Читать книгу Чужая жизнь - Анатолий Михайлов - Страница 10

Выйдя из больничного здания, Подгорнов остановился на лестнице и вдохнул полной грудью. Вот он, воздух свободы, пусть с примесью выхлопных газов, но именно он сейчас ему так необходим, чтобы разобраться со своими проблемами. Если верить выписке из истории болезни, Вадим Кукольников пролежал в клинике более месяца. Слава Богу, не весь этот срок пришелся на долю Подгорнова, а только семнадцать дней с того момента, как они поменялись телами. Долгих семнадцать дней, которые можно было потратить на поиски и попытки исправления той ситуации, в которой оказался. Ему как можно скорее необходимо вернуть свою жизнь. Значит, прежде всего, вернуть свое тело. Казалось бы, чего проще, найти Вадима и поменяться телами. И вот тут все его планы заходили в тупик, он не мог себе представить, как они это сделают. Вроде все просто: обменять то, что принадлежит тебе, на то, что принадлежит другому и один раз уже произошло. Но как и где сделать подобную процедуру технически?

Кроме того, в душе поселилась опаска: а что если Кукольников откажется меняться? Судя по документам, он холост, и что если вдруг ему понравилась семейная жизнь. При этой мысли Подгорнов просто закипал. Он представить себе не мог то, что его Анна живет с чужим человеком, и то, что тот чужой внешне человек был им, Андреем Подгорновым, совершенно не успокаивало. Да, он ревновал и ревновал так, что голова начинала кружиться. Ревновал свою жену вроде как к самому себе.

Постояв на крыльце, Подгорнов достал из кармана джинсов портмоне. Две банковские карточки, которыми, сколько бы там не лежало денег, воспользоваться он не мог, одна зеленая тысячная купюра, две пятисотенные и мелочь – вот и все содержимое.

– Негусто, – покачал головой Подгорнов. – Ничего, что-нибудь придумаем.

Андрей вышел на тротуар и остановил такси. Через пятнадцать минут он был уже у своего дома. Подойдя к калитке, позвонил, но на звонок никто не откликнулся. Постучал, но на стук яростным лаем отозвалась соседская собака. Минут десять Подгорнов ходил вдоль забора своего дома, заглядывая во двор в надежде обнаружить малейшие признаки жизни. Но, увы, похоже на то, что дом был пуст. Со злости он пнул ногой забор, и снова на соседском участке, захлебываясь, залаяла собака.

– Не стучите, нет там никого. – За спиной на дороге стоял с метлой в руках невысокого росточка седенький дворник в оранжевом жилете.

– Как нет?

– Так. Уехали они пару дней назад рано утречком. Все уехали.

– Все?

– Да, все трое. Муж, жена и девочка. Видимо, отдыхать уехали.

– Куда?

– Отдыхать, говорю, видимо. А куда? Не знаю. Я просто убираю здесь мусор, мне не докладывают, – дворник, методично шаркая метлой вдоль тротуара, стал медленно удаляться прочь.

– Вот гад, – имея в виду Вадима Кукольникова, пробормотал Подгорнов, чувствуя, как тяжелеет голова. Самые худшие его опасения, по всей вероятности, начинали сбываться.

Через мгновение горячая, обжигающая волна ревности снова захлестнула его. Разум на мгновение помутился, от внезапной потери равновесия Андрея качнуло, и он, обхватив голову рукам и словно боясь, что она взорвется, присел прямо на траву, опершись спиной на забор. Сколько он так просидел, Андрей не знал: минуту, час, больше – время для него остановилось.

– Молодой человек, вам плохо?

Он оторвал руки от головы и посмотрел на тротуар. Перед ним там, где некоторое время назад работал дворник, стояла пожилая дама, полная, несмотря на теплую погоду, в плаще и кокетливой шляпке, прикрывающей темные волосы на голове. Обычная дама. Только глаза при первом же взгляде на нее сразу привлекали к себе внимание. Носила она очки, и линзы так увеличивали глаза, что те казались неестественно большими. И в этих огромных глазах читались сожаление и вопрос.

– Вам плохо? – переспросила дама.

– Нет-нет, уже все нормально, – Подгорнов поднялся.

– Бабушка, ну пойдем уже. – Метрах в двадцати от дамы на тротуаре стояли двое мальчишек с сумками в руках.

