Читать книгу Замтийсские сказания. Начало - Зувус Сувуз - Страница 1

Зувус (Непревзойденный) Сувуз (Ошеломляющий)

Замтийсские сказания

3 издание, дополненное и измененное

Книга 1, Начало.

Ликуй мрак, трепещите блага, мы возвращаемся к "Браку" мира, вот вот наша бытность в луны "Выгод" снизойдет, а предстоящего урона впоследствии хватит на целую сагу. Дифунн Мубатта

Содержание:

От заведующего "Расстояниями", Офлия Куамми.

От Уклина Виннгла (сторожевого визиря трансэклектичного прохода в Заттрийсские тернии, и попечителя неведомых антидивностей, недокрайностей и сверхънедопустимостей).

От Зувуса Сувуза (искусного невероятноведа и преданного ужасооткрывателя).

От гуру чужого добришка (Признание-предостережение вороватой клячи).

От Нафита Пробба (бесшабашного паиньки, услужливого комедианта).

От Сафрия Хасуды, реаниматора бед (Послание – напоминание ворчуна судейщика "Попустительств").

От выверенного хитреца-мудреца существа "Намеков" (убеждения толковеда описных тяжб и нош ясностей).

От монстра "Причесок", о веке "Драгоценной неосмотрительности и не размеренной псевдости".

Часть 1 (истины укротительницы "Вкусов") Сказания края "Остывших благ и выцветших выгод" (костяное саморастущее перепоселение Губл (гуру блефа), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

1 сказание Крепкий мотив к пришествию Зуввы Хурна.

2 сказание Коврик с заядлым намерением!

3 сказание Гиблая зависть.

4 сказание Неимоверный ханжа, и обозленная странница ведьма.

Часть 2 (россказни пастушки старых "Душ") Сказания края "Ископаемых чар" (рифное жилое поприще Жатр (жало традиций), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

5 сказание Вредительства распространительницы тепла!

6 сказание Несусветная кряхтя и хвореное дитя.

7 сказание Гадалкины драмы, или страсти по найму откровений.

8 сказание Прекрасная Эйрис, преданные утешения и коварный незнакомец!

Часть 3 (телеграммы инспектора "Бремени") Сказания края "Забвенных сердец" (горные жилые одра Могпер (могучий первенец), Мнокля (многослойная кляча), и Брюдик (брюзга диковатая), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

9 сказание Шарбахские ужасы, или разгул нетерпений девы "Мщений"!

10 сказание Старатель истовой неутолимости.

11 сказание Хранитель ошибок, неуемные изыскания сбыточностей и блажь ветхой устали.

12 сказание Обольстительница Габария, чудодейства ее заточения и милая жертва!

Часть 4 (памятства палача "Рисков") Сказания края "Крамольных наитий и разрозненных бедствий" (глубокое катакомбовое убежище Ковс (коридорные всходы), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

13 сказание Могильные хоромы, погребальные сокровища.

14 сказание Злосчастный визит, наплыв безобразностей и портниха беглянка!

15 сказание Рекомендации с подвохом, предложения с каверзами.

16 сказание Сборщик рук и беспечный мастак на неумения, или изъятые конечности, отнятые навыки и отозванные поучения.

Часть 5 (услады кучера "Вызовов") Сказания края "Увенчанных знаков" (жилые всесветные пещеры Жевы (жеванный выбор), Окпа (окольный пакт), Скве (скованная веха), Огта (огульный такт) и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

17 сказание Не выносящий невзгод!

18 сказание Царица свалки "Чудес" и ее новая служанка.

19 сказание Призывающие погибель, или обращение к существу "Предпокоев", и его благословение.

20 сказание Кроватное ранчо, или запрет на тайные съестные угодья.

Часть 6 (гарантии пакости "Уступок") Сказания края "Оскверненных знаний, выгоревших счастий" (парящие жилые норы, поселенческие трущобы из массивных паранормальных корений Скум (скрытые умиления), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

21 сказание Духокрадка, смышленые детки и ковш золы.

22 сказание Сияющий пес, колебимая твердь и существа небосклона.

23 сказание Западня для невзгод, или неуязвимость перед бедами в наследство!

24 сказание 9 помешательств сумасброда, полка для несбывшихся причуд и пришествие в нелепие!

Часть 7 (беспечности патентовика "Бессмысленностей") Сказания края "Ляпов премудростей, низкосортной заботы и могучих недодивностей" (древесная раскидка Ково (кособокая воитель) на жижах сверхъестественной недоплоти), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

25 сказание Юный охотник, хлопоты великаноедки, лакомства нимфы "Мнений" и нянь из пуха.

26 сказание Непредвиденный выигрыш, злополучный выбор и печаль до потери туши.

27 сказание Не избежать неизбежности, и пасть от услуг!

28 сказание Утерянное благополучие, вторжение диковатых шансов и ополоумевшие невыгоды.

Часть 8 (забавности властительницы "Поколений") Сказания края "Ископаемых глоток и отравленных чар" (жилые лабиринтные дупла Гопр (горюющие предания) в механических кремниевых коконах), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

29 cказание Страж святыни "Величия" зомби колдун против зозываки сыскных джиннов.

30 cказание Искушения существа "Ухватов", и парящий вал-базар царицы "Молв".

31 cказание Карнавал уцененных мерзостей, чрезвычайно юный цветочный лепрекон и скрежеты железного котлована для престарелых сирот.

32 cказание Капризы одеяла приходящих чудес, галлюцинации инквизитора "Тягот", и блеяния оловянных оборотней.

От заведующего "Расстояниями", Офлия Куамми.

