Читать книгу Государство - Алексей Абрамов - Страница 6

Мозг, как камера с заевшим лентопротягом с замедлением выдавал последнее, что он мельком зацепил краем глаза, так как давно перестал обращать внимание на то, что происходит сверху. Черная полоса на потолке исчезла. А он не знал, где и когда след оборвался.

В следующий миг, исчез перестук колес. Ощутил прилив тошноты внизу живота и невесомость, так словно ребристый вагон оторвался от колеи и взлетел. Голова поезда наклонилась вниз. Павел вцепился кончиками пальцев, практически ногтями в края дверного проема. Попытался выйти, но повис и тут же инстинктивно подтянул ноги к груди, принял позу эмбриона. Локомотив, так и не сумел замедлиться. С сильным грохотом поезд провалился в каменный мешок, гигантских размеров.

Тоннель закончился. По периметру подземного хода торчала острая арматура разной длины – скелет конструкции, что замурован в бетоне вылез наружу. Сплетение металла, как железные когти выдавалось на несколько метров вперед. Железные прутья, загибались вниз, покачивались под собственной тяжестью, постукивали и терлись друг о друга ржавыми боками. В тишине отчетливо слышен легкий металлический шорох.

В конце самые длинные прутья смыкались в редкий пучок и лежали крест-накрест. Ловец снов диаметром шесть метров. Десятки лет назад метростроевцы по неизвестной причине их не обрезали и бросили. Сейчас работу доделал поезд. Состав разорвал железную сеть, высек из нее желтые, яркие искры, погнул и поломал неровный ряд копий. Разрезал плотный, густой, застоявшийся воздух, в свете искр изогнулся в огромную гусеницу, и камнем рухнул в бесконечное ущелье.

Состав подрагивал и вибрировал из-за колес. Колесные пары продолжали накручивать километры. Павел успел подумать, и даже мысленно съехидничать, что куда – то делись те размеренные, с четким интервалом звуки ударов колес о стыки рельсов.

– Тын-дын, тын-дын. И куда все это делось? – спрашивал он кого-то.

Поезд выгнулся еще больше. Как разъяренная кошка или гигантская старая гусеница когда-то ядовитого, а теперь вылинявшего едва синего цвета и влекомый силой притяжения понесся вниз, к земле, в неизвестность.

Забежим вперед. Скажем, что падение было затяжным, а грохот от приземления ужасен. Правда, никто шума не услышал. Глубина, где произошла авария или иные особенности места поглотили все звуки в два счета.

Пустота не имеет границ, но они угадываются за темнотой. Звук отражается от невидимой ограды и возвращается эхом. Свод пещеры подпирают высокие, очевидно, что рукотворные колонны. Они не имеют ни основания, ни окончания. Колонны теряются внизу и вверху. Столбы стоят хаотично, но тоннель, что вывели сюда, неизвестно для каких целей, выплевывает поезда ровно между ними.

Если бы у Павла была возможность, он бы увидел. Как ровные линии углов колонн обрываются и в том месте вырваны огромные куски камня. Возможно, полет поездов – траекторию рассчитали инженеры прошлого, не всегда проходил гладко. Так как задумано.

Его высочество случай. Возможно, это ошибка в проектировании. А может новые поезда легче и их заносит влево и они на огромной скорости врезаются в столбы. Крошат их, но и сами, ломают межвагонные суставы. Складываются как консервные банки, рвут обшивку и отламывают колесные пары.

Последний вагон, накренился, зацепил опору, вырвал кусок рыжего кирпича, который из-за старости, что граничит с ветхостью или из-за некачественного обжига бруска начал крошиться. Поделился на слои. Со временем слои отмирали, выпадали. Так, что вместо кирпичей в колонне зияли глубокие черные выемки. Пласт квадратного блока, заметно крупнее обычного, полетел вниз. На лицевой стороне камня, одним сильным ударом мастера вбиты неровные буквы – «Кирпичная мануфактура братьев Демидовых» 1877 г.

Глубоко. Колонны необъятные, как тысячелетние секвойи в первобытных лесах Северной Америки. Говорят, что их небольшие островки сохранились до наших дней. На фоне деревьев фотографировались туристы и пытались обнять, взявшись за кончики пальцев ввосьмером, а когда это удавалось, обязательно улыбались.

Глубоко потому что колонны такой толщины поддерживают колоссальный пласт земли. В разы толще тех, что покоятся над самыми глубокими станциями московской подземки. Колонны не услаждают взор туристов, как ионические или коринфские столпы. И не венчаются витиеватой капителью, а сдерживают породу. Супер – бункер не воплощение передовой мысли проектантов пятидесятых годов, когда подземное строительство двигалось семимильными шагами, забирая молодость и здоровье энтузиастов-комсомольцев.

Огромное, грубое, гигантское – без нулевого километра и видимого конца. Помещение под землей, чье предназначение никому неизвестно.

Возможно, это бомбоубежище. Но добраться сюда после нанесения ядерного удара физически невозможно. Даже, если бы москвичи и гости столицы бежали от ядерного гриба со всех ног. Задыхались и выхаркивали с непривычки легкие.

Удар о дно вышел смазанным. Поезд прошел по касательной, что возможно спасло машинисту жизнь. Электричка, вспорола колесами, основание подземелье, но не впечаталась в дно со всей силы, как это могло быть при лобовом столкновении. Рухнула на что-то мягкое, продавила его и замерла. На одну секунду.

Поезд медленно сполз, немного подумал и завалился на бок. После чего застыл окончательно, наполовину утонув в груде мусора. Дно пещеры похоже на свалку. Ее границы простирались на сотни метров вокруг. Кроме бескрайних просторов полигон отличал хлам, отборный, словно на мусороперерабатывающем заводе, где ведется раздельный сбор мусора на металл, ветошь, пластмассу, дерево и стекло. Тошнотворный запах, гниющих продуктов – отсутствовал.

Все это изломано, покорежено, как и поезд Павла. Ни одной ровной линии. Всей картины машинист не видел, как и того, что он своим появлением спугнул стайку неведомых животных. Они взлетели и, загребая воздух большими кожисто-перепончатыми крыльями, пролетели над разбитым поездом и унеслись в направлении, известном только им.