Читать книгу 365 рассказов на 2007 год - Александр Образцов - Страница 84

Репино

И что же я увидел?

Они сидели на ступеньках крыльца и двигали фигуры! На Майе был открытый сарафан, который я считал её интимной одеждой. Гуманитарий, с редеющими бледно-жёлтыми завитушками, носатый, длиннорукий, какой ещё?.. но лицо у него неглупое, признаю, не обратил на меня никакого внимания.

– Что так рано? – не отрывая глаз от доски, спросила жена.

Я пошёл вдоль забора, считая доски. На две тысячи пятьсот шестнадцатой я вернулся. Они продолжали двигать фигуры. Я разогнался и пяткой снёс ему полчерепа, потом заломил ей руку до хруста, потом долго дул на вывернутое плечо, ставил её ногу себе на затылок и таким образом немного успокоил её и себя.

– Вы ужинали? – спросил я, покончив с мечтой.

Майя подняла голову.

– Не помню… – сказала она. – Мы уже ужинали?

– А? – поднял голову гуманитарий и посмотрел на меня. – Привет. Что так рано?

– Ты что, осатанел? – тихо спросил я.

– Ходи, – сказал он и опустил голову.

Майя пошла.

Я вошёл на веранду. Дача была родителей Майи, поэтому ломать здесь ничего не полагалось. Я взял алюминиевую вилку и долго гнул её в правую сторону. И ещё немного успокоился.

Потом вышел, встал над ними со скрещёнными на груди руками и очень долго так стоял, глядя в его череп, туда, где черепные кости соединялись на втором году жизни, закрывая родничок. Я как будто хотел непосредственно из задне-верхней, мозговой его части что-то узнать о своей жене.

Наконец, он поднял голову.

– Что? – спросил гуманитарий.

– Ты кем занимаешься – людьми или животными?

– Не понял, – сказал он.

– Ты гуманитарий для чего – для любви к ближнему или для оскорбления людей?

– Что это он несёт? – спросил он, обращаясь к Майе. Но Майя новыми глазами смотрела на него.

– Это женщина может себя забыть, – продолжал я. – А ты себя помнишь, я знаю. Ты свои охотничьи повадки брось! Я с тобой драться не стану.

– Ходи, – сказал гуманитарий, обращаясь к Майе. Он был необычайно сильный противник. Уже два года он нас преследовал.

– А действительно, почему? – спросила Майя задумчиво. Она и попытки не делала прикрыть свои груди, когда склонялась над доской. – Почему, как только я ушла в шахматы, чтобы забыть об окружающем мире, меня преследуют изворотливые люди? Тебе, – она обратилась ко мне, – я не смогла отказать из-за того, что ты какой-то не такой как все. У тебя неожиданная реакция. У тебя глаза болеют. А ты, – она обратилась к гуманитарию, – как будто остальной мир. Я себе грудь выжгла, чтобы сражаться с тобой. А ты, оказывается, просто кот. Брысь.

Гуманитарий, играя с нею два года в шахматы, видимо, влюбился в неё. Потому что он посерел, сполз на дорожку и уткнулся лбом в песок. Мы наблюдали за ним минут десять, а потом позвали пить чай с чёрной смородиной, тёртой с сахаром.