Выражусь сразу! Замтийсские сказания мне не к вкусу, да и путству, но они предлагают много поучительного, во многих событиях принимал участие и я, но отдалено, и не всегда толково, но все же, ох, да, важное, именно из-за них континент Замтия переполнен чужаками теперь, эти туристы нашествиями так и наведывались на магическую сушу, где им никто не рад был, впрочем за то и поплатились всем, с чем пожаловали. Теперь же отступлю. Заттра, лучшее изделие, в коем участвовал лично, и не жалею. Подвохов в творении многих навалом, но разумеется и зачарованных шармов более сотни, а про магическую секрецию, коя многим путникам предложила массу возможностей даже и рассуждать не стану. Изделие готовилось в противовес угрозам внешним, причем для защиты всего нашего тварского сообщества, именно тут собирались укрыться всем параестественным роем, странно, кстати, тогда еще Динспура не было, ему всего-то 1,5 тысячи лет, а они ничто, всего лишь 1,5 десятка жизней всеуязвимых долгожителей. В те времена испытывали много всякого, да и иные прослойки подвергались чуждостям более бойким, да так, что разлетались на волокна, приходилось впоследствии их воссоздавать, но это не нам, другому страннейшему существу, ткач "Реальностей", или же стряпчий "Сверхъобитованных", коего ничто не привлекает где-либо, старается лишь безучастно размышлять о нуждах потерянных эпох, и кое что иногда восстанавливать, да и то ни сразу, а кусками. Заттра неуязвима, единственный минус, та периодически предстает безразмерным сгустком паранормальных сжиженных сверхъфеноменов, и ими способна наведываться в основное пространство, где ныне нас нет, хотя некоторые и утверждают что Заттра – это поприще Фагиты, но то не так, там выход лишь из той в сий хаос, и шустро заменять все что встретит на свои гущи, с тем меняясь территорией, отправляя ненужное туда, где была мгновение назад сама, то если окончательно выберется из предыдущих поприщ искуственностей. Ныне мы заперты в неестественном подобии пространства, помещенном в не габаритный изолятор "Сверхъсобытий", это монстрообразный регулятор магических давлений, ныне по прежнему находится в лавке Канулы, тот теперь его хранитель. Что же касается континента Замтия, и его обитателей, их не раз выручали, заботились и после дурных опытов, да нелепых экспериментов, неожиданных неразберих и рассеянных недопониманий, при том старательно пытались не допустить выскальзывания истин о нас и прочих важных особей сего раритетного места, но к сожалению о нас многое узнали наши же толковые враги, впоследствии гонимы отовсюду. Я пытался собирать книжонки и запирать их у хранителя "Тайных чар", в его пристанище, но этих брошюрок слишком много, да и как их собрать, если несколько последних уцелевших экземпляров угодили к Зувусу Сувузу, а то уже не в нашу вековую пользу, его след едва где сыскать, не то что его самого, тот изверг еще и причислил всех нас к нежелательным для его жизни вымыслам.

От Уклина Виннгла (сторожевого визиря трансэклектичного прохода в Заттрийсские тернии, и попечителя неведомых антидивностей, недокрайностей и сверхнедопустимостей).

Сказания повествуют о неких злободневных и иных событиях в жизнях и бытностях разных видов жителей нескольких обжитых поприщ "Заттры", в разные периоды ее эволюционного самовосхождения, коя у не многих, но известных личностей, числится и именуется "Заточенными трагедиями", в традиционном значении та является магическим мостом, коим предстает в результате некой моментальной паранормальной сделки, поначалу же замаскирована в некую механическую форму, может представать и мистической книгой с магическим наименованием, и ворчливой урной с клочками безымянных тайн, и даже резным плаксивым столиком со скопищем воющих душ внутри него, так принято полагать уже у большинства путешественников внутрь предмета, а именно комбинационного уникалия. Те имеют небывалый и внушительный опыт примечательных мудростей, выраженный через неудачные сделки, упущенные гарантии, несовершенные и оплошные традиции, абсурдные соучастия, невыгодные миссии, чопорные привычки, небрежные уговоры, сильное невежество, хвореные инстинкты, запутанные фобии, троякие настрои, и многое иное.

От Зувуса Сувуза (искусного невероятноведа и преданного ужасооткрывателя).

Тяга к апатиям "Мирностей" и пристрастию дрейфовых "Страстей" недругов Тарьи, вызвала ее симпатии лишь к возмещениям, а некие трофеи первосходств Хагнорт как добыча заключены той в некий опыт, те же помещены в хроники, они кстати есть шифровка карты пути к месту откуда сообразительные проберутся в залежи ее сокровищницы, та своих врагов упорно обезнадеживает более трети века, причем потаенными изощренными вкусами с маниакальными аппетитами разборчивых фантазий, хотя у сказаний есть несколько предназначений, она ведь атташе "Бойнь", кумир "Испытаний" и делегатка "Мудрости" в прошлом, именно потому из дивных премудростей сочинила дверцы из эхов "Событий", кои выуживала всюду не спроста и не зря, те же отыскать и открыть сумеет лишь самый одаренный на умишко, кстати каждая часть сего чтива предстает неким погребком с ее наследием, тем не менее сама она при помощи увековеченных смыслов обращается к оскорбленной пагубе, призывая ее к выводам, а не к грабежам, но в ответ получает иное, причем даже при смерти. Сия книжонка есть захоронения как даров, так и трофеев, не прогадай, прислушивайся, не хорони в памяти небрежных выводов, там сей безупречную данность, и внимай к предостережениям инстинктов "Усердий", повышая градус проницательности.

От гуру чужого добришка (Признание-предостережение вороватой клячи).

Это самое жуткое чтиво, к моей радости то довелось держать в руках единожды. Внимала к находке, как к дневнику сожалений с секретами, а затем размечталась об описе утаенных благ, но встретив обреченную взаправду, обозлилась на всех, хотя то и ненадолго, к сожалению. Стибрила толи какие-то бредни девчушки, журилки хлопот, разочарована толи ремеслом деда проныры, да уж, их владелица оказалась очагом чар и сорняком мистик, уцелела, едва та прочуяла пропажу, в результате я предстала обложкой, ох как та впоследствии возила меня по всяким отвратительным покрытиям, но вскоре пожалела и отпустила, вытравив из меня привычки и нужды, а самообладание свирепым сделала. Ныне сердобольная разиня, сплю слишком много, в фантазиях и снах та навещает и перечитывать те чуждости меня заставляет, она ведь безграмотна, но фрагменты занятными выдались, толку наклеено на ржавые помыслы сверх меры ведь, жаль что почитывала их в разноброс, с конца по середину, и с начала по название, авось та и не проснулась бы, вся в предрассудках и премудростях, кстати нашла меня по хохоту, даже не следам, так попалась. Мне сию околесицу никогда не ведали, в детстве изрекали болтовню о механическом мире, а после довелось заведовать хранилищем с изделиями не годными нуждам, затем то разрушилось, увязла в долгах, пришлось заложить квартиру, а с ней попала в чудный мир не скромной нищеты и бесконечной безвыходности. Теперь понимаю многое иначе, даже немыслимая дребедень вполне способна предостеречь о страшных, гадких, подлых и немыслимых последствиях, только бы не похоронить желание в гущах выбора надуманной ясности. Ныне проживаю в заброшенном офисе, на безлюдной улице скупых утех некого Зувуса Сувуза, где промышляют зверствами всякие твари, коего погубил осыпавшийся потолок, странно, а ведь только стукнула в дверь какой-то жуткой шляпой, ту ему собиралась отдать за гостеприимство, но его мне не жаль, разоритель нового опыта, я же наравне с большинством приверженка старого, офис то жилой и пышный, о добавлю, как найти его мне подсказала та самая ведьма в последней навязчивой фантазии.

