Читать книгу Востоковед - Александр Проханов - Страница 7

Глава 6

Оглавление

В Триполи Торобов поселился в отеле «Аль Махари», когда-то роскошном и фешенебельном. Там останавливались нефтяные магнаты, торговцы оборудованием, европейские дипломаты и арабские шейхи. В те годы над входом, украшенный зеленой мозаикой, красовался портрет Каддафи в полковничьей форме, с пышной кокардой. Теперь же отель потускнел, утратил лоск, обезлюдел. Там, где раньше висел портрет, оставалось грязное пятно от сбитой мозаики. Прислуга щеголяла все в тех же зеленых сюртуках, отороченных серебром, но опытный глаз мог заметить едва различимую штопку.

Триполи оставался звонким, людным, пестрым городом, в котором были почти незаметны следы войны. Лишь несколько правительственных зданий были повреждены крылатыми ракетами и чернели пустыми окнами. По улице, распугивая автомобили, прошла колонна гусеничных броневиков, и пулеметчики, стоя по пояс в люках, водили по сторонам усталыми глазами. У здания полицейского участка, где накануне произошел взрыв, стояло оцепление автоматчиков, пестрела лента ограждения.

Торобов вспоминал, как когда-то, гуляя по весеннему Триполи, забрел на рынок и у веселого белозубого торговца купил серебряный браслет с голубым камнем. Привез жене, и та радовалась подарку, любуясь драгоценным обручем на своем легком запястье. После кончины жены браслет перешел к дочери, та иногда надевала восточное украшение, и вид голубого камня и белого серебра рождал у Торобова сладостную боль.

Тогда он приехал в Триполи с группой военных экспертов, предлагая Каддафи купить у России комплексы радиоэлектронной борьбы. Такие комплексы, установленные в окрестностях Триполи, «ослепляли» самолеты и корабли противника, создавали непроницаемую оборону.

Каддафи отказался от сделки. Сказал, что новые отношения с Западом исключают возможность нападения. Подобная покупка может насторожить и раздосадовать новых друзей, для которых Ливия из врага превратилась в дружеское государство. Каддафи был весел, самодоволен, по его лицу пробегала легкая судорога. Он чистил банан, снимая лепестки кожуры, резал плод серебряным ножичком, протягивал белую мякоть гостям. На его длинных пальцах с ухоженными розовыми ногтями красовался затейливый перстень из золотых сплетенных стеблей. Когда через несколько месяцев Торобов видел на телеэкране окровавленное тело Каддафи, он разглядел его мертвую руку, растопыренные длинные пальцы с золотым перстнем, который еще не успели снять убийцы.

Торобов, не без труда, отыскал на улице Авгис скромное заведение, торгующее антиквариатом. Познакомился с его управляющим, Али Хамидом, полным отечным ливийцем в очках, сквозь которые смотрели большие печальные глаза, какие бывают у робких ланей и антилоп. Для укрепления знакомства Торобов передал управляющему задаток в тысячу евро и пригласил поужинать в ресторанчик вблизи площади Ат-Таль.

Они угощались «мясом по-левантийски», остро наперченным, с испеченными овощами, и рыбой бури, пойманной утром в неспокойных морских водах. Запивали острые блюда сладким морсом, сдобренным травами. Курили кальяны, вдыхая сладкие пьянящие дымы.

– В Брюсселе доктор Нур говорил мне о возможности здесь, в Триполи, заключить крупную сделку на покупку петроглифов из пещер в пустыне Сахаре, в Тадрарт-Акакус, и фрагментов античной архитектуры из Сабраты. Мы можем начать переговоры, доктор Али?

– Уважаемый господин Фарб, я не уполномочен заключать крупные сделки. Я скромный управляющий. Крупные сделки заключает хозяин нашей компании, действующей в Ливии, Ливане, Ираке, Сирии, Египте, Палестине. Все средства от подобных сделок собираются в одном месте и идут на поддержку несчастных беженцев из районов военных действий. Вы же знаете о неисчислимых несчастьях, упавших на их головы. – Али Хамид смотрел на Торобова влажными печальными глазами, исполненными сострадания.

– Я это знаю, доктор Али. Я готов встретиться с доктором Фаруком Низаром и провести переговоры. Устройте мне эту встречу.

– Доктор Фарук был недавно в Триполи, всего несколько дней, и уехал в Ливан. Там у компании появились клиенты в окрестностях Баальбека.

– Я буду ждать, когда он вернется из Ливана.

