Популярность в детские годы предопределяет успех и счастье во взрослой жизни в гораздо большей степени, чем уровень интеллекта, происхождение и другие факторы, считает известный психолог Митч Принстейн. В своей книге, в основу которой легли новейшие исследования в области психологии и нейробиологии, он рассказывает о том, как значительно влияет на жизнь человека степень популярности. Парадокс, но не всегда самые популярные в традиционном смысле этого слова люди оказываются самыми счастливыми. По мнению Принстейна, каждый способен управлять своими естественными социальными импульсами и использовать их себе во благо. Только так наши отношения с другими людьми могут стать более разумными, искренними и конструктивными.
v 1.0 – создание fb2 – (On84ly)
Митч Принстейн
Популярность. Как найти счастье и добиться успеха в мире, одержимом статусом
Mitch Prinstein
POPULAR
The Power of Likability in a Status-Obsessed World
Перевод опубликован с согласия InkWell Management LLC и литературного агентства «Синопсис»
© 2017 by Mitchell Prinstein
© Гончарова Т. В., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2018
КоЛибри ®
Реальная помощь всем, кто хочет развить эмоциональную привлекательность, выделиться из толпы и добиться оглушительного успеха. Советы автора исключительно полезны родителям, будущим лидерам и всем целеустремленным людям.
Потрясающая книга! Она заставит по-новому взглянуть на каждое социальное взаимодействие, в котором вы принимали участие со времен старшей школы, и поможет добиться счастья и успеха. Прочитав ее, вы увидите популярность совсем другими глазами.
Принстейн раскрывает суть популярности, переосмысливает одержимость нашего общества статусом и показывает, как сильно стремление к общественному одобрению может влиять на жизнь человека… В заключение он рассуждает о роли родителей в том, чтобы помочь ребенку стать популярным.
Интересный обзор популярности как социологического и психологического феномена, эта книга начисто лишена притворства. Она ставит под вопрос важность популярности – а точнее, статуса – в нашей жизни.
Оказывается, все дело в популярности, а не в статусе. Эта книга не просто привлекла мое внимание. Она помогла мне понять, почему я не был крутым в детстве, почему я по-прежнему не крут сейчас и почему мне не стоит париться по этому поводу.
Статус – это одно, а привлекательность – совсем другое. Происхождение обоих типов популярности послужило темой этой удивительно интересной и необыкновенно хорошо написанной книги. Я прочла ее от корки до корки и многое узнала не только о научном феномене, но и о себе самой.
Потрясающе интересный анализ устремлений, которые делают нас людьми.
Оригинальный взгляд на то, к какому типу популярности мы стремимся, а какой способен сделать нашу жизнь лучше. Книга, в основу которой легли интереснейшие психологические исследования, изменит ваше представление о подростковых годах, повлияет на сегодняшние отношения с людьми и поможет стать по-настоящему счастливым человеком.
Если болезненные воспоминания о том, за каким столиком в школьной столовой мы сидели, не отпускают нас во взрослом возрасте, что́ это говорит о роли так называемой «популярности» в нашей культуре? Ответ на этот вопрос содержится в книге Митча Принстейна, посвященной изучению того, насколько сильно – и даже на генетическом уровне – мы стремимся к положительной оценке со стороны окружающих. Это стремление может принимать разные формы. Хотим ли мы быть привлекательными, нужными, выглядеть забавно или грозно? От этого зависит наше собственное здоровье и счастье, а также то, какое общество мы собираем вокруг себя.
Перипетии школьных лет оставили неизгладимый эмоциональный след в душе каждого из нас. В своей увлекательной книге Митч Принстейн рассказывает, как можно отбросить шелуху подростковых переживаний и для чего это нужно сделать. Более того, он дает дельные советы, как помочь нашим детям достичь конструктивной популярности. Это принципы Дейла Карнеги, подкрепленные научными исследованиями.
Посвящается Самаре, Максу и Тине,
которых я люблю больше всего на свете
От автора
Я работал над созданием этой книги около двух лет. Но фактически мое исследование началось задолго до того – пожалуй, еще в детском саду. Меня всегда интересовали отношения между сверстниками и психологические аспекты в широком смысле слова. Я помню, как во время обеда в младшей школе пытался придумать IQ-тест, используя картофельные шарики. В восьмом классе я выдвинул идею последовательных моделей регулирования выборов в конгресс. Будучи подростком, я разработал собственную классификацию видов популярности. Исходя из этих примеров, можно сделать два вывода, важные для этой книги. Во-первых, я всегда горячо и безоговорочно интересовался психологией. Во-вторых, еще задолго до того, как родилась сама идея написания книги, я начал коллекционировать психологические портреты людей, которые знать не знали о том, что их жизненный опыт может послужить иллюстрацией к тому, что написано на этих страницах. Защищая их право на частную жизнь и следуя этике клинической психологии, я обезличил рассказанные здесь истории, изменив имена и мелкие несущественные детали. Чтобы соблюсти конфиденциальность в некоторых особенно узнаваемых случаях, я придумал истории Стива и Пегги, которые стали собирательными образами, основанными на ряде аналогичных ситуаций.
Несколько историй не были обезличены вовсе. Моего лучшего студента в Йельском университете в самом деле звали Дэниел Клеменс. Ссылки на исследования и цитаты общественных деятелей и знаменитостей также приведены без изменений. И наконец, все подробности моей собственной жизни также рассказаны без купюр, настолько точно, насколько я их помню.
