Читать книгу Пока ты веришь - Анастасия Перкова - Страница 2

Озеро Риш располагалось на северо-востоке долины, одной половиной вплотную прилегая к Красным Горам. Надо заметить, что там, где горы соприкасались с озером, они были отнюдь не красными, а темно-зелеными от покрывавшей их густой растительности. Создавалось впечатление, что озеро, касаясь их, дарило жизнь. Может, отчасти из-за этого, отчасти из-за своей неземной красоты озеро считалось священным. Оно покоилось в чаше почти идеальной формы и такой глубины, что в каких-нибудь двадцати шагах от берега уже невозможно было достать до дна. Ныряльщики не раз пробовали исследовать неведомые глубины, но даже у самых опытных и умелых недоставало сил так надолго задержать дыхание. Предполагалось, что на дне Риш покоятся несметные сокровища, принадлежащие Тхор, либо что-то такое, чего не должен видеть ни один человек, если он не хочет навлечь беду на себя и весь город. Воды были безупречно бирюзовыми и невероятно солеными. В озере водилось много рыбы, но и рыба считалась священной. Если ее и ловили, то только с величайшего позволения кого-то из высших жрецов Культа и только в самых безнадежных случаях. Считалось, что эта рыба имеет свойство исцелять тяжело больных.

Тот полукруг земли, что не был окружен горами, представлял собой совершенно обычный озерный берег, поросший травой, кустарником и деревьями. Здесь проводились многие ритуалы Культа. И именно на этом берегу сидела девочка, разглядывая огромную расщелину на противоположной стороне и гадая, кто же это разломил горную гряду на две части, и вытекает ли через этот проем озеро или же ему что-то преграждает путь. Помотав головой, чтобы не отвлекаться больше на мысли, не имеющие отношения к делу, маленькая Лиэ продолжила прерванную размышлениями работу. Она нетерпеливо смахнула рукой прядь волос, прилипшую ко лбу, от напряжения покрытому испариной. Упрямая прядь тут же вернулась на прежнее место, мешая девочке, скрупулезно пытающейся приладить веревку к ивовому пруту так, как учил ее Токен. Лиэ поняла, что с волосами ничего поделать не удастся, и терпеливо продолжила привязывать веревку, лишь изредка фыркая в надежде сдуть непокорный локон. Когда, наконец, удалось соорудить приличный узел, Лиэ, порывшись в полотняном мешочке, извлекла нечто, отдаленно напоминавшее гигантский крючок. Она сама соорудила эту штуку из швейной иглы сегодня утром, пойдя на преступление, – иглу пришлось стащить у матери. «Да она и не заметит», – беспечная Лиэ тыкала распушившимся концом веревки в игольное ушко, которое очевидно было слишком узким для этой цели. Девочка под действием минутной ярости зашвырнула неудавшееся приспособление в ближайшие кусты, вспугнув стайку малиновок, и сердито уставилась на воду, обхватив руками колени и положив на них голову.

Она не просила ни у кого из жрецов разрешения ловить рыбу, так как считала, что ей позволено многое из того, что запретно для простых людей, – Лиэ была дочерью вождя. Кроме того, она часто слышала, что это делается лишь в крайних случаях, и не знала, можно ли ее случай считать крайним. Да и, в конце концов, идея наловить рыбы была изначально обречена на провал – у Лиэ не было червей. Она ненавидела червей – вот в чем было дело. Они были скользкими и некрасивыми. Так что Токен всегда копал червей и насаживал их на крючок, а потом протягивал готовую удочку Лиэ, которая сидела, крепко зажмурившись, и открывала глаза, лишь когда крючок с червяком был уже заброшен в воду. Надо ли говорить, что с закрытыми глазами она постоянно промахивалась, вызывая у Токена приступы безудержного смеха?

