Читать книгу Высшая магия и ее последствия для Империи - Амид Голт - Страница 1

Империя была величественна и сильна. Сотню лет назад Император захотел, используя высшую магию, стать бессмертным и править вечно. Это привело к уничтожению столицы Империи, миллионов ее жителей и образованию в центре страны Пустошей. Цель не была достигнута.

***

Женщина средних лет со светлыми волосами до плеч выглянула из окна башни замка- с юга у стен города расположились бесчисленные войска. Солдаты медленно катили осадные орудия, маги создавали охранные волшебные щиты и купола, вдалеке располагались желтые шатры, на горизонте пылали дома и фермы предместий города.

В комнате с женщиной находился тучный пожилой мужчина, две молодые девушки, у окна в кроватке спал годовалый ребенок.

Женщина, посмотрела с любовью на малыша и, повернувшись к одной из девушек, произнесла:

– Милая, ты знаешь, что делать.

Печально улыбнувшись, женщина со светлыми волосами достала небольшой нож с рубином на рукоятке и быстро, чтобы ее не успели остановить, перерезала себе горло, кровь полилась на дорогое, но уже изрядно потрепанное, платье и попала на окружающих. За окнами резко начало темнеть небо.

Глава 1. Кужель.

В громадном темном зале приемов замка Кужель за длинным столом в высоком как трон кресле сидел глава семейства лорд Агерд Саден-Ферро, высокий мужчина, с длинными седыми слегка вьющимися волосами и черной бородой. Его темные глаза сверкали от гнева, а голос гулко разносился по залу, усиливаясь эхом. Супруга лорда – леди Авеин, статная женщина со светлыми волосами до плеч, немного моложе мужа, стояла рядом и смотрела на огонь в камине, пламя которого могло осветить только небольшую часть зала. От каждого слова лорда огонь вспыхивал сильнее как живой и иногда менял цвет. Их дочь Деа сидела за столом по другую сторону от отца, опустив голову и положив руки на колени, ее длинные светлые волосы, как у матери, полностью закрывали лицо. На столе лежал конверт из золоченой бумаги со сломанной печатью, само письмо, цвета весенней травы, находилось в руках у лорда Агерда, тот был взбешен и его крики были обращены к супруге, но было очевидно, что причиной их послужила дочь.

– Как ты могла это допустить! Ты понимаешь, что это значит!

И Авеин, и Деа молчали.

Агерд сжимал злополучное письмо в руках, было очевидно, что он хочет его разорвать, но не решается.

Мужчины. Они всегда винят в неприятностях, связанных с их детьми, своих жен. Авеин не стала слушать дальше крики супруга и перебила его ледяным голосом:

– Я сейчас свяжусь с Верховным Магистром Академии, и мы узнаем, что произошло. Она демонстративно спокойно взяла из рук мужа письмо и пошла через весь зал, в его темную противоположную часть. Агерд откинулся на спинку кресла и, желая сгладить последствия своего поведения, обратившись к дочери уже спокойным нежным голосом, произнес:

– Деа, милая, оставь нас с матерью. Ты же знаешь как дорога мне.

Девушка, не поднимая головы, неслышно направилась к выходу из зала, ее длинное светло- розовое платье струилось по зеленому мраморному полу, она была тонкая и невесомая на фоне массивных восьмиугольных колонн, возносящихся к потолку.

У противоположной стены в человеческий рост стояло великолепно сохранившееся зеркало Самуга в золотой оправе, инкрустированной рубинами. Одно из самых больших зеркал в Империи. Авеин сорвала с зеркала красное бархатное покрывало, бросив его на пол. В правой части стекла на уровне груди прикоснулась к стеклу – зеркало засветилось голубым. Агерд встал с кресла, подошел к жене и стал рядом, выпрямившись и постаравшись придать своему лицу спокойное выражение. Через несколько минут, в зеркале появилась женщина лет пятидесяти, еще весьма симпатичная, и старательно, судя по количеству косметики, борющаяся за свою красоту.

– Доброго вечера, Диан. Извиняюсь, что тревожу так поздно. Можно ли поговорить с Верховным Магистром, – при этом Авеин очаровательно улыбнулась.

Женщина, очевидно, хорошо знала леди Авеин, поэтому в ответ также улыбнулась ей и слегка кокетливо лорду Агерду и, поправив темный локон, ответила:

– Подождите немного леди Авеин.

Зеркало вновь озарилось голубым цветом, и практически немедленно за стеклом появился мужчина лет восьмидесяти с большой красной бородой и нескрываемым весельем в глазах.

– Я Вас слушаю, леди Авеин… Лорд Агерд.

Агерд поднял выше голову и молчал, леди Авеин продолжая улыбаться, но уже более для того, чтобы следовать этикету, произнесла:

– Верховный магистр, у нас тут произошло недоразумение, Академия нам прислала уведомление, мы все понимаем, что произошла какая-то ошибка, просто хотели Вам сообщить об этом, – при этом дежурная улыбка сошла с лица леди Авеин, она замолчала и пристально посмотрела на Верховного Магистра.

– Авеин, я слишком стар и занят, чтобы выдерживать все паузы и вести беседу долго. Не думаю, что это ошибка. Академией меняется направление обучения одного из потомков сильных магических семей в исключительных случаях. Решение Академии окончательно. Академия долгие годы не сталкивалась с такой удачей. Я уже давно ждал тебя… Вы оба, по виду готовы испепелить меня взглядом, – при этом Магистр сделал ударение на слове «испепелить» и весело рассмеялся.

– Верховный Магистр, я Вас прошу, пожалуйста, пусть будут только стихии. Сейчас не то время, ей не нужно это, нам не нужно это, – при этом голос Авеин неожиданно сорвался.

– Дорогая, ты одна из моих лучших учениц, и все понимаешь. Императорский бал через три недели, там лично и поговорим, не самое приятное место, но самое уместное в этом случае. До встречи, дорогая… Агерд…

Зеркало вновь засветилось только голубым светом. Лорд Агерд и леди Авеин остались в тишине, разговор ни к чему не привел, решать проблему необходимо было лично.

Когда магическое зеркало погасло, освещаемые лишь далеким светом камина, они как дети взялись за руки и пошли в свои покои. У них еще было три недели, чтобы обсудить и подумать, как выйти из сложившейся ситуации…

Леди Авеин и лорд Агерд проснулись еще на рассвете перед предстоящей долгой поездкой. Три недели пролетели как один день в заботах о громадной провинции Кужель, управлять которой было сложно.

Кужель находился к югу от столицы Империи, их разделяли пустоши Макумы, через порт которой, переплыв Мертвое море, можно было попасть в Северное море, воды которого омывали далеко выдающийся в него полуостров, на котором располагалась столица Империи – Линг. Дорога в столицу была не близкой, сутки надо было ехать по окраинам Мертвых земель до порта Макумы и потом сутки на корабле через Мертвое море в Императорский залив Северного моря.

Путь в столицу имелся и по суше, но был гораздо более продолжителен, надо было огибать Лес Ошо по Поясному тракту, пересечь провинцию Белмин и двигаться по Деревянному тракту по болотам Заряна.

Авеин проверила, все ли необходимое было упаковано и погружено для долгой поездки, готовым надо быть было ко всему.

Лорд Агерд сильно волновался из-за поездки семьи в Линг, его волнение выдавали лишь сильно сдвинутые брови, но сам он не был дипломатом, в политике и интригах он был не силен. Столица требовала осторожного общения, кроме того, долгое отсутствие его в провинции было недопустимым, назревали проблемы в Кужеле, и как их разрешить он не знал.

Лорд Агерд по праву наследования возглавлял совет управления провинцией, состоящий из него и трех пре-лордов рангом ниже, каждый из которых имел свои земли. Подчинялся он только Императору, единоличному правителю громадной и все еще сильной Империи.

Император всегда играл в многоходовую игру, иначе бы трон не смог удержать сотни лет в своих руках управление громадной Империей. Семейство Сазерт из Севана получили такое же обязывающее приглашение и везли свою дочь Радель в столицу. Император хотел вернуть полный контроль над землями к югу от Макумы через союз, другой вопрос – Кужель или Севан. Обе провинции богаты, если Кужель был лоялен к политике Линга, и союз в с ним обеспечил бы только пополнение казны, то влияние на Севан престола было не большим, хорошо, что налоги платили исправно. Поэтому Агерд обсудив с супругой, решил, что опасность не велика, Севан больше интересен был императорской семье, это большой флот, который Севан отказывался со времен битвы с акуанами предоставлять для военных действий, да и говорили, что дочь Сазертов очень хороша собой.

Родители не выводили Деа в свет, решив, что так будет лучше для дочери, видимо, у Императора были свои планы. Также Агерду хотелось понять, что задумал Верховный Магистр, и зачем была такая принципиальность с Деа. Авеин должна была пообщаться с Верховным Магистром об обучении дочери – старый интриган ничего не делал просто так. Магия Жизни высшего уровня не была популярна в Империи, все сталкивались с последствиями ее применения уже сотню лет. И зная супругу, он понимал, что она не преминет пообщаться с представителями Севана о планах Императора. Не было спокойствия даже так далеко от столицы…

Лорд Агерд, его супруга Авеин и их два сына Джерем и Ивэн были сильными стихийными магами. Стихийная магия сильная и очень удобная для войн, торговли и в целом для главенства в Империи. Лорд и сыновья обладали стихийной Магией Огня, супруга – Магией Воздуха.

Их дочь Деа уже два года обучалась в Академии магии Линга. На третий год Академия, обучив адептов базовой магии каждого вида, определяла их по трем основным факультетам: Магии Стихий (Вода, Воздух, Огонь), Магии Разума, Магии Жизни. И уже последующий год адепты обучались согласно своим магическим направлениям. У всех не было сомнений, что Деа должна была быть волшебницей одной из стихийных магий.

А теперь перед родителями Деа стояли две серьезные проблемы, связанные с их дочерью: с Верховным Магистром они попытались обсудить первую, но вторая обоих так пугала, что они не решались даже ее обсуждать между собой. Второй проблемой, как ни странно, был летний императорский бал, который проходил в конце второго месяца лета в столице, в императорском дворце. Время проведения было удобно для всех: Империя еще не начинала уборку урожая, Линг радовал горожан и гостей настоящим теплом, а не воссозданной магами Стихий хорошей погодой, кроме того, это было время, когда заканчивались каникулы у адептов Академии, и надо было возвращаться в столицу. Зная нелюбовь Агерда к такого рода мероприятиям, Авеин собиралась поехать с Ивэн и Деа. Она пропускала данные балы давно, но на этот раз приглашение явиться с дочерью граничило с приказом, и она догадывалась почему, и очень боялась, что ее подозрения окажутся правдой.

За Ивэна лорд Агерд не волновался, тот был всегда готов ко всему. Его выходки бесили лорда, и он был готов женить его уже на любой нестрашной дуре – Авеин так хотелось симпатичных внуков. Ивэн и Джерем были очень похожи на отца: высокие, темноглазые, бородатые. Однако, насколько братья были схожи внешне, настолько они и отличались: спокойный и рассудительный Джерем и наглый и безрассудный Ивэн.

В столицу Джерем и его супруга Марин не ехали, Марин была беременна, да и Джерем, как и отец, чувствовал на таких приемах себя не в своей тарелке. Агерд знал, что остаются они с радостью. Джерему предстояло в будущем быть опорой семьи провинции, его союз с Марин гарантировал благосклонность вольного Суоде, а значит и торговые взаимоотношения, им вместе предстояло решить ряд неотложных проблем.

Сборы у семьи заняли много времени. Когда Авеин вышла, попрощавшись с мужем, на широкую гранитную террасу замка, солнце стояло в зените, его лучи играли на шести позолоченных фигурах богов, стоящих на темно-зеленых колоннах, расположенных по краям террасы.

Внизу у ступеней стоял Ивэн, в черных кожаных штанах и жилете и улыбался ей наглой белозубой улыбкой, сложившаяся ситуация его явно радовала, ему было непомерно скучно в Кужеле, хотя он понимал, что его активность лорд собирался в полной мере использовать как в столице, так и в Суоде.

Пока Авеин спускалась по ступеням, ее неслышно догнала Деа и взяла за руку.

– Мама, мы на месяц раньше приедем в столицу, я у рада, что мы проведем вместе это время. Почему мы вообще решили ехать на летний бал, всегда же пропускали его?

– Девочка моя, ты стала взрослой, тебе пора знакомиться с самыми влиятельными людьми в Империи, там будет достаточно интересно, доверять нельзя никому из них, но соперника всегда надо знать хорошо. И еще, мы с отцом приготовили тебе подарок.

– Какой подарок?

Деа заулыбалась, хотя подарки не любила.

– По приезду в Линг покажу.

– Очень странно, ну какой? Ждать два дня, вот это испытание.

– Ладно тебе, милая.

Авеин, шутя, отмахнулась от дочери. Они вместе подошли к крытому экипажу. Ивэн, продолжая улыбаться, открыл перед ними дверь экипажа и помог сесть, попытавшись при этом в шутку цапнуть зубами ухо сестры, после чего залез в экипаж сам и сел напротив матери и сестры, развалившись на сиденье, обитом красным бархатом.

Экипаж тронулся по мощеной дороге мимо внутренних зданий замка, домов и хозяйственных строений к воротам внешней стены. Джерем и Марин, обнявшись, свободными руками махали им вслед, а душе радуясь, что не они находятся в экипаже. Оба столицу не любили, а у Марин и вовсе были причины ненавидеть Линг.

Деа провожала взглядом родные стены замка из серо-зеленого камня, роскошную террасу, золотые статуи богов на колоннах и три башни, возвышающиеся над замковой стеной. Ивэн не проявляя заинтересованности в прощании с Кужелем, уже завалился спать.

Экипажем управлял по совместительству кучер и охранник Славо, немолодой мужчина с длинными рыжими усами, копной длинных вьющихся волос, ниспадающих на лицо так, что выражения лица видно не было и никогда нельзя было понять, о чем он думает, чувствует или собирается сделать.

Два фиолетовых ящера, высунув раздвоенные желтые языки, на двух задних чрезвычайно развитых ногах весело катили за собой экипаж, Славо держал поводья большими мускулистыми руками. Даже несмотря на то, что они огибали Пустоши, лошади в последнее время в этом пути были нежелательны, такую поездку они не выдерживали, да и твари пустоши, частенько теперь выползали на тракт, чтобы полакомиться именно лошадями. Поэтому ящеры для такой поездки были предпочтительней, несмотря на то что они могли иногда и откусить конечность или даже голову. Ими управляли только наездники, обладающие базовыми навыками Магии Разума, ибо сами ящеры без магического воздействия явно не желали никого никуда везти. Если что-то случалось с погонщиком ящеров, как правило, животных убивали, они сложно приспосабливались к другим хозяевам.

