Читать книгу Восьмая Марта - Алиса Перова - Страница 4

Глава 2. Макс

Оглавление

1

– М-м, ох, ну давай же, давай… Ну-у… – доносится до моего слуха, но я не спешу обнаруживать своё пробуждение. Ещё несколько секунд продолжаю прислушиваться, а когда ощущаю лёгкое касание к бедру, открываю глаза.

Купе освещает тусклый фонарь, и спросонья я не сразу воспринимаю то, что творится в непосредственной близости от меня. Но ничего неприличного пока не происходит – соседка по купе, стоя на моей полке, что-то пытается вытянуть сверху. Я не понимаю, к чему такие сложности, а, вернее, прекрасно понимаю – девушке нужна моя помощь и справляться сама она категорически не желает.

Вечером, перед сном, я, как кузнечик, прыгал по её просьбам – то достать сумочку, то снова положить наверх, и по новому кругу. Отказать даме я не мог и поэтому после очередного захода я растянулся на своей нижней полке, отвернулся от неугомонной попутчицы и мгновенно уснул. Как девушка справлялась дальше, меня не волнует. После длительного перелёта и предшествующих ему бессонных суток меня срубило за секунду.

Сейчас же организм чувствует себя отдохнувшим, а значит, проспал я не меньше четырёх часов. «Вырядилась, клуша», – с досадой рассматриваю крепкие ноги и круглый зад, едва прикрытый короткими шортиками. И всё это великолепие ёрзает и дрыгается прямо перед моим носом.

– Помощь нужна? – спрашиваю голосом запойного колдыря и провожу ладонью по обнажённой лодыжке девушки. Недавний сон и утренний стояк, похоже, сильно ударили по голосовым связкам. Хотя до утра ещё далеко, но младшенькому виднее.

– Да, если Вам не трудно, – прозвучал ответ сверху.

Вчера её голос казался нежнее. Но, вероятно, у дамы тоже утренний стояк и проверить я это могу лишь через оказание посильной помощи. Обхватываю попутчицу обеими руками за бёдра и тяну на себя. Лёгким движением руки шорты превратились в маленький кусок ткани, отброшенный в сторону, короткий топ слетел за секунду. Девочка отлично подготовилась к моему пробуждению – никакого белья.

* * *

Вокзальная площадь даже ночью не бывает пустой. Это место отправления и прибытия. И я снова здесь и снова прибыл. Сейчас город кажется мне враждебным и чужим, но ему не сломать меня и не отравить больше. После впрыскивания убойной дозы яда у меня выработался стойкий иммунитет к его коварным ингредиентам в виде прекрасных дам и полупокеров, тянущих свои липкие щупальца к чужой добыче. Здесь мой дом и больше никто не вторгнется на мою территорию в грязных ботинках.

За спиной раздался торопливый цокот каблучков.

– Макс, ты что, не мог подождать? – капризно произносят полные красные губы.

Мой взгляд сползает ниже – шубка, ноги… Отличные ноги!

– Мы знакомы? – взгляд снова вернулся к губам.

– Что? Ну, ты и придурок! – губы некрасиво искривились. Там, в купе, они выглядели привлекательнее и издавали совсем другие звуки.

– Извини, Лен, не узнал тебя в одежде. Давай, удачи тебе!

Я направился к подъехавшему такси.

– Я Света, идиот! – донеслось в спину.

– Бывает!

2

«Седьмое небо» не узнать! Мог ли я когда-нибудь предположить, что заработаю на квартиру в таком доме? Вообще-то смог. Конечно, платить за неё мне ещё долго, но за прошедший год я сильно облегчил свои финансовые обязательства. Теперь железно уверен, что вытяну эту ипотеку. Раньше моим стимулом была Ирка, и я бросался в омут с головой, не думая о последствиях. Теперь стимул почти тот же, только мотивация изменилась.