Где-то он теперь? Может, учит какую-нибудь другую девочку удить рыбу… И даже когда он вернется, разрешат ли им играть вместе как прежде? Еще совсем недавно Лиэ босиком носилась по улицам Тхораса с толпой мальчишек, но сейчас отец ей этого не позволял. Он имел обыкновение говорить, что девочке ее возраста и положения уже неприлично проводить время в компании товарищей противоположного пола. Но Токен всегда нравился ее отцу, неужели и с ним нельзя будет дружить, если он однажды вернется? Порой ей казалось, что он уже и не вернется. Наверняка есть места красивее Тхораса и люди добрее, щедрее и интереснее тхорасийцев. Так что, скорее всего он останется в каком-нибудь другом большом городе, а она, Лиэ, забудет, каким он был. И так времени по детским меркам прошло уже слишком много. Милое маленькому сердцу лицо уплывало из памяти, растворялось в тумане забвения, его черты уже виделись расплывчатыми, когда Лиэ закрывала глаза и пыталась представить, как выглядел Токен. Точно она могла сказать лишь одно – его левый глаз был зеленым, а правый карим. Если бы не эта маленькая особенность Токена, они, может быть, и не познакомились.

* * *

В тот пасмурный день пятилетняя Лиэ тайком выскользнула из дома, чтобы побродить по узким улочкам Тхораса, вымощенным песчаником, сквозь сколы и трещины которого пробивалась трава, угрожая в скором времени выстлать мостовые зеленым ковром. Лиэ восторженно глазела по сторонам, пожирая взглядом полуразрушенные каменные дома, увитые диким плющом, остовы глиняных изваяний с отбитыми головами, некогда прекрасные колонны, давно нуждающиеся в реставрации, лестницы с выщербленными ступенями и прочие достопримечательности вымирающего города. Тогда Лиэ еще не понимала, что место, которое она считала своим домом, постепенно и неумолимо гибнет. Все больше буйной зелени появлялось в Тхорасе, окружающий его лес надвигался все стремительнее, сужая свое кольцо вокруг некогда богатого города, в былые времена поражавшего заезжих купцов своей чистотой и роскошной архитектурой. Поговаривали даже, что ночью по улицам разгуливают в поисках жертвы дикие звери. Но для маленькой девочки Тхорас был волшебным неизведанным царством, и она преисполнилась твердой решимости обследовать здесь каждый уголок. Она воображала себя то лесной владычицей, и каждая каменная глыба была ее троном; то дикой охотницей, и за каждым деревом ей виделся быстроногий олень; то пленницей коварных разбойников, сбежавшей из их логова и прокладывающей путь к свободе сквозь густую чащу.

Какой-то шум, раздавшийся из-за угла, вырвал Лиэ из царства детских фантазий. Девочка, спотыкаясь, поспешила туда, и ее глазам предстало шокирующее зрелище. Грязный, оборванный мальчик прижимался спиной к глухой стене, а стоящие перед ним ребята, отвратительно ругаясь, бросали в него камни. Их разъяренные крики и привели сюда Лиэ. Оборванец даже не пытался защищаться, его руки покоились вдоль тела, он терпеливо сносил удары и, казалось, просто ждал, что его мучителям наскучит игра и они уйдут, либо смерть навсегда освободит его от этой унизительной пытки. Один камень почти угодил мальчику в голову, оцарапав висок, и разлетелся мелкой крошкой, ударившись о стену. Мальчик закрыл глаза, тонкая струйка алой крови прочертила путь по его скуле и щеке. Одна капля упала в пыль мостовой. Нет, эти хулиганы не хотели его убивать, это могла понять даже малышка Лиэ. Чтобы убить, достаточно было одного точного удара камнем по голове.

– Вы что делаете? – закричала девочка, сжимая свои крохотные кулачки. – Я отцу расскажу, и вас всех принесут в жертву Тхор на рассвете!!

Лиэ не совсем понимала, что значит «принести в жертву», но эти слова всегда произносились окружающими с благоговейным ужасом, и маленькая дочь вождя Сатора тоже невольно прониклась им. Мальчишки удивленно обернулись.

– Это кто там пищит? – нахально спросил один из них, взвешивая очередной камень на ладони. Но, увидев Лиэ, он ошеломленно замолчал и спрятал руки за спину. Лиэ знала этого мальчишку, это был Ронар – одиннадцатилетний сын одного из высокопоставленных жрецов Тхор. Она терпеть не могла этого заносчивого, злобного маленького негодяя, который постоянно с важным видом твердил, что когда-нибудь он станет верховным жрецом, хотя с виду не очень-то ревностно почитал Тхор. К тому же, однажды он больно дернул Лиэ за волосы, пока взрослые не видели.

– Что вам от него надо, Ронар? – гневно спросила храбрая малютка, нахмурившись.

Кто-то из шайки прыснул от смеха, но Ронар, обернувшись, одним лишь сердитым взглядом заставил всех сохранять тишину. Он прекрасно понимал, чем может кончиться история, если в нее впутать эту маленькую девочку.