Славо был рожден в семье, в жилах которой не текла магическая кровь, а это было редким исключением. Когда он был еще совсем маленьким, у него выявили базовые способности к Магии Разума. И их ожидаемо развили, ведь волшебники вырождались. Каждое поколение рождалось слабее предыдущего, и вот наступило время, что великих не стало или, они не хотели идти к величию.

Лорд Кужеля позаботился о надлежащей боевой подготовке Славо в боевых академиях Велина. И теперь Славо добросовестно и верно служил лордам Кужеля, охраняя представителей семейства, ухаживал и управлял ящерами, перевозившими членов семьи Саден-Ферро. Соответственно, Славо было доверено сопровождать в дальних и опасных поездках семью лорда.

Так, из Кужеля до порта Макумы нужно было делать большой крюк к востоку, чтобы обогнуть Пустоши, так как те только условно были безжизненны. Несмотря на то, что вода текущих по их территории рек, питающая Мертвое море, была не пригодна для питья, на самих землях жили мерзкие твари, которые питались всем, что было съедобно или друг другом.

В землях, где природный баланс был сотню лет назад непоправимо нарушен магами, им удавалось выживать и даже в какой-то степени процветать.

Иногда охотники притаскивали разрубленные тела существ Пустошей во двор замка. Деа не разрешали подходить близко, но было очевидно, что это какие-то насекомые. Чаще всего попадались в длинные желтые многоножки с большими челюстями и множеством суставчатых лап. Один раз Деа видела, как солдаты притащили огромного волосатого красного паука, лапы у того, кроме двух задних, были отрублены, говорили, что паук на тракте вцепился в ногу одной из лошадей и пока его не убили, отпускать добычу не желал…

Пустоши разделяли Империю практически пополам и примыкали к непроходимым лесам Ошо, что затрудняло передвижение через Империю, но в то же время на протяжении последних ста лет обеспечивало защиту ее восточных земель.

Весь день леди Авеин с детьми ехали по дороге, идущей мимо полей и деревень провинции. Цвет зелени уже был усталым, оканчивался второй месяц лета. Год был удачный, и скоро нужно было собирать урожай. Авеин подсчитывала его объемы и возможные доходы, рассматривая поля и приземистые домики сельских жителей. Если бы они двигались к Севану, то наблюдали бы более мрачные виды. Огромные плавильни, мастерские и кузни располагались в той части Черных земель, на юго-западе, они издалека были узнаваемы по черными столбам дыма, уходящим в небо. К ним и днем и ночью двигались повозки с рудой, которые тянули на четырех ногах-тумбах громадные серые ящеры, спокойные, сильные и весьма неприхотливые.

К вечеру пейзажи за окном экипажа стали меняться, растительность пропала, земля стала красноватой, покрытой трещинами и безжизненной, изредка виднелись одинокие сухие деревья, которым уже не суждено было покрыться листвой. Это были земли Макумы. Совсем далеко у горизонта на севере чернели гигантские остовы зданий разрушенных городов бывшей столичной провинции, даже в разрушенном состоянии было очевидно, что они значительно выше центральной башни замка Кужель. Сейчас такие здания не строили, то ли не хотели, то ли не могли.

Ящеры совсем не обращали внимания на унылый пейзаж, весело бежали по дороге, огибая страшные развалины с востока, Славо, молча, ими управлял, иногда останавливаясь, чтобы напоить ящеров, а также накормить какой-то дрянью сине-зеленого цвета. Чудовища осторожно брали зубами еду из миски, которую им протягивал Славо и, держа куски странной пищи в передних лапах, наслаждаясь, медленно поедали их.

Ивэн всю дорогу спал, вероятно, он высыпался перед столицей. Деа смотрела в окно на грандиозные развалины на горизонте. При этом ей как-то показалось, что вдалеке вдоль тракта ползет что-то длинное, огромное и бледно- зеленое, но проплывающий по пути холм скрыл от нее эту тварь. Больше ничего примечательного за окном она к своей радости не увидела. Авеин, вглядываясь в унылый пейзаж, поймала себя на мысли, что думает о пустошах как о живом существе, которое, к ее ужасу, росло, когда она была еще ребенком, то по обеим сторонам дороги еще росли одинокие деревья, кусты, трава – теперь была только безжизненная земля.

Дорога была достаточно оживленной, несмотря на опасности, это был кратчайший путь в столицу. За эту часть дороги они около десятка раз обогнали медленно едущие обозы с металлом и готовым оружием, встречные обозы ехали налегке уже быстрее, весело подпрыгивая на ухабах.

Ближе к закату дорога пересекла древний, но хорошо сохранившийся тракт, который шел через Пустоши. Он вел прямо к устрашающим древним конструкциям древней столицы на горизонте. Около сотни лет тракт пустовал, и никто в здравом уме не пытался по нему сократить путь до Макумы.

Ближе к утру, они достигли места, где дорога резко изгибалась, опять пересекая тракт, идущий с Пустошей в сторону Макумы и затем Белмина, провинцию на западе Империи, но здесь уже со стороны пустошей дорогу защищала мощная каменная стена. Император и лорд Мавен в этой части тракта позаботились о безопасности путников. При этом, десятки рабочих погибли при ее строительстве – мертвые Пустоши сопротивлялись попыткам их оградить. Зазевавшихся строителей, отошедших на недопустимое от стройки расстояние по обманчиво безжизненным и безопасным землям Пустошей, хватали, неожиданно выскакивавшие из-под земли, многоножки и молниеносно, вцепившись клешнями и ногами, утаскивали в норы. Приглушенные вопли некоторое время доносились оттуда, но помогать никто не решался. В этом случае маг-охранник, став подальше, поливал нору огнем, больше стараясь прекратить мучения жертвы. Однако, строителям платили хорошо, и стены была в скором времени закончена, значительно обезопасив путь. Затратная война с Алантой отложила на неопределенное время возведение стены вдоль всего тракта, но уже по территории Кужеля…

Глава.2. Хозяин Лимкре.

Еще до полудня экипаж без происшествий доехал до порта Макумы. Дорога, слегка изгибаясь, выходила прямо к морю. Порт существовал только для того, чтобы переправляться морем в столицу империи Линг. Само море здесь было мертвым, ни рыбы, ни водорослей, ничего живого в нем не было, две реки с Пустошей впадали в него, принося свои воды и не давая жизни, не то, чтобы вода рек была ядовита, она просто не несла жизни. А вот сам порт был весьма оживлен, стояло великое множество кораблей, так как это был кратчайший и безопасный путь в столицу и портовые города Мертвого моря. Ленивые волны бились о каменные причалы Макумы, построенные несколько сотен лет назад после войны Великих. Вода была абсолютно прозрачной, песок на дне серым, от чего море всегда выглядело мрачным, однако, на нем никогда не было бурь и штормов, что его делало благоприятным для мореплавания. Говорили, что тысячи лет назад на его месте располагались плодородные земли, но Великие затопили их по только им ведомой причине.

В порту Макумы находилось большое количество таверн, кабаков, гостевых домов, где любой за небольшую плату мог получить кров, пищу, а также определенные удовольствия, по которым очень скучали моряки в плавании. Деа сомневалась в высоком качестве предоставляемых здесь такого рода услуг, равнодушный вид брата подтвердил ее догадку, хотя и свободным временем в Макуме он не располагал.

Над самим портом возвышался замок Лимкре. Он в древности был резиденцией Императоров, пока дедом Императора Рикада не был построен в Макуме величественный дворец Мэсит. Замок Лимкре это все, что осталось от первой столицы Империи Макумы, и было обитаемо. Для всех осталось загадкой, как он выстоял перед заклинанием Императора, при том, что с его стен был виден тот самый императорский дворец Макумы, с которого сто лет назад началась трагедия. Высокие красные башни Лимкре с узкими длинными бойницами и глянцевыми зелеными конусообразными крышами контрастировали с голубизной неба. От мертвой столицы его отделяла та же мощная стена в сорок локтей. Замок по непонятным причинам постоянно перестраивался, появлялись все новые башни и арочные мосты между ними, ни одна башня не повторяла другую, неизменным оставался только его карминно- красный цвет. Башен замка Лимкре было около полутора десятка, они были расположены хаотично, и из- за этого замок выглядел безумно. Безумным также слыл и его хозяин лорд Мавен Сталлен. Близость Пустошей и возраст сказались на рассудке лорда и, как говорили, на внешнем виде и умственных способностях его многочисленных детей. У него было около двух десятков сыновей и дочерей и неизвестно еще кого, так как все они по слухам по большей части рождались с различными уродствами. Никто не встречал его детей в магических академиях, да и не знал сколько их. Лорд Мавен всегда находился в своем замке, был очень богат, благодаря доходам, поступающим от деятельности порта, налоги в казну Империи он не платил, также шептались, что он нашел несметные богатства уничтоженной сотню лет назад Макумы. Кроме того, лорд Мавен был очень мстителен, и имел одну из лучших шпионских сетей в Империи, благодаря чему, он был в курсе всего, что происходило в Империи, не выходя из своего замка. У лорда Мавена Сталлена также имелась еще одна неприятнейшая черта – навязчивое гостеприимство. Притом, что сами приемы лорда в окружении его жуткого многочисленного семейства были крайне утомительны. Лорду было скучно, из стен Лимкре он практически не выходил, и единственным развлечением более чем столетнего лорда было пообщаться с членами влиятельных семей, малоизвестные люди или маги его не интересовали.

Поэтому приехавшие члены семьи из Черных земель хотели сесть на корабль, идущий до столицы втайне от лорда Макумы, и избежать приема у лорда Сталлена.

Большой корабль, принадлежащий лорду Кужеля, ждал их в гавани, слегка покачиваясь на волнах. Богатство семьи позволяло иметь несколько собственных кораблей в порту Макумы, Линга и Севана.

Авеин надеялась, что удастся пройти мимо шпионов Мавена тайком, но когда они вышли из экипажа у пристани, то сразу к ним подошел невысокий мужчина и учтиво пригласил на ужин к лорду Мавену.

– Раг, – представился он, изучая из-под опущенных ресниц семью Саден-Ферро.

«Опять попалась…как у него это удается! Он что, только и ловит тех, с кем бы пообщаться», – подумала Авеин.

Для леди Саден-Ферро всегда казалось непостижимым, как лорд узнает о каждом прибытии членов верховных семей. На самом деле ей всего несколько раз удавалось избежать приемов у влиятельного Мавена, и то она предполагала, что у него просто были на тот момент более интересные гости. Отказаться, не нанеся оскорбление хозяину, было невозможно, поэтому Авеин, взяв под руку Деа, печально оглянувшись на готовый к отплытию корабль, пошла к замку Лимкре, выбрав более длинную пешую дорогу до замка, отдав Славо распоряжение, погрузить багаж на борт корабля. Капитан готовый их встречать только развел руками, стараясь скрыть ухмылку, он знал, что теперь их придется ждать до следующего дня.

Ивэн, казалось, даже обрадовался, он был рад развлечь себя, тем более что ужин у лорда Мавена обещал быть незабываемым. Деа тоже была рада приглашению, но совсем по другой причине. Ивэн взял сестру под руку, и повел ее с матерью вслед за Рагом по длинной лестнице на встречу с лордом Макумы, при этом он наклонился к уху Деа и прошептал:

– Я слышал, что у Мавена есть трехногие дочери- близняшки, интересно как у них там все устроено.

Он знал, что Деа смутиться, она прижалась сильнее к матери, а Ивэн довольный, сияя улыбкой, продолжал цепляться за локоть сестры. Ему с детства доставляло удовольствие подшучивать над сестрой, поэтому большинство его шуток было адресовано ей. Их старший брат Джерем чувством юмора не обладал и сразу, в свое время, пресек попытки Ивэна шутить в своей адрес ударом в челюсть.

Мать одарила сына испепеляющим взглядом. Поняв, что продолжить не получится, Ивэн замолчал, впрочем, все понимали, что это ни на долго.

Четверть часа они поднимались по длинной каменной лестнице, ведущей в Лимкре и позволяющей любоваться портом, морем и величественными кораблями. К замку вела и дорога, петляющая по склону горы, но они предпочли пойти пешком. Пустой экипаж, присланный за ними лордом Мавеном, скрипя, но бодро, поднимался по ней к Лимкре. В пути Авеин несколько раз останавливалась, устремляя взор на раскинувшееся под полуденным солнцем море- ей надо было обдумать ситуацию. Помощник лорда почтительно замирал рядом, делая вид, что также наслаждается видами.

Лорд Мавен их лично не встретил при входе в замок. Впрочем, ввиду его многочисленных странностей, этого никто и не ожидал. Прибывших его помощники разместили по разным комнатам. Водопровода в Лимкре не было, и гостям предоставили по служанке с медным тазом и полотенцем, чтобы привести себя в порядок, и через полчаса пригласили к лорду Мавену. Тот их принял в зале, овальные окна которого выходили на порт, и была видна до горизонта серая морская гладь Мертвого моря. Лорд Мавен улыбаясь гнилыми зубами, своими длинными худыми руками с длинными ногтями, похожими на когти, обнял Авеин и смачно поцеловал три раза в щеки. И проделал это же с Деа. Ивэн был рад, что ему досталось только пожатие костлявой руки. Ивэну показалось, что в местах поцелуев Мавена на щеках матери и сестры остались следы его слюны, и, действительно, когда Мавен отвернулся, чтобы дать указание по поводу предстоящего ужина, Авеин и Деа быстро попытались стереть следы гостеприимства лорда Мавена со своих лиц. Когда же он обернулся на них, то мать и дочь уже слегка улыбаясь, смотрели на него, сложив руки у пояса.

Мавен, сгорбившись, повел их в столовую замка, сам бодро открыв двустворчатые массивные белые двери с позолотой, вошел с гостями в большой зал, в белых, голубых и золотых тонах, десять квадратных колонн из белого мрамора разделяли зал на три нефа. Сами столбы колонн были украшены позолотой, а капители – изображениями диковинных птиц и людей. Над ними расположен сводчатый потолок. Вдоль стен помещены гербы всех провинций Империи. Все-таки сотни лет это был императорский дворец. Стены помещения, когда-то были обиты плотной шёлковой тканью лазурного оттенка, от которой остались лохмотья, безобразно приклеенные сосновым клеем. Помещение было некогда роскошным, вместе с тем, теперь неухоженным и грязным. Позолота местами облупилась, на белых стенах отчетливо видны следы грязных рук, многоцветный деревянный паркет был сильно истерт, планки местами отсутствовали, при том, что лорд Мавен мог себе позволить любой ремонт. Противоположная часть помещения между последней парой колонн была перегорожена уродливой кирпичной стеной- здесь лорд опять что-то перестраивал, разрушая целостность архитектурной композиции, созданной древними архитекторами.

Центр зала занимал длинный стол, уже сервированный к приезду гостей, Ивэн подумал, что, вероятно, он был накрыт постоянно и ждал жертв, которых лорд Мавен гостеприимно заманивал к себе.