От Нафита Пробба (бесшабашного паиньки, услужливого комедианта).

Шалить исправно умудрялся, одевался с шиком и смекалкой, внешность моя каждого радовала и утешала одновременно, смешливого амплуа не на десяток горниц было, но ныне вне того. Я дебошир тайн, скупщик странностей, кумир потрясений, то тоже в прошлом, ныне попросту раб существа "Оттенков". Имел сильные склонности к неимоверному юмору и щедрому всеувеселению, потому одна зажиточная старушка прониклась к моему творчеству и выдарила мне квартирку с мистическим чтивом, правда на следующий день скончалась от запутанной эйфории, успев на прощание мне подарить и трудяжнический центр "Компетентных скряг", возглавил лично пост "Упреков", жалобы разбирал недолго, настали жестокие мгновения. Сказания эти шлепнулись мне на плечо когда завтракал, а едва раскрыл книжицу и зачел то, что приглянулось на разных строках, как тут же книги всякие предстали существами и прочим отрепьем, кои меня взяли в услужничество, а жизнью моей укрыли свои несовершенства и недуги, слабости и обиды. Да, не подозревал что именно существа через неимоверные испытания подскажут путь к неким сокровищам какой-то дикой старушки, на то мне намекнул один верзила, кой заставлял вновь и вновь выуживать важное из текста, а тот мне стал дорогим, удивительные смыслы томятся в нем, загадочная суть так и утешает в перерывах между хлопотами и заботами, причем своим озорным наличием. Теперь я заимел окончательно ненависть ко всему магическому, приходится мириться с негодниками порчащими примитивность своим длительным визитом, да и как с волшебным отрепьем конкурировать не знаю, соперничать или договариваться так же. Да уж, удосужился преобразить фобии в нечто приятное, шутки перевоплотились в деликатесы для этих существ, кои предлагают тешить меня ими в свободное время от выклянчивания верных их инстинктам смыслов. Эти не дилетанты жути не дают проходу, из квартиры в сопровождении самих себя только выпускают, и лишь в магазин, на работу не в коим случае, те сами меня работенкой никчемной снабжают, потому и безустанно горюю о всплывшей возможности, которой снабдила меня та старушка, лучше бы выбор пал на другого.

От Сафрия Хасуды, реаниматора бед (Послание – напоминание ворчуна судейщика "Попустительств").

Этот свод событий помещенный в нечто, не позабыть и до завершения следующей жизни, душа не упустит сии впечатления, причем взгроможденный на наш слой реальности некими фрагментами диковинных загвоздок, и всученные жутким предупредителям, он мне пришелся и по нраву, и к вспыльчивому привкусу, того скрывать не стану. О книге я от бдительного мальчика узнал, светловолосого и бледного, угрюмого и нежного, откуда только тот пожаловал сюда мне неизвестно, рохля прибежал ко мне и стал тотчас что-то требовать, раскричался изысканиями, ему новый экземпляр испорченной книги выгодно отдать, то как ему чудится, хм, будто я заведующий макулатурной фабрикой, несусветный раззява разгремелся предпочтениями на целый час, даже пришлось заседание отложить на несколько дней, а ведь я судил свою врагиню, гадалку, коя своих клиентов скармливала картам-всеедцам, обжорам-забиякам, чушному диванчику доверяла гипнотизировать их, а шкатулке с сутями отвлекать души, чтобы те впоследствии снабжали ее всяким опытом, в итоге та сбежала, едва началось паранормалие в помещении, ее здоровяк, он же ловко замаскированная тумба, выудил ее из моей клетки-скрипелки, но за то его я простил, вообще изменился из-за сей брошюрки, кстати ныне прозябаю в слоевике уймищ сверхъестественных ремесел, где заведую стандартами "Перепринятий" и штампами "Помиловано". Так вот, малыш наведался без дозволения, швырнул мне в рот листы, случайно те угодили к губам, от обомления те сами распахнулись, и стал гоготать одной и той же просьбой, хоть и не угодно все это мне стало, но перед слушателям неудобно его бранить, оттого живо подобрал записи, попытался счистить краску и прочесть хоть что-то, то и удалось, конечно же, не без усилий ребенка ли, тот сам выкрикивал текст, видимо наизусть выучил, а я и успел лишь дикость вычитать, на что тот предстал миниатюрной механической звездою, жалкой и своенравной, а листы нас вызволили в другую прослойку, где иных заманили в капкан для не туземцев, мне выдали некие полномочия, а сами же нас покинули, так теперь и томимся тут. Да, занятная чушь, чтиво толковое, житейской твердости и крепкого напутствия, коего колдовские примечательности омерзительны, но и поучительны весьма. Неприятны тут только две загвоздки, это то, что мое имя Сафрия Хасуды заменили на Дхасыу Рифасия, даже я с трудом его выговариваю, и разумеется гадость, коей откармливают всех, а именно печеными комарами, их тут только и разводят! Неприятно вылагать, но тех заточенных в капкан вскоре изведут на покрытия какой-то крепости-храма, мне же остается вспоминать некие куски смыслов, кои развлекают любопытство в самый угрюмый момент, и пытаться выбраться отсюда крылатыми недовыражениями, о том подсказал монстр "Мигов".

От выверенного хитреца-мудреца существа "Намеков" (убеждения толковеда описных тяжб и нош ясностей).

Открываю секреты сего руководства к вашему наитию, то не более моего менее! Самое не простое и упертое на хитрости изделие, про сказания сии вношу ясность, оно на чрезвычайности запросто превзойдет даже Заттру, а о ней тайны хранить буду всю свою тройную жизнь, чтиво призвано возводить некий вход в хранилище блаженств, читатель же завладеет несметностями, но сумеет ими пользоваться лишь внутри убежища, иначе предстанет здоровяком караульщиком, и будет впоследствии лишь указывать прочим путникам на эту сокровищницу, помимо того, не к чему стремится в некую нору без карманного освящения, та тьма предстает стереговой комнаты и тотчас покалечит ее принимателя, та неимоверно плотна внутри странной залежи, да и сочувствую тем, кто пожелает пробыть в убежище "Изысканной мудрости" слишком долго, через час гость превратиться в раба сих изделий, и в воплощении змея, а там и будет сражен иным прихожанином, тем, кто придет после него. К счастью не читал этой книги, коя является выводящей картой к музею "Опечатанных реликвий", но зато копался в ее истинных смыслах через изнанку толковорота, кой предстает на ином слое места, где покоится брошюрка истинным вариантом, а именно околесицей в центре коей временно дремлют эти верзилы, потому знаю что за суть утаена в приманке, изделии.

