Читать книгу Капитан и Хранители Души - Александр Борисович Пушко - Страница 1

Весьма вероятно наступление невероятного (с).

Чёрт бы побрал всех этих штабных крыс! Понятно, что военные сейчас не знают порой даже того, что происходит в соседней части. И это отчасти работа его и его коллег, думал Василий Крелин, командир секретного подразделения Отдельного отряда особого назначения НКВД СССР. По сути его подразделения ни для кого и не существует, официальные приказы Наркомата об их формировании выйдут только 26го июня. Но послать в место временной дислокации его подразделения, выполняющего особое задание, роту желторотых юнцов, проходящих курс молодого бойца в палаточном лагере, это уже слишком! Ну ладно их начальники, растяпы, но наши то, как могли такое прошляпить! Кто-то же согласовал месторасположение их лагеря.

Ладно, обо всём по порядку.

Когда его ночью подняли из постели и повезли на встречу с Самим, он был спокоен. Сам он не раз уже приезжал вот так, полночным гостем, к самым разным, и порой к очень даже высокопоставленным, а заодно и высокомерным лицам. Он на такие операции ездил в форме общевойсковой и невысокого ранга, и потому гневу таких лиц давал излиться на себя сполна. Знал он и что происходило потом, и как эти же лица буквально через несколько часов с трудом можно было узнать. И в душе понимал, что люди эти просто попали между молотом и наковальней, и что и сам он может в один обычный день, вот так до кучи, оказаться в таком же положении. И тогда, примеряя к себе такую ситуацию, невольно думал, что быстрая смерть при попытке к бегству иногда может быть гуманной и желанной. Хотя о способах побега, о том, как залечь на дно, как быть незаметным на виду у всех он знал всё, абсолютно всё.

Но ещё он отлично знал, что если Сам решит, то никто, даже сам Бог его не спасёт и предпринимать что-либо будет уже бесполезно. Ни оправдаться, ни спрятаться не получится.

Трое крепко сбитых ребят, наверняка уже прошедших подготовку, конечно, смотрели на уже начинающего стареть Крелина без опаски. Они не могли и предположить, что эта сцена в едущем по ночной Москве «воронке», скорее похожа на сказку «волк и три поросёнка», чем на арест.

На секунду Василий даже чётко увидел в голове картинку, как на очередной ямке машина подпрыгивает и в момент, когда зад его соседа ещё не разместился обратно на скамье, его шея с хрустом ломается. И прежде чем сидящий напротив осознал природу этого неприятного звука, его переносица уже переместилась в самый центр головы, превращая мозг в кашу. Третий конвоир, Семён, выверенным движением поднимает плечо, выхватывая из кобуры пистолет, только вот плечо его продолжает движение вверх, ломая ключицу, а локоть врезается в крышу. Кисть же его, управляемая этим неприметным сухим человеком с ничего не выражающими глазами, невероятно точно послала по две пули в шофёра Дёму, его друга ещё с детства, и в сидящего справа от него Николая.

И так чётко Василий представил эту картинку, что даже испуг пробежал на мгновение по его лицу, от мысли, что он и вправду совершил непоправимое. Семён же, с целой ключицей и лежащим на месте в кобуре табельным оружием, истолковав это по своему, сказал: « Не боись, не на допрос. Собирают много ваших, совещание, вроде как”.

–А мне нечего, молодой человек, бояться, – ответил пассажир, хотелось бы сказать, улыбнувшись, да только от улыбки этой, многие бы заплакали, – Только вот когда я тебя повезу, ты будешь лбом в скамью всю дорогу, и пятки в гору поднявши. Так, на всякий случай, чтобы ситуацию оценить не мог – и так цыкнул слюной меж зубов, одарив Семена ставшим вдруг колким холодным взглядом, что мурашки пробежали по спине всех троих.

Сбор прошёл чётко и методично. Все собрались вокруг круглого стола покрытого зелёным сукном в помещении без стульев с единственным светильником, бьющим ровно в центр стола, так что лица людей вокруг лишь слегка угадывались. Но Крелин все равно выхватил пару лиц старых знакомых, ещё с гражданской войны. Причём один из них давно уже числился погибшим. Что ж, служба такая, иногда лучше быть призраком.

