Читать книгу Замтийсские сказания. Вызовы - Зувус Сувуз - Страница 1

Зувус (Поразительный) Сувуз

Замтийсские сказания

3 издание, дополненное и измененное.

Книга 2, Вызовы.

Фантастика – слезы души, мотивы – кровь вдохновения, перемены – пульс выбора, время – истерики судьбы, а азарт – кожа силы. Наас Лимь Гу-Пайя

Когда кровоточат фантазии, да мистика сочится отовсюду в изящный карман "Доволи", прими глоток стресса, и уступи боль чужаку, сопротивляться бесполезно. Ментий Дирагга

От утонченного читателя (торговца-книголюба)

Здравствуйте, я торговец Гоху, владелец небольшой, но известной лавки: ″Кануть в редкости!″, та лишь для сердитого и бывалого чтива, сам же предпочитаю лишь фантазировать, именно это и выудило меня из небывалого запущения сердитого реализма ль. Меня не интересуют старые идеи, а именно касательно и обнимаемо дешевой версии размытой реальности, графомания дубликатных потертостей невинных предрассудков, а так же захламленные бессмыслицы гончих намеков курьезной бытности. Сказания, что слишком поздно подвернулись, мне приглянулись, причем сразу же, мгновенно, то с первой страницы, не смыкая глаз я читал в странной форме фрагменты, да и так резво, будто это действительно происходило, словно некто, описывающий лично стенографировал впопыхах, и где-то в неотесанном цеху ″Фантазий″.

Книгу мне прислал незнакомец, анонимно, да в полночь. С самых первых минут та прощупалась, несомненно, уникальной, счел ее неким сборником фантастических загогулин, впрочем, те скорее походили на страшилки или байки, которыми я и ужинал, и завтракал, обедал и полдничал вновь и вновь. Был взволнован, отрешен от иного, настолько эти мистические эпизоды зацепили мою высыревшую душу в гущах неразборчивых посланий от разных невзрачных переписчиков изученной черствятины, их возжелал тут же в лавке распространять, хотя не был уверен что мистические грезы разнесутся, в наших бытноватых просторах они не популярны.

Моей команде, унылых трудяг, мною было наказано представить публике данный сборник, который был поделен на 5 книг, и совсем скоро те 4 справились. Поначалу у нас была одна версия рукописи, затем некто прислал нам еще несколько с поправками, и лишь тогда мы приступили вдумчиво выбирать самое впечатляющее, нам автор предоставил волю избирательности ведь.

Странное дело, у нас 3 издательства, а творение угодило ко мне, причем завернутое в какую-то грязноватую ткань, словно безобразный платок, коим недавно отирали свинью, именно ей от него и разило, словно она путника и привезла с этим чтивом сюда, даже следы тонких и длинных разутых ног у порога еще долго имелись, некто ими хорошенько попачкал плитки у двери, загадочно и щекотливо. Сверток, кстати, выкинуть хотел, подумав, что местная ребятня решила над стареньким торговцем немного подшутить, на, мол, старик читай замызганное нечто, так бывало, то кухарские рецепты на страстных ошибках погибшей старушки забросят к окну, то в трубу отошлют дневник с сонными небылицами жадного сторожилу диванных катакомб, то еще что-то невнятно пришлют к калитке, забыв то в почту отдать, но рад что разобрался, да и невзначай восстановил отсыревшее чтиво, его последнюю часть.

Книг всего вышло, по копиям, около 100, и их долго не брали. Спустя не легкие два месяца о той заговорили, причем не только на улицах, но и в своих отзывных трудах заупоминали знаменитые почитатели смыслов, такие как граф Унтая Борилл, владелец 5 ковровых мастерских, и известный редактор газеты ″Ритм мира″ Шакнис Гремаэль. Сказания понравились многим, около квартала о сборнике безустанно шептались, а после происходить странные дела начали, те как раз походили на эпизоды из сборника, потому мне пришлось свой бизнес закрыть, обвинения посыпались отовсюду. Впоследствии неразберих, труд этот запретили, а я лишился всей торговой собственности, и то не только из-за утечки доверия ко мне всех подряд, но и из-за чрезвычайных диковинностей, кои в моей внешности пораспахнулися.

