Читать книгу Ночной разговор - Александр Гусаров - Страница 3

Железнодорожный состав медленно и осторожно приближался к станции. Он так плавно подкатывался, что создавалось впечатление о его готовности к нападению, но при внимательном рассмотрении оно тут же улетучивалось, и тогда он казался большим и добрым существом, просто боявшимся лишний раз потревожить пассажиров. Колеса постукивали всё реже и реже. Уже можно было рассмотреть колёсные пары с буксами и толстые пружины, подпиравшие днища вагонов. Воздух наполнился дорожным, знакомым каждому пассажиру специфическим ароматом, струившимся из внутренностей длинного состава, а также запахом отработанных нефтепродуктов и разгоряченного металла. Небольшие группы людей, темневшие до прихода поезда неодушевленными пятнами на белом пространстве заснеженной площади перед вокзалом, задвигались, забродили вдоль путей и одновременно потянулись навстречу веренице светившихся окошек.

– Где четвертый вагон остановится? – требовательно спросила женщина средних лет, навьюченная сумками, у скромно одетой молодой девушки, что пристально всматривалась в проплывавшие мимо окошки.

– Не знаю, – Галя пожала плечами.

– А у тебя какой? – бесцеремонно обратилась к ней женщина.

– У меня седьмой.

– У-у-у, – разочарованно промычала женщина и, покачиваясь из стороны в сторону под тяжестью своей ноши, поспешила за головой поезда.

Галя ещё раз взглянула на билет. Седьмой вагон застыл напротив, распахнулась тяжёлая зелёная дверца и из неё с тряпкой в руках выглянула проводница, принявшаяся старательно протирать поручни. Закончив, она легко спустилась вниз и встала возле ступенек. Галя подождала, пока все пассажиры выйдут из вагона, и протянула проездной документ женщине, взиравшей на окружавших её людей с невозмутимым холодным лицом, бесстрастным как у футбольного судьи, показавшего красную карточку.

– В третье купе проходите, – изучив билет, сказала проводница, взяла первый экземпляр себе, а второй – контрольный купон – вернула ей.

Галя вскарабкалась по ступенькам, миновала холодный неуютный тамбур и пошла по узкому коридорчику, утопая в мягкой ковровой дорожке. Она остановилась возле своего купе и потянула серебристую ручку вправо, дверца мягко откатилась. Перед нею у окна друг напротив друга сидели двое мужчин: худощавый лет под пятьдесят с ввалившимися щеками и примерно того же возраста военный в форме морского офицера с погонами капитана первого ранга.

Они одновременно повернулись на звук открываемой двери.

Худощавый спросил:

– Вы к нам?

– Да, – ответила Галя, – здравствуйте, – добавила она, и обратилась с вопросом: – а какое место у вас свободно?

– Здравствуйте, – поприветствовал её худощавый мужчина, а капитан первого ранга кивнул со словами. – Добрый вечер.

Худощавый заулыбался:

– Вам как представителю прекрасной половины человечества, мы предоставляем право выбора.

– Тогда я выбираю нижнее, – твёрдо сказала девушка.

– Пожалуйста, – худощавый посмотрел в сторону военного, – вы не возражаете?

Тот пожал плечами:

– Конечно, нет. Мне даже на верхней полке как-то привычнее.

Худощавый мужчина пустился в объяснения:

– Мы сами всего за два часа до вас сели, с местами не успели определиться, – он встал и приподнял нижнюю полку.

– Вещей много у вас?

– Да нет, всё с собой, – улыбнулась Галя.

Она опустила небольшую чёрную сумку в ящик, мужчина услужливо опустил крышку.

– Присаживайтесь.

Галя скинула пальто и повесила на вешалку у двери, сняла с головы вязаную шапочку, привычными движениями поправила перед зеркалом волосы. На ней были зеленая шерстяная кофточка и черная юбка чуть ниже колен.

– Далеко вам? – спросил худощавый.

– До Ростова.

– Значит, ехать вместе до конца. Мне и Леониду Ивановичу тоже до Ростова, – он кивнул в сторону капитана первого ранга.

Худощавый мужчина немного помолчал и представился:

– Меня зовут Георгий Петрович, можно просто Георгий, – он улыбнулся.

– Галя, – она взглянула на попутчика.

– Леонид, – приподнялся со своего места военный.

– Очень приятно, – кивнула девушка.

Вдруг дверца в купе резко распахнулась и на пороге появилась полная женщина в форменной одежде проводницы.

– Бельё брать будем? – обратилась она к девушке.

– Да, конечно.

– Тогда деньги давайте! – не терпящим возражений тоном бросила проводница.

– А сколько? – как провинившаяся школьница Галя виновато смотрела на женщину. – Я уже давно не ездила в поезде.