Потом пришёл Сам. Он был краток.

–Товарищи, у Партии есть для вас важное задание. Ваша задача – создание небольших мобильных оперативных групп, которые смогли бы в тылу потенциального врага в короткий срок создать укреплённую точку, базу, для снабжения и поддержки дальнейшей диверсионной работы, ведения сбора данных, с тем, чтобы в случае необходимости максимально облегчить продвижение в вашем направлении основных сил наших войск. У вас неделя на подбор и проверку кандидатов на нашей базе на стадионе «Динамо». В вашем распоряжении будет самое новое вооружение и амуниция. Для ваших семей с этого дня и до конца операции, а это пока август, вы на учениях. Никакой связи. Сейчас вам дадут пакеты с более конкретными указаниями и развезут по базам подготовки. Удачи, товарищи, – и предупредительно махнув рукой – «тишина», он удалился. Словно было это не самое секретное собрание этого вечера в Москве, а может и во всём мире, а просто шёл человек от одного столика в кафе к другому и подошёл поздороваться, заметив старых коллег.

Крелин был опытным оперативником и поэтому первое, о чём он позаботился, выйдя из машины, это чтобы Семён, так просто поделившийся информацией “… собирают много ваших, совещание, вроде как”, делал уже завтра свои наблюдения в одном из лагерей в Сибири. Охранником, для начала.

«Ну, в конце концов, я ж не зверь, чтобы сразу по другую сторону колючки заслать, парень то вроде по доброте душевной. Только добрых, наша служба и не любит, – подумал Крелин – от них все беды».

Василий сразу понял, что это за потенциальный враг, понял и о какого рода «учениях» идёт речь. Последнее время он инспектировал много воинских частей на западных рубежах. Видел недоумение не умевших сложить картинку из мозаики фактов оперативников, почему подтягивают к границе аэродромы, делая их более уязвимыми, переносят туда же склады, отпуска на лето не дают. Списывали это на безусловное доверие к дружественной Германии после подписанного Пакта.

Вспомнил Василий и об инженере танкового завода, сетовавшего на глупый запрос о возможности быстрого переоснащения танков с гусениц на колеса с шинами, для увеличения скорости. «И где они у нас найдут дороги, чтоб кататься на этих колёсах, по Красной площади, если только, совсем ум потеряли». Василий тогда быстро нашёл довод перевести говорливого инженера из машиностроения в лесную промышленность, на заготовки леса. В барак.

Теперь картинка сложилась окончательно. Значит этим летом. Правильно, уж больно сильным становится разрастающийся западный сосед. Если бы не внутренняя контра, то ещё в 18-м были бы в Берлине красные флаги мировой революции.

И вот теперь, полтора месяца спустя, когда он с двумя десятками лично им отобранных бойцов, за три недели июня создал прямо на окраине леса в указанном в задании месте укреплённый скрытый опорный пункт, и ждал уже инспекции для оценки, в ста метрах от него устроили пионерский лагерь! Ну ладно, не пионерский, палаточный городок курса молодого бойца курсантов военного училища. Три десятка юнцов и пара-тройка командиров. Посланный им боец предложил под предлогом намечающихся учений молодому летёхе сменить дислокацию, но тот сказал, что у него тоже есть свой приказ и своё командование, хлопнув по своему нагрудному карману.

По-хорошему, стало быть, не хотят. Хорошо, будет по-плохому.

Быстро родился план операции. Ночью снимаем стоящих на часах, только без членовредительства. Потом скручиваем лейтенанта и второго командира. Отводим в деревню, оставляем привязанными к столбу и обещаем, что так будет каждую ночь, только с каждой следующей ночью, привязывать будем всё дальше в лесу. Заодно и тренировка по ведению сбора информации с помощью взятия в плен «языка».

