, вот только промахнулся малость. Целился ему в голову, но топор как-то соскользнул с головы и воткнулся в плечо. Мужик вскочил, завизжал, из раны хлынула кровь… А папа быстро выхватил у меня топор и несколько раз всадил ему в грудь. Мужик упал и больше не шевелился. После, мы закопали его в саду. В моей комнате было полно крови, мы всю ночь отмывали полы. Папа сказал мне, что это был черт, самый настоящий черт. Он что-то искал в нашем доме. Он так же сказал мне, чтобы я никому не рассказывал про это, потому что могут прийти другие черти, когда узнают, что мы убили их собрата. Поэтому Рамиль клянись, что никому не расскажешь!

Рамиль, конечно же, поклялся. И долго затем думал верить ему в то, что рассказал Алмаз или нет. Может, ему это только приснилось? Часто потом Рамиль, проснувшись ночью, лежал в постели, боясь открыть глаза, и увидеть в темноте этого странного, голого, заросшего шерстью мужика.

Глава 3.

Рамиль с Лией, предупредив Марата и Резеду, что хотят прогуляться по деревне, шли теперь по центральной улице. Утреннее сельское солнце, немного стыдясь своей ущербности, осторожно гладило их загорелые на испанских пляжах тела. А теплый беззаботный ветер нежно облизывал, желая распробовать на язык, неведомый ему вкус Атлантического океана. Неосязаемый дождь продолжал идти. За это время глаза привыкли к нему, и лишь присмотревшись можно было поверить в его реальность.

Деревня Ключи была образована эвакуированным во время Великой отечественной войны военным заводом, сначала как подсобное хозяйство, а потом как самостоятельный совхоз. В советское время в деревне имелось свое автохозяйство с автопарком, животноводческий комплекс, детский сад и школа. С началом 90-х всему этому пришел конец, и огромное хозяйство пришло в упадок, руины которого до сих пор можно было наблюдать.

Деревню с одной стороны окружал лес, простиравшийся на многие километры и считавшийся непроходимым, так как в глубине его имелось болото. С другой стороны деревню огибала речка, за которой находились посевные поля.

Много лет прошло с тех пор, как Рамиль покинул эти края. И теперь он с удивлением для себя замечал, как знакомые ему мир выглядел иначе, по-другому и по-новому. Частокол деревянных заборов сменился со штакетника на профнастил, шиферные крыши домов на металлочерепицу, деревянные окна на пластиковые стеклопакеты. Старые избы были обшиты сайдингом и выглядели внешне довольно прилично. Почти возле каждого дома припарковалось по автомобилю, а то и по два. Появились и новые двухэтажные коттеджи, за кирпичными заборами которых скрывались ровно подстриженные газоны с бассейнами и беседками.

На самом видном месте располагалась мечеть. Красиво сложенная из облицовочного кирпича, с высоким минаретом, украшенным узорной кирпичной кладкой и увенчанным полумесяцем. Она словно пряничный домик для верующих, заманивала в свои объятья. Из динамиков, расположенных на самой верхушки минарета, раздавался громкий распевчатый Азан. Он приводил всех деревенских собак в состояние глубоко эмоционального стресса, побуждая их тем самым выть в аккомпанемент муэдзину.

«Интересно, проводились ли исследования о влиянии звуков, Азана исходящих из динамиков мечетей, на психико-эмоциональное состояние собак, и является ли это значимым фактором, влияющим, на продолжительность их жизни?» – С иронией подумал Рамиль, представив себе название доклада на эту тему. – «Было бы интересно узнать результаты».

– А ты знаешь, почему собаки воют во время Азана? – спросил он Лию.

– Нет, – удивившись неожиданному вопросу, ответила она, – наверное, они просто подпевают. Я видела на Ютюбе, как собаки подвывают хозяевам, когда те поют.

– А вот и нет, – хитро усмехнулся Рамиль, – просто собаки видят чертей, в ужасе мечущихся и разбегающихся во все стороны от мечети во время Азана. Вот и воют, видя такой беспредел.

– Ты издеваешься? – посмотрев на него серьезно, спросила она.

– Мне об этом один уважаемый Хазрат сказал, – не скрывая улыбки, произнес Рамиль.

– Когда это ты с Хазратами успел пообщаться?

– Ну было дело… Пойдём я лучше покажу тебе школу, она находится на окраине.

– Удивительно, почему это мечеть находится посередине деревни, а школа на окраине, – заметила Лия.

– Не знаю, я не думал об этом, – ответил Рамиль, – мечеть ведь недавно построили, раньше на ее месте располагался дом культуры, видимо сейчас вера людям нужнее, чем образование и культура.

По дороге к школе они увидели человека на инвалидном кресле. Он сидел возле старого бревенчатого дома, который выбивался, от основной массы домов, своей неухоженностью. Кривые и почерневшие от времени старые штакетники забора были местами поломаны. В огороде росла лебеда и крапива, а сам дом от старости накренился на одну сторону. Крыша его была покрыта кусками рубероида, а один оконный проем забит фанерным листом.

Человек на кресле сидел с закрытыми глазами, направив свое лицо к дождю. Мышцы его головы иногда подергивались, складки губ выражали удовольствие. На вид ему было лет пятьдесят и сгоревшее от солнца лицо, было все испещрено морщинами. Вероятно так он просиживал здесь целыми днями. Засаленные, грязные волосы торчали завитками во все стороны. По неестественно худым ногам и рукам можно было понять, что они атрофированы ввиду паралича случившего очень давно или если не вообще с рождения.

– Ну, привет Егор! – Громко обратился к нему Рамиль, когда подошел вплотную.

Человек от неожиданности испугано открыл глаза, и стал всматриваться в лицо Рамиля, пытаясь его вспомнить.

– А может ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались по кликухе? – Рамиль говорил жёстко, не скрывая злобы, ладони его были сжаты в кулаки, готовые пуститься в дело. – Что скажешь, Багор? Вспомнил меня?

Выкрикивая последнюю фразу, Рамиль наклонился так, чтобы их глаза были на одном уровне. Человек с недоумением смотрел на Рамиля, видимо непривыкший к такому обращению, он явно не понимал, что происходит.

– Рамиль, пойдём отсюда, – позвала его Лия, стоявшая до этого в сторонке, испугано наблюдая, как ее муж кричит на человека в инвалидной коляске. За десять лет, что они были знакомы, она ни разу не видела, чтобы он на кого-то кричал, считая его эталоном спокойствия.

Услышав это имя, человек изменился в лице. Оно стало наливаться яростью: кривой рот исказился в зверином оскале, в глазах появилась злость, а на шее и лбу вздулись вены.

