Читать книгу Зверобои фронтира - Александр Белый - Страница 4

В субботу, ровно в десять тридцать утра, к дому подошли два гравика. Первым – аккумуляторный «Москвич», по сегодняшним меркам достаточно приличная техника, и вторым – вчерашний сто пятый «Мустанг», из которого вышли Анатолий Николаевич на пару с высокой, моложавой и симпатичной женщиной, а также светловолосая девушка, лет двадцати (сразу видно мамину дочку) и молодой парень в круглых очках, с внешним видом химика-аспиранта. Все семейство Сергеевых было одето в легкую весеннюю спортивную одежду и кроссовки.

Следом вышли из «Москвича» и подошли к нам двое мужчин среднего возраста, одеты классически: пиджак-рубашка-галстук.

– Алекс, разрешите представить: моя супруга Екатерина, – Сергеев заговорил по-русски, а мадам с интересом меня рассматривала, затем подошла и подала правую руку ладошкой вниз и так поощрительно улыбнулась.

– Рад приветствовать такую красивую женщину. – Я аккуратно поцеловал ей кончики пальцев.

– О! Какой комплимент! Я просто уверена вы, молодой человек, любимец женщин, – сказала она глубоким контральто.

– Да! И любитель тоже! Только они, как только чуть-чуть ближе со мной знакомятся, сразу шарахаются и стараются сбежать подальше.

– Не верю! Это почему же? Чего такого огромно-ужасного они в вас находят?

– Мой отец, прежде чем его заарканила моя мама, был давним холостяком. И я унаследовал определенные черты его характера.

– Молодой челове-е-ек! Просто вы еще не попались в руки настоящей женщины, такой, например, как ваша мама, которая все-таки заарканила, как вы говорите, вашего папу.

– Алекс, – продолжил Сергеев. – А это моя дочь Оля и зять Юджин.

– Очень приятно. Алекс.

Девушка, которая первоначально выглядела строгой, с сосредоточенным выражением лица быстренько подошла ко мне, подала свою ручку и, улыбнувшись, взглянула на меня поощряющее точь-в-точь как мама. Ничего не оставалось, как облобызать и эти нежные пальчики.

Идеальный маникюр на руке Юджина – это хорошо. Но такая мягкая рука и такое вялое пожатие – это плохо.

– Наш Юджин – доктор наук четвертого ранга! У него уже подготовлена диссертация на пятый ранг и о-о-чень большие перспективы в области биофизики, – вдруг добавила Екатерина.

– Рад слышать, – сказал я. Да, женщины-женщины, как вы чувствуете наши мужские эмоции! А может, заметила мой выразительно-понимающий взгляд? Наверное, эмпат.

После взаимных представлений будущие хозяева недвижимости и юрист с нотариусом, сопровождаемые нашей Валей, пошли смотреть дом. Я же, извинившись, остался в саду и наблюдал, как водитель Анатолия Николаевича тащит во двор какую-то сумку, кастрюлю и мангал с шампурами.

– Уважаемый! Не надо шампуры и мангал, здесь все это есть. Вон там, внизу в гараже.

Тот молча развернулся, забрал свой железный ящик обратно и отнес в багажник гравика. Оттуда зацепив упаковку с углем, подошел ко мне.

– Меня зовут Антон.

– Алекс, – мы обменялись крепким рукопожатием.

Пока народ бродил по дому, затем вокруг участка, мы с Антоном занимались шашлыками. Он установил мангал на лужайке, высыпал туда уголь и подготовил к растопке. Я же нанизывал на шампуры маринованное, с обворожительным запахом мясо, с дольками помидоров, лука и откладывал на поднос.

Мы с ним сидели и болтали так, ни о чем. Оказалось, что Антон всегда служил под началом Сергеева – и в войсках, и здесь, на гражданке. А родом он из Ростова, и лучше, чем в Ростове, по его мнению, шашлыки нигде не умеют готовить. Вот это мясо, кстати, он тоже мариновал лично, по домашнему рецепту. И вообще! Нынче народ не знает, что такое натуральная пища, все привыкли жрать сублимат.