Конечно, для этой суки больше никогда не будет места в моей жизни, но мне хочется, чтобы она жалела о своём предательстве ежедневно, чтобы знала о моих успехах. И ещё – чтобы никто не смог дать ей больше. И речь не только о материальных благах – здесь тягаться моих сил пока недостаточно. Но я давал Ирке во много раз больше – я любил её, как сумасшедший. Я жил её интересами, дышал её воздухом, потакал любым капризам – отдавал ей себя без остатка. Теперь я эгоистичная сволочь и жить с этим осознанием гораздо проще.

– Молодой человек, Вы к кому? – дама с видом строгой училки преграждает мне путь к лифту.

– К себе, – отвечаю небрежно, но совесть больно жалит, и я цепляю на лицо виноватую улыбку.

Эта женщина всего лишь выполняет свою работу и, наверное, делает это хорошо. Что я вообще могу знать о функционале консьержки? Для меня её присутствие в нашем подъезде малопонятно и совершенно непривычно. Но привыкать надо, и я улыбаюсь женщине ещё шире, и даже показываю паспорт на всякий случай. Училка, не переставая хмурить брови, представилась Верой Борисовной и позволила мне продолжить дальнейший путь.

В кабине лифта нажимаю на восьмёрку и невольно стискиваю зубы. Цифра восемь теперь тоже ассоциируется у меня с бывшей. Когда-то, ещё в прошлой жизни, чокнутая гадалка вторглась в наш с Иркой пляжный отдых и наворожила счастливое число. Наверное, восьмёрку я возненавидел тогда же, потому что Ирку на ней замкнуло.

По настоянию своей экс-королевы я поменял телефонный номер и регистрационный номер авто. Я купил квартиру на восьмом этаже и сокрушался вместе с Иркой, что кто-то успел купить восемьдесят восьмую раньше нас. Наша, к счастью, несостоявшаяся свадьба была назначена на восьмое августа. А сколько ещё ничего не значащих восьмёрок ещё недавно наполняли мою жизнь!

На сегодняшний день я избавился от номера телефона, в котором рябило от колечек, и избежал брака со лживой подлой шлюхой. Это, к слову, самое важное достижение. Но в дальнейшем я всё же намерен примириться со знаком бесконечности в моей жизни.

* * *

В моей пустой квартире оказалось чисто, свежо и… по-новому. Изначально планировка делалась для Ирки, а я был счастлив тем, что мог потворствовать её желаниям. После Ирки я не возвращался сюда и думал, что никогда уже не смогу. Но мои друзья не позволили рубить с плеча и подарили мне возможность вернуться в мою, теперь совершенно незнакомую, квартиру. Перепланировка и ремонт на высоте. Ай да пацаны – вот спасибо!

А вот скудная обстановка выглядит комично. Тут постарался Геныч – к бабке не ходи. Полспальни занимает громадный надувной матрас, застеленный свежим бельём с розовыми слониками и сердечками. На полу стоит маленький допотопный телевизор – не удивлюсь, если чёрно-белый.

Зато интерьер гостиной, совмещённой с кухней, поразил до хохота. Посреди пустой гостиной красуется деревянная некрашеная скамья – и это всё. Однако кухонный остров реально крут, но и вложился я в него нехило. А на холодильник, похоже, перечисленных мной средств не хватило, поэтому у окна рычит низенькое грязно-белое чудовище под названием «Тамбов». О существовании подобных динозавров я даже не догадывался. Тем удивительнее то, что монстр работает. Правда, судя по звукам, грозит взорваться.

Открывающей ручкой холодильнику служит железный рычаг, напоминающий стоп-кран. А в недрах древнего «Тамбова» хранятся такие запасы, о существовании которых современные жители Тамбова, да и любого другого города, даже не догадываются. Не представляю, что в хоть в чей-то стандартный рацион входят «столетние яйца», маринованный папоротник и вяленая жеребятина. Короче, стёб высшей категории. Хорошо хоть среди этого безобразия нашлась нормальная человеческая еда. Спасибо, Геныч!

