Читать книгу Заттра 1 - Зувус Сувуз - Страница 1

Заттра

Фантастическое приключение

Книга первая

Ухищренная участь и бойкое бремя!

От автора

Уповая на выбор – смакуй опасение, а после прими свое бремя. Зувус Сувуз

Заттра – Затесненных трактат, треклятое вместилище существ из 4 измерений: Зебона – смиренных созданий, Сишмы – божественной обетованной, Фагиты – мистических грез и Кахлуда – демонических существ.

Магическое убежище создала Хаздра Партус, оно было необходимо, так как ее дядя Лунций Партус прильнув к гадкой стороне, начал отравлять мир Зебона. Ее отец Тамаль может лишь путешествовать по Фагите, тот усердно пытается набрать куда больше сил, чем насобирал его братец, а с тем и верных соратников, магических существ, клонированных божеств.

К несчастью людей, Тамаль зачастую умудрялся в реальность втаскивать недругов и опасную хворь, что не могло не сказаться на его планете, в итоге те создания им были загнаны в утаенную рукопись Заттра. Хаздра пыталась сдерживать враждебное нечто внутри той, но только увязла в растерзанных правилах и чуждом времени. До нее, в трактате за порядком следил младший брат Фэрон, но он погиб на одном из 3 скверных континентов, только тот мог рассеивать треклятую подноготную.

Партус старший, брат Тамаля, черпает нетленное здоровье у своей бабки – Жамны, она якобы бессмертна, к тому же излечивает любую напасть, невероятно везуча, впрочем, дамочка покоится под дюжиной заклятий в омерзениях Кахлуда.

Демоническим существам удалось проникнуть лишь на 3 планеты, текущего измерения, а механическая медуза, что предстает светилом для 5 планет, стала подвергаться гадкому воздействию, ведь они перебираются на планеты с помощью ее длинных щупальцев. Планеты Дутта и Жерн пали, Мибас и Рахиш отчаянно держатся, Груаку теперь угрожает опасность.

У Заттры было 15 владельцев магов и колдунов: Фэрон, Хаздра, Вакот, Зофир, Лейн, Тивус, Шаник, Дольза, Каддария, Батрут, Дитон, Чиарн, Шанн, Мезуба и Дофира, известно лишь то, что последним ту заполучил некий Конула, причем, будучи ни высшим чародеем ни низшим магом.

От омерзительной опасности с 2 измерений защищают не многие, те сильнейшие чародеи, что стерегли 9 убежищ, ныне мертвы, другие же либо заключены в искусственные реальности подлых пристанищ, либо прячутся. Соратники Пэйтона, чудища Тамаля и миссионеры Диззуля до сих пор ведут борьбу с гадкой подноготной, надежда была и остается только на них.

Часть 1

Очередная дилемма!

Глава первая

Шумная жизнь в городке Чумул.

4933 год, страна Шатия. город Чумул.

Я – Ноаль Роэлус Купава, мне 12 лет. Живем в трехкомнатной квартире старенькой высотки №70, с дедом Русимой. Наш дом расположен в конце улицы Маитии Крауфи, она названа в честь погибшей поэтессы, принадлежит он чудному району Цорть.

Городок не велик, не спокоен, исторически вял и нравом капризен, культурой забыт, известен старыми изобретениями, те мастерили в основном для ловли крупной рыбы.

Чумул не особо выделяется среди остальных городов, тех, кстати, осталось лишь 8, хотя с десяток лет назад их было 10, то в скудной стране наследственных долгов и угрюмой бедности страны Шатии.

Население в прошлом году достигло 1400 человек, большинство из которого чересчур мнительно на нелепые беспокойства, именно по этой причине у нас недолго гостят приезжие. Люди все как один невероятно предсказуемые, сверх меры раздражительны, вредны пристрастиями, несносны нравом, черствы на помощь, скудны самообладанием и отношением грубы.

Район, где мы живем, кстати, с огромным удовольствием, часто называют прокаженным из-за избытка развалившихся жилищ, они потрескивают, оседают и вскоре разрушаются.

Нам помогает ассистентка деда, ее зовут Мития. Девушка не без странностей, конечно, вообще он ее принял сразу после трагедии с предыдущим ассистентом, но что с ним случилось, не знаю. Она обожает делиться непутевыми советами, которые если ей и толково внедряются, то тут же обрекают людей на неимоверные последствия. К примеру, нашей ворчливой соседке она посоветовала якобы терпеливого и даровитого на знания врача. – бесценного зубного мастера, он старушку обсчитал и тут же выписал ей самое слабое средство от напущенной с радостью боли. Катония до сих пор на нее зла, хотя и скоренько отомстила, ведь мастерица на выдуманные хитрости, вот и о девушке пустила несколько диковинных историй, про ее сомнительную помощь торговцу не естественной краской и связи со скандальным писателем.

Если говорить обо мне, то интересы буквальны, в основном это поиски фантастического чтива, первоклассные находки с бойкой историей, коллекционирование необычных статей, редких монет и механических побрякушек, исследование районов, улиц и приобретение стоящего раритета в виде ламп и кое какой мебели.

Дед постоянно проводит время в своей комнате, прикрепляя фрагменты из сухих остатков необычных растений к страницам в своем альманахе: ″Великие виды и тайная мощь!″, изучая те, с осторожностью описывает их свойства, в основном редких трав, кстати говоря, тот насчитывает уже 7 томов, но почему – то продают его лишь узкому кругу странных людей.

Выживаем на средства издателя, а так же продажи некоторых менее значимых редких монет, тех, за которые торгаши не прочь хорошенько раскошелиться, ну и конечно плату за временное проживание отдельных путешественников. Как раз совсем недавно у нас гостил юноша, он подарил мне серебреные часы, а после него гостила заведующая местной фермой Фагория Ожуск, невыносимую дамочку терпеть пришлось целый месяц, это продолжалось пока в ее доме изводили плодоядную напасть в виде злобных насекомых размером с кулачок младенца. Все гости проживают в 3 комнате, она в обычные дни заперта, та постоянно находиться в чистоте, раньше принадлежала родителям. Так вот, не смотря на относительные доходы и имея траты в среднем чуть более приемлемых для нашего города и семьи из нескольких человек, жизнь сносна.

