Читать книгу Орбита жизни - Алла Кузнецова - Страница 14

В безмолвии опущенных голов,

Под погребальный плач колоколов,

Деля собой кладбищенскую твердь,

Глазами повстречались Жизнь и Смерть.

И как кремень, что искрой спорит с тенью,

Секундой между взлётом и паденьем

Успев поджечь пучок травы сухой,

Так встреча глаз сожгла их душ покой.

И Смерть сказала Жизни: – Уходи!

Во мраке нет дыхания в груди,

Зачем же ты слоняешься вне дела?..

Здесь царство мёртвых – ни лица, ни тела.

– Нет, – Жизнь ей отвечала, – не всегда!

Не надо, Смерть, особого труда,

Чтобы понять, что канувшие в Лету

Порой не покидают землю эту!

– Да это чушь! Неправда! Чистый бред!

Здесь тлен усопших, их с живыми нет!

Есть имена, есть лики на эмали,

Но нет здесь тех, которым бы внимали!

– Ты не права! Среди могильных плит

В твоей душе чужое не болит!

А если бы болело, ты бы знала,

Что нету ни грехов, ни криминала

В том, что усопших мысли и дела

Земным врачуют души и тела,

Чему-то учат, радуют, зовут,

А это значит, что они – живут!

– Ты не в своих владениях – поверь,

И мне тебя бы выставить за дверь,

С такой, как ты, всегда мне будет тесно,

Но мне, признаться, даже интересно

Послушать этот твой житейский вздор

Без неприличных выходок и ссор.

Давай, попробуй, окажи мне честь —

Найди живучих! Где они здесь есть?!

– Что ж, – улыбнулась Жизнь, – хоть ясно мне,

Кто будет под конём, кто на коне,

Но для тебя открою тайну я

Об истине людского бытия.

Они пошли по узенькой аллее,

Жизнь вся светилась, инея белее,

За нею Смерть, черна, как антрацит,

Охотно шла, косой касаясь плит.

– Вот и пришли… Гляди, запоминай,

Другим расскажешь, чтобы правду знали.

Узри святое в памяти аннале

И не свирепствуй в гневе, не стенай,

Приняв за посягательство иль злобу,

Нацеленную на твою особу,

Бессмертие! Пойми и не вини,

Души усопшей силу оцени,

А заодно поймёшь мои труды!..

– О, человек!.. Буди сердца и ныне

Мелодией, что с привкусом полыни

Иль с плеском убегающей воды!

И Жизнь перстами тронула лицо,

Его шероховатые ланиты,

Освободив от холода гранита

Высокий лоб, достойный мудрецов.

Под пенье флейт и приглушённых труб

Глаза на камне поднимали веки,

Явились смысл во взгляде человека

И мимика окаменевших губ.

– А ну, назад! – не выдержала Смерть, —

Замри и не позорь мои седины!..

Давно ты мёртв – и всё тебе едино!

Зачем теперь вся эта круговерть?!

Он в тихом удивленье вскинул бровь,

Качнулась грудь под выдохом и вдохом…

– Уймись, безумный! Выдумщик! Пройдоха!

Давно истлели плоть твоя и кровь!

– Так это ты по праву ремесла

Томишь меня в плену каменьев голых???

– Я убираю бренные тела,

Неблагодарный, бестелесный олух!

Припомни, как твоя иссякла прыть

И клавишей не чувствовали руки!..

Ты должен был меня благодарить

За это избавление от муки!

– Да я в пылу прекрасного труда

Твоих стараний просто не заметил!

Я улетал… и сам не знал куда,

В какой-то мир, что звонок был и светел.

Мажор!.. Минор!.. Аллегро смелый ход!..

Молчанье паузы – и новый крик аккордом!..

Не чудо ли, что семь избитых нот

Возвысились в своём звучанье гордом?!

Я жив твореньем, мне оно, как щит!

Жив серенады привкусом десертным!

Пока моя мелодия звучит,

Среди людей я остаюсь бессмертным!

– А как же я?! Зачем мои труды?..

И правила мои, что нерушимы?..

Ты чем живёшь?! Ни хлеба, ни воды!..

– Пойдём, – сказала Жизнь – он одержимый!

Он знал все годы, для чего живёт,

И знал, чего хотел на свете белом!

Когда сложили руки на живот,

Когда его душа прощалась с телом,

Он в этой жизни сделал всё, что мог,

И, умирая, смерти не заметил!

Такие люди (да хранит их Бог!)

Бессмертными останутся на свете!

Скрипичный ключ, как прошлой жизни знак,

На памятнике – золотом, как годы.

Он жил под солнцем не за «просто так»,

Он нёс себя на жертвенник народа!

Он музыкой своею просто жил!..

Ты не поймёшь – ты далека от сути,

Но всё же знай, что нет ни капли лжи

В том, что живут и после смерти люди.

– Да как ты смеешь умалять мой труд?

Мы в мире этом равные по праву!

С тобой – рождаемы, в моих объятьях – мрут!

А мёртвым ни к чему былая слава!

Мы обе всё по совести вершим,

Такого нет, чтоб нами кто-то правил!

А этот, что тобою одержим,

Всего лишь исключение из правил!

– Ты в зле ослепла, только и всего…

Себе самой и гимн сложить готова!..

Тебе, выходит, мало одного!

Ну, что ж, пойдём послушаешь другого!..

И на покатом кладбища краю,

Где ручеёк, как маленькая Лета,

«Молчи! – сказала. – Я поговорю!

(Да будет убедительной беседа!)».