А краем уха я слушал и то, о чем говорят мои потенциальные покупатели, которые стояли за углом: «Дом покупаем для Олечки и Юджина. Добираться сюда от Залесья, где у нас свой дом, всего шестнадцать километров. И здесь все хорошо, особенно нравится каминный зал, где задняя стена набрана из стеклопакетов, здесь стоят пальмы и разные прочие вазоны – необычный дизайн. И для Юджина большой кабинет, и спальня хорошая и просторная, две детские комнаты и три гостевые, и везде шикарная качественная мебель в классическом стиле. Матрасы-подушки-одеяла мы, конечно, заменим. А какая кухня огромная; и гараж на два больших гравилета, и сауна, и мастерская, правда, мастерская нам ни к чему, но пусть будет, на что-нибудь сгодится. А какой великолепный сад и какая тетя Валя великолепная хозяйка, в каком идеальном порядке все это поддерживает! А не хотите ли вы здесь остаться пожить? Да в том же качестве! Да! Ничего лишнего делать не надо! А мы вам будем доплачивать, скажем, триста кредитов в месяц? Да чего тут не знать? Триста пятьдесят! Соглашайтесь!»

Валя, конечно, не миллионер, но женщина весьма обеспеченная и может себе позволить многие годы ничегонеделанья, но все равно, для нее это был бы очень неплохой вариант. Так бы она сбежала от одиночества и спокойней перетерпела эти два с половиной года разлуки. А потом – «Колонист Геды». Как-то, чисто случайно, заметил, какую информацию она перелопачивает на большом домашнем компе (мой био имеет к нему прямой доступ), поэтому знаю, что не расстаемся мы c ней навсегда. И я – не против.

Раньше, когда при очередной ротации охраны уезжал в Лондон, она сама себе хозяйничала, а я только оплачивал раз в год налог на землю и счета по коммунальным услугам на полгода вперед. Да, теперь ей надо просто временно перетерпеть.

Она любит меня и с детства потакает во всем. Когда увидела безногим, огорчилась до крайности, пришлось вызывать доктора. Я видел, как она переживает нашу будущую разлуку.

Никогда! Никогда бы не продал этот дом. Дом, построенный моими родителями, но что теперь говорить.

Компания семейства Сергеевых, возглавляемая старшей мадам, вынырнула из-за угла дома, и резко остановилась, натолкнувшись на нас.

– О! Алекс! – стало видно, как мадам на мгновение стушевалась. Она поняла, что содержание их нынешнего разговора мне известно. Когда они стали ходить по участку, мы сидели у беседки возле парадного входа, а сейчас переместились на лужайку. И хоть там, за углом, говорили негромко, здесь, на лужайке, было все слышно.

– Алекс! Мы все посмотрели, – она минуту помолчала. – Скажу вам честно, мы давно хотели купить детям дом и подыскивали варианты. Вчера муж снял на биокомп внешний вид и внутренний интерьер дома, мы посмотрели, и все нам понравилось, вживую сегодня это подтвердилось. Мне только не нравилось, что покупать надо срочно и по существующей в этом районе полной рыночной стоимости. Но когда я зашла в дом и первой увидела кухонную мебель, прекрасно зная, сколько она стоит, и, кроме того, приличные гарнитуры во всех комнатах, и везде отличное состояние, – она замолчала, затем подошла и присела на один из стульчиков-раскладушек и продолжила: – Все. Не торгуюсь. Что там с документами, нужны ли доверенности?

– Нормально, сестра помогла все сделать, ничего не нужно. Весь комплект собран и подготовлен для продажи.

– Простите, Екатерина, как ваше отчество? Как-то неудобно…

– Что вы?! Неужели я стала похожей на женщину, которую надо называть по отчеству?

Мы с Екатериной ударили по рукам, и юристы с принтером пошли в дом готовить договор. Вообще-то во всех мирах все договоры, оформленные в электронном виде, имеют силу закона, но на Земле, в некоторых евразийских муниципальных округах, дополнительно готовился и бумажный вариант. Уже через тридцать минут Антон, дабы я не занимался излишней гимнастикой, закинул меня вместе с коляской на лестничную площадку, и я покатил в дом. Внимательно прочитав договор купли-продажи (покупателем недвижимости выступала Сергеева Екатерина Николаевна), подписал оба варианта. Сделка была совершена, расчет произведен, и в моем распоряжении осталось еще две недели жизни ЗДЕСЬ.

Еще отдал нотариусу шифр идентификатора старшего племянника и переоформил на него свой почти новый «Рейдер», тоже аккумуляторный гравик, но с запасом хода в шестьсот земных километров, при крейсерской скорости триста десять километров в час.