Поскольку в стране всего одно образование, и то длиться всего 5 лет, то не учусь уже более года, из тех 15 жизненно важных предметов, что были мной пристально изучены, угодными оказались только 8. После обучения, принято брать передышку в тройку лет, в те обычно продумывают последующее дело, а так же свое участие в жизни города и существовании страны. Труды представляют на городской ярмарке не ранее 15 лет, кто – то продает идеи, некоторых берут на предприятия или в мастерские в качестве новых работников, а другие же объединившись – воплощают именную мечту уже самостоятельно, хотя все чаще при скудной помощи властей города. Поскольку свою идею придумал еще в 6 лет, собственно к той даже накопил не малую сумму, то свободного времени теперь предостаточно. То трачу в основном на увлечения, для этого имеется особенное место – рынок ″Всеведущие развалины″, он расположен возле переулка ″Зяблая треть″, ведущего прямиком в трущобы Баи, кстати, именно там все чаще находят свою гибель местные бродяги. Поговаривают, что зачинщиком этих драм и трагедий выступает голодный зверь, того не могут найти, но знаю он явно забрел сюда не случайно, это произошло несколько лет назад. Рынок тот стоит на деревянных настилах, внутри него враждуют причудливые продавцы – своенравные торгаши всех возрастов, предлагающих в основном поддержанные книги, диковинные сувениры и старинную механику.

Большую часть времени уделяю склеиванию газетных вырезок в своем Азоше, так называю альбом загадочных обстоятельств Шатии, тот веду вот уже 4 года, насобирал таинственных сведений и загадочного материала о 6 городах на 132 страницы, этим горжусь.

Сейчас вечер, за окном туман, а отступающую пятницу, вот – вот сменит грядущая суббота. Сидя у окна, одновременно перечитываю статьи из Азоша, и пересчитываю коллекционные монеты, мои любимые, с изображениями святила – механической медузы, так же великого мистика Тамаля, остальные даже боязно озвучивать, слишком ценные. Их я храню в не рабочей розетке, что спрятана за фотографией нашего с другом убежища, оно стоит в дальней части города. На обратной стороне фотографии детально раскрыт план общей затеи, точнее идеи, что когда – то расписал пурпурным карандашом бедный Матус.

Дверь в комнату закрыта, с кухни отчетливо слышится не особо приятный звук грохота посуды и злосчастные напевания Митии. Успокаивает лишь одно, то, что за приоткрытым окном, да распахнутыми занавесками, среди гущи тьмы приютился скромный покой, хоть где – то пусть будет.

– Через 3 минуты ужин будет готов! – вскрикнула назойливо девушка с кухни.

Теребя небрежно зачесанные волосы на макушке, мальчик взвешивал цену горсти монет, размышляя о тайном обещании, что дал погибшему другу в такой же день, 3 года назад.

Из зала послышались неразборчивые голоса и безобразное шипение, теми чудились невнятные новости, исходившие из старенького радио, они извещали население о нелепых ситуациях, чуждых сводках погоды и новых, неугодных миру указов.

– Суббота на 4 часа станет пристанищем прожорливой бури Купей, та пробушует с 12.00 по 16.00 часов, в это время городок будет погружен в спящий режим. – выдала женщина с веселым тембром.

– В воскресенье в Чумул нагрянет проливной дождь, тот придет с западных границ Шатии. – забасил мужской голос.

Прикрыв альбом, выключил рыжую лампу, в тайник спрятал 6 особенных Керулей, их унаследовал от Матуса, тот жил в приюте, потому многие вещицы и хранил у меня. Поначалу таких монет было 27, еще 9 мне отдал отец, 12 других сам отыскал среди шибких сдач.

Распахнув дверь, мальчик направился в душевую, ведь только там он мог без угрызений совести и невыносимых споров вымыть руки. Девушка на редкость излюбленно распоряжалась чужим жилищем как своим собственным, к большой радости для себя, та не позволяла вольностей даже Русиме. Остановившись на рыхлом ковре, Ноаль взял с полки радио, попытавшись очистить волну от прокаженной ряби, вовсе выключил его. Прикрыв глаза, принюхался, тотчас поставив изделие на место, устремился к красной двери.

– Печеная картошка! – пробормотал он, вдыхая аромат парных специй. – Наверняка та с апельсиновым соком и вареной рыбой. – предположил не напрасно.

В это время дед чего – то бормотал у себя в комнате, а этажом выше отчетливо слышался опрометчивый гогот оскандаленной парочки въехавшей в квартиру с месяц назад.

Распахнув дверь, мальчик хлопнул ладонью по распределительной кнопке и тут же вздрогнул.

– Тафк. – раздался неожиданный треск, вслед чего на секунду вспыхнул необузданный поток разбросанных по сторонам искр.

Это был один из тех моментов, когда спокойствие, уверенность и привычку явно подминает сердобольная судьба, видимо тем самым одной из своих подручных участей та пытается пробудить сонные чувства, а наравне с тем, то означало, что в квартире одновременно были включены телевизор, свет, электрическая плитка, вентилятор и кто знает что еще.

– Лампочка испортилась! – произнес сочувственно Ноаль, стоя во мраке, и смотрясь в зеркало.

– Где? – спросил Русима, высунувшись из-за двери комнаты.

– Лампочки в бельевом шкафу. – вскрикнула Мития, кромсая зелень для салата.