– Идите, мальчики, я догоню, – не поворачиваясь в их сторону, громко сказала женщина.

Но сама не сдвинулась с места. Она внимательно, словно изучая, вглядывалась в лицо Андрея. На секунду ему показалось, что его сканируют.

– Вернуть надо, – вдруг сказала дама.

– Не понял, – удивился Подгорнов.

– Говорю, вернуть надо чужое. Иначе худо будет. Тебе худо будет. Очень худо.

– Нет у меня ничего чужого, – огрызнулся Андрей.

Дама покачала головой и пошла вслед за удаляющимися внуками.

Подгорнов смотрел ей вслед и думал: «Странная женщина, что-то он должен кому-то вернуть. А что? Хотя бы намекнула».

– Жизнь, – словно услышав его немой вопрос, обернувшись, бросила дама.

– Жизнь, – ошарашенно прошептал Андрей, у него внезапно пересохло в горле. Да как же он мог не понять, как он мог забыть, что живет в чужом теле и, значит, проживает сейчас чужую жизнь.

«Откуда?.. – размышлял он, глядя на все дальше и дальше уходящую пожилую даму. – И если бы она еще подсказала, как вернуть?»

Уходя от дома, Подгорнов не стал ловить такси. Он решил немного проветриться и до ближайшей автобусной остановки прошел пешком. Там, ознакомившись с городскими маршрутами, дождался необходимого автобуса и поехал искать адрес, по которому проживал Кукольников. Андрею надо было где-то жить, и он посчитал вполне логичным устроиться у него.

Выйдя на нужной остановке, примерно в сотне шагов от перекрестка, где начиналась улица, Подгорнов без труда нашел нужный ему номер дома. Трехэтажный, с двумя подъездами, старый, свежевыкрашенный теплой сероватой краской, с покрытой новой металлической черепицей крышей красновато-коричневого цвета (по всему видать, совсем недавно переживший ремонт), он притаился за чередой высоких раскидистых каштанов, заглядывающих своими зелеными ветками в его окна.

Чуть дальше, если пройти вперед по улице всего несколько десятков метров, среди таких же, порой векового возраста домов, с недавних пор в только что построенном современном доме жил Алексей Когай. Подгорнов хорошо помнил, как пару лет назад гуляли у него на новоселье. Помнил и то, какое впечатление поселилось в душе, когда впервые увидел этот дом Алексея – высокий, кирпичный, нарядный. Казалось, тот очутился на старой патриархальной улочке случайно, по недосмотру архитектора. Впрочем, и на второй, и на третий взгляды такое ощущение не покидало Андрея.

Зайдя в подъезд, Андрей обнаружил, что на лестничной клетке три квартиры, и иронично заметил:

– Ну что ж, теперь я превратился в чердачного жителя, хорошо – не бомжа.

В паспорте квартира Кукольникова указывалась под номером 10.

Однако ирония тут же улетучилась, как только он переступил ее порог. Большая, просторная, занимающая все пространство чердака, отлично и со вкусом отделанная, не загроможденная мебелью, стильной и современной, квартира Вадима удивила и сразу понравилась Подгорнову. Но еще больше озадачило его то, что, несмотря на месячное отсутствие хозяина, в ней сохранился идеальный порядок, отсутствовала даже пыль на мебели, которая, по идее, должна была покрывать ее толстым слоем.

«Интересно, кто же ты такой, господин Кукольников, что можешь позволить себе такие хоромы? Ты явно непрост», – восхищенно оглядывая свое новое жилье, подумал он.

В первой части квартиры находились прихожая, кухня и ванная. В центральной, куда вел широкий, со скошенными с одной стороны стенами коридор, – большая гостиная. Пространство гостиной, примерно треть его длины, делилось горизонтально пополам. И там, на открытом втором ярусе, располагалась спальня, куда вела воздушная лестница. Кровать, стоявшая в спальне, квадратная, метра два с половиной на два с половиной, поразила Андрея размерами. Под спальней вдоль стены вытянулась барная стойка.

В последней, третьей части квартиры, судя по количеству картин, которые висели на стенах и стояли в разных углах на нескольких мольбертах и просто вдоль стен, а также полудюжине еще нераспечатанных коробок с тюбиками масляных красок, Кукольников устроил себе мастерскую.