Последнюю копию у меня выкрал официант, работающий в никудышной забегаловке, где я едва не отравился, ее быстро прикрыли, причем в другом городе, где собственно я и прятался не долго, сбив с ног своей колымагой, лишь оттащил меня к куче желтой листвы, а сам замуровав разбитую фару моей книгой, отправился в неизвестный мне путь, так я с ней и простился, напоследок успев прослезиться, и только. Что тут поделать? Я постарел, а этот то высок и не немощен!

От невнимательного посыльного (несносного разини)

К сведению, в наших роковых просторах неуместен всякий надлежащий опыт, а с ним и строгое следование примитивным поручениям. Работа без досуга, все равно что идея без вдохновения, или же смысл без помысла, вот и тружусь на собственную блажь, так в основном, пусть и в ущерб традиционным наставлениям. Около года занимаюсь опасным занятием, хожу по злачным местам, где с десяток лет не живет кто-либо, пропитанным лишь вездесущим неладным, да с недоумением наблюдаю за исчезновением корреспонденций, земля что ли их съедает или вычуивает? То наверняка неизвестно.

Много я за этот год перечитал, в основном таинственных дикостей, проклятых вестей, гадких интриг, скверных прихотей, повесток палачей и прочего. Путного чтива тут маловато, зато каждое мгновение жалуй гиблых приключений, будь то путь через колючую дорогу, вздорный тупик, обозленную плотину, непримиримый холм, страстную реку, ядовитое перепутье, или другое инообразие дотошных передряжных сред. На предыдущей неделе, ближе к ночи прислали некий конверт, в нем была книжица о лихих трагедиях, колдовских стараниях, загадочных повинностях и едком результате, ту я случайно обнаружил, причем в пути к забывчивому мяснику, которому на письма времени не хватает, да и обычно все то под разделкой так и пропадает зазря, вот и полакомил читательскую жажду сей чушностью. Дома изучил ее, та забавной оказалась. Странно, но к 4 утру брошюрка в бурду растаяла, видимо ее пес разорвал в клочья, а потом слюной залил. Масса всяких диковинных историй содержалась в книге, как прочел их, так и отпустил замысловатый опыт чужака писаки, там что ни история, то бременая непредсказуемость, таковые не интересуют, хотя до сих пор под впечатлениями, уж сильно переполнена житейской блажью, в ней все имеется, и груды нелепых просьб, и лужи дивных невезений, и охапки отверженных милостей, и пни забытых истин, и пуды смертей. Кстати говоря о странностях, на следующий же день, после прочитанных баек, со мной случился неприятный инцидент, колдунья встретилась, кинула в меня чьим-то пупком, плюнула в сумку и высказала гадкую мысль о том, что письмецо сожрет мою стать, мол, внебрачное дитя прабабки судьбушки уже перекраивает возможные проблемные повороты в предстоящих дилеммах моих неведомых оплошностях грядущей избирательности, то явно к лазейкам разборчивой наивности, после чего та вспрыгнула на свой воротник, кой с себя сорвала, да обратилась в кабана из застежек всяких, которым тотчас ринулась к склону горы из рогов всяких, вроде за ним ее трехэтажная хижина парит на восхитительных крыльях драконьих. Да, теперь эта ее фраза меня не оставляет в покое, хватайся за известное и грусти повсюду лишь.

– Гауш, ты разнес их? – поинтересовалась Заура, ворвавшись в комнату офиса "Нашествующих накалов". – Ты зачем раскрыл конверты? Торопись, их надо разнести до 11.00. – выдала с пушистым переживанием, едва приметив на столе распечатанные кипы.

– Да, уже несу! Еще два письма прочесть осталось. – издал Гауш, хохоча над чьими-то откровениями. – Тут покоятся шибкие угрозы.

Схватив охапку писем, едва дочитав в спешке оба ценных извещения, мужчина с озорной гримасой неохотно взбил копну пушистых волос, накинул на голову дырявую шляпу, которую не так давно прислали на заброшенный адрес, швырнул их на дно перешитой сумки, принадлежавшей исчезнувшему предшественнику, и с корявой схемой на клочке календаря направился к выходу из отдела "Скорейшие засылки", кой совершенно недавно утратил свой статус "Надежности".

По пути к несуществующим домам, мужчина мял какие-то сказания, по тропе же мрачной отчаянно раскидывал конверты с всяким магическим вздором, так полагал о письмах сих, мимолетно чего-то представлял, неосторожно посмеивался, и подтрунивал над своей наставницей по службе.

