Читать книгу Страшный советник. Путешествие в страну слонов, йогов и Камасутры (сборник) - Алексей Шебаршин - Страница 3

– Здравствуйте! Скажите, уважаемые, господин Махалингам здоров ли? Что-то его не видно, – вежливо обратился Андрей Андреевич на хинди к группе индийцев, сидевших на том самом месте под баньяном, где провел свои лучшие годы святой человек.

Индийцы дружно загалдели, охотно объясняя, что гуру-джи, то есть их учитель и наставник, не только жив и здоров, но находится в прекрасной спортивной форме и через какие-нибудь час-два намерен совершить по указанию бога Шивы очередное чудо, пройдя пешком по воде в городском бассейне «Шивмóча». На вопрос, как проехать к «Шивмо́че», самый представительный из поклонников святого, напоминающий всклоченной шевелюрой, множеством амулетов и сиплым козлиным голосом исполнителя полоумной отечественной попсы, с нескрываемой гордостью сообщил, что проехать туда никак нельзя из-за великого стечения народа. Впрочем, он берется за очень умеренную мзду – почти бесплатно! – не только проводить, но и посадить дорогих гостей на лучшие места, поскольку его троюродный брат Паркаш Чучундра, председатель местного благотворительного фонда по сбору средств на прокорм священных обезьян «Агра макака бакшиш сервиз», является одним из спонсоров предстоящего чуда, и что стоит только ему этого брата попросить, так тот в лепешку расшибется, однако устроит все в самом лучшем виде для иностранных друзей, которые, кажется, прибыли в Агру из далекой России…

– Тпруу! – прервал излишне словоохотливого индийца советник. – Сколько?

– Тысячу рупий, сэр! – скромно потупив взор, ответил индиец.

Сумма была настолько несуразная, что у Андрея Андреевича перехватило дух от злости. Забыв доложить мэру, о чем, собственно, идет речь, он вступил в ожесточенный торг с оголтелым индийским спекулянтом, упирая на глубокую взаимную приязнь двух братских народов, великую личную дружбу между их вождями, огромную помощь, оказанную Россией Индии в борьбе с ее лютым врагом – Пакистаном, сославшись в конце концов на то, что сам бог Шива такое рвачество наверняка не одобрил бы.

– Ваши приятели нашли ведь деньги, чтобы добраться до Индии, не правда ли? – сладко улыбнулся индиец, явно пропустив мимо ушей лучшие доводы и аргументы советника. – Значит, у них найдется еще немного рупий, чтобы заплатить и вашему недостойному слуге.

Перейдя с хинди на родной мат, раздраженный Андрей Андреевич емко изложил борзовской делегации суть вопроса, предложив «с этим жадным гадом» не связываться и вообще лучше не лезть в проклятую «Шивмóчу», где в случае народных волнений из зрителей может получиться общий кошмарный форшмак с дроблеными костями.

– Нам ли, русским, бояться трудностей! – надменно ответил мэр. – Нас ни форшмаком, ни бешбармаком не запугать! А насчет денег… Петр Степаныч! Разберись-ка ты с ним живенько!

Петр Степаныч, пожилой, одутловатый главбух Борзова, поступил очень просто. Достав из бумажника зелененькую бумажку в пять долларов, что было намного меньше запрошенной тысячи рупий, он ткнул ей индийца прямо в нос и в усы и сделал вид, что сейчас же спрячет ее обратно в карман.

– Долларз! – взвизгнул индиец, пораженный магией баксов. Выхватив из рук бухгалтера деньги, он немедленно засунул их поглубже в свою набедренную повязку, бормоча что-то вроде «так бы сразу и сказали…», и энергичным жестом пригласил борзовцев следовать за ним.

Дальнейшее потрясло даже видавшего виды Андрея Андреевича. Надо сказать, что гигантские скопища народу – до нескольких миллионов человек на нескольких квадратных километрах земли – не редкость для Индии. Много лет тому назад советский посол, пожилой степенный патриарх, в прошлом крупный партийный работник, просидев пару лет безвылазно в стенах родного посольства, собрался-таки в автомобильную поездку по стране пребывания для знакомства с ее достопримечательностями и обитателями, поставив себе среди прочих задач вполне конкретную цель – узнать, как доходят до братского индийского народа многочисленные миролюбивые советские инициативы. Сам посол, имевший в коллективе ласковое прозвище «Динозаврыч», был буквально помешан на «борьбе Советского Союза за мир во всем мире», памятной россиянам старшего и среднего возрастов, в сознании которых навечно застряли лозунги и призывы, вроде «Нет нейтронной бомбе!», «Долой поджигателей ядерной войны!», «Руки прочь от Вьетнама», а также от Кубы, Гватемалы, Чили, Эфиопии и прочих гондурасов. Искренне веря, что миллионы бедных индийцев, ведущие ежедневную беспощадную борьбу за собственное физическое выживание, почему-то должны интересоваться борьбой за мир не меньше, чем он, посол не давал спуску дипломатам, заставляя их составлять бесчисленные индивидуальные и коллективные планы и отчеты о работе на «миролюбивом» направлении, побуждая и вынуждая распространять повсеместно книги, брошюры, памфлеты и прочий пропагандистский мусор, миллионами тонн печатавшийся советским агитпромом. Те из дипломатов, кто боролся за мир слабо и вяло, получали от посла свирепый нагоняй. Как-то раз по первое число влетело даже жене Андрея Андреевича, работавшей тогда, в их первой командировке в Индию, библиотекарем посольства, за то, что она, совершенно зачичкавшись с разбором огромной утренней корреспонденции, оставила лежать под лестницей несколько центнеров пропагандистской макулатуры. Все это добро попалось на глаза «Динозаврычу», которого в тот роковой день черт понес именно по этой боковой, а не главной лестнице, вызвав у него приступ гневного исступления.

