Читать книгу Товарищ майор - Алексей Макеев - Страница 3

Майор достал из заднего кармана джинсов помятую пачку «Винстона» и подошел к окну. Вытянув из пачки сигарету, он чиркнул зажигалкой и прикурил.

Форточка была открыта, но строптивый дым зыбкой пеленой пополз вглубь кабинета.

Служебный кабинет старшего уполномоченного уголовного розыска майора Клотова был меблирован в строгом соответствии с казенным стилем. На покрашенном паркете светлела вышарканная дорожка, ведущая от двери к столу. На стены были наклеены дешевые бумажные обои, местами расписанные чьими-то телефонами и адресами. Рассохшееся окно смотрело во двор соседнего дома. Слева от окна стоял шкаф, забитый документами, и отечественный сейф. На одной стене висел портрет Дзержинского, под которым был приклеен листок с цитатой: «В каждом человеке можно найти что-нибудь хорошее, если его хорошенько обыскать». На противоположной стене красовался вымпел советских времен. В углу кабинета около двери сиротливо рос облезлый фикус в эмалированном ведре. Посреди комнаты располагался рабочий стол Клотова, придвинутый к стене с портретом легендарного председателя ВЧК. На столе были разбросаны разные канцелярские мелочи, над которыми возвышались серый телефонный аппарат и большая металлическая пепельница.

Клотову совсем недавно исполнился тридцать один год. Очередное звание он получил несколько месяцев назад и стал самым молодым майором в РУВД.

Внешность у Клотова была настолько обычной и негероической, что майора могли принять за кого угодно: за мелкого частного предпринимателя, за водителя маршрутного автобуса, за сутенера, но только не за того, кем он был на самом деле.

На работу Клотов одевался как обычный штатский. Он почти никогда не вылезал из практичных джинсов, кроссовок и хлопковых футболок или рубашек. В этот день на нем была темно-зеленая футболка с эмблемой крокодила. Выходящий из-под контроля живот слегка наплывал на широкий ремень с белой пряжкой.

Лицо у майора почти не имело острых черт. Его подбородок и нос были круглыми, губы – полными, отчего у посторонних людей часто складывалось ошибочное впечатление, что Клотов – добрый малый и любитель беззлобно пошутить. Но тем, кто знал его лучше, майор напоминал рассудительного бульдога, наделенного сложным и скрытным характером.

Завершали столь неяркий портрет голубые, невыразительные глаза и короткие русые волосы, которые всегда были немного взлохмачены, будто после сна.

Майор докурил сигарету, вернулся к столу и с силой вмял окурок в дно пепельницы.

В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник долговязый сержант Плюев.

– Срочный вызов. Отравился директор «Кометы». Возможно, помогли, – доложил он.

– «Комета» – это ночной клуб на Кутузова?

– Да.

– А как зовут директора?

– Агаров.

– Знакомая фамилия, – пробормотал Клотов, но не смог вспомнить, где он ее слышал.

Плюев исчез так же быстро, как и появился. Майор в который раз восхитился его расторопностью, встал из-за стола и подошел к сейфу.

Он вынул из кармана связку ключей, открыл сейф и достал из него пистолет Макарова.

Клотов не носил джинсы классического фасона. Его больше устраивали джинсы с глубокими карманами, в которых помещался пистолет. Открыто носить кобуру майор не любил, это сильно привлекало внимание. Прятать кобуру под пиджаком значило обречь себя на пытку жарой. А у просторных карманов было много дополнительных плюсов. Носовой платок, документы, ключи, деньги, пейджер, телефонную карточку и прочую важную мелочь Клотов носил в карманах. Благодаря этой привычке он всегда был уверен, что не потеряет вместе с борсеткой необходимые ему вещи.

Майор сунул пистолет в правый карман, закрыл сейф, вышел из кабинета, замкнул на два оборота дверь и поспешил в дежурную часть.

За стеклом дежурной части сидел старший лейтенант Бубнов.

Клотов остановился возле него.

– Подробности есть? – спросил он.

– Позвонила администратор клуба. Судя по голосу, она в шоке. Толком ничего не сказала. Назвала адрес, фамилию пострадавшего и то, что «Скорая помощь» уже приехала. Это врачи заставили ее позвонить нам.