– Он может вернуться очень не скоро. Он не извещает нас о своем приезде. Признаться, когда он был в Триполи, я даже его не видел. Между нами слишком большая дистанция.

– Но вы можете его известить, что Британский музей заинтересован провести неформальные переговоры? Повторяю, речь идет об очень больших деньгах.

– Не обещаю, господин Фарб. Но вы можете посетить Сабрату и указать фрагменты архитектуры, на которые пал ваш выбор. Мы возьмем их на учет и при первой возможности осуществим сделку.

Торобов благодарно улыбался. След змеи скользнул по камню и исчез в Ливане, чтобы обнаружить себя взрывом фугаса. Отряды ливанской Хизбаллы воевали в Сирии против ИГИЛ, и ответом Фарука Низара мог стать взрыв шиитской мечети Бейрута или у штаб-квартиры Хизбаллы.

– Вы очень любезны, доктор Али.

Торобов оглядывал ресторанный зал. Было людно, много молодежи. Всего несколько девушек пришли в хиджабе. Видимо, шариат медленно пускал свои корни в Триполи. Другое дело Бенгази, где исламисты строили свое «Исламское государство». Туда причаливали корабли с боевиками, сгружалось оружие, оттуда велось наступление на Триполи. Молодежь в ресторане говорила, смеялась, но не громко, вполголоса, словно недавний взрыв оглушил их и они присмирели, осторожно оглядывались.

Торобов тянул из кальяна сладкий дым, чувствуя, как прозрачнее становится воздух и ярче разгораются под потолком лампы. Али Хамид, казалось, покачивается в воздухе, и сейчас поднимется ветер и его унесет. Это было забавно, и Торобов рассмеялся.

– У меня хорошее настроение, доктор Али. Я рад нашему знакомству.

– В прежнее время я мог бы пригласить вас в музей, господин Фарб. Вы бы увидели бесценные экспонаты, рассказывающие о древней культуре Ливии. Но теперь, увы, музей разграблен, и я, кто раньше сберегал национальные сокровища, теперь участвую в их разграблении. – Печальные глаза Али наполнились слезами. Его тоже тронуло сладкое зелье кальяна, и Торобов казался ему невесомым, как воздушный шар, колеблемый ветром.

– Все-таки при Каддафи народ жил лучше, спокойней, не правда ли? Когда я ехал на встречу с вами, я видел полицейский участок, где день назад произошел взрыв. Район все еще оцеплен, и мне пришлось петлять по соседним улицам.

– Народ боготворил Каддафи, когда тот сверг короля и объявил нефть собственностью государства. Он посадил в пустыне райские сады, построил белые города, университеты и научные центры. Дети берберов уже учили высшую математику, когда их отцы все еще кочевали по Сахаре на голодных верблюдах. Так продолжалось до тех пор, пока Каддафи не сошел с ума. Говорят, колдуны заразили его страшной болезнью, когда в человека вселяется зло. Он чувствовал приближение припадков, уезжал в пустыню, подальше от глаз. Жил в шатре, ревел, как зверь. Грыз верблюжью шерсть, она забивала ему желудок, и его рвало кровью. Из него извергались черные жуки. Он стал свирепый и беспощадный. Студенты требовали больше свободы, он арестовывал их и бросал в кислоту. Наши герои заминировали, простите, господин Фарб, они заминировали английский самолет, и он взорвался над Локерби. Мы считали их лучшими из нас. Но Каддафи, когда стал заискивать перед Западом, отдал их в руки англичан. Он поступил как предатель. Он думал, что стал другом французов, итальянцев и англичан. Его стали принимать в Риме, Париже и Лондоне. Он стал сорить деньгами, одаривал нефтедолларами Берлускони и Саркози. Но они сначала целовали его щедрую руку, а потом убили его. Французы выследили его с вертолета и разбомбили его машину. Когда его вытащили из машины, он визжал, как собака. У него были открытые раны, и те, кто взял его в плен, мочились на эти раны. Его положили на дорогу, и ему на живот наехал тяжелый грузовик. Из него вылез огромный черный жук и убежал в пустыню. И вот теперь я тот, кто я есть. Занимаюсь расхищением драгоценностей, которые охранял всю жизнь. В меня тоже вселился черный жук.

Али Хамид плакал, отирал очки несвежим носовым платком. Торобов вдохнул сладкую наркотическую струю из кальяна. Выпустил мимо головы доктора Али голубую струю дыма.

Востоковед

Подняться наверх