Читать книгу Гонка за «Гонцом» - Анатолий Райтаровский - Страница 4

– Интересно, на каких идиотов это рассчитано? – кивнул на экран телевизора депутат Госдумы, член Комитета по науке и образованию «моноросс» Иванов Борис Натанович, доктор филологических наук. Докторскую диссертацию он защитил уже в депутатах. Можно ходить в кандидатах наук, будучи кандидатом, но депутатом – как-то неприлично, следует становиться доктором наук.

Секретарь Бэллочка покосилась на экран, прислушалась к голосу комментатора и, кокетливо улыбнувшись, показала рукой за окно. Борис Натанович заржал от души, утробно:

– А ты права! Они скушают! Им чем больше желтизны, тем вкуснее. Истинные проблемы науки им неинтересны и непонятны! – Иванов взглянул на Бэллочку затуманенным взором и, воодушевившись, продолжал: – Они считают, что, заплатив свои жалкие налоги, имеют право смотреть и слушать все, что им интересно. То есть – сплетни, слухи, любую чепуху, которая возбуждает их нездоровое любопытство!

«Понесло! – с досадой подумала Бэллочка. – Ему же минут пятнадцать требуется глаголить, чтобы добиться эрекции!»

Она сегодня спешила: у нее предстояло свидание, которое могло стать решающим. А ведь надо будет принять душ, сменить белье, нанести макияж. А Борис ни на какие способы, испытанные на нем искусной Бэллочкой, не реагировал. Только на собственные зажигательные речи.

«Может, он потому и в депутаты пошел? – догадалась Бэллочка. – Потому и летит в кабинет после заседания комитета, запирается…»

И Бэллочка начинает спешно расстегивать свои кофточки-юбочки. Жаль, Борис не позволяет заранее снимать колготки. Сколько их пострадало!

Правда, он компенсирует потери с избытком, но ведь надо же выходить на улицу, в коридоры, в туалет, наконец!

– А ты держи запасные на рабочем месте! – посоветовал ей как-то удовлетворенный шеф.

Практичность была его отличительной чертой.

Бэллочка теперь так и делала. И еще перешла на чулки с резинками. Целее, быстрее и сексуальнее. Быстрее Борису не очень нравилось. Пропадали элементы преодоления сопротивления.

Пришлось Бэллочке заменить указанные элементы дополнительной дозой стонов и вялых уверток.

На том и сошлись. В этот раз тоже.

Расположившись грудью на столе, Бэллочка имитировала страсть и досматривала передачу, послужившую причиной внепланового соития.

– Таким образом, – заключил эксперт на экране, – расшифровка знаков, наряду с анализом химического состава материала аппарата и его радиоуглеродной датировкой, являются первоочередными задачами по исследованию объекта. По имеющимся на данный момент данным, вероятность космического происхождения объекта или земного может оцениваться как пятьдесят на пятьдесят, – закончил эксперт.

Так же поступил и депутат Иванов. Но не самоустранился, как обычно, а призадумался. А это после того вообще необычно.

Бэллочка, повернув голову, удивленно посмотрела на шефа и шевельнула бедрами. «Сыр выпал». Плутовка того и добивалась.

– Ты это, достань-ка мне запись этой передачи! – распорядился депутат, сладив с шириночной молнией.

– Хорошо, Борис Натанович! – поняла Бэлла, делая пометку в электронном ежедневнике. – Ну, я побежала!

– Добро! А то давай я тебя подброшу! – милостиво предложил депутат.

– Ой, спасибо! Мне в другую сторону! – воскликнула Бэллочка, теряя терпение и надежду отвязаться от шефа.

– А я разве говорил, в какую сторону еду? – удивился Иванов.

– Я думала, вы теперь домой, к жене! – уколола его слегка Бэллочка.

– Эх, если б я мог распоряжаться своим временем свободно! – вздохнул депутат. – Мы, депутаты, люди подневольные! Сейчас мне надо на презентацию в этот, как его… – Он стал рыться в карманах пиджака.

– Совсем себя не щадите, Борис Натанович! – сочувственно произнесла Бэллочка и, демонстрируя свой секретарский профессионализм, снова включила электронный поминальник: – В «Росбизнес траст интернейшнл»!

– Это чего такое? – изумился Иванов.

– Это не «чего такое», а потенциальные спонсоры научных программ! – напомнила Бэллочка.

– Придется ехать! – сделал вывод Иванов.

– Ну, счастливо попотеть на ниве внесения удобрений в отечественную науку! – Бэллочка чмокнула шефа в мясистую щеку и поспешно выпорхнула из скромного депутатского гнездышка.