Вступление
Пасмурный осенний день 1977 года. Крики детей, игравших на поросшем травой школьном дворе Олд-Бетпажа, Нью-Йорк, раздавались на целые кварталы вокруг. Младшеклассники боролись с загадочной и исключительно заразной болезнью, которая распространялась с пугающей быстротой. Каждую минуту «инфекцию» подхватывал новый ребенок, и сверстники начинали убегать и шарахаться от него – от того, кого еще мгновение назад называли другом.
Мелькают клетчатые штанишки – маленькие ножки изо всех сил удирают прочь от опасности. Школьный двор полон малышни, разбегающейся во всех направлениях. Дети прячутся за деревьями и в кустах, ныряют под турники, чтобы на миг перевести дыхание, и снова срываются бежать со всех ног. Учителей почти не видно. Те немногие, что вышли во двор, спокойно наблюдают за тем, как дети один за другим становятся жертвами «заразной болезни».
Я вырос в том городке и был на той площадке в день «эпидемии». Я помню, как визжал и удирал прочь, когда напасть поражала детей вокруг меня. Потом наконец-то подоспела помощь. Два моих одноклассника, Дуг и Джилл, объявили, что нашли чудодейственную вакцину, способную мгновенно вылечить любого заболевшего. Лекарство было эффективным и быстродействующим, но частота рецидивов оставалась слишком высокой. Вскоре еще один мальчик, Дэвид, объявил, что у него тоже есть лекарство, но никто не спешил к нему. Все хотели получить помощь только от Дуга и Джилл. К концу перемены Великая Вшивая Эпидемия Олд-Бетпажа закончилась. Вернее, приостановилась до следующего дня, когда все началось по новой.
Я отчетливо помню тот день и множество ему подобных. Помню, как радостно мчался и верещал, не думая ни о чем. Но все же уже тогда дети вроде Дуга и Джилл вызывали мое живейшее любопытство. Что делало их более интересными, чем все остальные? Почему они всегда были в центре нашего внимания?
А еще я помню, как жалко мне было Дэвида и как трудно ему было заинтересовать других детей. Почему его часто игнорировали?
Разница, конечно же, в том, что Дуг и Джилл были популярными и, скорее всего, остались популярными на всю жизнь. А Дэвид не был. В тот день он отчетливо понял свое место в социальной иерархии.
В мире относительно немного таких людей, как Дуг и Джилл. Кажется, что они моментально становятся популярными везде, где бы ни появились. В каждом классе, компании или другой социальной группе найдется один или два таких человека. Таких, как Дэвид, тоже не много. Каждый из нас точно знает, к какому типу относится. Иерархия популярности формируется еще в раннем детстве, а к первому классу уже полностью устанавливается.
Большинство из нас стоят на средних ступенях лестницы. Наша собственная популярность родилась где-то в далеком детстве, на такой же площадке. Мы знали, что нами восхищаются, и переживали о том, как бы не утратить своего влияния на окружающих. Или же мы понимали, что другие люди популярнее нас, и искали большего внимания и признания со стороны сверстников.
Наши позиции в социальной иерархии казались тогда такими важными не без причины, ведь в юности популярность является самой ценной и легкодоступной валютой. Она очень важна в любом возрасте. Я до сих пор помню, как непопулярные дети в начальной школе плакали, когда их не пропускали в очереди за обедом, в то время как популярным везде была дорога. Когда мы повзрослели, наша популярность стала диктовать, с кем из сверстников можно дружить, а кого следует избегать. Доходило до того, что места в столовой занимались в зависимости от статуса той или иной компании в иерархии. В старшей школе мы практически не разговаривали и уж тем более не ходили на свидания с теми, кто был менее популярен, чем мы сами. Взрослые могли пилить нас часами, призывая сосредоточиться на уроках или есть овощи, но это было ничто по сравнению с переживаниями, поздороваются ли завтра с нами школьные знаменитости.
Теперь, став взрослыми, мы осознали всю пользу родительских советов. Оценки
Ответ утвердительный: она была важна тогда и не менее важна сейчас. Возможно, вас это удивит, но нам
Популярность влияет на всю нашу жизнь, хотя часто мы этого даже не осознаем. В некоторой степени вы, возможно, уже догадываетесь, что это правда. Разве не удивительно, что, вспоминая своих популярных и непопулярных сверстников в старших классах, вы ощущаете те же эмоции, что и тогда? Простое упоминание слова «популярность» способно перенести нас в те времена, когда мы были подростками. Мы оканчиваем школу, заводим новых друзей, вступаем в стабильные романтические отношения и строим карьеру, но где-то в глубине души все равно знаем, что какая-то часть нас сегодняшних – самооценка, неуверенность в себе, карьерные успехи или неудачи и даже, возможно, счастье – зависит от того, насколько популярными мы были тогда. Подростковая популярность остается частью нас самих, навсегда отпечатываясь в душе.
Наверное, несокрушимая сила популярности кроется в том, что в ее основе лежат те же механизмы, которые управляют нашей повседневной жизнью. Сегодняшняя ситуация может выглядеть несколько иначе, чем в юности, но мы все так же сталкиваемся с популярными и непопулярными людьми среди коллег, друзей и соседей. Факторы, которые делают популярными взрослых людей, не сильно отличаются от тех, которые были так важны в школьные годы.