Жаль, искренне жаль. Ужасно, как не охота покидать свой дом, свой мир, уезжать в неведомую неизвестность. Но жизнь продолжается, надо восстанавливать здоровье и идти вперед, а имея достаточно определенные денежные средства, есть возможность стартовать в любом мире.

Информацию об оплате получил тут же. Мой счет пополнился, как и было уговорено, на девятьсот тысяч кредитов, плюс сто тысяч перечислили на предъявительский банковский чип для моей сестрички Люды.

Когда у меня случилась беда, Люда, кроме всего прочего, притащила мне и оставила в бывшем папином кабинете (я категорически отказывался принимать) этот самый чип с суммой в пятьсот сорок шесть тысяч кредов. Они с мужем Сашкой собирают деньги на курс омоложения, не перечисляя в специальный фонд.

Вот и решил сделать своим родным маленький подарок: будет кто-нибудь из них смотреться в зеркало и вспоминать меня хорошим словом. Наверное.

А на текущие расходы и хорошую подготовку для перелета у меня деньги есть. Когда еще зимой уходил в отпуск, на счету было шестнадцать тысяч. За лечение в клинике ничего не уплатил, там страховая компания разобралась. Плюс недавно работодатель перечислил выходное пособие в размере семь пятьсот. И мои ребята – коллеги по работе – собрали по две сотни с человека и скинули на карточку. Так что, двадцать семь тысяч кредов на счету зависли, ни разу не траченые.

Дабы не стать должником перед муниципалитетом, перечислил в казну полпроцента стоимости сделки за продажу дома.

После окончания официальных процедур Антон отвез в город юристов, а мы вшестером, под чутким руководством Вали, остались затереть все это дело под тосканское «Rosso» – красное вино и Антонову вкуснятину, которая называется «шашлык а-ля Ростов».

* * *

День удался. И не только разрешением взаимовыгодного контракта, но и стихийно возникшей культурной программой. Под спокойную, тихую и ненавязчивую музыку веселились и рассказывали друг другу различные анекдоты, а также смешные и веселые истории из своей курсантской и студенческой жизни. Женщины смеялись громче всех.

Веселье длилось часа три. Давно вернулся Антон с еще одной бутылкой тосканского и оказал посильную помощь в потреблении свежеприготовленных шашлыков. Затем Екатерина Николаевна и молодежь тепло со мной попрощались, выразили уверенность, что еще до моего отъезда со мной не единожды встретятся, и, усевшись за пульт «Москвича» (а пила она, как и я – только пригубив), вместе с Олей и Юджином укатила домой, в Залесье.

Полковник с Антоном задержались. Пока Валя на лужайке наводила порядок, мы переместились к беседке.

– Алекс, мы вчера с шефом поговорили и решили, что тебе на этапе подготовки к отправке ТУДА необходимо оказать помощь и поддержку. В этих целях, начиная с понедельника, твоим постоянным спутником будет Антон.

– Они решили, видите ли! Я хоть и инвалид безногий, но вполне самодостаточный человек, и за мной ходить и вытирать попу совсем не надо. Я дал вчера слово, что найду эту девочку и вытащу из дерьма, если она в нем будет сидеть, не для того, чтобы оставшиеся две недели Антон мою коляску толкал.

– Ты не понял. Ни у кого даже в мыслях нет ходить за тобой, вытирать твою задницу и заносить ее на поворотах. Известно, что ТАМ ты будешь заключать охотничий контракт, и свободного времени у тебя будет достаточно. Почему бы и девочку с ее окружением не проконтролировать? Воспринимай это как работу, и все встанет на свои места, тем более, что за ее выполнение тебе назначено весьма солидное вознаграждение. И Антон тебе при подготовке очень даже пригодится, – продолжил полковник.

Отступление

– Раз-два! Раз-два! Все! – Тренер похлопал в ладоши. – Оставили снаряды! Теперь попрыгали, попрыгали и переходим на беговые дорожки. Так! Всем включить режим номер 2 – бег трусцой. Виктория, Ольга, Ганс! Для вас режим четыре. Двадцать минут! Дыхание! Не забывайте! Правильно! Дышать!

Кроссовки резво застучали по движущимся лентам.