Имеет же право слуга слуги народа на личную жизнь! Хоть три-четыре часа в день. Или в ночь.

Начальник подотдела ЦРУ по анализу информации СМИ России и стран СНГ Уильям Крэг читал утреннюю сводку и отмечал сообщения, достойные лечь на вышестоящий стол. Дойдя до сообщения о передаче НТВ, в которой рассказывалось о находке космического тела с некими знаками на его поверхности, Крэг хмыкнул:

– Ох, эти русские! Им не удается ничего нового совершить в космосе, и они решили специализироваться на ловле метеоритов с посланиями иных цивилизаций! Видно, дела с финансированием космических программ у них совсем плохи. А перед выборами своего президента они намекали на готовность полететь на Марс раньше нас! У них что, опять какие-то выборы на носу?

Он помедлил, занеся ручку над бумагой, так как вспомнил недавнюю вздрючку от шефа отдела за включение в сводку прорицания какой-то бабки с Украины о грядущих неприятностях для Соединенных Штатов со стороны космических сил, – и решительно черкнул на полях сообщения: «Блеф!»

Аналогичным образом отреагировали на передачу аналитики спецслужб НАТО и «Моссада».

Только в Бразилии и Мексике почему-то должностные лица проявили интерес к информации и сделали пометки на документах: «Следить за развитием событий».

Некоторое оживление вызвала передача в кругах исследователей аномальных явлений. Но ведь на то эти круги и очерчены, чтобы ждать встречи с инопланетянами или хотя бы с шаровой молнией. Вообще, для них аномальным явлением должно считаться отсутствие интереса к подобным вопросам.

Редактор одного из изданий соответствующей направленности «Тайны и версии аномальных явлений» дал указание спецкору Киму Батурину взять интервью у садовода Влекомова, упомянутого в передаче. Чем черт не шутит?

Вот и все. Да, еще помощник по связям с общественностью директора НАСА Мэтью Фэдич почему-то попросил срочного приема у директора Стива Олдриджа.

– Что-то серьезное, Мэт? – уточнил директор.

– Думаю, дело обстоит именно так, сэр! – взволнованно ответил Фэдич.

– Заходите в одиннадцать сорок, Мэт. Пяти минут нам хватит, надеюсь? – пророкотал Стив. – В одиннадцать сорок пять у меня небольшое совещание.

– Благодарю, сэр! Моя информация займет две минуты! – заверил Фэдич.

Влекомов тоже просмотрел передачу. Прошло почти две недели со дня события. Вначале жизнь продолжалась спокойно. Влекомов с трудом уговорил по телефону приехать к нему на выходные сына. Сын перед отъездом с трудом вспомнил, что отец просил прихватить фотоаппарат. Потом с трудом добирался до Чащи по забытому пути через Ям-Ижору и Форносово.

В пути поругивал папеньку, приставшего, как клещ к макушке, – а именно такое событие несколько лет назад охладило интерес Кирилла к папенькиной даче. Но вспомнил, что папенька редко пристает с настоятельными просьбами, значит, имеется веская причина. Успокоился.

Но вот какая именно причина, папенька затемнил, не сказал. Хорошо, потерпим. В конце концов, любопытство – штука не такая уж нестерпимая, как даже малая надобность. Это у женщин бывает иначе. А мужик должен любопытство умерять.

С этими благопристойными мыслями Кирилл финишировал вечером в пятницу на папенькиной даче. Были на выходные и более приятные перспективы, но что выросло, то выросло. Аминь!

Папенька встретил его на границе своего садоводства у столба с вывеской «Политехник», уселся в сыновью «восьмерку», они поцеловались.

– Как доехал?

– Нормально, как видишь!

– Не блуждал ли ты, мой блудливый сын?

– Не такой уж я блудливый, может, библейский – блудный, в какой-то степени.

– Может, и так. Ты меня редко удостаиваешь лицезрения своей персоны и описания подробностей своей насыщенной жизни.

Они въехали на третью линию садоводства через заблаговременно открытые Влекомовым ворота, и Кирилл радостно воскликнул:

– Вон твой участок! Как деревья выросли!

– Да и ты подрос с той поры, как последний раз сюда приезжал, – грустно заметил Влекомов. – Это я один в землю врастаю.

– Ну, скажешь! – бодро воскликнул Кирилл.

– Так и есть, – продолжал грустить Влекомов. – Купил брюки, по привычке, четвертого роста, а они по земле волочатся!

