Читать книгу Безумцы. Рассказы о любви - Алексей Бартенев - Страница 14

Робкий весенний ветерок тихонько тронул створку приоткрытого окна. Она скрипнула под его напором, и откатилась в сторону. Словно испугавшись самого себя, ветер убрал невидимые руки, и позволил створке вернуться на прежнее место. Здесь же, под окном, стояла кровать, лежащий на ней старик улыбнулся. Он пребывал здесь третью неделю, и видел как снаружи, за стенами больницы, наступала весна. Сначала осторожно, также как ветер, который сейчас игрался с окном, а потом уже не оглядываясь, дерзко, и широко шагая. Он лежал на продавленной кровати, прикрыв мягким одеялом старые ноги, одетые в затертую больничную пижаму. Левая рука старика, пребывала в постоянном движении, разглаживая складки на одеяле. Ему нравилось чувство прикосновения к поверхности, и кончиками пальцев, и всей ладонью. Опустить руку, а потом медленно провести ею. Тронуть, и ощутить тепло, и мягкость, а потом двинуть, и почувствовать фактуру. Ворсинки, мелкие катышки, рубчик ткани. При определенной скорости каждый материал приобретал свои, ни с чем не сравнимые ощущения.

Его звали дядя Саша, и вся эта рукоблудная медитация помогала ему справиться с болью, и забыть о том месте, куда он попал. Был он вовсе не в санатории повышенного комфорта, снабженным всевозможными биотехнологическими устройствами, он был в обычной больнице. Хуже всего то, что он видел, как периодически отсюда уходили проигравшие последнюю битву за свое здоровье пациенты. Но уходили, не в привычном для нас понимании этого слова, а просто исчезали, забирая с собой все свои вещи и воспоминания. Дядя Саша был реалистом, и понимал, что тоже вышел на поле боя, и вступил в свою последнюю битву. Как долго она продлится, и на сколько смерть выдаст ему кредит, он не знал. Выражение жизнь – это борьба ему тоже не нравилось. Ведь жизнь это дар, а что же это за дар такой, за который мало того, что надо бороться, так по истечении срока эксплуатации тебя еще и судить будут, правильно ли ты его использовал! Это не дар тогда вовсе, а товар, за который каждому придется заплатить свою цену. Что-то вроде ипотеки, вперемежку с лотереей.

В палате дядя Саша пребывал не один. Его соседом оказался хмурого типа неразговорчивый мужчина. Черты лица которого, равно как и его манера поведения, довольно сильно намекали на то, что когда-то он занимал высокопоставленную должность. Кустистые седые брови низко нависали над глубоко посаженными глазами, а губы напоминали складку кожи, а вовсе не рот живого человека. Сосед лежал в кровати, укрывшись по грудь одеялом, и надменно задрав, нос. Он был самым разговорчивым из всех, с кем дяде Саше когда-либо приходилось общаться.