– Так ты художник, – сказал себе Подгорнов, разглядывая картины. Некоторые из них, те, что стояли на мольбертах, были еще не закончены. Часть картин стояла вдоль стены с адресами на упаковках. Вероятно, их не успели отправить покупателям. – И художник, похоже, востребованный.

Возвращаясь в гостиную, он заметил единственный беспорядок в квартире – за диваном батарею, десятка полтора пустых бутылок.

– Художник. Мятущаяся натура. Не хватало мне ко всем прочим проблемам еще и алкоголизма, – внезапно разозлился Андрей.

Он решил выбросить бутылки. Сделать этого не успел. Только он на кухне, обыскав несколько шкафов, нашел большие мешки для мусора, как от входной двери раздался звонок.

– Кого принесла нелегкая, – проворчал Подгорнов и пошел открывать.

На пороге стоял молодой худощавый незнакомец в темных очках, с козлиной бородкой и бутылкой виски в руках.

– Привет! – бросил он Андрею и, без приглашения проскользнув мимо, прямиком направился в гостиную.

Достав из бара два стакана, он резким движением отвернул у бутылки крышку и на четверть налил в них виски.

– Я не буду, – сказал Подгорнов и подумал, что незнакомец, по всей вероятности, здесь не впервые, раз так хорошо знает, где что лежит.

– Как знаешь, – тот поднял стакан. – Слушай, ты куда запропастился? Я тебе телефон оборвал, разыскивая.

– Ты, собственно, кто? – спросил Андрей.

Рука со стаканом застыла в воздухе, глаза от удивления округлились.

– Ты чего, сдурел или ослеп? Это я, Аркадий, – недоумевая сказал он.

– Друг, значит, – Подгорнов задумался. – Тогда слушай, друг.

Он в двух словах рассказал Аркадию о больнице, потере памяти. Ему было выгодно, чтобы все считали, что он ничего не помнит. Жизни Вадима Кукольникова он не знал, и легенда о ее потере поможет это скрывать. Во всяком случае, какое-то время.

– Да, засада. Тогда за твое здоровье. Чтобы скорее все вспомнил, – Аркадий опрокинул в себя виски.

Затем посмотрел на стакан, налитый им для Подгорнова, взял его со стола и отправил следом.

– Как же теперь будет? Ты что, всех друзей своих забыл?

– Все забыл. Помню только последние семнадцать дней жизни, – сказал Подгорнов, сыронизировав про себя, что хороши же у художника друзья, если за все время пребывания его в больнице так ни разу его и не навестили.

– Засада… – повторил Аркадий, налил себе еще виски и выпил. – Слушай, у тебя есть чем закусить? – спросил он, поморщившись.

– Посмотри в холодильнике. Хотя сомневаюсь, что там что-то есть, меня месяц дома не было.

Аркадий сходил на кухню и, как ни странно, вернулся не с пустыми руками. Бросив на стол нарезку бекона, сыра в вакуумной упаковке, он присел в кресло и налил себе еще виски. Затем надорвав зубами упаковки продуктов, достал оттуда кусочек бекона и положил на него сыр. Тут же выпил и закусил импровизированным бутербродом.

– Ты, смотрю, тут надолго обосновался, – заметил Подгорнов. – Пойду я пока душ приму. Все время мечтал о нем в больнице.

Аркадий в ответ промычал что-то нечленораздельное.

Он ушел, оставив гостя одного. Когда вышел из ванной, тот, к удивлению Андрея, уже куда-то испарился. Только на столе осталась недопитая бутылка виски и надорванные упаковки с беконом и сыром.

– Пришел незваным и ушел, не попрощавшись, – усмехнулся Подгорнов, глядя на натюрморт на столе.

Он собрался было убрать со стола, но его остановила трель входного звонка.

– Ты что-то забыл или решил допить виски? – спросил Андрей, открывая дверь.

Но вместо Аркадия увидел среднего роста мужчину лет пятидесяти, в костюме.

– Вадим Васильевич, наконец-то. Я уж извелся весь. Так уж устроен: физически не могу оставаться кому-либо должен.

– Должен? Вы о чем? – удивился Подгорнов.