Последние сведения о данном непутевом работнике приволок какой-то домовой, причем ни его наставнице, а ее сыну, тот с такими дружит, а он уж передал той о его не знаменитой участи.

На последнем адресе, Гауш нащупал на дне сумки странную посылку, которую не видывал на столе расфасовки причудливых вещиц, и выудив ее, да раскрыв содержимое, лишь тотчас телом, духом и мыслями погрузился на блеклую упаковку мрачной статуэтки чудища "Негаданностей", напоследок тот только успел выдать о том, что сожалеет о незначительном заборе чужой макулатуры.

От дизайнера галстуков (раскупорщика колоссальностей)

Всем вечернего сочувствия, «Ныне» слишком дорогое как бы, но все же потрачу его часть на сию рекомендатуру, хотя бдения эти уже не в удачной коллекции для верных симпатий. Итак, произведение Тарьи, или же Зувуса Сувуза я целиком не вычитывал, а только то, что к глазу выпало, в поединке с одним недругом упал на настил из страниц всяких, как раз несколько было из 1, 3 и 4 книги, то отчетливо уяснил, но и то, что удалось отведать вниманием, весьма уценилось в моих симпатиях сразу же, а когда выиграл поединок, то их все разом в качестве трофея и унес. Выгребные забавы складных десятилетий, прописи трагедий не прочных эпох, нелепые тайны запятнанных истин и прочие чрезвычайности дивных произведений я счел подходящим для разминок настроения, вот его страницами и лакомил, но лишь несколько дней, затем страницы прочь унеслись, причем в не ветряную погоду, как раз когда в болото "Гнета" залезть пытался, те унеслись с табурета, на котором чемодан с зельями стоял. Загадок в сказаниях нет, там лишь масса посылов затеяна, причем устремлена к постановкам всего в амплуа заубеждения. То что я отыскал в записях, пошатнуло мой вкус, теперь без него проживаю, а вам же советую приобрести данные сводки впечатляющих содержаний, и наконец в свои памятства исключительные погрешности невообразимых последствий некоих чудливостей без нареканий и злости скоротечненько занести.

От надсмотрщика за благополучиями (влиятельного лентяя)

Мои дичайшие недуги вызвало одно, то, что выпало на помесь сожалений, а точнее данное чтиво. Брошюрка любознательность мою зацепила сразу, а все чувства мигом перекопашила вскользь, в излюбленном же месте, а именно раскопках склепа медовой «Дивы», так нынче, ее и отыскал, экземпляр подлинный, трижды проверял, а едва у дамы ли ее я отобрал, как тут же, та в нее ногами вцепилась отчего-то, пришлось милочку так и щекотать, чтобы находку выдала изящно.

В скором времени лишь ее неустанно перечитывал, хотя оттого лишился и клыков, и морщин, и пяток, все чтиво прибрало себе, и то за то, что без разрешения посмел ей наслаждаться, ведь и у ее пропорций имеется подлинная хозяйка, а та на неком обременительном пульсе той ублажает тишину своим вниманием, сама же она представлена глыбой с чудесами, теми и шалит, оттуда так и вываливает жуткое ко мне сюда, та своенравна слишком.

Предупреждаю каждого, кто посмеет чтиво где-либо искать, да и перечить его смыслам, то сразу же не советую впоследствии то в руки принимать, многие ведь попросту так и слепнут почему-то, лишь если оно само случайно попадется вам. Вообще забавная макулатурка, масса ценненьких интриг, важнейших катастроф, ароматических событий, потрясающее словолепие. Я ту даже на второй работе так и зачитываю вновь и вновь, не перестает памятства травмировать, да не успевает докучать иным, на той я кстати гардеробщик «Волокит», так что советую, рекомендую, то, что наклепано с трудом в книжице, выужено с заварной значимостью, затеяно с доходчивой слаженностью, задразнено с засветами тяжелыми, да закручено с немыслимыми перипетиями, угощайтесь, коли ту вы впопыхах, не разборчиво, избрали.