– Узнал, – уже спокойным голосом протянул Рамиль, продолжал его мучить, – как видишь, я жив и здоров. И ничего ты со мной не сделал.

Он взял его голову двумя руками, наклонился и прошептал в ухо:

– Лучше бы ты тогда сдох, как твой братец! Глядишь, не пришлось бы твоей матери подтирать тебе зад всю твою никчемную жизнь.

Голова человека тряслась в припадке, у рта появилась пена, а из глубины глотки вырывался приглушённый рев. Сейчас он напоминал Рамилю затравленную бешеную собаку, не вызывавшую ни малейшего сожаления. Рамиль демонстративно плюнул в его сторону, затем подойдя к Лийе, взял ее за руку и потянул в сторону школы.

Напуганная происшедшим, Лия какое-то время покорно и молча, шла рядом с Рамилем. Но любопытство пересилило, и она все же спросила его, кто это был и почему он так себя вёл. Рамиль словно и не услышал вопроса, шел весь погруженный в себя. И только когда она уже и не надеялась услышать ответа, он начал говорить:

– Это был самый отъявленный негодяй, когда-либо встречавшийся в моей жизни. Порождение чистого зла. В нем нет ни капли добра или сострадания. Ведь столько лет прошло, половина жизни, а зло в нем только усилилось. Это я увидел в его глазах. Если бы не инвалидность, сколько ещё человеческих страданий могло быть у него на совести.

Рамиль говорил напряжено, сбивчиво, словно вновь переживал трагические события прошлого. Видя это, Лия не стала дальше мучить его своими расспросами, тем более что они подошли к школе, и всё внимание Рамиля было сейчас приковано к ней.

Вид школы был удручающий, блага цивилизации явно не коснулись её. Потемневшая от времени и потрескавшаяся шиферная крыша, облупившаяся краска на старых деревянных оконных рамах, местами заросшие мхом стены из красного кирпича.

«Хорошо, что Фархат Шаукатович не видит этого» – думал про себя Рамиль, глядя на здание. Зато школьный приусадебный участок приятно удивлял. Аккуратные овощные грядки были прополоты и политы, стволы садовых деревьев красиво окрашены, а цветочные клумбы изумляли своим разнообразием. Рамиль с ностальгией смотрел на всё это и никак не мог понять, что твориться в его душе. Ему было радостно и тепло при виде высоких елей и раскидистых яблонь, которые он видел ещё саженцами, а вместе с тем грустно и больно видеть неухоженное здание школы.

– Расскажи мне про Рамиля-школьника, – обняв его сзади, тихо прошептала ему в ухо Лия.

– Про что именно?

– Ну не знаю, про своих друзей. Про Марата, например. Вы же в одном классе учились? Нет-нет лучше расскажи мне про свою первую любовь.

– Я думал ты и сама про себя всё знаешь, – он обернулся к ней и поцеловал в макушку.

– Ну, нет уж, ты так просто не отвертишься от меня. Рассказывай, давай, не будь бякой, – насупившись, она пристально смотрела на него своими голубыми глазами и при этом пыталась больно ущипнуть мужа под ребром.

Рамиль нехотя начал думать, что бы такое ей рассказать. Медленно перебирая в памяти давно забытые события, он начал всё глубже и глубже погружаться в них. И вдруг по мере погружения, воспоминания всё явственней начали вставать перед глазами, а затем они нахлынули огромной тягучей волной и утянули в далёкое детство.

Глава 4.

Её звали Диана. Так представил новенькую классный руководитель, когда она впервые появилась в их классе. Рамиль сначала даже не взглянул на нее, они с Алмазом о чем-то увлеченно шептались, сидя за партой. И только тогда когда она, присаживаясь перед их партой, «специально» как показалось Рамилю, раскинула свои волосы на его учебники, он обратил на нее внимание. Опешив от такой наглости, он больно ткнул ее авторучкой в спину. Диана, взвизгнув, обернулась и вопросительно уставилась на него. Увидев вблизи ее зеленные глаза, он и вовсе растерялся.

Заметив это Алмаз выпалил с издёвкой в адрес новенькой: «Рыжая – бесстыжая! Поаккуратней с волосами, здесь люди сидят». На что та фыркнула и отвернулась. Рамиль только сейчас обратил внимание на ее рыжие волосы. Они словно пышная львиная грива величественно занимали теперь все пространство перед ним, а длинные вьющиеся локоны, будто змеи Медузы Горгоны, сладко спали на ее плечах и спине. Вдруг он заметил, что новенькая наблюдает за ним в маленькое зеркальце, изучая его. И тут же поняв, что ее поймали на этом деле, показала язык, изобразив глупую гримасу. Ещё ни одна девочка не вела себя с ним так вызывающе. А после уроков Алмаз признался ему, что влюбился в неё. Это был первый учебный день нового учебного года в девятом классе. Через неделю всю школу отправили на уборку картофеля.

Ученики и учителя работали две три недели, пока длилось «бабье лето». После того как трактор перекапывал поле, им оставалось только собрать картошку. Обычно на троих давали две борозды длинной порядка пятисот метров. На соседней борозде работала Диана, и Рамиль частенько поглядывал в ее сторону. Надо отметить, что она быстро обрела популярность в школе. Выглядела Диана старше сверстниц, одевалась по-взрослому, при разговоре невольно флиртовала, и не удивительно, что вскоре возле нее начали ошиваться старшеклассники. Что-то зародилось в душе Рамиля с её появлением, такое новое необузданное, сексуальное и вместе с тем нежное и чувственное. Ещё это признание Алмаза в любви к ней, хотя и Алмаз влюблялся с периодичностью в месяц, о чем с регулярностью сообщал другу. Рамилю эти чувства были ещё не знакомы.

– Хотите, расскажу, что произошло со мной этим летом? – весело предложил Колька Захаров, который в тот день работал вместе с Рамилем и Алмазом.

– Да надоело твое вранье слушать, – грубо ответил ему Алмаз, закидывая большую увесистую картофелину в ведро.

– Да пошел ты! Сам врешь все время, – обиженно произнес Колька.

– Хватит вам опять сориться, – остановил их словесную перепалку Рамиль, оторвав свой взгляд от Дианы.

Колька Захаров был из тех ребят, что без вранья не могут прожить и дня. Сам по себе он ничего собой не представлял, друзей у него не было, учился плохо, физически был хилым и не красивым. Однако благодаря уменью преподносить свою ложь за правду, он приковывал к себе внимание и как-то умудрялся не оказываться на обочине жизни школы.

– А че он меня все время вруном называет? – начал оправдываться Колька.

– Ладно, давай рассказывай, что там с тобой этим летом произошло, – обречённо понимая, что все равно придется его выслушать, согласился Рамиль.

После этих слов Колька сразу же воодушевился, повеселел, глаза его заблестели, а на лице появилась улыбка.