– Вы не помните? Ах да, мне говорил ваш лечащий врач про проблемы с памятью. Я Стрельников. Алексей Николаевич Стрельников. Мы с вами встречались пару месяцев назад на выставке во Владивостоке. А в тот день, когда случилось… это несчастье, я у вас картину купил. Но у меня с собой не было всей суммы и… в общем, когда вернулся, вы тут под лестницей лежите без сознания…

Стрельников… Сейчас эта фамилия всплыла в памяти Андрея, врач называл ее. Это тот самый человек, что нашел Вадима после его падения с лестницы и этим, скорее всего, спас ему жизнь.

– Проходите, – пригласил Подгорнов гостя. – Так зачем, говорите, вы пришли? – спросил он его, когда они устроились в креслах в гостиной. – Хотя нет – не так. Прежде всего, спасибо. Врач говорил мне, что если бы не вы, то все могло закончиться плачевно.

– Что вы. Не за что. Я поступил так, как должен был на моем месте поступить каждый, – отмахнулся гость.

«Как банально звучат его слова, но он прав», – подумал Андрей.

В воздухе повисла неловкая пауза. Впрочем, она не продлилась долго, потому что Стрельников, достав из внутреннего кармана пиджака две пачки оранжево-красных пятитысячных купюр, положил их на стол и сказал:

– Вот.

– Что это? – спросил Подгорнов.

– Оставшаяся часть суммы, что я должен вам за картину. – Он помолчал немного и добавил: – И еще, Вадим Васильевич: мы с вами тогда договорились, что продадите мне еще одну свою картину. Деньги я принес. Всю сумму.

– За деньги спасибо. Я сейчас на мели, и они мне очень даже пригодятся, – начал было Андрей, но Стрельников его перебил:

– Как на мели? Такого просто не может быть. Я отдал вам первую часть денег за картину, вскоре после этого вы попали в больницу. Они должны были сохраниться. Если только их, – он призадумался, – не украли.

– Алексей Николаевич, вы не помните, куда я положил первую часть денег. Или я убирал ее не при вас?

– Как не при мне? При мне. Я хорошо помню, вы положили деньги в ближайший от нас верхний ящик стойки бара.

Подгорнов встал и, пройдя до стойки бара, открыл указанный ящик. Там, на салфетках, лежало несколько пачек с деньгами.

– Все в порядке, они тут, как вы и сказали, – сказал он. – Ну что ж, господин Стрельников, вы говорили, что хотите купить у меня еще одну картину. Выбирайте. И денег не надо, считайте ее моим подарком.

– Уже давно выбрал. «Закат над Ноцуке1», я увидел ее на выставке и с тех пор не могу забыть. Но как подарок ее принять не могу, вот если вы немного уступите в цене…

– Давайте договоримся, что вы возьмете свою картину и оставите сумму такую, какую считаете в данной конкретной ситуации справедливой, – сказал Андрей.

– Хорошо, договорились, – тут же отреагировал Стрельников, и они прошли вместе в мастерскую.

Стрельников ушел довольно быстро, сразу после того, как нашел нужную картину и, упаковав ее, бережно вынес из квартиры. Подгорнов остался один. Какой суматошный день, подумал он, вроде бы ничего и не делал, но чувствовалась усталость, и в душе поселилось непонятное опустошение. Присев в кресло, Андрей положил голову на спинку, устроился удобней, закрыл глаза, вытянул ноги. Но дверной звонок, снова разразившийся громкой трелью, отдохнуть не дал.

– Да что же это такое? Кого там еще принесло? – проворчал он и пошел открывать.

– Здравствуйте, Вадим Васильевич, – на лестничной клетке стояла худенькая, невысокого роста девочка, светловолосая, лет четырнадцати, отчего-то с испуганным взглядом.

– Здравствуй. Ты ко мне? – такого посетителя Подгорнов никак не ожидал.

– Я тут убиралась у вас вчера, мама немного приболела, извините, не успела бутылки вынести.

– Бутылки? Ах да, там, за диваном. Ничего страшного, я сам завтра их выброшу, – сказал Андрей.

– Это я должна была сделать, – сказала девочка, и в голосе ее зазвучали нотки обиды, словно у нее отняли любимую игрушку или конфету.

– Пройди сюда, в прихожую. Неудобно через порог разговаривать. Присядь, – он подвинул в ее сторону пуфик. – Вообще, неженское дело – таскать тяжести. За уборку тебе спасибо, но бутылки я все-таки вынесу сам.