Популярность может по-прежнему нас заботить. Признаём мы это или нет, большинство из нас так и не сумели преодолеть желание стать более популярными. Прошлые устремления никуда не делись и все так же влияют не только на нашу жизнь, но и на ценности общества в целом. На самом деле сейчас это гораздо актуальнее, чем когда-либо в истории. Общество, объединенное сетями знакомств, дарит возможности бесконечной юности, где мы выделяем популярных людей, находим способы соревноваться и взаимодействовать с ними и даже поднять уровень собственной популярности благодаря новым креативным платформам, дающим любому среднестатистическому человеку шанс стать звездой, пусть даже и на короткое время. Эти устремления также оказывают влияние и на личную жизнь. Подспудное желание популярности меняет принимаемые нами решения, выстраиваемые взаимоотношения и даже методы воспитания детей. И чаще всего мы даже не осознаем этого. Без должной осмотрительности эти устремления не принесут счастья.
Популярность – это та тема, которой я и другие социологи занимались несколько десятилетий. Результаты тысяч проведенных исследований показали, что все дело в ее истоках и значимости в любых социальных взаимодействиях. Мы выяснили, что популярность парадоксальна по своей сути – в природе человека заложено стремление быть более популярным, но вместе с тем популярность далеко не всегда идет нам на пользу.
Примерно в те времена, когда я еще носился по школьному двору в Олд-Бетпаже, в психологии происходили интересные перемены. До той поры наукой правили фрейдистские понятия идентификации, суперэго и даже бессознательных либидных мотивов. Большинство путей, объясняющих наши чувства и поведение, неизбежно приводили к образу матери и к тому, как ее методы воспитания повлияли на формирование личности.
Однако в 1950–1970-х годах, когда появилось огромное количество нуждающихся в психологической помощи ветеранов Второй мировой войны, а также войн в Корее и во Вьетнаме, правительство США вплотную занялось фундаментальными инициативами в области здравоохранения. Был создан Национальный институт психиатрии, построена система администрирования дел ветеранов, в университетах по всей стране стали открываться кафедры психологии. В тот же период вышло дополненное издание «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders), основанного на научных изысканиях. Это было рождение современной психологии, сопровождавшееся прорывом в развитии психологических наук.
Большинство исследований, которые финансировались в то время, были ориентированы на изучение того, почему одни солдаты проявляли себя достойно, в то время как другие были демобилизованы с позором, поставив под угрозу военные миссии, стоившие государству миллионы. Психологи изучали не только военный опыт испытуемых, но и коэффициент интеллектуального развития, школьные достижения, социально-экономический статус, взаимоотношения с родителями и детьми, психологические симптомы и случаи агрессивного поведения. Результаты оказались совершенно неожиданными: одним из самых достоверных факторов, определяющих поведение солдата в армии, была его популярность в начальной школе. Более того, детская популярность помогала прогнозировать поведение солдата даже с учетом всех прочих аспектов, принятых во внимание учеными.
За последние 10–20 лет был проведен ряд исследований среди гражданского населения, и результаты также доказали силу популярности. Популярность – эффективный индикатор того, насколько счастливыми мы будем, когда вырастем. Гораздо более эффективный, чем уровень интеллекта в детстве, атмосфера в семье, имеющиеся психологические симптомы и отношения с матерью. С радостью или с отвращением мы идем на работу по утрам? Приносят ли наши отношения чувство удовлетворения или порождают конфликты? Что для нас воспитание детей – счастье или тяжкий груз? Способны ли мы влиять на собственную жизнь? Ощущаем ли себя ценными членами общества? Ответы на эти вопросы можно найти в школьных дворах нашего детства.
Результаты международного исследования, проведенного моей исследовательской лабораторией, показали, что взрослые, которые помнят себя популярными в детстве, называют свой брак более счастливым, а отношения с коллегами – более теплыми и дружескими. В целом они верят, что стали успешными членами общества. А люди, вспоминающие о своей непопулярности в детском возрасте, отмечают прямо противоположное.
Вырастая, популярные дети отличаются лучшей академической успеваемостью, более тесными межличностными отношениями и более высокими заработками. В то же время те, кто не был популярен, более склонны к появлению вредных привычек, ожирению, тревожности, депрессии, проблемам на работе, криминальному поведению, травмам, болезням и даже самоубийству. Теперь мы также понимаем, что популярность меняет образ мышления человека, воздействуя на социальное восприятие, эмоции и способы реагирования организма на стресс. Из этой книги вы узнаете, что переживания, связанные с популярностью, могут даже менять ДНК.
Эта книга расскажет вам, как популярность влияет на нашу сегодняшнюю жизнь даже тогда, когда мы сами этого не осознаем. Мы поговорим о том, почему популярность играла такую большую роль для наших предков десятки тысяч лет назад и как она функционирует в XXI веке. Кроме того, совершим путешествие из коридоров Google в наши собственные дома, погрузимся в глубины мозга и изучим работу клеток. Дойдя до последних страниц, вы с удивлением узнаете, как сильно влияет популярность на жизнь каждого из нас.