От монстра "Причесок", о веке "Драгоценной неосмотрительности и не размеренной псевдости".

Нескончаемое бремя укрыло наши обосновательность и соображения вот уже тройку столетий, за то благодарить ненавистью уместно только этого нагловатого Гу Крилла, из-за его попустительских параестественных опытов сверхъвероятности был вскрыт сундук владыки "Древности", из коего и был похищен упрямый и разъяренный век. Тот предстал едва не всеправящей элементацией вскоре, занявшей почти весь край, кстати центральный и самый ценный на всем континенте Замтия, то едва несусветные ножны его, охранявшие сосуд от посягательств снаружи, предстали плотяными пиратами из сверхъаномалий, а там последние сами и распахнули его, да высвободили то, отчего первыми же и пострадали, тот век их тут же пожрал. То конечное нечто перегубило всех механических визитеров сего юноши, попытавшегося исправить ошибки, шпиона Тамаля, да и затеяло гиблый пир для врагов после, а именно плазменных вампирят, электрического эльфа, демона "Пыли", повелителя драгоценных драконов, и прочих сторонников Гу Крилла, кой бежал от волшебной вездесущей ярости века в самый дальний край, где время отражается силами божественной усыпальницы. Миза, такое имя себе подобрала та самая элементация, коей и предстал дремучий век, лишь не сумела справиться с подводным штабом парящих гоблинов, кои иссохшее и заколоченное в костном склепе "Сокрытий" медное горло всадницы "Веков", их не так много, наполнили жирообрзной кровью угольной меры, та же усмирила всех неистовых соратников впоследствии, коих первая и состряпала сама, и с поводырем "Паранормльностей", тот же против нее объединился с разрушителем "Проклятий", а там к 4 присоединился сам Висумм, царь пранасекомых, кой только с ослаблением ее сторонников, вассалов "Предтерний", сумел выбраться из изнанки искусственного паранормального апокалипсиса, именно из-за сиих созданий она растеряла массу могуществ, а ныне является только паломницей "Чуждости". Та жаждет мгновения, когда земли восстанут, приняв естественную подвижность, они же одно не простое существо, ушедшее на покой много времени назад, чтобы напитаться их ожившим могуществом, да тут же завладеть всем континентом впоследствии, представ для него некой плащаницей из буйных мистерий. Век сий наречен "Надворителем непредвиденностей" и "Дубликаторщиком перевыражений", чьи сутки длятся только 6 часов, из которых по 2 часа приходится на утро, день и ночь. Совсем скоро, то по окончании "Перевоплощения" сего места, покровители регулярно выделывают то сверху, территория края изменится, появятся старые населения, коих они и возвращают для противостояния разным, и возвращения мудростей, так недавно была возвращена наставница истовых зверей паранормальных и искусственных, ту элеменция извела абсурдной невменяемостью, причем из своей водянистой гавани "Пропаж", да всего лишь за неделю, та погибла от многочисленных истерий, а ведь толковой и с выгодным войском была, то кстати себе в подчинении перехватила, а до нее голографической неуязвимой секрецией, вместо сути или души, нагромоздив искаженные степи загадочных прядей "Всенеузнавний", то уже на небесах, сокрушила иное население, появившееся недавно и продержавшееся несколько месяцев, магические полуизваяния, что испускали диковатых и хитрых, чудодейственных и безжалостных птиц, стремящихся только следить за ее паразахолустьем.

Год Фауши, Сезон Укрунны (первые 25 дней), или время прожорливой непогодицы, зависших градов, бурей гвалтов, знойных оказий.

Часть 1 Сказания края "Остывших благ и выцветших выгод" (костяное саморастущее перепоселение Губл (гуру блефа), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

Сказание 1 Крепкий мотив к пришествию Зуввы Хурна.

Некая тварь, она же Фаруда, прибыла в обжитую глушь с просьбой одного демона, поздно и спешливо начала басить около горсти лачуг, песнопение о каком-то бродячем изверге, и собственно не успокаивалась пока ее не прибили гарпуном, а после ту скинули в выгребной ров, то для успокоения своего слуха. Утром многим мотив существа пришелся ко вкусу, будто суть его вновь напевала, правда уже извне бытия, но ритм ее блеяний отчетливо улавливали все 17 душ, томящихся в телищах сельчан, отчего те и стали им восторгать свою невнимательность, с тем и вызвали странную непогоду, повсюду все заискрилось, засияло и забрюзжало, затем загаркало и застонало, после чего явился загадочный путник ли, нагрянул в центр поселения и принялся все осматривать и онюхивать, тем временем невпопад напевая ту же песню, правда теперь меняя смыслы строк.

– В пристанище Хурна влезаешь, окаянные дрязги им ты прощаешь, невзгоды пристрастий смертью вбираешь. Прокаженная суть их сожрет твои годы, а тобою прощенные козни их освободят на века. В убежище Зуввы увязнуть тебе судьба, откупиться не сможешь, их наследство – кара иных, а изъявления – вина остальных, так что ищи дары чужаков, и омерзениям не откажи в своих муках.

Люди остолбенели, им такое не к изыскам пришлось, шустренько понасобирали камней, да стали швыряться ими в того, кто ловко причалил на крышу красильни и стал прыгать по ней, лихо уворачиваясь от непредвиденных ударов вычурного рока.

Причудливое существо, походившее и на девочку и на мальчика одновременно, с вишневыми глазами, бежевой кожей, молочными волосами, сизыми клыками, зеленными когтями, оловянными губами, что-то прикрикнуло обидчикам, а затем с грозностью на лице спрыгнуло на землю и принялось издавать зловещие звуки, коими живо рассеивать зевак принялось, пытающихся же забежать в дома, особенно прытко и шустро начало обращать в крошки и песчинки. Понасобирав охапку приглянувшихся тому вещиц, да шустренько с вихрем напялив те на себя, чудик двинулся на запах, прямиком в золотистый домишко, где как раз готовил один мальчик, тот проживал с дедом, кой несколько дней назад скончался, потому грустил и размышлял над тем, как теперь жить дальше, да и чем собственно заниматься, если тот рыбак, а ему это ремесло вовсе не ко нраву. В лиловых штанах, кремовых носках, рыжих ботинках, голубой майке, таинственное создание уверенно двигалось по окровавленной тропинке к местечку, где кто-то бормотал, сопел и даже чихал, но приятный голос незнакомца его весьма утешил, заодно и порадовал, а так же даже невзначай очаровал.