– Да ладно тебе! – прервал его стенания сынок. – На тебе еще воду возить можно! И пахать! Что случилось? Сфотографироваться захотел?

Влекомов промолчал. Они остановились возле участка.

– Узнаешь? – поинтересовался Влекомов.

– Парников нет! – быстро сориентировался Кирилл. – А яблони разрослись.

– В одном месте убавилось – в другом прибавилось, как говаривал Михаил Васильевич, – дал научное обоснование Влекомов. – Прими левее, сосед может подъехать, а у него грузовик!

Кирилл выполнил указание и потопал следом за папенькой.

– Здравствуйте, тетя Мила! – радостно приветствовал он Эмилию, вышедшую на тропинку «согласия», соединяющую два участка и именуемую в просторечии Влекомовым «Тропой Антанты».

Эмилия тоже приветствовала его искренне и радушно. Кирюшу, последнее дитя бывшего супруга от последней (надеялись оба) молодой жены, она знала с его младенческих лет.

Удрав от молодухи и тещи, Влекомов регулярно виделся с сыном и частенько наведывался с ним к гостеприимной Эмилии, тем более там Кирилл встречался и подружился со своей сводной сестрой Таней.

После обеда с необременительным возлиянием, прошедшего, естественно, у Эмилии, папенька с сыночком уединились в бунгало среди зарослей.

– Ну, чего ты тянешь, пап? – укоризненно сказал сытый сыночек. – Что у тебя за дело?

– Боюсь, не поверишь! – признался Влекомов. – Или сочтешь меня сумасшедшим.

– Если до сих пор не посчитал, – улыбнулся сынок, унаследовавший папенькино ехидство, – при всех твоих… биографических вывертах, то теперь… Ты не жениться ли опять вздумал? – вдруг испуганно спросил он.

– Если бы, – вздохнул папенька. – Сейчас мне это кажется менее ужасным по сравнению с тем, что произошло.

– Неужто еще одного ребенка заделал? – побледнел сынок. – Это с кем? С той, с которой на моей свадьбе был?

– Если бы… – опять вздохнул папенька, на этот раз несколько картинно.

Два года назад Кирюша, не дотянув до двадцати, внезапно женился. Жених и невеста сообщили о намечающемся событии уже после подачи заявления. А ведь каких-то пять лет назад четырнадцатилетний Кирюша как-то буркнул:

– Я, наверное, никогда не женюсь!

– Это почему? – испугался Влекомов, так и не ставший женоненавистником, несмотря на три забракованных брака.

– А вдруг она окажется такой же, как мама! – печально сказал сынок, порадовав папу зрелостью суждений.

– Ну… ты учитывай отцовские ошибки, – промямлил Влекомов. – Кстати, ты – результат последней из них. Точнее, наоборот: ошибка состоялась из-за того, что ты уже был зачат.

Один внебрачный сын у меня уже был, ты знаешь. Второй раз не покрыть грех совесть не позволила. Короче, выбирай жену с умом! – назидательно завершил Влекомов воспитательную тираду. А где ума взять – не сказал, наверное, сам не знал.

Незадолго до свадьбы Влекомов спохватился: с кем ему идти? Одному – неприлично.

Елена будет со своим нынешним, он на семь лет моложе ее, а она на семнадцать моложе Влекомова. Каков же будет наш ответ этой Керзоне?

Влекомов почесал репу, извинился перед Эмилией, что не приглашает ее, откровенно объяснил причину: надо утереть нос бывшей. Эмилию он именовал предбывшей, чтоб не путать в разговорах ху из ху.

И позвонил своей бывшей секретарше Светлане, уволившейся из-за невыплаты в НИИ «Фотон» зарплаты в течение полугода. Светочка была моложе Влекомова на двадцать шесть лет, имела двоих детей, и хотя ей перевалило за тридцать, оставалась красивенькой и стройненькой.

– Проси у мужа отгул на субботу! – приказал он по старой привычке и, спохватившись, изложил свои обстоятельства. Светочка отнеслась к поставленной задаче с пониманием: святое дело – утереть нос другой женщине. В себе она не сомневалась. И приглашенная дочка Таня с мужем тоже поняла папу.

Эффект был достигнут полный. Поскольку Светочка, наряду с прекрасной внешностью, обладала еще двумя замечательными качествами: элегантностью и умением себя держать, пожалуй, самым важным из трех.

Словом, рейтинг Влекомова в глазах присутствующих вырос на глазах. Бывшая кусала губы, хотя ей больше хотелось покусать Влекомова и Светочку.