– С прокуратурой связались?

– Да. На Кутузова выехала их машина со следователем Варенцовым.

– А Костя Крамар уже собрался? (Крамар был в этот день дежурным экспертом.)

– Он вышел из Управы на несколько минут. Пока не можем его найти.

– Я тогда не буду его ждать, – решил Клотов. – Поеду на своей машине. Как Костя появится, пусть меня догоняет.

– Ясно.

Майор вышел на крыльцо РУВД.

Погода стояла изумительная, и в этом не было ничего странного. Эта обидная закономерность повторялась всякий раз, когда дежурство у майора выпадало на воскресенье. Вообще-то Клотов не должен был работать в этот день, просто однажды он попросил капитана Борзова отстоять за него половину дежурства, и теперь майор возвращал долг и до девяти часов вечера должен был нести службу.

Июль выдался жарким. В этот день была самая середина лета. Солнечная погода не омрачалась дождем уже целую неделю, и, по прогнозам синоптиков, сухая пора должна была смениться слякотью еще не скоро.

До полудня оставалось около часа, поэтому солнечные лучи еще не набрали своей убийственной силы и не заставляли прятаться от них в каждую, даже жиденькую, тень.

Клотов спустился по ступеням РУВД и пошел на стоянку. Синяя «Тойота Королла» выпуска девяносто первого года замыкала шеренгу служебных машин. Майор сел в свой неприхотливый автомобиль и, открыв окна, поехал на место происшествия.

Когда Клотов подъехал к ночному клубу, перед спортивным автомобилем Агарова стояла машина «Скорой помощи» с красными полосами. Позади «Мицубиси ЖТО» в опасной близости от его стоп-сигналов находился железный бампер «УАЗа» прокуратуры. «УАЗ» только что приехал. Капитан юстиции Варенцов вылез из бордового постсоветского джипа и безжалостно хлопнул выносливой дверцей. Водитель «УАЗа», которого все называли Макарычем, вздрогнул и непристойно, но очень тихо выругался.

Варенцов увидел автомобиль Клотова и подождал, пока майор припаркует свою «Короллу» позади «УАЗа».

Выбравшись из машины, Клотов поздоровался со следователем и пожал ему руку. Варенцову и майору уже приходилось несколько раз вести дела, на расследование которых объединяли силы прокуратуры и милиции.

– Ты тоже сегодня дежуришь? – спросил следователь.

– Подменяю товарища, – ответил Клотов.

– Где ваш эксперт?

– Сейчас подъедет.

Майор махнул рукой Макарычу, после чего милиционер и следователь прокуратуры целеустремленно пересекли тротуар и стали подниматься по лестнице на второй этаж к парадному входу клуба.

Первым шел Варенцов, сжимая в руке потертый черный портфель.

Кожаный портфельчик был подарен ему на тридцатилетие бывшей женой. Позже благоверная забрала у капитана дочь и укатила в Сочи с каким-то куражным мужиком. С тех пор Варенцов общался с женой только посредством почтовых переводов.

Походка следователя была собранной, пружинистой и торопливой. За ним без спешки поднимался майор Клотов.

Варенцов выглядел представительнее майора. Он был одет в серый костюм, пошитый на местной фабрике «Заря». Из-под пиджака выглядывал ворот голубой рубашки, придушенный единственным в своем роде серо-бордовым галстуком.

Лицо следователя отличалось той же простотой и скромностью, что и костюм. Глаза у Варенцова почти всегда были серьезными и умными, как у шахматиста.

Кстати, шахматы были его любимой игрой. Их он предпочитал даже картам, и эта отличительная черта не позволяла поставить капитана в один ряд с другими милиционерами. Второй отличительной особенностью Варенцова была работоспособность. Надо отдать должное Варенцову, специалистом он был очень толковым и относился к числу тех следователей прокуратуры, которые действительно находились на своем месте.

Капитан был невысокого роста и некрупного телосложения. Нос у него был небольшим, свидетельствуя об отсутствии амбиций, губы – потрескавшимися, будто на улице стояло не лето, а холодная зима. Волосы Варенцов зачесывал набок. Эта привычка сохранилась у него со славной школьной поры, когда такие прически были в моде.