– Ну, слушайте, – начал он свой рассказ, усевшись на ведро с картошкой – короче, этим летом мы с отцом сено косили, возле трассы, по той, что фуры гоняют. В тот день мы уже сено просушили, собрали в стога, и ждали машину, чтобы домой отвезти. Папа договорился, чтобы машина подъехала в три часа дня. Время пять, а машины все нет. Тогда он мне говорит: «Иди домой, надо корову из стада вовремя встретить. Мы без тебя здесь управимся». Ну, я и пошел. Там, напрямик километров пять до дому. Иду по полю, вижу, КамАЗ стоит. Ни рядом, ни в кабине никого не видать. Ну, я подошел к КамАЗу, поднялся на ступень и заглянул в кабину, а там… – вдруг не с того, не сего, Колька начал безудержно хохотать.

– Ну и что там? – нетерпеливо спросил Алмаз.

Колька только и мог сказать слово «а там», после опять срывался на хохот.

Наконец он успокоился, но все еще готовый сорваться на смех, продолжил:

– Там мужик, без штанов, с голой жопой, а под ним девушка.

Рамиль с Алмазом переглянулись.

– Голая? – с недоверием, спросил Рамиль.

– Нет, только платье задрала, но зато ноги такие аппетитные. Лежит под ним, глазки закатила и стонет, – Колька попытался изобразить это действие.

– Да, врет он все! – Не вытерпел Алмаз, обращаясь к Рамилю.

– Ладно тебе, пусть рассказывает. Что дальше-то было? – озираясь вокруг, спросил Рамиль.

Колька продолжил:

– Девка стонет, мужик скачет на ней, я смотрю как завороженный, у меня, короче, дымит уже вовсю.

– Дымит у него, – с иронией перебил его Алмаз.

– Я, наверное, минут пять смотрел на это, – продолжал Колька не обращая внимания на издёвки Алмаза, – но тут девка глаза опустила и увидела меня. Я, сразу дёру дал. Сначала бежал без оглядки, потом смотрю, мужик за мной бежит, одной рукой штаны придерживает, а в другой монтировка.

– А че он за тобой-то рванул, продолжал бы свое дело, – снова перебил его Алмаз.

– Откуда я знаю, может я ему весь кайф обломал, – недовольный, что его все время перебивает Алмаз, произнес Колька. – Я как мужика с монтировкой увидел, у меня аж ноги подкосились, он еще бежит и матом вовсю кроет. Я бегу и думаю, все хана мне настала. Потом оглянулся, смотрю, тот на земле лежит, за ногу держится, чуть погодя на помощь стал звать. Я обрадовался, а то думал, догонит, мало ли что у него на уме, такой и убить может. Смотрю, девка с машины спрыгнула и в сторону трассы побежала. Мужик, увидев ее, стал кричать: «Сука, найду, убью, из-под земли достану!» Ну, думаю, пока цел надо домой валить. И тут мужик уже в мою сторону стал кричать: «Парень, помоги, я ногу сломал, не бойся не трону».

– А ты что? – поинтересовался Рамиль.

– Помог ему. С начало, конечно, боялся подойти, но потом подумал: «Если он на самом деле ногу сломал то, наверное, херово ему».

– И что, сломал?

– Сломал. Он когда бежал, в ямку маленькую провалился. Ха, а девка эта проституткой оказалась, он ее на трассе снял. Пока я ему до КамАЗа помогал дойти, он все беспокоился, что она у него деньги стащила.

– Стащила?

– Не-а, не взяла. – Колька, помолчав немного, заговорчески произнес, – далее еще круче было.

Рамиль с Алмазом молча, уставились на него.

Довольный тем, что его внимательно слушают, Колька продолжил:

– Дядя Володя, ну так мужика звали, попросил меня до трассы его довести. Говорит: «Там на трассе колона наша стоит, ты привези меня только к ним, а там я ребят попрошу, что бы они тебя до дому кинули». Честно говоря, до этого времени КамАЗ ни разу не водил, ЗИЛок только, когда отец на нем работал. Так вот, я за руль сел, и так по непривычке неудобно. Слишком уж высоко, капота впереди нет и перед глазами сразу дорога начинается. Но пока ехал, привык, даже понравилось. Вы бы знали, как мужики меня там встретили! Руку жали, по спине хлопали. А экспедитор ихний сказал, что года через два, если я захочу, они могут меня на дальняк с собой взять. Потом попросили парня одного, меня до деревни отвезти. Прикольный парень, лет девятнадцать, наверное, Игорем зовут. Ну, теперь самое интересное.

– По-моему интереснее уже быть не может, ты и так сам себя превзошел, – заметил Рамиль.

– Интереснее или нет, ты после скажешь, – передразнил его Колька, – только Игорек этот мне на трассе проститутку снял.

– Проститутку? – громко переспросил Алмаз.

– Ты еще крикни, а то не все услышали, – с упреком произнес Колька, – Да, проститутку! Их там, на трассе, возле «Мотеля», знаешь сколько.

– И как ты с ней? – Теперь уже шепотом спросил Алмаз.

– Да никак, сама все сделала.

– Как, сама?

– Блин, Игорек этот приколист. Я ему говорю: «Вон та мне нравится, светленькая». Там девушка красивая стояла, а он пошел и привел мне тетеньку какую-то. Дескать, она опытная, тебе как раз такая нужна. Ну, так вот она сама все и сделала. Я только лежал, боясь пошевелиться, а она даже резинку сама надела. А потом еще мне сказала, что я был самым милым ее клиентом.

Рамиль с Алмазом аж вспотели, услышав последние слова Кольки. Ему конечно сказали, что он все выдумал, а сами тайно, между собой решили, что им обязательно необходимо проделать то же самое.

Готовились месяц. Деньги откладывали те, что родители давали на обед в школе. Так же выпотрошили все свои копилки. Собрали все же мало, по их расчетам хватало только на одного. Решили тянуть жребий, а в случае, если все проходило нормально, через месяц, другой из них снимает проститутку. Жребий тянули на месте. «Счастье» выпало Рамилю.

– Видишь вон та блондинка, что с краю стоит, – показывал Алмаз на девушек.

– Мне больше темненькая нравится, которая рядом.

– Ну, иди к темненькой, давай только быстрей, а то я уже замерз здесь стоять. Еще неизвестно, сколько ты там с ней прокувыркаешься, – подталкивал друг Рамиля.

– А если денег на комнату в Мотеле не хватит?

– Должно хватить, может даже еще и останется.

– Зря все-таки презервативы не купили, вдруг у нее кончились, – не унимался Рамиль.

– Если кончились, возьмет у подружек. Слушай, если ты сейчас же не пойдешь, пойду я, – нервно произнес Алмаз.