Обследовав ультрасовременный санузел, я понял, что друзья лишили меня приличного холодильника в пользу до неприличия комфортной душевой кабины. В ней я и расположился – присел, раскинув ноги, включил аудиосистему и едва не вырубился под тёплым тропическим душем.

* * *

Тяжёлый рингтон вырвал меня из сна в полдень.

– Макс, вообще-то добрые друзья так не поступают. Ты ещё долго собираешься шифроваться?

– Геныч, я так-то ещё сплю. И как ты узнал, что я дома?

– Обижаешь, малыш! Забыл, кто у нас всевидящий многоух?

Отчасти так оно и было. Вспомнилось, как год назад, когда я, окрылённый любовью придурок, примчался к своей… невесте. Геныч тогда проявил немыслимую реактивность и спас меня от страшной участи – стать убийцей. А я ведь тогда чуть не возненавидел его за то, что сумел помешать. А сейчас благодарен. Благодарен за то, что вырубил меня тогда и не позволил сломать свою жизнь. Даже за то, что знал всё о моей Ирке и ничего не сказал – ждал моего приезда, чтобы я вдали от дома дров не наломал.

Иногда мне кажется, что друг знает меня лучше, чем я сам. Наверное, так и есть, ведь мы дружим с детского сада. И мамы наши дружат, но уже дистанционно.

– Даю тебе полчаса на сборы, – прорычал мне в ухо Геныч, – а если не поторопишься, я приеду и сам вытряхну тебя из объятий розовых слоников. Как они тебе, кстати?

– В отличие от тебя спать не мешали, – буркнул я. – Геныч, через полчаса – никак, я жрать хочу, как волчара. Отрубился на пустой желудок…

– Отлично, брат, шашлык уже источает умопомрачительный духан и народ для разврата собрался.

Литр голодной слюны едва не забрызгал розовые хоботки на подушке.

– С этого и надо было начинать, – я подорвался с места. Руки уже застёгивают джинсы, а взгляд мечется в поисках дорожной сумки.

* * *

– Здорово, каторжанин! Похоже, не баловали тебя суровые северные поварихи, – Геныч, растопырив свои гигантские ручищи, встречает меня у ворот своего дома.

– Ты бы лучше поберёг свои опасные объятия для девочек, – сдавленно прохрипел я в железных тисках друга.

– Да-а, немало нежных цыпочек в них полегло, – мимоходом заметил Геныч. – А ты давай, Максимушка, рассказывай, кто тебя плохо кормил и где твой третий подбородок?

– Придурок! – я отвесил затрещину бритому затылку друга, но тут же взяв в захват его мощную шею, тихо сказал: – Спасибо тебе, брат… за всё.

– Спасибо не булькает, – Геныч боднул меня в лоб.

– Не, булькать мы будем вечером, а сейчас я за своей малышкой.

– И что – даже чаю не попьёте?

– Веди, давай! Надеюсь, она жива?

– За кого ты меня принимаешь, сынок, машина – это святое! – Геныч размашистым шагом протопал к массивному гаражу. – Почти каждую неделю выгуливал твою ляльку. Прошу!

Гаражная дверь распахнулась и в моей груди предвкушающе ёкнуло – сверкая чёрным лаком, моя «бэшечка» улыбается мне во весь радиатор. Не было бы рядом Геныча, я бы весь капот облобызал.

– Так, недолго тут воркуйте, – друг понимающе мыкнул и развернулся в сторону дома. – Догоняй, Макс, а то Жека там весь шашлык сожрёт.

3

Еле сорвался от пацанов и вот уже третий час мотаюсь по родному, ставшему почти незнакомым, городу. В последний раз я так кайфовал за рулём только когда права получил. Водил я уже тогда неплохо и в свой первый официально разрешённый заезд сжёг бак бензина. Тогда у меня тоже была «бэха», но древняя старушка. Эту малышку я купил сразу после армии, перед тем, как познакомился с Иркой.