Нынче, уже год, сынок, достойный продолжатель сомнительных дел и хранитель не самых лучших папочкиных традиций, и не жил, и не разводился с юной супругой.

– Так в чем дело, не томи! – попросил сынок.

– Для начала надо сфотографировать одну штуковину. – Влекомов тянул время, не желая ошарашивать сына. Мысленно он уже представил свой рассказ, и сам начинал сомневаться в здравии собственного рассудка. – Идем!

Взяв фотоаппарат, они пошли за дом, к входу на веранду-спортзал.

– В пинг-понг играть будем? – поинтересовался Кирилл.

Влекомов, кряхтя, вытащил из-под ступеньки космическую подпорку.

– Что это? – удивился сынок.

– Дай-ка я ему еще бока начищу! – Влекомов орудовал прихваченной из дому тряпкой, искоса наблюдая за ним.

– Что это за знаки на нем? Где взял? – продолжал бомбардировку вопросами Кирилл. – Это не случайные узоры! – воскликнул он. – Это люди изобразили!

– Вон в той ямке нашел! – кивнул Влекомов.

– Ледник занес? – высказал предположение Кирилл. – Тебе повезло! Это ж археологическая находка! Ее знаешь за сколько можно продать!

– Думаешь? – переспросил Влекомов, неясно, к какому аспекту сыновней речи адресуясь.

– Еще бы! – воодушевился Кирилл, имея в виду, безусловно, ценовой аспект.

– Ну вот, давай сфотографируй для потенциальных потребителей с разных сторон! – предложил Влекомов.

Кирюха с увлечением завозился возле штуковины с фотоаппаратом. Влекомов поворачивал ее так и этак.

– Ой, а что это вы фотографируетесь, а меня не позвали! – раздался обиженный возглас Эмилии. – И Манечку мою забыли! Сфотографируй нас с ней! – обратилась она к Кириллу.

Изящная, желтоглазая и черная, как пантера, киска Маня уже бежала следом за Эмилией, держа хвост трубой. Маня считала оба участка своей исконной и законной территорией, бесстрашно и беспощадно изгоняя с нее не только неугодных ей кошек, но и собак. Даже сам Чак, повелитель второй и третьей линий, помесь овчарки и ротвейлера, регулярно собиравший дань с каждого владельца участка, уклонялся от стычек с Манькой, помесью сиамской кошки и «русского помойного» соблазнителя. Пощады удостаивались только симпатичные брюнеты противоположного пола, особо скромняга Василий, с ним она могла проводить время часами. Со временем Вася повел себя как бойфренд: заходил на веранду к Эмилии, съедал, что повкусней, из Маниной миски, потом усаживался на перилах на солнышке.

А Маню Эмилии подарил не кто иной, как сам Кирилл.

Драматическая ситуация тогда сложилась. Любимый кот Эмилии тяжеловес Митяй заболел, она вызвала ветеринара, тот Митяя осмотрел, сделал укол, выписал лекарство и уехал, прихватив пару тысчонок. Митяй как будто успокоился, перестал жалобно мяукать. Обрадованная Эмилия прекратила паниковать, накормила его любимым фаршем, довольный Митяй улегся на коврике возле дивана и уснул. Эмилия, не тревожа его, забралась на диван и тоже спокойно уснула.

Среди ночи ее разбудили непонятные звуки. Включила свет и увидела, что Митяй агонизирует.

Утром в субботу, часов в семь, Влекомова разбудил телефонный звонок, в трубке слышались всхлипывания. Через пятнадцать минут, прихватив гвоздодер, за неимением лучшего копательного инструмента, и бутылку водки, за неимением лучшего успокоительного, Влекомов катил к Эмилии. Февральский мороз стоял лютый, как и положено по старославянскому наименованию месяца.

Упаковав Митяя в его любимую подстилку и полиэтиленовый пакет, Влекомов с заплаканной Эмилией нашли во дворе в кустах симпатичное местечко и принялись долбить закаменевший грунт. Потребовалось не меньше получаса усилий.

Вернувшись домой, помянули Митяя. Эмилия вроде пришла в норму, Влекомов уехал к себе. Вечером позвонил ей – не подходит, поздно вечером – тот же результат. Ранним утром – существенных изменений не произошло.

Часов в двенадцать звонит Эмилия:

– Я ночевала у Нади, не могу быть в квартире без Митеньки.

– Сколько приняли с Надеждой успокоительного?

– Ну…

– Ладно, давай приезжай ко мне! Влекомов тут же позвонил Кириллу:

– Ты говорил, у мамашиной кошки от помета один котенок остался?

– Да, кошечка, симпатичная, себе думаем оставить.