– Иду, иду…

– Подходишь и спрашиваешь «Работаешь?», если говорит «Да», спрашиваешь «Почем?». Дальше ведешь в Мотель. Понял? Ну, не пуха, – при этих словах он похлопал Рамиля по плечу.

– К черту!

Подходя поближе к проституткам, Рамиль заметил, что те девушки, которых они с Алмазом выбрали: темненькая и блондинка были на лицо некрасивы. Зато появилась еще одна. Эта только что вышла из Мотеля и направлялась к ним. Увидев ее, Рамиль чуть не ахнул – она была очень похожа на Диану: те же рыжие волосы, походка, фигура, только глаза голубые и сама она была постарше.

– Работаешь? – спросил Рамиль, подойдя к ней.

Девушка, удивленно посмотрев на него, спросила:

– Ты хочешь меня снять?

– Да, – обрадовано ответил Рамиль.

– А деньги-то у тебя есть?

– Конечно!

Немного помолчав, девушка произнесла:

– Ну, раз у тебя деньги есть, то нет проблем. Я только схожу, узнаю, есть ли свободная комната, а ты меня здесь подожди.

– А у вас резинка есть? – как-то робко спросил Рамиль уходящей вслед девушке.

– Резинка?

– Ну, презервативы, а то, знаете ли, я забыл взять.

– Для тебя милый найдем, – ответила она, заговорчески подмигнув ему. – Я сейчас, быстро, только узнаю, подожди меня здесь.

Рамиль был счастлив, что так все удачно складывается, он даже попытался показать Алмазу, делая жесты руками, что все идет по плану.

Через некоторое время из Мотеля вышли двое парней и направились к Рамилю. На вид им было, по двадцать пять лет. Первый был высокий, хорошо сложенный, мускулистый, про таких говорят «качок». Второй – невысокого роста, худощавого телосложения, с каким-то неестественно бледным лицом. Подойдя к Рамилю, «худощавый» грубо спросил:

– Это ты хочешь шлюшку снять?

«Кто это? Сутенеры?» – подумал Рамиль. Какое-то нехорошее предчувствие вдруг появилось. Захотелось сказать: «Нет, это не я, вы ошиблись», и быстрей уйти отсюда. – «А может, просто, сорваться и побежать? Шиш они меня догонят: этот качок слишком неповоротливый, а худой и бежать не станет. Не-ет, что я Алмазу скажу – испугался».

Время шло, надо было что-то предпринять, и он решил так же грубо, как его спросили, ответить:

– Ну, я, и чё?

– А ты, чьих будешь? – не унимался худощавый.

Рамиль не знал, что ответить. Он вещь, что ли быть чейным. При этом лихорадочно вспоминал как старшеклассники учили их общаться с гопниками.

– Я вообще-то сам по себе, но если что, то общаюсь с пацанами, – проговорил он первое пришедшие на ум.

Некоторое время они пристально смотрели Рамилю в глаза. Мальчик терпел, и так же нагло, как и они держал свой взгляд.

– Да чушпанчик это, Череп! Ты посмотри на него, – после долгого молчания произнес Качок.

Худощавый, которого назвали Черепом, будто только и ждал этих слов. Он как-то неестественно вдруг заулыбался, и дал оплеуху Качку:

– Заткнись, ты че, в натуре, пацана обижаешь. Меня Андреем зовут, а это Санек, ты извини этого остолопа – произнеся это, он протянул Рамилю руку.

– Без проблем, – уверенно ответил Рамиль, пожимая протянутую руку, ладонь Черепа была словно тряпка как будто под кожей вовсе не было костей. Рамиль даже попробовал покрепче сжать ее и тут что то хрустнуло, но Череп вроде и не почувствовал этого хруста.

– Короче, там телка тебя ждет во второй комнате, ну и это, желаем удачи.

Рамиль уже и забыл про девушку, да и вообще, зачем сюда пришел. Постояв немного, и не произнеся в ответ ни слова, он направился в Мотель. Шел словно зомби, повинуясь чьей-то жестокой воли. Мозги, казалось, напрочь отказали, то ли от пережитого испуга, то ли от волнения грядущей неизвестности. Только войдя внутрь Мотеля, Рамиль очнулся. Так сильно вдруг ему захотелось домой, к черту этих проституток, лишь бы целым и невредимым вернуться к родителям, но было уже поздно отступать. Он стоял перед дверью с надписью №2, почему-то это было написано мелом. Постояв немного, постучался.

– Входи, – произнес женский голос.

Рамиль осторожно отворил дверь, но вместо того, что бы увидеть рыжую красавицу, он лишь успел заметить, как навстречу к его груди быстро приближается чей-то огромный кулак…

«Небо, такое голубое небо, и солнце так высоко, и не по-осеннему печёт. Хорошо-то как, просто лежать и смотреть на небо, на облака причудливой формы. Тихо…» – мысли Рамиля текли так же медленно как облака, за которыми он наблюдал. Неизвестно сколько бы он ещё пролежал так, но вдруг почувствовал внутренний зов. Его куда-то потянуло. Медленно встал, отряхиваясь от мелких букашек. Он находился посередине огромного поля усеянного цветами, а трава ему была по пояс. Приятно пахло медом и влажной землёй. Сначала тихо, а потом всё явственнее начал заливаться жаворонок, заполнив вскоре своей трелью всё пространство. Полетели стрекозы, пчелы и бабочки. Подул лёгкий ветерок, и заколыхалась волнами высокая трава. Будто кто-то вдыхал жизнь в этот мертвый мир, и прямо на его глазах картинка оживала.

Рядом в двух–трех метрах проявилась проселочная дорога, и Рамиль не сразу поняв, что он уже по ней шагает, удивлённо смотрел на свои ноги, как легко и быстро они передвигались, еле касаясь земли. Зов внутри него все усиливался, желание достичь цели становилось невыносимым. На горизонте уже заблестело, да так ярко, что заслепило глаза.

«А–а, да это же река, такая большая», – удивился он. На другом берегу двое молодых людей купали лошадь.

«Надо непременно попросить у них ее, она меня мигом домчит до цели», – решил Рамиль, и прыгнул с крутого берега в воду. Подплыв ближе к ним, он заметил, что у лошади роскошная длинная грива рыжего цвета, а эти двое, до боли кого-то напоминают. Первый был высоким, хорошо сложенным, мускулистым юношей, он расчесывал золотым гребнем рыжую гриву лошади. Второй худощавый с бледным лицом, давал ему указания.

– Эй, там, на берегу, одолжите мне вашу лошадь! – крикнул Рамиль, подплывая к ним.

– А зачем она тебе!? – прокричал в ответ, тот, что был с бледным лицом.

