Читать книгу Слава предкам - Александр Владимирович Воробьев - Страница 1

Дочь, жена и мать двоих детей дошла до края, когда поняла, в каком униженном положении она находится. Стояла летняя пора, время текло, духота буднего дня в начале июня сменилась вечером с подувшим откуда-то ветром.

Она долго возилась по дому, приводя свое жилище в порядок и попутно обдумывая все. Остановилась только к вечеру, неподвижно встала в середине комнаты, держа вертикально свое полное тело. Длинные нечесаные волосы, высвобожденные из-под власти платка, изможденное, строгое, красного цвета лицо в морщинах, злые громадные глаза, рот со сжатыми губами, который редко открывался не по назначению, – все это держалось на ее воловьей шее. Нахмуренная, среднего роста, грузная, одетая в темное заношенное платье женщина будто проснулась, поняв, в каком стыде она живет.

Антонина, как все ее звали в околотке, была бойкой бабой, жила в лесной глуши, в маленькой бедняцкой деревеньке, потрепанной временем, окруженной со всех сторон древним лесом и состоявшей из нескольких небольших дворов, работала в здешнем колхозе. В доме, за территорией которого начинался лес, она прожила почти всю свою зрелую жизнь. Здесь она жила, здесь жило и все ее немногочисленное семейство: пожилой отец, муж Иван, старший сын Сергей и младшая дочь Валентина.

Все переменилось вдруг, ей было дурно со вчерашнего полудня, когда в ней разгорелась непреходящая ненависть. Дурное чувство наполняло ее, это можно было понять, если вглядеться в ее круглое с выпученными глазами чуть вспухшее лицо, волком уставившееся в бревенчатую стену избы. Некоторое время назад она вдруг отчетливо поняла, что больше не может жить в таком горьком унижении. Грань, после которой что-то должно обязательно произойти, была пройдена, терпению ее пришел конец, чего никогда до этого не бывало. Тотчас она, как в первый раз, взглянула на свою жизнь и увидела все ее неприглядные стороны, обращенные наружу, видимые всем и каждому.

Все ее шевелящиеся мысли в голове были посвящены мужу. У нее с давних пор зрела крепкая обида на человека, с которым она, как все, рано сошлась по молодости лет. С ним ей довелось родить двоих детей. Первый ребенок, теперь уже взрослый сын, был желанными любимым без памяти не только ею, но и мужем, с самого его рождения, это их объединяло, второй ребенок, дочь, был нежданным. Последние годы она редко вспоминала, как случайно они встретились с мужем в селе, как сошлись, как стали жить вместе, но миг, когда она впервые взяла на руки любимого сыночка, вспоминала часто.

Всю их совместно прожитую жизнь она замечала, что муж частенько поглядывал кругом, и твердо знала, что он похаживал от нее налево, хоть и нечасто. Муж начал погуливать давно, еще когда сыну не было и года, была у него такая особенность, но Антонина думала взять его в руки и совсем переменить поведение. Ей казалось, это просто его холостая привычка, которая обязательно уйдет во время супружеской жизни и при ее должном воспитании, но, как оказалась, это не было обычной привычкой, а являлось неразрывной частью самого Ивана, его сути. Минули годы, повзрослев, Антонина все же не привыкла к такому его характеру, она не оставляла попыток на корню перевоспитать мужа и удержать возле своей юбки. Сколько раз была измена – женщина твердо знала каждую, но конца им явно не предвиделось. Как всегда бывает, мужик не успел подумать, а деревня загодя все знает. То одни Антонине прямо доносили, то приходили к ней слухи, а то и сам он, вконец обнаглев, не ночевал дома, исчезал и возвращался откуда-то под утро без объяснений. Иначе ни она, ни он не понимали семейного общежития. Любила ли Антонина Ивана? Некогда любила некоторое время. Сейчас она и сама не ведала того, даже не задумывалась над этим.

Минуты медленно текли, хлопоты по почти прибранному дому прекратились. В сильной горячей руке женщины была зажата смоченная водой тряпка, она касалась ее толстого бедра. Позже она доведет до конца мытье полов, хотя пока не может сделать ни шага. Изнуренная, одна в своих гневных, разрывающих изнутри чувствах женщина стояла с опущенными руками и ждала возвращения мужа, который приносил одно страдание за другим. Ее грудьвздымалась, она обещала себе, что все прекратит и никогда не позволит больше так обращаться с собой.