– Да что же это такое! – кричал посол, багровея исцарапанной лысиной, на которую недавно по ошибке спикировал коршун, приняв ее за нечто самостоятельное и съедобное. – Индийцы ждут не дождутся нашей литературы, а она, небось, сейчас бабские каталоги мод изучает! Уволю!

К счастью, «Динозаврыч» был отходчив – после искреннего покаяния жена Андрея Андреевича была амнистирована и с утроенной энергией принялась распихивать брошюрки по почтовым ящикам.

Так вот, отправившись в поездку по стране, «Динозаврыч» в конце концов попал в город Бенарес, где в тот год со всей Индии собралось около двенадцати миллионов паломников-индусов на большой религиозный праздник «Кумбх Мела», кульминацией которого было одновременное омовение всех их в водах священного Ганга с целью смыть грехи и попросить Бога о лучшей участи в дальнейшей жизни. Вернувшись домой в родное посольство, на первом же совещании посол поведал об увиденном следующее: «Да их там миллионы! Кошмар! Все голые, грязные! Кошмар! Все вместе как кинутся в Ганг! Кошмар! Какие там мирные инициативы! Кошмар!».

Короче, до «Динозаврыча» дошло, куда он попал, и миротворческий энтузиазм у него как рукой сняло, отчего всему дипсоставу, измученному борьбой за мир, конечно, тут же здорово полегчало. Завершая невольное отступление от рассказа о переходе борзовцев через Агру, заметим последнее – славный в общем-то человек, старик «Динозаврыч» в смысле праведной «борьбы за пропащее дело» ничем не отличался от многих других руководителей, которые заодно с сотнями своих подчиненных впоследствии столь же истово боролись то за «новое политическое мышление», то за любовь и братскую дружбу американцев, а затем коллективно и рьяно пестовали жупел международного терроризма, изобретенного американцами для того, чтобы под предлогом борьбы с ним наносить удары по любой точке земного шара, включая, буде надо, и Россию, обнаруживая тем самым связь времен, дисциплинированность и похвальную преемственность в своей готовности безропотно бороться за то, за что высочайше велено, даже если самого предмета «борьбы» в природе не было и быть не могло.

Итак, как сказано, дальнейшее потрясло даже видавшего виды Андрея Андреевича, побывавшего до того в Агре где-то десять-двенадцать раз. И в обычных условиях переход через центральные улицы Агры, битком забитые людьми, автомобилями, велосипедистами и рикшами, всяким мелким и крупным рогатым скотом, в том числе скопищами священных коров, был нелегким делом. Теперь же, когда к этому библейскому кавардаку добавились еще многие тысячи народу, неукротимо попершего смотреть на чудо в бассейне «Шивмóча», ситуация стала просто угрожающей. Стиснутый со всех сторон, словно килька в томате, Андрей Андреевич судорожно вцепился обеими руками в мэра и ближайшего борзовца, стараясь при этом не потерять из виду остальных борзовцев и индийского проводника. Отчаянно пихаясь и толкаясь, чтобы проложить дорогу соотечественникам, он проклинал себя за то, что втянулся в это гибельное мероприятие. Вскоре, затисканный со всех сторон, одурев от густой вони толпы, Андрей Андреевич почувствовал, что силы покидают его, а тело и душу охватывают тягостная истома и дурман безнадежности.

«Дело дохлое, Андреич! – уловил он остатками сознания издевательски зашептавший внутренний голос. – Ну, куда ты полез! Расплющат ведь тебя сейчас вместе с борзовцами к чертовой матери! Интересно знать, индолог ты дипломированный, в кого ты после этого перевоплотишься – в священную корову или в жабу?»

Андрей Андреевич на «жабу» не обиделся, ибо ему было уже почти все равно. Так бы и сгинуть ему вместе с борзовцами, не последуй тут же чересчур болезненный удар коленом, голенью, лбом, а затем и всем организмом обо что-то массивное, тупое и вместе с тем острое. Моментально придя в себя и открыв очи, Андрей Андреевич узрел прямо перед собой огромную корову, наставившую на него выкрашенные какой-то зеленой дрянью рога и явно нацеливающуюся нанести ему решающий удар.

– Пошла вон! – сказал корове советник и коротким, но мощным боковым тычком двинул ее в глаз под одобрительный хрип борзовского мэра, который, к удивлению Андрея Андреевича, был рядом, сплоченно и организованно рассекая толпу вместе с прочими борзовцами.

