Читать книгу Альманах «Российский колокол» №2 2021 - Альманах - Страница 8

Опять шалишь, судьбой моей играя,

и я, от бед опомнившись едва,

в пяти шагах от ада ли, от рая

тебе шепчу недобрые слова.

А как могла манить меня к окну ты,

могла пленить снежинкою любой!

Судьбы моей счастливые минуты

в ту пору мне подарены тобой.

Уже не счесть проказ твоих дорожных,

то здесь, то там шоферы бьют в набат!

И мысль моя от знаков их тревожных

несет меня на много лет назад.

Готов опять, готов к твоим угрозам

за тот узор с оконного стекла,

за ту весну, пропахшую морозом,

что так тогда в душе моей цвела.

Зима-зима, шалунья ледяная,

не обессудь, суровая, молю!

В пути твой снег и вьюгу проклиная,

не разлюбил, люблю тебя, люблю!

Встретил девушку в Тюмени,

что милей на свете нет.

Синеглазая пельмени

подавала на обед.

Без нее теперь страдаю,

на уме – тот светлый день,

и в мечтах я к ней летаю

из Челябинска в Тюмень.

Птицы певчие запели,

в край весна идет, звеня.

Только песни и капели

стали мукой для меня.

Все брожу, где был и не был,

всюду цвет любимых глаз —

в Синегорье, в синем небе,

в синеве реки Миасс.

Знаю, будет все иначе,

верю я, что город мой

станет сказкою богаче

не весною, так зимой.

Подарю его невесте,

попрошу женой мне стать,

чтоб пельмени стряпать вместе

и по Кировке гулять.

Не забыть былых мгновений,

не унять в душе огня!

Хмурым вечер был осенний,

стал светлей любого дня.

Всё как в омуте, тону я

в глубине зеленых глаз

и горю от поцелуя,

как тогда, в тот первый раз.

Ты со мной – всегда и всюду.

Как же мне с тобой тепло!

И не зря на свадьбе люди

говорили: «Повезло!»

Ты с годами краше стала,

а любовь моя сильней.

И прости меня, что мало

говорил тебе о ней.

Припев:

Нина-Ниночка!

На плечах – косыночка.

Льется, льется, вдаль маня,

песня звонкая твоя.

Позади у нас года,

а ты все так же молода,

ненаглядная моя,

половиночка.

Прошепчу на исходе разлуки:

«Добрый вечер, Челябинск родной»,

и проспекты опять, словно руки,

ты откроешь для встречи со мной.

Потеснятся Кременкуль и Градский,

и мотор отзовется сильней,

и усталый твой мост Ленинградский

мне подарит гирлянды огней.

Сколько раз, удалившись до моря,

мчался в мыслях вечерних назад,

видел в море огни Синегорья,

а на суше – твой милый «Арбат».

Слышал звуки фокстрота и вальса

с той косы, что сберег ты для нас,

где когда-то в любви признавался

под луною, глядевшей в Миасс.

Припев:

Позади – ураганы и хляби,

их непросто вслепую пройти,

днем и ночью твой голос, Челябинск,

помогал мне не сбиться с пути.

И к тебе возвращаясь до срока

с каждой точки, как в добром кино,

в мириадах твоих светлых окон

нахожу я окошко одно.

За которым – и боль, и отрада

та, что мне больше жизни нужна.

За кабиной – пора листопада,

а на сердце, на сердце – весна.

Ликуем мы, и Крым ликует с нами!

Решен вопрос, хоть был он так не прост.

И в полный рост вознесся над волнами

венцом усилий Крымский чудо-мост.

Припев:

Только смелым все это под силу,

Не бывало такого нигде;

Показала родная Россия,

Как своих не бросают в беде.

Мы знали то, что истина – за нами!

Как славно мост вписался в синеву!

Он жил в мечтах, являлся к нам со снами,

теперь связал нас с Крымом наяву.

Мы верили – он будет снова с нами

на том пути неистово крутом!

Взошло зарей над ним России знамя,

вселив надежду в каждый крымский дом.