Место на юбке, которого касалась сырая половая тряпка, давно тоже стало мокрым, женщина чувствовала это, но не убирала руку и притворялась, как будто ей совсем все равно. Вот таким образом она ждала мужа из соседнего села.

Наступил вечер, сменив в законное время полуденный жар летнего дня. Он встретил угрожающие, низко нависшие свинцовые тучи, которые, сгущаясь, наползали на деревню.

* * *

В высоком темном лесу позади дома беззаботно бегала от дерева к дереву проворная девочка с веткой в руке. Ее жадный взгляд из-под длинных мягких ресничек завороженно остановился на ветке одного дерева. Наверху среди тысячи веток она высмотрела заметную издалека рыжеватую шубку, в которую был одет лесной зверек с проворными движениями.

Валя – второй ребенок своих родителей, от природы подвижная и открытая всем приключениям любопытная девочка, была одета по-мальчишески, имела тонковатую фигурку и прямые волосы. Ее большие сверкающие глаза голубого цвета, доставшиеся от отца, с жадностью были устремлены на верхушку высоченного дерева и выражали неподдельный интерес. Она была прямо прикована к понравившемуся ей зверьку, и от этого ее небольшой ротик приоткрылся, верхняя губка ее отделилась от нижней.

Она уже не боялась ходить одна в лес, гуляла в нем часами, даже когда время было к вечеру. Раньше с ней в лесу гулял брат, но с этой весны Валя повзрослела и ходила сама, больше Сергей не брал ее с собой.

В самом деле, среди сплетения ветвей высоченных широких деревьев, верхушки которых доставали до самого неба, так похожая на маленькое рыжее солнышко, поглотившая все внимание девочки на середине средней толщины ветки, цепляясь острыми когтями за кору дерева, неподвижно сидела маленькая быстролапая белка. Зверек с длинным и богатым пушистым хвостом в детских глазах был чудесным видением, почти нереальным.

Вдруг белка ринулась на ветку повыше и снова замерла. Как же быстры ее движения! Кровь бурлила потоком и в девочке, и в белке.

Как-то раз Валя видела уже белку, только мельком, не так близко, как сейчас. Девочка еще тогда заметила, что ветки были шибко хорошими тропинками для таких маленьких и быстрых существ.

Вале отчаянно захотелось взобраться к белке, рассмотреть ее внимательно и потрогать. Все ее естество желало этого. Куда там! Валя представила, как эта белочка могла бы спуститься с дерева и подойти к ее ногам. В одну секунду девочке пришла в голову еще более потрясающая мысль: вот было бы здорово тоже стать такой же прекрасной белочкой, маленькой и юркой, взобраться по стволу и беззаботно скакать по другим высоким деревьям, видеть всех сверху, и никто бы никогда не смог ее достать! Валя стала воображать, что она становится белкой и начинает занимательное путешествие по большому лесу.

Девочка неотрывно наблюдала за белкой, подняв глаза к верхушке многолетнего дерева. Валя и не заметила, как меж веток белка внезапным легким движением прянула и мгновенно исчезла из виду, скрывшись за темным сводом дерева в густом лесу. Она догадывалась, что белка не будет долго оставаться на одном месте, а последовать за ней невозможно. Так не хотелось с ней расставаться! Девочка еще несколько минут высматривала неуловимую белку глазами среди вековых деревьев, но поиски были тщетны, наверняка она была уже далеко и точно не вернется назад. А что от нее можно ожидать?

Так и закончилось скоротечное знакомство. Нечасто вот так запросто встретишь маленьких жителей окрестного леса. Можно ручаться, что нескоро теперь будет возможность увидеть еще какую-нибудь белку так близко. Вздохнув с грустью, Валя побрела к дому.

* * *

Ветер задул солнце и начал играть с листвой, вечер предвещал грозовой ливень. Потемнело, вечное небо над головой заволокла однообразная темная туча, принесенная буйным ветром.