Мавен первым сел во главе стола, позади него стал встретивший их в порту коротко стриженый мужчина, очевидно, начальник охраны, слева расположились Авеин и ее дети. Посуда была относительно чистой, но Ивэн аккуратно, чтобы лорд не заметил, протер приборы платком, при этом он заметил, что сестра занималась тем же, не отрывая взгляда от лорда Макумы. Белые двери бесшумно открылись вновь, и стали заходить неизвестные гостям дети, а также полная беременная женщина в потертом розовом платье с бантом позади, с толстой косой, обернутой вокруг головы. Она села справа от лорда. Мавен, повернувшись к леди Авеин, произнес:

– Леди Авеин, позвольте представить, моя супруга, очаровательная Минка.

Женщина криво улыбнулась и кивком поприветствовала леди Авеин, ее детей она не удостоила вниманием. Сев за стол, ненастоящая леди Сталлен сразу начала поедать всё, что находилось возле нее на столе и не являлось посудой. Авеин давно уже потеряла счет женам Мавена, но в одном она была уверена, с Минкой лорд Мавен брак официально нигде не заключал.

Затем наступила очередь знакомиться с детьми. Старшей дочери лорда Неан было лет девятнадцать, это была невысокая тихая девушка с черными длинными волосами, аккуратно уложенными на голове, в волосах у нее была тиара с большим темным агатом. Авеин её знала. Неан была дочерью последней официальной супруги лорда Мавена Фаии.

Фаия была довольно приятна собой и значительно моложе супруга, который был настолько стар, что застал еще Императора Рикада. Она практически ни с кем не общалась, опустив глаза сидела во время приемов мужа. Навещать ее родным лорд запретил, считая, что они плохо на нее влияют, противиться могущественному лорду Сталлену никто не стал. Ее род с восточных земель Империи был разорен в период великих засух, и девушка была выдана замуж в обмен на значительную поправку состояния ее семьи. Говорили, Фаия была глубоко несчастна и покончила с собой, уйдя на Пустоши, бросив восьмилетнюю дочь. Тело Фаии так и не было найдено, впрочем, искать его было бесполезно и безрассудно.

После этого лорд Мавен объявил себя вдовцом, а вот затем, у него стали появляться многочисленные жёны и потомки, но от кого были они, так никто и не мог разобрать. Удивительно, что до женитьбы на Фаии, у лорда не было наследников ни от одной из жен.

Многие члены главенствующих семей периодически оказывались против своей воли на приемах у лорда, и каждый раз он представлял новую супругу, поэтому никто уже не запоминал очередную похитительницу сердца лорда Мавена. Ветреность лорда была одной из главных тем шуток на балах, когда та или иная жертва его приемов взахлеб рассказывала, что ей или ему пришлось пережить в Лимкре.

Лорд стал представлять своих детей, ни разу не ошибся и не запнулся в именах; десятка два имен и лиц, некоторых Авеин знала с прошлых приемов. Никаких внешних уродств Авеин не заметила, вместе с тем, и дочери и сыновья лорда выглядели весьма неухоженно и имели глуповатый вид. Простая математика подтверждала тот факт, что одновременно у лорда имелось по несколько жён, иначе, откуда такое количество детей. Авеин подозревала, что Мавен не всех пригласил на ужин и рассказы о нездоровых детях, которые рождались у лорда, могли быть правдой.

За ужином лорд Мавен рассказывал какие-то небылицы, глупо шутил, иногда вставал из-за стола, чтобы отпустить оплеуху кому-нибудь из детей и при этом каждый раз смеялся, пока его смех не переходил в глубокий грудной кашель. Молчаливый мужчина всегда следовал за ним и стоял позади лорда, скрестив руки. Каждый раз, проходя мимо Деа, Мавен гладил своей костлявой рукой девушку по плечам, плотоядно смотря на нее, от чего Авеин хотелось воткнуть двузубую вилку ему в руку, посмотрев на сына, она поняла, что он жаждет сделать то же самое.

Не будучи уверенной в свежести продуктов на столе, Авеин ковыряла вилкой морковь, которая показалась ей наиболее безобидной, дочь послушно следовала ее примеру. С ужасом леди Саден-Ферро увидела, как ее сын уплетает что-то слегка обжаренное со щупальцами, она пыталась ему подать знаки, чтобы он прекратил это есть, но Ивэн, прекрасно поняв мать, продолжал доедать яства лорда Мавена. Оставалось надеяться, что в крайнем случае рубин спасет его.

Однако, успокоившись и взяв себя в руки, Авеин обратилась к Неан:

– Дорогая, давно тебя не видела, как поживаешь, отец так и не отправил тебя для обучения в Академию?

Девушка, испугавшись, что с ней заговорили, посмотрела на отца, как бы спрашивая разрешения ответить, но тот был занят, забавляясь над одним из своих сыновей, рыжим юношей, с большими оттопыренными ушами, лет десяти.

– Леди Авеин, отец говорит, что девушке незачем учиться, ее предназначение продолжать род и заботиться о семье, он не разрешает мне выходить из замка, говорит, что сам найдет мне супруга, – при этом Неан печально посмотрела на Авеин.

–Милая, но как же …

В этот момент лорд Мавен оторвался от своего занятия и подошел к леди Авеин, не забыв погладить Деа по спине, и прокаркал:

– Авеин, ты давно не появлялась на балах, я так полагаю, на этот раз отказать было нельзя.

Лорд ухмыльнулся и шутливо погрозил пальцем. Авеин поняла, что даже это ему известно. Улыбнувшись, она ответила:

– Дорогой лорд Мавен, Деа нужно вывести в свет. Я так раскаиваюсь, что не сделала это раньше. Я буду несказанно рада после столь долгой разлуки вновь увидеть Императора и его высокочтимое семейство.

Казалось, лорду Мавену было все равно, и он вновь уселся на свое кресло и продолжил трапезу. Ужин продолжался несколько часов, затем лорд Мавен объявил, что устал и пошел спать, распорядившись проводить гостей до их комнат.

Леди Саден-Феро зашла поцеловать дочь на ночь, угадывая желание дочери обсудить все происходящее, она только прижала палец к губам.

– Завтра обсудим предстоящий бал, милая.

Леди Авеин еще раз поцеловала дочь, погладила по голове и вышла, необходимо было попытаться выспаться.

Деа не могла заснуть, хотя ее кровать была большой, а постель мягкой, ей казалось, что в комнате она не одна. Никто не сомневался, что их подслушивали, но дело было не в этом. Это странное ощущение всегда ее преследовало в Лимкре, постоянное чувство тревоги, опасности и давящего ужаса. И тут она услышала тихое на пение. Деа знала, кто это был. Она, стараясь не шуметь, накинула плащ, вышла из комнаты в коридор, тускло освещаемый масляными лампами. В конце коридора имелась массивная деревянная дверь, ведущая на мост, между двумя соседними башнями. Петли были хорошо смазаны и дверь открылась бесшумно. За дверью Деа увидела Неан, которая пела на мосту, который соединял две башни. Ей на секунду показалось, что рядом с Неан находилось облако тумана, похожее на человеческую фигуру. Но свет луны обманчив и, присмотревшись, Деа никого не увидела рядом с девушкой. Она хотела удалиться, но теперь Неан увидела ее и смутилась, застыв и смотря на гладь моря и отражающийся в ней лунный след.

Деа подошла к ней и обняла. Неан, продолжая смотреть на море, произнесла тихо:

– Как я хочу улететь отсюда, куда угодно…. Но мне нельзя. Унылое, грязное место. Что-то здесь изменилось, Деа.

– Что? Выйдешь замуж и покинешь Лимкре, увидишь мир, столицу, Севан, даже Южные королевства, – Деа пыталась подбодрить девушку.

– Никуда я от сюда не денусь…Но я очень рада тебя увидеть вновь.

Деа с ней познакомилась два года назад в свой первый приезд в Макуму, как и в этот раз, лорд Мавен не дал им ускользнуть от его гостеприимства, но тогда Деа была с отцом. Ни лорд, ни мать не знала, что девушки общаются между собой, и если бы не редкие встречи, то, возможно, они были бы дружны.

До рассвета они разговаривали с Неан. Деа рассказывала ей о своем обучении, успехах и неудачах, друзьях, новостях Кужеля и Линга, она рассказала обо всем, что произошло с их прошлой встречи.

В дверном арочном проеме следующей башни, скрытая от девушек зубцами стены, стояла женская фигура, сотканная из светящегося тумана, она наблюдала за девушками, пока небо на востоке не стало нежно розовым.

За стеной Лимкре виднелись устрашающие громадные, черные руины великой столицы. Они были подозрительно спокойны. В каждый приезд Деа наблюдала, как отвратительные твари кидались на стены, охраняющие Лимкре, а теперь утреннее солнце освещало только дворцы мертвой столицы и улицы в красной пыли.

Когда встало солнце, Деа вернулась в свою комнату, но заснуть уже не смогла.

Поутру их пригласили на завтрак в этот же зал, но за столом был только лорд и Авеин с детьми. Позавтракав, Мавен опять расцеловал в своей манере Авеин и Деа, похлопал по плечу Ивэна и проводил их пешком до порта, сопровождаемый своим молчаливым спутником. На мосту между башнями Лимкре стояла Неан, и, опустив руки, смотрела им вслед.

Капитан корабля высокий худой мужчина с ярко голубыми глазами почтительно встретил их и показал каюты. Он не стал узнавать, как они провели время у лорда Мавена, то ли потому, что был воспитан, то ли потому, что, итак, знал ответ.

Поддерживаемый в своем плавании Магией Воздуха, строго направляющей судно в Императорский залив, добротный корабль скользил по серым волнам Мертвого моря. Уже после полудня вода за бортом приобрела сине-зеленый цвет, стали попадаться косяки рыб, а к вечеру глубокий синий цвет воды показал, что они окончательно покинули мертвые воды. До столицы оставалось совсем ничего.

Глава 3. Линг.

С рассветом они прибыли в порт столицы Империи Линга. Он представлял собой грандиозное зрелище, десятки кораблей были пришвартованы к каменным причалам, далеко выдающимся в залив, множество рыбацких лодок сновали между ними. Он разительно отличался от Макумы, жизнь в нем кипела ключом. По краям залива поднимались в небо две из четырех хрустальных, как бы закручивающихся вокруг своей оси, погодных башен Линга. В них круглосуточно дежурили маги Воздуха, обеспечивая хорошую погоду над столицей и в порту. Другие две башни располагались на противоположных концах города. На утесе за северо-восточной башней располагалась Магическая Академия Линга, с изогнутыми многоярусными крышами, покрытыми фиолетовой черепицей. Рядом с юго-восточной башней высились, пять разновысоких темно-синих башен храма Водной стихии. Над ними в небе висело темное облако, из которого постоянно шел дождь, вода небольшими ручейками и водопадами стекала с водостоков галерей и башен в окружающий храм канал. На горизонте парил храм Воздуха, не поднимаясь выше шпилей императорского дворца, как изогнутые рога возвышались две башни храма Жизни, на преимущественно сером фоне зданий выделялась красная приземистая башня храма Огня, и совсем чуждой казалась на фоне вычурных зданий пирамида храма Разума.

Столицу пересекали множество каналов, через которые было перекинуто немыслимое количество мостов, передвижение по городу осуществлялось как по ним, так и по мощенным мостовым. Лодки большие и совсем маленькие, разных видов, в зависимости от состояния хозяина, достаточно организованно, соблюдая направления движения, плыли на весельном или магическом ходу, перевозя благородных и не очень жителей и гостей громадной столицы. Использовать левитацию без императорского разрешения в столице запрещалось. Сразу на причалах находились торговые ряды, где многочисленные торговцы предлагали купить у них свежую рыбу, устриц, кальмаров и разную другую морскую живность. За ними шли ряды гостевых домов, таверн и борделей, затем жилые дома горожан, и дворцы знати, доминантой возвышался императорский дворец, поражающий свои величием.

Дворец был выстроен еще древними из белого камня, бесчисленное количество колонн и башен, его голубые с золотыми шпилями и вязью купола были видны из всех частей столицы. Выше его шпилей были только погодные башни. По всему периметру комплекс зданий окружал широкий канал, через него был перекинут только один арочный мост с позолоченными перилами пешеходной дорожки. На мосту могли разъехаться всего два экипажа. Проезжая часть моста с обеих сторон была перегорожена массивными, усиленными магией цепями. Перед мостом стояли две фигурные башни с крышами, крытыми голубой черепицей, в каждой из них дежурили по магу, кроме того, у основания башен находились стражники, держа правые руки на мечах, еще два стражника также стояли по другую сторону моста. Из соображений безопасности Императора и его семьи, гости к дворцу должны были идти пешком через мост.

Корабль причалил, и Леди Авеин, тепло попрощавшись с капитаном, спустилась по трапу на пирс, где ее уже ждали двое охранников, чтобы сопроводить к экипажу.

Двухэтажный особняк из розового камня, с кованой оградой, принадлежащий лордам Кужеля, располагался рядом с императорским каналом, высокие узкие окна всех спален выходили на канал и на дворец. Смотритель особняка крепкий, румяный мужчина средних лет, полный счастья встретил леди Авеин и ее детей, их ждал накрытый стол, в подготовленные для них спальнях одежда для прогулок по городу, а для леди Авеин в рабочем кабинете кипа бумаг и торговых отчетов. Изнеможенные долгой дорогой представители главенствующего рода Черных Земель только поздним вечером заснули в забытьи в своих комнатах – перед балом надо было хорошо выспаться. Пока они спали, смотритель с многочисленными слугами еще раз до блеска вычищали особняк – личное прибытие хозяев могло обеспечить им всем значительную прибавку к жалованию. Жизнь в столице была затратна.

Поутру леди Авеин проснулась рано. Через несколько минут зашла румяная служанка и принесла травяной чай на серебряном подносе и открыла тяжелые портьеры окна, за которым открывался роскошный вид на императорский дворец. Удивительно, но смотритель всегда знал, когда она просыпалась, и давал соответствующие распоряжения слугам. Одевшись, Авеин вышла из комнаты, захватив с собой небольшую шкатулку, в коридоре ее ждал вездесущий смотритель, внешне невозмутимый, но довольный проведенной работой. Авеин собрала детей в гостиной и проверила их готовность к балу, дала им соответствующие инструкции относительно поведения в свете, которые больше относились к Деа, контролировать поведение сына леди Авеин уже давно не могла. Она только заставила его надеть охранный амулет.

– Деа, детка, открой.

Авеин показала на стол, где теперь находилась деревянная шкатулка.

– Мама, это что?

– Открывай, твой обещанный подарок.

Деа сначала немного приоткрыла, потом распахнула шкатулку- там на сером атласе лежали нити розового жемчуга, необычного древнего, со странной чуждой магией.

– Жемчуг?

– Да, жемчуг королев Аланты.

– Очень красивый, как он здесь оказался?

– Я его купила в прошлый приезд, вот ждала случая.

– Можно мне его надеть.

– Ну, конечно.

– Так, ладно, надо собираться.

Деа кивнула, и держа шкатулку в руках, побежала в свою комнату. Ивэн теребил амулет, видимо, он ему не нравился. Наступил день Летнего бала.