– Я не могу вам этого объяснить, но я верну ее, как только смогу!

– Череп, не отдавай ему лошадь, – жалобно провыл мускулистый.

– Да ты че, в натуре, пацанам нельзя отказывать, – с усмешкой ответил тот, кого назвали Черепом. – Бери ее! – прокричал он Рамилю, загоняя лошадь в воду.

Лошадь поплыла к нему на встречу, но в последний момент вдруг превратилась в огромного свирепого слона, с гигантскими бивнями и рыжими горящими глазами. Рамиль судорожно греб руками, пытаясь оторваться от преследовавшего его слона, но попытки его были тщетны. Удар! Боль, разрывающая грудь, и огромный кровавый бивень вышел из его груди.

– Рамиль, Рамиль, очнись. Рамиль ты меня слышишь?

– А–а, как болит в груди. Где я? – простонал Рамиль.

– Где–где, в лесу, возле трассы. Сюда тебя какой-то здоровенный парень приволок и бросил. Осторожно не двигайся у тебя на груди огромный синяк, возможно ребро сломано. Слава Богу, что ты очнулся, а то я не знал, что делать. За милицией ли бежать, бросив тебя, или же тащить тебя на себе.

– Все нормально Алмаз, – немного приходя в себя, произнес Рамиль.

– Что там с тобой случилось?

Рамиль молча ощупывал огромную гематому на груди, вдруг он неожиданно начал смеяться, сначала тихо, потом всё громче и громче.

– Ты чего, Рамиль? – испугано спросил Алмаз, видя, как Рамиль катается по земле, корчась от смеха.

– Кому, кому поверили, Кольке Захарову? Проституток захотелось, – с трудом давясь от смеха, выговорил Рамиль.

Тут и Алмаз не выдержал, упал рядом с Рамилем, заливаясь смехом.

Глава 5.

Неожиданно заплакал ребенок, и Зульфия бросилась в соседнюю комнату успокаивать его. Рамиль, доев, встал из-за стола и подошёл к окну. Перед домом на свежеостриженном газоне его маленькая дочка все ещё играла со щенком. Она повязала на его шею розовый бантик и что-то наставительно объясняла. Щенок же, пытаясь лапками сорвать бантик, пятился и падал. Рамиль, засунув руку в карман, вытащил оттуда записку и ещё раз прочитал: «Дружище, держись, я уже здесь».

Записка эта была от Рустема, ещё утром её передал Фархат Шаукатович. Это означало, что Марат выполнил свое обещание и нашел Рустема, на поиски которого ушло пять лет. Рамиль почти смирился со своей участью, но эта записка меняло всё. Он ничего не сказал об этом Зульфие, не показал даже виду, но внутри кипела радость, а в глазах еле заметно забрезжил луч надежды. Выйдя из дома, он подошёл к дочке и присев рядом с ней на корточки, помог подправить бантик на шее Акбая.

– Алсу-кызым, я схожу к Фархат абый, скажешь маме, – бросил он дочери, выходя за калитку.

Рамиль стоял возле головы, воткнутой на шест. Это он, некогда отрубил и водрузил на шест её, поставив возле входных дверей в мечеть. Несмотря на то, что прошло более трех лет с того страшного момента, голова выглядела свежеотрубленой и из нее, медленно сползая темно-багровыми сгустками с шеста продолжала, сочиться кровь. Рядом с шестом лежали деревянная палка и металлический прут. Любой желающий мог нанести ими удары по Голове. И в связи с этим, почти всегда она была оплевана и изуродована побоями, а иногда Голова была раскроена пополам. Но чтобы не случилось, со временем раны на ней заживали, и она всегда принимала свою первоначальную форму. По деревне ходили слухи, что кто-то видел Голову с открытыми глазами, наблюдающую за людьми. Поэтому некоторое время на нее была надета повязка, прикрывающая глаза.

Рамиль отогнал мух и слепней, затем осторожно собрал растрепанные и прилипшие к лицу волосы, и аккуратно связал их в пучок на затылке.

«Кто-то ведь подстригает ему волосы» – подумал он, – «наверное, мать».

На лбу зияла свежая рана, а под правым глазом желтел давний синяк. Он долго смотрел на неё, прежде чем заговорить, потом всё же собрался с мыслями и начал:

– Ну что Багор, давненько я к тебе не приходил, все повода не было, а вот сегодня появился.

Рамиль знал, что Голова его слышит. Она чувствовала и холод, и зной, и побои наносимые людьми. Но если ко всему этому Голова со временем привыкла, и это ей уже не доставляло больших страданий, то к голосу Рамиля привыкнуть она не могла. Вот и сейчас, заслышав его голос, на лице у Головы задергались мышцы. Рамиль давно уже не испытывал ненависти к ней, поэтому он говорил спокойно, как с давней знакомой:

– Погодка сегодня замечательная, и новости у меня замечательные, вот хочу с тобой поделиться, весточкой от друга.

Он достал из кармана записку и медленно прочитал:

– Дружище, держись, я уже здесь! Слышишь Багор? Он уже здесь!

Рамиль какое-то время молча наблюдал за Головой. Та не проявляла никаких признаков жизни, и казалось сосредоточенно, внимательно ждала, что будет дальше.

– Ты хоть знаешь, балда, от кого эта весть? – Продолжил Рамиль. – Это друг мой пишет, наш общий знакомый – Рустем!

При этих словах с Головой начали твориться странные вещи. Все её лицевые мускулы разом пришли в движение, за закрытыми веками хаотично задергались глазные яблоки, брови поднимались и опускались, морща лоб, губы то вытягивались в трубочку, то расплывались в неестественную улыбку. Вдруг у Головы открылись глаза. Рамиль, не ожидая такой реакции, испугано отшатнулся. Роговицы глаз у Головы были покрыты мутной пленкой, за которой не было видно зрачков. Рамиль, подойдя поближе, попытался заглянуть в них, что бы понять есть ли в ней сознание. Но тут ещё более неожиданно у Головы отвисла челюсть, и оттуда начали вываливаться личинки опарышей. От такого вида, Рамиля тут же вывернуло наизнанку, недавно съеденным обедом. Немного оправившись, он снял Голову с шеста и засунув в заранее приготовленный мешок, со словами: «Ну, вот Багор, настала и твоя пора…» зашагал в сторону КПП.