Эззу Егшъ поваривал густую уху и почитывал сборник редких ремесел, теперь тот вынужден чем-то себя занимать, да помогать остальным, коих взаправду уже не осталось, ведь дед его так же оберегал других жителей, но к его разочарованию примерить на свои предпочтения что-то путного не мог, многого не умел попросту, а к всенаучениям не был благосклонен.

Распахнув дверь, Зувва наведалась в дом, увидев незнакомца, та не смутилась, но испытала сложные ощущения, таких еще не было у Хурна, не смотря на то, что он пытался отмахнуть от себя странные чувства, та все же пренебрегла привычками и доверилась неким усладам, подошла к столу, и усевшись за тем, начала что-то требовать, мальчик даже не услышал что нечто извергло подобие слов, ведь был шокирован данным визитом.

Эззу не понимал ни слова, он с рождения был глухим, лишь смотрел на страшного подростка ли и удивлялся его облику, этим деревянным бровям, минеральным ушам, каменным скулам, он был и напуган, и покорен этими странностями, но все же держался за не комфортность, та его и оберегла от неких витиеватых чар присутствия незнакомца или незнакомки. Тот скоренько налил порцию ухи, чтобы запастись временем и попытаться уяснить что происходит, да и что за чудо к нему наведалось, а главное для чего, тут же отломил только что испеченной пшеничной булки, живо отдал съестное болтливому чудику, чей голос напоминал треск в не хилой пещере, но то его не напрягало, лишь сияние паранормальной тени существа, внутри коих что-то булькало, попросту поставив угощение возле заостренных пальцев чужака, сам же сел рядом и тревожно принялся наблюдать за действиями странницы ли.

Гость охотно набросился на пищу, словно тот не ел лет 10, эту трапезу существо расценило как жертвенный дар, на что тотчас взяло мальчика к себе в покровители, дико, но верно, не смотря на то, что тому это не к нужде подвернулось.

Не прошло и 10 минут, как Зувва доела и стала играть с мальчиком, но слишком тому двусмысленно, калечила его, и тут же раны залатывала своим эхом, Эззу даже расплакался, а там и решил убежать, но незнакомец его не выпустил, а вечером пожалел, хозяин жилища отравил его грибным салатом с одной специей, которая лишила чудика возможности двигаться. С трудом, но все таки Егшъ убежал из лачуги прочь, в то время, как Хурн лежал на полу и хохотал, его чувства гремели на весь домишко, сердце выло, а суть ухала. Незнакомец выждал пару часов, а после направился за тем, кого собирался похитить, и вскоре, то по следам, отыскал мальчика спящим у свечного столба, разбудил его и тотчас забрал в измышленный край "Лихих причитаний", перенес туда он его враждебными рифмами, а после того отправился сам, чтобы проучить и заставить миловидное дитя подчиняться, а не хорохориться. Трое отправились во владения Зуввы Хурна, туда, где гнилая река безутешной трагедии извергает печали загнанных сюда всяких душ и сутей, туда, где растут два удаленных берега, и то за счет прибытия числа всяких путников, полученных туш, помноженных участей, порабощенных страхов. Это крайняя дальность потусторонних гущ изнанки реальности, ее нашел чудик еще в детстве, а ему уже за век, охотно прячется тут до сих пор от проблемных ошибок, ершистых страстей и истертых горестей, здесь нет спокойствия, многие угасают от мук, время в край не попадает, всякое бремя жестоко, судьба не находит сих мест, тут идеалы пусты, смерть изворотлива, бытность враждебна, возможности скрыты, а зверства смелы, свежи и невинны.

Сказание 2 Коврик с заядлым намерением!

Не особо смышленая, но чрезвычайно спешливая Фегиза, в былом уникальная на достижения колдунья, не выносила грязи, кто ей только не прислуживал, и древесный великан, тот храпел за стеной слишком сильно, и теперь где-то парит, витает в несовершенных краях, и водяные тролли, их прогнала из-за того, что от них много запаха постороннего было, даже земляная русалка, ее едва задушила, чуть не растерзала дамочку за то, что к земле относилась враждебно, теперь вынуждена мириться с запущениями, в лачуге ее некому наводить чистоту, то ее всячески изводит. Массу лет Фегиза Лакун прозябала в не скромной нужде по хилому хозяйству, местечко так и отдавало всем необычным, по ночам все хрустело снаружи избы, утром завывали где-то поблизости травяные гаргульи, та пыталась при помощи чар вызывать существо "Уютов", тварь "Чистоты", чудище "Идеальностей", но сюда стремиться те не отчаивались, потому та разочаровалась в мистериях окончательно, да и решив подобрать помощницу, отправилась в даль, туда, где сумеет отыскать работящую уборщицу, но дойти та сумела лишь до почтового ящика, кой был переполнен одним и тем же сообщением, а рядом с тем полеживал ковришко, да уж, приятностью это не назовешь, изделие пыльное и замызганное, кое получила внезапно в наследство, причем от неестественной и едва ли не вымышленной родни, да раскашлявшись у ворот, Фегиза громко и с причитанием вздохнула, отшвырнула коврик к двери, да двинулась к пожитной укромии, неуместный подарок ее только расстроил, к тому же в письме какая-то кроха написала чушный и неразборчивый стишок, наверное оттого каракули разбирать не захотела.

До "Крылатой" равнины дамочка добиралась и вплавь, на ревущем шкафу, и по воздуху, ту довез вельможа "Досад" на своре миниатюрных механических драконах, то из-за того что паранормалии края разъярились на путницу, коя к ним проявила враждебность, а пока та отсутствовала коврик изверг подругу дамочки, та пряталась внутри, предстал разбойником, и те вместе проникли в домишко, где стали хозяйничать, до самого приезда милочек.

Вернувшись, Фегиза с Парелл у дома услышали споры, о том, как делить наследство, то, что не продал предпоследний престарелый слепой сквалыга, а именно хламный особняк, растениевидные бассейн с нектаровым чудовищем и галантерею свирепых стереговых шарфов, оттого дамочка выбила дверь новой метлой, кою ту заставила приобрести новая помощница, и тотчас зашла с бойкой разгневанностью внутрь, где тут же распластала разбойника, он ведь с грозностью в нее запустил горшком с любимым шальным нарциссом, за коим та ухаживала несколько кварталов, тот был возмущен что неожиданно и диковато перепугала их, а следом накинулась на его спутницу.

Пробравшись внутрь, помощница не пришла в восторг от хлопот, да и лишь одной комнаты наверху ей было вдоволь, пока та в панике от грязи и пыли бродила по лачуге, не придавая значения разборкам на кухне, где дамочка ворчала о том, что ее обожаемое какао выпили незваные гости, и ругала всячески ту, кто одолжила пару платьев и так их не вернула, да тотчас принявшись отнимать единственное, упала от невероятного, подруга накормила ту хвореными монетами, ловко и своевременно бросив их ей в рот, хлопала ежемгновенно каждой дверью, так в чулане, погребе, на чердаке, в комнате, в ванной, на кухне, на веранде, и поражалась массе дома.