Смотритель с хитрой улыбкой предоставил уже выглаженную одежду для бала и провел их в столовую, где был накрыт стол, излишне обильный для завтрака. Он очень хотел угодить, хотелось надеяться, что не только желание прибавки жалования двигало им.

Весь день семья провела в сборах, изучении торговых отчетов и новостей столицы. Основным покупателем Кужеля выступал Император, что, однако, обязывало каждую провинцию помимо налогов направлять в столицу каждые полгода продовольствие и основной вид производимой продукции, для нужд короны и армии.

Вечером в сопровождении сына и дочери, с двумя охранниками позади, леди Авеин пошла к Императорскому дворцу, близость которого от их особняка делала бессмысленным использование экипажа. Пройдя несколько линий охраны и оставив за мостом своих охранников, они подошли к этому величественному зданию. На ступенях центральной лестницы стояли воины императорской стражи в позолоченных доспехах. Затем сотрудники магической канцелярии Императора проверяли прибытие гостей и вели строгий учет, только потом приглашенных пускали внутрь, и они шли широкими коридорами в помещение зала приемов дворца.

Зал был огромен, он располагался под центральным куполом дворца с множеством окон, опирающимся на четыре арки, перекинутые между гигантскими угловыми пилонами, потолок поддерживали массивные белые колонны с голубыми капителями, хрустальные люстры светили тысячами огней, работой десятка магов огня из обслуживающего персонала Императора. В центральной части зала напротив входа располагается трон из золота, украшенный сапфирами, по обеим сторонам стояло по креслу с синей обивкой для наследника и императрицы, трон был отделен шестиступенчатым подъёмом. Зона расположения трона была декорирована шатровым куполом, который украшало полотно из меха горностая. Пол был устлан мраморными плитками в тонкой медной оправе и украшен мозаичными фигурами рыб и медуз, изображениями морских растений и кораблей.

В соседнем зале поменьше располагались сервированные столы. Толпа из двух сотен мужчин и женщин роскошно одетых, сверкая драгоценностями, перетекала, перемешивалась, сходилась и расходилась между громадных колонн. Наверх, на аркадную галерею вход был закрыт- все ждали появления Императора. Слева от входа в зал имелись двустворчатые двери с хрустальными цветными стеклами, которые вели на большой открытый балкон, куда многие стремились, чтобы подышать свежим воздухом, поговорить и полюбоваться видом на каналы и изящные особняки Линга.

Ивэн решив, что на сегодня присутствия матери и сестры достаточно, отделился от них и уже начал светский обход, зайдя в соседний зал, где столкнулся с симпатичной немного полноватой девушкой, она, не дослушав извинений, быстро скрылась, неся в руках что-то съестное. Вопреки шипению смотрителя, Ивэн взял из высокой серебряной вазы горсть синих вишен, и, вернувшись в зал приемов, принялся их есть у окна. В этот момент его назойливо стали теребить сзади по плечу, обернувшись, он увидел Свиту Гратт, старшую дочь пре-лорда отца- Ирвинга Гратта. Он давно знал, что та имеет на него виды, ведь девичья краса быстро уходит, а Свите было уже двадцать девять. В свое время кто-то посоветовал Свите больше улыбаться, и с тех пор она вняла совету, не полностью осознав его, и пошла на таран Ивэна, скалясь своими длинными зубами, от чего ее немного выпирающая вперед челюсть, делала девушку еще более отталкивающей. Охранный рубин в золотой оправе, висящий на цепи, на груди Ивэна, стал немного покалывать и нагрелся, для него стало очевидно, что Свита использовала магию, в ее случае это могло быть только «Целевое очарование».

Наложение данного заклинания у магов Разума стоило очень дорого, это была магия третьего уровня, ее действие могло вызвать влюбленность конкретного человека на целый лунный цикл, и этого было достаточно, чтобы обеспечить удачную партию в дальнейшем. Заклинание было сильным, но сплетено грубовато, вероятно, или Свита пожалела денег, или маг был малоопытный. В границах Империи данное заклятье было запрещено, хотя многие отчаявшиеся девицы за крупную плату нередко подкупали сильных магов Разума для его сотворения, в надежде поправить свои сердечные дела. Активные действия Свиты были в основном обусловлены не чувствами, а выгодой. Семейство Гратт было в курсе доходов своего лорда, Ирвинг Гратт отчаянно стремился к повышению своего статуса, эту задачу решила бы удачная партия его дочери с сыном лорда. Джерема они упустили в свое время, честного соперничества с Марин Свита бы не выдержала, поэтому в этот раз она решила воспользоваться магической помощью, пока не появилась конкурентка.

Бедная и наивная Свита не знала, что лорд Агерд позаботился в свое время о защите своих детей от подобного рода воздействия, они были ограждены от воздействия Магии Разума до третьего уровня включительно, кроме того, они в обязательном порядке имели при себе охранные амулеты. У Ивэна это был большой прямоугольный рубин на цепи. Именно его Авеин заставила сына одеть перед балом, это было ее единственное условие. Поэтому Ивэн, смотря в бегающие глаза Свиты, которая пристально искала в его взгляде свет возникающей любви, произнес:

– Вы так прекрасны сегодня леди Гратт, вся прямо сияете, – увидев вспыхнувший в ее глазах восторг, он продолжал:

– У нас с Вами будут прекрасные белокурые дети… Штук пятнадцать мелких козявок, через некоторое время будут бегать вокруг нас и вопить…, если Вы более ответственно отнесетесь к использованию запрещенных заклятий. Я Вам советую использовать зелья, их сложнее отследить.

После чего он чмокнул ее в лоб, чем вызвал недоумение в глазах престарелой леди, стоявшей рядом, и, прочитав обиду и злость в глазах Свиты, положил вишенку в ее открытый рот и пошел дальше по залу. Семействам Гратт и Саден-Ферро не суждено было породниться.

Скоро бесцельное хождение Ивэну надоело, и он решил освоить недоступные для других уголки дворца, он уже давно обнаружил в углу зала за статуей морского бога небольшую дверь, скрытую портьерой. Дверь была не заперта. Ивэн открыл ее и вошел в небольшой коридор, который оканчивался лестницей, поднявшись по которой он оказался на одном из балконов, примыкающей к залу приемов башни, подниматься выше он не стал. Выйдя на маленький уютный балкончик, он стал смотреть вниз на проплывающие по каналам лодки. В ночи на носу каждой зажигался фонарь, и река превращалась в небо из сотен плывущих звезд. Особняки и храмы не скупились на магическое освещение, подчеркивающее в ночи их роскошную архитектуру. Храм Водной Стихии подсвечивался всеми оттенками от голубого до фиолетового, две башни Храма Жизни мерцали изумрудно зеленым, пирамида Храма Разума со своей вершины направляла в ночное небо столб белого света, одинокая башня Храма Огня светилась кроваво красным цветом, три спиральные белые башни Храма Воздуха ночью были золотыми.

Внезапно Ивэн услышал позади на лестнице башни голоса, о чем был разговор, Ивэн не мог и не пытался разобрать. Кто-то спускался по лестнице. Уже ближе мужской грубый голос резко и громко отвечал:

– Договора не будет, что за договоры, да и еще против своих, так и передайте ему, завтра я уплываю, вам нечего мне предложить, пошел я пить…

Мягкий голос уже немолодого человека отвечал ему вслед:

– Подумайте хорошенько, Севан зашел слишком далеко, и, надеюсь, наш разговор останется в тайне, Император не терпит тех, кто его обманывает.

На балкон ворвался здоровенный небритый мужчина в белой рубашке, с закатанными рукавами, увидев Ивэна, он остановился в арочном проходе на балкон, закрывая и пряча собой своего спутника и давая тому пройти вниз, когда шум шагов на лестнице стих, мужчина продолжил стоять, загораживая проход, зло и нагло смотря на Ивэна, тот, возмутившись странным поведением, готов был начать драку, сжал кулаки, поднимая их на уровень груди, и опустив подбородок, стал приближаться к неизвестному. Драться можно было, так как незнакомца он не знал, соответственно, тот ничего не представлял при дворе, и кара бы за неподобающее поведение не последовала. У незнакомца реакция Ивэна вызвала подобие улыбки, которая не была доброй, скорее была брезгливой. Тем не менее, он подмигнул Ивэну и скрылся в темноте лестничного пролета, оставив того в недоумении. Ивэн понял, что стал свидетелем чего-то важного, того, во что ему не хотелось вникать. Мгновенно забыв инцидент, он вернулся к гостям. Однако, задерживаться долго он там не собирался, многочисленные удовольствия столицы ждали его…

Деа чувствовала себя неуютно на балу, ей казалось, что на нее украдкой смотрят. Нитки розового жемчуга Аланты, которыми были украшены ее волосы, казались тяжелыми как булыжники, она пожалела, что надела его, к тому же браслет с охранным рубином жег руку, она не могла понять, что происходит – магия среди гостей должна была быть запрещена. К матери в этот момент подошла супруга лорда Севана Реата Сазерт, высокая стройная женщина, она была с младшей дочерью Руаной, милой белокурой девочкой лет четырнадцати, и увела леди Авеин на балкон, под предлогом важного разговора, Ивэн куда-то запропастился, и девушка стояла одна у большого витражного окна. Первый ее бал и она осталась одна во враждебной незнакомой среде.

– Как тебе императорский бал? Я – Радель.

К Деа подошла красивая девушка с длинными рыжими волосами ниже плеч слегка вьющимися снизу, ее зеленые глаза с длинными черными ресницами, весело блестели, бледную кожу оттеняла ярко красная помада. Вызывающе. Конечно, Деа ее знала, это была старшая дочь лорда Севана. Обучаясь в Академии несколько лет, они даже не здоровались. Радель широко улыбаясь Деа, как старой знакомой, продолжала, не дождавшись ответа и, взяв девушку за локоть, потащила при этом по залу:

– Мы непременно будем теперь подругами. Конечно, с одной стороны, плохо, что ты не толстая и страшная, но ничего… Хватит и того, что ты, вероятно, со странностями…

– Я- Деа. Мой отец…

–Знаю, знаю. Ты здесь, очевидно, впервые. Мы здесь самые богатые невесты, не считая пухляшки Бронштаред, которая, как всегда, пытается избежать десятого танца и прячется, видимо, в зале для трапез ворует еду, – добавила Радель.

Увидев непонимание в глазах Деа, она широко открыла рот и наигранно прикрыла его ладонью:

– Тебя маменька не предупредила, что кое-кому очень важному нужна не очень страшная и страшно богатая невеста, а мы с тобой, жемчужинка, основные претендентки. Наше появление на летнем балу было обязательным. Нас, как бы сказать, рассматривают пристально вблизи. Императорские смотрины.

Радель была в восторге от реакции Деа и поэтому она продолжала:

– Я предполагаю, что это знают все, кроме тебя. Нас здесь все уже ненавидят. Жемчужинка, а ты молчунья или немного отсталая? Давай придай своему лицу выражение непомерного счастья и гордости, иначе Император выберет меня в невестки, чего бы мне очень не хотелось, – на этот раз Радель улыбнулась, скривив рот.

– Мне надо поговорить с мамой, – Деа убрала руку из тисков Радель и пошла через весь зал на широкий балкон, где вместе с матерью Радель находилась леди Авеин. Реата Сазерт и Авеин Саден-Ферро вели разговор, нашептывая что-то друг другу на ухо, чтобы избежать быть услышанными.

Авеин никогда ничего не скрывала от детей, и для Деа было непонятно, почему мать не ввела ее в курс дела, которое касалось будущего всей семьи.

Когда Деа подошла к матери и леди Сазерт, то выражение их лиц, развеяло последние сомнения – Радель ее не обманула. Увидев дочь и идущую позади Радель, леди Авеин поняла, что Деа уже в курсе всего. Мать и дочь читали друг друга по выражениям лиц, и тут не нужно было применять Магию Разума. Ни одно из двух семейств не хотело породниться с Императором. Сын Императора Хлоуд был единственным наследником мужского пола и не самым удачным. Он не отличался умом отца, а также был избалован, злобен и мстителен в мать, и вызывал у Авеин и Реаты отвращение. Ни одна, ни вторая благоразумно вслух этого не говорили и были готовы помешать союзу всеми возможными и неочевидными для императорской семьи методами.

Деа уже не нуждаясь в объяснениях матери и злясь на нее, резко развернулась и уже сама потащила давящуюся от смеха Радель в противоположную часть зала. Радель ее раздражала, но желая не затрагивать тему замужества, она обратилась к Радель:

– Твоя сестра очень милая девочка.

Реакция Радель была неожиданной, она подняла одну бровь и, обняв Деа за талию, прошептала:

– Моя младшая сестра, как и брат-два мелких чудовища… Надеюсь, с возрастом этот пройдет.

Тут трубы возвестили о прибытии Императора…

– Что будем делать?

Деа заметалась, но Радель ее крепко держала за локоть.

В зал приемов прибыл Император Дегард¹, высокий красивый мужчина средних лет, с коротко стриженой черной бородой. Голову его украшала бриллиантовая корона, немного излишне изящная для него. Дегард обвел зал, склонившийся в поклоне, холодным взглядом. Императрица Карелла с сыном Хлоудом шли за ним. Императрица не удостоила никого взглядом, ее лицо казалось было высечено из камня, глаза пусты, сапфировая тиара украшала ее голову. Наследник, слегка сутулясь, наоборот, пожирал всех глазами, казалось, он был чрезвычайно возбужден. Шесть конвоиров в отполированных металлических доспехах, чуть меньше слепящих, чем императорская корона, сопровождали их. Тонкой тенью за ними, ставя ноги по одной линии, следовал министр Зрелищ Шоун Бо, в длинном черном плаще и с неизменным самодовольным выражением лица. Младшей дочери Императора Хэде с ними не было. Здесь Император придерживался традиций, ей еще не было четырнадцати лет: возраста допуска на бал.

Император открывал бал, просто пройдя с императрицей по кругу мимо гостей. При его приближении все делали легкий поклон, который прошелся волной по всему залу. Затем Император сел на трон и образовавшийся при его проходе круг заполнился парами.

Когда Дегард сел на сапфировый трон и замер, императрица села слева, сын- справа; в этот момент придворные перед ними поставили столики из стекла, которые стали заставлять яствами и вином. Два мага по бокам прикрыли их невидимым лишь слегка мерцающим по краям магическим щитом. Бал начался, музыканты заиграли, сначала еле уловимая, затем усиливающаяся до оглушающего уровня музыка наполнила зал…

Деа с Радель стояли у колонны. Их ожидаемо никто не приглашал. Девушки молчали. Деа не хотелось больше разговаривать с Радель, к матери возвращаться она не хотела, а брата не было видно. Порядок танцев был установлен заранее и был известен всем приглашенным.

Десятый танец был условно обязателен для молодых незамужних девушек. Особенно актуален он был при наличии наследника. Радель, выводя Деа из оцепенения, потащила ее в центр зала со словами:

– Сейчас мы будем выдавать тебя замуж.