КПП находилось в пяти километрах от деревни. Конечно, никаким пропускным пунктом это не было, просто так его обозвали жители деревни. Прямо на автомобильной дороге, ведущей в город, было построено высокое бетонное здание в виде башни без оконных проемов. От башни в обе стороны уходила высокая бетонная стена, окольцовывавшая всю деревню. По всему периметру стены на расстоянии 100 метров друг от друга, располагались камеры слежения. При подходе к стене ближе чем на 50 метров производился первый выстрел – в ногу. Если же нарушитель продолжал приближаться, производился второй выстрел уже в тело, и далее третий – в голову. От башни в сторону деревни был выстроен крытый бетонный коридор длинною 50 метров, в конце которого установили массивную металлическую дверь. В противоположную сторону в направлении города был выстроен такой же крытый бетонный коридор, конец которого соединялся с точно такой же башней. От дальней башни, точно так же в обе стороны, уходила такая же высокая бетонная стена. Расстояние между башнями и стенами было порядка 100 метров. Башня и стена со стороны деревни находились в Зоне дождя, другая башня и стена в дождь не попадали.

Всю эту громадную конструкцию Рамиль разглядел, однажды взобравшись на высокое дерево. Но так как все деревья на расстоянии 100 метров от стены были вырублены, то высоты ближайшего дерева не хватало, что бы заглянуть за внешнюю стену. Что там было – никто не знал.

Не доходя метров сто до КПП, Рамиль увидел, что из него вышел Фархат Шаукатович. Он, заметив Рамиля, попытался было обратно зайти в дверь, но немного помешкав, все же пошёл в сторону деревни. Поравнявшись с Рамилем, он заискивающе улыбнулся и поздоровался с ним.

– Здоровались уже, – процедил сквозь зубы, злобно сплюнув, Рамиль, – или ты уже настолько стар, что не помнишь утренних событий?

Старик стоял, виновато опустив голову.

– Что-то ты зачастил сюда Шаукатыч. Смотри у меня, ноги переломаю или вообще выдерну, что бы ходить не мог.

– Пытаюсь наладить контакт с ними. Возможно, мы придём, когда-нибудь, к взаимовыгодному сотрудничеству, – всё ещё не поднимая головы, выговорил старик.

– О каком сотрудничестве ты говоришь, старый идиот!? – Рамиль в бешенстве кричал на маленького сгорбленного старичка. – Они отгородились от нас стеной, они знать нас не хотят! Где они были, когда Багор насиловал и убивал одно жителя деревни за другим!?

Дождавшись, когда Рамиль успокоился, старик поднял взгляд и заинтересовано спросил:

– А что у тебя в мешке?

– Голова!

– Его? – старческий лоб покрылся испариной, губы задрожали.

– Не твоё дело старый пень, – всё ещё испытывая злобу на него, ответил Рамиль, – Кстати, кто передал тебе утреннюю записку?

– Кто-кто, Пётр приходил.

– Пётр!? – вскрикнул Рамиль так, что бедный старик едва не присел от испуга. – Где он!?

– Уже ушел, – дрожащим голосом прошептал старик.

– Он не мог просто так уйти, не повидавшись со мной. Врешь ты всё.

Рамиль, схватив старика за шиворот, поволок его в близлежащие кусты. Там он выхватил из-за пояса кинжал и приставил острие лезвия к шее бывшего учителя.

– Говори где Петр, а иначе на шесте вместо головы Багра будет воткнута твоя! Я лично каждый день буду снимать с нее скальп.

Фархат Шаукатович знал, что Рамиль не блефует. Ещё со школьных времён он помнил, как Рамиль со своим другом – Рустемом, вдвоем противостояли банде Багра, а сам он ничего не мог поделать, потому что и тогда и сейчас боялся за свою жизнь.

– Он у меня дома, – приглушённым голосом ответил старик.

Видя жалкий и затравленный вид старика, Рамиль с укоризной произнес:

– Ты же воевал. Вспомни, какие истории ты нам детям рассказывал, как на волосок от смерти ходил.

Старик заплакал. Рамиль взвалив мешок на плечо, быстрыми шагами направился в сторону деревни.

Петр появился в деревне на второй год после начала дождя. В тот день Рамиль встал в четыре утра, что бы проверить рыболовные сети на речке и капканы в лесу. Он ещё издали заметил человека возле мечети разглядывавшего голову Багра. На нем была военная плащ-палатка и высокие резиновые сапоги. Незаметно подкравшись к нему со спины Рамиль, обхватив левой рукой за горло, навалился на него всем телом и сделал шаг назад. В правой руке его был кинжал, острие которого он подвел под ребро незнакомцу. Теперь Рамиль полностью контролировал ситуацию, а незнакомец, на полусогнутых ногах и немного заваленный на спину, ухватившись двумя руками за руку Рамиля, натужено хрипя, пытался хоть немного ослабить его хватку.

– Кто ты и как здесь оказался? – Рамиль сильнее сжал его шею, отчего незнакомец начал судорожно биться в конвульсиях. Поняв, что может задушить незваного гостя, Рамиль немного ослабил руку.

– Последний раз спрашиваю, кто ты?

– Я с-с-сталкер, – немного придя в себя, задыхаясь, прохрипел незнакомец.

– Какой нахрен сталкер? – Рамиль начал медленно сжимать его шею.

– Не надо, умоляю, я всё расскажу, – чуть не плача верещал незнакомец.

Рамиль, не ослабляя хватки, правой рукой стал обыскивать его. Найдя только маленький перочинный ножик, и положив его в свой карман, медленно убрал руку с шеи чужака. Почувствовав свободу, незнакомец резко обернулся и, сорвав с головы капюшон своего плаща, вытянул руки перед собой.

– Говорю же я Сталкер! Я не причиню вам вреда. Я первый кто смог проникнуть в Зону, – говорил он быстро, держа вытянутые руки перед собой.

Это был молодой парень совсем ещё юноша. На его худом и вытянутом лице испугано бегали глаза.

– Значит, вы называете это место Зоной, а ты, стало быть, Сталкер?

– Да, всё верно.

– Как зовут тебя Сталкер? – Рамиль демонстративно повертел кинжал в руке.

– Петя.

– А теперь, Петя, я хочу знать всё.

Петр, озираясь, судорожно сглотнул слюну и, немного придя в себя, начал свой рассказ:

– Поначалу никакой информации о Зоне не было. Военные просто огородили это место высоким бетонным забором и стали охранять пуще государственной границы. Потом в СМИ начала просачиваться информация от якобы живших тут ранее людей, спасшихся в первый день дождя. Всё время упоминалось о дожде.

Петя направил свое лицо каплям дождя.

– Удивительно, я до последнего не верил в его реальность, – какое-то время, он молча наслаждался дождём, забыв о своем рассказе.

– Дальше, что было дальше? – Нетерпеливо подталкивал его Рамиль.

– Потом правительство призналось, что здесь якобы проводились военные испытания, и что вся территория радиоактивно заражена. Нам сообщили, что в Зоне нет людей. Кого не смогли эвакуировать – умерли на вторые сутки.