Ассистентка была чересчур рассеянной, обладая противоречивыми качествами, та умудрялась браться за легкую работу и тотчас портить ее, после чего с той самой легкостью перекладывала ответственность на безутешные души гостеприимных хозяев квартиры. Одной из ее особенных причуд была отъевшаяся рассеянность, так расставляя предметы и вещи на свое небрежное усмотрение, то в спешке, Мития умудряется в мыльницу наложить соли, вымытые чашки убрать в морозильник, а печь что – либо в узкой хлебнице.

– Я их туда убрала второпях. – издала девушка, раскидывая специи по чуждым полкам.

Подойдя к зеркальному шкафу, мальчик раздвинул створки, привстал на носочки, ухватился за верхнюю полку, и негаданно ахнул, такое наблюдать, ему еще не доводилось.

– Они же использованные. – прошипел мальчик, ерзая бровями.

В течении лишь пары секунд безутешно лелеял чувство умеренного раздражения, по гримасе было понятно что разочарование напрочь исчерпало хрупкие границы вспыльчивой надменности.

Услышав в зале молчание, Мития тотчас насторожилась, вызнав в нем явные приливы скорого шторма, резво вооружилась отважным песнопением. Кстати говоря, и впрямь периодически в квартире возникали морские дрязги, так Русима довольствовался бойкими грозами, Мития жаловала шальной бриз, а Ноаль тешился сдержанными приливами. Так вот, девушка незамедлительно стала петь любимое многими дамами драматическое творение об отчаянном воспоминании – погибшей Жалетт, то, разумеется, не без напыщенного проникновения.

– У развалившихся башен проеду опять, вспомню время былое, но не смогу промолчать. – вскрикнула, прогремев тарелкой. – О, опустошенное бремя, мою боль не унять, вас повсюду ищу, родные где же вас отыскать. – гоготала, вновь и вновь. – Извожусь тем страданием, да так судьбу не понять. – признала, поджав губы. – То сберечь не смогла, увы, лишь себя обвиняю! – шибко взвыла и притихла.

– Я сейчас. – пробормотал Ноаль, задвинув зеркальные створки. – У Катонии лампочек одолжу. – добавил, направляясь к выходу.

– Дверь закрывай не мешкая. – издал Русима из комнаты. – В подъезде жуткий запах, он с утра обуздал этажи своей невыносимой навязчивостью. – выдал, черкая статью о Пафолусе.

Покинув квартиру, сразу же ощутил жуткое веяние плесени, к счастью квартира соседки всего в паре метров.

– Дан, дан, дан! – колотился мальчик в дверь, словно играл на барабане.

Морщась от ядовитого сквозняка, Ноаль усердно пытался сосредоточиться на чем угодно, лишь бы реже дышать.

На этаже размещены только 3 квартиры, в первой живет Микай Зилуфка, мужчина часто путешествует по городам, во второй старушка с репутацией знатока прытких уловок, а в третьей мы.

– Кто там? – поинтересовалась недовольная женщина из-за двери, отделанной бархатом. – Я вооружена грелкой! – пробормотала, громко чавкая и наблюдая за чужаком в гигантский дверной глазок.

Старушка собственно и не собиралась никому открывать, в это самое время по телевизору шел ее любимый сериал: ″Мэтта, я обожаю тебя!″, он был о непутевом муже и изобретательной жене, на ком собственно держалось все, от уборки до починки приборов, и их брака. На уме у старушки в ту секунду, было одно – быстренько укротить свое любопытство и приметно повредничать, а торопилась она потому что серия того сериала была предпоследней, пропустить даже мгновение для нее было в тягость.

– Это ваш сосед, у нас лампочка перегорела. Запасной не обделены? – охотно поинтересовался. – Завтра, верну такую же. – оговорился, постукивая указательным пальцем по нескромной лупе, вымещенной в середине дверного полотна.

– Кто Мика? – спросила та, не признав сразу Ноаля.

– Нет, Ноаль. – ответил мальчик с негодованием.

Около двух минут старушка тщетно соображала, словно пытаясь прийти в себя от эпизода про авантюру с наследством отчаянной сестрицы Мэтты, а после все же начала отпирать с жутким скрежетом и невероятным скрипом неуклюжую, ходившую ходуном, проблемную дверь.

– Ой, Ноля сейчас, погоди. – выговорила Катония, куда с хлопотным причитанием.

– Треуль, крххх. – заскрипела дверь на 3 минуте.

Приоткрыв ту, тотчас к мальчику вышла женщина низенького росточка в большущих очках, с платком на голове, халате и тапочках цвета ржавчины. Не услышав о том, что мальчику нужно, старушка принялась размышлять о границах соседской нужды, при этом выуживая непутевые крохи рассеянных сведений.

– Ты за долгом пришел, да? – спросила дама, протянув мальчику ладонь с 9 керулями.

Соседка не была замкнутой, то неудивительно ведь ее сын, уехав в другой город на поиски лучшего, вовсе забыл про нее, несмотря на то, что в нем сыскал лишь беды. Обиженная на его решение жить отдельно, старая как могла остроту своей стальной злости точила о зыблемые хлопоты, радость и невзгоды других жильцов. О Тамусе, так его зовут, она уже целый год не говорит, ее годы из-за него расползлись по углам старого жилища и незаметно сгнили, так она кричала в трубку телефона, когда с сестрицей последний раз говорила. Кстати, из родственников у женщины только сестра осталась, та, что живет в попечительском доме, которую собственноручно Катония отдала на содержание лицемерному скряге – Затину Сарки, мужчина на всем экономит, начиная с пищи для постояльцев и заканчивая отоплением страшных комнат.

– Мне лампочка нужна. – выдал мальчик, стиснув от запаха зубы.

Почесав громадный лоб, дамочка напряженно начала вспоминать, где они могут лежать, удивляться было нечему, ведь у той в каждой люстре было по 13 ламп, что если и перегорали то поодиночке, такие висели в коридоре, гостиной, спальне, кухне и даже ванной. Позади старушки простирался роскошный бардак, что сохранялся в квартире последние года 3, в закоулках и шкафах, на полу и полках был вымещен хаос, тот усыпал своей несусветной нелепостью чуждый времени интерьер.