– Видишь ли, Лиэ, – заискивающе начал он, – этот ублюдок убил одного из наших друзей, и мы лишь хотели его напугать и слегка отомстить, ничего серьезного. Хочешь, отведу тебя домой и дам сушеных персиков? Вот, смотри.

С этими словами Ронар вытащил из-за пазухи горстку слипшихся засахаренных фруктов. Лиэ с отвращением поморщилась.

– Никого я не убивал, – раздался тихий голос.

– Не убивал, говоришь? – Ронар медленно и угрожающе разворачивался на голых пятках, пока его взгляд не уперся в окровавленное лицо его недавней жертвы. – Еще скажи, ты не колдун и в тебе не сидит тысяча демонов.

Осужденный преступник улыбнулся одним уголком губ и медленно поднял глаза, сверкнувшие недобрым огнем из-под спадавших на лицо спутанных грязных волос. Лиэ ахнула.

– Вот видишь? – Ронар махнул рукой в сторону оборванца. – Разве у нормального человека бывают такие глаза?

– Мы просто дразнили его и кидались гнилыми фруктами, – подал голос один из шайки.

– А потом Эри схватился за горло и упал замертво, – продолжил другой.

– Ага, всё так и было, – подытожил Ронар, который, похоже, единственный из своих дружков не боялся «одержимого демонами» или просто не показывал этого. – Он может убивать взглядом.

– Тогда почему вы все еще живы? – спокойно проговорил «колдун» и остановил заинтересованный взгляд на Лиэ. Неожиданно он легко и нежно улыбнулся ей, и Лиэ отвернулась, покраснев до ушей.

– Я отведу это милое создание домой, а вы позаботьтесь о нашем друге, – многозначительно сообщил Ронар и, взяв Лиэ за плечо, подтолкнул в нужном направлении.

Девочкой овладела тоска от собственной беспомощности. Да, она могла все рассказать отцу по приходу домой, да, он, скорее всего, послал бы туда стражников, потому что не любил, когда кто-то нарушал порядок в его городе. Но могло быть уже поздно. Слишком поздно.

Послышался топот деревянных башмаков по мостовой, и из-за угла выскочила нянька Лиэ в сопровождении двух слуг отца. Бедная женщина истекала потом, ее дородная грудь тяжело опускалась и поднималась, заставляя дыхание вырываться из перекошенного рта с ужасным свистящим звуком, волосы растрепались и свисали сальными прядями. Увидев Лиэ, она заплакала, упала на колени и протянула к ней руки.

– Крошечка наша, наш драгоценный алмазик! Нашлась! – вопила нянька.

– Эй, вы ее обижали? – один из слуг двинулся к Ронару и его шайке, угрожающе поигрывая мускулами.

– Да никто меня не обижал, – отмахнулась Лиэ и вдруг краем глаза заметила какое-то движение за спинами онемевших мальчишек.

Беспомощный пленник Ронара, воспользовавшись суматохой, оторвался от стены и попытался незаметно ускользнуть, но пошатнулся, пробороздил пальцами по стене в попытке удержаться на ногах и упал ничком в песчаную пыль.

– А ну, прочь пошли, бездельники! – рявкнул слуга.

Мальчишки бросились врассыпную, и только один остался лежать без движения.

– Пойдем, деточка, – нянька осторожно потянула застывшую Лиэ за руку, – твой отец, наверное, уже рассудок потерял от волнения. Нельзя же вот так убегать.

Лиэ выдернула руку из цепких пальцев няньки и бросилась к лежащему на земле мальчику. Она опустилась рядом с ним на колени, пачкая свою хорошенькую белую юбку с вышитыми на ней диковинными птицами, и тронула несчастного за плечо. Мальчик поднял голову, приложив к этому нехитрому действию видимые усилия.

– Очень болит? – сочувственно проговорила Лиэ.

– Да нет, ушибы тут не при чем, – мальчик запнулся, но, преодолев жгучий стыд, объяснил этой ухоженной и явно не знавшей голода девчонке, – я просто давно не ел.

Он пристально смотрел на нее, ожидая увидеть на смуглом лице отвращение. А увидел слезы. Искренние слезы неподдельного сочувствия. Лиэ провела маленькими пальцами по его щеке, стирая кровь, которая уж начинала засыхать.

