Читать книгу Диверсанты времени. Поле битвы – Вечность - Алексей Махров - Страница 2

Глава 1

Оглавление

Началась моя эпопея в июне 2010 года. Однажды, придя с работы домой, я обнаружил на журнальном столике толстый конверт формата А4. «Вот дела! – подумал я. – Как он тут мог очутиться?» На конверте моим почерком было написано: «Сергею Иванову! Лично в руки!»

Поскольку именно я являлся Сергеем Ивановым, адресатом послания, то первой мыслью было: «Однако! Кому пришло в голову подделать мой почерк? Что за дурацкие шуточки!» Осторожно пощупал конверт – не жесткий, взял в руки и потряс – не гремит, поднес к уху – не тикает. Только после этих манипуляций я вскрыл послание и извлек на свет толстую общую тетрадь, в коричневом переплете, сплошь исписанную именно моим почерком.

Автор этого послания представлялся моим Альтер-эго из будущего и в популярной форме излагал теорию «пробоев временного континуума по отрицательному вектору». «Что за бред!» – подумал я, пролистав несколько первых страниц. Но на следующих страницах приводились принципиальные схемы и чертежи устройства, позволяющего осуществлять теорию на практике. Причем чертежи и схемы вполне реальные. «А вот это уже интересней!» С этой мыслью я попытался разобраться во всей этой белиберде. Схемы показались мне знакомыми.

От изучения я оторвался только поздней ночью. Отложив тетрадь, перешел на кухню и выпил, обжигая губы кипятком, две большие кружки крепчайшего кофе подряд. Легче не стало. Мысли скакали, как вспугнутые львом антилопы. Ведь что мне сулил нежданный подарок? Фактически – власть над временем, как бы выспренне это не звучало!

Я зашел в ванную и долго полоскал «морду лица» холодной водой. Закончив водные процедуры, я приподнял голову над раковиной и глянул в зеркало. Отразившаяся там физиономия, с трехдневной щетиной и мокрыми всклокоченными волосами в первый момент показалась мне совершенно чужой. Словно тот самый автор теории зашел проверить мою реакцию на свое творение. Двойник мрачно глядел на меня воспаленными от длительного чтения глазами. Миг – и наваждение рассеялось! Нет, это все-таки я. Начавшие округляться щечки и двойной подбородок любителя дешевого пива. Обрюзгший, почти переставший следить за собой великовозрастный балбес. Не обзаведшийся к своим тридцати годам ни семьей, ни приличной работой. Живущий в запущенной однокомнатной квартирке на окраине Москвы, с шикарным видом на нефтеперегонный завод. «Стреляющий» у коллег по работе стольники «до получки»? И это я через несколько лет сделаю такое изобретение? Бред…

Я вылетел из ванной и снова рванул на кухню. В углу, за холодильником, стояла заныканная с последней попойки початая бутылка водки. Я набулькал половину чайной чашки и медленно выцедил теплое, попахивающее ацетоном пойло. Гадость какая! Я с трудом сдержал рвотный порыв. Однако через мгновение, словно пройдя желудок насквозь, водка всосалась в кровь и горячей волной ударила в голову. Дом вокруг меня пошатнулся, и я кулем осел на пол. Просидев минут пять, тупо пялясь на откатившуюся к стене чашку, я достал из нагрудного кармана рубашки помятую пачку и закурил, только с третьей попытки попав кончиком сигареты в огонек зажигалки.

После этой процедуры я сделал трезвый вывод, что если все это и шутка, то весьма тщательно спланированная и проработанная. К тому же от кого можно ждать подобной хохмы? От моих друзей? Их шутки были проще и понятнее – к примеру: один из них посоветовал как-то секретарше из своего офиса, классической дуре, очень боящейся в первый раз лететь на самолете, заклеить попу пластырем, чтобы, типа, уши не закладывало… И она ведь заклеила…

А в чем соль этого розыгрыша? Ну, допустим, соберу я установку – технически все довольно просто – а потом кто-нибудь выскочит из шкафа с криком «Серега – лошара, повелся, повелся»! Я, на секунду зажмурившись, представил себе эту картину, но тут же замотал головой, отгоняя наваждение – это было бы уже чересчур.