От регулировщика "Обаяний" (скупого мямли)

Приветствую тебя о неизвестнейшая мне особь, меня попросили прояснить кое-что о данном чтиве, так и сделаю! По поручению Зувуса, с которым мы почти соседи и друзья, выдам то, что не излагал издавна никто и до меня, и то разумеется лишь к радости моей, никак иначе. Этот материал мне достался от питомца, твари, разрушительницы "Снов", она же книгу лично от описывателя и получила, так в общем сама и взвыла, от несусветиц, та гиперчувствительна, кстати и эмпат, он замечателен, объемлем, самодостаточен, редчайш, удачен, полагаю этого достаточно, ведь если выдать о нем все, значит написать о том свое отзывное произведение, а то ни к чему, примите и узрите суть. Обычно, по сверхъчутью, да гиперъобаянию перебиваться от чтива к чтиву мне не свойственно, работ прорва, а этот шедевр пород высочайших вдохновений все таки заслуживает любого внимания, потому и зачитываю по выходным тот экземпляр вновь и вновь, причем вслух, питомец тоже переслушивает, тем более наш экземпляр безопасен, его обуздал сам соавтор, так вроде. Тарья ведь только дорабатывала отдельное, а всему начало пролила Хаздра, не иначе, тем более Зувус лишь архитектор дополнений в данном случае и аналитический герой, он многое поисправлял в исключительном контексте старомодных и одиноких драм. Да, этот реакционный маршрут с поветриями потрясений даже воинствующего с толками ребенка строгих принципов выведет к кораблю инстинктов, кой лишь каждого и выжидает на бурде чванливостей, что же созидатели чудес и вправду постарались придать изложенному множественные преимущества.

В сказаниях чего только не попрятано для каждого, и следует только прочитать всего лишь раз улику грандиозных уловок, а там то и само выскочит из недр ценнейшего любому, да выдастся с особой преданностью, в том отличительно уверен.

Подобного не встречал за свою пытливую вылазку в повседневности всякие, а уж чего только не разгребал и собирал в своих исполнительных повинностях, попадалось разное, утраченные молодости, украденные перемены, запертые бремена, изъятые времена, отозванные ноши, отставшие доумения, да многое другое, причем в самом умопомрачительном объеме. Проверка, моим вкусом конечно же, проявила следующее, Замтийсские сказания, а именно 2 книга, так вроде, это смелое дополнение для холодных вечеров, если экземпляр без ремарочной защиты Зувуса, не комфортных состояний, преданных чреватостей, сложных недель, предсказуемых осеней, и другого, они же есть – блаженный решебник от спорных напастей, едких участий, и прочей белиберды, хотя и постараться придется, то чтобы раскрылся запрятанный иммунитет от неудач и суеты, бед и боли, но к 3 прочтению непременно он сам вылезет, а с ним и на поверхностность вашего внимания всплывет некий сосуд с трофеями уверенного будущего, или измененного следующего "Ныне", и в том я так же не сомневаюсь, лишь его распереть забудьте не забыть, он маятником для ваших мудростей станет, иначе ценнейшее улетучиться, а без той поддержки с частот прежнего вас собьют опытокрады, те существа на них и штурмуют всякие замысловатые любезности, да изыски толкостей, причем едва вы остановитесь без радужного смысла у обязательных преград.

От плотника "Предвиденностей" (встревоженной проныры)