Внешне он очень напоминал следователя из советского кино, немного меньше – банковского клерка.

Когда милиционер и следователь поднялись к парадному входу, капитан настойчиво позвонил в дверь, и им сразу открыли. Варенцов показал охраннику свое удостоверение и решительно вошел. Майор молча проследовал за ним.

Музыка в холле уже не звучала. Борис ее предусмотрительно выключил. В душе он проклинал все на свете за то, что именно в его смену случилось такое отвратительное происшествие.

Будто точно зная, где находится место происшествия, гости безмолвно пересекли холл и вошли в Звездный зал.

На этот раз в зале горел яркий электрический свет. Софиты, изображающие созвездия, были включены на полную мощность. При таком освещении клуб не производил впечатления стильного и элитного заведения. Стали различимы пятна от еды, оставшиеся на ковровом покрытии, потолок уже не казался глубоким и загадочным, как звездное небо.

У стойки бара лежал директор ночного клуба, уже утративший розовый цвет лица. Возле его неподвижного тела стоял в раздумье врач, а невозмутимая медсестра собирала не пригодившуюся Агарову переносную аптечку. Невдалеке от них сидела за столиком бледная администраторша и жалобно сморкалась в бумажные салфетки. Вале больше других требовалась помощь, но выпитая валерьянка не вернула ей самообладания. Рядом с администраторшей сидела пожилая женщина. Это была одна из уборщиц.

Следователь и майор подошли к месту трагедии.

– Доброе утро, – поприветствовал всех Варенцов.

– Не для всех, – глубокомысленно заметил врач и скорбно покачал головой.

– Мертв?

– Мертвее не бывают.

Милиционер и следователь сделали подобающие моменту лица. Администраторша тихо всхлипнула.

– Следователь прокуратуры Варенцов, – представился капитан. – Это – майор Клотов.

– Медведев, – назвал свою фамилию врач.

Медсестра промолчала.

Варенцов посмотрел на бездыханное тело директора клуба и спросил:

– Можете назвать причину смерти?

Доктор ответил не сразу, как и подобает человеку, который обычно не говорит о пустяках. Он сдвинул густые брови ближе к переносице, так что они, как два больших крыла, нависли над черными глазами и птичьим носом. Затем уверенно, но не категорично сказал:

– Клиническая картина выглядит как отравление метиловым спиртом. Скорее всего, смерть наступила от паралича дыхания и ослабления сердечно-сосудистой деятельности. Есть признаки декомпенсированного метаболического ацидоза. Когда вызвали «Скорую помощь», пострадавший, вероятно, был еще в коме, но очень быстро скончался. Более точно вам ответит судмедэксперт.

Клотов указал кивком головы на бутылку водки, стоящую на стойке бара.

– Отравился этим?

– Судя по всему, да, – сказал врач. – Девушка, очевидец, говорит, что он пил из этой бутылки.

Клотов посмотрел на администраторшу. Та усиленно протирала салфетками мокрые глаза, рискуя попасть в них своими уникальными ногтями.

«Наверно, накладные», – подумал майор и вспомнил ногти своей супруги, безжалостно спиленные под самое основание.

– Метиловый спирт на вкус и цвет не отличишь от питьевого, – продолжал Медведев. – Пострадавший также пил апельсиновый сок, но навряд ли это как-то связано со смертью.

– Возьмем водку и сок на экспертизу, – заметил Варенцов.

– Лучше все крепкие напитки проверить на наличие яда, – посоветовал Клотов.

– Правильно, – согласился следователь. – Все и проверим.

– Много он выпил? – спросил майор, обращаясь к Вале.

Администраторша оторвала нос от салфетки и тихо ответила:

– Полную рюмку.

– Кубиков сто, – заметил врач, смерив рюмку метрическим взглядом. Он редко ошибался, когда судил об объемах и процентных составах жидкостей.

– А что, разве можно отравиться рюмкой метилового спирта? – поинтересовался майор.

Врач провел в голове какие-то вычисления.

– Раз он выпил полную рюмку, значит, спирт наверняка разбавлен.

