Читать книгу Один-за-всех. Мистерия по драме Гуго фон Гофмансталя «Йедерман» - Александр Курмачёв - Страница 3

* * *

Оригинальные имена, данные мной действующим лицам мистерии, комментировать в целом не нужно, и даже самое спорное из них – стереофоническое имя Любовницы главного героя – в объяснении вряд ли нуждается. А вот свой перевод имени главного героя (как и название всей мистерии) я, пожалуй, поясню. В переводе с немецкого Jedermann означает «любой», «каждый», «всякий», и здесь уже кроется некий подлог, поскольку главный герой мистерии Гофмансталя обладает такими возможностями и ресурсами, которыми на нашей планете может похвастать, по некоторым данным, всего один процент населения. Разумеется, перед лицом смерти все равны, но ведь неслучайно в качестве показательной жертвы Господь выбирает одного из самых умных, самых успешных, самых сексуальных и привлекательных людей (по крайней мере, из всех, кто выведен на сцену в пьесе).

Спаситель, будучи связующим духовным звеном между горним и дольним мирами, будто бы выбирает в качестве жертвы своего двойника в материальном мире. Этот момент принципиально важен для понимания ядерного смысла мистерии «Один-за-всех»: ведь в самом названии сливаются и роль духовного пастыря человечества, и имя главного героя пьесы, который один за всех вынужден расстаться с жизнью, чтобы другие смогли научиться на его опыте чему-то очень важному. Собственно, в этом же был смысл и самой жертвы Христа. Для меня эта параллель представляется принципиально важной. Вместе с тем, мне думается, что умерщвление материального во имя духовного сегодня не может быть программой выживания человечества, и центральный монолог Веры, в котором затрагивается тема искажения основ взаимодействия человека с Богом, в этой связи является ключевым.

Как известно, человеку дано четыре способа саморазвития и самосохранения (а также взаимодействия с окружающим миром): наука, искусство, философия и религия. Если с первыми тремя инструментами всё более или менее понятно, то религия, несмотря на своё ключевое значение для жизни каждого человека, понимается каждым в меру его собственной ограниченности. Поясню: человек, который фанатично следует каким бы то ни было ритуалам, связанным с какой-то одной конфессией, не может быть религиозным по определению. Это фундаментальная аксиома понимания религии как инструмента самопознания, который очень условно может быть связан с тем, что сегодня принято называть церковью. Более того: даже сегодня, в XXI веке, люди охотно смешивают эти понятия. Грубость этой ошибки уже даже не смешна: сегодня не различать религию и церковь – это то же самое, что не понимать разницы между культурой и министерством культуры. Речь, разумеется, не идёт о том, что все сотрудники министерства культуры поголовно бескультурны. Речь о том, что понятие культуры намного шире, серьёзнее и самостоятельнее, чем министерство, которое этой культурой по каким-то никому не понятным причинам будто бы заведует.

На эту мысль меня навело общение с моим другом и учителем Андреем Дмитриевым. Именно Андрей стал моим проводником в мир учения Георгия Ивановича Гурджиева, углубление в которое я по разным причинам до сих пор откладываю. Тем не менее именно базовые принципы учения Гурджиева стали идеологической основой моего переложения мистерии Гофмансталя, который, к слову, был современником Георгия Ивановича, но не смог или не дал себе труда вникнуть в суть вопросов, поднятых в его произведении. Упрощая до невозможности религиозную подоплёку мистерии «Один-за-всех», рискну заявить, что мы устроены так, будто самое сложное в этой жизни для нас – это признаться себе в недопонимании каких-то очень важных для жизни вещей и в ограниченности собственных ресурсов для достижения главной цели нашего пребывания на Земле. Мне думается, чем раньше мы это начинаем понимать, тем больше у нас шансов «остаться в живых». В сущности, основное содержание мистерии «Один-за-всех» именно об этом.

«Предсмертная» (посюсторонняя) часть мистерии «Один-за-всех» посвящена современным российским реалиям и довольно быстро была написана в Байройте под неусыпным контролем Коли Брауна как за самим процессом написания текста, так и за количеством выпитого мной пива. С отъездом Коли из Германии работа застопорилась, хотя спустя месяц, уже в Вене, я встретился с Корнелиусом Обоньей, долгая беседа с которым легла в основу интервью, опубликованного осенью 2015 года. Корнелиус поддержал мою интерпретацию центральных образов мистерии, а его мысли о природе финансовой помощи и о взаимовыручке, о культурном взаимовлиянии людей и о роли женщин в жизни мужчин помогли мне наделить героев мистерии новыми чертами, хотя долгое время мне оставалась непонятной концепция образа любовницы Одного-за-всех, который в оригинальном тексте Гофмансталя не получает никакого ясного развития. Из-за этого моего непонимания работа над текстом прекратилась почти на полгода и была возобновлена только после того, как я сам пережил несколько тяжёлых расставаний с женщинами, с которыми меня связывали как платонические, так и весьма невегетарианские отношения.

После того как образ Бляндинки получил конкретные очертания, возникла проблема с написанием сцены пира в усадьбе Одного-за-всех: не только балаганная простота этой сцены в немецкоязычном оригинале, но и сама застольная песня, включённая в гофмансталевский текст, стали для меня тем самым «песком на зубах», который чувствует любой читатель гомеровской «Илиады» в переводе Гнедича (к слову, читать древнегреческий оригинал «Илиады» для непрофессионала – тоже не самое большое удовольствие). И тут на помощь снова пришёл Коля Браун (в конце концов, кому ещё это было нужно?!): подкинув мне несколько текстов, он подвёл меня к пониманию того, что именно должно звучать в сцене пира у Одного-за-всех. Так родилась похабная бриндизи о сексуальной браваде по адресу самой Смерти.