Занимательно! Отвечать тому, кого не разглядеть, да не услышать, не встретить и не приметить даже в запахе дыхания чужих, нелепо, но все же совершу то. Доброго, да и приятнейшего объема суток, какими бы не обеспечил вас в этот миг ваш контролер "Бремен", а таких повсюду много. Получил посылку не так давно, но скорее всего в вашем "Издавна", таки вновь все с тем же содержимым, что же, более шутить с подручными Зувуса не стану, коль не дочитал вторую книгу, высылать телеграмму что уже прочел не стану, вновь выслали они все ту же 2, как то узнают что и в 5 раз не вычитал, не подобрать, а там принять, наверное по отсутствующим рекомендациям для читателей в исходящей корреспонденции вызнают истины о непрочитанном чтиве, или та очевидно сама им обо мне все нюансы сообщает, да и ладно, кстати в этот раз в посылке аж 8 экземпляров было, у меня теперь их аж 12. Ох и насмешило меня это. Итак, о чем я излагал? Извините, стенографирует в моих апартаментах какая-то безалаберная дикость, от коей так и разит престарелой пакостью "Перипетий". Сии сведения важны, к ним от меня всего один совет, кладезь опыта, костерчик знаний, и иного, всем этим утешайтесь долго, тем поможете выручалам света, предупреждать вас знамениями более не станут, да и дельцы вечного всепотемнения только в минусе окажутся надолго, а там и планисты зла рассеивать жажды с аппетитами своих вождей прытко перестанут. Гений ль, тот Вусуз, я не уяснил еще, откуда столько выкопал замеренных он истин? Сказки сии вовсе не сказки, а чрезвычайные страшилки, опись выдающихся сцен, и масса чего другого. Вообще сие произведение, если конечно это оно, с таким смешным числом страниц, но все же, не докучает даже отдельной противоречивой крупице всяковскусия, толковым совершенствам созидательных культур, и прочему другому, так что предлагаю с удовольствием приступить к изучению фантастических прорывов увлекательных укоров, точнее превосходных услад таинственного прока удаленных мистических баррикад, все это нам демонстрирует троица, та будто импресарио правд, пусть и не о наших виражах, увы мы за пределами Заттрийского пира. Сувуз, мы тебе поможем, ту гадкую клевету о шедевре от наставника белиберденышей в миг разорим, или же некомпетентную небылицу от хозяйки "Лахмотьевых гущ" прогоним отовсюду, лишь продолжай сулить нам радости небывалых далестей.

Благоразумные почитатели необычайных серенад толковостей, от меня же вам одно напутствие: "Не прислоняйтесь к указам ступоров, не вступайте в объединения чуши, не укрывайтесь невежеством торгашливым, не хамите судьбе, и конечно же мир латайте вручную, в войне не выжить никому".

От производительницы когтей, заодно и перхоти (взбалмошной хохотушки)

Ее единственные вменяемые бдения за никудышное десятилетие!

Принимаю твое внимание, о незнакомейший любознака, утешаюсь надеждой о твоем желании приютить сию книгу в своем арсенале "Мудростей", и рада поделиться избирательными мыслями, предпочитаю каждому предлагать лучшее, даже врагам, но все выдам строго порционно. К изумительному скоротанию тройки часов, в зависимости от темпа желаемого всепрочтения, рекомендую снабдиться терпением и вдохновением, подобная брошюрка содержит массу пронзительных фаталий, кои уместны везде и всюду, но та, предупрежу заранее, не сносит лентяев, их заряжает какими-то дефектами, а трусоватых и вовсе изводит расточительными подозрениями, интриганов и обидчиков всяких, та любезно снабжает вычурным давлением, да так, что те тотчас глохнут на несколько часов, да и других оставшихся, вызывающих у судьбы лишь явный гнев, а вообще это произведение многочисленных лишь меняться заставляет. Трактатик весьма ценный, учтив на надежные надежды, свеж на изыск предубеждений, смыслами ухожен аппетитными, удобрен и удивительным на целый полк, и к невнимательным чтецам крайне не равнодушен, а я же счастлива что очередная копия перекочует к вам, ведь та у ваших глаз не снизойдет обратно на нишу для внимания, уверена щекотливый интерес заставит вас ослушаться настроя докучательных соблазнов, но помните и знайте ее содержание достойно лучших предпочитателей.

Угощу и другим, а озвучу не более малого и не менее шибкого, возможности – миф, невозможности – ров, опасения – плаха, а жизнь – нескончаемый турнир, на коем любые существа так и присваивают нам репутации разные, авторитетные степени, оберегающие дополнения, волокитные экскременты, и иное. Не отступайте же от света намерений, да не зазывайте в нескончаемую душу всякую бездарную темень.

От твари "Недееспособностей", заодно и печатницы "Блашей" (суровой статности)

Да здравствует писанина, редкая среднесортная мутноватая прелесть, то очевидно всей моей родне, но с трудом раздобыл экземпляр, зато тот тотчас стал популярным у нас, причем сразу же после кодекса "Мира", кстати, благодаря присказкам сим собственно и в ремесло по заготовлению бумаги ушли всей потомственной численностью, той теперь снабжаем подобных писак, дабы просвещали и нас и иных, и то вместо платы за чудесные смыслы, да словесные лакомства. Ценнейшее недоразумение относительных широт многовато знаний таит в себе махонькая брошюрка, вообще я против делений большущих книг на миниатюрное нечто расклепанного клише, но данная литературка опережает мои любительские настройки, не стану углубляться в поверхностные дебри, чтиво – закудышное, то однозначно.