Хорошо, если все это не шутка, то мне в руки попало удивительное изобретение. Проверить гениальность моего двойника легко – собрать установку. Слава богу, что я еще не разучился читать чертежи и схемы – преподаватели института хорошо умели вбивать азы технической грамотности в мозги нерадивых студентов. Но вот почему записи мне кажутся такими знакомыми?

Внезапно перед глазами проплыло давнее воспоминание. Я и еще несколько парней с моего курса стоим в коридоре родного вуза и, разложив на подоконнике толстые тетрадки и коряво, от руки, исполненные чертежи, бурно обсуждаем какую-то чудо-идею, родившуюся в мозгах горе-изобретателей накануне вечером.

Тут до меня дошло, почему подброшенная тетрадка навевала смутные ассоциации. Я еще в школе «изобретал» разные безумные аппараты типа вечного двигателя, электромагнитных пушек и плазменных ружей. Это занятие продолжилось и в институте, где у меня нашлось несколько единомышленников. Может быть, тогда и мелькнул у меня подобный проект. Вот только придумывать всевозможные устройства я прекратил на втором курсе, а мой двойник, видимо, нет. Вот так привет из прошлого!

Я с трудом поднялся с пола и, поставив расшатанную табуретку, полез на антресоли. Ага, вот та самая коробочка, где я сложил, поленившись (или пожалев) выбросить, всю свою «макулатуру». Какой толстый слой пыли! Сколько я не заглядывал сюда? Лет семь-восемь?

Дом снова качнуло (какая все-таки дрянь эта паленая водка!), и я почти рухнул с табуретки, чувствительно приложившись плечом о косяк межкомнатной двери. Но ящик из рук не выпустил! Вывалив его содержимое прямо на пол, я встал на колени и начал торопливо разгребать кучу-малу. Вот, вот же она! Знакомый коричневый переплет! Я положил найденную тетрадку рядом с подкинутой. Сходство точнейшее! Надпись на обложке: «Темпор», выполненная в псевдокаллиграфическом стиле, совпадала до мельчайших подробностей. С точностью до знака препинания совпадали и первые десять страниц. На них как раз давалось теоретическое обоснование «пробоя временного континуума по отрицательному вектору» и шли первые принципиальные схемы. А вот дальше текст в «моей» тетрадке обрывался. Уж даже и не вспомню сейчас, что заставило меня бросить разработку. Приятели, потащившие на пьянку, или девушка, которую я тогда старательно «раскручивал» на свидание?

Чего мне не хватило для дальнейшей проработки? Усидчивости, знаний или просто иссяк сам источник идеи? А верна ли вообще эта теория? Теперь, когда я убедился, что вся история с таинственно появившимся в запертой квартире конвертом – не чей-то глупый розыгрыш, метод подбрасывания «подарочка» виделся вполне определенным – из будущего!

Осталось лишь проверить теорию на практике – собрать машину времени! И на тех же антресолях валялось достаточное количество радиодеталей, оставшихся со времен юношеских увлечений «конструкторством», чтобы начать воплощение идеи «в металле». Но сборку решил отложить на утро – голова гудела так, что иногда казалось – в ней стоит неисправный трансформатор. А сердце, подстегнутое слоновьей дозой кофе, билось о ребра, словно дикий зверек, норовивший покинуть тесную клетку. Приняв душ, я, несмотря на дикое состояние организма, мгновенно уснул.

На следующий день, сказавшись больным (что почти точно соответствовало истине), я не пошел на работу, решив попробовать хотя бы в первом приближении построить фантастический аппарат. Он состоял из трех частей: «окна», представляющего собой двойной проводник, скрученный витками с определенным шагом и частотой, а также замкнутый на себя, наподобие ленты Мебиуса[4]; к «окну» в пяти точках крепились проводники, идущие от второй части – «модулятора сигнала», как говорилось в чертежах. «Модулятор» питался электрическим током от трансформатора, который запитывался от сети 220 вольт.

Проще всего оказалось сделать «окно». Для его создания я воспользовался стандартным телефонным кабелем, идеально подошедшим по сечению проводов. Этим кабелем я аккуратно обмотал деревянную рамку, наспех сколоченную из валяющихся на балконе брусков. На всю работу ушло не больше часа. Затем наступила очередь трансформатора – вот здесь мне пришлось повозиться, ведь наматывать обмотки пришлось вручную, тщательно считая витки. С этим делом я провозился с небольшими перерывами до вечера. Два раза мне пришлось мотаться на радиорынок: за проводом нужного сечения и за конденсаторами большой емкости. Изделие, вышедшее из-под моих рук, получилось солидным. Судя по размерам вторичной обмотки, выдавать трансформатор должен был десять-двенадцать тысяч вольт. Замерить выходное напряжение и мощность своим почти игрушечным тестером я не смог.