– Сорок пять рублей!

Проводница приняла деньги и, не пересчитывая, сунула в карман серо-зеленого пиджака.

– Чай приносить? – взявшись за ручку дверцы, спросила она уже более миролюбиво.

– Обязательно, как же без чая, – за всех подал голос Георгий Петрович.

– Вместе с бельем и чай принесу. Только раньше восьми не ждите! – опять по-хозяйски грубовато бросила проводница и захлопнула за собой дверцу.

– Наш Российский сервис, – констатировал Георгий Петрович, обращаясь то ли к самому себе, то ли к попутчикам.

Военный в ответ улыбнулся, а Галя словно соглашаясь, тяжело вздохнула. Но Георгий Петрович не унимался:

– Я вот, сколько ни езжу – не перестаю возмущаться, всё никак не привыкну, что ничего по – большому счету, у нас не меняется.

– Чтобы изменения были заметными – обязательно нужна революция, – с улыбкой ответил военный, – с другой стороны, может у женщины в семье нелады какие.

– Не знаю, что вам на это сказать, – нахмурившись, покачал головой Георгий Петрович, – нелады-то, нелады, а мы тут причем?

– Жизнь сама накажет тех, кто плохо поступает! – неожиданно громко произнесла Галя.

– Вы так думаете? – Георгий повернулся к ней и с усмешкой произнес: – Что-то не видно, чтобы она кого-то наказывала.

– А вы присмотритесь повнимательнее, – уже тише возразила девушка.

Поезд качнулся и медленно тронулся. Галя задумчивым взглядом провожала уплывавшие за окном привокзальные строения.

– Девушка отчасти права, – услышала она будто откуда-то издалека голос Георгия Петровича, обращенный к капитану первого ранга. – Существует закон отражения: то плохое, что ты делаешь кому-то, рано или поздно возвращается к тебе же. Я его называю законом равновесия: зло и добро на чашах весов. Они уравновешивают друг друга. Не могу вот только понять, почему на одного человека иногда наваливается столько беды, что хватило бы на десятерых?

– Видимо ваш закон отражения не так однозначно трактуется и им всё объяснить невозможно. Мне кажется, ваши мысли перекликается с верой древних славян в борьбу между миром духовным и миром явленным, добром и злом, правдой и ложью. В вечном противоборстве этих сил, где никто не может одержать верх. В результате сохраняется равновесие и формируется Правило. Вы ведь не можете отрицать, что зло играет и положительную роль, заставляет человека становится сильнее. С одним добром согласитесь жить скучновато, но конечно, когда на одного, как вы говорите, наваливается слишком много беды, тоже плохо. Мир может просто перестать существовать.

– Да-да. Сломается человек, – усмехнулся Георгий.

– Вот мы и подошли к тому, о чём вы спросили в начале: почему одному бед достается больше, чем другому? Наши несчастья мы переносим по-разному: кто-то большую беду переносит легче, чем кто-то маленькую. Сопротивляемость бедам разная – вот вам и действует закон равновесия, но уже с индивидуальной поправкой. Каждому достается по силе духа. Существует же такое понятие, как болевой порог.

– Извините, Леонид Иванович, вы человек военный…

– Не совсем, Георгий Петрович, я военный врач, нейрохирург, – поправил собеседника капитан первого ранга.

– Значит тем более, вам в какой-то степени близки мои рассуждения, – настаивал на своём Георгий Петрович.

– Если «в какой-то степени», – снова возразил Леонид Иванович. – Вы подразумеваете область духовную, связанную с роком, судьбой, а эта область для медицины так же загадочна, как и для остальных. Мы больше воздействуем на физиологические возможности человека. Правда, не стану отрицать, что это в определенной степени взаимосвязано.

– Все равно вы должны меня понять, – настаивал на своем Георгий Петрович. – Я сам бывший военный прокурор, мы с вами почти коллеги. Я тоже всегда считал, что, как и вы, лечу людей от болезней, хотя в отличие от вас, как вы сами сказали, не физических. Два года я уже на пенсии. Мне тут, по случаю, адресок один дали, вот еду то ли к знахарю, то ли к экстрасенсу, как теперь их и обзывают, не могу точно сказать.

– Может, к колдуну? – подмигнул Гале капитан первого ранга.

– Может, и так, – легко согласился бывший прокурор.

– Что же с вами произошло? – уже серьезно, с долей сочувствия прозвучавшей в голосе, спросил Леонид Иванович.

