Читать книгу Любовь не терпит сослагательного наклонения. Роман - Александра Арсентьева - Страница 13

И Одри действительно черпала вдохновение везде, где только было возможно, и позволяла совесть. Сначала она качественно обрабатывала полученную информацию – не хотела, чтобы кто-то из посторонних догадался, что в ее произведениях много личного и дорогого ей, – а потом пускала в дело. У настоящих писателей и поэтов так голова работает: каждую минуту перерабатывает увиденное и услышанное и думает, можно ли это как-то использовать. В этом нет ничего плохого – просто творческий подход к любимому делу. Одри с каждым днем все больше погружалась в отдельный, свой, неизведанный мир букв, слов, строк и чувств. И профессор Ной ясно понимал, что в этот мир имеет доступ только Сет, ее главный редактор. Одри уже работала мысленно практически везде: в ванной, когда мылась, в машине, когда ездила в издательство или университет, дома, на семейных обедах, в присутствии родных и близких… Она вела записную книжку формата А4, где записывала идеи и черновики стихотворений, возникавших ранее только по ночам (если она их не записывала, то к утру забывала и это было обидно), а ныне везде и всюду. В течение освобождавшегося от многочисленных трудов времени она дорабатывала черновики и немедленно добавляла для макета новой книги.

Профессор попытался подсказать ей, что если она так активно живет творчеством, может, ей уйти из университета, но она рассердилась и ответила, что ни один мужчина не станет ей подсказывать, чем заниматься. И, словно обижаясь на его попытку помочь выбрать дело по душе, а на деле бестактность, с удвоенным рвением взялась за основную профессию и стала профессором и вступила в академию наук в течение трех месяцев. И все равно лучшее, что ей удавалось в жизни, была не наука, не творчество, не должность любимой внучки Роберто Барберри, а способность покорять мужские сердца и сводить с ума своего профессора.

Сет сдержал свое обещание и вскоре, в одну из пятниц, пригласил Одри и ее мужа к себе на квартиру, якобы познакомиться с его новой девушкой. Профессор Ной, будто что-то предчувствуя, страстно не хотел туда ехать. Одри не сказала, что он невежлив – настоящая женщина и чуткая жена ведет себя умнее и лезет в душу незаметнее – она пояснила, что новая девушка Сета столько наготовила, звонила ей лично и предупредила, что если они не приедут, она обидится.

– У нее там и курица, нарезанная Сетом лично после приготовления, и все.

Под словом все можно было понимать что угодно вплоть до ничего. Но им пришлось ехать, ведь у Сета появилась девушка, а профессору было немножко любопытно, красивая она или нет, и почему он решился завести себе официальную женщину, чего прежде не бывало.

– Он папе обещал вести себя прилично. И мой дедушка с ним поговорил.

– Сет никого не слушает, кроме тебя. Это ты велела ему завести подружку?

– Я их познакомила. Подруга Сета – моя лучшая подруга. Тебе она не понравится, но мне будет интересно увидеть, вспомнишь ли ты, кто она.

– И почему все жены любят затевать какие-то интриги, любимая моя?

– Может, и я ревную? Тебе одному можно?

– Я тебе никогда не изменял.

– И я тебе не изменяла.

– Но возможностей-то у тебя хоть отбавляй!

– Если тебе не встретились женщины, не совершающие неэтичных поступков, когда была возможность – это не значит, что их нет. Хотя, что я говорю? Сегодня вечером ты убедишься, что тебе встретилась одна такая. Я.

– Я люблю тебя, Этелфрита. И ты слишком часто заставляешь меня страдать.

Как только они приехали к Сету, из комнаты немедленно вышла Юфем, и профессор вытаращил глаза от удивления. Юфем еще больше пополнела с последней их встречи, но выглядела очень счастливой и приглашала их пройти.

– Да проходите же, профессор! В себя не можете прийти от удивления? Да, я девушка Сета Такиса. Красивый он такой, да? Мне очень повезло – Одри нас познакомила. У нее свой интерес: она устала ждать, когда у меня с кем-нибудь выйдет что-то хорошее. Кофе некому в постель подавать, – рассмеялась она, выразительно глядя на обоих супругов.

Профессор кинул на Одри многозначительный, осуждающий взгляд. Сет моментально выпялился на Одри, сочувствуя ей.