Валя была шокирована смертью своего директора. Но даже искренние переживания не мешали ей внимательно слушать то, о чем говорили мужчины.

– Алексей Дмитриевич сказал… когда это выпил, – негромко заметила она, зная, что ее обязательно услышат, – …что водка была очень крепкой.

Медведев сосредоточенно посмотрел на Валю и снова посчитал что-то в уме, будто ее замечание про «очень крепкую водку» было для него очень конкретной и точной подсказкой.

– Предположительно чистого яда в рюмке было миллилитров пятьдесят. Если не ошибаюсь, смертельная доза метанола для человека – от сорока до двухсот пятидесяти миллилитров. Но чтобы стать калекой и ослепнуть, хватит и десяти.

– Значит, отравить такой рюмкой, даже полной, со стопроцентной гарантией нельзя? – уточнил Клотов.

– В моей практике люди выживали после приема более значительных доз, – спокойно заметил врач, – особенно если успевали вызвать рвоту и подлечиться хорошей водкой. В данном случае водка – лучшее противоядие. Но даже если бы этот человек не умер от такого количества метилового спирта, он бы, без сомнения, очень сильно пострадал и стал инвалидом. Смерть при таком отравлении вполне логичный исход. Но то, что он умер так стремительно, может говорить о наличии какого-нибудь заболевания. Например, о пороке сердца.

– О его здоровье мы можем узнать у близких, – заметил Варенцов.

– Я бы больше доверял судмедэксперту, – высказал свое мнение Медведев, – Медицина – наука скорее экспериментальная. О здоровье живых она судит, основываясь больше на предположениях. Вскрытие же, как правило, дает более точный диагноз.

С Валей случилась повторная истерика. Дождавшись, когда медсестра успокоит всхлипывающую администраторшу, Медведев попрощался:

– Всего хорошего. Здесь мы уже помочь ничем не можем.

Врач и медсестра быстро удалились, оставив Алексея Агарова на долю специалистов иного профиля.

Милиционер и следователь прокуратуры подождали, пока белые спины врачей исчезли за дверью, и подошли ближе к покойнику.

– Позовите, пожалуйста, охранника, – попросил Валю Варенцов. – Нам понадобятся двое понятых.

Администраторша поднялась со стула и, покачиваясь на ватных ногах, направилась в холл.

Следователь бережно положил свой плоский портфель на стул, где еще недавно сидел директор ночного клуба. Быстро справившись с заедающим замком, Варенцов достал из портфеля толстый блокнот и открыл его на первой неисписанной странице. Прогладив ладонью разворот, он вынул из кармана пиджака шариковую авторучку и написал вверху страницы: «Агаров. Отравление». Затем Варенцов посмотрел сверху вниз на тело покойного и место его падения, стараясь уделить внимание всем, даже незначительным, деталям. Он пробежал взглядом по телу директора и сделал первые сокращенные пометки в блокноте. Досконально рассмотрев все, вплоть до эксклюзивной обуви директора, следователь без симпатии покосился на свои старые туфли. Они выглядели неважно даже после чистки обувным кремом.

Когда охранник вошел в Звездный зал, Варенцов попросил его и пожилую уборщицу подойти ближе, чтобы засвидетельствовать все происходящее.

Клотов сел на корточки возле покойного.

– Ну что ж. Перейдем от слов к телу.

С этими словами майор исследовал содержимое карманов пиджака Агарова.

– Пусто, – сообщил он.

В карманах брюк Клотов обнаружил личные вещи умершего. Он стал аккуратно извлекать их оттуда и с короткими комментариями, обращенными к Варенцову, складывать на пол возле тела.

– Носовой платок. Чистый… Связка из семи ключей…

Администраторша, сев за ближайший столик, с любопытством наблюдала за действиями милиционера. Понятые, напротив, смотрели с очень серьезным выражением лиц, осознавая возложенную на них ответственность.

– Четыре ключа на этой связке от клуба, – сказала Валя уже без признаков истерики.

– Оставшиеся три могут быть от дома, – заключил майор и положил связку ключей на пол, справа от платка.

– Ключ от машины с брелком от сигнализации.

Клотов внимательно осмотрел брелок и тоже положил его на пол.