– Это долгая история, – выдерживая паузу, то ли для того чтобы подобрать нужные слова, то ли чтобы подогреть интерес слушателей, ответил Георгий Петрович и стал рассказывать:

– Меня после ухода на пенсию стали мучить боли в желудке. Обследовался. Обнаружили полипоз. Вы врач, Леонид Иванович, – он бросил взгляд на военного нейрохирурга, – и представляете себе, что это за заболевание: лечение, как известно, лишь хирургическое. Сделали мне операцию, удалили часть желудка. Два месяца после операции лежал в госпитале, швы всё не заживали. Из-за этого оперировали повторно. Выписываюсь домой, а недели через две между швов вываливается бугор величиной с кулак, липкий весь, скользкий – для наглядности он собрал в горсть свои пальцы и, продемонстрировав слушателям, продолжил. – Сделали мне третью операцию. Встал через месяц с постели, уже выписался, дома находился, и полез в подвал, чтобы банку маринованных огурчиков достать. Прямо в подвале у меня расползаются швы и кишки вываливаются до колен, – Георгий Петрович делает жест рукой, проводя по своим коленям. – Понятно, что нужна четвертая операция. Супруга по знакомству устраивает меня к профессору, доктору наук в гражданскую больницу. Последняя операция прошла более – менее успешно, но, когда я лежал в больнице, у меня угнали машину. Все эти несчастья происходят со мной в течение одного года. Я уже стал верить в разговоры про то, что меня сглазили, и с меня пора порчу снимать.

– Может, засудили кого не справедливо? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил капитан первого ранга.

– Я думал об этом, – с задумчивым видом отозвался Георгий. Он поглядел в потемневшее окно, невольно вслушиваясь в однообразный перестук колес.

После минутного раздумья бывший военный прокурор произнес:

– Да, нет, старался всегда всё по закону делать. Но судьба может с каждым выкинуть злую шутку. Взять хотя бы последнее дело, которое мне пришлось вести перед уходом на пенсию.

Он сделал небольшую паузу.

– Два солдата железнодорожного батальона нашего гарнизона были в увольнении. Одного звали Василий, а второго, по-моему, Андрей, – он поднял глаза вверх, – да, точно Андрей.

Симпатичные такие ребята, спортивного телосложения. На таких красавцев и девушки всегда обращают внимание, – Георгий Петрович взглянул на Галю и продолжил. – Прямо из части они зашли к одной своей подружке. Она жила неподалеку на первом этаже девятиэтажного дома. Долго звонили, стучали в двери, но дома её не оказалось. Потоптались у подъезда, намерзлись. Тогда в декабре были самые холода, – уточнил он. – Решили согреться. Способ известный: купили в ближайшем ларьке бутылку паленой водки, побродили кругами и распили. После этого направились к другой своей знакомой. Та встретила, как и подобает, выставила на стол очередную бутылку – к выпитому они добавили ещё граммов по двести. Гулять пошли втроем. По дороге знакомая потерялась, и тогда они возвратились к «девятиэтажке» возле части. Подружку опять не застали. Но когда они ей названивали, открылась дверь соседней квартиры и из неё высунулась лохматая голова женщины потрепанного вида:

– Ребята выпить хотите?

Герои отвечают, хотя сами уже на пределе:

– Хотим.

Бабёнка подмигивает:

– У меня на чердаке спрятана бутылка водки.

– Тогда пошли, – согласился Василий, он был по-плечистей, но ростом пониже Андрея.

Женщина поднимается с ними по лестнице до самого верхнего этажа. Они идут за ней, наблюдая и посмеиваясь, как она покачивает худосочными бедрами. Открывают с трудом крышку чердака, лезут наверх, а она, после того как они оказались на чердаке, начинает над ними насмехаться:

– Обманула дураков, ха-ха-ха, а вы поверили, – и как они рассказывали, – «просто издевательски смеётся в лицо». Она им говорит:

– Мне надо, чтоб вы чердак открыли. А теперь валите отседава пока целы.

Андрей – парень, что был повыше, готовился уже ударить ее. Как вдруг из темноты чердака появляются мужчина и женщина – лица без определенного места жительства, попросту бомжи.

При себе у них бутылка водки. Они её тут же на пятерых распивают. Бомжи спускаются вниз. Ребята остаются с соседкой подруги.

– А где твоя бутылка? – спрашивает Василий.

В ответ она начинает хихикать:

– Вы чё дураки, кто за бесплатно чё дает, валите пока целы я ж вам сказала.

Первым женщину ударил Андрей. От удара она ойкает и, ударившись об угол кирпичной вентиляционной трубы виском, падает навзничь. Василий бьет её ногой. К нему присоединяется Андрей. Тяжелыми солдатскими ботинками они начинают наносить удары. Василий хватает валявшийся на полу деревянный кол и вонзает в неё.

– Какой ужас!! – воскликнула Галя.

Георгий Петрович развёл руками.