– Эва! – хвастливо сказал советник, увидев как от его удара шарахнулась корова, сминая своей тушей последнюю преграду из людских тел у самых врат «Шивмóчи».

– Эка! – похвалил его мэр, протискиваясь вместе с остальными во двор бассейна. – Ну, ты наш мужик, Андреич!

Дальше дело пошло легче. Благодаря протекции господина Паркаша Чучундры, делегация сумела на удивление быстро попасть на престижные места рядом с самой кромкой воды и, немного отдышавшись и утерев струи пота, стала озираться во все стороны.

Огромный зал «Шивмóчи» был набит народом сверх всякой меры. Радостно галдя, тысячи счастливчиков, такие же потные и потрепанные, как и борзовцы, совершенно не реагировали на зычный рев мегафона, призывавшего их успокоиться и дать возможность гуру-джи приступить к делу. Впрочем, гвалт почти немедленно стих, стоило только самому господину Махалингаму, облаченному в белоснежные одеяния, появиться в боковом проходе зала.

Народ благоговейно замер, наблюдая, как, усевшись у края бассейна в позе «лотоса», великий учитель устремил пристальный взор на воду, словно гипнотизируя ее, и начал монотонно произносить священные заклинания – мантры, прося Шиву ниспослать ему божественную силу – шакти для совершения подвига. Господин Махалингам бормотал молитвы очень долго, однако ни один из зрителей не посмел даже тихим писком помешать ему. Тысячи мух – и те, похоже, прониклись серьезностью момента, прекратив барражировать в воздушном пространстве и почтительно умолкнув.

Начитавшись мантр всласть, святой человек оторвал тощий зад от кафельной плитки пола, встал на ноги, воздел руки к потолку, опустил их и, не затягивая дела дальше, легким изящным шагом, будто балерина, ступил на водную гладь, заполнившую чашу бассейна по самую кромку.

– А-ах! – единой грудью выдохнула толпа, вскочив на ноги.

– В-з-з-з! – взвыли мухи, взмыв в воздух.

– Бульк! – ответила вода, в соответствии с законами физики принимая в мутноватые недра свои более тяжелое, чем она, тело господина Махалингама, камнем пошедшего на дно.

– Помогите! – взревел мегафон. – Гуру-джи утонул!

«Кончилась у Шивы шакти. Сейчас что-то будет!» – только и успел подумать Андрей Андреевич, как вдруг мэр Иван Иваныч, не теряя ни секунды даром, подскочил к краю бассейна, скинул ботинки и рыбкой сиганул в воду, поразительно быстро вытащив на поверхность, а затем и на бортик бассейна святого человека. Все это он успел проделать так молниеносно, что всеобщая паника не успела даже толком начаться.

Не обращая внимания на бестолково суетившихся вокруг организаторов и спонсоров провалившегося перфоманса, Иван Иваныч грамотно положил тело гуру-джи лицом вверх и изо всей мочи надавил обеими ладонями и корпусом утопшему на живот.

– Эррыпь! – отозвался великий наставник и учитель, резко подняв с пола свой торс, словно Ванька-Встанька. – Аррппп! – рыгнул он еще громче и отчетливей, после чего изо рта, ушей и ноздрей его фонтаном брызнули потоки воды.

– Будет жить! – заключил довольный мэр, передав что-то забормотавшего гуру-джи в руки его приспешников. – Чего он бормочет-то? Спасибо, что ли, говорит?

– Нет! – перекрывая рев в зале, закричал в ухо мэру Андрей Андреевич. – Он говорит, что допустил в одной молитве маленькую ошибку, потому-де и пошел на дно по воле огорченного Шивы.

– Черт с ним, и с Шивой, и со спасибом ихним, Иваныч! – подхватил крик советника смышленый бухгалтер Петр Степаныч. – Тикать надо отсюда сейчас же! Ты только посмотри!

Бросив быстрый взгляд на завертевшуюся бурным водоворотом чудовищную толпу взбудораженных зрителей, вопящих в страхе и экстазе, мэр мгновенно оценил обстановку: «…И возмутился народ против Пророка своего, и настучал ему по башке, а заодно и всем присутствующим».

– Ходу! Драпаем! Вот через эту дырку! – показал он на узкий боковой проход, откуда совсем недавно в лучах славы появился гвоздь программы, то есть господин Махалингам, и куда его теперь, полубесчувственного, тащила группа почитателей.

Борзовцам и Андрею Андреевичу сказочно повезло. Пулей выскочив на почти пустынный задний двор бассейна, который еще не успели запрудить толпы народа, они с ходу влетели в чей-то пустой микроавтобус, мирно поджидавший своих пассажиров у открытых ворот, сунули ошалевшему водителю несколько рупий и тычками, бранью и громовыми проклятьями заставили его во весь опор лететь от «Шивмóчи» к Тадж Махалу, где их поджидали посольские машины, вскоре унесшие измученных, но радостно возбужденных борзовцев в родной Дели к поджидавшему их похмельному Афанасию Никитину, а Андрея Андреевича – к его любимой жене Наташе.