Гигамм утопила обоих в местной речушке "Обид", и стала мучить помощницу, готовясь получить то, что обещано ей в случае если не станет Фегизы, та усердно муссировала фантазии по улучшению собственной жизни, ведь сама то прозябала у цветочника, ее лачугу разрушил ураган еще в том году, а поскольку в ее краю все дорогостоящее, то прибегла к крайностям, кстати этот разбойник сын того цветочника, коему приглянулась, вместе к интригам и наведались, едва цветочник остыл в насыпи роз, и на протяжении 4 дней ликовала от счастья, пока 5 вечером не услышала визг снаружи, голос был Фегизы, по правде выдать ее пожалели песчаные музы, они не позволили телу отказаться от души, ведь оно само решает когда от той отказаться, а когда заступиться за свою путеводную, так и вышло, телеще Фегизы решило дальше жить, она наведалась в дом и обратила подругу в чугунок, тот целый час роняла, стучала им обо все подряд, кричала на него, а после, то проголодавшись, принялась в нем тушить баклажаны и томаты с консервами из крыльев перепелок, вперемешку с сельдереем, так обычно и трапезничала, первые три ингредиента росли около дома, а консервами собственного приготовления весь чердак забит, те перепелки из других слоев так и выпрыгивают раз в неделю, наводнили собой эту глушь.

Горничная служила верностью дамочке несколько недель, после чего от неладного слегла, а там и тело той приняло чужую душу, то случилось рано утром, пока ведьма наверху читала книгу, кажется о трех духах божества и магическом ящере, тем же мигом Гигамм поднялась и расправилась с ее обидчицей, а тело той вновь вышвырнула в реку, песчаных муз же на сей раз перетравила, ведь те и ей помогли, но лишь из-за избытка проницательности духа, так узнала о их участии, правда теперь они то проделали иначе, ее тело уже не возжелало принимать предательскую и запущенную подлую душу,им пришлось хлопотать об услуге перед чужим телом, то конечно же снаружи лачуги, и у них то получилось.

Гигамм была в ярости, теперь та не получит ничего, к тому же в новом теле ей крайне не комфортно, оно слишком мясисто и неповоротливо, новый облик ее вовсе не радовал, теперь ей оставалось лишь прозябать тут, что она собственно и вытворила напоследок, перед тем как некий ураган настиг ее жизнь и тут, но теперь уже окончательно и в последний раз, ныне та погребена под обломками лачуги и месива консервированных крылышек перепелок.

Сказание 3 Гиблая зависть.

В Губл на рассвете пожаловали причудливые торгаши с хозяйскими побрякушками, мудрой утварью, антироковыми травами и иным, чей товар быстро расхватали в этом местечке немногие, а после торговли те 8 странных человек ли, неизвестно то, походили на жалко превращенных в людей монстров, попросту растворились, едва сцепившись дружно мясистыми руками, впрочем так же и появились тут, правда сцепившись ногами. Все скупили несколько человек, а именно 5, остальные не жаловали магических странностей, мало кто здесь ценил чародеев, или их ремесла, как раз к таким и не относилась одна хозяйка по имени Куна. Та, едва услышав новость о диковинных товарах, ее выкрикивали сами путники, кои как и обычно не оставили плату за временное пребывание тут, тотчас побежала на рынок, чудом прихватив потрепанный и заштопанный ни единожды кошелек, где накупила неуместного для своей бытности, но жертвы для нее были не излишними, так приобрела растущую в ящике необычную специю, настенных зачарованных сувениров, и еще с десяток загадочных вещиц, да та так увлеклась выискиванием диковинных редкостей и особенных раритетностей, что ее сумки едва не уволокли из под юбки, обычно под длинную "Стечную" и прятала кладь, приметила угрозу для ее привычек собственная душа, та тотчас начала извергать неестественную нормальности дрожь, да плотнеть, то ненадолго, так и приметила милочка опасность привычкам. Отбив свои сумки у незнакомца, кой попросту был родственником ее соседки, та решила покинуть рынок "Мимолетных выгод", после чересчур удачных, на то ушло около часа, дешевых, лихо смогла сторговаться, и смелых приобретений, оттого побрела к той самой знакомой, чтобы поделиться хвастаньем с той, тем более дорогуша соседка проживала ближе к рынку чем она, по пути ведь, потому и надумала заскочить. За несколько минут добралась до формальной полуулицы, шустрой была, наведалась на крыльцо, да ударив по ручке, обычаи тут такие, распахнула дверь, отерла сапожки о магическую шерсть Пакусса, да живенько пошагала к веранде, где женщина выстригала колючки на своем питомце-монстре "Находок", кой в текущий сезон более ее не обеспечивает кчемными изделиями да побрякушками, их из пасти так и извергает в таковой, а колючки вместо когтей та толчет на безупречную пудру, коя превосходно избавляет ту от никчемных припухлостей.

Услыхав шаги, Патония растерялась, обозлилась, а после и разочарованно угомонилась, указала любимцу на его спальное местечко, а сама принялась выслушивать напыщенный лепет ее упертой конкурентки по коллекционированию достойностей, приметностей и не общепризнанных деталей счастья, мимолетно опустив корзинку с тряпичными чучелами, на пол, в позапрошлый момент та достряпала угрюмых кукол для отрешенных от мира детишек, живо усадила на софу свою не робкую гостью. Увидав увесистые пакеты с чудным уловом, дамочка в истерике начала изводиться соленой слюной, туша пресными мыслями едкую зависть, но то выходило едва ли, ой как хорохорилась и возгордилась Куна своими новенькими пожитками и добротненькими уникалиями, это ей более было ни к умиротворению.

Пока дама демонстрировала соседке навязчивых крайностей свои причудливые накопления, другой же на ум пришли не скромные и гиблые решения, та выдавила слезу и попросила у подружки подарить ей что-нибудь или одолжить на время, хотя ничего и не думала возвращать, на что получила лишь отказ, но на мгновение, после чего Куна будто не специально проронила парочку малозначимых той вещиц, тем более их она как раз и приобрела для соседки, кому они нужнее более, и то за поломанный свечный столб, арендовала та его, она кстати и проживает тут ранее предыдущей, кой случайно опрокинул ее нянька-оборотень для покойной вздорной и ополоумевшей бабки мужа, а ведь за тот платит до сих пор лишь Патония Вукрин.