В шедевре, то к моему тонусу, примечены внушительные основы неудач, дебреватое покрывало разногласий, центральные преграды повсеместностей, проводники залогов происка, и остальное, впрочем все самое путное тут отличилось, и то для контуров предпочтений полезно очень, ведь книга эта и заносит, и устрашает, и согревает одновременно. Кстати, не всяких к себе и подпускает та, обращайте внимание на то, шатает ли вас, бросает ль в дрожь, пылает ли внутри телес ваших страннейший жар, дрейфуют ли тревоги, или чего еще внутри бездарно глушит суть либо душу, то уже начинается когда рукам или глазам та попадется, это важно, ведь например тайнорубов та не терпит, крушителей ясностей не подпускает, с другими поступает хуже, потому в моей семье из-за произведения ни счесть калек, но те родственники виноваты сами, они то сами и признают. Чтиво достойное, всем повсюду пригодиться, в этом убеждении уже знаток, так что читайте и держитесь, оно авторитетное такси на тропах жизни, и от прихотливых невзгод щедро увозит вездесущие мотивы.

Часть 9: Воспоминание чудища "Тайн" (для утешения создания "Подопечий", подручного сира брода "Умилений")

Неукротимые последствия, или расплата за излюбленные съестные завоевания.

В логове Хиркуна был один сад, кой называли "Падшей унесеностью", огражден он был преградой из поплотневших сутей полудемонов, удобрен же плотью и кровью колдунов, а на том, во враждебных терниях загадочной пустоши, так то было, лишь прижились магические сорта подобий фантастических антикультур пряной сверхъзелени, коя не только интуицию призвана была переправлять на более высокие типажи бытия, но и развивать, да приумножать, а так же укрощать всякие видимости.

Войско владыки местности, попросту многочисленное потомство того, возлюбленных у Хируна было за сотню ведь, среди коих лишь создания всяких скользких пород, небывалых сортов, не равных преданностей и относительных достопочтенностей в телесовых захоронениях, оградило хоромы правлений, причем своими же костями, кои старательно из тел вытаскивали. В том регионе не было твердого почти ничего, деревья не росли, камни не появлялись, из костей собственно и сооружали впоследствии забор, да жертвовали те на спасение наследственной почвы, да и укрепление грунта места.

Ограда была воздвигнута вокруг сада не спроста, ведь на некие магические сверхъплодородия вдруг посягать стали питомцы хозяина "Плотностей", тот же томился в завышенных параллельностях сего слоя прибытия, тот стал засылать в эти низменности конечно своих чудищ, то за провизорными гущами, у него съестного не произрастало, лишь заблудших птиц всяких и выжирали наверху, и то кстати выражалось в проявлении сверхъестественных гигантских следов, из коих и выбирались создания резвые, тот хозяин наводнил округу владений подобными следами, своими очевидно, те были самого отвратительного типажа, коей численностью сброд так и попытался разграбить владения, но то было слишком сложно, забор только терзал их всеуязвимую плоть.

Пакости, пребывавшие на место, в муках укрывали площадь у сада своими алыми тушами, так собственно ни одной твари и не приблизилось к строению. Тогда, едва не получив известий от своих питомцев, чудище, хозяин тварей, нечто спустилось само, то выпрыгнуло из собственной антитени, просочился в изнанку следа, да предстал перед владениями личностью своею долговязой. Монстр разглядел всех, ужаснулся от числа трупированных любимцев тотчас разгневался, мигом сокрушил мощью дыхания всю ограду, растоптал урожай овощей, те произрастали около сада, да принялся приближаться к владениям Хиркуна, не внимая к просьбам его потомства остановиться, и сжалиться, кои восседали у прохода в тот.

Отец большинства почуял угрозу, в спешке приказал возлюбленным собрать угрожай волшебных трав, а сам подобрав хвост создания "Сверхъсвета" ли, двинулся на встречу опасности.