Где-то бродит за рекой твоею осень,

а в душе у нас как раннею весной.

И, тобою мы любуясь, произносим:

«С днем рождения, Челябинск наш родной!»

Снова с нами те года твои былые

и тот день, когда у праздничных костров

ликовали наши предки удалые,

что родился ты под звон их топоров.

С каждым годом мы твои победы множим,

и Урал трудом прославили не раз.

Стал ты краше, и светлее, и моложе,

стал еще милей ты каждому из нас.

Пусть и лето в городах других теплее,

и прибой шумит у пальмовых рядов,

ты, с метелью тополиной на аллее,

нам дороже всех на свете городов.

Будем помнить, как в цехах трудились дружно,

чтоб врага сломить и Родину сберечь.

Если снова для России будет нужно,

в срок появится и щит у нас, и меч.

Рады видеть в этот день и стар, и молод,

как к лицу тебе твой праздничный наряд.

С днем рождения, любимый добрый город

и суровый легендарный Танкоград!

Домик с банькой и беседкой,

с шестью сотками и сеткой

отогрели снова мы

после зимушки-зимы.

И уже к цветущим соткам

мчимся, как на «шестисотом»,

на советском «ноль восьмом»,

до сих пор еще живом.

Припев 1:

Мы ветераны-садоводы,

и, хоть не те уж наши годы,

чтоб дома не сидеть по выходным,

все ж несемся мы с тобой

в сад под грохот грозовой, как и прежде,

с матерьялом укрывным.

Там цветут рядами грядки,

и в теплицах все в порядке —

поливаем иногда,

если в баках есть вода.

Перегноем не богаты,

но в избытке препараты,

тля, жуки и грызуны

садоводам не нужны.

Поздней осени порою

землю стылую укроет

снова снежная зима,

и тепло дадут в дома,

в обжитом уютном месте,

Новый год встречая вместе,

мы за праздничным столом

потолкуем о былом.

Припев 2:

О белых розах, винограде,

не покупной, своей рассаде,

о бедах, что неведомы иным,

как бросались, словно в бой,

к хризантемам мы с тобой

в непогоду

с матерьялом укрывным.

Все любуюсь тобою и снова

твое имя пишу на снегу,

а на сердце – заветных три слова,

да сказать их никак не могу.

На исходе уже старый год,

значит, новый к нам скоро придет

и огнями красавица-елка

нас на праздник к себе позовет.

Упорхнули с березы синички,

Запестрел придорожный ложок,

И спадает тебе на реснички

С потревоженной ветки снежок.

Я прошел бы опять весь наш путь,

чтоб с тобою в сугробах тонуть.

Как порою хочу быть смелее,

Да боюсь эту сказку спугнуть.

И тебя я у елки нарядной,

на балу в наступившем году,

в суматохе лихой, маскарадной

по биению сердца найду.

Разольется светло старый вальс,

под него мы кружились не раз.

Буду верить, что вальс тот знакомый

станет самым счастливым для нас.

Припев:

Прогоню все печальное прочь,

только радость с тобой разделю!

Может быть, в новогоднюю ночь

ты поймешь, как тебя я люблю.

Раньше срока становимся взрослыми,

и нельзя удержать нас уже.

Расстаемся с плетнями, с погостами,

с васильками на хлебной меже.

И, ступив не на травы нескошены

там, где на ночь не гасят огни,

вспоминаем места, нами брошены,

и грустим, что далёко они.

Улетаем маршрутами разными

мы от них, словно птицы от гнезд,

и ютимся в столицах, не празднуя

урожаев и первых борозд.

А они издалёка с зарницами

перед нами незримо встают,

вечерами скрипят половицами,

по утрам петухами поют.

И, наверно, так судьбами задано,

чтобы нам, горожанам в летах,

лишь под осень нежданно-негаданно

появиться в родимых местах.

Постоим, где бродили подростками,

скажем: «Боже! Как годы летят!»

Объяснимся с родными березками,

вдруг они нас поймут и простят.

Припев:

В березовых рощах проулки,

исконно медвежьи углы,

глухие места, закоулки,

но как они сердцу милы!