Некоторое время спустя девочка, возвратившись к своему дому, глядевшему на мир стеклами в окнах, прохаживалась по двору. Весь мир сделался для нее как прежде. Чтобы поковырять землю в одном приглянувшемся ей месте и поиграть после намечавшегося дождя, Валя, стоящая на измятой траве, выбирала самый красивый из бутылочных осколков, беспорядочно валявшихся под ее ногами.

Вдруг в ней проснулось ни с того ни с сего воспоминание, вчерашний свежий пережитый страх. Девочка подглядывала, как мать резала петуха, она снесла ему голову, а он все продолжал трепыхаться без головы. Дело было обычным, но Валя впервые так близко все увидела и внимательно рассмотрела. Страх уже немного прошел, больше ей было жаль петуха, теперь не побегаешь за ним по двору.

Валя нашла три пригодных осколка, как вдруг ее привлек неожиданный звук, доносившийся с другой, глухой стороны дома, где не было окон.

Кроме брата, который в последнее время будто вообще забыл о ней, друзей ее возраста у девочки не имелось, детей в деревне вообще больше не было. Но был ближайший друг – смышленая, милая и любознательная кошечка, которую Валя очень сильно любила особенной наивной любовью, доступной многим людям только в детском возрасте.

Ее молодая кошечка явно от произошедшей с ней неприятности дико орала дурным голосом. Валя побежала спасать любимицу из беды. Торопясь, девочка обогнула дом и добежала до Мурки. Кошечка лежала на земле, а на ней всей тяжестью лежал соседский толстый кот с черным окрасом, он схватил ее зубами за загривок. Валя тут же вмешалась в сцепившийся клубок, схватила наглого кота за загривок и изо всей своей детской силы швырнула в сторону.

– Я тебе дам Мурку обижать! – прикрикнула Валя на кота-разбойника.

Тот приземлился на четыре лапы и побежал вразвалку прочь. Девочка с кошкой остались наедине. Мурка бесстыдно присела к земле. Это насмешило Валю. Девочка дала кошке ладошкой легкий поджопник.

– Ну-ка перестань! Сошлась тут с женихом, – сказала девочка, притянув Мурку к себе и крепко обхватив руками. – Кисуленька моя, не дам никому тебя в обиду.

Тени наступающего вечера все сгущались. Нетерпеливая кошка вырвалась из рук, отошла на пару шагов от девочки и начала кататься по черной земле, заворачиваясь с боку на бок. Валя положила ладонь на теплый живот кошки, погладила и зарылась лицом в ее шерсть.

Вокруг стало совсем темно, над деревней туча со скрипом передвигала свое темное тело. Послышался шум листвы, резкий порыв усилившегося ветра встряхнул деревья, пошевелил траву и заклубил пыль на дороге.

«Будет дождь, никак не погуляешь», – подумала Валя.

По спине девочки пробежал холодок, он заставил ее подняться с земли и потянул в дом. Не только девочка чувствовала приближение буйства природы, вся земля замерла в предвкушении большой воды от щедрого неба.

* * *

В доме стояла мертвая тишина. Мать с серьезным лицом, как прикованная, одиноко поджидала мужа у двери. Внутреннее чувство времени ей подсказывало, что он вернется совсем скоро.

Как это всегда бывает, предшествующая дождю туча загнала Валю домой. Избежав участи быть намоченной, девочка, держась обеими руками за раму, смотрела в окно в ожидании дождя. За стеклом была видна округа: часть деревенских домов. В окне избы напротив уже горел зажженный маленький огонек. На горизонте за поселением чернел высокий темный лес, от резких порывов ветра деревья шевелились.

Валя увидела, как во дворе появилась фигура отца. Быстрыми шагами он приближался к дому.

«Успел, не вымок», – подумалось Вале.

Девочка притаилась, по настроению матери она чувствовала, что пока затишье перед бурей, отец войдет, и что-то будет.

«Сейчас начнется», – предугадала Валя и перевела взгляд на дверь.

Послышались шаги Ивана снаружи, все в доме их услышали.

«Идет, идет!» – подумала Антонина, смотря туда, откуда ее муж должен был вот-вот появиться.

Возрастом чуть больше сорока лет Иван был голубоглазым мужиком с крепким телосложением, среднего роста, с жесткими, выжженными солнцем волосами, толстыми бровями и красной шеей.