Подруги договорились пить шампанское, а мужчины разделились во мнении. Профессор собирался пить шампанское, но Сет насмехался над ним взглядом, и профессору пришлось пить вместе с дерзким Сетом виски. Сет бросил ему вызов, и Ною пришлось принять его, понимая, что жена все равно его осудит, какое бы спиртное он ни выбрал.

Одри и Ной сели за стол, хотя профессор жутко стеснялся Сета и его неожиданно скромного поведения. Сет сидел напротив Одри и бросал на нее такие настоящие, влюбленные взгляды, что профессору становилось не по себе. Он никогда в жизни не видел такого искреннего чувства. И поделать с этим ничего было нельзя. Это только в дурацких сказочных фантазиях можно было приказать себе не любить.

Юфем с Одри принялись болтать ни о чем, как все подруги. Они потихоньку раскрепощались, выпивая шампанское. Юфем почувствовала себя в своей тарелке и нашла свою любимую и единственную тему, которую демонстрировала всем и до поры до времени поддерживали ее многочисленные мужчины.

– Прикинь, подруга, сегодня я такая зажгла свечи, включила музыку, мы только собрались заняться сексом и тут – бац – месячные!

Одри немного опустила глаза, смущаясь Сета и даже мужа, но Юфем улыбалась, жестикулировала и хлопала Сета по плечу. Сет покраснел, как вареный рак, его пепельные волосы и голубые глаза потемнели, и он стал похож на Джастина Диса – актера, которого Одри любила больше всего на свете, даже больше Шах Рукх Кхана. Одри не знала, что ответить и спросила Сета:

– Сет, а у тебя давления нет?

– Нет.

– Просто у тебя часто…

– Лицо красное, да? Мне все это говорят. Не знаю, почему так.

Но Одри знала, почему. Ему было неловко от нетактичного поведения Юфем. И профессор Ной знал, что Одри это знает. Одна только Юфем ничего не понимала по-прежнему и продолжала болтать глупости.

Когда Сет устроился на должность главного редактора, Одри сказала ему, что у нее не было раньше знакомых мужчин – блондинов с голубыми глазами.

– Ну и что? Ты против? Мои волосы и глаза всегда всем нравились.

В нем была такая самоуверенность, возражать против которой было или глупо, или неудобно. Поэтому никто и не возражал, кроме Одри. Она всем и всегда перечила. Даже мужу. Настоящая внучка Роберто Барберри. Все делала по-своему: как хотела и когда хотела.

Девчонки выпили по две бутылки шампанского, после чего Одри призналась, что пьет только с лучшей подругой, а так не пьет совсем, а профессор Ной добавил, что лучшее виски Роберто Барберри стоит у них в баре и холодильниках и к нему никто не притрагивается, только по большим праздникам.

Девушки пошли танцевать, а Сет включил музыку. При этом он великодушно и скромно предложил:

– Включайте потом сами, что хотите. Я в перерыве только одну песню послушаю и все. Мне достаточно.

Постепенно, за время вечера Одри узнала, что Сет не слушает популярных певцов – гомосексуалистов, считая их педиками, а любит армейские песни и реп, что он, оказывается, спокойный, как удав и терпеливый. Вот как это вышло: Сет неожиданно поднял Одри на руки почти выше головы так легко, словно она весила не 72 кг, а килограммов 5. И был при этом счастлив до безобразия. Обалдевшая от гостей Юфем сфотала улыбающуюся подругу на руках у Сета – он, между прочим, держал ее очень долго и отпускать не собирался – и сама стала следующей жертвой. Сет, как настоящий джентльмен решил, что и нынешнюю, а не только фантазийную девушку необходимо поднять на руки, и попытался сделать это. Юфем стала кокетничать, рассказывая, что она толстая и много весит, больше кг на 10 и Сет ее, в итоге, уронил прямо на свой компьютерный стол. И компьютер временно выключился. Он ничего не сказал Юфем, не упрекал ее, а спокойно наладил систему. Юфем шутливо предлагала Сету выставить ей счет за убытки и предлагала даже ночью все отработать. Сет молчал и краснел.