Виктория де Лафер, в девичестве Донцова, несмотря на свои 63 года, бежала легко и свободно.

Прямо напротив тренажеров, рядом с огромными, до потолка, оконными переплетами, были расставлены многоярусные подставки с декоративными комнатными растениями. Седьмой год она ходила в этот зал и, когда бежала, любила на них смотреть, было интересно, как они развиваются, как меняются. Вот на том – появился новый листик, а на этом – целая веточка выросла, а на дальнем, который у шведских лесенок, на старой и большой гортензии разбух большой бутон и уже заметен краюшек красного лепестка.

У нее дома в спортивном уголке, на стене перед беговой дорожкой висит большая композиция из искусственных цветов. Это курсовая работа ее дочери Элен – за третий курс Академии искусств. Там она тоже, бегая по утрам, каждый листик изучила. И живые цветы дома в вазонах есть, вся огромная лоджия заставлена. Она их очень любит.

Спортом занималась с самого детства и до двадцати восьми лет. Потом заключила брачный контракт с Жаком де Лафер. Четыре беременности, рождение четверых деток, из которых младшенькая, Элен, родилась в сорок три, способствовали изменению фигуры и появлению излишнего веса. Нет, на каракатицу она похожа не была, но сама себе перестала нравиться, а она всегда хотела выглядеть привлекательно, особенно для своего любимого Жака.

В молодости она видела и познала разных мужчин, но, наконец, встретила ЕГО, такого нежного и безумно любящего, который сохранил свои чувства к ней и детям на всю жизнь. Она никогда не предохранялась и не боялась от него рожать, никогда не изменяла ему, впрочем, он был лучшим. Милый Жак…

Беда случилась четырнадцать лет тому. Он вместе с дочерью возвращался из Марселя, где гостил у родственников. Добравшись почти до дома, предгорий Урала, его гравик врезался в грузовую платформу, следовавшую параллельным курсом. Экспертиза доказала, что у него случился инсульт – приступ, ныне очень редкий, и он потерял сознание, не передав управление автопилоту. Направленная ИскИном ближайшая реанимационная машина скорой помощи засвидетельствовала его гибель, а вот девочку успели спасти. Ее складывали по частям в течение двадцати семи часов, и еще двести восемьдесят восемь часов она находилась в регенерационной камере.

Первые дни Виктория была в предшоковом состоянии и бродила по квартире, как сомнамбула. Но потом, взглянув на себя в зеркало и увидев в отражении опухшую от слез, старую тетку, вдруг поняла, что ее милый Жак с таким страшным чучелом в мятом халате жить бы точно не захотел. Да и близкие после похорон разъезжались, а дети требовали внимания.

Первое, что сделала, – утром пошла в домашний спортивный уголок, встала на беговую дорожку и побежала. С тех пор так и бежит: ежедневно дома, трижды в неделю в фитнес-клубе и один – в спортзале полиции. И Элен к этому делу тоже пристрастила.

Тогда Виктория не раскисла и взяла себя в руки. Да и не могло быть иначе, она – самодостаточный человек, капитан муниципальной полиции, офицер-психолог по работе с малолетними правонарушителями – имела неплохую зарплату, плюс пенсион на детей от родного муниципалитета. Всех детей поставила на ноги, достойно обучила и отправила в самостоятельную жизнь. Старшие сыновья устроены и имеют собственные семьи, а вот с дочерью…Четырнадцать лет назад ее спасение обошлось в полтора миллиона кредитов, и согласно закону, через страховую компанию был оформлен специальный акт на беспроцентную ссуду, ответственность по которой для ребенка наступает с момента совершеннолетия. Для Элен этот день уже наступил, ровно как две недели.

Еще три года назад, чтобы продолжить службу в муниципалитете, Виктория обязана была пройти курс омоложения (совершенно бесплатно) и после переаттестации, уже молодая и здоровая, получив звание подполковника и повышение по должности, продолжить службу. Но зная, что по исполнению двадцати лет ее дочери, которая так похожа на Жака – те же черные глаза, те же вороные кудряшки, – придется продаться какой-нибудь корпорации на фронтир на двадцать пять лет и делать там черт знает что, и жить без доброго слова и поддержки близких, она решила поступить совсем иначе.

