Читать книгу Богатырская работенка - Алексей Зубко - Страница 9

Тяготы сказочного быта

Акул бояться – в шоу-бизнес не ходить.

Пословица

Проснулся я вечером. Уж темнеть начало.

Голова болит… слов нет, один стон.

Попытался приподняться, понял, что все еще штормит, да и действительность двоится.

Видимо хорошо посидели…

Рядом кто-то заворочался и прижался к моему плечу.

А вот это что-то новенькое. Не помню, чтобы ложился с кем-нибудь. Вообще не помню, как ложился. Как пили – помню. Смутно. А вот как спать ложился…

А интересно, кто рядом лежит? Светлана или Наталья? Светлана – это брюнетка с голубыми глазами. Наталья наоборот – блондинка с изумрудным взглядом. Так кто из них? Светлана? Мне больше хотелось бы этого, но и Наталья, что более вероятно с ее «ведьмовской» натурой, тоже потрясающе.

Улыбнувшись мыслям, я осторожно повернул голову и встретил взгляд блестящих черных глаз в обрамлении полностью заросшего лохматой бородой лица.

Кое-как справившись с потрясением, я просипел враз севшим голосом:

– Ты кто?

Глаза недоуменно моргнули, и в бороде разверзся провал рта, откуда на меня повеяло мощным перегаром:

– А мы где?

Допился!

– Не знаю, где ты, а я у Я… я… Где мы?

Окружающая обстановка никак не вязалась с избушкой Бабы Яги. Начиная с серого неба над головой и заканчивая колючей соломой подо мной.

– Кто же я? – яростно поскреб бороду незнакомец. И только теперь я рассмотрел, что она у него довольно странного цвета. Местами бурая, с рыжеватым отливом, местами черная, а местами так и вовсе зеленая. Да и весь он какой-то заросший. Ни майки, ни рубашки на нем нет, да они ему и не нужны – шерсти на незнакомце больше, чем на ином медведе. Штаны ему тоже не нужны, а те, что все-таки ради приличия надеты, трудно назвать собственно штанами. Оборванные выше колен шорты из грубой домотканой ткани. Видок у него как… как у бомжа из курортного городка в пляжный сезон. – Ты не знаешь?

– Мы не знакомы, – довольно сухо ответил я, массируя ноющий затылок. Зачем я столько пил?..

– А вот ты мне кого-то напоминаешь… Должно быть знакомы. А если знакомы, ты должен знать, кто я. Знаешь?

– Нет.

– Подумай хорошо! Кто-то должен же знать…

– А леший его знает, – я отмахнулся от приставучего волосатика, мучительно пытаясь припомнить что-либо после того момента, как я пил на брудершафт одновременно со Светланой и Натальей за заочное знакомство с Гришей. Помню горячее дыхание у своего уха и мимолетный многообещающий поцелуй в щечку…

– Леший… Точно, леший! – захлопал в ладоши незнакомец.

– Что леший? – поморщился я от излишне громких звуков. Здесь и так в голове гудит словно в трансформаторной будке, а еще этот…

– Я – леший.

Прореагировать на это заявление я не успел. Поднявшись на ноги, чтобы осмотреться и может быть сориентироваться в местности, я почувствовал, как солома под ногами разошлась. И сила земного притяжения со всей категоричностью предъявила на меня свои права. Взмахнув руками, я полетел вниз. Солома полетела за мной. Лучше бы наоборот. Приземление вышло бы мягче.

А тут еще леший, которому почему-то в своей чаще не сидится, на голову свалился. Вот тут-то соломка и пригодилась. Он хоть и сам волосатый, что тебе игрушка плюшевая, но и голова для меня более важная часть организма, нежели та, на которую я приземлился. На счастье она не пострадала, и поэтому хватило одного взгляда из-под волосатой пятки лешего, чтобы определить собственное местонахождение.