Одри поблагодарила его за его спокойствие, на что он ответил, что однажды и он со злости все разгромил. Одри резонно ответила, что со всяким случается. А еще раньше этого случая Юфем разбила бокал у Сета, но он просто подмел осколки и ничего не сказал, а Юфем все время извинялась. Юфем не любила эти бокалы и сообщила профессору и Одри об этом, пока хозяин выходил на улицу курить. Курить он бегал беспрестанно. Одри спросила его, нервничает ли он, раз курит. Сет вальяжно ответил, что да, но это отговорка. Привычка, по его мнению, была настоящей причиной. Он разговаривал с Одри так честно, что профессор Ной мечтал непременно найти на него какой-нибудь компромат, ибо Одри восхищала честность Сета, и она постоянно улыбалась.

Сет пил немного, не пьянел, но становился более открытым и приветливым. Он не любил клубы и кафе, а любил природу и экологию, улыбался, услышав, что Одри – биоэколог по профессии. Вся эта анкета закончилась тем, что Одри посоветовала Юфем не просрать такого классного парня.

– А я что? Он заявил, что пока присматривается ко мне. Что я могу сделать?

И профессора, пока еще были вменяемые, в открытие не посвятили.

Одри и Юфем принялись делать то, что делали всегда вместе: фотографироваться. Профессор Ной смотрел, как ненавязчиво ухаживает Сет за Одри и потихоньку психовал.

Сет танцевал с девушками, кривлялся смешно и шутил, и объяснял, что ничего не умеет, но все пробует. Грибы собирать не умеет, но любит, рыбачить тоже, охотиться даже не пытался еще.

– Был у меня один знакомый – прекрасный охотник и рыболов, но он уехал, к сожалению, – вздохнула Одри.

Оба – муж и Сет – одарили ее неблагодарными взглядами, понимая, что к чему. Тогда Одри сказала с участием Сету:

– Главное – не добыча, главное – участие, ты же знаешь!

Профессор Ной мысленно пожелал Сету провалиться сквозь землю и тот все понял правильно.

– Мне нравится, что вы веселые. И я такой же. Что, букой сидеть?

– Сет, да я скромная и стеснительная. И муж у меня никогда не танцует.

– Это точно: мы приходим в ночной клуб, а он сидит за столиком и караулит сумки, – засмеялась Юфем.

– Меня берите с собой в следующий раз – я буду танцевать, а профессор Ной – караулить сумки.

– Тебе было бы скучно со мной, если бы я была совершенно трезвой. В обычной жизни я серьезная и мрачная, – объявила Одри.

– Ты на себя наговариваешь, – улыбался Сет, уже обнимая ее за талию и за плечи.

Они уже к этому времени и с сигаретами во рту сфотались, типа курят. Одри, даже будучи сильно пьяной, никогда в жизни не пробовала курить. Она ненавидела запах табака, ее от него мутило, и она стойко отказывалась ото всех непорядочных предложений покурить в университете.

Одри дружески обнимала его за спину. Профессор не делал попытки вмешаться. Он просто наблюдал за ними всеми.

– Все хочу тебе сказать и забываю: ты так похож на моего любимого актера, Джастина Диса…

Юфем вмешалась в разговор:

– Да-да, послушай – это здорово!

– Просто потрясающее сходство: блондин с голубыми глазами, невысокий, родился 30 марта в год крысы – все совпадает идеально, кроме имени!

– Давайте я Вас сфотографирую! Я ей обещала сделать это первым делом, как напьемся!

– Алкашки две! – улыбнулась Одри.

Профессор стоял рядом и наблюдал. Казалось, у него сердце сделано из мрамора. Но Одри на него пока не смотрела – она была во власти чар своего поклонника.

– Где живет? – шепнул Сет в ухо Одри свой вопрос.

– Кто? – удивилась Одри, переставая соображать здраво.

Сет обнимал ее за талию, а она слегка навалилась на него.

– Твой… артист.

– А-а-а! А что? Познакомишь с ним? В Америке. Адрес забыла, но я найду и скажу… как время будет.

– Можем сейчас поехать… – Сет неожиданно поцеловал ее прямо в губы, нежнейшим образом проникая внутрь рта языком.

Одри еще была не настолько пьяна, чтобы согласиться на невероятно смелое предложение, но уже ответила на поцелуй невольно. Так получилось. Она ошалела от случившегося и посмотрела по сторонам. Мужа в комнате не было.

– На кухню вышел. Чай заварить. Профессор Ной любит чай, жить без него не может?

