Читать книгу Календарь. Жизнь двенадцати детей Нового года - Александр Маматовский - Страница 4

Февраль смиренный, молчаливый,

Порой суров и нелюдим.

Уже немало тысяч зим

Он в мир приходит горделиво.

Ему никто вокруг не нужен

Он с одиночеством на «ты».

И, вместо праздной суеты,

Его друзья лишь льды и стужа.

«Тишь и покой» – февральский слоган.

С его холодной головы

Средь захороненной листвы

Один седой свисает локон.

Зимой он с детства недолюблен.

Он – самый младший из детей,

Всё время будучи при ней,

Своей же матерью погублен.

Она его нередко била,

Звала лакеем Декабря,

Но это было, точно, зря!

В себе хранил он злость и силу.

Он Января нёс службу часто,

Пока тот на балах гулял

Средь игроков, повес, менял,

И пьяным шёл домой по насту.

Нередко взрослым быть мечтал.

Вёл от субботы до субботы

Он счёт всем дням своей работы,

Чтоб тоже выехать на бал.

Февраль просился и страдал.

Но мать, Зима, всё запрещала

Кричала: – Никакого бала,

Ведь ты ещё, глупышка, мал!

Он отвечал: – Я взрослым стану

И вас покину навека!

Я сын твой, мама, не слуга,

Но ты мне сыплешь соль на рану.

Пусть братья делают работу,

Что наш отец родной вверял:

Метут из снега белый вал

До утра раннего субботы.

Пусть сами делают снежинки,

А не спешат на карнавал.

Когда у нас везде оврал,

У них в уме лишь вечеринки.

Они трудиться не желают,

А мне по возрасту нельзя

Спешить по городу, скользя,

Пугать морозом птичьи стаи.

Я обессилен, я измучен!

Проходят люди, сторонясь.

На вид усталый насмотрясь,

Они спешат. В их лицах тучи.

А взгляд их молнией пронзает

Моё простое естество.

Что я дарю им волшебство,

Они о том, увы, не знают.

За братьев чёрную работу

Я выполняю в сотый раз,

А любят их двоих сейчас —

Меня любить им неохота.

– Что за слова, что за стенанья? —

Так грубо сына осекла

Зима, усевшись у стола.

Даря ему своё вниманье:

– Ты, как всегда, одно и то же

Твердишь при каждой нашей встрече

И, как всегда, ты мне перечишь,

И злишь меня до тела дрожи.

Что делать, если ты бездарен?

Как твой отец… Вы с ним похожи…

Мы с ним теперь не делим ложе…

За что же мне такая карма?

Он всё Весну теперь голубит

И шлёт для Осени наряды.

А был моим ведь он когда-то!

Но их он летом тоже сгубит.

Он бросил нас в тоске-печали.

На дне своих красивых фраз,

Наверняка плевал на нас,

А мы сильнее только стали.

Всё от него в тебе – до мыслей.

О как вы точно схожи с ним

Непослушанием своим!

Вам с ним порядок бы по числам…

Я уходить не соглашалась…

Я их ему всегда мешала

В календарях, винюсь, бывало…

Но это всё такая малость!

До тёплых дней и до капели

Я с ним подольше быть хотела,

Пока юна, упруго тело,

Пока любовь во мне кипела…

Но он не слушал, отдалялся…

Теплом её заворожённый

И солнцем ласковым сожжённый

К Весне-красотке приближался.

Я млела… таяла и млела

И ненавидела любя,

Всё глядя, глядя на тебя…

Похожи с ним вы – в этом дело…

– Но, мама, я здесь не виновен.

И пусть отец наш, Новый год,

Другим подарки шлёт и шлёт.

В том он, не я, пойми, греховен!

Он уходил – я ж оставался.

Я верен был всегда тебе:

С Весной и Осенью в борьбе

За седину твою сражался.

Я защищал несносных братьев.

Я прикрывал их лень и праздность.

В ответ в меня летели камни,

А дело всё в каких-то платьях?!

Не виноват, что вы несчастны.

Пред вами я не виноват!

Решил не зря я час назад:

Свиданья наши впредь опасны.

Я покидаю дом родимый.

Вам будет лучше без меня.

Когда капель придёт, звеня,

Не поминайте больше сына.

Всё-всё пройдёт и я остыну

В долине северных широт.

Где крёстный Декабря живёт,

Я с глаз долой навеки сгину.

– Нас покидаешь, как отец…

Ну что же, скатертью дорога!

Не приближайся до порога

Ты дома родного, юнец!

Февраль исчез – осталась дымка:

Ищи-свищи – не разыскать.

А у стола седая мать

Печально смотрит фотоснимки.

Она корила и бранилась,

В груди храня кусочек льдины.

Она тогда познала сына,

Когда его легко лишилась.

Февраль с тех пор не любит шума.

Живя у Севера в покоях,

Он жизнь свою иначе строит

И шьёт для матери костюмы.