Послышался хриплый звук открывающейся двери, мужчина вошел в дом, где прожил большую часть своей жизни.

Когда он только появился в дверном проеме, Антонина сразу распознала в его лице такое, какое бывало и раньше, этакую легкую тень довольства, неумело скрываемую им.

– Опять, тварюга, вернулся, развратник? И как? Погулял себе? Все по деревне уж обсудили. Женатый, двое своих! Сволочуга, всю жизнь мне изменял, кобелина, унижал перед всеми! Стыдоба из дому выходить, стыдоба-то какая перед людьми-то! – сонм оскорбительных слов пулями вылетал из женщины и доходил до адресата.

Обвинения жены тут же вывели мужчину из себя, но он решил смолчать и только смотрел на нее сверху вниз. Тело Антонины дрожало.

– Будь ты проклят, скотина! – сказала напоследок женщина и ударила мужа грязной половой тряпкой по лицу.

От раздавшегося проклятья и резкого удара лицо мужчины передернулось и вспыхнуло. Гнев его вскипел, кулаки сами собой сжались. Иван посмотрел на жену звериным, яростным взглядом и, рассвирепев, резким движением въехал ей кулаком в лицо. Удар пришелся в нос, тотчас же не замедлил последовать поразивший слух истошный крик Антонины, из ее носа полилась кровь. Ошеломленная, с изуродованным кровью лицом Антонина, отпрянув и опершись на стул рукой, медленно приподняла голову и поглядела на широкую фигуру мужа исподлобья расширенными глазами. Струя крови багрового цвета, текшая из ее ноздри, дошла до верхней губы и попала в открытый рот женщины. Красные капли забрызгали одежду и пол перед ней. Иван же, расставив ноги, стоял и, не отрываясь, смотрел на нее. Антонина хотела вытереть кровь с лица рукавом, но получилось ее только размазать.

– Дура! – грубым голосом произнес Иван, прошел в дом и больше не взглянул Антонину.

Мужчина с преувеличенным удовольствием накинулся на приготовленный женой ужин.

Валя, безгласный свидетель случившегося, вжавшись в стул, на котором сидела, с испуганным лицом наблюдала каждую секунду происходящего. Неведомая сила не давала ей пошевелиться, она все только сидела в неудобной позе и тихо-тихо, как мышь, со страхом смотрела то на одного, то на другого родителя, боясь, что что-то вдруг может перепасть и ей. Зрелище, произошедшее на глазах у окаменевшей от испуга Вали, хоть и не было новым, но все же опять покоробило ее всю изнутри.

«Лицо вспухнет опосля», – подумала она, глядя на бесповоротную отцову «работу» на мамином лице.

Антонина не ответила мужу ни слова. Женщина умолкла, хотя рот ее был немного приоткрыт, губы заметно дрожали. Багровое лицо выражало несколько эмоций, сменявших друг друга. Антонина понимала, что ей некуда деться в сложившейся ситуации. Дрожа мелкой дрожью, поправив налезавшие на глаза волосы и опустив презрительный взгляд на недомытый пол, она продолжила домашнюю работу. Не обращая ни на кого внимания, женщина, не разжимая руку с тряпкой, упорно продолжила мытье полов и больше не взглянула на мужа.

Все в доме молчали, вскоре запахло свежевымытыми полами.

Сгустившаяся темная туча все ползла своим ходом по бескрайнему небу, вода в ней настаивалась, ветер усилился, деревья шумели, время дождя приближалось.

* * *

В доме они были не одни, здесь, кроме них троих, еще находился старый отец Антонины, самый древний из всех жителей деревни. На днях случился конец его старой судьбы, он прервал повседневный уклад жизни семьи. Его долгая отмеренная жизнь горестно замедляла ход, последнее горе посетило его. Солнце жизни зашло для него недавно, он занемог, слег и помирал, жизненный путь его должен был скоро окончиться, дни его были сочтены. Испитой, страждущий отец женщины, по нездоровью придавленный собственным телом, плешивый и белесый, в одной короткой стертой рубахе беспомощно лежал под одеялом развалиной в узкой постели у стены и, кажется, спал. Руки его лежали прямо вдоль тела, он не мог двинуть и пальцем.