– Маленькая госпожа, не трогайте этого бродягу, вы можете чем-нибудь заразиться, – возопила нянька в ужасе, но Лиэ не убрала руку.

Она разглядела довольно приятные черты лица под слоем грязи, покрывавшим бледную кожу мальчика. Но его глаза… Лиэ на мгновение овладел суеверный страх, когда она снова взглянула в них. Один глаз был карий, а другой – зеленый. Она никогда не видела ничего подобного. Мальчик заметил ужас, охвативший Лиэ, и его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Спасибо, добрая госпожа, что спасла мою жалкую жизнь, но твоя нянька права – тебе лучше меня не трогать. Ты же слышала, что говорили эти хищные твари. Я могу убивать взглядом, – он тщетно пытался подняться, помогая себе ослабевшими руками.

Лиэ стало стыдно. Так глупо бояться кого-то из-за необычного цвета глаз. Такое поведение недостойно дочери справедливого и доброго правителя, каким был ее отец.

– Меня Лиэ зовут, – вдруг сказала девочка, как ни в чем не бывало. – А тебя?

– Токен, – бросил он, не поднимая глаз. Меньше всего на свете он хотел пугать эту девочку.

– Нянечка, милая, вели этим двум верзилам помочь Токену подняться и проводить его в дом моего отца. Это мой гость, – важно промолвила дочь вождя, прошествовав мимо остолбеневшей няньки.

* * *

Лиэ помотала головой, отгоняя воспоминания, встала с земли и отправилась в кусты разыскивать свою горе-удочку. Она не уйдет отсюда без улова. Вдруг рыбы озера могут не только исцелять недуги, но и исполнять желания? Тогда он приедет обратно, он обязательно возвратится… Именно ради этого она сегодня убежала из дому, как пять лет назад в день их первой встречи. Потому что было так трудно ждать, теряя надежду день изо дня и мучаясь тоской по нему.

Через пару минут Лиэ вернулась на берег, уселась поудобнее и предприняла новую попытку довести до конца свою работу. Лиэ разделила конец веревки на волокна как раз такой толщины, чтобы одно из них можно было продеть сквозь игольное ушко. В этот раз хороший тугой узел получился куда быстрее, и девочка с нескрываемым удовольствием и гордостью оглядела свою удочку. Вновь запустив руку в мешочек, Лиэ вытащила ячменную лепешку, отщипнула небольшой кусок и насадила его на крючок. Затем она откусила от лепешки, с замиранием сердца завела сжимавшие удилище руки за голову и резким движением послала его вперед. Крючок с наживкой плюхнулся в воду, разбив ровную гладь озера и заставив его неподвижную поверхность расползаться широкими кругами.

– Ты убить кого-нибудь собиралась или просто рыбу пугаешь? – раздался сзади спокойный смутно знакомый голос. Этот голос… Лиэ его уже слышала, или он только снился ей? А может, ей лишь показалось, и это было всего-навсего эхо?

Девочка медленно повернула голову, ожидая увидеть позади себя лишь все те же буйные заросли. Ее синие глаза расширились, удочка выскользнула из рук, губы задрожали.

– Ты ведь Лиэ, дочь Сатора, так? – едва заметно улыбаясь, спросил высокий молодой человек с черными прямыми волосами, спускавшимися чуть ниже плеч. – Я пару лет тебя не видел, но, по-моему, это точно ты.

– Д-да… – промямлила Лиэ, изо всех сил стараясь не заплакать. Только не сейчас, только не при нем!

Токен, а это был он, шагнул к ней навстречу и присел рядом на траву, внимательно заглядывая в полные слез глаза.

– Неужели ты больше не боишься червяков? – спросил он, стараясь не рассмеяться, так забавляли его воспоминания о пятилетней девчушке, которая любила удить рыбу на берегу моря, но при этом наотрез отказывалась хоть краешком глаза взглянуть на наживку.

– Б-боюсь… Я ловила на кусок лепешки, – Лиэ вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на этого незнакомого юношу, который очевидно и был ее лучшим другом, возвращения которого она так ждала. – Можешь смеяться, если хочешь!

– Не буду, Лиэ, – тихо проговорил Токен и осторожно погладил ее по голове. – Я вернулся, маленькая сестренка, я вернулся насовсем.

Суеверия не лгали – озеро Риш и впрямь творило чудеса.