– Ага, – улыбнулась Одри, не понимая, почему она просмотрела момент исчезновения любимого профессора.

Но это и к лучшему. Ничего не знает – не придерется. Она ужасно неприлично себя вела. Ей нет прощения даже как внучке Роберто Барберри.

Она всегда гордилась своей скромностью и тем, что профессор Ной единственный, кто ее целовал.

– Губы у меня нежные… Целоваться я умею, – шепнул Сет почти вслух.

– Кто говорит?

– Я. Кто еще тебе скажет, что любит?

– Муж…

Юфем, пока они шептались, переоделась в голубое с розовым боди, подаренное девушкой брата бывшего парня, и дефилировала полуголой, танцуя в полумраке. Девушки не понимали, почему Сет экономит свет, когда были трезвые. Единственным источником света был длинный провод с красным освещением. А сейчас Юфем начала кое-что понимать.

– Не говори так… о нем. Говори сейчас обо мне. Скажи, что я хорош…

– Фантастически… то есть неплохо целуешься, – поправилась вовремя Одри.

Зашел профессор Ной. И через некоторое время вышел опять. Одри не могла понять, что он делает на кухне столько времени.

Юфем предложила весело:

– Пока профессора нет, давайте я Вас сфоткаю!

Сет немедленно притянул Одри к себе и проник ей в рот языком. Одри почувствовала всеобъемлющую нежность, ласку и потребность поблагодарить его… ответить на поцелуй. Это был только поцелуй? Медовый нектар ей налили в рот…

«Что он делает, господи? Профессор Ной зайдет. Почему я все еще зову его профессором? Я… провинилась. Ну что, в самом деле, я экзамен, что ли не сдала?»

– Потрясные… фотки, ребята!

Мысли Одри путались. Она не знала, кто или что виновато в этом: шампанское или поцелуи Сета. Опомнилась, когда почувствовала взгляд мужа на себе. Он что-то пил из горла бутылки.

– Не возражаешь? – спросил Ной хозяина дома.

– Отличное виски.

– Да, конечно, – ответил Сет глухо, обнимая Одри за талию.

И тут же выскочил в коридор, бросив на ходу:

– Ко мне пришли.

И ушел на некоторое время. Одри подошла к мужу и сообщила как ни в чем не бывало:

– Музыку слушаем старую. Потанцуй со мной.

Профессор послушно обнял жену за шею и прижал к себе. Юфем веселилась и включила новую медленную песню. Одри просунула руку под брюки мужу и трогала его за попу. А потом неожиданно поцеловала в губы взасос прямо при Юфем и встала на цыпочки, чтобы быть к нему совсем близко, не убирая руки от задницы, которую нежно гладила. Профессор оттолкнул ее сердито и сказал:

– Что ты делаешь? Ты же не целуешься на людях!

– Да ладно тебе! Подумаешь, немного вышла за рамки… Ты мне нравишься, хоть и пугаешь сейчас.

– А ты точно… понимаешь, кто я? – профессор против воли задал этот вопрос.

Чисто в воспитательных целях ударив его по щеке, Одри поцеловала его снова.

– Ого! – весело отреагировала Юфем.

– Пользуйтесь, профессор, пока можно! – посоветовала она искренне, из добрых побуждений.

– Я не намерен в другой раз брать тебя с собой. Ты вечно влюбляешься во всех молодых людей и ведешь себя… вызывающе.

– Не-а, – помотала головой Одри, счастливая от того, что – понимала она, – происходит с ее мужем, – Я люблю только старого профессора. Да ну тебя, сколько можно! Поцелуй меня!

Но профессор не отвечал на поцелуй. Он был так зол, что, не будь Одри пьяна, она бы страшно струсила, увидев его хмурое лицо.

Появился Сет и профессор заявил непреклонно:

– Мы уходим. Спасибо за гостеприимство.

– Любимый, мы завтра с Сетом едем за грибами. Едем же?

– Нет.

– Мы договорились, – обиженно протянула Одри, потянув его за рукав рубашки.

– Это было до того, как… Ты считаешь, я должен дождаться того момента, когда ты под него… ляжешь?

Сет подошел к Одри, отскочившей от мужа в ужасе, и, встав на колени перед ней, сказал ласково:

– Он не понимает, что говорит. Поцелуй – одно, секс – совсем другое. Профессор Лефтерис, что Вы! Одри не станет со мной спать – в лесу мы будем парами и заниматься сбором грибов.