Но
Я написал эту книгу, чтобы помочь читателям своевременно понять одну универсальную вещь, которая непосредственно касается каждого из нас, и поделиться советами, способными облегчить повседневную жизнь как минимум в пяти отношениях. Во-первых, я надеюсь, что эту книгу прочтет каждый, кто когда-то чувствовал в школе тревогу, разочарование или неуверенность в собственной популярности. Я хочу, чтобы эта книга стала инструментом, позволяющим понять и переосмыслить такой опыт, она объяснит, что тот тип популярности, которого так отчаянно не хватало, на самом деле не так хорош, как тогда казалось.
Во-вторых, я надеюсь, что «Популярность» позволит переосмыслить существующее отношение к популярности в нашей культуре. Общество зациклилось на статусе и всех его атрибутах – славе, силе, богатстве и знаменитости. А между тем результаты исследований показывают, что именно этого и следует избегать, если мы хотим развивать культуру доброты и удовлетворенности жизнью. Это касается всех нас, но в первую очередь – современной молодежи, которая воспитывается в обществе, где ценится статус в новых и потенциально опасных смыслах.
В-третьих, я надеюсь, что эта книга поможет читателям внимательнее отнестись к выбору, который они делают каждый день. Как часто мы принимаем решения, которые, как нам кажется, помогут добиться власти и влияния, не понимая, что тем самым непреднамеренно отнимаем у самих себя шансы на счастье? Сколько энергии мы тратим на управление своей репутацией лишь потому, что не знаем, как достичь настоящего общественного одобрения? Насколько сильно давнее желание быть популярными влияет на наше поведение, даже если мы этого не осознаем?
В-четвертых, «Популярность» дает родителям необходимую информацию, позволяющую понять, хотят ли они вообще, чтобы их дети были популярными, и какой тип популярности с наибольшей вероятностью пригодится им в будущем. В мире, где травля и притеснения превратились в серьезную угрозу здоровью общества, опекуны и учителя должны понимать, кто из молодых людей станет обидчиком, а кто – жертвой. Очень важно принимать во внимание результаты исследований, которые помогут нам воспитать детей наилучшим образом.
И наконец, я надеюсь, что эта книга поможет всем читателям, которые неосознанно переносят школьный опыт на свою сегодняшнюю жизнь, повторяя модели межличностных взаимоотношений и страдая от тех же проблем с популярностью, которые начались много лет назад. Слишком часто те, кто был непопулярен, продолжают чувствовать себя отвергнутыми в течение всей жизни, дома, на работе и даже рядом со своими любимыми. Те, кто был популярен, также рискуют повторять те же модели, которые, возможно, срабатывали в детстве, но больше не приносят счастья. Чем больше мы знаем о популярности и ее влиянии на нашу жизнь, тем выше вероятность того, что мы разорвем замкнутый круг межличностных отношений, начавшихся еще в школе. И тем выше шансы на полноценные, конструктивные, приносящие удовлетворение отношения сегодня.
Часть I
Типы популярности, которые влияют на нашу сегодняшнюю жизнь
1
Взрослые игры
Популярность не дает вам ровным счетом ничего после окончания школы. Вы вообще перестаете об этом думать.
Дело было в октябре, во вторник вечером, где-то в двух часах езды от Чикаго. Я наблюдал, как женщина в короткой юбке пытается принять элегантную позу на детском стуле. Это была Паула, моя университетская подруга. Когда мы только познакомились, Паула была вечно растрепанной шатенкой, недавно расставшейся с лишними килограммами. Теперь она работает медсестрой скорой помощи. Она вышла замуж, родила двоих сыновей и стала модной штучкой – покупает новые туфли и носит стильные сумочки. Тем не менее она до сих пор считает себя «лохматой толстушкой». В тот вечер она прислала мне сообщение перед началом собрания комитета в средней школе, где учится ее сын. «Я сижу здесь и чувствую, как возвращаюсь в прошлое. Насмешки, нервозность, домашние задания. Мне все время кажется, что в меня сейчас стрельнут жеваной бумагой:)».
Паула пришла на собрание, чтобы выступить за финансирование программы для одаренных детей, которая позарез нужна была ее сыновьям. После полугода напрасных попыток она начала терять терпение. Она составила продуманное письменное предложение, рассчитала бюджет, собрала информацию об аналогичных программах, реализованных в соседних районах, и даже попросила нескольких учителей поддержать ее идею.
«Если бы у нас была более развитая программа работы с одаренными учениками, меньше родителей отправляли бы своих детей в местную частную школу, – утверждала Паула. – Если мы сумеем удержать одаренных детей в школе, это повысит общий балл тестирования и позволит нам вернуться на тот же уровень государственного финансирования, который был три года назад. Эта программа обязательно окупит себя». Однако вместо этого школьный комитет в прошлом месяце выделил средства на ремонт фойе перед учительской.
Несколько дней спустя я связался с Паулой, чтобы узнать, как прошло собрание. Она рассказала, как незадолго до начала пришла женщина по имени Сьюзан.
«Такое впечатление, что она явилась лишь для того, чтобы похвастаться новой сумкой Birkin. Она окинула зал таким взглядом, словно ждала, что все сейчас начнут бросать розы к ее ногам», – рассказывала Паула.
Дочь Сьюзан училась в том же классе, что и сын Паулы. В тот раз Сьюзан впервые появилась на собрании школьного комитета. Некоторые родители, заметив ее, начали радостно махать руками. Одна женщина тут же подбежала, чтобы обнять ее, и воскликнула: «Господи, я сто лет тебя не видела! Мы должны срочно наверстать упущенное!»