Деа отвечала невнятным мычанием, содержащим нотки ненависти к Радель Сазерт.

Толпа расступилась. Танец был весьма древним, некоторые его считали пережитком прошлого, но в основном относились к нему благосклонно. Кто постарше умилялся, вспоминая свои былые года и любуясь молодостью и свежестью нового поколения, рассчитывая шансы на удачное замужество, исходя из внешности и благосостояния. Предполагалось, что девушки, в центре зала взявшись за руки, образовывали круг и шли мимо Императора, слегка откинувшись назад, в такт то замедляющейся, то вновь быстрой мелодии. К ужасу, Деа, они с Радель оказались в центре круга, руки остальных девушек были сомкнуты, и они образовали круг вокруг них. Она поймала насмешливые взгляды. Предводительствовала Свита Гратт, по-прежнему причисляющая себя к категории молодых невест. Как оказалось, Радель этого тоже не ожидала. Это был старый прием для выставления той или иной девушки в глупом свете, ей потом приходилось разрывать руки и вклиниться в круг или выбежать из него, обычно в этом случае руки никто не размыкал, и девушка выглядела нелепо, борясь перед всеми с другими. Очевидно, что это был сговор, фраза о ненависти к ним для Деа стала понятна. Доли секунды Деа думала, что ей делать, остаться стоять или попытаться разомкнуть круг под смех окружающих. Они увидела слегка испуганный взгляд матери и абсолютно холодный Реаты Сазерт. И горящие глаза публики. Из секундного оцепенения ее вывела Радель:

– Руку согнула и подняла, иначе я начну водить хоровод вокруг тебя.

Деа повиновалась, подняла руку, согнула в локте, то же самое движение повторила Радель, изящно изогнув кисть руки, прикоснувшись лишь к запястью Деа. Только теперь Деа поняла, та собиралась танцевать в центре круга. Все взгляды были прикованы к ним, старая злая шутка теперь обещала быть интересной для присутствующих, Деа поймала чуть заметную улыбку императрицы Кареллы. Заиграла музыка, Деа и Радель стали двигаться друг напротив друга, обходя по кругу, но в противоположном основному кругу направлении. Радель нагло улыбалась, даря улыбку всем окружающим, Деа попыталась сделать тоже самое, губы с трудом повиновались девушке. Ей казалось, что танец не закончится никогда, мелодия то убыстрялась, то замедлялась, и так до бесконечности. Радель измываясь над ней и всеми окружающими, и стала делать еще и поворот вокруг себя, Деа пришлось делать то же самое, она хотела задушить жительницу Севана. А все присутствующие смотрели на них. Когда пытка танцем, наконец, закончилась, и пары вновь заполнили центр зала, уже Деа потащила за локоть Радель, с желанием покарать последнюю где-нибудь за портьерой в углу зала. Но не смогла ее сдвинуть, когда Деа повернула голову- сзади нее стоял, ухмыляясь тонкими губами, сын Императора, протягивая руку Радель, приглашая для танца. Предусмотрительно решив отложить возмездие на потом, Деа с легким поклоном отошла в сторону, где ее поймал брат. Ивэн взял ее за руку, не давая сбежать, и стал танцевать с ней, прошептав на ухо:

– Ты, оказывается, не очень безнадежна, дружи с этой девочкой. Хотя танцуешь ты посредственно. Делаю скидку на первый раз.

Деа не отвечала ничего, механически танцуя с братом, радуясь его присутствию. Авеин, умиротворенно смотрела на них; взгляд, стоящей с ней, Реаты был стеклянным.

Министр Зрелищ Шоун Бо, пока настроение леди Сазерт не стало очевидным для императорской семьи, ловко маневрируя между парами и гостями, роскошно улыбаясь, подошел к Реате Сазерт.

– Доброго вечера. Здоровья Вам и благоденствия. Как Вам бал, леди Реата?

– Как всегда великолепен, министр Бо. Как Вам каждый раз такое удается?!

Другого ответа он не ожидал, да и единственной задачей его было не получить ответ, а чтобы никто не успел заметить выражение лица леди Сазерт.

– Я стараюсь, это такая честь служить нашему Императору. Как урожаи винограда? Говорят, молодое вино будет отменным.

– Этот год будет весьма удачным.

Леди Реата отвечала машинально, но Шоун Бо не отпускал ее – от хорошего настроения Императора на таких рода мероприятиях зависела его судьба, а вид леди Сазерт мог лишить его расположения Императорской четы, по крайней мере сильной ее половины.

– Империя нуждается в постоянных эффектных зрелищах, это расслабляет и сплачивает, Вы так не считаете, леди Сазерт? Я планирую воссоздать в порту взятие Аланты, надо только Министерство Механики уломать, они такие прижимистые!

С этими словами он театрально засмеялся и кивнул в сторону прижавшегося к стене министра Механики Гирдера Броудита, невысокого широкоплечего мужчину преклонных лет с рыжей бородой. В Империи, где главенствовала магия, быть министром Механики неблагодарное и неуважаемое дело. Но недооценивать влияние этого министра было бы ошибкой. Гирдер не любил балы и приемы, и это было заметно, все так привыкли к его насупленному виду министра, что никто даже не обращал внимание, тем не менее, министерство было достаточно влиятельно, потому, что не все вопросы можно решать магией, везде по магу не поставишь, разработка новых технических средств со скрипом, но производилась в Империи, особенно принимая во внимание успехи в этом направлении Объединенных республик Эрив.

– Конечно, это будет великолепно, я с Вами согласна, давно не было дорогих масштабных зрелищ.

– Леди Сазерт улыбнитесь, в конце концов, что мы с вами как подростки, сейчас решается моя судьба, Ваша судьба, судьба Вашей дочери, судьба Империи, – уже злобно прошипел он, не меняя выражения лица.

– Вы правы, товари² Шоун, теряю навыки. Спасибо. Все Ваши начинания превосходны, организация бала и убранство великолепны.

И Леди Сазерт придала своему лицу вид подобающего умиления. И мгновенно поймала взгляд Императрицы- Шоун был вовремя. Впрочем, как всегда. Карелла была довольна.

В этот момент к Авеин подошел пре-магистр Академии Франциус Гет, лысый сутулый мужчина, с большими карими глазами на выкате, слегка поклонившись, он прошептал:

– Леди Авеин, леди Реата, министр Бо…Леди Авеин, позвольте Вас похитить на мгновение…Я вас быстро верну в это восхитительное общество.

После чего, он взял Авеин за локоть кончиками двух пальцев, оттопырив при этом мизинец, отвел немного в сторону к массивной колонне и мягким голосом проговорил:

– Я в курсе Вашей проблемы, леди Авеин, для меня позиция Верховного Магистра неприемлема, заручившись Вашей поддержкой, мы изменим ситуацию. Магистр стар и, вероятно, уже в полной мере не может оценивать положение вещей. Я не могу понять, что им руководит!

Леди Авеин прекрасно понимала, к чему клонит Франциус Гет, он не один десяток лет пытался свергнуть Верховного Магистра с поста и сам возглавить Академию. Гет делал попытку использовать ситуацию в своих интересах, заручившись поддержкой одной из влиятельных семей Империи. Участвовать еще и в интригах Магической Академии у нее желания не было.

– Уважаемый Франциус, я благодарна за Ваше участие, мне нужно время, и для начала я хотела бы поговорить с Верховным Магистром Гранидивом. Я не хочу создавать Империи еще одного архимага Жизни, в лице моей дочери. Хватит для Империи Дариды и Амидины. Ваше мнение в этом вопросе для меня неоценимо важно.

С этими словами леди Авеин с легкой улыбкой погладила пре-магистра по плечу и вернулась к Реате. Та продолжала стоять, не изменив ни позы, ни выражения лица- ее дочь в центре зале все еще танцевала с наследником. Шоун Бо уже исчез- ему необходимо было быть везде одновременно, а здесь задача была решена.

Еще два танца наследник Империи не отпускал Радель, только взгляд Кареллы заставил его оторваться от девушки и проводить ее до матери. Реата первый раз в жизни увидела испуг в глазах дочери. Больше девушка не изъявляла желания танцевать и стояла с матерью. Карелла в свою очередь контролировала поведение сына, и, высоко подняв подбородок, сидела, наблюдая за происходящим, изредка косясь на Радель и улыбаясь тонкими губами. Выбор для нее был сделан.

В этот момент леди Авеин увидела, как в сопровождении дворцовой охраны к Императору подошел Ирвинг Гратт, ей было неизвестно о его присутствии. Ирвинг склонился над ухом Императора и что-то шептал, потом Император с ним вышел из зала через одну из боковых дверей. Императрица Карелла и Хлоуд остались сидеть. Вернулся Император только спустя час уже без лорда Гратта. Оставалось только гадать, что могло быть общего у рядового пре-лорда и Императора.

Ближе к полуночи появился Верховный Магистр Академии Сид Гранидив, высокий тучный с развевающейся большой красной бородой, в широкой темно-синей мантии, только он мог позволить себе такую вольность с одеждой, Верховный Магистр буквально проскочил мимо всех присутствующих, несмотря на свой возраст и габариты.

– Дорогая леди Авеин, леди Реата, я так рад видеть вас, мои любимые ученицы, – он расцеловал обеих и обнял, а также потрепал по щеке Радель и Руану. Слова Верховного Магистра о любви к Реате были ложью, он ненавидел ее сестру, и та отвечала ему взаимностью, уж точно товари Гранидив не мог любить леди Сазерт. Верховный магистр долго, следуя этикету и не слушая ответы, расспрашивал о положении дел в Кужеле и Севане, о здоровье родственников и о погоде, так и не начиная разговор о Деа.

Через некоторое время леди Реата с дочерями, попрощавшись, покинула зал, высоко подняв голову с легкой торжествующей улыбкой, то выражение лица, которые все хотели видеть, и только Авеин знала, что леди Сазерт очень расстроена.

Верховный Магистр, оставшись в распоряжении леди Авеин, на этот раз уже более пристально посмотрел на нее, проговорив без предисловий:

– Обучать ее опасно, еще более плачевно – не обучать. В столице, кроме Дариды, нет ни одного верховного мага Жизни, нарушился баланс. Последний маг был выпущен пять лет назад. Империя еле держится, ее основа сильная магия, а у нас провал в этом направлении. Амидина не помощница, скорее наоборот. Ледяные Союзы грозятся отделиться. Линг не Макума, он территориально очень плохо расположен, он никогда не должен был быть столицей. Если допустим нападение, останемся без столицы. Император слаб, наследник угробит Империю, будет война, и ты знаешь про Пустоши. Приходится держать удар по всем направлениям, и удар придется держать нам. Если Пустоши вырвутся из своих границ, нам нечего противопоставить, у императрицы Лин тогда был десяток архимагов Жизни и множество артефактов чудовищной силы. Таких сейчас нет! Император даже слушать не хочет. Идея брачного союза для меня была сюрпризом, но она весьма разумна для благоденствия Империи.

– Для меня важна только моя дочь, сто лет мы искусственно ограничивали обучение верховных магов Жизни, пусть так и будет. Где жизнь, там и смерть! В рамках Стихий Деа найдет свое место и достойно будет представлять Империю.

– Авеин, ну что может случиться, – было очевидно, что Верховный Магистр уже принял решение за всех.

– Я не хочу, чтобы в Кужеле или Линге повторилось как в Макуме, я не хочу потерять дочь. Уже была императрица маг Жизни.

– Там были совсем другие причины, уж поверь мне как очевидцу! Повторяю, что если мы ее не обучим, то будет еще хуже, неумение контролировать свои возможности, может так их исказить, что приведет к катастрофе. Ты же сама упомянула про проблемы с Амидиной? И могу тебя уверить, Деа не единственная, есть еще одна кандидатура, не менее талантливая. Потом узнаешь и будешь удивлена!

– Мне это все не нравится, очень. Пусть Деа решает сама, но, если что, я ее отправлю в Севан.

Их разговор стал интересовать окружающих. Леди Авеин и Верховный Магистр, заметили косящиеся взгляды, и перешли на безобидные и необходимые для бала темы о погоде и урожае.

В этот момент к ним подошел Ивэн с Деа, поздоровавшись с Верховным Магистром, сын леди Саден-Ферро быстро опять сбежал. В скором времени леди Авеин с дочерью также покинули императорский дворец – они отбыли необходимое для приличия время.

Леди Авеин уходила с бала с противоречивыми чувствами: с одной стороны она была рада, что сын Императора, очевидно, не стал рассматривать Деа в качестве будущей супруги, ей не понравилось, что она на балу увидела пре-лорда мужа Ирвинга Гратта, старый напыщенный интриган, видимо что-то задумал, и ее волновало, куда пропал сын, близость элитных борделей, склоняло ее к мысли, что он там… Вот в кого он уродился!

Ивэн с радостью покинул бал и прямиком направился в самый дорогой и многообещающий столичный бордель, жизнь в Кужеле была однообразна и скучна. А времени на развлечения ему было отведено не очень много.

Так он прошел несколько улиц с расположенными на них особняками знати, на столбах горели масляные фонари, особо богатые освещали свои дома магическими огнями, тратя баснословные деньги на личного мага, впрочем, богатеи Линга могли себе это позволить.

Когда Ивэн, сокращая путь, оказался в узком неосвещенном проулке, его обогнали две фигуры в плащах с капюшонами, направившись через проулок к свету следующей улицы. Откуда доносились звуки битвы. Пройдя за ними, Ивэн увидел того самого мужчину, который странно вел себя во дворце и не дал ему увидеть с балкона башни дворца своего собеседника. Мужчина был ранен в правый бок, по белой рубашке расползалось пятно крови. Он держал в левой руке большой, размером со средний меч, изогнутый кинжал. Его прижали к стене четверо в серых плащах с капюшонами, двое стояли с мечами, а двое других, за их спинами пытались Магией Разума обездвижить обороняющегося, замедляя его движения. Рубин на груди Ивэна стал нагреваться, было очевидно, что у обороняющегося нет шансов. Он все медленнее отбивался кинжалом, упершись спиной в каменную стену двухэтажного дома. Удивительным было то, что вокруг никого не было, улицы Линга были известны своей безопасностью, грабежи здесь были чрезвычайно редки, так как люди, имевшие деньги, были магами и могли сжечь живьем грабителя.

Ивэн окликнул нападающих, двое, что были сзади, обернулись. Ближний обнажил узкий меч и направился к Ивэну, другой остался, видимо, побоявшись разорвать заклинание.