А потом пришлось забросить свою резвую и верную девочку на целых полгода, чтобы обеспечить комфортную жизнь неверной ш-ш-шмаре Ирке. А потом ещё на год свалил, чтобы навести комфорт в собственной душе, да и в голове тоже. И как я мог столько обходиться без своей машины. Уверенная, быстрая, дерзкая – она словно продолжение и дополнение меня самого. На хрен вообще нужны бабы!

К дому я подъезжаю неохотно. Если бы с пацанами не договорился, то точно гонял бы до глубокой ночи. Но ничего – успею ещё. Да, моё место жительства мне определённо нравится, даже внутренняя гордость встрепенулась от того, что смог позволить себе такую роскошь. И самое классное – куча парковочных мест. Респект застройщикам! Кстати, с одним из них я только что поедал шашлык.

Иду к парадной не спеша, озираясь, как в первый раз – иллюминация, как в Диснейленде, ровные ряды ёлочек и кустарников. Под мощный вокал Evanescence размышляю как здесь, наверное, красиво летом. Едва разминувшись с зазевавшимся мной, в подъезд прошмыгнула какая-то пигалица, и дверь захлопнулась перед моим носом. Никакого почтения к старшему поколению.

Открыл дверь своим ключом и тут же наткнулся на строгий взгляд консьержки. Как её там – Борисовна, что ли? Чёрт, забыл! Но тут же компенсировал приветствие широкой улыбкой, к тому же, сегодня уже виделись. Тётка удовлетворённо кивнула и скрылась в своей конуре. Молодец – блюдит!

– Минуточку! – крикнул я, услышав, как съезжаются дверцы лифта и ускорил шаг.

Можно было не торопиться, ведь имеются ещё два подъёмника, но велика вероятность, что они зависли под облаками.

Лифт всё же не уехал. Джинсовая нога с рваной дырой на колене придержала для меня дверь.

Ну спасибо, пипетка, реабилитировалась.

Войдя в кабину, я мазнул взглядом по мелкой фигуре – джинсы, курточка, милое личико, задорный хвостик чёрных волос. Пигалица и есть, правда, немного старше, чем подумалось издали. Ничего интересного. Кроме… разве что дырки на джинсах. Этот маленький неровный островок обнажённой кожи выглядит на удивление эротично и этим бесит.

– У Вас штаны порвались, – с раздражением подумал я… почему-то вслух, и на всякий случай показал, где именно. Захотелось ещё пальцем прикоснуться, но, к счастью, я не настолько одичал на суровой чужбине.

– Дома заштопаю, – сердито ответила мелкая и нажала кнопку моего этажа.

«Боевой зайчонок», – просквозила мысль, и я с трудом подавил смешок. Колено попутчицы отчего-то не даёт покоя и, чтобы не пялиться куда не следует, я прибавил громкость в телефоне и прикрыл глаза. Из-под опущенных ресниц наблюдаю, как девчонка шарит по мне взглядом. Выражение её лица не разобрать, но вряд ли оно излучает добродушие. Наверное, мне должно быть стыдно за мою грубость, но мне почему-то смешно.

– Уважаемая, Вы во мне дыру протрёте, – уличаю девчонку за подглядыванием и, кажется, даже сквозь музыкальный фон слышу её возмущённое пыхтение.

Из лифта я выхожу первым, даже не взглянув на попутчицу. Но забыть о ней не получается, потому что, как только я подхожу к квартире, позади раздаётся возмущённый звонкий голос:

– Эй, а Вы куда намылились?

Это она мне, что ли? Оглянулся и – да, похоже, что мне. Глазищи синие и почему-то очень испуганные. Странно… когда я в последний раз обращал внимание на глаза девушек? Когда Ирка пыталась убедить меня, что верна до гробовой доски? И как только я тогда удержался, чтобы не забить её в эти самые доски. И кто это решил, что женщин бить нельзя? Тогда подобная мысль впервые пришла мне в голову. И ушла, к счастью.

Дверь квартиры захлопнулась, отрезая меня от синих глаз. Правильно – для таких нежных малышек я хреновый попутчик.

* * *

Геныч с Жекой подвалили спустя пару часов с тонной провизии.