– Кто это? – испуганно прошептал леший, проворно переползая под кровать, где попытался прикинуться половой тряпкой, забытой во время прошлогодней генеральной уборки.

– Гриша.

– К-какой Гриша? И почему он такой?..

– Не знаю.

И действительно, что означает эта боевая раскраска на его окаменевшем лице и мокрые портянки, вывешенные для просушки на правой руке братка, которую он словно специально вытянул вперед во всю длину.

– Сажа, – определил я, проведя пальцем по черной щеке Гриши. – Кто-то баловался. Нужно стереть, пока он каменный, а то придет в себя, такое устроит…

– Он каменный? – уточнил леший, высунув голову из-под кровати.

– Что-то вроде того. С этим колдовством никогда нельзя быть на сто процентов уверенным.

– А как же он ходит?

– Он в таком состоянии и не ходит. Но Яга обещала, что завтра-послезавтра окаменение пройдет, и он вновь станет человеком из плоти.

– Эх, – потянулся леший, выбравшись из своего укрытия. – Похмелиться бы… и можно по бабам.

– Похмелиться не проблема, – ответил я, указав на стол, где сиротливо стояла бутыль с остатками мутного первача и деревянная тарелка со следами зубов на ободке и одиноким яблочным огрызком. Это я с девчатами, когда знакомиться с Гришей ходили, оставил ее здесь. Но вот боевая раскраска – это не наших рук дело. А тогда чьих? Не Бабы же Яги… – А вот как ты по бабам с такой рожей собрался…

– А чего с ней не так? – принялся ощупывать себя леший.

– Ты когда последний раз брился?

– Никогда.

– Вот! – я назидательно поднял указательный палец. – А туда же…

– Что же делать?

– Пей!

Нерешительно приняв наполненный до краев стакан, леший со страдальческой миной на лице опрокинул его содержимое в желудок.

– Ох и гарная, зараза! – крякнул он. Глазки лешего с устрашающей скоростью сошлись над переносицей.

– Видимо Яга ее на мухоморах настаивала. У нее это любимый гриб.

– А теперь по бабам? – потер руками леший.

– Опять?!

– А что?

– Пей, – я вылил в стакан остатки вонючей жидкости и пододвинул лешему.

– А ты?

– А я не хочу.

– Я уже тоже…

– А по бабам?

– По бабам… по бабам хочу.

– Вот видишь, а говоришь, что не хочешь. Пей.

Леший некоторое время изучал мутное содержимое стакана, собираясь с духом, затем решительно проглотил его и стукнул кулаком по колену:

– Я… Ик! …решил!

– Что?

– Щас бреюсь и… и… Ик! …по бабам.

– Куда тебе сейчас бриться, ты ведь пьяный.

– Я пьяный?! – возмутился леший.– Я… Ик! Трезвый каки стеклышко.

– Конечно, трезвый, – я не стал спорить с окосевшей лесной нечистью, – сейчас баиньки, а утром, как проспишься, по бабам…

– А… Ик!

– Баиньки…

– Ба…

– Баиньки, – улыбнулся я и развернул лешего в направлении кровати.

Он некоторое время изучал ее с таким видом, словно видел впервые, затем залез под нее и спустя минуту оттуда донесся храп с присвистом.

При взгляде на опустевшую, но все еще «благоухающую» бутыль, меня передернуло, и я решил выйти во двор. Подышать свежим воздухом.

Спустившись на первый этаж, я замер, привлеченный колдовским зеленым свечением огромной стеклянной сферы. Она лежит посреди стола, заставленного пустой посудой и недоеденной снедью. Склонившись над сферой, Баба Яга что-то пристально высматривает внутри нее, делая поглаживающие пассы в нескольких сантиметрах над светящейся поверхностью.

«Колдует» – сообразил я и, довольный своей догадливостью, крадучись двинулся во двор.

