Читать книгу Субъективная реальность нормативного поведения и речи - А. Т. Дугин - Страница 45

Воспринимая в виде эмоций идеальные формы собственных ощущений, опредмеченные в тождественных им материальных формах объективной стороны настоящего поведения, субъекты осознают их как внешнюю неотъемлемую часть этих материальных форм. В результате внешние эмоции становятся для субъектов своеобразными маяками или проводниками, направляющими их поведение на удовлетворение имеющихся потребностей.

С одной стороны они обозначают эти потребности в опредметивших их объектах. С другой стороны они указывают на возможности объектов по удовлетворению потребностей субъектов посредством поведения. Эти особенности эмоций позволяют субъектам вырабатывать к опредметившим их объектам свое отношение как в части имеющихся потребностей, так и в части доступных способов их удовлетворения.

Эмоции иллюзорно превращают опредметившие их внешние материальные формы в своеобразные вместилища или резервуары, заполненные идеальными формами ощущений от восприятия этих материальных форм. При этом в их числе оказываются и внешние материальные формы самих субъектов потребного поведения. Первобытному человеку эти представленные в объектах и субъектах идеальные формы давались, согласно наблюдениям немецкого этнографа Ю. Липса, в виде вездесущей и повсеместно ощущаемой силы, которая была для него «вполне реальной и осязаемой» и обозначалась различными терминами. «Малайцы и полинезийцы, – отмечает данный автор, – именуют ее “мана”, ирокезы – “оренда”, сиу – “вакан” и алконкины – “манито”. Поэтому постоянные стремления примитивных людей, – пишет он, – направлены на то, чтобы познать проявления этой силы, приобщиться к ней и, по возможности, овладеть ею».[36]

Усматривая эту данную в эмоциях силу во всех без исключения воспринятых материальных формах внешней среды, в том числе и в собственных внешних материальных формах, архаические субъекты осознавали ее как главную движущую силу всего сущего, определяющую весь доступный их восприятию универсум. Позднее философы Древней Греции Сократ и Платон рассматривали ее в качестве вечной космической души, являвшейся, по их представлениям, нематериальным источником движения всех материальных форм. В соответствии с этим, данная в эмоциях душа человека, опредмеченная внешними материальными формами, была для них частью вечной космической души, приводящей в движение человеческое тело.

Эмоции, опредмечиваясь в тождественных им внешних материальных формах объектов, нематериально привязывали к ним воспринявших их субъектов. Последние осознавали эту привязанность как направленную на них нематериальную силу. Воспринимая ее во внешних материальных формах собственного тела, субъекты считали себя приобщенными ею к окружающему их материальному миру.

Осознавая присутствие этой силы, как в собственных внешних материальных формах, так и в объектах внешней среды, субъекты воспринимали себя в качестве родственников этих объектов, так как вместе с ними обладали этой связывающей их между собой животворящей силой. Присутствуя во внешних формах субъектов и объектов, она объединяла их в одну живую идеальную и одновременно материальную целостность. Она связывала и приобщала их друг к другу, заставляя субъекты с определенным пиететом относиться к объектам внешней среды и осознавать себя как некоторую не самую главную и даже подчиненную часть этой среды.

Наибольшую приобщенность к материальным формам внешней среды субъекты сознавали при восприятии наиболее жизненно значимых для себя объектов этой среды. Материальные формы таких объектов в сравнении с менее значимыми в этом отношении объектами, воздействуя на внешние рецепторы мозга, инициировали большее количество тождественных им ощущений. Соответственно идеальные формы таких ощущений в большем объеме опредмечивались во внешних материальных формах данных объектов и создавали в них тем самым большее количество рассматриваемой идеальной силы. От этого субъекты ощущали разную степень привязанности, или приобщенности, к разным объектам. К одним, более значимым для них объектам, они испытывали больше эмоциональной привязанности, чем к другим, менее значимым для них объектам.

Из-за тождественности внешних материальных форм большей эмоциональной привязанностью друг к другу пользовались субъекты одного вида. Опредмеченная в них эмоциональная сила заставляла их объединяться в сообщества себе подобных и осуществлять при этом сходное потребное поведение. Воспринимая поведение других членов сообщества, отдельные особи копировали его в объективной стороне своего поведения, получая от этого ощущения, тождественные ощущениям других членов сообщества. При этом идеальные формы ощущений одних особей опредмечивались в тождественных им материальных формах потребного поведения других особей.

В результате опредмечивания идеальных форм ощущений одних особей в тождественных им внешних материальных формах объективной стороны других особей в их сообществах возникает общая для всех эмоциональная сила, нематериально связывающая всех членов сообщества в единые идеально-материальные целостности. На более низких уровнях развития такие целостности в природе представлены, например, стадами животных, стаями птиц и насекомых, косяками рыб и пр. Данный механизм объединения в сообщества особей одного вида действует и у человека. Он лежит в основе родовых, расовых, национальных и государственных связей, а также является коренным психологическим основанием возникновения мегаполисов и международных организаций.

Объективный характер действия этой сплачивающей идеальной силы в наиболее явной наглядной форме проявляется в поведении крупных косяков рыбы в трехмерном морском пространстве. Телевидение, кинематограф, а также многочисленные фотоматериалы дают возможность воочию наблюдать, как такие косяки рыб в спокойном состоянии пребывают в относительно рассредоточенном состоянии, позволяющем отдельным особям наиболее эффективно удовлетворять свои индивидуальные пищевые потребности. Однако при угрозе нападения значительно повышающей уровень сплачивающей эмоциональной силы, такие косяки прекращают пищевое поведение и формируют шарообразные формы. При непосредственном нападении хищников такие формы под воздействием этой силы изменяются соответственно нападению, нередко закручиваясь при этом в крутые, быстро движущиеся спирали.[37]