– Да кто это будет есть, пацаны? Я ж тут один, – растерянно взираю, как Геныч выстраивает пирамиду из контейнеров с домашней едой.

– Мамуля приказала тебя откормить, а я всегда слушаюсь маму, ты же знаешь, – невозмутимо ответил друг.

– Макс, не страдай, мы поможем, – заверил Женёк. – Отличная хата у тебя, брат, а мне вот пока не светит здесь поселиться. Хоть самому в ипотеку влезай.

Это звучит странно, потому что отец Женьки – и есть тот самый застройщик, поднявший «Седьмое небо». Раньше я Жеку недолюбливал, считая зажравшимся мажором. Выбешивало и то, что мой лучший друг проводил с этим понторезом слишком много времени. Но миротворцу Генычу всё же удалось нас примирить, и Жека на деле оказался отличным парнем, ну а понты… – положение обязывает.

– Да тебе-то грех жаловаться – живёшь в центре и хата твоя ничем не хуже, – ответил я Женьку.

– А ты думаешь, ему здесь хата нужна? – ухмыльнулся Геныч, – он бы и в будке охранника поселился, лишь бы было откуда с подзорной трубой пасти за пентхаусом. Да, Жек?

– Да пошёл ты, придурок… к синим китам, – беззлобно огрызнулся Женёк.

– Но-но! Китов не трогать, нам на них ещё равняться! – хохотнул Геныч.

Да, сильно я, однако, выпал из жизни – мои друзья говорят по-русски, но я ни хрена их не понимаю.

– Так, давайте по порядку, зачем Женьку жить здесь и пасти за пентхаусом? – решил я хоть немного быть в теме.

– Эх, Максимушка, у него ж там нерастащимый лямур! Не баба, а дракон, но выглядит, правда, как мечта Господа. Отстал ты, брат, от жизни. Жек, а ну, покажи фотку нашему Незнайке.

Я, конечно, наслышан, что Женёк расстался со своей Викой, но о его новом увлечении услышал впервые.

– Думаю, не стоит, пока пацан с голодухи, а то слюной закапает, – мрачно заметил он, при этом ловко организовывая для нас вечернюю поляну.

– А вот это правильный подход, забота о друге – первее всего! – глубокомысленно заключил Геныч.

– Что-то много текста и никакой конкретики, – завёлся я. – Заинтриговал же, теперь колись давай.

– Не, я лучше покажу, чем расскажу, – Геныч ломанулся к окну в гостиной, увлекая меня за собой, и ткнул пальцем в стекло. – Вон, видишь теремок на крыше?

– Ни хрена себе теремок, да там целая крепость! – присвистнул я.

Этот нестандартный пентхаус заинтересовал меня ещё давно, и я мысленно прикидывал, для кого же возводится подобная роскошь.

– Истину глаголешь, дружище, именно так этот домик на крыше и называется – «Крепость»! А хозяйка сей крепости – и есть проклятущая любовь нашего Женька. И теперь он мечтает быть Карлсоном, который живёт на крыше. Конкретно на той. Видишь, света сейчас нет – это потому, что хозяйка на Елисейских полях зажигает. А у тебя ещё есть время и возможность, чтобы успеть купить бинокль до её возвращения. В этом доме у всех уже есть.

– За заглохни ты, – не выдержал Женёк, – иначе я сам тебя выключу. Весь мозг уже вынес.

– Да тебе, Жек, его и не вносили, судя по твоей долгоиграющей тоске. И не родился ещё тот Илья Муромец, который меня выключит. Но, хочу заметить, у тебя есть преимущество перед остальными дрочунами с биноклями – наша небожительница хотя бы знает о твоём существовании.

Со стороны очень странно наблюдать за этим стёбом. Я почти был уверен, что вспыльчивый Женёк сейчас взорвётся, но тот лишь поморщился и стал разливать вискарик по бокалам.

– Сворачивай уже свой театр, – оттащил я Геныча от окна.