– Проходи. – промолвила женщина, повернувшись к мальчику спиной. – Я тебе их как раз за Русимин долг выдам. – добавила расчетливо, верно поразмыслив. – Наверное, они на кухне. – шибко предположила, шмыгая по половицам к той.

Катония Арамай Такарадус в былом считалась лучшим счетоводом на небольшой текстильной фабрике, она работала в главном отделе учета, где без передышки трудилась на вычурный износ. По должности та разбиралась в основном с нерадивыми издержками местных простаков, именно поэтому метко приручила хитрость еще смолоду. По себе проворна, чересчур затейлива, не терпит пустой нужды, благодаря чему успешно боролась с всевозможными обещаниями, от которых в том месте не было проку.

Ноаль направился за соседкой вдоль живописных картин, что увесили стены коридора скверными обликами.

– О, у вас есть даже девочка на лугу. – иронично издал мальчик, увидев творение Роллага.

Она стояла на подоконнике и прикрывала часть окна, подобно шторе. Сверху отломана гардина, женщина, искусно прятала стеклянный шкаф с безделушками за изображением грустной девочки, той, что сидит на прохладной земле и рыдает, глядя на небо тревожиться за посадку, тем временем подле той, среди не докопанного поля лежит сломанная лопата, а вдали поднимается ветер, еще немного и грянет ливень.

Раскрыв пару ящиков кухонного гарнитура, женщина шустро приметила несколько ламп, те были отложены для сестрицы. Взяв пару, старушка задвинула ящики и захлопнула распахнутые дверцы, те полгода плотно к ящикам не прилегают. Резко обернувшись, дамочка тут же нахмурилась, старушке не понравилось, как любопытное дитя стало рассматривать ее робкие ценности. Лихо швырнув в Ноаля лампочками, женщина что-то промямлила, не отводя от того глаз, щелкнула левой рукой по кнопке на чайнике, стоявшем на электрической плите, и внимательно осмотрела всю кухню, думая лишь об одном, не прихватил ли тот что-либо за эти несколько рассеянных секунд.

– От долга освобождена! – выдала Катония, посматривая на полки стеклянного шкафа.

Я их чудом поймал, на стекле сразу же заметил, что год изготовления проставлен 4913, а это означает что лампочкам два десятка лет, наверняка они испорченные.

Многим было неизвестно, но на фабрике женщина лампочки принимала за штрафную участь некоторых провинившихся, впоследствии такое кляузничество привело к небывалым залежам в подвале, где высокие пакеты с утаенным содержимым пылятся несколько десятилетий.

Уж не знаю из-за чего она себя так повела, может из-за того что мало спала, женщина спит всего пару часов, да и то после 3 часов утра, а может из-за страха больше не проснуться, о чем как-то с дедом обмолвилась.

Насчет всех сбережений, старушка строго придерживалась единственного правила – все самое ценное береги телом, наравне с тем, роскошь жизни – стереги душой, тая все-то от глаз бесспорных зевак, именно поэтому за десятки лет в неухоженной квартирке побывало не более 5 человек, из тех ее сестра, слесарь, почтальон, мальчик и его дед.

– Конверты с почтой возьмешь возле выхода, у зеркала за кораблем. – пробормотала Катония, выдворяя мальчика в коридор.

Пересчитав безделушки, посуду и остальное, дамочка убедилась, что все на своем месте, но ненароком вспомнив про сериал, который закончился пару минут назад, та решила бесцеремонно попрощаться с назойливым соседом, желая успеть досмотреть следующую комедийную постановку перетертых невзгодами лет.

– Золотые лампочки. – сказал мальчик торопясь к выходу.

– Ших, ших. – противно слышались навязчивые шероховато шмыгающие шаги за спиной. – Вон конверты. – вскрикнула женщина, указывая пальцем на груду развернутых писем, небрежно рассыпанных по всей полке.

Соседка была привередливой и более чем истерично, все чаще пыталась опередить любого, в каком либо сведении, приобретенном изделии, черной услужливости.

– Как там дед то? – с неохотой, но напущенной вежливостью поинтересовалась, подталкивая иссохшими руками мальчика к худому порогу. – Как здоровье? – осторожно продолжила спрашивать, приготовившись крепко вцепиться в металлическую ручку двери.

Соседка интересовалась не просто так, пару недель назад, та разорила последние крохи угрюмого здоровья, о чем впоследствии выла, неуклюжей зарядкой заставила его отступить. Женщина смолоду спорт не любила, а тут решила начать.

– Ему лучше. – отметил мальчик, минуя порог странной квартиры.

– А Пытка как поживает? – поинтересовалась более настойчиво.

По всей ее выдержке и смакующему облику можно было догадаться, что та ожидала услышать горемычные вести о злых несчастьях в жизни ассистентки, причем в грубых подробностях, и с яркой дословностью.

– Какая? – озадачился мальчик, весьма неестественно.

На вопросы женщина реагировала не совсем приятно для других, опасаясь двусмысленного использования сведений, по тому о многом умалчивала и частенько раскрепощенный настрой в умах их задающих, тушила наводящим бессовестным натиском. Все чаще Катония утешала свое самолюбие несовершенными желаниями, верой лишь других попрекала, а первородные чувства теперь терпеть не могла.

– Я про ту своенравную девку говорю, что у вас ошивалась. – прошипела свирепо, уличив того в неуступчивости.

На злонамеренный выпад, применил излюбленное спокойствие, ценя любое мгновение, что большинство так и жаждало подмять под угоду скользких утех.

– Да, я спросила о Нытии. – озлобленно ответила старушка, услыхав имя помощницы.