Поблагодарив дамочку за симпатии к ее выгодам, та выдворилась вон, и с клумбой счастья двинулась к себе, добавив что той искренне жаль что мужа ее погубили за измену преданности краю, потому теперь та вынуждена работать в три укора, и тут же посмотрев на часы над лбом, в центре козырька пышной свисшей шляпки, принялась подумывать о том, что бы своему мужу приготовить на завтрак, медовую кашу или же фруктовый салат, да со свежим соком ежевики.

Да, задача, Патонии все приглянулось, хотя бы из того что успела выглядеть сверху пакетов, а получила за свечный столб какие-то карманный сервиз "Омистериваний яств" и устройство для бесчисленной сверхъконцентрации корма для ее питомца, причем из ничего, правда крутить рычаги слишком долго для результата, но обозлило ту совсем не это, а в этот раз избыточное хвастовство милочки, тем более та вовсе ныне не экономит, муж ее новый пост получил зама инспектора "Секретов", в отделе "Знательств", оттого и надумала проучить соседку, да лишить ее выгодного мужа. Ухватив съестной ковш, та что-то прошептала ему, затем принялась швырять в него всякую гадость, засохшую моль, хвост гнилой селедки, головы тараканов, шерсть летучей мыши, коя врезалась в ее почтовый ящик вчера вечером, именно жаркоем из ее туши со старыми кабачками и лакомилась в то завершение морочного дня, да тройку иных жуткостей, мимолетно строя планы о том, как бы заполучить ценные побрякушки украдкой пока раззява выть о потери станет, тем более пока та не распаковала все, а уж спохватиться вряд ли после сумеет, рассеяна ныне из-за чрезмерной прибыли, ее обойный цех стал крайне популярен в этом квартале, тем более та изобрела сверхъвлагостойкие полупокрытия. Не успев вымешать так как предпочитала обычно трапезные угощения сию бурду, мигом направилась к окну кухни соседки, чтобы выменять злобную смесь на игривое удовлетворение, но сперва выдать ей как выглядит угощение, а уж после подложить маскированную пакость меланхоличному соседу.

Женщина за свои труды получала не плохие деньги, но все же тратить шибко ценные монеты она не любила куда сильнее, откладывая их себе на грандиозный ремонт, тем более тут он дорогостоящий. Пока родственник той не справившись с заданием, изготавливал юродивое подобие фонарного столба, кой тому предстояло длительно запускать, затем поддерживать поток света некими рывками, а там и клепать массу рычагов для контроля типов освящения, заодно и чинить чужой одолженный на шестигодье магический аккумулятор, та мурлыкала под распахнутыми створками, да выслеживала бдения и медливость барышни на кухне, тихо поговаривая ковшу в какую фантазию нужно укрыть его содержимое, тот она купила чтобы выдерживать диеты, изделие шустро миражировало жуткое, да изводило вкус нелегкого, меняя тот на изысканный дубляж заманчивого иного.

Пока милочка крутилась у узкого шкафа с дорогой посудой, соседка подменила трапезу, и тотчас убежала прочь, а через мгновение уже запиралась в доме, не обратив внимание что наследила под окном, там ведь выгуливала своего питомца, именно потому и не росли соседкины редкие полезные потаенным достаткам травы.

Муж Куны отравился через полчаса, а та по следам уже вечером скрутила потрепанной половой тряпкой Патонию и отволокла к палачу "Угодностей", домишко ее перешло к Куне, в этом краю действовало ведь правило: "За угрозу чужому счастью недруг теряет все ценное и покидает жизнь, а его жертва получает оставленное тем!", потому ее предали рву "Беспощадности", а ее двоюродного брата выселили в другой край за мелкие безобразия, кои и терпели из-за мужа Куны, тот ручался за него неоднократно, он кстати выжил, но вскоре бросил жену из-за разгорячившихся тяг к сверхъпокупкам.

Сказание 4 Неимоверный ханжа, и обозленная странница ведьма.

Спасаясь бегством из края "Забвенных сердец", одна госпожа мерзкого зеленого дятла, кой всюду за ней летал, временно остановилась в жуткой развалине, хоромах свирепого сквалыги и вычурного труса, в устаревшем, непригодном даже для умирающих путников, на ночлег лишь, ведь в кромешие только сию громадину низкого сорта и увидала, коя именована гостиница "Попустительских блаженств", а там и заскочила внутрь, да начала взъерошено шарахаться от зловоний коридорчика, где текли взбалмошные канализационные трубы и сопел недовольный всем подряд старец Изва. Дама мужчину шустро разбудила и пожелала отведать лучшей комнатушки в его гавани не скоротечных передряг, отчего и получила самый отвратительный, но то лишь потому, что у старца сегодня день рождение, и он жаждал приключений, интриг, драм и неумеренных скандалов, они утешали его душу и куражили бдительность, отерла пыльный ключ о воротник блузки, да устремилась наверх, выдав напоследок ли тому ржавые монеты щупленькой рученкой. Дама приказала дятлу тащить ее вещички, вот только мужчина выгнал его из своей лавки "Жилых потрясений", выдворив в форточку того шнурками от ботинок, не терпел те в них, тем позволив той с гневом двинуться наверх с копной надменной тяжести, добавив что лифт продан всего лишь месяц назад, а самообслуга в этом заведении – императрица "Лет", тем еще пуще пораздражал гостью знатных в предыдущем краю чарных дел. Ухватив свою злобу, та возжелала поскорее покинуть бредни причудливого владельца скупого сооружения, так недовольная и потопала с взгроможденным на колени багаж, от той тяжесть окосели ее плечи, осанка завизжала, хребет же захрустел, а позвоночник зарычал, та особенно неуклюже и прихрамывая изнемогалась на миниатюрных ступенях высоченной лестницы, коих было ни счесть даже в приступе ярости, к тому же полноценность мочия барышни только ввергала ту в рассеянный угар. Перила более ту изводили по пути чем обвисший потолок, но церемониться с настырными перекладинами да узкими коридорами дамочка не стала, ведь пышной по формам была, пока волочила охапку кладей, сбила пару бра, опрокинула на тройку стен, истерзала палас каблуками мощных туфель, снесла часть низкого потолка своей тяжелой шляпой, высадила тройку хрупких дверц, она как следует поошибалась ни единожды, утомилась ведь подниматься на 6 этаж, кой по сверхъвысоте походил на 12, а там и рухнула у нужной комнаты, той даже не пришлось долго плестись по длинным сиплым коридорам боком, ее отыскала по интуиции, там же на несколько часов и уснула, причем со словами: "Со стрессом покончено!", но та ошиблась.