Сказано – сделано. Проследили за расположением, посчитали курсантов. Кроме лейтенанта был ещё, какой-то видимо отставной, лет шестидесяти. Крелин вышел взглянуть на лагерь соседей только один раз, минут на пятнадцать. Отставной ходил не спеша по лагерю, останавливаясь то у одной группки, то у другой, видимо поучая, а может, просто травя байки. Что-то неуловимо знакомое показалось в нём и, наблюдая за стариком, он почувствовал грызущее чувство – хочешь, не хочешь, а наступит день, и будет он тоже на пенсии молодёжь поучать. Надо ребятам сказать со стариком помягче. Назначив операцию на два пополуночи, он пошёл вздремнуть. Когда встал все задействованные были наготове. В лагере курсантов всё стихло. Утомлённые занятиями с перерывами на пробежки и упражнения по военной подготовке, да ещё и на свежайшем местном воздухе, курсанты попроваливались в свои мальчишечьи сны мгновенно, только вот старик пропал из вида ещё раньше до заката, наверно утомился и прилёг.

Один из часовых решился дара речи, когда прямо перед ним из земли вырос один из бойцов Крелина, на голову выше, а когда он, наконец, решился открыть рот, в него аккуратно встал кляп. Второй часовой и вовсе спал. С лейтенантом тоже всё прошло тихо. А вот второе место в палатке командиров было пустое, более того уже холодное. Вынеся лейтенанта из лагеря и вынув на секунду его кляп Крелин спросил: “ Кто второй и где он? И не говори, что в деревню ушёл на постой к бабе. Мы его с вечера вели, из лагеря он не уходил”.

От ближайшей берёзки вдруг отделилась тень: « А второй, Вася, политрук. Политрук Корнев. А теперь ты мне объясни, что, черт побери, тут происходит?! Я твоих лазутчиков ещё вечером пересчитал и стреляю, если ты ещё помнишь из любого положения. Так что скажи бойцам своим без резких движений, мы все в РККА служим».

Спустя полчаса Крелин сидел со своим старым, ещё по чапаевской дивизии, командиром у костра.

–Ты извини, Тимофей Петрович, я не могу тебе всего сказать, но у нас тут даже не учения, дела посерьёзнее. Твои пацаны нам тут совсем не к месту.

–Да понял я, понял. Знаю куда ты ушёл, рекомендации у меня на тебя запрашивали, словно в Совнарком берут, с пристрастием. Завтра запрошу передислокацию у начальника училища, думаю, он вопросов, что да почему, задавать не будет. Я ведь сам это место выбрал. Корни у меня с этих мест, дед мой тут жил, тоже Тимофей кстати. Легенда какая-то у нас в семье с именем этим связана. Дед говорил, что эту вот церковь, Церковь Тимофея Апостола, наш предок Тимофей и построил, представляешь? Я тут в детстве то часто гостил, все эти окрестности знаю сызмальства. Кстати, про преемственность, у меня в воспитанниках Вовки Миллера сын, помнишь Вовку то? Хороший пацан.

–Да как не помнить, помню. Вроде он хорошо по службе пошёл после гражданской. Живой хоть? Сейчас с такой фамилией всяко бывает, в армии особенно.

–Жив-здоров. Сын его Ваня поступал к нам, так навещал он меня. Не то чтобы хлопотать о поступлении, нет, парнишка грамотный, толковый. Сам Володя после гражданской в разведке служил, они ж в семье язык немецкий до сих пор с сызмальства передают, ну он в Японии за немца то и сходил, до поры до времени. Пока после удачно выполненного задания ориентировки на каждом столбе с его портретом не развесили.

Семья в Москве, а сам по-прежнему на Дальнем Востоке служит, воевал с самураями в Манчжурии, да и сейчас неспокойно там говорит. Так что разрывается на два фронта. А фамилия, фамилия нормальная, они ж из немцев то ещё при Петре на службу России приехали. Он рассказывал во время Первой мировой, с немцами когда воевали, родственники его поменяли на украинский лад фамилию в Мельник. Только вот сейчас показалось, кому то, такая скрытность подозрительной и определили их во врагов народа, на всякий случай. Так что неважно как зовут, главное за что бьют.

–М-да, на Дальнем Востоке неспокойно говоришь, а где сейчас спокойно – задумчиво проговорил Крелин. – Ты лучше скажи, как ты бойцов-то моих вычислил, где прокололись?

…Наступало утро, утро 22го июня 1941 года.