Родимой земли закоулки

всегда будут сердцу милы!

Открою ворота,

на счастье подкованы,

и старый «Седан»

заблестит в гараже,

готовый в полет,

от беды застрахованный,

да в сказку полета

не будет уже.

К заветным каштанам,

где поросль озимая,

не мчаться теперь

большаком и межой,

была так близка

и верна нам любимая,

а стала, на горе,

далекой чужой.

Нахлынут нежданно

раздумья гаражные,

и снова слова:

«Все, что было, забудь» —

напомнят о том,

что ни Бог, ни Присяжные

весну ту былую

не в силах вернуть.

Отпели метели

ту сказку нескладную,

но как мне унять

на душе непокой?

Быть может, мольбой,

чтоб ее ненаглядную

любил в Украине

так нежно другой.

Ох, как сердце болит

от любви безответной!

Как мечтала о Вас,

в мир волшебный звала!

В нашем тихом дворе

не тихоней слыла,

отчего же была

я для Вас незаметной?

Не тропу ли винить,

что была там широкой,

где мы с Вами одни

разминулись не раз,

не скамью ли в саду,

что сроднила не нас,

и тот день, что погас

предо мной одинокой?

Все, что было, прошло.

Не вернется то лето.

Отшумела листва,

за дождями – дожди.

И дождинки, звеня,

повторяют: «Не жди!»,

только сердце в груди

все болит, ждет ответа.

Припев:

Если нам две судьбы

навсегда не сложить

и счастливой мне быть

не дано,

дайте мне хоть мгновенье,

мгновенье одно,

не томясь,

не страдая, прожить.

Был тот Ветер ночной

слишком смел и жесток,

отличался коварством от многих.

Оборвал у Ромашки

к утру лепесток

и оставил одну у дороги.

Тот, кто сможет помочь

пересилить недуг,

несчастливой не скоро приснится,

тянет к солнцу она

свой разомкнутый круг,

а дорога вблизи все пылится.

Все проходит. И боль

отболит и пройдет.

Будет Ветер когда-то несмелым,

и надежда на радость

сквозь пыль прорастет

у дороги ковром желто-белым.

Припев:

Лепесток, лепесток —

не осенний листок,

сколько счастья сулит он вначале!

Только жизнь иногда

счастья первый глоток

щедро дарит из чаши печали.

Провожая блондинку в платочке,

что тебе приглянулась на «точке»

и с которой в морозы трескучие

ты согрелся за плату по случаю,

вспоминаешь, как ночкой осенней

согревался с брюнеткой на сене

той любовью горячей, недолгою,

что осталась в стогу том иголкою.

Припев:

Случайная любовь

недолгой будет вновь,

и, может быть, терять ее не надо.

В глаза ей загляни,

к ее душе прильни,

а вдруг она и есть твоя отрада.

Сколько было свиданий напрасных,

тех случайных, недолгих и страстных!

Где-то бродит по свету избранница.

Ты душою успел уж израниться.

А сегодня до встречи случайной

заблудился и с мыслью печальной

прошептал, что согласен опомниться,

той березке, что к тополю клонится.

В придорожном селе – бабье лето,

но уже у крестьянских дворов

холодов предстоящих приметой

запестрели поленницы дров.

Возле клуба под красной рябиной

занята молодыми скамья —

промелькнула светло за кабиной

невозвратная юность моя.

И хотя уж холодные росы

по утрам у обочин блестят,

всё стоят золотыми березы,

красоту потерять не хотят.

Не желают бросаться листвою

в непрерывно ревущий поток,

и летит мне в стекло лобовое

одинокий кленовый листок.

Всю Россию рейсом дальним

по дорогам федеральным

сквозь туманы пройду и дожди,

только ты меня, милая, жди!

А пока что на трассе – порядок,

позади и заправка, и сон.

Отдохнувшая сотня лошадок

под капотом поет в унисон.

Отрумянилось золото храмов,

солнца диск показался вдали,

и бегут мне навстречу упрямо

километры родимой земли.