Дорогуша поспешно покинула край не спроста, так позабавилась с муками множества жертв, что огненные ангелы принялись охотится на нее, а смерть ей не мила, да уж тем более заточение не во мраке, та не желает быть ослепленной и выжидать веками некого сомнительного полусудия, она желает самостоятельно судить всех и карать за все подряд, тем же мгновением устраивая бесчинства повсюду, пока не утешит слабости и не утолит все не достоинства разом, а то редкое событие в ее неухоженной кощунственной бытности. Угомонив усталость, та приподнялась, распахнула не запертую дверь и фыркнула на выбитый замок, о да, та не закрывалась даже изнутри, тотчас включила свет, кой лишь мигал, открыла окошко и принялась зозывать дятла, тем же мигом удивляясь неуместному в номере, так вместо кровати стояли кресло и хрупкая покошенная тележка для трапез, вместо мойки с зеркалом стеклянная ванна с пару ладошек с текстильным ли кувшином не совсем ароматной жижи, коя уже не внушала даже 9 свежесть, вместо штор лишь потрепанные тонкие коврики, те поддерживали рамы, чтобы окна не ввалились внутрь, этот тур по лабиринтам дамочку так извел и умаял что она уже была не готова спускаться и бранить за неуместное в комнате, да разорять здоровье старца своими чарами, потому повесила багаж на крючки, припаянные к потолку, да уселась на низкую книжную полку, коя была вместо столика, и стала вспоминать то, почему ей пришлось прибегнуть к крайности, а затем и ринуться прочь, но то не долго, через несколько минут влетел в комнатушку "Аля элитная берлога" ее питомец, и стал ей ведать о том, что он чует, тот был эмптатной птицей, где ныне простираются ангелы те, и что они готовят ей.

Выудив из кармана плаща свиту ароматных сухарей, та тотчас покрошила их на подоконнике и принялась готовиться ко сну, без них старалась не дремать, ведь не высыпалась иначе, сперва правда умылась той жижей в ванной, а после и завизжала от вспученного лица, подрумянила его следом, то разве что колючей солфеткой-скрабом, та вместо мыла и полотенца, да уж, дамочка так возмущалась испытаниями, что на первом этаже нерадивый владелец с глухими секретами и скользкими надеждами ухмылялся и тешился невзгодами странной путешественницы. В номере был жуткий беспорядок, повсюду была грязь, из щелей полов разило опасностью, стены же извергали подозрительный хруст, той пришлось даже выключить свет, разлечься на кресле, отшвырнуть тележку к двери, чтобы ее жмот не беспокоил, и зажать уши острыми пальцами, а перед этим 10 минут грызла изящные ногти, дабы не поранить уши, впрочем выспаться той было не суждено, уснула она часа через полтора, в тот же момент ее стал будить дятел, кой успел заклевать старичка в чулане, кой пытался выудить из него старенький аквариум, да в том утомить создание отсутствием воздуха, и усердно предупреждать ее о приближающихся ангелах, кои ту вот вот выследят, следов масса.

Едва за перебитыми стеклами оконной рамы почудился яркий свет, та вспрыгнула с кресел и схватив птицу, почалила вниз, по пути обратила того в старца, а сама перевоплотившись в его жену, кою старец сдал в попечительский дом, та ведь совсем немощной стала, потому готовкой с уборкой уже никто не занимался, вскоре с ним за стойку с трепетом встали, тут же начав выжидать неизбежного.

Создания явились, вызнали обоих и испепелили тех вместе с юродивой постройкой, и покинув сию местность, на прощание оставили посыл, старец ожил, приподнялся из пылкой насыпи, да обратившись в точно такого же ангела, стал оберегать сий край, правда то он проделывал впоследствии не искушено, много спал и периодически исчезал почему-то из изнанки, а свежей оболочкой темнел.

Часть 2 Сказания края "Ископаемых чар" (рифное жилое поприще Жатр (жало традиций), и его близкие окрестности, да отдаленные предграничья).

Сказание 5 Вредительства распространительницы тепла!

К Рифному причалу "Крылатых упреков и ползучих всеугрызений" в аномальный зной забрела одна бартерная героиня нескольких десятков никудышных и трагичных сделок, видимо та совсем заблудилась, или же возжелала временно где-то скрыться от всевидящего пекла, ведь во снах ее всячески преследует творец многочисленного, тот регулярно внушает ей отмщения дикого сорта, то, что с ней случится за всякие подлости, а предстает палящим глазом, чей взгляд и есть всяческий свет, сердцем – тайником с запасными материями и другим бытием, конечностями из тумана, либо языком из пара и устами из испарений, а ликом из ухоженного пекловорота, говорит тот с ней только на диалекте скупых завещателей угодностей мирянам, а тот не понимают хитрецы, плуты, лгуны и заядловики. Да, та не спроста не выносила избытка света, и старательно избегала даже лучезарных мгновений, кои в Заттре периодически задерживались, то спасалась даже от них бегством, наверное от разъяренного прародителя могучих светочей, выдворенных в Фагиту, некоторых к сожалению уже затушили темновики, и заперли во инкрустированной и усовершенствованной тьме. Отыскав нужное спящее поселение невинных невежд, так та восприняла эту гордую общину, разумеется по виду неопрятных хибар и раздражающим всяких чарных существ вывескам: "Зло от происков воздержись, да выдворяйся проч!", "Магические негодники не рады вам тут, вы вне наших похвал, да и выгоды вами несенные вне наших забот!", "Немощных путников, блуждак-вояк, сквалыг на мир и проходимцев иных не размещаем, все вон отсюда!", "Бродяг не кормим, мудрецов не слушаем, разбойников не принимаем!", "Крайности ни терпим, странностям отказываем в симпатиях, а лодырей, лгунов и интриганов скидываем с рифов!", той сии предостережения не к утехам разненьким пришлись, на что нагрянула к трусливому риелтору и выдала ему свору необычных жутких монеток, а там и выбрала самый махонький и неприметный домишко, да попрощавшись с хрипом, двинулась именно туда, с поющими сундуками, с бродячими сумками, и прыгучим факелом с гаркающей светящейся помесью всего подряд, притаившимся внутри того разумеется. Итак, дамочка с трудом отыскала лачугу, под горой безрассудного подобия снега, наведалась внутрь и быстренько освоилась, да расположилась, в домике гадкого вида та даже порядок не стала наводить, все комнаты в запустении были, лишь уселась за стол, ударила сапогом по клади и поведала кому-то в той, чем сейчас желает подкрепиться, тем же временем размышляя над тем, к кому бы в первую очередь двинуться, и что предложить, хотя сама к кому-либо снисходить не желала, тем более после длительных пеших прогулок та слишком устала.