– Да такое, к сожалению бывает.

Когда Василий отскочил в сторону, он пришел в себя и крикнул Андрею:

– Уходим!

Они бегом спустились с чердака. У подъезда отдышались и пошли в часть. Дня через три один из жильцов обнаружил на чердаке труп и, сообщил в милицию.

Найти друзей как вы понимаете, не составило большого труда. Это, как говорится, дело техники. Опросили жильцов: кто приходил? К кому? У подъезда они довольно долго крутились. Вышли на подружку, она назвала имена, из какой части. Дневальный по роте, что дежурил в тот день, вспомнил, в котором они часу вернулись и как отмывали кровь на ботинках в умывальнике.

На первом же допросе они сознались. Провели медицинскую экспертизу, психически ребята вполне нормальные, вменяемые люди. Грозила им «вышка», но, учитывая чистосердечное раскаяние, положительные характеристики одному дали десять лет, а второму двенадцать. – Георгий Петрович вздохнул и посмотрел на убегавшие за окном огоньки:

– Вот вам и судьба. Противоборство сил добра и зла. Как это объяснить? Им бы жить да жить, – он помолчал и сделал вывод:

– Так что всё и всегда старался делать по совести, – он снова вздохнул. – И по закону.

Не произнося ни слова, все долго вглядывались в окно. Поезд мчался сквозь вечернюю мглу, мимо пролетавших редких огней, стремясь в точно назначенное время довести каждого до места назначения.

– Что же побудило их пойти на такое зверство? – нарушил наступившую тишину Леонид Иванович.

– Они мне говорили, что сами плохо помнят, как все случилось, пьяные были. Ничего не соображали, а женщина уж очень зло над ними посмеивалась, – вот и разозлились, – он взглянул на Леонида Ивановича. – Впрочем, это ведь не оправдание. Вот вы, как врач, лучше меня ответите, что их толкнуло на это?

– Не знаю, – покачал головой капитан первого ранга, – это, похоже, как раз тот случай, когда медицина бессильна. Речь снова идет больше не о физиологии, а о состоянии духа, совести, показывающей насколько человек близок к Богу.

– Вы верите в Бога? – удивился Георгий Петрович.

– А вы считаете, что людям моей профессии такие слабости несвойственны?

– Да это больше с лётчиками, моряками соотносится. Они, насколько мне известно, люди суеверные.

Леонид Иванович усмехнулся:

– Ну, тогда это по адресу.

– И что же, по-вашему, есть Бог? – как показалось почти с вызовом, бросил ему бывший прокурор.

– Бог? – настала очередь задуматься Леониду Ивановичу. – Вопрос непростой, а вопросы, как известно, всегда легче задавать, чем на них отвечать, – он улыбнулся. – Мы с вами живём, гонимся за какими-то ценностями, но то, что мы копили годами, а, то и десятилетиями в одно мгновение может исчезнуть. Человек часто попадает под воздействие обстоятельств. Будто кто-то наставляет его на путь истинный. Существует то, что непостижимо нашему рассудку. Люди, несмотря на всех их разговоры и веру в атеизм, порой сами открывают в себе Бога, те же высшие духовные ценности, например – веру в справедливость, в добро, особенно когда им плохо. Может, это и есть действия божественных сил? Мне самому интереснее другое, что Бог ищет в человеке? Так что к истинно верующим людям меня причислить нельзя. Я недавно оперировал молодого парня, у него была тяжелейшая травма позвоночника. Он мне рассказывал, что на грани жизни и смерти ему открылось совершенно иное понимание окружающей действительности. Все житейские беды, горести, проблемы стали для него вдруг мелкими и несущественными. В нас, и в тоже время помимо нас, существует истина, но её мы иногда лишь приоткрываем, независящая, кстати, от нашего благосостояния и принадлежности к определенному слою общества. Счастливым может быть человек с полным отсутствием капитала и, наоборот, у кого средств много вдруг оказывается самым несчастным. Эта истина словно живёт в другом измерении и представляет идею совсем другого мира. Надо иметь особое зрение, чтобы разглядеть и понять её. Говорят еще: что Бог есть любовь. Согласитесь, что человеку, умеющему бескорыстно любить, незнакома бессмысленность существования, это как раз подтверждает наличие другой, более высокой формы духовной жизни. Я уже не говорю об удивительном устройстве природы на земле: как все до мелочей продумано, логично, взаимосвязано и красиво. Посмотрите на смену времён года. Как среди животных гибель одного биологического вида приводит к гибели другого. Круговорот всего в природе…

Внимательно слушавший Георгий Петрович отозвался:

– Хорошо. Допустим, в чём-то я могу с вами согласиться. Но как объяснить столько несправедливости вокруг?

