Читать книгу Нюансоходы Фаббля - Зувус Сувуз - Страница 1

Сюрприз – шарм преимущества, а мгновение – пучина фор. Гармония – сад правд, а возможность – польз катамаран. Откажись от прививок рока, дабы не запортить вены величий, и напоследок, бытность свою фокусу света яви, уцелей же, скорее вникай! З.С. Вусуз

Предыстория

Словно на свалке техночудищ, где бродит среди несусветных мертвых ль механострашилищ некое существо, неподвижно валяется Фаббль. Нечто второпях ищет для себя конечности. Оно держит некое гигантское кольцо, кое ему и подспорье, и колесо.

Из существа торчат гнилостные щупальца, коими оно управляет лишь несметными морганиями, явно магическими, ведь из-за них так и шипит весь здешний климат. Миг, минута, и существо находит чучело. На шее его тотчас что-то взрывается. Его кожа полупрозрачная и гибкая, спина усыпана пупками, ногти из линз подзорных труб, жабровая пасть под подбородком, и через последнюю он вытягивает всякую свободу, потому и то, что теряет ее, возле него тут же рассыпается напрочь. Из подмышек его, словно из несуразных растительных микрофонов ль, так и вырываются механические крики, будто голосовые квазистрелы.

Существо подъезжает к чучелу, да и пытается вытащить его из мешка ль, кой из ремней с чьими-то магическими подписями словно, очевидно тех, кто едва технонедоразумение сюда и приволок когда-то. На создании шляпа из фонарей, и будто корсет из сумок.

Неожиданно одна из троп, внизу возвышенности, превращается в ураганоотражение, да и принимается за будораживание всего вокруг, медленно поднимаясь наверх, она вся в сверхъестественных пульсациях.

Мигом к брату ль присоединяется вторая тропа, коя тут же превратилась в гвалтотрясение, и тут же заподвергала барахлению и дерганию все возле себя.

– Ты жуток, гадок, неприятен, но твои конечности я заберу. Мне нужны эти ингредиенты твоей замызганной омерзительности. – вышептало, и ядовито, нечто, то у больших трещин в башках чучела, и тотчас освободило его из чересчур мягкого заточения.

Тотчас 3 тропа предстала газоподобиями, и принялась угощать едвали не все псевдохимией.

Все три вскоре сольются в сплошную и обильную молниепародию ль, а пока по отдельности затевают шаль разными сторонами.

– Погромные странности уже надоели, теперь мне будет легче сносить всякую непредвиденность. – выразилось громко нечто, мигом оказавшись в плену у той самой сети ль.

– Дублегион. – кружилась вывеска в центре участка заваленного хламом.

– Не зря пахнешь невоспитанной силой. Все в тебе переборное! Разишь скелетом странностей, недоразвитой почвой привычек, и не стандартным другим. Скупогрубие и шокотоп, порослестрастье, старосвитая плутомотина, кривая лихорадка, ошибкочих и поломколюбие, остановись! Выручи меня, взамен на мое спасение тебя. – кричал незнакомец, позади шагающего Фаббля, напрасно рассчитавший на помощь чучела, у коего только что отпето и дико стремился отнять прочные конечности.

Нечто ринулось за чучелом, шустро катясь по следам, лишь это в сей момент он и мог лично совершить.

Вдруг из чучела посыпались искры, да и ужалили сего чужака, потому тот и обморочно замер тут же, у пятки прыгающего в походке аппаратотопа ли.

2 минуты чучело падало вниз, а затем еще 5 себя собирало, зато после с храброй гордостью, кстати, за это время чужак наверху сорил криками о просроченных удачах, а затем и с аномальными скрежетами отправилось на поиски будто бы Эя, позабыв о том, что мальчик умер давно. В нем будто пылали волшебные сомнения о его гибели, и словно слезилось изнеможение подвергаться напрасным остановкам.

– Ходж! – повторяло картаво и электрически нечто, желая только обнять своего собирателя.

Фаббль явно соскучился по энергичному ребенку. Он пахнет безызвестными подвигами, и словно перепачкан тониками чудес.

Вот-вот сие нечто двинется к эпицентру токовых обстановок будто, по дороге из помола телевизоров, дабы восполниться силой, а пока с насмешкой к неизвестности, пыльной и бракованной, будоражит здешние окрестности редкой скукосметности.

А создание позади, сверху, разбавило собой эту механическую ль усыпальницу!

Начало 1 (Степень свободы)

Под куполом из переработанного мрака ль, Тампар углем записывает что-то в дневнике.

Недра будто извергают пенные искры.

– Лишь теперь я толково разметил границы Фагиты, она крайне не стабильна, но уверен что сама в агониях сникнет. Эти чудовищестепи в ее территориестрастиях впрямь озадачили меня, на них и колдовство даже мое-то не действует. – бормотал мужчина, не смотря даже на существ из тарахтящей пыли будто, некой пеленой сверху.