Нападающий был еще молод, но явно обладал хорошими навыками ближнего боя, он стал, яростно размахивая мечом, нападать на Ивэна, свидетель им не был нужен. Ивэн отступил на несколько шагов, оружия у него с собой не было, события развивались очень быстро и грозили окончиться плачевно, он, не медля, отправил в лицо нападающего огненный шар небольшой силы, опалив ему лицо, тот прошел еще несколько шагов, размахивая мечом, потом со стоном осел, его лицо обгорело и было черным. Ивен забрал из его рук меч и, уже не ожидая новой атаки, бросился на второго, который поддерживал заклинание обездвиживания; этот, бросив заклятье, выхватил меч, но Ивен уже с разворота мечом нанес ему удар по касательной по груди, нанеся длинную, но не смертельную рану, при этом Ивэн вонзил меч в спину следующего из нападающих. Мужчина с раной груди, выронил свой меч и медленно, прикрывая рану, убежал. Ивэн подхватил оружие. В этот момент обороняющийся, действие магии на которого было прекращено, быстрым ударом кинжала, отбил атаку последнего и отрубил ему кисть руки с мечом, тот завизжав, согнувшись и держась оставшейся рукой за обрубок, убежал. На земле остались двое, сраженных Ивэном. Незнакомец продолжал стоять в оборонительной стойке, смотря на Ивэна, узнав его, он оскалился, обнажив зубы в крови, и медленно стал оседать по стене, продолжая смотреть на Ивэна и держать меч. Ивэн, убедившись, что тот не нанесет кинжалом ему удар, осторожно, забрал его из рук и заткнул себе за пояс. После чего он оттащил незнакомца в проулок, тот отплевывался кровью ему на сапоги. Уложив его в узком проходе, он осмотрел рану, она не была смертельна, но кровь текла сильно. Ивэн кончиками пальцев прижег незнакомцу рану, базовой Магией Жизни заклинанием «Малого оздоровления» привел того в чувства.

– Здравствуй, еще раз, – незнакомец опять ухмылялся, обнажив зубы в крови. Ивэн начал склоняться к мысли, что надо было пройти мимо, не всякого надо спасать, некоторых не просто так пытаются убить и, иногда, очень даже заслуженно.

– Пошли в «Путеводный», – прохрипел незнакомец.

Ивэн именно туда и направлялся, поэтому поднял незнакомца под руку и уже более длинной и освещенной дорогой они подошли к «Путеводному». Это был дом удовольствий, массивное трехэтажное здание за высоким каменным забором, с маленькой металлической дверью, которая вела в большой широкий двор, в центре которого был фонтан, в нем извивались под струями две темнокожие девушки, было заметно, что вода была прохладной, но каждая работа предусматривает определенные трудности.

Хозяйка, тучная энергичная женщина средних лет с окрашенными в пепельный цвет волосами радушно встретила гостей, профессиональное чутье ее не подвело, клиенты были богаты, и она была полна решимости предоставить им все удовольствия. Одежда в крови ее не смутила, она, поддерживая их за талии и ниже, провела к лестнице, ведущей в отдельные покои для знати, сквозь центральный зал борделя, где посередине танцевали три представительницы Эльда. Жители этого ледяного края несколько отличались от обыкновенных людей, наличием четырех грудей. Вот и в этот момент девушки, покрытые маслом, показывали все свои отличия воочию, поглаживая друг другу верхнюю и нижнюю пару набухших грудей. Только сейчас незнакомец, повернувшись к Ивэну, протянул руку и, ухмыльнувшись, представился:

– Тиам.

– Ивэн, – ответил сын лорда Агерда и пожал руку.

«Путеводный» умел принимать гостей, особенно зная, что те сполна обеспечат все свои удовольствия золотом. Ивэна и Тиама отвели в комнату, в центре которой был небольшой бассейн, от голубой воды шел пар, в нем их уже ждала представительница Эльда с нетипичным для этого народа ровным загаром по всему телу. Вторая, демонстрируя роскошные формы, сидела на громадной кровати. Она медленно, чтобы подчеркнуть идеальность линий тела, подошла к ним и стала раздевать Ивэна, а затем и Тиама, после чего, взяв их за руки, отвела к бассейну…

Когда Ивэн проснулся, то солнце стояло уже высоко, девушек не было, они ушли готовиться к следующей рабочей ночи, свесив ноги с кровати, лежа на животе, спал голый Тиам, вся его спина до ягодиц была покрыта многочисленными татуировками. Ивэн слегка пнул того ногой, Тиам заворчал, значит был жив. Не каждый мог такое пережить.

Ивэн тихо оделся, спустившись вниз, он щедро расплатился с подозрительно свежей хозяйкой, которая встретила его внизу. Женщина, улыбаясь ярко накрашенными губами, приняла деньги, опять похлопав Ивэна ниже поясницы.

Как только гость отвернулся и направился к выходу, улыбка спала с лица хозяйки, как рисунок мелом под потоками дождя, уголки рта опустились, она как будто постарела на десяток лет, глаза погасли, казалось, изменился даже цвет лица. Ей только что сообщили, что вечером должен был появиться наследник, предстояло выбрать девушку, а это расходы. Денег, которые он платил за услуги, не хватало на покрытие убытков, но отказывать ему было нельзя, лишиться императорского разрешения на предоставление услуг хозяйка борделя не хотела. Скорее бы женили наследного ублюдка, впрочем, она не была уверена, что это сильно бы его поменяло в лучшую сторону.

Ивэн вышел через маленькую металлическую дверь на улицу, его ослепило вставшее над городом солнце, в ярком летнем небе не было ни облачка, маги Воздуха хорошо исполняли свою работу. Улица его встретила шумом колес едущих по мостовой повозок, криками торговок, хохотом и беседами пешеходов. Он пошел пешком, надо было развеяться.

Когда Ивэн вернулся домой, леди Авеин еще не ложилась, она ждала его, сидя на резном деревянном кресле. Как настоящая мать леди Авеин всегда дожидалась сына и не ложилась спать, пока он не возвращался домой.

– Вот думаю, отвезти ли тебя к Дариде, чтобы проверила твое здоровье, – произнесла Авеин, но было видно, что она довольна, что сын благополучно вернулся. Леди Авеин устало встала с кресла, Ивэн подошел к ней, и, широко расставив руки, обнял – он так извинялся. Авеин жестом показала ему, идти наверх, а сама пошла в свои покои. В столице на сегодня у них было запланировано еще много дел: ей надо было посетить Верховного Магистра и Министерство Механики.

Глава 4. Волна. Два года спустя.

Женщина с искаженным от ужаса лицом босяком бежала по залам и переходам дворца. Из носа у нее текла кровь, руки также были в крови, но кровь на них была не ее. Женщина на бегу, смешно изогнувшись, попыталась надорвать длинное со шлейфом платье, чтобы проще было бежать, но крепкая материя зеленого цвета с золотыми нитями не поддавалась, и она упала на пол. Беззвучно заплакала. Позади раздался веселый девичий смех. Лицо женщины исказилось еще большим ужасом, она на четвереньках поползла дальше, смогла встать и опять побежала. Хотелось жить! Суккуб, весело смеясь звонко, по-девичьи, мелкими прыжками следовал за ней. Существу ничего не стоило ее догнать, но оно хотело играть и играло, преследуя жертву по залам дворца. Через один из коридоров женщина попала в тронный зал. На сапфировом троне сидел мужчина, его лицо застыло в гримасе ужаса, глаза выпучены, были видны мутные белки глаз, без зрачков. Он был мертв, шестеро охранников лежали на полу, из их глаз и ушей текла кровь, только один из них дергался в конвульсиях, остальные были уже мертвы.

Женщина пробежала мимо них, через весь главный зал приемов. Суккуб позади, то появлялся, то скрывался за огромными колоннами, продолжая смеяться чистым девичьим смехом. По бесчисленным коридорам женщина выбежала на ступени дворца и остановилась, и больше не двигалась, из ее глаз, медленно оставляя следы туши, текли слезы. Со стороны порта на нее неслась громадная грязная волна, неся в себе трупы людей, животных, мусор, лодки и корабли имперского флота, которые врезались в арки, дома и башни, снося их. На горизонте под натиском воды рухнула на мосты и галереи, соединяющие башни главного храма Воды, юго-восточная башня погоды. Волна шла к дворцу…

Глава. 5. Магическая Академия Линга.

Мощь Империи базировалась на магии, маги управляли Империей, академии обучали как магов государства, так и уроженцев других земель, за одним исключением: из чужаков делать архимагов было запрещено. Магическая Академия Линга находилась рядом с северо-восточной башней погоды у моря. Ее фиолетовые изогнутые черепичные крыши тоже были видны с палуб кораблей. К ней из центра столицы вела мощенная большими каменными плитами дорога, сама Академия была огорожена невысокой стеной и множеством магических барьеров.

Академией управлял Высший Магический совет, под руководством Верховного Магистра Академии Сида Гранидива, состоящий из архимагов Разума, Жизни и каждой из стихий.

Верховный Магистр Академии Сид Гранидив был на самом деле очень стар, никто не знал, сколько точно ему лет, но он был еще дворцовым магом при Императоре Рикаде, а это было сто лет назад. Он смог пережить заклятье в замке Лимкре, и считался сильнейшим магом Империи. Его заместителем был Франциус Гет, архимаг магии Разума. Все знали, что Франциус жаждет занять мест Верховного магистра, но Гранидив упорно оставался на своем посту, казалось, никто уже его не представлял в другой ипостаси.

Академия противопоставляла себя Академии Севана, переманивая учеников и магистров, борясь за магическое влияние в Империи. Обычно жители юга обучались в Севане, севера- в Линге. Радель и Деа поступили в Академию Линга, так как там же обучались их матери и по настоянию Верховного Магистра. За год до обучения он обхаживал семейство Саден-Ферро, чтобы их дочь поступала именно в Линг.

Обучение в Академии Линга для Деа не было сложным, ее специализация – Магия Жизни, вызвавшая в свое время приступ ярости у отца, давалась ей легко. Основным преподавателем у нее был Дарида Инвеко, архимаг магии Жизни, симпатичная женщина лет сорока с огромными зеленым глазами, одинокая и поэтому беззаветно любящая свою работу. У нее не было друзей, не было и любимого человека. Дарида была единственным архимагом Жизни в Академии, да и в столице. Главенствовали маги стихий.

У стихийных магов потомки, как правило, были стихийными магами, поэтому появление в семье сильных стихийных магов – лордов Огня, волшебницы магии Жизни было необычным, а для магического высшего общества на уровне скандала. Но вопреки опасениям лорда Агерда Саден-Ферро, к этому известию представители верховных семейств отнеслись достаточно спокойно, возможно свою роль сыграли другие обстоятельства.

После летнего бала общение Деа и Радель неожиданно наладилось. Хотя выносить Радель было сложно, но оказалось, что она была верной подругой. Каждое утро девушка заходила за Деа, и они пешком шли в Академию, рассказывая друг другу новости минувшего вечера.

В этот день Радель поутру, как обычно подошла к особняку Саден-Ферро. Вот и сейчас, накинув сумку на плечо, Деа уже ждала ее у витого забора. По дороге Деа заметила, что подруга молчалива, что для Радель было даже весьма необычно, и порадовало бы Деа, если бы та хорошо не знала Радель Сазерт.

– Рассказывай, – Деа пристально посмотрела на Радель.

Та, скривившись, сквозь зубы, произнесла:

– Он опять приходил. Я думаю уехать из города, и окончить обучение в Севане, через полгода я уеду. Я боюсь, мне кажется, он безумен и опасен. По слухам трон ведет переговоры с семейством Бронштаред, надеюсь, это освободит меня от поклонника.

Деа молчала. После летнего бала сын Императора постоянно следовал за Радель. Из Академии девушка бежала домой, потому что он всегда знал, где она и если она была не дома, то он появлялся рядом, и не отходил от Радель, сопровождаемый двумя охранниками и кучей невидимых шпионов. Смотрел глазами бусинками как у мыши за каждым жестом Радель, плотоядно улыбаясь, от чего девушке казалось, что его губы были всегда в слюне. Многие завидовали ей и осуждали, ведь это был будущий Император.

Подходя к Академии, Радель пришла в свое обычное состояние, поэтому минуя неуклюжего младшего брата Свиты Гратт- Сермуза, она послала ему воздушный поцелуй, от чего он споткнувшись о булыжник мостовой и упал на кусты голубых роз, которые были высажены по обеим сторонам дороги. Ученики Дариды Инвеко поддерживали их цветение всю весну, лето и до глубокой осени. Уже смеясь и убедившись, что Сермуз в порядке, девушки зашли на широкий двор Академии, посреди которого стоял громадный фонтан, фигуры богов и морских чудищ, выполненные из белого мрамора, украшали его центральную часть, вода в нем была небесно-голубой и постоянно текла против часовой стрелки. Толпы девушек и юношей сновали туда- сюда разговаривая и смеясь.

Во дворе девушки разошлись, первое занятие у них проходило раздельно, так как это были занятия по высшей магии, у Радель- Разума, у Деа- Жизни.

Деа прошла мимо основного здания Академии в большую теплицу, увитую лианами, где проходили занятия Дариды Инвеко, та всегда приходила раньше студентов на занятия и умиротворенно их ждала. Студентов было всего восемь человек, отличительной чертой Магии Жизни было то, что высших магов данного направления было очень мало, а архимагом в Академии была только Дарида. Базовой магии хватало для обеспечения основных потребностей: хорошего урожая, лечения от простейших болезней, облегчения боли и родов. Последние пять лет Академия не выпустила ни одного архимага Жизни, последней была теперь скандальная леди Аде Рад, о ней многие шепта.

Когда собрались студенты, Дарида начала занятие. Ее длинные распущенные волосы цвета соломы, в это утро украшал венок из крошечных лилий, которые не увядали, пока находились у нее в волосах.

Сегодня она рассказывала, как наложить заклятье нетипичного роста флоры, обеспечивающее моментальный рост растений в рамках заданных параметров. Тренировались на обыкновенном вьюнке. Необходимо было вызвать цветение растения, а потом увеличить вдвое его длину. Деа достался пожухлый подопытный, без магии он точно не достиг бы стадии цветения. Пухлая Фита Бронштаред, стоявшая рядом с Деа, увидев, то, из чего Деа надо было добиться бурного цветения и роста, начала хихикать. Она попыталась унять смех, но он превращался в хрюканье, сопровождаемое легким звоном браслетов Бронштаред, от чего стали хихикать остальные. Фита шепнула Деа:

– Может быть, в другой раз получится. Здесь только «Воскрешение» поможет.

Деа посмотрела своего на жалкого подопечного, угасание в нем жизни было ощутимо, и вопреки этому- желание выжить во что бы то ни стало. Девушку почувствовала теплу изумрудную волну энергии, ее переполняло желание дарить эту энергию, вливать ее во все живое. Волна превратилась в водоворот, который незримой изумрудной воронкой окружил девушку. Деа очнулась от того, что Фита рядом вскрикнула и прижалась к стеклянной стене теплицы. Вьюнок Деа своими корнями разорвал глиняный горшок и впился корнями в деревянный стол, его ствол обвил вьюнок Фиты, задушив тот, после чего, покрылся розовыми колокольчиками цветков, затем растение вцепилось в балку теплицы и поползло по ней.