– Согласен, я предлагаю отложить бинокли и выпить за доступных женщин, – быстро перестроился Геныч.

4

В «Дровах» нас уже заждались. Не был здесь полтора года, но показалось, будто и не уезжал никуда – вокруг всё те же лица.

«Макс, давай к нам!», «О, какие люди!», «Ну, ни хрена ж себе, явление!» – звучат со всех сторон грубые, охрипшие, весёлые и пьяные мужские голоса. «Вау, Максик!», «А-а-а, Максюшечка, котик мой!», «Максимилиан, душа моя…» – мурлычут, восклицают, визжат девичьи.

– Губа, ты ли это? Где пропадал, брателла?

– На приисках! А за Губу ответишь! – рявкаю с хмурым лицом, но губы предательски расползаются в улыбке.

Погоняло Губа ко мне приклеилось ещё в школе. Тогда я страшно психовал, потому что был твёрдо убеждён – мужику жить с такими губами не годится. И все убеждения мамы, что настоящего мужчину определяют поступки, пролетали мимо. Но со временем я перестал реагировать на неприятное прозвище, и оно перестало быть моим.

И вот – привет из прошлого в лице бывшего одноклассника Гришки-Рыжего. Он налетел на меня с крепкими объятиями и такой радостью, словно только меня и ждал два года. Примерно столько мы и не виделись. Впрочем, Рыжий всегда был таким – весёлым, бесшабашным и сентиментальным.

– Брат, а я ведь только дембельнулся! Звонил тебе, а ты что, номер телефона поменял? Давай к нам за столик, со мной такие отпадные девочки! Ток рыженькая уже занята, понял?

– Рыжее тянется к рыжему? – хмыкнул я. – Что-то ты поздновато дембельнулся, Гриш.

Дезориентированный неожиданно душевным приёмом старых знакомых и оглушённый напором Рыжего, я позволил ему увлечь меня за собой.

– Так ведь я после четвёртого курса, – пояснил он, – а ты забросил, что ли, универ?

– Нет, академ взял после армии.

– А-а, ну молоток! – ответил Рыжий на автомате, потому что мы уже пришли.

И попали в «розарий». Об этом свидетельствует не только обилие красок во внешних обликах, но и удушающее смешение парфюмерных ароматов. Сладкие, терпкие, горьковатые – все они служат для привлечения внимания сильных самцов. Со мной это перестало работать.

Я прекрасно осознаю, что в эмоциональном плане со мной далеко не всё в полном порядке, и причину следует искать в своей голове. Вот только я не хочу искать эти долбаные причины, и ответственность за свой, ранее не свойственный мне цинизм, предпочитаю возложить на Ирку. Мне нравится думать, что эта дрянь убила во мне наивность, романтизм и веру в чистых и искренних женщин.

И мне хватило времени, чтобы оценить пользу своего пофигизма – мне не больно, нет больше разочарований и страха. А с ними исчезла потребность обаять, разгадать девушку, постараться раскрутить на секс, в конце концов. И я сделал потрясающее открытие – отсутствие интереса с моей стороны возбуждает повышенный встречный интерес. Рад ли я такому открытию? Правильнее будет сказать – удовлетворён.

– Девочки, знакомьтесь – это Макс. Макс, это девочки! – Рыжий сияет, как чокнутое солнышко ранней весной.

– Добрый вечер, дамы, – поприветствовал я благоухающий девчачий цветник.

– Максим, ты та-акой серьёзный, – томно произносит редкозубая «двоечка».

И это тыканье меня отталкивает сильнее, чем прогалины между её зубов. Мой намётанный взгляд тут же безошибочно отыскивает мой любимый размерчик. И обладательница полной троечки с вежливой белозубой улыбкой озвучивает:

– Максим, присаживайтесь, пожалуйста, к нам.

Ничего не имею против.

– Братан, твой чудо-эхолот работает безотказно, – налетает со спины на меня Геныч. – Девчонки, а вот и я, а значит, ваш день пропал не зря!

Восьмая Марта

Подняться наверх