– Она нам еще помогает. – произнес тот, теребя в руках конверты. – О своих планах и новостях та скромно умалчивает, это и правильно. – выдал с осторожностью в голосе.

– Какая от нее помощь то? – озадачившись, женщина хлопнула дверь.

Вернувшись, первым делом выбросил хлопотные объявления в урну, именно те не заманчиво притаились в лиловых конвертах, что приходили из несуществующих ныне организаций, которые едва открывшись, тут же закрывались по непонятным причинам. После того, поменял в душевой лампочку, другую убрал в шкаф, помыв руки, последовал на заманчивый вкус печеной картошки, душистых пряностей, которые дед охотно выращивает на маленьком балконе, и вареной рыбы, ту, кстати, ем лишь пару раз в месяц, из-за сильного речного запаха. Рыба в городе считается главным продуктом, ведь остальные города только ею и питаются, их кормит наш Чумул, только тут водится улов с крупными видами, а на вкус и нрав не привередливыми.

В кухне тем временем сидят Мития, та сразу же встретила возвращение Ноаля с недовольством, и Русима, что сперва пил компот из кислицы, а уж после начинал ужинать. Любое осуждение или бренную мысль о себе, девушка чувствовала за дюжину метров, затаив подозрения, что впоследствии кипели негаданными страстями, та стала вести себя довольно таки предсказуемо, до безобразия грубо.

– Ты чего так долго? – спросила изумленно, в три тона.

Я ничего не ответил, лишь уселся возле двери, подвинул к себе тарелку, начерпал в нее грибной суп, и не торопясь начал ужинать.

Супчик почему-то не имел запаха, состоял всего из 5 компонентов: воды, лапши, грибов, соли и зелени, но, несмотря на скудную гущу, настрой троицы тот подтянул моментально. Русима больше всего жаловал второе, к первому он с детства был равнодушен, ведь в его чересчур юные годы плотная нянька по имени Злона, та была пресных годов, постоянно обделяла мальчика съестным. Вместо того, усердно всучивала ему умелые и не на шутку смелые порции жуткого месива, хотя от немыслимых гущ безнадежной готовки, сама же предпочитала отказываться, точнее свою не ароматную стряпню та смела, оставлять на день отчаянного кошелька, не иначе. Мития же наоборот сносила лишь первое, на рыбу у той была аллергия, а картофель она терпеть не могла, да так что смотрела на него сквозь зубы. Мальчику нравились супы и вареные корнеплоды, вообще к еде тот с осторожностью относился, ведь она в городе водилась лишь 6 месяцев, из 9, к остальным жители готовились заранее, иначе никак, делали запасы в подвалах и на чердаках.

В тишине мы не пробыли и шести минут, как дедушка стал рассказывать о своей новой коллекции Кафишей, недавно выкупленных у торговца Нирты. Торговец тот путешествует в основном за пределами Шатии, собирая ценные виды не только растений, но и секретных вещиц, впоследствии обменивает их на провизию или продает, сам, же живет разъездами, а гостит в основном у своих сестер в разных городах. На что Мития не сдержанно начала больше есть, черпая грибную похлебку до самого дна глиняной Кауны, ровным счетом было сложно догадаться, сколько несдержанных шуток та перетерпела от не сдержанного нанимателя. Поскольку любил тишину, то в те минуты был отрешен от каких либо вестей, полностью приютившись в покое, хлебал пресный суп.

Спустя минут 15, когда блюда закончились, а тарелки опустели, Ноаль с Русимой окончательно разошлись по своим комнатам. Прикрыв дверь, Ноаль присел на кровать, из-под матраса вынул потрепанную книгу с дюжиной тряпичных закладок, кажется, на них были проставлены замечания и вновь включил лампу. Облокотившись на стену, раскрыл мрачные сказания Замтии, в которых спрятались 72 ярчайших эпизода с трагичными смыслами, а так же горькими истинами, и смело предался забавным чтениям.

Сказания эти мне подарил отец Роэлус, под влиянием творений Тамаля он и стал исследователем мистических явлений, а так же тешил жизнь изучением необычных существ, что находят в разных странах. Впрочем, автор книги некая Т. Хагнорт, наверное, соратница мистика.

Мальчик не знал, но отца его погубили в стране Пления, тот расположен от Шатии в 13000 километрах к северу. 2 года назад, то случилось, когда его отцу исполнился 31 год, за не легкое время мальчик окреп духом, внешне возмужал и вытянулся разумом.

Среди историй пропитанных ужасом и безустанным горем, больше всего не нравятся 6: Мурджай и его монстры, Месть исключенного праздника, Шарбахская дева, Шутки Мэрты и заколдованный тупик, Расхитители истин, 9 злосчастных старцев и подлые рубежи, те с радостью бы изъял из занятной книги. В эту самую минуту захотелось лишь полистать страницы и вкусить аромат причудливых смыслов, но судьба в этот момент для меня выбрала нечто иное.

Глава вторая

Неслучайная встреча?

Изможденный и оголодавший ворон, пролетая мимо двух высоток, приметил на асфальте корку иссохшего хлеба, на ту святил старый фонарный столб. Ринувшись к той, птица угодила прямо на электрические провода, ее так жахнуло, что она отскочила на 11 метров влево и тотчас врезалась в окно. Протаранив своим маленьким тельцем стеклянный разъем, ворон угодил на подоконник светлой комнаты, где тут же замертво слег у стола.

– Невинен, но жесток! – подумал мальчик, посмотрев на стол.

Осколки стекол разлетелись по всему подоконнику, полу и столу, едва увернулся от надвигающихся плевел суровой внезапности, что выстрелили россыпью. Грохот был не тише прожорливой рези внезапного треска ремонта в соседской квартире, после того в зале раздался испуганный гогот и знакомая суматоха, видимо звук треска услышали дед и Мития, они опять допоздна выверяли ошибки в его дневниках.

– Что же ты так. – вскрикнул мальчик, вскочив с кровати.