С чего все началось? Никто не знал, да и не интересовался особо. Случилась с ним какая-то болезнь сама по себе, без внешних условий. Признаков наступающей болезни как будто никем замечено не было. Днями ранее Иван нашел неподвижно лежащего на полу тестя, тот застыл в одном положении, лежал бревном и не двигался. Его отнесли и положили на постель. «Вот старость-то проклятая какая», – сказала тогда Антонина.

После показали его одной бабке, пришедшей из села. Та предсказала, что недолго ему жить осталось, смерть его заберет непременно, болезнь скоро высосет все жизненные соки, и надо им готовиться его хоронить.

После нее старик только лежал, не двигался, ходил под себя, молчал и одиноко страдал, ожидая последнего часа.

Он долго жил и был стар. Бледное, осунувшееся, бритое лицо, испещренное морщинами, черные круги под поразительными, странно смотрящими на всех глазами навыкате, беззубый рот. Худая шея соединяет лысеющую голову с бледным недвижимым худым телом – вот все, что представлял внешний вид старика.

Большую часть жизни он прожил с матерью Антонины, но, когда та умерла, остался с дочерью в деревне, пока его не настиг рок.

Для него произошедшее не стало удивлением. Как-то раз в детстве он мальчиком видел смерть очень древнего старика в своей деревне. Тот слег, пролежал недолго и помер, помнил он также, как его хоронили.

«Пришло его время умереть, зажился на свете» – так тогда сказали бабы на его похоронах.

Дыхание деда замедлилось. Последние дни он мог видеть только большую комнату, где лежал, да небольшие окошки, показывающие другой мир, куда ему больше не было возможности попасть, в который только его тело попадет теперь лишь один раз. Это была вся его обстановка на оставшуюся короткую жизнь. Дни летом стояли длинные, задеревенелый старик должен был умереть именно здесь. Условия существования людей в деревне суровы, немощных и больных за людей не считают, для всех они туловища, жизнь им тут заказана.

Изо дня в день дочь одна ходила за ним. Антонина никого не допускала к нему, твердым приказом запретила всем приближаться к отходящему отцу, управлялась со всем одна, хоть он и был тяжелым. Лежачие все тяжелые. В доме ее послушались.

«Скоро умрет», – всегда приговаривала Антонина, когда подходила к его постели.

Женщина снова проверила отца, после того как домыла полы. Недовольство ее усиливалось с каждым днем, дочь едва терпела отца, когда он был ходячим, а теперь того более.

«Лежак сволочной, все полеживает себе. Сколько-то кровушки моей испил, все ему мало. Поскорее бы сдох, тварюга, залежался уже», – думала женщина, переворачивая лежащего отца на другой бок.

Валя сидела за столом и барабанила пальцами, молча смотрела то на маму, то на дедушку. Все ей говорили, что лицом она пошла в деда. Девочке не доводилось раньше видеть уход человека из жизни, она столкнулась с таким впервые и особо не понимала, что такое смерть и как умирают люди.

Антонина все закончила и испустила вздох. Она взяла в руку топор и вышла во двор, немного погодя стали слышны звуки колки дров.

«Завтра на растопку», – подумала Валя.

День клонился к концу, тяжелые тучи стали плотнее, надвигался теплый летний ливень, в доме стало совсем темно, почти как ночью. Через несколько минут Антонина с изуродованным и утомленным лицом вошла в дом с дровами в руках.

Валя заметила, что мать не покормила деда.

Засыпая, девочка резко проснулась от того, будто сверху вниз летела в темноту.

* * *

В тот же день и в то же время в потаенном, уединенном месте меж шелестящих деревьев находился еще один член семейства – любимый первенец Антонины и Ивана, сын Сергей. Соседки называли рослого Сергея не иначе как женихом. Мыслями, конечно, он был не здесь, все последнее время его помышления занимало только одно. Юноша был полностью поглощен мыслями о замечательной девушке, которую ожидал прямо сейчас. Стройный загорелый широкоплечий юноша с глубокой складкой между сдвинутыми бровями, прислонившись к дереву, давно стоял без дела, томился несносным, волнующим ожиданием назначенного свидания.