– Одри уже сказала Вам, что она хорошо собирает грибы, но еще лучше блудит в лесу. Вы ее разыщете, поцелуете… Все, готово!

Сет неодобрительно покачал головой и предложил:

– Идите домой. Мой друг отвезет Вас.

– Но завтра мы едем с ними собирать грибы, – протянула Одри капризно.

– Нет, дорогая, – профессор легко подтолкнул жену к выходу, надевая ей на плечи куртку.

Кроссовки она надела сама, отвергая помощь мужа. Сет вмешиваться не рискнул. Он и так уже натворил столько, что до пенсии бы разгрести. И поцелуи Одри было невыносимо забыть. Обнимая за талию и попу гулящую девушку, ты ее лапаешь – мужчина ведет себя с женщиной так, как она позволяет, – а целуя любимую и порядочную девушку даже взасос – ты ею наслаждаешься. И времени у тебя мало – все порядочные девушки замужем лет с 20 и сидят по домам или работают.

Дома профессор быстро захлопнул дверь, закрыл ее на замок и, не раздеваясь, но снимая свою куртку и жены, и расстегивая ремень и замок на брюках, прислонил Одри к стене, слегка задирая простое серое, рубашечного покроя, в розовую полоску платье к талии. Под платьем были белые с серыми и розовыми цветами стринги. Одри часто одевалась в одном стиле и одном цвете. Сейчас у нее на правой руке был розовый с голубым браслет, тоже гармонировавший с остальным обликом. Сет обожал в ней чувство стиля и невероятную скромность. Туфли и те были серые с розовыми бантами.

Профессор Ной очень аккуратно и тактично просунул пальцы в стринги и потянул их на себя. Его пальцы оказались на попке жены и трогали ее нежно, но пылко.

– Хорошо целуется?

– Не знаю, – Одри уже почти протрезвела, а остатки алкоголя обычно возвращали ее в суровое настоящее.

Ей было очень стыдно, но она не знала, как просить у своего профессора прощения. Зачем она целовалась с Сетом? Да, он ее поцеловал, но она оттолкнула его только с третьего раза. И сейчас еще она помнила его сладкие поцелуи и хотела повторения. Черт, какой нежный… Нет, не хотелось думать о том, что она просто не нагулялась в свое время. Порядочные женщины, которым это не требуется, есть. Он обыкновенный обольститель.

Профессор Ной совершенно неожиданно, но дерзко и очень нежно ударил Одри по попке и шепнул громко и требовательно:

– Рассказывай! Я хочу знать в подробностях, как у Вас это было. Имею право знать все. Если ты что-то утаишь от меня – никогда больше его не увидишь.

– Мы с ним вместе работаем! – возмутилась Одри, застонав, потому что муж прикоснулся пальцами к ее лилии.

– Боже, что ты творишь?!

– Ревную! Схожу с ума, бешусь и мечтаю разорвать на тебе одежду. Он ненавидит БДСМ? Отлично! Все слышал и видел, как ты была счастлива, услышав это! И ты не любишь. Сколько у Вас общего! Сегодня Вы, наконец, нашли общий… язык. Не бей меня, любимая – знаю, тебе хочется, но ты меня еще не выслушала, по морде мне получать время еще не пришло…

Одри хотела повернуться, но профессор прижал ее к стене.

– Представь, что у тебя связаны руки. Ты не можешь пошевелиться. Я не стану тебя связывать, но и отпускать не намерен. Думаешь, я такой болван, да? Я видел, как Вы целовались. Ты с чужим мужиком целовалась на моих глазах! Тебе не стыдно?

Одри хотела что-то сказать, но профессор зажал ей рот поцелуем. А потом произнес страстно:

– Ничего не умею: ни любить, ни ухаживать. Мой научный опыт говорит, что это просто физиология… Жене хочется время от времени разнообразия. Твой дедушка Роберто говорил мне на кухне, когда Вы убежали общаться наедине, что женщине постоянно нужно в кого-нибудь влюбляться. Такая природа. И на семейных отношениях это не отражается. А я и ревновать не умею.

– Умеешь… Или как это называется?

– Ужас!