– К сожалению, у меня нет особого дара, нет и связи с высшими силами, чтобы ответить вам, почему всё на свете устроено именно так, – произнёс Леонид Иванович. – Да и если всё знать, то жить следует совсем по-другому. Но мы с вами уже говорили о противоборстве различных по назначению сил. Возможно также, что телесная жизнь, как форма существования, не может обходиться без трудностей и проблем, о них мы узнаем через лишение материального благополучия, борьбу добра со злом. Мне кажется, что все неприятности, и болезни в том числе, – он глянул на Георгия, помогают формировать истину для души, которую Бог хочет донести до каждого. Возьмите человека, свободного от постов, должностей, богатства, если он, конечно, не деградировал, как личность, свободного так же от стремления к этому, насколько он будет по духу превосходить людей зависимых. Как стечение обстоятельств влияет на судьбу человека, при кажущейся неопределенности. Где-то сказано: «Година искушения придёт, чтоб испытать живущих на земле», но эта година, по-моему, мнению, никогда не кончалась. Выдвигалась и такая теория, что само время – это иллюзия, и существует лишь относительная реальность. Ничто не постоянно. Когда-то известная женщина-философ, сказала, что время прошлое есть время настоящее, также и будущее, это время, хотя и не наступило, но все же существует. Наша вселенная – одна из бесчисленных вселенных, которая является следствием предыдущей и причиной по отношению к последующей. Эту женщину отлучили от церкви. А отлучение само по себе так мелко и недостойно для людей, посвящающих себя высокому служению. Зато как по-человечески низко – вот так мы часто решаем всё за Бога. В любом случае вокруг нас просматриваются закономерности, а не просто хаотичные случайности.

– Возможно, возможно, – откликнулся Георгий Петрович. – Кстати, имя этой женщины Елена Блаватская, – он лукаво посмотрел на доктора, – так что и мы кое о чём наслышаны. Но я знаю, что в библии сказано: человек не должен копаться во всём этом, когда надо ему само всё откроется.

– Одна библия, да и остальные известные нам официальные писания не могут всё разложить по полочкам. Они при своей положительной роли нередко служили и служат власть имущим и политическим пристрастиям определенного круга лиц. Вера, она, пожалуй, находится вне религии. Да, я особенно и не копаюсь. Всё равно открыть смысл существования не удастся, так уж устроено. А наши представления о Боге, как правило, соответствуют уровню развития человека как личности и развитию общества лишь на данный период времени. И что плохого допустим в том, чтобы попытаться разобраться, для чего жить? Взять хотя бы простой пример: вы делаете человеку добро совершенно бескорыстно, отчего тогда чувствуете себя намного лучше и чище, чем, если бы то же самое сделали за деньги?

– Денежная благодарность тоже вызывает положительные эмоции и многие после неё чувствуют себя может и лучше бескорыстных людей.

– Не думаю что это так, – доктор сделал паузу. – Да и вряд ли это возвышает так, как людей бескорыстных.

– Возможно, возможно, – вновь проронил с задумчивым видом Георгий Петрович, – думаю, правда, найдутся люди, что смогут возразить вам куда более убедительнее, чем я.

– Вас уже потрепала жизнь, вот вы и стали помягче. Вы слышали про учение, подразумевающее, что Вселенная является единым организмом, обладающая разумом, а человек часть этого организма, созданного свободным. Он наделен собственной волей, имеет право ошибаться до такой степени, что может идти против всех законов. Но из всех наших поступков, мыслей жизнь выберет самое главное, сформирует необходимое мировоззрение и отметёт всё ненужное….

– Гале, наверное, совсем неинтересны наши умозаключения? – Георгий Петрович недослушав собеседника, обратился к девушке.

– Нет, отчего же, мне интересно послушать. Но все это так далеко от реальности, – с женской непосредственностью ответила она.

– Не так и далеко. То, что мы обсуждали, всегда соприкасается с нашей жизнью, надо лишь, как вы сами высказались в начале нашего разговора, – присмотреться повнимательнее, – возразил Леонид Иванович.

Галя пожала плечами:

– Может быть.

В дверь купе постучали. Появилась проводница.

– Чай будете?

– Будем, будем, – засуетился Георгий Петрович, помогая женщине расставлять стаканы на откидном столике.

– Печенье не хотите?

– Почем оно у вас? – живо поинтересовался бывший прокурор.

Услышав ответ, попросил:

– Давайте и печенье.

Проводница получила деньги, улыбнулась и вышла, осторожно прикрывая за собою дверь.

– Совсем другой человек, – проговорил ей вслед Георгий Петрович.

– Это она услышала, о чем вы говорили, – улыбнулась Галя.

– Можем, когда захотим, – согласился Леонид Иванович.