Все мои ощущения скованы той самой неожиданностью, чудиться, что ворону было предначертано сегодня погибнуть. Пока всматривался в отступающие огоньки его чахлых глаз, в комнату нагрянули изумленные шумом дедушка и его ассистентка, те в замешательстве, этот треск им напомнил проказы детей хулиганов, что пару лет назад в сумерках били стекла оконных рам соседней высотки.

– Как много стекла. – взвыла Мития от увиденной грязи. – Этой гадости здесь только не хватало. – вспыльчиво добавила, отвернувшись к полке.

Ее реакция объяснялась тем, что у девушки разразилась внутренняя паника от увиденной на подоконнике крови, из-за нее она часто теряла спокойствие и тут же уходила в крепкий сон, горемычно падая на пол.

– Бедное существо. – произнес Русима, смотря на жуткие пятна, размазанные по раме.

– Безумная птица. – издала девушка, направившись за щеткой и совком.

Той хотелось побыстрее расправиться с грязью и скоренько покинуть квартирку, пока здесь еще что-нибудь не случилось. Вооружившись ими, щеткой и совком, девушка тут же вернулась, без промедлений начала сметать на совок все подряд, вплоть до носков.

Русима поспешно направился к себе, наверняка чтобы выверить последние строки абзаца весьма трудной статьи.

Стоя в одном положении я смотрел сквозь разбитую ставню и думал о том, насколько преданны нам наши участи, это меня сильно озадачило, ведь зачастую лишь безобидные действия так часто становятся виновниками неуклюжих и противоречивых смертей.

– Стекольщику утром позвоню. – проговорил за дверью Русима. – Мутарий утром сам замер сделает. – добавил шепча, продвигаясь к креслу.

– Ее я сам отнесу! – проговорил Ноаль, выхватив из рук девушки одну из тряпок.

Завернув ворона в белое полотно, мальчик тут же поспешил к входной двери, живо переобулся, распахнул ее, и выскочив за порог квартиры, громко ею хлопнул, наверняка заставив деда вновь оцепенеть от сильного толчка.

Мития с гримасой колкой неприязни задвинула раму стопкой книг, сняла грязные занавески, подняла совок, обтерла подоконник и поспешно покинула комнату упрямого мальчика, прихватив с собой щетку.

Спускаясь неосторожно по лестнице, то и дело, оступаясь на каждой ступени, размышлял над тем, где бы для него выбрать местечко. Безразличие было чуждым, ведь пять лет назад такой же ворон спас мою жизнь, угодив к морде разъяренного пса, что вырвался с местной псарни и ринулся ко мне, он был большим, мохнатым, с пугающей силой.

Выскочив на улицу, Ноаль сразу же приметил маленькую яму у ближайшей лавочки, на что без колебаний последовал к ней.

Ту раскопал вчера вечером пес Напола, выудив из нее кости, ими того кормил сварливый Варод, потащил их прятать в другое место, ведь в округе поселились бродячие собаки. Подойдя к вырытой полости, мальчик приспустился к прохладной земле, уложив в нее укутанную птицу, тотчас ту присыпал грязью.

– Надеюсь, твоя жизнь была не напрасной. – проговорил Ноаль, тотчас продрогнув.

Привстав с колен, без спешки побрел обратно в теплую высотку.

За те 4 минуты, Мития успела забросить занавески в стиральную машинку, собраться домой, и даже покинуть квартиру.

Встретив ее на лестнице, ничего не сказал, это и не требовалось, та все сама поняла, ведь знает историю с псом, лишь держась за перила, с тяжестью в ногах и с не слабой отдышкой продолжил подниматься наверх.

Русима в тот самый момент, выключив свет в комнате, решил хорошенько вздремнуть.

Вернувшись, плюхнулся на кровать, книгу ту сунул под подушку, и прикрыв глаза, мгновенно стал вычерпывать из воспоминаний тяготу ноши сожалений, так незаметно и уснул.

На протяжении часа за окном кто-то сурово шипел, затем невнятно шептал, а после, запрыгав куда-то, вовсе стих. Странно, но на протяжении всей ночи, кстати, пролетевшей быстро, снились гадкие чудища и подлая местность. Предрассветный порыв ветра снес с подоконника стопку толковых книг, кажется в 07.00, вслед чему комната полностью остыла, даже пришлось завернуться в тонкую простыню с головой.

Бодрое утро Ноаль встретил в 08.00, причем с горячей чашкой травяного чая, и размышлениями о причудливых снах, их было 4. В первом тот угодил в глухие, всепожирающие всякого земли, во втором обозленное небо притесняло его к водяным чудищам, в третьем того окружили страшные люди и стали чего-то требовать, в конце же он встретил гибель свою от рук жуткого старца.

После скорого завтрака принял теплый душ, ведь продрог до самой души, а потом начал собираться в парк, там старался проводить как можно больше времени. Взяв сумку отца, Путеводную книгу Т. Партуса и бутылку с апельсиновым соком, да парочкой бутербродов с сыром, покинул квартиру, пронесся по коридору и резво выскочил во двор, яма оказалась не тронутой, то и утешило.

– У меня всего 3 часа! – пробормотал мальчик, посмотрев на вьючные облака.

Я торопился, ведь завтра целый день будет ливень, а потому лишь сейчас это возможно. Погода на улице как раз была под стать настроению, слегка поддувал ветер, на небе святили щупальца механической медузы, а неурядиц не наблюдалось. Покинув ту, а с ней и район, Ноаль приближался к услужливому мостику, так его называли благодаря своим удерживающим особенностям, дело в том, что река подле берегов часто поднимается, на что те начинают расползаться, а он им этого не позволяет. На нем как раз никого не было, неосторожно взойдя на него, мальчик подошел к массивной резной перекладине посмотрел вниз, тут же приметил в реке плескания довольной рыбы.