Ограда, холмик, деревянный крест…

В ногах – калина, чтоб гостей встречала!

Спит колокол, вещающий окрест,

Что есть конец у всякого начала.

Крест белый почернел, в конце концов,

Не ведая ни краски, ни починок,

А на кресте смиренное лицо

Глядит на мир сквозь сеточку морщинок.

– Ну, здравствуй, мать! Какие видишь сны

В своём плену под глыбою землицы?

– Да ничего, голубушка, не снится —

Сплю мёртвым сном, не чувствуя вины!

– Прости, что разбудила!

– Не беда!..

Есть время выспаться

(не на земле, вестимо!),

Я здесь хоть не у маменьки родимой,

Но спится вволю долгие года.

– Скажи мне, мать, а хочешь снова жить?

– Не говори об этом мне ни слова!

Чтоб снова жить, родиться надо снова

И памятью своей не дорожить!

Добра, мой свет, не ищут от добра,

Я раздала себя без тени муки

Сначала – детям, а потом и внукам,

И правнукам, и всем, что пра-пра-пра!..

И тем живу! Живу на свете белом,

Хожу к колодцу, вёдрами звеня…

Родимые похожи на меня

Кто статью, кто характером, кто телом.

Я в них живу! Они – моя родня!

Хоть временем характеры ковались,

Они же от меня… отпочковались,

Заимствуя немало у меня.

Я, может, не права?

– Ну, что ты, мать!..

И кровь, и плоть ты отдавала детям —

Людские гены правят всем на свете,

И все готовы этому внимать.

– Ах, батюшки, как долог разговор! —

Она устало опустила веки, —

Так долог путь, что из варяг да в греки,

Что через Дарданеллы и Босфор…

Хоть Смерть молчала, но её трясло,

И, отойдя от дремлющей старушки,

Она горстями, как дырявой кружкой,

Черпала воду, чтоб смочить чело.

И хруст стоял в расшатанных суставах,

И клюв косы впивался в чернозём,

И, словно виноватые во всём,

Соцветия клонили долу травы.

Тут снова Смерть накинулась на Жизнь:

– Ты всё подстроила,

чтоб сделать мне больнее!

Чтоб убедить, что ты меня сильнее…

Уйди!.. Отстань!.. Не липни, отвяжись!..

И Жизнь шагнула через ручеёк.

– Нет, подожди!.. Прими моё отмщенье!

Я не из тех, дарующих прощенье,

Я и тебе отвешу твой паёк!

– Ты снова злишься?!

– Что же мне, плясать?

Иль улыбаться, лёжа на лопатках?..

Ты знаешь, у меня какая хватка?

– Да знаю!.. Ты погонишь реку вспять!..

– Я выберу теперь сама того,

Кто сможет убедить весь мир в обратном,

Что мерзко, глупо и невероятно

Увидеть в мёртвом жизни торжество.

Давай, теперь плетись за мною ты,

Я докажу, коль лопнуло терпенье…

Я не сильна, представь себе, уменьем

Любить, щадить, с улыбкой жать персты!..

Я протащу тебя, как ты меня!

Отстанешь – доконаю тумаками!

Засеменила тонкими ногами,

Косою по надгробиям звеня.

– Гляди, вот здесь покоится Поэт,

Он доживал свой век в телесной муке,

К нему я честно приложила руки

Давным-давно, без малых 200 лет.

В смиренье тихом принял свой конец

В февральскую немыслимую стужу,

Теперь ему не будоражат душу

Ни памятник, ни лавровый венец.

Сон вечен – всё в стихах сказать успел,

Вещуя, утешая, вдохновляя,

На доброе строкой благословляя,

Красиво прожил, словно песню спел!

– Ну, не скажи! Я часто был не прав,

Порой стыжусь за канувшее в Лету!

Смерть, в удивленье голову задрав,

Пыталась разглядеть лицо поэта:

– Немыслимо!.. И ты-ы… заговорил?!

Спишь в почестях – чего ж тебе не спится?!

Другому отдана твоя жар – птица!..

Не пляшет ветер у твоих ветрил!

Молчи, ни звука! Ты ли не рыдал,

Объятия мои сочтя за благо?!

И ей в ответ поэт захохотал,

Да так, что эхо тронуло овраги.

– Прошу, молчи! Не смеешь пренебречь

Заслугами в трудах моих усердных!!!

Он хохотал! И хохот, словно меч,

Разил её неверие в бессмертных.

О человек! Тебе даруют жизнь —

Прими её, как собственную сцену.

Хоть нет цены, ты знай: она бесценна!

Могла не сбыться, чудо не свершись.

Он прозвучал, твой первый в жизни миг,

Мелодией волнующей свирели,

И ты не зря явился в этот мир,

Коль небеса и звёзды так велели.

Придёт цена – мы все за ней стоим! —

Цена твоей любви, надежды, веры,

Отмеряют её твоей же мерой,

С которой ты подходишь к дням своим.

Когда она тобой сотворена

Такой, что от неё другим уютней,

Когда она реальна и верна

В упрямом русле беспокойных будней,

Ты, отдавая праведным делам

Дороги жизни до последней тропки,

Не поклоняйся лицам и телам,

Лишь Духу кланяйся

в прикосновеньях робких.

Твори себя своим стараньем сам!

Когда тебя судьба со сцены снимет,

Живи! Живи на радость голосам,

Хоть самого не будет рядом с ними.

Твори себя, приняв за образец

Лик, за который совесть не загложет!

Твори себя – и Времени резец