– Мобильный телефон «Самсунг». В форме книжки…

– Телефон звонил два раза, когда… Алексей Дмитриевич уже лежал, – сообщила Валя, которая не только смотрела, но и внимательно слушала все, о чем говорили милиционеры. – Я побоялась взять телефон.

Администраторша вздрогнула, представив, как она достает мобильный телефон из кармана покойного директора.

Майор никаких неудобств в этой привычной процедуре не видел.

– А на телефон, который стоит в баре, кто-нибудь после происшествия звонил? – спросил он.

– Нет, – уверенно ответила Валя. – Я по нему вызвала «Скорую помощь». Потом позвонила жене Алексея Дмитриевича. А потом по настоянию доктора – вам в милицию.

– Значит, скоро подъедет жена… Алексея Дмитриевича?

Клотов подумал, что очень странно называть мертвого человека по имени и отчеству. Но, с другой стороны, называть его «покойным» тоже язык не поворачивался, все-таки с тех пор, как Валя видела Агарова живым, не прошло и половины часа.

– Да. Она была в парикмахерской, когда я ей позвонила на сотовый.

Майор раскрыл телефон, который напоминал маленькую электронную записную книжку, и посмотрел на засветившийся экран.

– Действительно, на табло написано, что было пропущено два вызова.

Опустошив один карман, Клотов приступил к другому.

– Тут бумажник… Внутри… несколько тысяч рублей крупными купюрами… шестьсот долларов… кредитная карточка… несколько визиток… водительское удостоверение на имя Агарова Алексея Дмитриевича… свидетельство о регистрации транспортного средства… Все. Больше ничего нет.

Майор отложил бумажник.

– Записной книжки нет, – сказал он.

– Жаль, – заметил Варенцов, разглядывая предметы, которые Клотов разложил на полу. – Записная книжка может быть в памяти телефона.

Пока майор проводил осмотр, следователь делал короткие пометки в блокноте. Когда Клотов выполнил свою часть работы и встал на ноги, Варенцов уже исписал целую страницу.

– Теперь можно поговорить с очевидцем, – заметил Варенцов и, обращаясь к понятым, добавил: – Вы пока можете сесть или заняться своими делами.

Уборщица вернулась к столику, на котором лежала ее тряпичная хозяйственная сумка, а охранник, постояв минуту в нерешительности, побрел на свой пост в холл.

Милиционер и следователь подошли к столику, за которым сидела администратор, и сели напротив нее. Майор отодвинул стул и небрежно забросил ногу на ногу, а следователь, наоборот, вплотную пододвинул стул к столу, сел прямо и положил перед собой раскрытый блокнот.

– Вас зовут Валей? – спросил Варенцов, прочитав имя администратора на карточке, прикрепленной к ее блузке.

– Валя Зайцева, – подтвердила девушка. – Я – администратор.

– Давно здесь работаете?

– Около года.

– Кроме вас кто-нибудь еще видел, что здесь произошло?

– Нет. В зале кроме меня… и Алексея Дмитриевича никого не было.

– Охранник был в холле?

– Да. Он прибежал на мой крик. А Зинаида Петровна, – Валя кивком головы указала на уборщицу, – пришла потом, после врачей «Скорой помощи».

– Я заглянула в гости к подруге. Она тут недалеко работает, в киоске, – посчитала нужным уточнить пожилая женщина. – А когда пошла на остановку, увидела «Скорую» и решила узнать, что случилось.

Следователь сделал несколько пометок в блокноте.

– Вы будете записывать? – поинтересовалась администратор.

– Пока что нет. Протоколы, если не возражаете, мы оформим позже. Сейчас я просто хочу услышать от вас, что здесь произошло. Я буду задавать вопросы, если мне что-нибудь будет неясно.

– Мне почти нечего рассказывать, – неуверенно сообщила Валя, недоверчиво поглядывая на блокнот.

– Расскажите все, что видели.

Администраторша взяла в руку бумажную салфетку и стала ее непроизвольно сворачивать и разворачивать.

– Директор пришел где-то в пол-одиннадцатого. Он сказал, что у него назначена встреча.

– С кем?

– Это он не сказал.

– На сколько?

– Не знаю. Он был чем-то очень расстроен.