Виктория забрала компенсацию за омоложение в размере пятисот двадцати тысяч, плюс двести восемнадцать тысяч собственных сбережений. Этого, конечно, мало, даже половины нет, но она – натура деятельная и знает, как рассчитаться со страховой компанией быстро, поэтому, коль от фронтира не отбиться, составила план действий на ближайшие три года.

Записала дочь в полицейскую стрелковую ассоциацию, вдвоем вступили в общество охотников и решили изучить таксидермию. Задуманное дело, конечно, натурально грязное и пахнет очень некрасиво, особенно, когда препарируешь трупы животных. Но это единственный быстрый и легальный путь решения вопроса. Предлагали ей и более быстрое решение, но совсем нелегальное. Нет. Она офицер полиции и на сделку с совестью не пошла.

Еще для исполнения ее задумки им с Элен не помешало бы найти компаньона – крепкого духом, физически сильного и порядочного мужчину. Пусть даже не друга. Разве где-то можно встретить такого, как ее Жак? Таких – не бывает. Пусть временного попутчика с совпадающими интересами, который бы ПОМОГ укрыться от возможных неприятностей. Они, правда, и сами сейчас смогут кому угодно голову свернуть, и крови не боятся, возле охотников и таксидермистов научились. Но! Мужчина – есть мужчина, особенно если настоящий.

Скоро они улетают на Даэр-2, но, к сожалению, только пять дней назад стал доступен список их команды. И не потому, что у нее нет допуска к информации, наоборот, в ее биокомпьютере – армейский чип, что на любой планете дает информационные преференции. Просто команда переселенцев была окончательно сформирована всего пять дней тому.

Посмотрела списки и – нет достаточного выбора. Те, на которых могла бы положиться, в основном заняты, переселяются вместе со своими помощниками – подругами-женами или как они их называют. Даже в среде будущих охотников есть только двое мужчин, вызывающих доверие, это бывшие воины. Остальные так – мужики, которые думают, что если умеют держать в руках огнестрельное ружье, то они великие охотники. Виктория переговорила со знающими людьми и теперь в курсе, что это только на Земле от звука выстрела все зверье разбегается на десятки километров. ТАМ – наоборот, услышав звук выстрела, за пять минут сбегутся из чистого любопытства, а если еще учуют запах крови!..

Через закрытый для простых обывателей сайт Виктория посмотрела, что собой представляют эти двое. Один из них уже занят в команде, а второй… Нет информации, значит, свободен!

«Алекс Седов, двадцать семь лет. Потомственный военный». Старший лейтенант в отставке?! Почему не в запасе? Информация закрыта даже для нее.

Как потерял ноги? Кто родители, родные? Ой! Несчастье какое! Отец Максим, в семьдесят три года умер от инфаркта в полете, точно как ее Жак. Почему же он дотянул до этого возраста, а не пошел на омоложение в шестьдесят? Тем более что ему как офицеру запаса – процедура бесплатна? А! Понятно! Ожидал шестидесятилетия супруги, которая была гораздо моложе. А она после смерти супруга заболела, отказалась от лечения и умерла. Жаль, искренне жаль. Могла бы пройти, как минимум, один курс омоложения, а может два, и прожить после каждого лет по девяносто, и неоднократно еще испытать счастье материнства. Однако все это говорит о том, что Алекс воспитывался в порядочной семье в обстановке взаимной любви, преданности и доброты.

Дальше. Виктор Седов. Прадед по отцовской линии, двести десять лет. Сто шестьдесят лет тому назад после первого омоложения вместе с двумя своими супругами убыл на ПМЖ к своему тезке императору Виктору на планету Леон. Генерал, заместитель начальника Военной академии Штаба специальных операций.

Дальше. Николай Седов. Родной дед, сто восемь лет. Тоже улетел с Земли двадцать пять лет тому в звании полковника планетарных войск в запасе. Сейчас – подполковник вооруженных сил корпорации «Медэя». Другой информации о нем нет. Да и не надо, и так все ясно. Если учесть, что, например, майор полиции приравнивается в звании к младшему лейтенанту планетарных войск, а полковник планетарных – к старшему лейтенанту корпоративных, а служат там профессионалы в спокойные годы и по шестьдесят, и по сто лет, то можно сказать, что его карьерный рост достаточно динамичен.

Отзывы друзей, сослуживцев? Очень приличные отзывы. И мужчина симпатичный этот Алекс, сказала бы даже – красивый.