Дарида смотрела на получившееся с интересом, все остальные смотрели на Деа с некоторым испугом.

–Извините, я не хотела, – промолвила девушка.

– Задание заключалось, в том, чтобы управлять жизнью, а не уничтожить работу соседки, – спокойно произнесла Дарида:

– Но, тем не менее, результат интересен. Управлению направленным ростом растений будет посвящено следующее занятие. А пока, не травмируя никого в дальнейшем, потренируйтесь дополнительно вне занятий где-нибудь в безлюдном месте.

Занятие у Дариды в этот день закончились, она добилась ото всех своих немногочисленных учеников определенного результата. Деа благополучно смогла без ущерба для окружающих выполнить задание, как и Фита, которой предоставили для обучения еще один вьюнок, взамен погибшего.

Второе занятие было общим, его проводил Верховный магистр Академии Сид Гранидив в большом демонстрационном зале в виде амфитеатра. Над трибуной, стоящей внизу, полукругами возвышались несколько десятков скамей, заполненных студентами разных курсов. Деа села рядом с Радель. Та, наигранно безвинно воздев глаза в потолок прошептала:

– Слышала, ты хотела вьюнком задушить Фиту Бронштаред. Жемчужинка, как только я окончательно убеждаюсь, что скучнее тебя никого нет в целом свете, ты меня удивляешь. Фита, конечно, заученная зануда с боязнью танцев, но она не заслуживает лютой смерти еще девственницей.

Развить Радель мысль помешал Верховный Магистр, который быстро зашел в аудиторию, став за трибуну, он начал второе учебное занятие этого дня.

Оно касались теории усиления магии и основ магии высшего уровня. Верховный магистр очень медленно с долгим вступлением читал лекцию о магии высшего уровня, ее возможностях, опасных последствиях, только когда он начал приводить примеры ее использования, зал оживился:

– Итак, усиление магии любого уровня, а также повышение эффективности заклинания, может быть обеспечено малой жертвой, это причинение боли, допустим, нанесение себе раны. Боль волшебника, осуществляющего заклинание, обеспечивает магическую подпитку и увеличение продолжительности и силы заклинания, чем сильнее травма, тем более сильным и продолжительным будет заклинание.

Неожиданно Радель, подняла руку для вопроса.

– Да, леди Сазерт, – магистра, казалось, удивила студенческая активность Радель.

– Уважаемый магистр, тогда, следовательно, в случае смерти эффективность заклинания будет максимальна, соответственно, при жертвенном убийстве или самоубийстве можно получить заклинание наивысшего уровня?

Магистр пристально своими глазами- щелочками посмотрел на Радель, как и вся аудитория:

– Что касается жертвенного самоубийства, то оно эффективно с магами высшего уровня, к счастью, их не много. А сторонняя жертва в Империи запрещена, ее страдания преобразовать в высшую магию могут только архимаги. Возможным примером ее негативного использования может послужить попытка Императора Рикада стать бессмертным, что в результате вызвало гибель первой столицы Империи города Макумы и появлению Мертвых Пустошей. И только проведение летнего бала в Линге спасло высшее магическое общество от истребления, попросту из-за того, что все были там. Однако более миллиона жителей Макумы и все живое вокруг было уничтожено…или перерождено. В свою очередь, попытки Императрицы Лин остановить катастрофу и сохранить все живое привели к ее гибели и появлению Леса Ошо на месте процветающей провинции. Поэтому использование жертвенной магии в Империи запрещено в настоящее время. Кстати, уточняю, можете не пытаться путем пускания себе крови или переломов конечностей улучшить результаты на выпускных экзаменах, охранная магия Академии вам не позволит проявить способности выше третьего уровня. На практических занятиях мы постараемся научиться преобразовывать боль для усиления конкретных охранных заклинаний, поэтому к следующему занятию всем необходимо подготовить заклинание для его возможного усиления и принести по булавке. Серьезным членовредительством мы заниматься не будем, это точно. И, надеюсь, Вам это никогда не понадобится. С этими словами он захлопнул фолиант по высшей магии и вышел.

Третье занятие у девушек было также общее. Создание магических и лечебных эликсиров преподавал пре-магистр архимаг магии Разума Академии Франциус Гет. На этот раз студенты изготавливали эликсир исцеления второго уровня. Франциус обходил каждого и по запаху безошибочно определял, верно ли, было изготовлено снадобье. Подойдя к Радель, посмотрев на жидкость, приготовленную ею в стеклянной колбе, он, скривившись, сказал:

– Леди Сазерт, не знаю, что вы тут намешали, но это зелье очарования, вылейте это и попробуйте снова, – пре-магистр Гет скривился.

Радель, безэмоционально ответила Франциусу Гету:

– Я полагаю, что это эликсир исцеления второго уровня.

Пре-магистр Франциус Гет сначала попятился от Радель, удивленный ее наглостью, потом наклонился над ее зельем, понюхал, после чего рукой отстранил немного девушку от стола, и приблизился к ее колбе еще раз, встал и, смутившись, сказал:

– Вы правы леди Сазерт, – при этом он, продолжая проверять снадобья других обучаемых, постоянно посматривал на Радель, та с нарочито скромным видом стояла, опустив глаза. Для всех было очевидно, что Радель не стоило на экзаменах рассчитывать на благосклонность пре-магистра Гета.

После занятий девушки сидели на белом каменном бортике фонтана во дворе академии.

– Рада, что это было, как мог пре-магистр ошибиться? – Деа обратилась к Радель, которая, опустив руку в фонтан, ловила его встречное течение.

– Вероятно, пре-магистр ошибся, – Радель следила за маленькими водоворотами в фонтане и не поднимала головы.

В этот момент к ним, бряцая многочисленными браслетами, ослепительно блестящими на солнце, подошла румяная Фита Бронштаред и обратилась к девушкам:

– Дамы, завтра у меня маленький прием, в честь дня рождения, я вас приглашаю, можно с кавалерами. Жду к семи вечера. Фраза «с кавалерами» относилась к Радель.

После чего Фита удалилась, помахав им пухлой ручкой, с кольцами на каждом пальце.

Радель оторвалась от созерцания фонтана:

– Я понимаю пригласить меня, богатую и красивую девушку, которая озарит своим присутствием самый тухлый прием, но пригласить тебя – чуть не задушившую ее! Фита просто оплот человеколюбия! – Радель очевидно опять измывалась над Деа.

–Я не душила ее, но не факт, что моему терпению не придет конец, и я не задушу тебя, – с этими словами Деа, улыбаясь слегка уголками губ, толкнула подругу с бортика в фонтан. Та, не ожидая, смешно замахав руками, упала, промокнув полностью. Радель убедившись, что все находящиеся во дворе это видели, понимая, что мокрое платье в некоторых местах стало прозрачным, не спеша она приблизилась к Деа. Девушка отскочила, смеясь, от бортика фонтана, но сделала ошибку, оставив на нем свою сумку, чем не преминула воспользоваться Радель. Она схватила сумку Деа, зачерпнула ею воду и засунула между ног одной из мужских фигур фонтана. Скульптор принципиально изобразил всех богов нагими. Их пустые мраморные глаза безразлично взирали на происходящее.

Затем Радель уселась на бортике, до неприличия приподняв платье, и сделала вид, что загорает, чем вызвала второе за день падение Сермуза Гратта, он предпочел не вставать и сидя любовался происходящим. При этом Радель начала наблюдать над жалкими попытками Деа, которая, на почтительном расстоянии, используя базовую Магию Разума, пыталась, переместить свою сумку из позорного места, куда ее поместила Радель. Это у девушки определенно не получалось, и сумка слегка шевелилась, как живая, между ног статуи. Только появление во дворе Франциуса Гета прекратило представление. Радель моментально высушила себя базовой Магией Воздуха, одернула юбку и сняла охранное заклятие с сумки Деа, и та, наконец, смогла переместить ее себе. Но пре-магистр этого даже не заметил, он был чем-то озабочен и направился к выходу из двора Академии.

Поняв, что представление закончилось, все пошли по своим делам, а девушки пошли вместе домой, так как занятия в этот день уже окончились.

– Там были мои рисунки для годовой работы по Магии Жизни, – сквозь зубы не зло проговорила Деа.

– Нарисуешь новые бездарные каракули, у тебя будет много свободного времени, когда тебя бросит лучшая подруга, – Радель при помощи магии уже завивала кончики волос…

Девушки на этот раз договорились встретиться у дома Фиты Бронштаред. Подарок находился у Деа.

Фита жила в богатом особняке, увитом плющом. Семья Бронштаред была банкирами. Родители Фиты обладали одной из самых мощных магий в мире, это была магия денег. Трехэтажный особняк семьи Бронштаред был весь в позолоте, как и вся Фита. Она была увешана золотыми изделиями. Иногда Деа казалось, что золота на той было вровень с собственным весом. Но, несмотря на отсутствие вкуса и богатство, Фита была очень милой и доброй, кроме того, она за долгие годы могла первая неожиданно для всех получить звание архимага Жизни, училась она прилежно и была любимицей Дариды.

У ворот их встретил Сермуз Гратт, который был уже немного пьян и очень весел. Увидел Радель, он остановился, согнув голову на бок, выпятил губы, и стал похож на большого пухлого голубя. На этот раз он не упал при виде Радель, девушка, проходя мимо, потрогала его пальцами за подбородок, Сермуз просто засветился счастьем, но позы не изменил.

Уже с улицы был слышен звонкий смех юной Бронштаред. Казалось, что Фита совершила невозможное, она надела на себя еще больше золота и драгоценных камней. Оставалось загадкой, как она еще держала осанку и могла смеяться. Во дворе был накрыт стол, далее располагался бассейн, выложенный мозаикой из смальты всех оттенков синего, на поверхности воды плавали белые светящиеся кувшинки Заряна. За бассейном на постаменте располагались две девушки, которые перебирали тонкими пальцами по струнам позолоченных арф. Во двор выходил, находящийся на втором этаже широкий балкон, на который вели лестницы, расположенные по бокам. На нем уже стоял большой многоярусный пирог, конечно же, золотого цвета.

У Фиты был день рождения, разумеется, украшения ей дарить не было смысла, поэтому Деа и Радель несколько часов провели на Большом Магическом рынке и нашли, что подарить единственной наследнице рода Бронштаред. Это был редкий зверек- мален, несколько похожий на ящерицу, меняющий цвет, размером не больше мизинца, у него было шесть ног, заканчивающихся присосками. Малены до безумия любили своих хозяев и предпочитали постоянно сидеть на них, изредка их облизывая. Они обитали в пустынях Южных Королевств, были чрезвычайно редки, и это была чистейшая контрабанда. Южные Королевства запрещали их вывоз за свои пределы. Малены полноценно привыкнув к своему хозяину, могли существовать только рядом с ним, поэтому их размножение было проблемой, их хозяева должны были быть сами близки, чтобы и малены обратили друг на друга внимание, зверьки жили долго, и только это спасало их от полного вымирания.

Когда подошла очередь поздравлять Фиту, Деа торжественно достала зверька, который был помещен в стеклянную банку, которая светилась в ночи нежным зеленым цветом.

Фита была в восторге, ведь она была волшебницей Магии Жизни, даже в столице она не видела ни у кого малена. Деа и Радель поняли, что угадали с подарком, Фита нацепила малена на себя, тот понюхал ее кожу, лизнул и закрепился маленькими ножками и слегка засветился. Слияние состоялось.

Около полуночи, арфистки перестали играть и все направились на балкон пробовать пирог. Высокий слуга громадным ножом разрезал его и раздавал гостям. Оказалось, что на балконе уже стоит охлажденное севанское вино, визу оно было выпито, но гости напрасно сомневались в семье Бронштаред. Вино у них закончиться не могло, как и золото. Сермуз все это время не отводил глаз от Радель, этот пухлый увалень был влюблен в девушку и все это понимали, кроме нее самой. Сермуз держал в одной руке высокий бокал с розовым вином, в другой маленькую тарелку с большим куском торта, который он откусывал, вымазывая себе лицо золотым кремом, вызывая приступы смеха окружающих. Сермуз неожиданно для всех вскочил на бортик балкона, молодой человек хотел привлечь к себе угасающее внимание, стал изображать весы, то поднимая, то опуская руки с вином и тортом. Севанское вино у Бронштаредов было дорогое, его нельзя было недооценивать, ноги парня заплелись и Сермуз, смешно взмахнув руками, к ужасу всех упал с балкона на каменные плиты, и, дернувшись, замер, его ноги изогнулись под неестественным углом. Фита дико закричала и стала сползать на пол, ее подхватил слуга. Деа схватила Радель и потащила вниз.

– Лечи меня и отключи его, – единственно, что она бросила подруге.

Деа склонилась над Сермузом, который только тихо хрипел. Радель уловила заклинание лечения смертельной раны, исходящее от Деа. Радель с трудом стала вспоминать классификацию заклятий жизни, это был четвертый уровень, оно очень было близко к запрещенному заклинанию воскрешения. Травма Сермуза была смертельна, и смерть была неминуема, заклятье могло излечить раны, которые даже при их тяжести позволяли с ними прожить пару часов, здесь же у Сермуза были секунды, оно не должно было ему помочь. Тем не менее, девушка поняла, что хотела от нее Деа, она, вспоминая основы управления сознанием и болью, отключила сознание Сермуза, отправив его в подобие сна, уменьшить боль оказалось сложнее, на миг Радель ощутила ее, эту мешающую дышать боль, которая настолько сильна, что любое существо выбирает смерть. Она стала поэтапно гасить боль, сначала исходящую от раны головы, позвоночника, раздробленных костей ног и рук. Радель поняла, что слабеет теперь Деа, которая, производя лечение Сермуза отдавала свои жизненные силы, и Радель, поддерживая в небытии Сермуза, стала теперь на базовом уровне осуществлять излечение Деа, которую уже трясло, она сначала спасала мозг парня. Все окружили их, кто-то догадался и стал поддерживать уже Радель, силы которой стали тоже истекать, она еле могла удержать сознание Сермуза от вечного небытия, продолжая держать руку над головой парня, Радель свободной рукой указала на Фиту, которая со стеклянными глазами стояла поддерживаемая слугой. Тот понял, что хотела девушка и залепил пощечину своей хозяйке, рискуя больше никогда не найти себе работу в Линге. Фита очнулась, кроме Деа только она была волшебницей Жизни.

– Займись конечностями, – бросила ей Радель.

Фита склонила над Сермузом, к этому моменту Деа пыталась восстановить его ткани мозга и черепа. При помощи слуги девушки стали разворачивать Сермуза, стремясь придать его телу естественное положение, выпрямляя позвоночник, руки и ноги. Несколько девушек упали в обморок. Деа перенесла активное магическое воздействие на позвоночник, Фита пыталась восстановить кости и ткани конечностей. В этот момент появилась Дарида Инвеко, она отстранила Деа и Фиту. Дарида достала нож и нанесла себе несколько порезов на ногах, руки ей нужны были для лечения, потекла кровь, и все присутствующие ощутили сильную магию Жизни, изумрудная зелень магической волны иногда отдавала красным всполохом.