На протяжении нескольких минут следил за речными движениями, то длилось недолго, пока ненароком не увидел странное объявление, то висело на заборе парка за высокой колючей порослью. Отпустив перила, медленно направился к той, предостерегающая вывеска содержала всего один абзац, к несчастью он означал бессилие властей города.

– В связи с многочисленными жертвами от лап неизвестного чудища, в городе объявляется комендантский час. Убедительно просим каждого жителя Чумул, с 19.00 по 06.00 не передвигаться по улицам. – именно это томилось на ней.

Закончив читать, Ноаль увидал у своих ботинок чей-то серебристый мяч, тот не сразу смог понять, откуда он взялся, лишь после, когда из-за ставни выскочил юноша и лихо сбил его с ног.

– Осторожнее, ты здесь не один. Разиня! – выдал незнакомец рассерженно. – Испачкал меня, да еще и ссадину посадил. – произнес с негодованием, подняв мяч. – Спустить с пригорка в реку? – поинтересовался с безудержным призрением.

Говорить что-либо было не к душе, потому лишь смотрел на чужака с замешательством.

– Ладно, проваливай отсюда, еще раз встречу – проучу. – высказался незнакомец яро, спеша обратно в парк.

Ноаль поднял рюкзак, привстал и медленно последовал к любимому местечку на дальнюю лавку, отступать ему было несвойственно.

За ограждением, среди деревьев и цветов приютились люди, некоторые играли, другие читали, а несколько сплетничало.

– Лови его, смотри не упусти. – прокричала кроха указывая пальцем на несущуюся прочь от той пушистую тушку.

4 девочки пытались поймать чудного кота, окружив того они баловались, играя с ним не очень то и дружелюбно, в то время пока его взбитая хозяйка низкого роста, плохо видящая с пышными обесцвеченными кудрями пыталась отыскать того среди каких-то деревьев.

Подобравшись к одинокой лавке, тут же достал из сумки книгу, раскрыв ее на первой попавшейся части, не следя за временем, предался чтиву.

– Путеводная книга Тамаля Партуса! – пробормотал мальчик. – Тайные описания, магический шрифт, фазы воображения и маршрутные выдержки. – прочел на первой странице.

Книгу эту Ноалю подарила бабушка, как раз за неделю перед своим исчезновением.

– Фагита – магическая клетка, прародитель рода Назун. – вычитал Ноаль в примечании.

Странное дело, но почему-то раньше к книге даже не тянуло, ее смысл для меня не особо понятен, а сегодня все-таки захотелось взять с собой.

7 минут всего провозился с бойкими смыслами, хоть и в полном спокойствии. На мгновение, ощутил будто бы на лавку кто – то присел, причем, совсем близко. Поскольку книга ловко уводила внимание к смыслам широких строк, то взгляд от нее отвести не решился.

– Что ты читаешь? – спросил некто, сидящий рядом.

Первая глава была завораживающей, интриговала чуждой сутью, гласила о попытках приметить скользкую ошибку и отрешенном удивлении.

– Мистические сводки. – ответил мальчик, не отводя взгляда от строчки.

– Как тебя звать то? – поинтересовалась незнакомка, чавкая.

Воспринимать книгу надо иначе, наверное, для нее еще не созрел. Впрочем, то время, что успел уделить выдержкам, пролетело быстро, их словно обронил на дороге, затем почуял неладное и обернулся, увидев, как его поднимает другой, вздохнул с облегчением.

– Ешь свое мороженное, не мешай читать. – Выдал Ноаль с неохотой.

– Будешь? – спросила та, предложив замороженную сливу.

Она сидела слишком близко, настукивая какой-то странный ритм ногтями по дощатой лавке, будто с собой говорила. Отвлекала шибко, а разбираться в двусмысленных загогулинах хитроумной фантазии уводящей в магическое пекло и без того было сложно.

– Ледяного не ем. – выдал мальчик, кипящий измышлением.

– Давай их припугнем вон той палкой. – сказала девочка, указав на ветку у ноги Ноаля.

Она сидела на бумажном пакете, и напряженно всматривалась на верхушку дуба.

Белки, без малого 5 минут прыгали по веткам, неловко шуршали, издавая тревожные звуки, осыпали листву, после чего громко швыряли на землю куски отодранной коры. Не рассчитав силу прыжка, да и вероятно высоту грубой возможности, одна из тех трех решила перепрыгнуть на высокую липу, расположенную по другую сторону лавки, но неожиданно шлепнулась прямо на плечо мальчика.

– Эй. – вскрикнул перепуганный Ноаль.

Приметив чудную, взъерошенную белку у шеи, тут же дунул на нее, дабы прогнать, на что уяснил моментально, та выходка пришлась ей не к душе, даже оскорбила.

– Ткккх – пропищала белка.

Почуяв резкое дуновение едких трав, что содержались в зубном порошке Ноаля, та тотчас ударила мальчика по шее, живо спрыгнув на иссохшую траву, лихо попрыгала к липе.

– Гремучий характер! – произнесла Мерис с выразительным смехом. – Молодая, по сему своенравная. – добавила, поправляя косичку.

Переведя дыхание, повернулся к незнакомке, негаданно ощутив, что дыбом стоящие брови медленно стали опускаться вниз, причем не умеренным оползнем. На вид, девочке было лет 8, с растрепанной косичкой, в перепачканных сарафане и туфлях, к тому же сочетание цветов в одежде вызывало смятение, из-за зеленых колгот, подобно плесени, рыжей рубашки, напоминающей закат, фиолетового сарафана, и туфель белого цвета. Все это настолько казалось смешным и вычурным, что тут же опустив глаза обратно к абзацу, нечаянно забыл про белку и ее своевольную выходку. Вернув самообладание, неожиданно приметил в конце парка высокий рассеянный ветер, тот был чересчур быстрым, дочитав фрагмент, поспешно захлопнул книгу, тут же вспомнив про тайные хоромы, откуда был потрясающий вид.