– Чушь собачья! – зло сплюнув, Рамиль с яростью воткнул клинок в голову Багра, отчего на лице Головы задергались мышцы.

Петя, ошалело наблюдавший за Рамилем, испугано попятился назад.

– Чья это голова?

– Насильника и убийцы!

– Он-на, по-моему, ж-живая… У нее с-судороги на лице, – не веря своим глазам, заикаясь, проговорил Петя.

– Что дальше? Говори, что было дальше и без вранья, – вытащив клинок из Головы, Рамиль обтер лезвие об сухую траву.

Петя, всё ещё не веря увиденному, спросил:

– А как давно она здесь?

– Полгода.

– Но ведь она до сих пор живая, как такое может быть?

– Рассказывай, что было дальше, – словно не слыша вопросов Пети, твердил Рамиль.

Петр, всё ещё косясь на Голову, продолжил:

– Многие не поверили словам правительства, говорили об инопланетном вмешательстве и о божьем замысле. Стал очень популярен фильм Тарковского – «Сталкер». Появилось целое направление – Сталкеромания. Многим захотелось проникнуть в Зону, но военные пресекали эти попытки. Людей, возомнивших себя Сталкерами, ловили, калечили, убивали. Вскоре появилась уголовная статья «за сталкерство», нарушение которой грозит пожизненным.

– Смотри-ка, прямо как в фильме! Но что-то больно гладко всё у тебя. А как ты сюда попал? – Рамиль продолжал смотреть на гостя с недоверием.

– Через болото, – не задумываясь, легко ответил Петр.

Рамиль, внезапно для сталкера, сильно ударил того под дых и уже скрученного от боли, прижал лицом к земле. Затем, сев на него верхом и заломив руку за спину, Рамиль недовольным тоном выговорил:

– Я же просил без вранья!

– Я не врал, – с трудом шевеля губами, пробормотал в землю Петя.

– Во-первых, ты бы не прошел болото, да и не был ты там, на тебе даже следов от болота нет. Во-вторых, я там был. Там такая же стена и те же чертовы камеры.

Петя пытался что-то сказать, но Рамиль так сильно прижал его голову к земле, что слышно было только мычание. Почувствовав потом, что его тянут за волосы, сталкер быстро затараторил:

– Я расскажу, я все расскажу. Мне помогли преодолеть стену. Я учёный, понимаете, учёный, химик. Год назад неизвестные мне люди вышли на меня и предложили совершить эту проклятую вылазку. Я не знаю кто эти люди. Понимаете, стена не везде охраняется людьми, большей частью ее охраняет система снабженная камерами с оружием. Эти люди взломали систему на время, и мне удалось проникнуть сюда. Поверьте, я говорю правду. Посмотрите мой рюкзак. Там находится всё для снятия проб земли, воды и воздуха.

Только сейчас Рамиль заметил лежавший недалёко от них рюкзак. Отпустив Петю, он перевернул рюкзак. Из него высыпались пакетики с пробами земли, травы, стеклянные колбочки с жидкостями, пластиковые и свинцовые контейнеры и ещё чего-то.

Петя, схватив выпавший дозиметр, радостно закричал:

– Видите, здесь нет радиации, они нам врали всё это время. Понимаете, врали!

– Когда ты уходишь?

Сталкер взглянул на часы:

– Через два часа я должен быть на месте. У меня там будет всего 15 минут, чтобы преодолеть обе стены.

– С какой стороны?

– На восток, через лес.

– Я с тобой, – в запале произнес Рамиль, но тут же вспомнил о беременной Зульфие. Даже если они вдвоем на носилках успеют донести ее через лес до стены, что уже маловероятно, то преодолеть стену с ней за 15 минут будет невозможно.

– Не получится вам пройти, – остудил его Петя, – дело в том, что они смогли на некоторое время вывести из строя лишь датчики движения, а там ещё установлены датчики, фиксирующие излучения тела в разных диапазонах. Меня сутки держали в специальной камере, покрывая мое тело специальным раствором, так что я для них пока не заметен. Поймите, вас не пропустят камеры. У меня мало времени, мне надо идти.

Рамиль обречённо смотрел на сталкера.

– Мне надо знать, сколько живых людей в Зоне, – продолжал говорить Петр.

– Все кто остался в первый день, все живы, – ответил Рамиль. Взглянув на голову Багра, добавил, – кроме тех, кого убил Багор.

– Сколько?

– Пять. Он убил пятерых.

Петя испугано покосился на голову.

– Обещай выполнить мою просьбу, – обратился к нему Рамиль.

– Да, всё что смогу сделаю.

– Ты должен разыскать мою жену Шарафетдинову Лию.

– Лию Руслановну?

– Ты ее знаешь? – удивлённо спросил Рамиль.

– После смерти отца она возглавила его империю. На данный момент она одна из самых богатых женщин в нашей стране.

– Передай ей, пусть Марат найдет Рустема, только он ему поверит. Ты понял? Повтори, – Рамиль держал его обеими руками за плечи и тряс.

– Сказать вашей жене, что бы Марат нашел Рустема, так как только ему он сможет поверить, – трясущимся голосом повторил Петя.

– А теперь поспеши, – Рамиль помог сталкеру надеть рюкзак, – и не забудь свое обещание.

Глава 6.

После 9 класса Алмаз с семьёй переехал в город. Рамиль, потеряв своего единственного друга, ходил как в воду опущенный. Конечно, они переписывались. Из писем он узнал, что Алмаз поступил в школу милиции, и в первый год будет жить в казарме, что уже успел снова влюбиться и многое ещё интересного. В ответ Рамилю и написать-то было нечего. Прошатавшись без дела половину лета, он попросил отца устроить его на работу. Многие ребята со школы устраивались летом на подработку, кто помощником комбайнера, кто на Зерноток. Были и те, кто работал всё лето на Ферме. Рамиля отец устроил работать на Зерносушилку.

С Зернотока где проводилась первичная, послеуборочная обработка, зерно отправляли на Зерносушилку, там происходила её сушка и дозревание. После этого зерно отправляли на хранение в Элеватор. Зерносушилка занимала большой ангар, где было установлено сушильное оборудование, для обслуживания которого было достаточно одного человека. Требовалось лишь поддерживать заданную температуру и звонить на Зерноток, когда ёмкость с просушенным зерном начинала заполняться. Подъехавшему на грузовике с новой партией зерна шофёру, следовало помочь разгрузиться и забрать уже просушенное.

Зерносушилка работала в две смены. Два дня Рамиль выходил в первую смену, затем два дня во вторую. Вторым работником на сушилку устроился Марат, тот самый с кем Рамиль во втором классе подрался из-за Алмаза.