Наступил серый рассвет, Дарида, все еще склонившись, сидела над Сермузом, на ее ногах запеклась кровь. Из этого состояния ее вывели прибывшие сотрудники Императорского госпиталя, рядовые маги Жизни уже могли ему помочь, поэтому подняв Сермуза в воздух на уровень груди они, используя левитацию, транспортировали его для дальнейшего лечения. Две молодые девушки в белых одеждах стали оказывать помощь Дариде, заживляя ее раны, пожилой мужчина подошел к Деа, заглянул ей в глаза, прикоснувшись кончиками пальцев за подбородок, несколько раз повернул ее голову и, качая головой, отошел. Ту же процедуру он проделал с Радель и Фитой.

На следующий день Дарида ждала их на занятиях в платье, полностью закрывающем ноги, она не упоминала о вчерашнем и вела занятия, как ни в чем не бывало.

Деа теперь ловила на себе косые взгляды обучающихся и преподавателей, Радель всегда их ловила, поэтому в ее жизни ничего не изменилось.

Надо было готовиться к выпускным экзаменам. Через две недели вышел на учебу Сермуз Гратт, а еще через две недели все забыли о происшествии, конечно, кроме Сермуза и магистров Академии.

Глава 6. Большой Магический рынок.

Вечерело. Летнее заходящее солнце, окрасило золотые шпили кроваво-красным, на небе наблюдались редкие облачка, следующий день должен был быть великолепным, впрочем, как и всегда в Линге.

Радель и Деа спустились по узкой лестнице, и подошли к массивным воротам, выполненным из металла, девушки постучали в них непомерно маленьким по сравнению с воротами молоточком, прикрепленным к двери. Молоточек посмотрел на них пустым взглядом единственного металлического глаза. Не каждому бы удалось взять его в руки. Псевдоживые неодушевленные предметы Абега всегда вели себя странно, но их исключительная разборчивость широко использовалась в магических охранных целях. Открылось зарешеченное окошко. Радель ослепительно улыбнулась:

– Это мы, моя зеленулька.

Загрохотал запирающий механизм калитки небольшой дверцы, находящейся в створке ворот и их впустили внутрь. Дверь им открыло высокое худое существо, с кожей зеленого цвета. Чтобы не смущать жителей Линга и посетителей Большого магического рынка, на нем был плащ до пола с капюшоном.

Беглый акуан нашел свое место в Линге, здесь было много воды и не было жесточайших порядков его родины Аланты. Остается загадкой как он устроился работать на рынок. Ему было сложно в Линге, но все-таки лучше, чем на родине, которая постоянно находилась в состоянии войны всех и со всеми. Радель умудрилась подружиться с этим нелюдимым существом. И теперь он ее встретил радостным стрекотанием. Девушка, не боясь и не стесняясь, обняла за талию акуана, тот был выше ее на две головы. В ответ он нежно обвил ее зеленой рукой с перепончатыми пальцами, его голубые миндалевидные глаза светились искренней радостью.

Деа всегда поражалась умению Радель заводить немыслимые знакомства со всеми. Именно Радель ей показала Большой Магический рынок. Он находился в подземельях Линга. Широкая каменная лестница вела вниз в ряд больших залов, хорошо освещенных, здесь торговали и жили существа, которые не любили поверхность столицы. На рынке продавали различные магические артефакты, запрещенные зелья и животных. Здесь они ранее нашли малена для Фиты Бронштаред, теперь Радель искала животных для себя, близился экзамен, Франциус Гет, не очень благоволил девушке, хотя был ее ведущим преподавателем. Радель рассчитывала на успех у других экзаменаторов. Девушка искала малых гидр. Где как не на Большом магическом рынке можно было их найти.

– Третий зал, фиолетовый полог, – прострекотал акуан, откинув с лица длинные лиловые волосы.

– Спасибо, мой хороший, – пропела Радель, потрепав акуана за перепончатую руку, и схватив Деа за рукав, побежала вниз по длинной лестнице, которая вела к залам магического рынка.

Вслед за ними две тени приблизились, ко вновь закрытым воротам рынка, пальцы потянулись к молотку, но были отброшены, резким уколом десятка металлических игл, внезапно появившимися на ручке молотка. Попытку постучать больше никто не повторял. Рынок не хотел принимать этих гостей, молоток зло единственным глазом косился на две фигуры, лица которых были скрыты капюшонами. Выругавшись, двое ушли, оглядываясь на неприветливые двери.

Девушки через большой арочный проход, находящийся внизу лестницу, вошли на рынок. Первый зал был самым большим, в нем в клетках находились твари со всего мира. Радель предполагала, что существовал еще один вход или несколько, через которые животных доставляли сюда, возможно, непосредственно в порту. Переходы рынка находились под землей ниже уровня моря практически подо всем Лингом, а провести все то, что здесь продавалось, через центральные улицы было невозможно. Попытки предыдущих императоров прекратить его деятельность не увенчались успехом, рынок здесь был более полутысячи лет, а императоры только сотню. Рассудительный Император Дегард таких попыток больше не предпринимал, просто разумно обложил рынок налогом.

К вечеру людей на рынке было значительно меньше и можно было спокойно рассмотреть на всех существ, ютившихся в клетках. Проходя мимо клеток с различным зверьем, Деа поймала на себе осмысленный взгляд больших глаз. Она остановилась- существо смотрело на нее. Достаточно большое, немного ниже человеческого роста, оно сидело в клетке, держась за прутья лапами, так похожими на руки. Радель, не понимая заминки подруги, потащила ее дальше, глаза следовали за Деа. Она вернулась к клетке.

– Госпожа, настоящий злобный Ошо, лучшая охрана для немагического подземелья, – громогласно поставленным голосом объявил тучный лысый продавец, по внешнему виду уроженец Южных Королевств.

– Хорошая форма и полная нейтрализация магии непосредственно вблизи, – продолжал он, увидев искорку заинтересованности в глазах девушки.

На шкуре существа были видны уже затянувшиеся раны. Без повреждений, не ранив, Ошо было невозможно поймать.

– Пошли, тебе не нужен разрывающий людей плотоядный мишка, – Радель тянула Деа дальше.

Девушка, повинуясь подруге, пошла с ней, оглядываясь, а существо продолжало таким человеческим взглядом смотреть на нее. Продавец застыл вновь, уже не надеясь реализовать сегодня свой товар.

Второй зал продавал магические зелья, как правило, запрещенные или более дешевые аналоги дорогих, которые не всегда, правда, имели такой же успех, но своего покупателя они находили. Несметное количество колб и бутылочек, различных цветов, с надписями на них и без надписей, находились на стеллажах до самого потолка. К стенам то тут, то там были приставлены кривые лестницы, по которым доставали покупателям искрящийся товар. Продавцы разных мастей и рас гортанно предлагали и расхваливали свой товар.

Радель интересовал третий зал, там, откинув фиолетовый полог одной из лавок, они вошли в длинную, уходящую вглубь как нора лавку. Их встретила маленькая старушка с торчащими ушами, в грязном ярко розовом фартуке.

– Доброго вечера, красавицы, хотите что-нибудь необычное? – прошамкала продавщица ртом, в котором было всего несколько зубов.

– Я бы хотела приобрести парочку малых пятнистых гидр, – Радель очаровательно улыбнулась, смотря в упор на старушку и невинно моргая.

Старушка сохранила самообладание, эмоционально никак не отреагировав на просьбу, промолвила, правда уже менее бодро:

– Вам сколько и какого возраста?

– Мне подращённых, но до формирования ядовитой слюны, штучки две, чтобы были бодренькие.

Старуха превзошла себя:

– Вам по какому адресу доставить, и уточните форму оплаты?

– Разумеется изумруды.

Радель протянула четыре не ограненных изумруда. Старуха взяла их посмотрела через них на свечу и положила в карман своего засаленного фартука. Сделка была заключена. Изумруд был династийный камнем семьи Сазерт.

Девушки вышли из лавки. После того как фиолетовый полог перестал качаться, Деа медленно промолвила:

– Радель, ты оформила доставку гидр к себе домой!

– Да, я подготовила для них бассейн во дворе, превратив его в маленькое уютное болотце.

– Ты безумна. Не обижайся, но в ближайшее время в гости я к тебе ходить не буду.

– Ты зануда, пошли поторгуемся за твоего мишку.

– Это ошо.

– Ну, я так и говорю. Я вот только не помню, точно ли маги Жизни могут отращивать откушенные конечности.

Деа понимала, что Радель только пытается показаться поверхностной.

Так, вернувшись в первый зал, они подошли к продавцу, который был удивлен их возвращением.

– Я бы хотела оформить еще и доставку на это, – в своей манере проговорила Радель, нарочито равнодушно махнув в сторону клетки с Ошо. Продавец показал ей две распахнутые ладони, растопырив пальцы. Девушка изящно согнула своими тонкими пальцами на вытянутых руках мужчины три пальца, нежно смотря ему в глаза. Толстяк ухмыльнулся. После чего девушка протянула ему семь золотых монет с профилем Императора. Радель повернулась к Деа и подняла бровь, та проговорила:

– Западный охранный пост, внешняя сторона. Завтра перед закатом.

– Восковое лицо продавца озарила улыбка, состоящая сплошь из золотых зубов. Он забрал монеты, качая головой. Ошо, казалось, понял, что происходит и сел вглубь клетки, закрыв глаза.

На выходе Радель попрощалась с акуаном, обняв напоследок, и потащила изрядно уставшую Деа слоняться по городу. Ночной Линг был очень красив. Две тени вынырнув из мрака последовали за ними, девушки их не заметили, но теней так и учили, быть незаметными.

На следующий день за городской стеной Радель и Деа стояли и любовались закатом. Городские ворота распахнулись, и выехала повозка, везущая большой деревянный ящик, четверо грузчиков, молча, спустили его на землю и замерли, ожидая указаний. Радель дала им знак уезжать. С башен ворот охранники города с любопытством наблюдали за происходящим, держа наготове арбалеты.

Деа открыла засовы на бортах ящика, боковые стенки упали – внутри в клетке сидел Ошо. Воцарилась тишина. Радель отошла на расстояние, позволяющее ей использовать магию. Деа осталась рядом, села возле клетки. Ошо, не отрываясь, смотрел на нее и потом протянул лапу с пятью развитыми как у человека пальцами, заканчивающуюся когтями, которые были предусмотрительно грубо сточены продавцами рынка. Они так сидели пока солнце не село за горизонт, начало темнеть. Свет с башен ворот освещал девушку и существо в клетке. Деа открыла засов клетки и выпустила Ошо. Тот вышел и сел рядом с ней, не издавая ни звука. Они сидели, молча. Луна появилась на небосводе.

Радель давно находилась на воротах и болтала с охранниками, к ним подтягивались воины с других частей городской стены, громкий солдатский хохот раздавался на весь близлежащий квартал, девушка уже договорилась о доставке силами стражи клетки в свой особняк. Достаточно повеселив скучавших до этого стражей, она спустилась вниз и подошла к подруге.

– Ну все, тебе пора, будь осторожен, проговорила Деа существу и похлопала его по широкому плечу.

Ошо обнял Деа, подошел к Радель и посмотрел ей с благодарностью в глаза. После чего большими скачками на четырех лапах он направился сначала по дороге на запад, потом свернул в чернеющий лес.

– Теперь ты довольна? – Радель обратилась к Деа.

Та ответила тихо:

– Да.

Обнявшись, девушки пошли домой. Радель при этом окликнула охранников, раздалось множество возгласов и с десяток рук помахали ей.

Радель предстояло еще заняться доставленными утром, к ужасу смотрителя особняка, Сазерт, гидрами, которые шипели в разнотон, высовывая каждая по две своих головы из ранее великолепного бассейна, превращенного в болото.

Радель не сомневалась, что смотритель уже сообщил родителям, она надеялась, что они не сумеют разрушить ее планы до выпускного экзамена. Так она начала экзаменационную работу по контролю над сознанием магических существ. Малые пятнистые гидры не поддавались ментальному управлению, а также не умели и не хотели летать, что, впрочем, мало волновало Радель Сазерт. На экзамене должен был присутствовать сам Император.

Глава.7. Император.

Что делать, если тебе досталась разваливающаяся умирающая Империя, непонятно на чем еще держащаяся? Пустоши и Лес раскололи ее надвое, затруднив логистику, сбор налогов, возможность подчинения и реагирования на угрозы. Провинции развивались почти как самостоятельные государства, хорошо, что еще платили налоги и предоставляли рекрутов в легионы. Отец Императора в четырех частях Империи сформировал по легиону, которые осуществляли функции охраны страны, это последнее, что соединяло Империю. Императрица была уроженкой Линга, так, что у Императора не было в провинциях союзников, верность которых основывалась бы на семейных узах, если бы в свое время его недальновидный отец связал его браком с представительницей любой из богатых провинций Империи, то можно было бы надеется на кровного союзника, но таковых у Императора не было. Дегарду так необходима была кратковременная победоносная война, но хитрый Суоде не сдавался, даже после того как Гедда перерезала половину всей знати города, а противостояние с Южными Королевствами переросло в подобие игры, в конце которой уцелевшие силы стороны возвращали друг другу воинов. Зачастую при прямых столкновениях стороны оценивали силы, и слабейшая просто сдавалась, зная, что все равно произойдет обмен пленными. Империю уже ничего не объединяло.

Император Дегард сидел, развалившись на кресле во главе стола в малом зале приемов дворца, справа от него со скучающим видом находился наследник. Кроме них в зале присутствовали: пре-магистр Франциус Гет, верховный военноначальник Эрд Сварофф, сухой, поджарый гладко выбритый мужчина с темными волосами с проседью, министр Зрелищ Шоун Бо, стоял у стены, ему надо было наблюдать, а также Гедда Ведина, изящная, немолодая женщина с красивыми чертами лица, с темными прямыми волосами до плеч, она отвечала за тайные дела Империи, возглавляя Министерство Тайных дел. Она заслуженно считалась самой опасной женщиной Империи. В углу, в отдалении ото всех, переминаясь с ноги на ногу, стоял Ирвинг Гратт. Статус его не позволял быть на совещаниях такого рода, но его роль в предстоящем была ключевой. Отсутствие Верховного Магистра говорило о том, что совещание было тайным и касалось вопросов, в которые Верховного Магистра не хотели посвящать.

Совещание шло уже очень долго, Император знал, кто и что скажет, а также кто отважится, что сказать. Его долгие годы преследовала сильная головная боль, она мешала мыслить и воспринимать четко все происходящее, но Император был мудр. От отца ему досталась Империя, разделенная Пустошами, Лесом Ошо, болотами Заряна, и лучшие маги ничего не могли сделать с этим. Заклятье императорской четы сто лет назад было такой силы, что изменило центральную часть Империи, превратив в два чуждых мира, или даже три, если считать утопающий в болотах Зарян. Но несмотря на все он сохранял страну от развала.