Некие электрические чудища так и пытались добраться до волшебника, чье несусветное сердце привлекало их всплесками излишней невероятности.

Внезапно возникает какая-то воронка, коя выбирается из грунта, и выбрасывает чучело к суетливому мужчине.

– Жаровые явления доставили ко мне? В гиблобуйствиях омывался будто, но не слишком тщательно. Обильно все еще перепачкан автографами волшебных созданий, ядами, и прочим. – иронично вымолвил Тампар, отирая пот с ушей забальзамированной ладонью словно.

Волшебник и впрямь еле-еле ходил, и напоминал скорее сам оживший труп.

В чужих лохмотьях некто упрямо записывал секреты ль, словно прощаясь с впечатлениями. В его кистях некие рычали, наверное кондициалы его же чар, существа издалека, не кочующие спутники всякого могущества, сими звуками предупреждая того о мрачных последствиях этого сочтения, а под ногтями словно булькали капли зелий сверхъактивности. Подстриженный причудливо Тамаль, зачем-то жертвовал не простой и даже чересчур особенной бумаге всю свою увесистую храбрость.

Едва чучело рыгнуло рефлексом, мужчина тотчас привстал, и подошел к тому, приподнял, да и выдохнул в трещины его будто всю свою неуязвимость, а затем быстренько позамазал их здешней грязью ль. Партус тотчас всучил пасти чучела дневник ль, и утрамбовав его на дне брюха, где створка уже не распахивается, тотчас направил страшилотоп к следующей мишени воинствующих драм, колдовских и тщательных, дабы самому на легке начать следующую возню в роскошных неизвестностях.

– Пэйтону вынеси. А мне еще развиваться предстоит, но без памяти. И Волея теперь твоя тактическая мать! – вышептал Тампар, переправив куда-то вон мигом сие чучело, то неким поворотом кадыка, словно он вентиль, предположительно превратив тропу из челюстей ль только волшебных существ, в эскалаторову печь ль.

Нечто переправилось прочь, причем вылетев в сверхъестественном дыме, а поделка колдуна рассыпалась нещадно.

Едва следы Тампара посползлись в кучу, и окончательно перестало пахнуть разникшимся родственником его, колдун мимолетно начал готовиться к жуткому пути.

Волшебные челюсти так и вызвали путеводные тучи, причем из голосов мужчины, заклинаниями, где разникся мимолетно механический родственник сей легенды.

– На путеводных тучах вылететь, или же голосозельями изникнуться? Первые по возрасту не подходят, зато легко, вторые впитаются в грязь, и деформируют остаток превосходства. Придумаю что-то еще! – выгнусил Тампар, тут же умывшись какими-то листьями из карманов елового пиджака.

Волшебник распластал купол, да и подманил к себе чудищ, попросту рассочившись на музыкальный ток ль, кой мигом повычерпывали жаброхоботами все они.

С гримасой поломанной кукло-побрякушки Фаббль выбрался на серный берег с воздушными существами, где тут же двинулся не в привычное место, так почему-то. Не сразу кто-то заметил, что из следов чучела сочится чья-то душа ль, причем какими-то каплями, с чем и отслаивается от тени того вторая тень.

Некие пары мощи Тампара Фаббль едва успел использовать для подпитки всей функциеноссности, но не успел зарядить эффектосмекалку механики ль некими искротониями самого магического контакта с этим могуществам, оно так и осталось с Тамалем, с коим отправилось куда-то еще.

Начало 2 (Продолжение роли)

На зеркалопне сидит девица, и в окружении книг о приключениях Фаббля, да поет о его любопытствах словно. Та играет на инструменте, кой похож на гармонь, но с клавишебутонами, с дудкопано вместо кож, и с хвостосвистками ль снизу, кстати из проволоки, да некими антеннопастями сверху, те же излагают какие-то звукоповороты, для кого-то еще. Особа так и фыркает на плавникофонари, кои внутри изделия мощно сияют некими тональностями уникальных грез, чем и светочелирует чаропутствия в дальние местополезности.

Та словно заперта в коридоре, с некими драгоценными аквариумами, в коих бьются механические ль сердца, в окружении будто желудков, как мешков, с миражами неких событий. На столике из глиняной чешуи та перебирает так же и какие-то тропы из стеблей ржи, где некие персоны томятся, и, кстати, неподалеку от Фаббля, но все в виде толченных насекомых ли.

– Чудесные отражения. – шептала особа, наслаждаясь сияниями переработанных перипетий, вычерпанных кем-то давно, из неких побитых украшений под ногами, однозначно волшебных.

На стене размечен проспект всех предпочтений чучела, так будто, куда та и вовсе не глядит уже неделю ли, причем маслом трав несусветности словно.

Едва хламоаппарат столкнулся с кем-то в пути, тотчас фигурка ль пересочилась в пустой аквариум, где мигом залязгал барбакан ль для этой ситуаций, зашумело сердце.