Марат был на год старше Рамиля, рос без отца, учился плохо и в основном общался с такими же лоботрясами как и сам. Он состоял в местной деревенской группировке и был там на хорошем счету. Этому способствовало то, что его двоюртный брат, живший в городе, был членом крупного ОПГ, державшего в страхе один из районов города. И все бы ничего и ждала, наверное, Марата участь своего брата, которым он так гордился, но неожиданно судьба свела двух так непохожих друг на друга, людей.

Поначалу, Рамиль даже не здоровался с ним, молча принимал или передавал смену. Он призирал лично не Марата, а те воровские ценности, что культивировались в их среде. Да, они не трогали ни Рамиля, ни Алмаза, но не замечать их проделки в деревне, и в частности в школе становилось всё сложнее.

Однажды по обыкновению приняв смену от Марата, Рамиль заметил, что тот не особо торопится домой. Вместо этого он, держа в руках какую-то бумажку, молча наблюдает за ним. Тут подъехала машина с зерном, и Рамиль, некоторое время занятый работой по разгрузке и погрузке зерна, забыл про Марата. Когда же машина уехала, Рамиль к своему удивлению обнаружил, что Марат всё ещё находится в помещении зерносушилки.

– Ты чего домой не идёшь!? – издали крикнул он ему.

– Поговорить надо, просьба у меня к тебе, – подойдя поближе к Рамилю, произнес Марат.

Рамиль, догадываясь о чем может идти речь, спросил:

– Сменой что ли хочешь поменяться?

– Ну не совсем, – неуверенно промямлил Марат.

Рамиль видел, что Марату никак не удавалось собраться с мыслями, он всё мял в руках клочок бумаги и смотрел себе под ноги.

– Помоги мне, – положив руку на плечо Рамилю, наконец, произнес он.

Рамиль вопросительно взглянул на напарника и почувствовал через его касание, какое сильное волнение испытывает Марат.

Поборов себя, Марат вдруг резко затараторил:

– Понимаешь, я люблю ее… Эх, если бы я учился с ней в одном классе, тогда и просить тебя не стал. Тебе же ничего не стоит это сделать. Я и сам мог это сделать, но… а ты бы положил аккуратно и все. Никто бы и не заметил. Поможешь? Ну, что же ты молчишь?

Рамиль изумленно смотрел на напарника, не понимая, что от него хотят. К тому же удивительно было слышать из уст Марата слова о любви.

– Слушай, я честно не понял, что ты от меня хочешь, в кого ты вообще влюбился, и при чем здесь я?

– Диана, с тобой в классе учится? – уже успокоившись, начал медленно объяснять Марат.

– Ну, и?

– Ты можешь ей в сумку подкинуть мою записку?

– Зачем?

– Говорю же нравиться она мне.

Ошалев от услышанного Рамиль на какое то время потерял дар речи. Во-первых от того, что кто-то ещё испытывал к его возлюбленной похожие чувства, во-вторых от того каким образом его хотели использовать в этом деле.

– Ну, ты долго будешь молчать? – нетерпеливо спросил Марат.

– Ты уж извини, но я не буду этого делать, попроси своих дружков. Вон Колька Захаров тоже учиться в нашем классе.

– Но ведь моя судьба в твоих руках, – не унимался Марат, пропустив мимо ушей предложение на счёт Кольки, – поможешь мне и я твой должник. Хочешь, отработаю за тебя несколько смен.

«Как отказаться, да ведь и не отвяжется, что же сказать-то такое…» – размышлял про себя Рамиль, глядя на жалкий вид Марата:

– Я тоже ее люблю… – Рамиль почувствовал облегчение, ведь даже своему лучшему другу Алмазу он боялся признаться в этом.

– Ну, так сразу бы сказал, а то не буду, – по-приятельски стукнув кулаком Рамилю по плечу, весело усмехнулся Марат, – а ты стихи пишешь?

Рамиль вопросительно посмотрел на него.

– Хочешь, почитаю? – нетерпеливо ответил Марат, не дожидаясь ответа.

– Ну, давай, – без энтузиазма, вяло ответил Рамиль.

– Ну, так слушай, – слова он тянул, и поэтому получалось, навроде песни:

«Поверь, что взгляды те мои – не просто интерес,

Они исполнены любви, как чудо из чудес.

Они так долги иногда, но это не беда,

И ты поймешь это тогда, когда скажу я, ты – судьба.

Судьба всей жизни ты моей, скажу я нежно и любя.

Надеюсь, что поймешь скорей, нет смысла жизни без тебя!»

«Нет смысла жизни без тебя», – повторил про себя Рамиль.

Стихи Марата тронули Рамиля до глубины души. Если эти строки он прочитал в книге, то не обратил бы на них никакого внимания. Но их прочитал Марат, и они показались ему верхом совершенства. Казалось, будто они написаны именно для него. Вот они те слова, что вынашивал он сам. Слова, что пытались выплеснуться из него наружу, давили изнутри и мучили его. И вот они, написаны Маратом.

Стало легко, будто Рамиль что-то приобрел, и захотелось писать самому. И он начал писать. Стихи заполнили пустоту, образовавшуюся с тех пор, как он увидел ее. Он читал их Марату. Тот в ответ показывал свои. Любовь к одной девушке сблизила их и завязалась крепкая дружба.

Рамиль потом часто вспоминал то лето. Казалось бы, потеряв одного друга, он неожиданно приобрел другого, научившего его не только страдать от безответной любви, но и смаковать ее. Это лето, наполнившее его душу умиротворением, подарившее ему радость созидания, было лишь затишьем перед грядущей бурей, в которой Рамилю придется проявить совсем уже иные способности. Впереди его ждала осень, а с осенью и новый учебный год, начало которого ознаменовалось появлением Рустема.

Рустем с матерью переехали из Крыма, и обосновались на окраине деревни в маленькой деревянной избушке. Отец Рустема был по национальности крымским татарином и это все что о нем было известно. Рустем никогда о нем не рассказывал, скорее всего, он и сам не знал о нем большего. Но он всегда гордился своей национальностью и часто подчеркивал это. Да и во внешности, в большинстве своем, присутствовали указанные черты. Мать была типичная русская женщина, по-крайней мере Рамилю таковой казалась. Ему до сих пор было невдомек, каким образом они появились в их деревне, где ни родственников, ни знакомых у кого из них не было. Однако его появление в классе лишило Рамиля душевного спокойствия. Если раньше Рамилю не было равных в учебе и на занятиях физкультурой, то приход Рустема перечеркнул все. Задачи и примеры он решал быстрее, свои мысли излагал точнее, а в спорте был сильнее. Но все же это благотворно повлияло на Рамиля – появление конкурента привело к более усердному совершенствованию себя, и уже в скором времени он чувствовал в некоторых случаях свое превосходство.