– Подари ее мне, точнее, тете Миле. У нее кот умер, надо срочно прервать депрессию.

От Влекомова Эмилия уехала не скорбящей одинокой женщиной, а мамочкой сиамско-русской зверюшки.

И вот эту зверюшку теперь требовала запечатлеть совместно с собой. Чего и добилась.

– Ой! – воскликнула Эмилия, попозировав с Манькой. – Как хорошо, что ты приехал, Кирюша! Ты папе поможешь?

– Я как раз и помогаю! – пробасил Кирилл.

– Нет, я о другом. Папа хотел починить опору под моей верандой. Ты заметил, как там пошатывает при ходьбе?

– Нет, не заметил, – честно признался Кирюша. – Может, не всегда покачивает?

Эмилия зачем-то покраснела:

– Как хотите!

– Сделаем! – крикнул ей вслед Влекомов.

В город он вернулся с Кирюшей в субботу. В течение часа отпечатали в трех экземплярах крупноформатные снимки объекта. Один экземпляр он отдал Кирюше:

– Ты говорил, среди твоих приятелей-программистов есть занимающиеся проблемами шифрации-дешифрации. Попроси их заняться этим ребусом!

Кирюша согласно кивнул и задумчиво уставился на один из снимков.

– Что-то мне это напоминает! Я был не прав, когда посчитал эти знаки произведением людей ледникового периода. Видишь, это прямоугольный треугольник, а рядом какие-то незнакомые обозначения, может быть, формула? А вот эта картинка – окружность, и в ней прорисован диаметр, рядом снова значки. Слушай, не запись ли это значения числа пи?

– Очень может быть! – согласился Влекомов. – Тогда надо выяснить, в какой системе счисления записано его значение, соответственно – какие цифры обозначают эти значки. Хорошо бы в двоичной или десятичной! Нет, не двоичная, – тут же сделал вывод он, – здесь разновидностей значков гораздо больше. Давай-ка выпишем и посчитаем! Раз, два, три… Нет, поехали ко мне, – скомандовал Влекомов. – Там спокойно посчитаем, у меня и лупа есть. Видишь, некоторые значки плохо различимы!

Дома они засели за изучение снимков. Оказалось, для записи значения пи использована семеричная система.

– Боюсь, дальше мы с разбега не продвинемся! – сказал Влекомов. – Надо переписать значение пи из десятичной системы по семеричной, тогда выясним написания цифр в ней.

– Ну, двойку я уже определил! – объявил Кирилл.

– Как? – изумился Влекомов.

– Здесь, возле прямоугольного треугольника, записана формула – это явно теорема Пифагора! – воодушевленно вещал Кирюша. – Тогда в этой записи должны быть три значка одинаковых, означающих двойку! Вот эта загогулина ее и обозначает!

– А если они используют для обозначения возведения в квадрат не двойку, а какой-то специальный значок? – остудил его Влекомов. – Как, например, мы стали бы обозначать эту операцию буквой «к» или еще что-то придумали.

Кирилл приуныл, но внезапно оживился:

– Ты помнишь, когда-то давно был запущен американский аппарат, вроде «Вояджер» назывался, тоже для установления связи с иными цивилизациями? Я читал, он пределы нашей Солнечной системы уже покинул. И на нем тоже были изображены подобные фигуры: теорема Пифагора и число пи!

– Помню, – подтвердил Влекомов. – То был чисто рекламный трюк: вероятность попадания такого аппарата в пределы какой-то цивилизации и обнаружения ею меньше, чем попадания сброшенного со спутника рубля в карман определенного Ивана Ивановича Иванова. Но действительно, подобные символы сочли понятными для любой относительно развитой цивилизации.

Поэтому и вероятность попадания на Землю запущенного наугад аппарата даже из пределов нашей Солнечной системы ничтожна. Вот и появление этого аппарата на моем участке вызывает определенные сомнения.

Папа и сыночек смотрели друг на друга с подозрением: нет ли подвоха?

– Тебя кто-то разыграл! – сказал Кирилл.

– Ага! Представляешь, каких трудов и денег стоит такой розыгрыш? – усмехнулся Влекомов. – Бюджета Петербурга не хватит!

– Ну уж! – усомнился Кирилл. – Хотя и миллионеров, желающих пошутить, среди твоих знакомых вроде нет.

– Увы! – признал Влекомов. – Дураков тоже маловато.

Они еще раз посмотрели друг на друга, и каждый прочитал в глазах другого такое же желание, какое испытывал сам. Кирилл побежал за бутылкой.