– До чего же занятная книга! – подумал Ноаль, убирая ее в рюкзак. – Хоть и не совсем понятная. – добавил шепотом.

Вообще немыслимо, стоит ее открыть, как что-либо тут же заставляет отступить от ее содержания, она и так из небольших хитросплетенных фрагментов состоит, в которых путаться легче, число строк считать. Прошло несколько секунд, а девочка словно испарилась, ее шагов я не слышал. Да, бабушка явно не была любителем рассудительных смыслов.

Вынув апельсиновый сок с бутербродом, мальчик посмотрел на небо, оно шустро темнело. Наслаждаясь вторым завтраком, он поразмыслил об идее посетить чердак, ведь давненько тот не навещал.

На часах уже 11.13, а это значит, что совсем скоро к нам нагрянут буйные вихри. В это самое время начал собираться обратно, за бурей планировал шпионить с чердака, у высокого окна, в очередной раз, вспоминая друга и клятву Карута.

Двигаясь по растрескавшейся тропе, Ноаль безнадежно пытался вспомнить, куда же в последний раз убрал тот маленький ключ от гигантского, пронизанного мистикой и сердитыми тайнами чердака.

– Подозрительно рано Купей дал о себе знать. – поразмыслил мальчик, поправляя носки.

Минуя ворота, и даже несколько метров от тех, Ноаль мгновенно услышал сопение, то быстро растворилось в надвигающихся позади шагах.

Я знал лишь то, что темп неизвестного был чрезмерно резвым, не успев обернуться, тут же почувствовал протяжную боль, некто бросил в меня камнем, угодив тем прямо в спину.

– Сейчас умник ты получишь. – произнес Хадога, топая по асфальту. – Мигом проучу. – добавил злостно.

Голос принадлежал тому подростку, что недавно сбил с ног, лет 15, в белых майке и кедах, черных джинсах. Угрожающе хрустел кулаками, быстро приближался ко мне.

Безмолвно перебрав варианты исходов, мальчик стал выжидать неизвестную участь.

– Удрать или отбиваться? – озадачился Ноаль, схватившись за спину. – Бурю бы не здесь застать! – поразмыслил живо.

– Чего ты там бормочешь? – спросил чужак, смело замахиваясь в сторону Ноаля. – Я же говорил тебе, зря не послушал. – прошипел, тешась яростью.

Отвлекшись, то весьма неожиданно, на витающие неподалеку вещички, юноша дал альчику возможность покинуть территорию в спешке, причем без проблем для него.

Не медля ударив того рюкзаком по ссадине, тут же ринулся в бегство. Он меня, и я его, теперь мы квиты!

– Я тебя отыщу, слышишь? Лучше уезжай из города! – выкрикнул Хадога, смотря на бегущего прочь Ноаля.

Беспокойство вцепилось в меня острой пастью, ежесекундно испивая верные силы, а с ними поедало остывшие чувства. С каждым шагом дышать становилось все сложнее, едва прошел улицу Шлепик, как тут же рухнул возле вывески: ″Деликатесы Айры Палукк″, всего секунду назад ноги словно сдавил невидимый змей.

Облокотившись на дверь гастрономического магазина с надписью: ″Разорен, проваливайте!″, мальчик решил, как следует отдышаться, до его дома оставалась одна длинная улица Бурзак, не смотря на то, даже отсюда он отчетливо видел родную высотку.

Нащупав екающую боль позади, тотчас огляделся с опаской. Услыхав грохочущие сквозняки, что ко мне мели пыль, а с ними газеты и мусор, бегло собрался с мыслями, приподнялся и быстренько направился ввысь.

– Уже 11.43, она слишком близко! – пробормотал мальчик, смотря на часы.

В паре метров от дороги лежала гора с сорванными табличками, содержали названия улиц и номера домов, они навалены у выгоревшего еще год назад музея, ту зря всерьез не воспринял. За 5 минут прошел удивительно высокую улицу, сразу за ней услышал тревожное сообщение из новостной вышки, то вместе с визгом штормовой сирены, после чего вовсе побежал к дому без оглядки. По пути к дому не мог не заметить краем глаза как по противоположной стороне, с тележкой спускается бродяга, он чему-то радуется, громко кричит, видимо завывающим вихрям внизу.

– Буря, ты смешна. Убирайся прочь! – выкрикнул мужчина и тотчас остановился. – Спасайся, убегай. – неожиданно заревев, швырнул коляску в гущу вьючного потока.

Мужчина молниеносно скрылся, причудливо завернув за угол мастерской реставрации зонтиков. Да, к несчастью странного бродяги, буря шуток не терпела.

В этот раз Купей был куда ожесточеннее, о таком не предупреждали. Потоки бури с охотой сдирали с крыш домов черепицу, вынимали из оконных рам старенькие ставни, а сквозняки за собой волочили огромные плиты, усердно таща те из города Слетр, тот они потрепали с час назад. Поскольку проказницу боялись, да так, что даже смотреть на нее не могли, прятались в подвалах, среди съестных хранилищ.

У родной высотки, услышал знакомые возгласы, они принадлежали Зиноху Хумре, мужчина преподавал философию в нашей школе Цуруса, в прошлом году его уволили из-за резких идей. Стоя у своего двухэтажного домика, он голосил сердитыми откровениями, любил поиграть впечатлениями.

– Непомерная ноша безутешной отрады искупит ошибки былого, грубая жертва в ослепшей молве заставит стараться творить без изъянов. Бледная память в безрассудном оскале зачахнет печалью, а издыхающий мир пожнет следом души. – голосил чудиться жертвам бури. – Самобытные страхи упоительной мглы изведут бессчетные жизни, а поникшее племя уже не отыщет свободы. Душа в гнившем обличии не заметит учтивых ошибок, скудной человечности недолго тонуть в болоте немых откровений! – добавив, направился в дом.