После общего чаепития, мужчины вышли в коридор, давая возможность девушке переодеться и застелить постель.

Они постояли вдвоём, вглядываясь в ставшее непрозрачным оконное стекло, как бы пытаясь разглядеть за ним что-то своё в ночной мгле под равномерный перестук колёс.

– Честно сказать, – заговорил Леонид Иванович, – я сам во многом не разобрался. Рассказывал вам про парня, которого вытащил с того света, а у меня у самого через неделю, после того как сделал успешную операцию, умерла мама. И ничем как врач я помочь не смог. Где тут истина, и где тут судьба?

– Примите мои соболезнования, – сочувственно произнес Георгий Петрович.

Они ещё постояли у окна, вглядываясь в летевшие мимо огни. В помещении вагона было тепло и уютно.

Вернувшись в купе мужчины, присели на нижнюю полку Георгия Петровича.

Галя, уже лежавшая под одеялом нарушила неловкую тишину:

– Вот вы, мужчины, рассуждаете о душе, о высоких материях, а многие больше думают, о том, как семьи прокормить.

– Слово мудрой женщины, – констатировал Георгий.

Леонид Иванович развёл руками:

– Не могу не согласиться.

– Вот и давайте спать, – подвела итог девушка.

Георгий Петрович собрал жёлтые подстаканники и понёс в купе для проводников. На подходе он услышал приятный женский голос:

– Скажите, п-Ожалуйста, в к-Отором часу мы прибываем в Шахты?

– В семь тридцать, – отвечала проводница.

– Спасиб-О.

Он остановился и прислушался, женщина произносила слова не совсем в обычной манере. Она в отдельных словах усиливала произношение буквы «О». Нет, она не окала, она просто подчеркивала в них значение этой буквы, делая звук красивым и певучим «спасиб-О», и слово от этого только выигрывало, оно приобретало таинственный оттенок и становилось приятным для слуха.

Женщина вышла из служебного купе. Бывший прокурор, отвернулся и сделал вид, что занят изучением Обязанностей пассажиров в небольшой рамочке на стене вагона.

Она шла по коридору, а он, провожая взглядом, отмечал округлые, приятные мужскому взгляду формы. У последнего купе женщина остановилась и взялась за ручку, но, прежде чем открыть дверцу, она повернула голову и посмотрела в его сторону. Их взгляды встретились. На сердце у него сначала похолодело, а потом повеяло приятным тёплом.

Она посмотрела, будто сквозь него и вошла в купе. Воспоминания свинцовой тяжестью завладели его мыслями…. Он тогда получил новое назначение на должность заместителя военного прокурора довольно крупного гарнизона. К нему поступили материалы предварительного расследования из местного отделения милиции.

В городском кинотеатре закончился последний сеанс. Мужчина тридцати лет, среднего роста, лысоватый, прикуривая сигарету, замешкался на выходе из зала. Посетители кинотеатра скоро растворились в темноте. А на плечо мужчины неожиданно легла тяжелая ладонь.

– По кино суетишься? А у ребятишек на опохмелку шиш с маслом, – прозвучал над его ухом развязный грубый голос. В полумраке виднелись маячившие неподалеку ещё две фигуры.

– Вы чё, мужики?

– Чё, чё, надо бы поделиться, – говоривший незнакомец дыхнул винным перегаром.

– Вы чё?

– Чё зачёкал? – произнес один из тех, что стояли в отдалении.

– Давай, гони монету, – подступил до этого молчавший третий грабитель. Из троих он был самого маленького роста.

Мужчина сунул руку в карман пиджака:

– Сколько вам?

– Всё гони! – потребовал невысокий.

Мужчина попытался резким движением сбросить со своего плеча руку, продолжавшую крепко удерживать его на месте, но тут же получил удар в лицо.

– Помогите! – что было силы, крикнул он в сторону тёмной улицы.

Державший на плече руку, не обращая внимания на выкрик, сдернул с него пиджак и принялся обшаривать карманы.

Он рванулся бежать, но на него посыпался град ударов по лицу, грудной клетке, ниже пояса. Теряя надежду на спасение и прикрывая голову руками из последних сил, мужчина ещё раз закричал:

– Помогите!!

На его счастье зов о помощи услышали молодой человек и девушка, прогулявшиеся по ночной улице.

Молодая пара заспешила к месту событий. Они остановились на расстоянии нескольких метров и парень спокойным голосом обратился к нападавшим:

– Ребята. Кончайте…

– Тебе что, больше всех надо? – спросил один из грабителей. – Пошёл отсюда пока сам не огрёб!

– Я говорю, заканчивайте, – не успокаивался, несмотря на грозное предупреждение прохожий.