Она была особенно красивой молодой девушкой из соседнего села. Старше его на год, но ниже ростом, она имела загорелые лицо и руки. С ней он был давно знаком, раньше Сергей всегда встречал ее в школе, но сблизились они совсем недавно. По ночам встречались в этом месте среди этих деревьев.

Сергей, уставившись на белую кору соседней березы, топтался на месте, нервно сжимал пальцы в кулак, хрустел ими. Все в ней восхищало его: светлый образ, складно сформированная фигура, фразы, получающиеся из ласковых и сладких звуков ее голоса. Как смотрит, говорит, смеется, что происходит потом.

Они улучили время, обговорив сегодняшнее вечернее свидание день назад, на этом же самом месте. Наступила бессонная ночь, одна из самых коротких в году. Юноша терпеливо ждал ее, задумчиво глядел вдаль, чувство ожидания усилилось до предела, но она все не появлялась.

Неожиданно он заметил приближающийся силуэт, живой и прекрасный, в светлом платье, плотно охватывающем ее поспевшие формы, страстно влекущие к себе. Ее появление, ставшее моментом счастья, сразу все изменило, лицо Сергея просияло. Когда он увидел ее веселое миловидное лицо со сверкающими голубыми глазами, что-то живущее внутри него шевельнулось и затрепетало. Она, не доходя до него два шага, остановилась и встала возле старого развесистого дерева. Сергей подошел к ней поближе, девушка улыбнулась. Юноша вскользь застенчиво посмотрел на ее манящую грудь, всегда вызывавшую у него волнение, увиденного было достаточно, чтобы сердце забилось сильнее. В воздухе плыл новый запах – пахло ею, ее вожделенным стройным девичьим телом. Ее длинные густые волосы ниже плеч украшал венок из сплетенных цветов. Сергей стоял и робко смотрел на нее. Она поспешно убрала прядь, касавшуюся шеи, за ухо. Девушка то и дело поправляла на себе платье смазливыми пальчиками, юноше хотелось дотронуться и поцеловать каждый из них.

С неба раздался грохот чудовищной силы. Солнце давно скрылось за быстро надвигавшимся огромным плотным полотном. На темном от бушевавших туч небе июньской ночи сверкали молнии. От ветра ветки и листья дерева, под которыми они стояли, заходили ходуном. Все небо громыхало.

– Какой ветер поднялся, – заметила девушка. – Будет дождь.

Сегодня утром она решила открыть ему свое сердце.

Девушка подошла поближе к юноше и посмотрела ему прямо в глаза. Сделав еще один шажок, ловким движением она сняла венок с головы и игриво приложила к своему лицу, глаза ее смеялись. Держа венок прямо перед лицом, девушка замерла и стала ждать реакции юноши.

Сергей, затаив дыхание, тоже замер, ее безмолвный жест мог означать только одно: она позволяет ему себя поцеловать. Растолковав ее желание, он немного смутился, его лицо вдруг вспыхнуло от волнения. Но, быстро взяв себя в руки, Сергей потянулся к ее таинственным губам, доверчиво приготовленным для поцелуя. Только юноша немного прикоснулся к ним, только они чуть сомкнулись, как она ответила ему взаимностью.

Прежде он никогда не испытывал такого чувства, какое испытал сейчас, дальше все происходило для него как во сне. От прикосновения безумная сила безудержной волной захватила напряженное тело Сергея, он закрыл глаза, по спине пробежал мороз, мысли спутались, юноша с головой ушел в это пылкое чувство. Дурманящий вкус ее губ, сладостных, как вишни, смешался с душистым запахом собранных цветов венка. Переплетенные вместе, они стесняли дыхание, наполняли собой его легкие, душили, Сергей дышал ими одними. Как мог, он целовал эти жаркие губы, изучал ее нежное дыхание. Ароматные пряди прелестных волос касались его лица. Выступающая горячая девичья грудь, порывисто вздымалась от дыхания. Сергей прежде не знал, да и подумать не мог о таком откровении жизни, в этот момент он испытывал истинное блаженство. Сейчас она была для него всем: и наивысшим счастьем, и удовольствием, и бескрайней радостью одновременно. Юноша наслаждался ни с чем не сравнимым сладострастным поцелуем. Словно неспособные остановиться, их губы продолжали двигаться. Сергей дотронулся ладонью до талии девушки и попытался мягко притянуть к себе, все получилось.