Предательски скрипнула под ногой доска, и я обернулся, чтобы посмотреть, не потревожил ли я Ягу. Вроде бы нет. Как сидела – так и сидит. Может, заснула? Она ведь пила больше нас всех вместе взятых. Все-таки многовековой опыт не заменишь ничем.

– А вот и наш Ванюша-сисадмин, – произнес нежный голос справа.

– Не спиться горемычному, – поддержал его не менее нежный голос слева.

– Как я погляжу, вам тоже, – отозвался я, не решаясь выпрямиться во весь рост. Неприятно, когда змеиные хвосты хлещут по щекам. А вдруг среди сушеных одна живая попадется? Брр…

– Решили воздухом подышать, – сообщила Наташа, если судить по более фигуристому силуэту. Как вы понимаете, в темноте все девушки одинаковые. Уточню, дабы не прослыть нехорошим человеком. Цвета их волос не различишь, и поэтому непонятно – блондинка ли, брюнетка… или вообще рыжая.

– Я тоже, – признался я, потянувшись до хруста в косточках. – Но сперва прогуляюсь до кустиков, разомнусь.

– Не надо, – попыталась остановить меня Светлана. Но я уже сделал решительный шаг с крыльца на землю. Вернее, попытался сделать.

– Ой!

Со всей очевидностью я понял, что попытка неудачная в тот миг, когда нога не нашла опоры, а тело, продолжая начатое движение, перевернулось вниз головой, которой и вознамерилось встретить землю.

– Держи его! – воскликнула Светлана, вцепившись в мою ногу.

– Держу, – натужно сопя, просипела в ответ ее подружка.

– Не отпускайте меня, – попросил я, на манер маятника раскачиваясь вниз головой. – Земли не видно.

– Она ниже, – сообщили в один голос ученицы Яги.

– Не хотелось бы проверить – насколько… – намекнул я, пытаясь ухватиться руками хотя бы за что-нибудь. – И не щекочите меня.

– Могу отпустить, – обиделась Наталья.

– Нельзя, – укорила подругу Светлана.

– Еще как нельзя! – поддержал ее я. – Лучше тяните меня обратно.

– Тяжелый какой…

– Эй! Вы с меня штаны стянули.

– Ой!

– Только не отпускайте! – испуганно воскликнул я. – И не хвата… Ай! Больно-о-о…

– Извини.

– Ты за что его схватила?

– Что под руку попало… я не виновата, он сам…

– И как?

Что ей ответила подружка, я не расслышал, поскольку мое внимание привлекли донесшиеся снизу странные жалобные звуки.

Избушка вздрогнула и качнулась из стороны в сторону.

Моя душа прыгнула в пятки, хотя согласно закону земного притяжения должна была ударить в мозг.

– Девочки! – раздался сверху пьяный голос. Узнавание его не добавило мне оптимизма – напротив, его обладатель в данный момент тот, кого я меньше всего хотел бы видеть. – А я поб… бр… брылся и по вам решил… а вы вот…Ик! О… уже пора штаны… Ик! … спущать…

Светлана с Натальей, после минутной паузы ошарашенной тишины, взвизгнули и едва не выронили меня. За что им огромное спасибо. За то, что все же не выронили в этой экстремальной ситуации.

– Так! Замереть всем!!! – прогрохотало из избы.

Все замерли, лишь я слабо раскачивался из стороны в сторону.

Что-то стукнуло, где-то вдалеке громыхнуло, и враз стало светло.

Сморгнув брызнувшие из глаз слезы, я узрел перед собой собачью конуру, с любопытством рассматривающую меня своими подслеповатыми оконцами из выстланного соломой пустотелого пня.

– Ох ты, прелесть какая! – всплеснула руками Баба Яга. Вылупилась наконец-то.

Эта «прелесть» хлопнула ставенками и клюнула меня прямо промеж глаз резным козырьком.

Бомс!

В голове словно лампочка взорвалась. Сознание, даже не попрощавшись, рвануло в недосягаемые дали.