– Ты нас достал, козёл! – отозвался низкорослый и попытался ударить объявившегося защитника. Молодой человек поставленным движением отбил руку и ответил на удар. Невысокий мужчина, не успев как следует осмыслить, что происходит, отлетел к зданию кинотеатра и, ударившись лбом о каменное препятствие, медленно сполз на землю.

Другой грабитель, до этого шаривший по карманам пиджака, скомкал одежду и, чтобы отвлечь внимание, швырнул в сторону молодого человека, попытавшись ударить того ногой. Выброшенная для удара нижняя конечность неприятно хрустнула в крепких руках прохожего. Взвыв от боли, нападавший опустился неподалеку от товарища, приложившегося лбом о стену кинотеатра. Третий приятель, осознавая, что обстоятельства складываются не в их пользу, сломя голову пустился наутек.

Парень повернулся к своей спутнице:

– Наташа, сходи, пожалуйста, вызови милицию. – Девушка бросилась за угол здания кинотеатра, где находился ближайший таксофон.

Мужчина, всего минуту назад полумертвый от страха, внезапно приободрился, подобрал с земли свой пиджак и, с криком:

– Спасибо друг! – бросился бежать.

Его защитник успел лишь удивленно проронить в след:

– Ты куда?!

Отделение милиции находилось неподалеку, и милицейский наряд появился минут через пятнадцать. В отделении выяснилось, что один из участников нападения был военнослужащий. Дело передали в военную прокуратуру, и оно попало к нему.

Первым на допрос он вызвал прапорщика Митрофанова. По материалам предварительного расследования он и начал приставать и обшаривать карманы пиджака.

Перед ним опираясь на палочку, предстал молодой мужчина среднего роста с нагловатым выражением лица. В воинской части прапорщик служил начальником продовольственного склада. «Этот, пожалуй, своего не упустит, – оглядывая мужчину, подумал он, – непонятно что его толкнуло на откровенный разбой? При такой „хлебной“ должности?»

Прапорщик пришел с подготовленным заявлением и справкой из госпиталя. В заявлении он в красках расписал, как у кинотеатра безо всякой причины к ним стал приставать прохожий хулиган, а потом, пользуясь неизвестными приемами зверски избил.

На вопрос: «Почему прохожий напал сразу на троих?» – Митрофанов, не моргнув глазом, ответил: «Почем мне знать, може, перед подругой хотел повыделываться. Може, приемы на нас отрабатывал, – вёл он себя раскованно и самоуверенно. – Вы смотрите, что он с моей ногой сделал, – показывал прапорщик на загипсованную ступню своей правой ноги. – Митьке этот деятель вообще голову проломил, када об кинотеатр стукнул. Он завтра с заявлением придет, сегодня в поликлинику на обследование поехал. А Валерка в деревне у тещи скрывается. Он успел убежать, а то было бы три инвалида. В милиции мы правду побоялись рассказывать, – прапорщик с доверительным видом понизил голос».

По ходу расследования дело оборачивалось не в пользу защитника неизвестного потерпевшего и Сергей Краснов, двадцатитрехлетний парень, превращался в нового подозреваемого.

Командир части, где проходил службу Митрофанов, связался с прокурором и через него передал просьбу сделать всё возможное, чтобы на часть не легло пятно. Прокурор мимоходом сообщил, что командир обещал выделить в новом, строившемся для части доме две квартиры работникам военной прокуратуры. Одна из них могла предназначаться ему.

Сомнения тогда раздирали Георгия. Он чувствовал, что прапор и приятели лгут без зазрения совести, однако жизнь диктовала своё, да и доказательств у него против Митрофанова по существу не было никаких. Свидетель, жена Сергея, поднимала длинные ресницы, над большими красивыми глаза, и говорила в своей необычной манере с включением буквы «О»:

– Вы п-одумайте, с чего эт-о мой муж станет рисоваться передо мной, да ещё таким первобытным способом.

Он смотрел на обтянутые платьем тугие бедра и думал совсем о другом…, не проявляя особого рвения ни для той, ни для другой стороны. Показаний одной жены Сергея было явно недостаточно, а заниматься поисками главного участника происшествия, помня просьбу командира части, он не торопился.

Через десять дней после вызова на первый допрос Митрофанов явился со вторым заявлением, в нём он подробно излагал, что Краснов Сергей встретился с ним на улице и при свидетелях начал угрожать физической расправой и убийством. Порвал ворот у рубашки и сорвал с шеи новый галстук.

Вызванный на допрос Сергей отпираться не стал, после заданного вопроса о новом происшествии хмуро сказал:

– Да город маленький, встретил я этого мерзавца, встряхнул немного, – он показал, как сильной рукой сгреб галстук и рубашку на груди Митрофанова. – Но убивать не грозился, пусть не врет.