«Вот бы мог этот момент длиться вечно», – подумалось в те блаженные минуты юноше.

Послышались звуки дождя. Поначалу чуть накрапывало, неуверенно зашлепали первые капли, следом с неба рухнул шумным потоком теплый ливень. Ежесекундно стучали тяжелые капли, приятно запахло сыростью земли.

Юноша сделал над собой огромное усилие, чтобы оторваться от желанных губ и посмотреть на прекрасное лицо девушки. Познав новое в жизни, он заглянул в девичьи глаза и почувствовал, что они стали ближе друг к другу, чем когда бы то ни было. Между ними наступило молчание, влюбленные стояли под дождем и смотрели друг на друга.

«Необыкновенное чудо», – только и думалось ему о произошедшем.

Сергей вынул принесенный из дома старый ножик. Рукой он уверенно всадил его в дерево и стал вырезать буквы. Девушка стояла рядом и глядела на шевеление его руки. В вырезанных углублениях она прочитала их имена и улыбнулась.

Девушка задумчиво опустила глаза. Набравшись храбрости, она взглянула на Сергея и робко прошептала ему долго мучивший ее вопрос, требующий незамедлительного однозначного ответа.

– Мы поженимся? – совсем неожиданно для юноши прозвучал тихий вопрос.

Договорив, девушка снова опустила глаза. Сергей знал, что попал в плен ее могущественной любви, и, отдавая себе полный отчет, ответил ей согласием. Заключив любовный союз, пьяные одной на двоих любовью, они через секунды снова припали друг к другу.

Совсем рядом раздался громовой удар. Влюбленные продолжали целоваться под проливным дождем. Останавливаясь, они переговаривались и снова продолжали. Их прерывистые голоса шепотом звучали в воздухе лета, тая среди листвы. Дождь стал мельче и вскоре совсем прекратился, растения напитались влагой, на них блестели капли воды, воздух стал нов и свеж, полоса дождя прошла, в округе воцарилась тишина, природа преобразилась.

Двое миловались дотемна, ночь вокруг них расцвела, свидание продолжалось уже несколько часов. Стало довольно поздно, подходило время расставания. Продолжая беседу, они, промокшие, вышли из леса и шли по ровному полю. За ним было ее большое село. Венок на голове девушки сбился набок, она улыбалась веселой улыбкой, но так, чтобы не было сильно заметно юноше.

Сергей проводил девушку до извилистой тропинки, ведущей к ее заснувшему дому, здесь они должны были расстаться. На прощание они еще раз крепко поцеловались, и Сергей выпустил ее руку из своей. Выйдя из-под кроны дерева, девушка направилась в сторону дома, юноша провожал ее взглядом. Скрипнула калитка, дойдя до крыльца, в дверях она обернулась, посмотрела в его сторону. Вошла внутрь, скрылась в темноте и закрыла за собой дверь. Свидание закончилось, все вокруг замерло.

Тучи лишь на недолгое время, за ними всегда чистое ночное небо. Для юноши вся жизнь стала какой-то другой, переменилась и преобразилась.

Сергей все еще чувствовал ее присутствие, ласковый голос девушки словно витал где-то рядом и доходил до его ушей. Вдруг ему вспомнилась одна веселая песенка, юноше сделалось очень смешно, он осклабился.

Довольный Сергей еще некоторое время стоял и смотрел в темноту окон ее дома, в них невозможно было что-либо разглядеть. Юноша не заметил, как тучи уплыли, вместо них открылось огромное великолепное черное небо, полное торжественно сияющих звезд. Он посмотрел в бесконечную вселенную. Где-то коротко пролаяла собака. Простояв минут пять, Сергей радостно улыбнулся и, не чуя под собой ног, сорвался с места, побежал по сырой земле навстречу легкому ласковому ветру. Прохлада ночи, опустившаяся с небосклона, пьянила его. Ему навстречу, по черному небесному вертограду, реди множества страстно мерцающих светил, плыл растущий месяц, его бледный свет, безмятежный и молчаливый, серебрил поле вокруг.