На следующий день мне пришлось идти на работу, так как позвонил шеф и пригрозил репрессиями. Но терять даром время я не хотел. Работал я тогда в небольшом рекламном агентстве, и по штату мне полагался компьютер, чем я и воспользовался, взявшись за составление программы управления установкой-перемещателем по имеющимся в тетради алгоритмам.

Во время обеденного перерыва ко мне подошел Мишка Суворов, худой, нескладный на вид парень высокого роста, работающий в нашем агентстве веб-дизайнером. Таких ребятишек метко называют в народе «сушеными гераклами». Вдобавок Михаил носил очки в круглой оправе, что полностью дополняло имидж «ботаника». Я единственный среди сотрудников нашего офиса знал – эти очечки были с простыми, без диоптрий, стеклами. И что без них глаза Суворова просто пугали бы окружающих. Было в них что-то от взгляда снайпера за секунду до выстрела. И дело вовсе не в дефекте зрения. Просто тихий, скромный, исполнительный веб-дизайнер Миша воевал с восемнадцати лет. Начал на срочной службе – тогда как раз началась первая чеченская. А после армии Михаил успел отметиться почти во всех «горячих» точках на территории бывшего Союза и ближнего зарубежья. В среде таких же, как он, «псов войны», кочующих из одного региона в другой, следом за звуками выстрелов, Миша получил позывной Бэдмен. Как пояснил мне один общий знакомый, видевший Мишу «в деле», «плохим человеком» Суворов был исключительно для противника, благодаря своему виртуозному владению «ПКМ»[5]. Только два года назад, после тяжелого ранения, Суворов решил остепениться и «завязал» со своей вредной для здоровья работой. И, сидя дома с гипсом на простреленной ноге, Михаил от нечего делать начал изучать премудрости общения с электронно-вычислительными машинами. На вырученные за очередную «командировку» деньги приобрел самый навороченный комп и полтонны справочной литературы. И за полгода стал в этой сфере твердым профессионалом. С компьютером он теперь обращался не менее уверенно, чем в свое время с пулеметом Калашникова.

Все эти подробности из жизни коллеги я знал потому, что Мишка Суворов был моим давним другом еще со школы. Именно я устроил человека без опыта работы веб-дизайнером в нашу компанию.

– Прикол хочешь? – жизнерадостно заорал прямо мне в ухо Мишка. Я аж подпрыгнул. Головы половины работников офиса синхронно развернулись в нашу сторону, предвкушая очередную хохму, которых у Мишани был неиссякаемый запас. Кстати, именно он посоветовал секретарше заклеить попу пластырем.

– Ну! – хмуро буркнул я, нехотя отрывая глаза от экрана.

– Гну! – троянским конем заржал Суворов. – Слушай: наш сисадмин что-то приболел сегодня, наверное, пива вчера холодного перепил, а у коммерческого директора, как на зло, с компом проблемы какие-то. А коммерческий знает, что я немного в «железе» волоку, вот и вызывает меня к себе. Вызывает и тихохонько, интимно этак на ушк'о мне шепчет: «Миша, выручай! У меня сайт не открывается!» Я его спрашиваю: «Какой сайт?» А он: «А вот у финдиректора открывается!» Я ему: «Да какой сайт-то?» Тогда коммерческий выдает фразочку: «Не скажу!» У меня, блин, челюсть так и отпала, натурально! «Ну, – говорю, – нет так нет», – и поворачиваюсь, чтобы из кабинета выйти. А коммерческий мне в спину: «Миша, ну сделай что-нибудь, чтобы у меня тоже открывалось!» Я уже почти кричу: «Да какой сайт-то, мать твою?!!» А он вздыхает: «Не скажу», – и смотрит жалобно-жалобно!!!