В связи с вновь открывшимися обстоятельствами было принято решение о заключении Краснова Сергея Александровича под стражу.

Наташа вошла к нему в кабинет, обливаясь слезами, её лицо покраснело, и выглядело чуть-чуть припухшим, но при этом оставалось всё таким же привлекательным. Присев на предложенный стул, она немного успокоилась, но была готова в любой момент снова расплакаться. Говорила, слегка пошмыгивая носом:

– Вы же прекрасно по-нимаете, что всё эт-о ложь! Сережа в жизни никого не избивал просто так, а эт-о у него просто не выдержали нервы.

Он развел руками:

– Митрофанову Сергей угрожал?

– Так о-ни против него целое дело состряпали. Вот Серёжа и сказал, что м-о-рду ему набьет.

Он молчал и долгим внимательным взглядом разглядывал молодую симпатичную женщину, пока не произнеё:

– Я понимаю, вы сегодня сильно взволнованны. Ступайте домой, а я к вам вечерком сам загляну, а до этого времени постараюсь что-нибудь придумать.

Она покорно согласилась разделить с ним общую постель. Мысли о том, что красивая девушка делает это ради мужа, он старательно гнал прочь. Об обладании такой женщиной совсем недавно ему приходилось только мечтать.

Сергей в это время томился в одиночной камере следственного изолятора, изучая плохо закрашенные надписи на стенах: от «век свободы не видать», до «Ваня из Таганрога».

Прошёл месяц после вынесения постановления об освобождении Сергея под подписку о невыезде.

Сумрачным днём он корпел над бумагами, готовясь передать дело в суд, по мере сил и возможности стараясь, смягчить участь Краснова. На вечер им уже был заказан шикарный номер в гостинице. Перед своей женой он всегда был готов оправдаться очередным дежурством.

В дверь кабинета тихо постучали.

– Войдите, – сказал он, приподнимая голову над столом.

К большому удивлению в кабинет вошли она, Сергей, и среднего роста лысоватый мужичок лет тридцати. Краснов радостно кивнул на мужчину:

– Случайно на остановке встретил. Тот самый. Николай Рогозин, это его раздевали у кинотеатра. Мы были у прокурора, он сказал зайти к вам.

Рогозин в мельчайших подробностях описал попытку ограбления. Это полностью соответствовало показаниям Сергея и его жены. Потерпевший даже принёс завернутый в газетку пиджак, побывавший в руках Митрофанова и чудом сохранившийся билет на тот самый киносеанс. Когда он закончил свой рассказ, Наташа с упреком спросила:

– Чт-о же ты сбежал, как п-о-следний трус? Из-за тебя человек чуть в тюрьму не угодил.

Рогозин смущенно ответил:

– Да испугался, сам не знаю чего, думал по милициям и судам затаскают.

Они вышли из кабинета, Наташа задержалась и, на прощанье негромко, но твёрдо сказала:

– Вы, п-ожалуйста, мой номер телефона и адрес забудьте.

Испытывая в душе смятение, он кивнул без возражений.

На этот раз в его интересах было как можно быстрее закрыть дело. Потерпевший не настаивал. Сергей же стремился доказать, что он не только не виновен, но и напрасно оболган. В очередной раз, подтверждая репутацию по настоящему бескорыстного и порядочного человека, оставляя всё на прокурорской совести. Знания и советы старших товарищей помогли осуществить задуманное в кратчайшие сроки без ущерба для правых и виноватых, а самое главное для него самого…

Под конец воспоминаний из служебного купе выглянула проводница. Она удивленно посмотрела на продолжавшего стоять с задумчивым видом бывшего прокурора и взяла у него из рук стаканы. Он безмолвно отдал пустую посуду, продолжая думать о своем:

«Неужели это была она? Да-да, чуть располнела, но линии бровей, губ всё те же».

Ему ни за что не хотелось верить в то, что она его не заметила. Но и предстать перед нею человеком с подорванным здоровьем, слабым, основательно потрепанным жизнью не позволяло самолюбие.

Он вернулся к попутчикам и присел на своё место, невольно прислушиваясь, как Галя посапывает напротив.

Леонид Иванович на верхней полке повернулся с боку на бок, может быть продолжая размышлять над проблемами всеобщего бытия, оставляя, как всегда, для себя больше вопросов, чем ответов.

Георгий в полумраке застелил постель и лёг, укрывшись тёплым одеялом. У него так некстати разболелись швы.

А поезд катил себе дальше, сквозь ночную мглу, под звездным небом, мимо маленьких и крупных станций, под гудевшими на ветру толстыми высоковольтными линиями, отмеряя километры пути всё под тот же монотонный перестук колес.