«Ох, как же меня раздражало, что все подлизываются к этой Сьюзан! – жаловалась Паула. – Но я тоже обняла ее».
Началось собрание, и председатель комитета принялся выдвигать идеи о том, как помочь школе стать более известным и уважаемым учебным заведением района. После нескольких минут дискуссий Сьюзан встала и обратилась к присутствующим:
«Я согласна с тем, что нужно подумать, как сделать нашу школу более престижной. На прошлой неделе я ездила к своей сестре в Мичиган. И вот несколько одаренных ребят из школы, куда ходят ее дети, как раз победили в научном конкурсе. И сразу же о школе написали в газетах, а фармацевтическая компания, которая спонсировала конкурс, выделила крупное пожертвование. Почему бы и нам не сделать нечто подобное? У нас вообще есть программа для одаренных детей?»
В следующие полчаса комитет проголосовал за дополнительное финансирование программы. Паула была одновременно рада и раздосадована. Конечно, это прекрасная новость для ее сына. Но дело в том, что всего за несколько минут Сьюзан добилась того, над чем сама Паула билась полгода. Сьюзан не выдвинула никаких новых аргументов и не представила результаты исследований на тему финансирования школ. Но тем не менее ее идеи каким-то образом получили поддержку.
«Все и всегда с радостью бросаются выполнять то, чего хочет Сьюзан, – жаловалась Паула. – Иногда это просто невыносимо».
Джо преподает в хорошо известном университете. Он работает там больше десяти лет, но его еще ни разу не повышали. Его старший коллега Франклин пришел на ту же должность тремя годами позже и уже собрал внушительный список научных публикаций. За один лишь прошлый год Франклин получил престижный грант, а затем популярный журнал напечатал его статью на развороте. Это послужило признанием того, что его исследования стали весомым вкладом в развитие отрасли.
Статьи Джо тоже печатались, но не в таких престижных журналах. И грантов ему никогда не давали.
Тем не менее Джо все любят. Он всегда рассказывает что-нибудь забавное на собраниях кафедры, регулярно прохаживается по холлу факультета, перекидываясь парой слов с коллегами в дверях аудиторий. Он всегда готов выслушать любые мнения о политике факультета. Люди расслабленно улыбаются, когда видят его.
С Франклином дела обстоят совсем по-другому. На самом деле он настолько сварлив, что его имя стало уже нарицательным: «Давайте добавим это в список на утверждение, чтобы тут не начинались очередные
На одном из совещаний кафедры на повестке дня стоял вопрос, какой из двух курсов добавить к основным предметам для студентов университета. Комитет, потративший последние три месяца на разработку предложений, собрал все за и против по каждому курсу и предложил присутствующим комментировать и задавать вопросы. Когда Франклин поднял руку, остальные сотрудники кафедры содрогнулись и поспешно отвели от него взгляды.
«Я не знаю, зачем нам вообще нужен второй профилирующий предмет, – начал он. – Я уже много лет твержу, что все это жуткая трата времени, возлагающая непосильную ношу на всех сотрудников. На прошлой неделе я три часа беседовал со студентами на эту тему и вообще не понимаю, зачем мы все это делаем. Одного основного предмета вполне достаточно для нашего факультета!»
Из всех уголков зала послышалось ворчание. Многие сотрудники кафедры опустили головы, чтобы якобы срочно поискать что-то в своих телефонах. Спустя несколько мгновений неловкой паузы председатель комитета предложил перейти к следующим комментариям. Несколько человек похвалили комитет за проделанную работу и поделились своим мнением о том, какой курс соответствовал бы основным требованиям. Довольно быстро удалось достичь компромисса. Большинство присутствующих с энтузиазмом кивали.
Но Франклина это не убедило. «Слушайте, я считаю, что все это огромная ошибка, – заявил он, перебив следующего докладчика. – Вы еще пожалеете, что не отказались от всей этой истории со вторым основным курсом, когда была такая возможность». После этих слов он демонстративно раскрыл планшет и уткнулся в него до конца совещания.
Две недели спустя открылась вакансия старшего преподавателя – на ступень выше должности, занимаемой на тот момент Джо и Франклином. Повышение получил Джо.
Дженнифер – успешный специалист по статистике в исследовательском центре с федеральным финансированием, тестирующем лекарства от рака. К тридцати пяти годам она успела возглавить свое подразделение в институте и стать президентом национального профессионального общества работников статистики. Ее даже приглашали в Белый дом в составе группы экспертов.
Кроме того, после пятнадцати лет брака она сохранила по-прежнему теплые и нежные отношения в семье.
Но Дженнифер несчастлива и к тому же часто злится на себя. Даже если она знает, что хорошо работает, все равно не может отделаться от ощущения, что стоит ниже по рангу, чем ее коллеги. С отношениями ситуация такая же удручающая. Дома ей часто говорят слова любви, но Дженнифер чувствует себя так, как будто ее все время осуждают и критикуют. Даже в обществе друзей и коллег у нее создается впечатление, что у всех свои планы и ей там не нашлось места. «Все такие высокомерные, – думает она. – Они ведь ничем не лучше меня».