Я, представив себе морду нашего коммерческого директора, заржал в голос. Те из моих коллег, кто сидел поближе и слышал Мишкин рассказ, – тоже. Тем, кто не слышал, счастливчики торопливо, давясь смехом пересказывали. Через пару минут весь офис был парализован – сотрудники буквально корчились от смеха, кто-то даже скатился под стол. А Мишка, насладившись произведенным впечатлением, продолжил:

– Просто зависть берет, на тебя глядючи! С каким фанатизмом ты все утро стучишь по клавишам! И ведь наверняка это не клиентский заказ!

– Да уж! – пробормотал я, с трудом возвращаясь в реальность. Мишка наклонился к монитору, внимательно разглядывая плоды моих трудов.

– И что это за фигня? – с интересом спросил Мишаня через пару минут.

Зная, что из праздного интереса Миша вопросы задавать не будет, я объяснил, не вдаваясь в подробности, для чего мне нужна эта программа. Бэдмен взял листочки с алгоритмами и начал, хмыкая, черкать в них толстым синим маркером. Это занятие настолько увлекло Мишку, что по окончании обеденного перерыва он сказал:

– Братишка, это очень интересная белиберда, можно мне повозиться с ней?

Я с радостью согласился – кроме создания сайтов для клиентов агентства Мишка для развлечения писал сложные компьютерные вирусы, соревнуясь с антивирусной программой Касперского, поэтому распорядиться предоставленным материалом мог гораздо лучше меня, едва научившегося нажимать на клавиатуре нужные кнопки и не пугаться, когда пиратская «Винда» «подвешивала» комп. К тому же Мишкино вмешательство давало возможность заняться работой, за которую в этой конторе мне платили деньги. И так уже с утра начальник отдела два раза грозил пальцем.

Бэдмен весь день просидел, уставившись в монитор и безостановочно щелкая клавишами, даже перестал выходить в курилку, и, видя такую увлеченность, я не отвлекал его вопросами. Только вечером, когда все сотрудники агентства разошлись по домам, я подкрался к столу компьютерщика.

– Ну, как успехи? – спросил я.

Суворов устало потер глаза и сказал:

– Знаешь, братишка, твоя вещица весьма занятная, но ужасно допотопная – написана на бейсике под DOS, к тому же очень коряво и громоздко, пришлось переводить на «Си плюс» и адаптировать к «Линуксу».

– А почему не к «Винде»? – удивился я.

Мишка посмотрел на меня, как на убогого.

– Да потому, что управлять мало-мальски серьезной аппаратурой, требующей передачи информации в реальном времени, из-под «Винды» не получится в принципе. Проверено на практике! Даже с не слишком быстрым АЦП «Форточкус» умудряется терять данные – буфер измерительной карты уже заполнен, а ей приспичило выполнить какую-либо свою операцию. И все, результату хана! Понял?

Я машинально кивнул, поняв из Мишкиной речи только слово «хана». Посмотрев на мое лицо, Суворов печально вздохнул (ну, что с этого ламера взять?) и продолжил:

– Принцип действия очень простой – эта программа должна распределять энергию из одного источника к пяти приемникам, но исполняется это по сложному графику, причем постоянно меняются напряжение, мощность и сила тока. Так вот, в этой программе по каким-то параметрам явный перебор, а по другим сильная недостача. Если оставить команды в первоначальном виде, то работа устройства будет очень неустойчива. Чтобы исправить этот недостаток, нужно знать принцип работы сего аппарата. Что это хоть за хреновина?

– Машина времени! – честно сознался я.

– Да что вы говорите? – иронически буркнул Бэдмен. – И схема этой «Машины времени» у тебя есть?

– Ну а как же. – Я протянул Мишке принципиальную схему устройства.

– Во как! – Михаил с сомнением посмотрел на листок. – Не, в этой тряхомундии без пол-литра не разберешься! С этим тебе лучше обратиться к Гарику!

Игорь Тюрин по прозвищу Горыныч тоже был моим старым другом. Познакомились мы с ним в институте. Какое-то время он примыкал к нашему кружку «изобретателей». Но в отличие от большинства с гениальными идеями не носился, зато отлично работал руками. Дядя Горыныча работал на приборостроительном заводе и регулярно снабжал племянника необходимыми каждому радиолюбителю деталями. За годы учебы в вузе Игорь настолько отточил свое мастерство, что практически серийно клепал блоки для пиратского декодирования спутниковых каналов и радиограбберы. На последней совместной вечеринке Игорь похвастал, что достиг такого уровня, что вполне может собирать у себя в квартире головки самонаведения для крылатых ракет. И на фоне его успехов такое заявление не казалось шуткой.