«Вот какова истина, днем только голубой обман», – с восторгом подумал он.

Дорога домой вела его через широкое чистое поле и густой лес. Травы, касаясь ног, сбрасывали с себя животворящие капли. Голова юноши сладко кружилась. Пробежав шагов пятьдесят, Сергей заметил, что ему необычайно легко, он совсем не чувствовал земли под ногами. Прохладный вольный воздух поднимал Сергея выше и выше, еще чуть-чуть, и можно совсем взлететь над землей.

«Вот она, настоящая жизнь, вот ради чего живут люди!» – пришло в голову Сергея, он громко рассмеялся от счастья.

Сегодняшняя июньская ночь была особо прекрасной и новой, юноша ощущал себя необыкновенно счастливым, весь он был окружен счастьем, сам он был наивысшим счастьем. Сергей впервые почувствовал себя частью окружавшей его природы, почувствовал еекак продолжение себя. Юноше казалось, что все вокруг дышало безмерной радостью и ликовало, цвело, как никогда раньше. И все это наяву, все только для него одного. Такое лето было первым в его жизни.

От ног Сергея травы примялись, напоенная влагой дорога раскисла, юноша возвращался по страшной грязи. Ветер донес ясно различимый знакомый запах. Сергей вышел из тени деревьев, впереди показались крыши его деревни. Юноша вернулся затемно, стояла поздняя ночь. Неслышными движениями он прошел к своей постели и быстро разделся. Во тьме Антонина что-то тихо проворчала. Сергей улегся, в доме все стихло, для него бессонная ночь продолжалась.

Когда Сергей повалился в теплую постель, раскинулся и закрыл глаза, свежие воспоминания тут же, как волна, нахлынули на него. Протекло всего мгновение, и перед ним предстало прелестное манящее личико. Он наслаждался этим прекрасным видением, самозабвенно грезил о девушке. Подумалось Сергею о том, что никогда ранее он не встречал подобной ей.

Юноша находился в круговороте неистовых мыслей о любимой: они снова и снова посещали его, и не было им конца и края. Сергей ощущал все словно наяву. Незабываемый желанный вкус ее чувственных губ все еще оставался на его губах, он вызывал бесчисленное множество образов, от них тело юноши таяло, будто воск от жара пламени. Сергею было тяжело дышать, постель под ним словно раскалилась. Как же ему хотелось поцеловать эти заманчивые губы еще раз! А ведь недолгое время назад девушка была в его руках! Настоящая любовь, как это раньше было его уму непостижимо? Какое это счастье! Сергей до сих пор не знал, да и представить себе не мог, что такое возможно и когда-нибудь вдруг произойдет с ним так нежданно-негаданно.

Еще Сергей вспомнил о своем сегодняшнем обещании ей, он размышлял о нем, улыбаясь. Юноша понял, что все у него теперь есть, что сегодняшний день – самый лучший из всех, которые он прожил.

«Что за страсть? Отчего она меня так сильно тянет к себе?» – быстро пронеслось в его голове.

Вдруг все прервало, затмило другое. Пришло требовательное желание выйти тихонько из дома, пуститься бегом обратно в село, прокрасться к окну ее дома, позвать ее как-нибудь и все повторить, а от нее утром сразу в школу.

«А вдруг уже спит?» – промелькнула мысль, Сергей побоялся помешать ее сновидениям.

Долгий день вымотал юношу, сон все не наступал, голова была наполнена коловращением мелькавших мыслей, навеянных приятными впечатлениями от прошедшего свидания.

Сергей стал воображать тот момент, когда он сможет насладиться встречей с ней еще раз. Мягкая темная летняя ночь глядела на него из окна, на небе сияла луна. Уже прошло больше двух часов, как Сергей воротился домой, юноша маялся в кровати то с закрытыми глазами, то смотря в потолок или на стены. Но он не видел того, что было перед ним, видел только ее красивое лицо. Сколько он ни старался забыться, томные мысли снова, снова и снова вставали перед его сознанием. До позднего часа Сергей ворочался с боку на бок. Наконец засыпающий юноша прислонился лбом к стене и, не замечая того, начал впадать в темнеющую бездну. Наступила тьма.