Поэтому, когда Дженнифер предложили возглавить получившую престижный грант группу экспертов в Исследовательском треугольнике Северной Каролины, она с радостью согласилась переехать. Она остановила выбор на Саузерн-Виллидж, небольшом районе Чапел-Хилла. Ей как настоящему статистику понравилось то, что это место застраивалось на основе современных исследований в области городского планирования. Комплекс апартаментов, таунхаусов и семейных коттеджей, окруживших старый городской квартал, был специально спроектирован таким образом, чтобы стимулировать развитие взаимоотношений и социальных взаимодействий внутри сообщества. Принципы городского планирования оказались эффективными – городской квартал в самом деле стал сердцем почти утопического дружеского общения в лучших традициях «Шоу Трумана». В первую среду каждого месяца соседи устраивали парад собак. Пятничными вечерами жители собирались на лужайке в центре квартала, чтобы посмотреть кино и поужинать на открытом воздухе. «Здесь я буду чувствовать себя как дома», – думала Дженнифер.
Но шесть лет проживания в этом районе ничего для нее не изменили. Дженнифер все так же слушала, как коллеги строят планы развлечений, на которые ее не приглашали. Приходя на лужайку, чтобы посмотреть кино, она обижалась, что люди больше общаются с ее второй половинкой, чем с ней. Особенно сильно ее раздражал вид соседей, которые каждое утро болтали друг с другом, стоя на дороге, когда она выезжала на работу. «Понятия не имею, что я им сделала, – сказала она мне однажды, – но они никогда не приглашали меня на пробежку, на йогу или еще куда-нибудь. Даже если я стояла рядом с ними!»
Сорокашестилетний Алан питает слабость к пирогам. Он работает в уютном офисе в деловом центре Саннивиля, но никогда не сидит за рабочим столом всю неделю. Вместо этого он занимает последнюю кабинку местного ресторанчика и любуется видом из огромного эркерного окна, возле которого располагается столик. В ясные дни это идеальное место для наблюдения за всем торговым районом. В тот день, о котором я вам расскажу, Алан занял не только свой, но и соседний столик. Все было завалено папками, бумажками для заметок и пустыми чашками из-под кофе, стратегически размещенными поверх горы документов.
Никто в саннивильском ресторанчике не возражал против этого. Одна из официанток, Латиша, помахала ему, заступая на смену: «День без вас не начинается!»
Алан помахал в ответ. Латиша улыбнулась, игриво прикрыв лицо посудным полотенцем.
Когда к его столику подошла Донна (администратор заведения, недавно расставшаяся со своим мужем), он сжал ее руку в ладонях и спросил: «Как вы? Держитесь?»
Даже шеф-повар кивнул и улыбнулся ему, проходя к стойке.
«Пирог бесподобен!» – сообщил ему Алан с полным ртом.
Часов в пять вечера Алана поприветствовал Майк, коллега из строительной компании, где он раньше работал.
«Эй, ты что, переехал сюда? – пошутил Майк. – Работаешь над коммерческим предложением?»
«Ну да, район на севере города. Четыре гектара, смешанная застройка плюс новый отель», – ответил Алан, кивая на кофейную чашку у края стола. Рассказывая Майку о проекте, Алан очертил лазерной указкой периметр участка, обозначил протекающий через него ручей и отметил сахарницей новый блок апартаментов в центре стола.
Майк слушал Алана затаив дыхание, а потом покачал головой. «Ну ты бесстрашный, чувак. Север города? В самом деле? Здесь, в Саннивиле? Ты разве не знаешь, что нас по стенке размазали, когда мы сунулись туда в прошлом году? Нам было твердо сказано: “Это поколение не увидит застройки в той части города”. Желаю удачи, она тебе понадобится!»
Презентация Алана перед городским муниципальным советом длилась более трех часов. И все шло большей частью плохо. На пятнадцатой минуте доклада два члена совета перебили его и сообщили, что просто не имеют права поддержать проект.
«Это бесполезная инвестиция для Саннивиля, – заявил один из них. – Потребуется слишком существенный ремонт дорог и изменения в транспортной системе, чтобы всерьез рассматривать любой тип смешанной застройки в той части города».
Но Алан настаивал, вооружившись графиками, документами из архивов, а также экспертным мнением, подтверждавшим его успешный опыт в проектировании зданий. Но главную роль сыграла манера общения Алана, который не защищался, а демонстрировал непоколебимый энтузиазм, спокойно описывая каждую деталь плана застройки. Когда начался спор по поводу финансовой стороны проекта, он улыбнулся и вернулся к цифрам, чтобы еще раз объяснить все оппоненту. Когда члены муниципального совета поставили под сомнение возможное коммерческое использование зданий, Алан проявил твердость, демонстрируя при этом широту своих взглядов. Когда возникли вопросы о предлагаемых сроках, он пошутил и согласился с высказанным мнением.
К девяти часам вечера члены совета были готовы выслушать вопросы от присутствующих жителей города. Один из них раскритиковал предложение и высказался оскорбительно в сторону Алана. Алан отреагировал довольно спокойно и сдержанно. Когда другие горожане хвалили его, он держался скромно. Если они задавали глупые вопросы, он делал все возможное, чтобы не оскорбить их достоинство. Наконец, после получасовой дискуссии, пришло время голосовать.
Предложение было принято единогласно. Свидетели того, как Алан заключил крупнейшую сделку в своей карьере, дружно аплодировали ему. Многие были рады изменениям, которые предстояли городу. Однако, когда его поздравляли и пожимали руку, создавалось впечатление, что некоторые больше поддерживают самого Алана, чем его предложение.