Профессор на пару секунд отпустил ее, сделав предупреждающий жест, чтобы она стояла на месте, и взял из бара бутылку знаменитого Декантера, позволившего переспать с любимой женщиной в юности Роберто Барберри. И выпил ее залпом. Потом подошел и сказал смело, но спокойно:

– Выпил для храбрости. Это виски – легенда. Тебе хорошо: ты никогда не пьешь столько, чтобы наутро ничего не помнить. А я хочу забыть… Мечтаю взглянуть на Ваши совместные фото, где Вы целуетесь и в то же время удалить их немедленно и из фотоаппарата, и из памяти.

– Не надо тебе… смотреть на это. Такая порнография, фу!

– Юфем – отличная подруга: она делает и говорит то, что ты ей велишь. Ты же ревновала меня к ней.

– Уже нет. К ней и ее дурацким скабрезным шуткам надо привыкнуть и все будет нормально. Почему ты не стал целовать ее в отместку мне?

– Спасибо: я уже ляпнул в отместку, что хочу получить кофе в постель. Мне хватило. И я… не хочу, чтобы ты ревновала меня к кому-нибудь.

– Что так?

– Я добрый и хороший. Мне с женой повезло. Зачем испытывать судьбу?

– Но сейчас ты испытываешь судьбу…

– Ты меня вынудила… Я же не знал, до чего ты дойдешь… – профессор ласкал пальцами попку и лилию жены, придерживая трусики впереди.

Потом опустился на колени и проник языком внутрь. Одри вскрикнула.

– Где Вы этому научились, профессор Ной?

– Почему ты зовешь меня на Вы?

– Я уже ждать не могу… Когда это со мной происходит, я вспоминаю, как ты мне нравился, как я за тобой бегала в университете, как писала тебе стихи…

Профессор Ной потянул на себя трусики жены и они соскользнули.

– Это не трусики, это…

– Пародия, – подсказала Одри, обнимая его за шею.

И профессор спустил брюки и трусы вниз, войдя в нее…

– Лучше всего у тебя получается у стенки. Это твое коронное блюдо! – улыбалась счастливая Одри, целуя его потом.

– Хвалиться начал: я и 100 кг поднимаю. «Зачем ты сопротивлялась?» – передразнил он Сета.

– Знаю: ты просто обожаешь нелепо хвастающихся мужчин…

– Прости, но он мне нравится. Сет – хороший парень.

– Да, делает все, чтобы затащить тебя в постель, – профессор подхватил жену на руки и отнес в кровать.

Там он снял с нее платье и положил на простыню.

– Я лягу на живот, а ты войдешь. Хочу так… Так тебе будет проще не смотреть на меня. Ты ужасно сердишься – я вижу. Но как мне… хочется, чтобы ты вошел… Простите меня, профессор Ной…

– Ты мне, наконец, скажешь, как он целуется? Не войду, пока не ответишь на мой вопрос.

– Дорогой мой профессор, любитель правды и ныне ревнующий муж, Сет целуется божественно. Довольны?

– Ты ему отвечала? Покажешь мне фото завтра.

– Я их уже удалила.

– Нет, ты бы не успела этого сделать. Юфем их еще не оценила и Вы ничего не обсудили. Все подруги делают это, когда изменяют мужьям и любовникам.

– Какие глубочайшие познания женской сущности, мой профессор! Хорошо, не успела. Придется показывать.

– Я сяду за компьютер, ты сядешь ко мне на колени, чтобы я мог в любой момент жестко войти в тебя… Чтобы моя ревность была подкреплена действиями.

– Профессор!

– Господи, какой я пьяный, просто жуть! Что я говорю?

– Вы говорите, что любите меня, профессор?

– Я люблю тебя! Рассказывай, что он там делал дальше. Язык в ротик тебе просунул?

– Да, но как-то нежно, ласково, словно медом напоил…

– Еще хочешь?

– С ним целоваться? Нет, боже! С тобой – о, да! Возьми меня!

Одри никогда еще не говорила таких слов. Профессор знал, что другие, нескромные женщины говорят такое своим любовникам, но жена, порядочная и стеснительная… У него закружилась голова, когда он понял, сколько выпил и что сказал ей, и он с удивлением обнаружил, что вошел в нее и ему так хорошо, что так бывает только на небесах, в раю, созданном нечаянно им самим…