Читать книгу Броуновское движение - Алексей Смирнов - Страница 46

Учился с нами на курсе один фрукт.

Кровь с молоком – кудрявый, румяный, рослый. Одна беда, что в очках, но без изъяна никак невозможно.

Своими достижениями и высказываниями он просто радовал окружающих. Сразу становилось ясно, какие кадры займутся решением всего.

Например, будучи на втором курсе, он орал на всю трамвайную остановку, желая узнать от нас, что такое месячные.

Однажды, когда его попросили рассказать про первую помощь при кровотечении из наружной сонной артерии, он оказался настолько изобретательным, что не унизился до хрестоматийного «жгута на шею», нет! Он предложил усадить больного на стул и опустить его ноги в тазик с горячей водой и горчицей. Кровь, по мнению нашего товарища, должна была отхлынуть к ногам, а кровотечение, соответственно, прекратиться.

Потом ему задали вопрос о лекарствах, которыми нужно лечить атриовентрикулярную блокаду.

– Так, – важно сказал он и поправил очки, воображая себя героем фильма про Неуловимых. – Во-первых, новокаинамид…

– Достаточно, – быстро сказал преподаватель. – Первого уже достаточно. Больше уже ничего не понадобится.

Наш друг особенно отличился на практике в городе Калининграде. Он не уставал баловать нас разными штуками – в родильном доме, к примеру, облизывался, причмокивал и подмигивал, присутствуя при ручном отделении последа. «С жирком!» – так он объяснял свою патологическую радость.

Не удивительно, что с женщинами у него не ладилось. Мы в нашем общежитии веселились вовсю, а он оставался на обочине жизни.

И вот он заперся в комнате и наотрез отказался выходить. На все обращения сей муж отвечал раздраженной и краткой отповедью. Тогда, не выдержав, мы заглянули в замочную скважину и стали свидетелями ожесточенной мастурбации.

Через десять минут посвежевший доктор выскочил в коридор и объявил, что «только что поимел женщину».

– Ты кулак свой поимел, – сказали мы ему, давясь от хохота.

Но это его нисколько не урезонило.

Он пошел с нами пить чай, сел за стол, за которым уже сидели недосягаемые для него женщины, и начал рассказывать разные анекдоты, шутить и веселиться.

Анекдоты его были из числа фекально-сортирных, способных вогнать в краску выпускника детского сада. Мы хрюкали; я, помнится, свалился под стол. Но потом нам стало не до смеха: прошел уже час, а он все не умолкал, и продолжал рассказывать, вкрапляя в повествование фантастические планы: убить нас, поджарить, предварительно опалив на огне волосистые участки тел.

Всерьез обеспокоившись сохранностью космической гармонии, мы, после недолгого совещания, влили ему в чай ампулу дроперидола, и он проспал 24 часа.

Через два года он получил диплом, поклялся Гиппократом и сейчас, насколько я знаю, кого-то лечит.