Вырвавшись из дворца, Хиркун вернул кости детей их телесам, причем лишь своеобразным движением щек, да тех отправил в покои свои, внутрь сада, где находилась его усыпальница из морд его врагов, затем пробудив силу в плазменных корнях своего дворца, тот заставил их напитать мощь хвоста, да весь последующий залп сверхъсвета вспышкой направил на недруга, который был слишком близко. Через мгновение, владелец территории уже вознамерился похоронить бугая, ведь тот монстр рухнул в пучину "Пророчеств", кою сии корни и укрывали, да берегли, ведь он изящно на то приложил все свои чары, причем подаренные тому существом "Многоякостей", силы хвоста надолго не хватило, увы, и то удалось ему, но не насовсем, через час выбралось нечто, разрушило корни, вызнало массу полезного, тут же утопило в них своего обидчика, кой выжидал наверху завершающих утешений.

Пока возлюбленные хозяина и их дети прятали урожай по гардеробным, многочисленным кухням, подземным санузлам и возвышенным обмывочным норам, существо пробралось в первую кладовую, и мгновенно разорило ее содержимое, попортив инвентарь обработки и сборки урожая, продолжило шустро копошиться в прилегающих и уходящих вглубь хором коридорных секциях, причем более неуклюже.

Через миг чудище свирепствовало внутри, детей главы сооружения то зашвырнуло к небесам, возлюбленных его поело, а в саду само зажило, то пока некие травы не перехитрили его, обманув его суть, да не повызывав мощнейшей аллергии на его черствой коже, только тогда бугай покинул территорию, напоследок разгромив пол сада, так торопился, что собою протаранил едва не все его перекрытия.

Целый месяц впоследствии монстр мучился, трава, кою тот поедал никак не покидала его кишечник, и внутри лишь вредила, а впоследствии тот сгинул от яств не подходящих его желудку, причем у себя наверху, откуда ранее зарекся не мигрировать век.

Шальные разборчивости закоренелой крайности, и цены на них!

По разным краям, уголкам, поживным клочкам, тропам Замтии путешествовала одна девушка, весьма взбалмошная и капризная. Та описывала войны, колдовскую вражду и многое жадное на раздор, причем самым нещадным наитием и спорным способом, перекрученной поспешностью и взбитой усердностью. Около пяти десятков историй составила она, описывала лишь то, что ей приглянется, об остальном старалась даже не намереваться измышлять, то уже после, впрочем именно за это против той масса козней разливалась в тех местах, где от наваждений она уже давно поизбавлялась, да и изрядно лишила территорию своего присутствия. В места обжитых хилостей, куда Канешра приезжала, мгновенно сползались интриги, словно злишко за той повсюду само волочилось и подыгрывало ей, а качественные расспросы только пугали жильцов сих лахмотьевых поприщ, оттого население запиралось в лачугах, да и речей не возводили о местностях следующих, конечно же во благо своих достопочтенных уютов, здравостей и памятств.

Захолустье Афнужь, то выбрала перед отправкой в офис, где последние опечатки текущей истории удалены, а материал еще не возвоплащен формой в объем подходящего чтива, о котором милочке доложила тварь перелетная, нанятая тем самым злишком неподалеку притаившимся, коя по ее поручению выслеживала аномальные регионы с магическими стычками, проблемные степи дебреватых комфортов, да и другие укромии подобных поприщ, а там и перевоплощаясь в любом месте своим обликом в некие образы, теми резво символизировала той о грядущем местечке. Пакость выдавала путь девушке сразу, а там и силуэтом смерклась, правда та не умудрилась собрать достаточно сведений о самом пункте ее происков, кстати из-за того она регулярно терпела всякие вызовы недоразумений судьбы ли, так например при изъятии интервью, при хлопотах по размещению своих прелестных пожитков, и прочего, вот потому и в очередной раз милочка готовилась к крайностям, но не особо и долго, как обычно.

На сей раз милочка разместиться сумела лишь в какой-то таверне, на чердаке, в коей был ненастоящий бардак, причем наведалась в этот пожитный сектор она только через подземный плавучий утес, который был из пород "Заподлинностей", а тот отчего-то чуть не рухнул под ней, хотя чрезвычайно вынослив и крепок.

Вечером в том месте существовали твари, а ночью все обращалось в гадкую пустошь, на рассвете же проявлялись платяные дома, причем напоминали же больше некие павильоны, в коих лишь гостили звероподобные недолюди, а днем же изнемогали теневидные сверхъспеси, та того не знала, лишь получила известие что именно тут для нее уготованы самые лестные страсти.