Когда все разошлись, Алан какое-то время сидел один в своем кресле, застывший в неверии. Майк тоже присутствовал на собрании и теперь зашел к нему с поздравлениями.
«Я так рад, что нашел все эти записи в архиве, – сказал Алан. – Думаю, именно они и сыграли решающую роль».
Майк покачал головой и похлопал друга по спине. «Дело не в записях, – сказал он. – И не в экспертах, и даже не в переменах, которые ты выдвинул. Мы делали в прошлом году все то же самое, но они не приняли ни единого предложения. Все дело в
Все знают подобные истории. Некоторые наши коллеги и соседи всегда добиваются успеха, причем по совершенно необъяснимым причинам, в то время как другие не могут пробиться, как бы ни старались. Одни наши знакомые чувствуют себя чужими в любом коллективе, в то время как другие обладают мистической уверенностью в себе и достигают социального успеха. Мы можем сколько угодно думать, что оставили нравы старшей школы далеко позади, но популярность по-прежнему играет существенную роль во всех этих взрослых играх. Это тот самый фактор, о котором никто не говорит, но который при этом оказывает серьезное влияние на нашу жизнь. Механизмы популярности влияют на нашу карьеру, достижение целей, личные и профессиональные отношения и, конечно же, на наше счастье в целом.
Непреходящая важность популярности во взрослом возрасте удивляла даже меня, пока мои студенты не преподали мне урок.
В августе 2001 года в кампусе Йельского университета происходило что-то странное. Я недавно занял должность преподавателя на кафедре психологии и собирался прочесть свою первую лекцию, посвященную популярности в детском и подростковом коллективе. В Йеле не было системы предварительной регистрации, поэтому на курс мог записаться любой пришедший в первый день занятий. Занятия велись в небольшой аудитории центрального кампуса, рассчитанной примерно на тридцать пять студентов.
Но по мере приближения к зданию я заметил толпу, собравшуюся с южной стороны лекционного зала. Я подумал, что это учебная пожарная тревога, поэтому побродил какое-то время вокруг и начал болтать со студентами. Вскоре я понял, что никакой тревоги не было – все эти люди ожидали моего занятия. Все до единого!
Я пробрался сквозь толпу у здания, прошел сквозь живой коридор по лестнице и наконец-то добрался до своей крошечной аудитории. Все это время я задавался одним и тем же вопросом: неужели все они пришли сюда, чтобы послушать лекцию о популярности? К следующему занятию секретариат выделил под мой курс аудиторию Йельского юридического факультета – самый большой зал кампуса. К концу первой недели на мои занятия записался каждый десятый студент университета, то есть 550 человек. В течение семестра со мной связывалось университетское начальство, члены научно-экспертных советов национальных молодежных организаций и корреспонденты из ABC News. Было совершенно очевидно, что «популярность» популярна. Но почему?
Поначалу люди одинаково объясняли огромное количество слушателей, записавшихся на курс. Несколько коллег в разное время сказали мне приблизительно одно и то же: «Ну конечно, к тебе пришла толпа. Это же Йель! Это те самые ученики, которых травили в старших классах школы, а теперь они пришли на твои занятия, чтобы развить социальные навыки».
Однако время показало, что дело было совсем не в этом. Группа состояла из абсолютно разных студентов. Разумеется, кто-то из них был отвергнут обществом в детстве, но другие при этом были исключительно популярны. Среди них были дети американских сенаторов и национальных советников, а также лучшие спортсмены университета. Еще была звезда кино и несколько талантливых музыкантов, которые уже успели поездить по миру. Некоторые студенты летом подрабатывали в Белом доме. Это были будущие врачи и юристы, ученые и политики, экономисты и генеральные директора компаний из списка Fortune 500. Один из слушателей стал автором бестселлеров, еще один получил стипендию Родса[2].
«Что вы все здесь делаете?» – спрашивал я студентов в середине семестра.
По их словам, несмотря на то что времена детских площадок и школьных столовых остались позади, популярность ничуть не утратила своего значения. Во время летней практики студенты видели, как фактор популярности продолжает играть свою роль в залах заседаний, операционных и учебных классах. Баскетболисты сталкивались с этим явлением в спортзале. Адвокаты рассказывали, как фактор популярности менял расстановку сил в суде. Даже те студенты, которые проходили практику в конгрессе, видели влияние фактора популярности на законодательные решения правительства. Но в первую очередь все замечали влияние фактора популярности на свою жизнь – ведь популярность, которой они наслаждались или от которой страдали в детстве, скорее всего, никуда не девается и во взрослом возрасте. Наш опыт, связанный с популярностью, в прямом смысле этого слова не оставляет нас ни на мгновение. На самом деле мы всю жизнь остаемся старшеклассниками.
Спустя много лет я поинтересовался, повлияла ли популярность на взрослую жизнь моих первых студентов, которых я учил в Нью-Хейвене. Я знал, к кому обратиться.