– Но… – попыталась она возразить.

– Никаких «но». Тебя как зовут?

– Разве вы не помните? – глаза девчонки округлились от удивления.

– А я должен помнить?

В ответ она утвердительно кивнула головой.

– Тогда давай начнем разговор сначала. Ты, вероятно, знаешь, после несчастного случая я некоторое время провел в больнице. Так получилось, что у меня обнаружились проблемы с памятью. Если точнее, то я помню только то, что произошло со мной за последние две недели. И потому, пожалуйста, расскажи мне поподробнее, кто ты, откуда, почему занимаешься уборкой в моей квартире.

Девочка внимательно ловила каждое слово Подгорнова. Когда он закончил, она некоторое время молчала, потом начала рассказывать о себе.

Через полчаса Андрей уже знал, что зовут ее Лиза и закончила она восьмой класс. Живут они с мамой, дедушкой и бабушкой на первом этаже в первой квартире. Три года назад, когда Кукольников только поселился в их доме, тогда в семье постоянно не хватало денег, мама Вера договорилась с ним за определенную плату два раза в неделю наводить в его квартире порядок. Потом мама нашла хорошую работу, стала хорошо зарабатывать, но, считая, что без женской руки старый холостяк зарастет грязью, не смогла бросить Вадима и так и продолжала два раза в неделю делать в квартире уборки.

Оказалось, Кукольников довольно тесно общался со всей соседской семьей. По субботам Вадим с дедом Лизы, Павлом Петровичем, частенько играли в шахматы. Дед беззаветно любил эту игру и мучился оттого, что в семье его любовь никто не разделял. Когда три года назад в новом соседе он нашел партнера, счастью его не было предела. Теперь каждую субботу он ждал как праздника. Лизе же Кукольников бесплатно давал уроки рисования. В благодарность за внучку ее бабушка, Лидия Сергеевна, закармливала Вадима домашними пирожками.

Семь месяцев назад Кукольников уехал на Дальний Восток, попросив соседей присмотреть за квартирой. Все прошедшие месяцы, как и раньше, Вера частенько с помощью Лизы прибиралась там, поливала цветы.

Услышав о цветах, Подгорнов вдруг вспомнил, что нигде в квартире не видел ни одного цветка.

– Мы с мамой их забрали домой, так удобнее за ними ухаживать, – словно прочитав его мысли, сказала Лиза. Затем, заметно волнуясь, спросила: – Вадим Васильевич, это правда, что вы сказали про память?

По всему видать, этот вопрос не давал ей покоя все время разговора.

– Правда, – коротко ответил Подгорнов.

– Как плохо. Но это ведь не навсегда?

– Врачи говорят, память может вернуться. Но как и когда, никто не знает.

Лиза посидела некоторое время, погрузившись в свои мысли.

– А занятия живописью… – она встала с пуфика. – Мы будем продолжать?

Андрея бросило в холодный пот. Занятия… Чему он может научить эту девочку, если никогда толком не умел рисовать. В школе на уроках изобразительного искусства у него не получалось нарисовать даже самые простые предметы. Тройка, которую он получил за год по окончании курса ИЗО, была просто подарком преподавателя, пожалевшим бесталанного ученика.

Глядя в доверчивые глаза стоящей напротив девочки, в которых читалась надежда вкупе с просьбой, Подгорнов лихорадочно размышлял, как выйти из создавшегося положения. Попытаться продолжить уроки? Но Лиза сразу поймет, что ее учитель не умеет рисовать. Кто он, по сути? Только оболочка художника Вадима Кукольникова. Плохая копия, не наделенная талантами оригинала. Оказывается, не так-то просто бывает оказаться в чужой шкуре. Внезапно ему пришла в голову идея. Надо потянуть время. Но как? В следующее мгновение ему показалось, он нашел выход.

Покопавшись в карманах, где до сего момента все еще лежали принесенные за проданные картины деньги, Андрей вытащил оттуда две красно-оранжевые купюры и протянул их Лизе.

– Это зачем? – недоуменно спросила она. – Я денег не возьму. Об оплате вы договаривались с мамой, с ней и рассчитывайтесь.

– Это не за уборку, – сказал Подгорнов.

– Тогда я не понимаю.