– Отличная мысль, Мишка! – сказал я, обдумав перспективы совместного проектирования. – Обязательно с ним свяжусь.

– Давно пора, уже месяц вместе не собирались! – ответил Мишка, радостно потирая руки в предвкушении застолья. – Так, может, прямо сейчас и рванем, благо сегодня пятница и можно посидеть подольше! Чего тянуть-то?

Сказано – сделано!

Мы взяли пол-ящика пива (для разгона!) и отправились в гости к другу. Нам повезло – Игорь был дома. Он сам открыл дверь, и по гулкой тишине его большой, четырехкомнатной квартиры мы поняли, что многочисленная семья Горыныча, в составе четырех братьев, папы с мамой и двух волнистых попугайчиков, уже уехала на дачу. И скорее всего – на весь уик-энд.

Гарик, темноволосый крепыш, чуть ниже меня росточком, поддернул семейные трусы, сползающие с начавшего выпирать брюшка. В связи с жарким летним вечером трусы были его единственной одеждой.

– Приперлись, – делано-хмуро сказал наш друг, с нарастающим интересом оглядывая наши довольные морды и позвякивающие, при каждом движении, пакеты в руках. – Вы, гады, словно запах чуете! Только пожрать сел. Пачку пельменей сварил. Два часа одну тарелку никак прикончить не могу! Ковыряю, ковыряю…

– Что – уворачиваются? – с совершенно серьезным видом спросил я.

Горыныч хихикнул, но хмурого вида не оставил:

– Опять небось пЫво жрать будем?

– Ну, дык, – согласился с ним Мишка, доставая из пакета бутылку и протягивая ее Гарику как пропуск – этикеткой вперед.

Гарик зубами (фирменный трюк!) сорвал пробку, сделал большой глоток и милостиво сказал:

– Ну, тогда заходите!

Десять минут спустя мы, полуголые (жара!), сидели за кухонным столом среди плавающих клубов табачного дыма. Закусок было много: орешки и чипсы! В худшие времена, случалось, не было и этого. Затягиваясь сигаретой, Мишка махал исчерканным листочком с формулами и вещал:

– Не знаю, как насчет пробоев во времени, но теперь эта штука будет работать точнее швейцарских часов.

Гарик, отрываясь от подсунутой ему схемы только для того, чтобы отхлебнуть пивка, долго молчал, что обычно моему другу было не свойственно. Наконец, оторвавшись от листа, Горыныч извлек из морозилки вторую бутылку, снова открыл ее зубами, пригубил и задумчиво сказал:

– Никогда не видел ничего подобного! Кстати, схема – твое творчество, бракодел?

– Нет, блин, дедушки… – обиделся я.

– То-то я и смотрю, элементная база на уровне каменного века, – заклеймил меня Гарик. – А если серьезно, что это за аппарат?

– Приемопередатчик, работающий на сверхдлинных волнах, – пошутил я. – Дедуля в «почтовом ящике» делал прибор для связи с подводными лодками.

– Нет, братишка, бери выше – для связи с инопланетными кораблями! – подхватил Бэдмен.

– Ага, бороздящими просторы галактики, – закончил я фразу. – А если честно, то я и сам не знаю, что это за фигня. Вчера случайно нашел эти схемы и расчеты и решил попробовать воплотить это устройство в металле.

Про подкинутый двойником конверт я решил пока умолчать, Суворов и Тюрин вряд ли нормально восприняли бы эту информацию. Тем более на трезвую (пока!) голову.

– Где нашел-то, у себя в кладовке, что ли? Похожие схемы ты рисовал, насколько мне помнится, на первом курсе, – почти угадал Гарик. – Если быть точным – вместо того, чтобы слушать лекции.

– Угу, – неопределенно хмыкнул я. Врать другу не хотелось. – Вот приспичило… Надо бы довести эту хреновину до ума.

– Ну, тогда наливай! – усмехнулся Горыныч. – Счаззз спаяем в лучшем виде!

4

Мебиус (Mobius) Август Фердинанд (1790—1868) – немецкий математик. Установил существование односторонних поверхностей (лента Мебиуса).

5

Пулемет Калашникова модернизированный.

Диверсанты времени. Поле битвы – Вечность

Подняться наверх