– Почему вы так решили?

– Обычно Алексей Дмитриевич выглядел, как бы выразиться… беззаботно, что ли. Поэтому я сразу увидела, что с ним что-то не так. Он попросил меня налить ему водки.

– Бутылку он выбрал сам?

– Сам… Он всегда пил «Смирновскую» водку. Каждый день приходил в клуб в обед и выпивал, если был с похмелья.

– И часто это было?

– Похмелье?

– Да.

– Почти каждый день.

– Значит, он выбрал эту бутылку «Смирновки» сам? – повторил Варенцов, водя авторучкой в блокноте.

– Да. Он попросил посмотреть в холодильнике. Там я нашла эту бутылку.

Последнее замечание администраторши заставило следователя оторваться от записей. Он ненадолго задумался и посмотрел на баррикаду бутылок, стоящую в баре.

– Кроме той бутылки, которую вы достали из холодильника, в баре больше не было «Смирновской» водки?

– Я не заметила.

– Бутылка была открыта? – вмешался в разговор Клотов, который все это время с интересом слушал разговор Варенцова и Вали, но не перебивал их.

– Да.

– Полная?

– Мне кажется, полная. Ну, может быть, совсем чуть-чуть не хватало.

Майор удовлетворил свое любопытство и замолчал. Варенцов продолжил допрос.

– И что произошло?

– Он выпил водку. Запил ее апельсиновым соком… Сок Алексей Дмитриевич тоже сам выбрал. Потом ему сразу стало плохо… Он стал ругать Виталика, бармена.

– Почему?

– Он почувствовал, что водка очень крепкая, и решил, что Виталик продает в баре разбавленный спирт. Дело в том, что неделю назад Виталика спалили… ну, словом, застукали за тем, что он продавал клиентам свою водку. Ему сильно досталось, едва не выгнали. Наверно, поэтому Алексей Дмитриевич вспомнил Виталика и стал ругаться, а потом ему стало хуже. Он упал. Я закричала. Прибежал охранник, и я вызвала «Скорую помощь».

Администраторша поднесла салфетку к глазам, которые уже успели высохнуть, и демонстративно промокнула их.

– Этот… Виталик мог принести в бар разведенный спирт?

– Я сомневаюсь, что Виталик стал бы связываться со спиртом. Он и без этого имел хорошую шару на дорогой выпивке. Когда вы его увидите, вы меня поймете. Виталик, даже если надо будет забить гвоздь, не станет мараться, а вызовет слесаря. Трудно представить, что он что-то станет разбавлять.

Следователь с сомнением выслушал доводы администраторши и обвел овалом имя «Виталик», записанное в блокноте.

– До того, как выпить водку, Агаров говорил с вами о чем-нибудь?

Валя задумалась.

– Нет. Кроме того, что у него назначена встреча, ни о чем. Все произошло очень быстро, за какие-то пять минут. Я была на кухне, вышла в зал и увидела, что Алексей Дмитриевич стоит около стойки бара. Он попросил выпить и потом… умер.

– В котором часу вы пришли в клуб? – спросил Клотов, опередив следователя, который уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос.

– В девять.

– Кто-нибудь приходил в клуб с девяти утра до того момента, как здесь появился Агаров?

– Только уборщицы. Они вошли в клуб вместе со мной и работали приблизительно час с половиной.

Валя скептически посмотрела на Клотова, который с самого начала не произвел на нее должного впечатления, и перевела взгляд на Варенцова. Но следующий вопрос снова задал майор:

– Вчера вечером вы не работали?

– Вчера работала Альбина. Она – второй администратор. Мы с ней меняемся через день.

– А охранник, который стоит у входа, он здесь с утра?

– Со вчерашнего вечера.

– Его как зовут?

– Борис.

– Бармены тоже работают через день?

– Нет. Они меняются через трое суток. Вчера у Виталика был последний день. Сегодня придет другой бармен.

В этот момент кто-то вошел в зал.

Валя посмотрела за спины милиционеров и тихо сообщила:

– Ольга Валерьевна, жена Алексея Дмитриевича.

Клотов и Варенцов одновременно обернулись и увидели женщину лет сорока пяти, идущую по направлению к танцплощадке.