– Давай поступим так. Пока неделю или две мы с тобой заниматься не будем. Понимаешь, мне не до занятий. Надо прийти в себя. Но чтобы ты это время зря не тратила, я дам тебе задание. На эти деньги ты купишь себе краски, масляные, акварельные, кисточки, хорошие карандаши, холсты, бумагу и будешь рисовать то, что придет тебе самой в голову. Жанры, сюжеты – пейзажи, портреты, жанровые сценки, натюрморты – все на твое усмотрение и фантазию. Техническая сторона – живопись, акварель, графика – тоже. В конце срока ты все свои работы покажешь мне, и мы будем с тобой разбирать, что получилось, что не очень и над чем надо усиленно поработать. Это будет своего рода экзамен. По его результатам мы составим план твоего дальнейшего обучения. Договорились?

Девочка стояла, слушала его, смотрела на деньги, и заметно было, что какое-то время сомневалась. Наконец, решилась и взяла их.

– Это, наверно, много. Сдачу я отдам, – сказала она, пряча купюры в карман джинсов.

– Не надо, – улыбнулся Андрей. – Потрать все. Все, что ты купишь, рано или поздно тебе пригодится.

Стоявших в прихожей оглушила надрывная трель входного звонка.

– Да что же такое? – Подгорнова начинало это раздражать.

Он открыл дверь. За ней стояла миловидная, невысокого роста женщина примерно одного возраста с Подгорновым и с усталыми грустными глазами.

– Мама? – удивилась Лиза.

– Лиза, не пора ли тебе домой? – в голосе женщины зазвучали нотки недовольства. – Вадим Васильевич первый день дома после больницы, и ему нужно отдохнуть.

– Не беспокойтесь, – Андрей вспомнил, что девочка рассказывала ему о своей семье, – Вера Павловна. Ваша девочка мне совсем не помешала. Мы обсуждали план наших дальнейших занятий и уже обо всем договорились. Мы же договорились, Лиза?

Девочка кивнула головой в знак согласия.

– Пойдем, Лиза. Извините, Вадим Васильевич, за беспокойство и спокойной ночи, – сказала мать, и они ушли.

Подгорнов закрыл за ними дверь и пошел в гостиную. Поднявшись на второй ярус в спальню, как был в халате, так и упал поперек кровати. По-хорошему надо было бы разобрать постель, сбросить халат, забраться под одеяло, но сил на это не осталось. Он чувствовал себя совершенно разбитым.

«Наконец-то покой», – подумал Андрей.

Однако тишину снова нарушил звук звонка. Теперь уже телефонного, где-то совсем рядом. Подгорнов пошарил рукой по кровати и нашел под подушкой айфон, подключенный к зарядке. «Думаю, ты за месяц уже зарядился», – решил Андрей и отключил его от сети.

– Да, слушаю, – сказал он, коротко чиркнув пальцем по экрану.

– Привет, это я, – сказал женский голос на другом конце телефонной линии.

Подгорнов не знал да и не мог знать позвонившую женщину, но рассудил, что, скорее всего, она хорошо знакома с Вадимом, если запросто звонит ему поздно вечером, и потому солгал:

– Я узнал.

– Как ты?

– Нормально.

– Хочешь, я сейчас приеду?

– Знаешь, не стоит. Я очень устал, хочу некоторое время побыть один.

– Ты извини, что я тебя не навещала в больнице. Муж взял отпуск и целыми днями сидел дома сиднем, контролировал каждый мой шаг. Мне кажется, он догадывается.

Подгорнов промолчал. Оказывается, у Вадима роман с замужней женщиной. Насколько серьезны эти отношения, Андрей не знал, но отчего-то не хотел навредить им неосторожно сказанным словом или фразой.

– Ты точно не хочешь, чтобы я приехала? – переспросила незнакомка.

– А как же муж? – спросил Подгорнов.

– Отпуск закончился. Вчера он уехал в командировку.

– Нет, приезжать не надо.

– Хорошо, тогда пока, – в голосе незнакомки проявились нотки обиды.

– Пока, – ответил Подгорнов.

– Надеюсь, на сегодня все. Никто больше не придет и не позвонит, – проворчал Андрей, бросив айфон на постель.

Через пару минут он как лежал поперек кровати, так и провалился, мирно посапывая, в сон.