Читать книгу Внутри точки - Александр Фролов - Страница 14

Здесь мы закопали первую книгу – за гребнями вещества

просматривается жгут фосфора, стянувший пепельное лицо ровно посередине

или это тёмным лучом падает запад от виска до виска,

                              от холма до холма текут в истощении числа,

т. е. стекло или его границы – снег, летящий сквозь каркас уравнения: седина,

                                                                      молоко:

сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,

как пылающий ветер, устав от себя,

                              выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая

гранит,

приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька

                                                                      то,

с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,

деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений

сколько мы ещё будем способны слышать, как с этажа на этаж стекает смола,

как пылающий ветер, устав от себя,

                              выходит из «себя» зыбких границ, наблюдая

гранит,

приютивший золотое сечение в начало отсчёта, приняв за вспыхнувшего мотылька

                                                                      то,

с каким усилием губы не пускают воздух в отверстия гласных – горят города,

деревни закутаны в цинк: разброс по карте матовых сновидений

                              (основание для реки), —

прорастёт ли письмо (хоть мы не просчитывали вероятность наперед)?

чего ожидать в такой пасмурный день? – скоплений? дождя? – или…

обломок стены, фотография рта в контексте летящих навстречу

разодранных сумраком фар, беглый символ в устье ночи, перешагнувший

                                                            возможность

«раскрыть», что плывёт по зрачку,

если резко коснуться твоих губ обрывком бумаги в слабеющем свете заката

– колебание —

так эхо взрослеет в дугах камней

параллельно расширению зрения.

Вялостью течь вообразить. Ростки принимать – «другим».

Пахнет скошенной травой; серебро опыляет гнёзда, делит надвое «целое»:

тень хрустит,

                           та что – пение корня,

                           другая – разлёт сахарной дымки, что и размах голосов

                    в подтверждение восходящей рукописи, сметающих стальную чешую

со «знания», с какой-либо попытки обернуться «чистой тотальностью»,

формой – уходить в мягкое умирание солнца, вблизи крепостных стен, где вихрь

латает пустоты в местах разрушенных звёзд о крылья тлеющих птиц в окончани

ях                    августа, но если ближе – страниц, почему-то не принятых почвой,

хотя мы следили,

                    (разобрав все несвязности, свободно висевшие между скрытных

смещений полудня в регистрах нисходящих потоков пепла),

чтобы книга снилась себе, как лето догорает в бесцветности вырванной фразы из

повествования, так бережно хранимого городскими сумасшедшими.