Дэниел Клеменс всегда выделялся на фоне сотен других студентов. Его все знали, уважали и любили. Одного упоминания его имени бывало достаточно, чтобы на лице любого преподавателя или студента возникла улыбка. Он был известным всей Америке теннисистом и лучшим учеником старшей школы. Поступив в Йельский университет, он занял достойное место среди лучших студентов. Но было в нем что-то такое, что отличало его даже от впечатляюще успешных товарищей. Дэниел был необыкновенно добрым, потрясающе вежливым, всегда позитивным и энергичным. Сверстники считали его непревзойденно крутым. Он был самым популярным студентом на моем курсе, посвященном популярности. К концу выпускного курса он получил стипендию Родса.
Сейчас Дэниелу за тридцать, и он именно такой, каким вы его себе представляли, – внимательный, трудолюбивый, скромный и привлекательный. За последнее десятилетие или около того Дэниел основал и продал несколько предприятий с многомиллионным оборотом. Если вы когда-нибудь пользовались Google Docs, то знайте, что Дэниел в числе людей, которого следует поблагодарить за эту возможность. Ему принадлежала одна из компаний, помогавших разрабатывать динамические функции приложения. Проработав несколько лет над стратегическими инициативами Google, Дэниел стал популярным инвестором и советником многих наиболее успешных генеральных директоров и предпринимателей во всем мире. Кроме того, он часто выступает в роли консультанта и основного докладчика на бизнес-семинарах. Он дружит с несколькими бывшими президентами США, членами конгресса, премьер-министрами и директорами известнейших мировых корпораций уровня Google.
Дэниел уверен, что популярность играет важнейшую роль в жизни взрослого человека, оказывая влияние на инновации и производственные показатели корпораций во всем мире. По его словам, работа во многом кажется ему схожей с миром подростков, каждый день напоминая о курсе, который я вел. Этот аспект играет роль на каждом совещании и влияет на принятие каждого решения.
«Вот как это происходит, – объясняет Дэниел. – После совещания все разбиваются по двое или по трое и собираются вокруг кулера с водой. Именно здесь можно услышать, что люди думают
Теория Дэниела состоит в том, что популярность препятствует эффективному принятию деловых решений. Вернее, все дело в страхе ее потерять. «Люди не хотят потерять свой статус или разонравиться окружающим, – говорит он. – В компаниях много формализма, люди склонны следовать за большинством. Все боятся говорить то, что думают. Мне кажется очень интересным то, как сильно мы переоцениваем уверенность окружающих в себе и какое большое значение это имеет в тридцать, сорок и пятьдесят лет. Людям такого возраста до сих пор важно одобрение сверстников. Они по-настоящему хотят, чтобы окружающие их любили. Если им кажется, что они недостаточно нравятся другим, это терзает их днями и даже месяцами».
Дэниел также считает, что популярность серьезно влияет на счастье. «Когда я работал в Google, мы проводили исследование», – вспоминает он. Результаты свелись к двум открытиям. Есть два критерия, позволяющие определить, счастлив человек или нет, причем в гораздо большей степени, чем успехи, продвижение по карьерной лестнице или привилегии. Первый критерий связан с частотой получения конструктивных отзывов о своей работе от руководителя. Второй заключался в том, насколько привлекательным для окружающих чувствует себя человек. «Эти мелкие аспекты человеческих взаимоотношений позволяли процветать компаниям и делали людей счастливыми», – говорит Дэниел.
«Забавно, правда? – замечает он. – Мы учим детей писать и считать. Мы надеемся, что они рано научатся читать и заинтересуются науками. Но умение выстраивать хорошие отношения с другими людьми важно не менее, а даже, пожалуй, более. Однако никто не обучает этому официально. Мы учимся строить отношения – ладить со сверстниками и быть популярными – методом проб и ошибок. Хорошо тем, у кого это получается. А другие тратят жизнь на напрасные попытки, не понимая, почему их не любят».
Популярность – это часть повседневной жизни, каждой социальной ситуации. Степень нашей популярности и отношение к ней непосредственно связаны с тем, как мы устанавливаем контакты с другими людьми в разных сферах жизни.
Но здесь кроется ловушка. Люди в большинстве своем не осознают, что популярность бывает двух типов – один помогает нам, а другой может навредить, не давая выйти из подросткового возраста. И со времен старшей школы мы никак не можем решить, какой тип предпочтительнее.
2
Грубый обидчик или привлекательный лидер?
В начале 1840-х годов доктора венской больницы были крайне обеспокоены. По никому не понятным причинам у сотен рожениц высоко поднималась температура, а затем женщины умирали. Чаще всего лихорадка поражала только что разрешившихся от бремени в первом родовом блоке под наблюдением врачей. У рожавших во втором блоке с помощью акушерок выживаемость была гораздо выше.
Доктора внимательно проверили оба блока, зафиксировали различия в методах ведения родов у врачей и акушерок и в обстановке и даже проанализировали физическое положение женщин во время родов. Они систематически проверяли одну гипотезу за другой и тщательно искали причину смертей, но не могли ее найти. Матери во врачебном блоке продолжали страдать и умирать от родильной горячки. Вскоре беременные женщины Вены уже умоляли о том, чтобы их приняли в акушерский блок. Некоторые даже предпочитали рожать прямо на улицах. Что интересно, даже те, кто рожал за пределами больницы, выживали гораздо чаще тех, чьи роды прошли под медицинским наблюдением.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Чирлидинг (
2
Международная стипендия Родса позволяет обучаться в Оксфордском университете на любом курсе магистратуры или аспирантуры, а также получать второе высшее образование. Присуждается за высокие академические результаты, спортивные достижения, лидерские качества.